– Нет! – выкрикнула Нерея и смахнула кубок, тот со стуком покатился по полу, расплёскивая вино. – Я вам не верю.
Нерея вскочила на ноги. Её щёки пылали от гнева. Она облизала пересохшие губы.
– Сперва я вас ненавидела и хотела сделать очень больно. Но теперь… после всего… теперь мне вас жаль. Вы никого никогда не любили: ни отца, ни даже Сигвальда. А ведь он считал вас матерью, даже после того, как узнал правду. Даже тогда. Но вы сами оттолкнули его. Не удивительно, что и он и отец потянулись к маме: к её доброте и заботе. К её любви. Но вы!.. Разве вам не страшно жить в той темноте, в которой вы живёте? У вас же никого нет. Совсем никого. Мне вас жаль. Вы сами для себя худшее из наказаний.
– Замолчи! – Исгерд подскочила с места и ударила Нерею по щеке. Но от волнения, её руки и ноги так ослабли, а в глазах потемнело, так что вышел скорее лёгкий шлепок.
– Не веришь?! – Исгерд задыхалась, – так иди, иди и посмотрим, что сделает с тобой и с братцем Мелхор, когда всё узнает. Иди!
Нерея опрометью выбежала из комнаты, а Исгерд без сил рухнула на кресло.
– Сага! Сага!
– Да, элдринген, – подбежала к ней напуганная служанка.
– Ты ведь отравила весь кувшин вина?
– Да, элдринген.
– Хорошо, – Исгерд откинулась на спинку кресла, – налей мне.
– Элдринген!
– Я сказала, налей!
Исгерд холодно наблюдала за тем, как служанка трясущимися руками наполняет кубок.
– А теперь себе.
– Эдринген! – Сага в ужасе рухнула перед ней на колени. – Пожалуйста!
– Не хочешь? А ведь ты клялась мне в верности. Говорила, что я тебе как мать, что пойдёшь за мной до конца.
– Прошу вас, элдринген, пощадите меня, – Сага обхватила ступни Исгерд, – и себя пощадите. Не надо. Прошу.
– Прочь! – Исгерд ногой отпихнула служанку, та, тихо скуля, отползла в сторону. Усмехнувшись, Исгерд взяла бокал и сделала глоток. Она закрыла глаза. Всё кончено. Темнота победила. Пусть. Но Исгерд дочь Рагнара уйдёт с ней на своих условиях. Таков её выбор.
Мелхор почувствовал её присутствие до того, как услышал шорох ткани платья, предощутил тепло прикосновения за несколько мгновений до того, как рука Нереи легла на его плечо, до того, как она прижалась к его спине, обнимая. Каждый раз его удивляло и волновало это странное предощущение и та странная близость, что существовала между ним и Нереей. Она была частью его самого. Ему не нужно видеть её лицо, чтобы знать плачет она или улыбается. Он знал о ней всё, он читал её как открытую книгу, и сам был для неё такой же книгой. Но странное дело, эта обнажённость и даже беззащитность перед другим человеком его больше не пугала, а, наоборот, успокаивала и дарила уверенность. Словно он обрёл часть души, которую потерял много лет назад и уже не надеялся отыскать.
Мелхор замер. Впервые его маленькая испуганная птичка сама потянулась к нему. Сама сделала первый шаг. Он так боялся сделать неверное движение и спугнуть её, разрушив ту хрупкую нежность, что была между ними.
– Давай постоим так, – попросила она, – совсем чуть-чуть.
– Хорошо.
Ветер трепал их одежду, а у них под ногами у подножия башни лежал освещённый заревом костров готовящийся к сражению город.
– Что-то случилось?
Нерея отрицательно покачала головой.
– Тебе грустно?
– Немного. Но это ничего, это пройдёт. Повернись, пожалуйста.
Нерея ослабила объятья, чтобы Мелхор мог повернуться к ней лицом, и снова прижалась к нему, позволив обнять себя в ответ.
– Ну что такое? – Мелхор погладил её по волосам. Он чувствовал, что её что-то тревожит, но она не решается ему сказать, что именно.
– Я верю тебе.
– Что? – Мелхору показалось, что он ослышался.
– Я верю тебе. Верю, что ты не причинишь мне зла. Что бы не случилось, я буду верить тебе до конца. Если бы не верила... – Нерея сильнее прижалась к нему. – Просто я хочу, чтобы ты знал, что я тебе верю.
– Вот и хорошо, – Мелхор потёрся щекой о её макушку. Но их маленький хрупкий мирок был разрушен грохотом, от которого содрогнулись стены башни.
– Что это? – перепугалась Нерея.
– Враг использует катапульту.
За первым снарядом почти сразу же последовал второй.
– Но ведь ещё не рассвет!
– Они оказались нетерпеливее, чем я думал.
Схватив Нерею за руку Мелхор побежал к выходу из башни. Они быстро спустились по винтовой лестнице, но на середине галереи, соединяющей башню с замком, их остановил Гато. Выглядел он сильно исхудавшим и измученным, и только колокольчики на одежде всё также звонко позвякивали.
– Мне нужно, что бы вы пошли со мной, – потребовал он.
– Некогда, – отмахнулся Мелхор и побежал дальше.
– Но это касается того, что случилось в замке во время нападения Арне! – продолжал упорствовать Гато.
– Я же сказал – после!
– Если не хочешь выслушать меня ради себя, то сделай это ради мёртвых. Разве они не имеют права на справедливость?
Мелхор остановился.
– Пожалуйста, – упрашивал его Гато, – это не займёт много времени.
– Ладно, – вздохнул Мелхор и обратился к спешащему ему навстречу Клету, – скажи Леандру чтобы подменил меня. Я скоро приду.
– Слушаюсь, – кивнул начальник стражи и убежал исполнять приказ.
– И что дальше?
Гато заговорщицки посмотрел на Мелхора и Нерею:
– Мне нужен ещё один свидетель.
В темнице было светло как днём.
– Факелы, несите больше факелов, – распоряжался Гато.
– Эй, что происходит снаружи? – Бенинго прижался лицом к прутьям решётки. Надсмотрщики сделали вид, что не слышат его.
– Сев с мятежниками осадили город, – ответил ему Мелхор.
– Что? Выпусти меня! Я хочу помочь, – попросил Бенинго.
– Пф, – насмешливо фыркнул Гато, и тут же поторопил слуг, – быстрее-быстрее.
– Я правда хочу помочь, – обратился к Мелхору Бенинго. – Не веришь? Клянусь землёй у меня под ногами, солнцем над моей головой, своей жизнью и жизнью своего рода на десять веков вперёд, что ни словом, ни делом не причиню вреда ни тебе, ни твоему роду. Да не будет покоя мне и моим потомкам, если я нарушу данное мною слово.
Мелхор испытующе посмотрел на Бинго, а после приказал надсмотрщику:
– Отоприте.
Лязгнул замок, скрипнула дверь на несмазанных петлях.
– Спасибо! Я не подведу! – выпалил обрадованный Бенинго и умчался прочь.
– Тц-ц-ц, правда ему веришь? – цокнул Гато.
– Сможет помочь – хорошо, а нет – бежать ему всё равно некуда. В городе его родители. А ты долго ещё меня задерживать будешь?
– Так всё уже. Идите-идите, все прочь отсюда, – разогнав слуг и стражников, так что в темнице остались лишь Мелхор и Нерея, Гато обратился к забившемуся в дальний угол камеры и повернувшемуся к ним спиной Рейесу, – ты ведь нас слышишь, не так ли?
Но узник не шелохнулся.
– Ладно, посмотрим, останешься ли ты и дальше безучастным. Как вы знаете, в день убийства Ибби в кладовке в дальней стене мной был обнаружен тайный ход.
– Тобой? – удивлённо вскинула брови Нерея. Если бы не призрак сына Рейеса, они вряд ли бы его отыскали.
– Ладно, нами. И по всему выходит, что это тот самый ход, через который двадцать лет назад арнийцы попали в замок. После, изучая архивы Сева, я…то есть мы нашли записи допроса моего отца, он до последнего утверждал, что отправил надёжного слугу с посланием, чтобы предупредить, что на замок собираются напасть. Вот только никто этого слугу не видел. И тогда я подумал, а что если слуга опоздал? Что если арнийцы к тому моменту уже успели напасть? Мог ли тот слуга, смешавшись с арнийскими войсками, потому что сам был арнийцым, войти в тайный ход и взорвать порох, специально спрятанный в нишах на такой случай. Конечно, арнийцы и сами могли его поджечь по неосторожности. Но, что если?.. Я решил проверить и отправился исследовать тоннель.
– Но он же завален, человеку в него не попасть, – заметила Нерея.
– Человеку не попасть, а коту? – гордо встопорщил усы Гато. – Последние дни я только и делал, что ползал по тайному ходу. И в полуистлевшей одежде одного из скелетов я нашёл вот это.
Гато продемонстрировал небольшой металлический цилиндр.
– И что в нём? – заинтересовался Мелхор.
– Я ещё не смотрел. Хотел открыть его при свидетелях, – и Гато бросил цилиндр в камеру Рейеса. Звякнув о каменный пол, цилиндр приземлился прямо у ног бывшего советника. Остававшийся недвижимым во время рассказа Гато, Рейес повернул голову и посмотрел на цилиндр.
– Я хочу, чтобы ты первый его открыл, – крикнул Гато. – Что бы там ни было, я поверю тебе.
Рейес взял оставленное кем-то давным-давно послание, но открыть его сразу не смог. Проржавевший металл на запоре так сильно прикипел, что пришлось с ним изрядно повозится. Когда же крышка цилиндра была открыта, в ладонь советника выпала скрученная записка. На пожелтевшей, изгрызенной по краям временем бумаге едва угадывалась выцветшая вязь чернил. Всего пара строк. Голос Рейеса дрожал, когда он их зачитывал: «Сев с арнийцами перешёл горы. Иду им наперехват. Если не успею – спасайтесь».
– Я знал! – радостно воскликнул Гато, и колокольчики подхватили его торжество: зазвенели, затренькали, – знал, что отец никого не предавал.
– Но почему он не обличил Сева в момент казни? Почему не кричал о своей невиновности? – усомнился Мелхор.
– Ему вырвали язык, – проскрипел Рейес. Он неспешно поднялся на ноги и подошёл к решётке, отделявшей его от остальных. – Возьми, тебе понадобятся доказательства.
Гато тут же схватил хрупкий обрывок бумаги и прижал его к сердцу:
– Я буду хранить его, как самое большое сокровище.
– Если переживём сегодняшний мятеж, обещаю, что восстановлю справедливость, – бросил Мелхор и поспешил уйти. Он и так позволил себе слишком долгое отсутствие пока там, наверху его город жгли и расстреливали, а людей убивали.
– Я помогу. Но помни, ты обещал! – побежал за ним следом Гато, и колокольчики вторили: «Обещал! Обещал!»
– Постой.
И Нерея остановилась, нутром угадав, что оклик Рейес относился именно к ней.
– Ты…– советник облизал потрескавшиеся губы, – тогда, ты правда их видела или просто пыталась выгадать время?
– Правда. Каждый раз, когда вы творили ворожбу, они звали меня, чтобы я вам помешала. И даже тот лаз в заваленный тоннель показал мне ваш сын. Возможно, он хотел, чтобы мы нашли послание, и вы перестали мстить.
– Возможно. Послушай, в следующий раз, когда снова их увидишь, скажи им, что я…
– Вы сами можете им сказать, – перебила Нерея.
– Что? Они здесь?
– Они всегда рядом с вами, – Нерея чуть посторонилась, позволяя призрачной госпоже встать напротив Рейеса. – Она прямо перед вами.
Но сколько бы советник ни шарил глазами по коридору, сколько бы ни вглядывался, ничего не мог увидеть.
– Моя душа погрязла во тьме, поэтому больше не видит свет, – с горечью признал Рейес. – Они правда меня слышат?
– Да. Тьера, она коснулась вашей левой руки.
Рейес посмотрел на свою руку.
– Даже если ты лжёшь, я хочу, чтобы это было правдой. Пусть это будет правдой, и она стоит прямо передо мной, – Рейес посмотрел в ту сторону, где, как ему казалось, стояла его жена. – Мне очень жаль, что я был ослеплён местью. Я совершил много ошибок и много зла причинил. Из-за меня пострадали люди, и то, что сейчас происходит в Рэмире – моя вина. Мне жаль, что я не смогу быть с вами, но я должен всё исправить. Я надеюсь, ты поймёшь меня. Я не смею просить, но может быть когда-нибудь, когда мой дух перестанет бродить по Веленуровой бездне, когда он сможет видеть свет, может быть, мы снова встретимся и ты сможешь взглянуть на меня без презрения.
Губы странницы зашевелились, Нерея не слышала слов, но она угадала их сердцем:
– Она всё понимает. Она будет ждать столько, сколько потребуется.
– Спасибо, – Рейес смахнул прокатившуюся по щеке слезу. Он посмотрел на оставленный ею на кончиках пальцев влажный след как на величайшее чудо. – А теперь иди, мне нужно сосредоточиться.
Повернувшись ко входу спиной, Рейес опустился на колени и тихо запел. От этой песни у Нереи пробежал мороз по коже, ведь она уже не единожды её слышала и знала, что она с собой несёт.
– Постойте, что вы хотите сделать?
– Не бойся, я просто хочу всё исправить. Иди.
– Но…
– Иди.
Нерея огляделась по сторонам, но рядом уже не было ни женщины, ни мальчика: они поняли и приняли решение Рейеса. Поэтому Нерее ничего не оставалось, как уйти. А пока она шла по длинному мрачному коридору темницы, вслед ей неслось протяжное низкое пение. Рейес снова творил свою ворожбу, отдавая в обмен на чудо свою жизнь.
– Ну и где ты ходишь?! – возмутился поджидавший у дверей темницы Гато.
– Я думала, ты помогаешь Мелхору, – удивилась Нерея.
– Он сказал от меня мало проку и отправил присматривать за тобой. Идём, – и Гато побежал вверх по лестнице, увлекая Нерею за собой. Они добрались до галереи, связывающей башню и замок.
– В башне сейчас опасно, вдруг чего прилетит, но и отсюда всё хорошо видно, – пропыхтел Гато, запрыгивая на подоконник.
Из окна галереи было видно всё, что происходит в городе. Мятежники продолжали забрасывать город камнями и зажигательными смесями. То тут, то там вспыхивали пожары, к которым тут же спешили люди с вёдрами и топорами. Если здание не удавалось потушить, его разбирали, чтобы огонь не перекинулась на соседние дома.
По приставным лестницам мятежники штурмовали городскую стену. Стражникам удавалось пока сдерживать их натиск, но в нескольких местах им всё-таки удалось прорваться, и бой уже шёл на улицах города. И тут…
Те, кто пережил осаду арнийцев, утверждали, что всё происходило так же, как двадцать лет назад – всё началось с крыс. Поводя розовыми носами на усатой морде, серые комочки с громким писком покидали свои укрытия и выходили на улицы. Одна, две, три, десятки и даже сотни крыс, бежали по улицам города, сливаясь в один огромным серый поток, который направлялся в стороны четырёх главных ворот города. Живой, клокочущей рекой они обрушились на сражающихся людей. Те бросались наутёк, но не было им спасения, их накрывала безжалостная серая волна. При этом крысы безошибочно определяли мятежников и впивались в них своими маленькими острыми когтями. Защитники города в ужасе замирали, ожидая своей участи, но крысы почему-то их не трогали, старательно огибая и оставляя вокруг маленький островок земли.
А после за стенами города послышался протяжный волчий вой. Лесные охотники, сбившись в стаи, как до того крысы, нападали на оставшихся за стенами города мятежников, вцепляясь в них зубами и разрывая на куски. Обезумевшие от страха люди пытались защищаться, пытались убежать в лес и там найти спасения, но лишь вернее находили свою смерть среди деревьев, чьи корни поднимались из земли, оплетая ноги, а толстые ветки, точно шпаги, пронзали тела насквозь.
А потом наступила тишина, в которую погрузился город, пытаясь осознать то чудо, свидетелем которого стал. Стаи волков и полчища крыс исчезли, точно их и не было, оставив после себя усеянные трупами улицы, как свидетельство того, что всё произошедшее горожанам не привиделось, что оно действительно было. Оглушённые люди, выходили из домов и просто смотрели друг на друга, не смея даже перешептываться и не смея поверить, что пережитый страх остался позади, что на город больше не нападают мятежники, а улицы не заполнены другой куда более страшной в своей неуправляемости и непостижимости напастью – обезумевшими крысами.
А ещё позже,
Нерея вскочила на ноги. Её щёки пылали от гнева. Она облизала пересохшие губы.
– Сперва я вас ненавидела и хотела сделать очень больно. Но теперь… после всего… теперь мне вас жаль. Вы никого никогда не любили: ни отца, ни даже Сигвальда. А ведь он считал вас матерью, даже после того, как узнал правду. Даже тогда. Но вы сами оттолкнули его. Не удивительно, что и он и отец потянулись к маме: к её доброте и заботе. К её любви. Но вы!.. Разве вам не страшно жить в той темноте, в которой вы живёте? У вас же никого нет. Совсем никого. Мне вас жаль. Вы сами для себя худшее из наказаний.
– Замолчи! – Исгерд подскочила с места и ударила Нерею по щеке. Но от волнения, её руки и ноги так ослабли, а в глазах потемнело, так что вышел скорее лёгкий шлепок.
– Не веришь?! – Исгерд задыхалась, – так иди, иди и посмотрим, что сделает с тобой и с братцем Мелхор, когда всё узнает. Иди!
Нерея опрометью выбежала из комнаты, а Исгерд без сил рухнула на кресло.
– Сага! Сага!
– Да, элдринген, – подбежала к ней напуганная служанка.
– Ты ведь отравила весь кувшин вина?
– Да, элдринген.
– Хорошо, – Исгерд откинулась на спинку кресла, – налей мне.
– Элдринген!
– Я сказала, налей!
Исгерд холодно наблюдала за тем, как служанка трясущимися руками наполняет кубок.
– А теперь себе.
– Эдринген! – Сага в ужасе рухнула перед ней на колени. – Пожалуйста!
– Не хочешь? А ведь ты клялась мне в верности. Говорила, что я тебе как мать, что пойдёшь за мной до конца.
– Прошу вас, элдринген, пощадите меня, – Сага обхватила ступни Исгерд, – и себя пощадите. Не надо. Прошу.
– Прочь! – Исгерд ногой отпихнула служанку, та, тихо скуля, отползла в сторону. Усмехнувшись, Исгерд взяла бокал и сделала глоток. Она закрыла глаза. Всё кончено. Темнота победила. Пусть. Но Исгерд дочь Рагнара уйдёт с ней на своих условиях. Таков её выбор.
Глава 30
Мелхор почувствовал её присутствие до того, как услышал шорох ткани платья, предощутил тепло прикосновения за несколько мгновений до того, как рука Нереи легла на его плечо, до того, как она прижалась к его спине, обнимая. Каждый раз его удивляло и волновало это странное предощущение и та странная близость, что существовала между ним и Нереей. Она была частью его самого. Ему не нужно видеть её лицо, чтобы знать плачет она или улыбается. Он знал о ней всё, он читал её как открытую книгу, и сам был для неё такой же книгой. Но странное дело, эта обнажённость и даже беззащитность перед другим человеком его больше не пугала, а, наоборот, успокаивала и дарила уверенность. Словно он обрёл часть души, которую потерял много лет назад и уже не надеялся отыскать.
Мелхор замер. Впервые его маленькая испуганная птичка сама потянулась к нему. Сама сделала первый шаг. Он так боялся сделать неверное движение и спугнуть её, разрушив ту хрупкую нежность, что была между ними.
– Давай постоим так, – попросила она, – совсем чуть-чуть.
– Хорошо.
Ветер трепал их одежду, а у них под ногами у подножия башни лежал освещённый заревом костров готовящийся к сражению город.
– Что-то случилось?
Нерея отрицательно покачала головой.
– Тебе грустно?
– Немного. Но это ничего, это пройдёт. Повернись, пожалуйста.
Нерея ослабила объятья, чтобы Мелхор мог повернуться к ней лицом, и снова прижалась к нему, позволив обнять себя в ответ.
– Ну что такое? – Мелхор погладил её по волосам. Он чувствовал, что её что-то тревожит, но она не решается ему сказать, что именно.
– Я верю тебе.
– Что? – Мелхору показалось, что он ослышался.
– Я верю тебе. Верю, что ты не причинишь мне зла. Что бы не случилось, я буду верить тебе до конца. Если бы не верила... – Нерея сильнее прижалась к нему. – Просто я хочу, чтобы ты знал, что я тебе верю.
– Вот и хорошо, – Мелхор потёрся щекой о её макушку. Но их маленький хрупкий мирок был разрушен грохотом, от которого содрогнулись стены башни.
– Что это? – перепугалась Нерея.
– Враг использует катапульту.
За первым снарядом почти сразу же последовал второй.
– Но ведь ещё не рассвет!
– Они оказались нетерпеливее, чем я думал.
Схватив Нерею за руку Мелхор побежал к выходу из башни. Они быстро спустились по винтовой лестнице, но на середине галереи, соединяющей башню с замком, их остановил Гато. Выглядел он сильно исхудавшим и измученным, и только колокольчики на одежде всё также звонко позвякивали.
– Мне нужно, что бы вы пошли со мной, – потребовал он.
– Некогда, – отмахнулся Мелхор и побежал дальше.
– Но это касается того, что случилось в замке во время нападения Арне! – продолжал упорствовать Гато.
– Я же сказал – после!
– Если не хочешь выслушать меня ради себя, то сделай это ради мёртвых. Разве они не имеют права на справедливость?
Мелхор остановился.
– Пожалуйста, – упрашивал его Гато, – это не займёт много времени.
– Ладно, – вздохнул Мелхор и обратился к спешащему ему навстречу Клету, – скажи Леандру чтобы подменил меня. Я скоро приду.
– Слушаюсь, – кивнул начальник стражи и убежал исполнять приказ.
– И что дальше?
Гато заговорщицки посмотрел на Мелхора и Нерею:
– Мне нужен ещё один свидетель.
***
В темнице было светло как днём.
– Факелы, несите больше факелов, – распоряжался Гато.
– Эй, что происходит снаружи? – Бенинго прижался лицом к прутьям решётки. Надсмотрщики сделали вид, что не слышат его.
– Сев с мятежниками осадили город, – ответил ему Мелхор.
– Что? Выпусти меня! Я хочу помочь, – попросил Бенинго.
– Пф, – насмешливо фыркнул Гато, и тут же поторопил слуг, – быстрее-быстрее.
– Я правда хочу помочь, – обратился к Мелхору Бенинго. – Не веришь? Клянусь землёй у меня под ногами, солнцем над моей головой, своей жизнью и жизнью своего рода на десять веков вперёд, что ни словом, ни делом не причиню вреда ни тебе, ни твоему роду. Да не будет покоя мне и моим потомкам, если я нарушу данное мною слово.
Мелхор испытующе посмотрел на Бинго, а после приказал надсмотрщику:
– Отоприте.
Лязгнул замок, скрипнула дверь на несмазанных петлях.
– Спасибо! Я не подведу! – выпалил обрадованный Бенинго и умчался прочь.
– Тц-ц-ц, правда ему веришь? – цокнул Гато.
– Сможет помочь – хорошо, а нет – бежать ему всё равно некуда. В городе его родители. А ты долго ещё меня задерживать будешь?
– Так всё уже. Идите-идите, все прочь отсюда, – разогнав слуг и стражников, так что в темнице остались лишь Мелхор и Нерея, Гато обратился к забившемуся в дальний угол камеры и повернувшемуся к ним спиной Рейесу, – ты ведь нас слышишь, не так ли?
Но узник не шелохнулся.
– Ладно, посмотрим, останешься ли ты и дальше безучастным. Как вы знаете, в день убийства Ибби в кладовке в дальней стене мной был обнаружен тайный ход.
– Тобой? – удивлённо вскинула брови Нерея. Если бы не призрак сына Рейеса, они вряд ли бы его отыскали.
– Ладно, нами. И по всему выходит, что это тот самый ход, через который двадцать лет назад арнийцы попали в замок. После, изучая архивы Сева, я…то есть мы нашли записи допроса моего отца, он до последнего утверждал, что отправил надёжного слугу с посланием, чтобы предупредить, что на замок собираются напасть. Вот только никто этого слугу не видел. И тогда я подумал, а что если слуга опоздал? Что если арнийцы к тому моменту уже успели напасть? Мог ли тот слуга, смешавшись с арнийскими войсками, потому что сам был арнийцым, войти в тайный ход и взорвать порох, специально спрятанный в нишах на такой случай. Конечно, арнийцы и сами могли его поджечь по неосторожности. Но, что если?.. Я решил проверить и отправился исследовать тоннель.
– Но он же завален, человеку в него не попасть, – заметила Нерея.
– Человеку не попасть, а коту? – гордо встопорщил усы Гато. – Последние дни я только и делал, что ползал по тайному ходу. И в полуистлевшей одежде одного из скелетов я нашёл вот это.
Гато продемонстрировал небольшой металлический цилиндр.
– И что в нём? – заинтересовался Мелхор.
– Я ещё не смотрел. Хотел открыть его при свидетелях, – и Гато бросил цилиндр в камеру Рейеса. Звякнув о каменный пол, цилиндр приземлился прямо у ног бывшего советника. Остававшийся недвижимым во время рассказа Гато, Рейес повернул голову и посмотрел на цилиндр.
– Я хочу, чтобы ты первый его открыл, – крикнул Гато. – Что бы там ни было, я поверю тебе.
Рейес взял оставленное кем-то давным-давно послание, но открыть его сразу не смог. Проржавевший металл на запоре так сильно прикипел, что пришлось с ним изрядно повозится. Когда же крышка цилиндра была открыта, в ладонь советника выпала скрученная записка. На пожелтевшей, изгрызенной по краям временем бумаге едва угадывалась выцветшая вязь чернил. Всего пара строк. Голос Рейеса дрожал, когда он их зачитывал: «Сев с арнийцами перешёл горы. Иду им наперехват. Если не успею – спасайтесь».
– Я знал! – радостно воскликнул Гато, и колокольчики подхватили его торжество: зазвенели, затренькали, – знал, что отец никого не предавал.
– Но почему он не обличил Сева в момент казни? Почему не кричал о своей невиновности? – усомнился Мелхор.
– Ему вырвали язык, – проскрипел Рейес. Он неспешно поднялся на ноги и подошёл к решётке, отделявшей его от остальных. – Возьми, тебе понадобятся доказательства.
Гато тут же схватил хрупкий обрывок бумаги и прижал его к сердцу:
– Я буду хранить его, как самое большое сокровище.
– Если переживём сегодняшний мятеж, обещаю, что восстановлю справедливость, – бросил Мелхор и поспешил уйти. Он и так позволил себе слишком долгое отсутствие пока там, наверху его город жгли и расстреливали, а людей убивали.
– Я помогу. Но помни, ты обещал! – побежал за ним следом Гато, и колокольчики вторили: «Обещал! Обещал!»
– Постой.
И Нерея остановилась, нутром угадав, что оклик Рейес относился именно к ней.
– Ты…– советник облизал потрескавшиеся губы, – тогда, ты правда их видела или просто пыталась выгадать время?
– Правда. Каждый раз, когда вы творили ворожбу, они звали меня, чтобы я вам помешала. И даже тот лаз в заваленный тоннель показал мне ваш сын. Возможно, он хотел, чтобы мы нашли послание, и вы перестали мстить.
– Возможно. Послушай, в следующий раз, когда снова их увидишь, скажи им, что я…
– Вы сами можете им сказать, – перебила Нерея.
– Что? Они здесь?
– Они всегда рядом с вами, – Нерея чуть посторонилась, позволяя призрачной госпоже встать напротив Рейеса. – Она прямо перед вами.
Но сколько бы советник ни шарил глазами по коридору, сколько бы ни вглядывался, ничего не мог увидеть.
– Моя душа погрязла во тьме, поэтому больше не видит свет, – с горечью признал Рейес. – Они правда меня слышат?
– Да. Тьера, она коснулась вашей левой руки.
Рейес посмотрел на свою руку.
– Даже если ты лжёшь, я хочу, чтобы это было правдой. Пусть это будет правдой, и она стоит прямо передо мной, – Рейес посмотрел в ту сторону, где, как ему казалось, стояла его жена. – Мне очень жаль, что я был ослеплён местью. Я совершил много ошибок и много зла причинил. Из-за меня пострадали люди, и то, что сейчас происходит в Рэмире – моя вина. Мне жаль, что я не смогу быть с вами, но я должен всё исправить. Я надеюсь, ты поймёшь меня. Я не смею просить, но может быть когда-нибудь, когда мой дух перестанет бродить по Веленуровой бездне, когда он сможет видеть свет, может быть, мы снова встретимся и ты сможешь взглянуть на меня без презрения.
Губы странницы зашевелились, Нерея не слышала слов, но она угадала их сердцем:
– Она всё понимает. Она будет ждать столько, сколько потребуется.
– Спасибо, – Рейес смахнул прокатившуюся по щеке слезу. Он посмотрел на оставленный ею на кончиках пальцев влажный след как на величайшее чудо. – А теперь иди, мне нужно сосредоточиться.
Повернувшись ко входу спиной, Рейес опустился на колени и тихо запел. От этой песни у Нереи пробежал мороз по коже, ведь она уже не единожды её слышала и знала, что она с собой несёт.
– Постойте, что вы хотите сделать?
– Не бойся, я просто хочу всё исправить. Иди.
– Но…
– Иди.
Нерея огляделась по сторонам, но рядом уже не было ни женщины, ни мальчика: они поняли и приняли решение Рейеса. Поэтому Нерее ничего не оставалось, как уйти. А пока она шла по длинному мрачному коридору темницы, вслед ей неслось протяжное низкое пение. Рейес снова творил свою ворожбу, отдавая в обмен на чудо свою жизнь.
– Ну и где ты ходишь?! – возмутился поджидавший у дверей темницы Гато.
– Я думала, ты помогаешь Мелхору, – удивилась Нерея.
– Он сказал от меня мало проку и отправил присматривать за тобой. Идём, – и Гато побежал вверх по лестнице, увлекая Нерею за собой. Они добрались до галереи, связывающей башню и замок.
– В башне сейчас опасно, вдруг чего прилетит, но и отсюда всё хорошо видно, – пропыхтел Гато, запрыгивая на подоконник.
Из окна галереи было видно всё, что происходит в городе. Мятежники продолжали забрасывать город камнями и зажигательными смесями. То тут, то там вспыхивали пожары, к которым тут же спешили люди с вёдрами и топорами. Если здание не удавалось потушить, его разбирали, чтобы огонь не перекинулась на соседние дома.
По приставным лестницам мятежники штурмовали городскую стену. Стражникам удавалось пока сдерживать их натиск, но в нескольких местах им всё-таки удалось прорваться, и бой уже шёл на улицах города. И тут…
Те, кто пережил осаду арнийцев, утверждали, что всё происходило так же, как двадцать лет назад – всё началось с крыс. Поводя розовыми носами на усатой морде, серые комочки с громким писком покидали свои укрытия и выходили на улицы. Одна, две, три, десятки и даже сотни крыс, бежали по улицам города, сливаясь в один огромным серый поток, который направлялся в стороны четырёх главных ворот города. Живой, клокочущей рекой они обрушились на сражающихся людей. Те бросались наутёк, но не было им спасения, их накрывала безжалостная серая волна. При этом крысы безошибочно определяли мятежников и впивались в них своими маленькими острыми когтями. Защитники города в ужасе замирали, ожидая своей участи, но крысы почему-то их не трогали, старательно огибая и оставляя вокруг маленький островок земли.
А после за стенами города послышался протяжный волчий вой. Лесные охотники, сбившись в стаи, как до того крысы, нападали на оставшихся за стенами города мятежников, вцепляясь в них зубами и разрывая на куски. Обезумевшие от страха люди пытались защищаться, пытались убежать в лес и там найти спасения, но лишь вернее находили свою смерть среди деревьев, чьи корни поднимались из земли, оплетая ноги, а толстые ветки, точно шпаги, пронзали тела насквозь.
А потом наступила тишина, в которую погрузился город, пытаясь осознать то чудо, свидетелем которого стал. Стаи волков и полчища крыс исчезли, точно их и не было, оставив после себя усеянные трупами улицы, как свидетельство того, что всё произошедшее горожанам не привиделось, что оно действительно было. Оглушённые люди, выходили из домов и просто смотрели друг на друга, не смея даже перешептываться и не смея поверить, что пережитый страх остался позади, что на город больше не нападают мятежники, а улицы не заполнены другой куда более страшной в своей неуправляемости и непостижимости напастью – обезумевшими крысами.
А ещё позже,
