Роман кивнул.
– Знаете, когда она?
Конечно, я не знала.
– Саша, если что-то не знаете, не стесняйтесь спрашивать. Так всем будет легче.
– Хорошо, – пообещала я.
Среди прочих домов жёлтая кирпичная пятиэтажка выделялась откровенной заброшенностью: гнилые перекрытия балконов, окна с побитыми окнами, на стенах чёрные шрамы граффити и прозрачные трубы внешних лифтов. Последние производили особенно гнетущее впечатление. Местные называли дом «Наш Сайлент-Хилл», и от одного взгляда на него сразу становилось понятно, что он полностью оправдывает своё название. К дому не хотелось приближаться. Он пугал и отталкивал.
Вход, конечно же, был со двора. К подъездам вела узкая протоптанная дорожка. Я шла по ней следом за Романом Аркадиевичем и дрожала от страха. Я надеялась, что больше никогда здесь не окажусь. Казалось, что два крыла здания, точно две протянутые руки, вот-вот сомкнуться за моей спиной, навсегда заключив меня в своих холодных каменных объятьях. Я даже обернулась несколько раз, чтобы проверить. Но здание стояло неподвижно, как ему и полагалось.
Роман галантно распахнул передо мной дверь подъезда, пропуская вперёд. Внутри пахло кошками и сыростью. Под ногами скрипело битое стекло. Дойдя до лифта, Роман снова открыл дверь и первым зашёл внутрь. Я зашла следом. Натужно скрипнув, лифт медленно пополз вверх. Другого способа попасть на второй этаж не было – лестница обвалилась.
На втором этаже обстановка резко поменялась. Пропала разруха и запустение, как, собственно, и неприятные запахи. Прочные, выкрашенные в серый цвет стены, пол и потолок. Возле лифта стоял стол дежурного. Поднявшийся нам навстречу мужчина был таким же незапоминающимся, как и в тот раз, когда я была здесь.
– Добрый день, – произнёс дежурный.
– Добрый день, проводите нас к Белякову в шестнадцатую камеру, – попросил Роман Аркадиевич.
– Идёмте.
Мы двинулись по коридору, и меня охватило ощущение неправильности происходящего. Сюда не попадали звуки улицы: рёв моторов, сигналы гудков и голоса людей. А внутри не раздавались наши шаги. Стены, пол и потолок поглощали звуки, так что ничто не тревожило покой этого места. Бесшумно отворился запор, и тяжёлая металлическая дверь повернулась на петлях.
– Проходите, – дежурный пропустил нас в камеру, а после закрыл за нами дверь.
Я выглянула из-за спины Романа Аркадиевича. Беляков лежал на койке, закинув руки за голову и безразлично таращился в потолок. Потом перевёл взгляд на нас и медленно поднялся, с трудом передвигая конечностями, сел на край постели. Из него точно выкачали силы, оставив лишь безразличную ко всему внешнюю оболочку. Хотя, во время моего заключения, здешние стены и на меня действовали угнетающе.
– А она что здесь забыла? – опустив приветствие, задал вопрос Беляков.
– Саша теперь работает в нашем отделе.
– Человек?
– Ведьма, – уточнил Роман.
– Так и знал, что с ней что-то не то, – в усмешке Белякова скрывалась горечь, – не надо было связывать.
– Ты хотел меня видеть? – Роману Аркадьевичу хотелось поскорее перейти к самому главному.
– Да, хочу, чтобы моё преступление классифицировали как непреднамеренное убийство. В конце концов это реально так. Я просто собирался нагрянуть к Чаре вечером. Может припугнул бы слегка. Ну бока мужику её помять, чтоб сговорчивее стала.
Я мысленно кивнула. Наверное, Чара увидела, как «её мужику бока мнут», потому и сбежала из дома в ночь, босая и в одной рубашке.
– Я через Навь заходил, а она мне прямо навстречу выскочила. Прям на пороге дома. И в небо вспорхнула, – продолжал рассказывать Беляков, – ну я следом. В общем гонялся я за ней по всему городу. Чуть не подох от усталости. И она тоже выдохлась. Рухнула в парке. Сам не знаю, зачем я нож вытащил. Хотя, всё тоже – припугнуть хотел. А она совсем ополоумела видно. Кто знает, что у этих куриц в башке творится. Сама на нож кинулась. Наверное, её надо было к нам отвезти. Влад бы её вылечил. А я струхнул. Как объяснять буду? В общем, бросил её в парке. Подумал, сама оклемается. А оно вон как вышло. Случайно это. Понимаешь?
Роман кивнул:
– Понимаю, но только не мне решать, а судье. Ему рассказывай, как было.
– А то я не знаю, как это работает. Я сделку хочу заключить. Пообещай, что мне непреднамеренное, а я тебе всё как на духу расскажу.
Я посмотрела на начальника. Тот хмурился, обдумывая предложение.
– Пообещай, – продолжал настаивать Беляков.
– Ладно, обещаю, – согласился Роман Аркадиевич. И Беляков широко улыбнулся, как человек, у которого вновь появилась надежда на будущее. Он даже сел прямее, точно у него от одного слова сил прибавилось.
– В общем, где-то месяц назад вышел на меня один человек.
– Вот так просто взял и вышел? – уточнил Роман.
– Ну да-да, я с ним давно общаюсь.
– И как познакомились? Где?
– Не поверишь, по объявлению. В сети было объявление, что на реконструкцию битвы магов с эльфами требуется оборотень. Спросить Рюрика. Ну я им вроде как подходил. Честно, ехал тупо повеселиться, по лесу побегать, людей попугать. А этот Рюрик парень прошаренный оказался. Он для богатеньких детишек развлечения организовывал, ну и толкал им разные «магические» штучки. А я ему их взялся поставлять. Амулет там какой или меч-кладенец. Фигня, одним словом. Жалко, что ли? А тут на встречу вместо Рюрика шкет какой-то заявился. Кепка на глаза, одежда мешком висит и дёрганный какой-то. Всё рукава тянул. Да только это не пацан никакой был, а девка. Я-то её сразу учуял. Да ладно, думаю, не моё это дело, пусть рядится, как хочет. В общем, когда она мне сказала, что нужно яйцо Сирина достать, я сразу уйти хотел. Решил, шутка какая-то. Но мне задаток хороший за работу дали, прям сразу в конверте, и я согласился.
– Зачем ей нужно было яйцо? – спросил Роман.
– Сказала, что для усыновления. Что бездетная пара хочет ребёнка завести, да не простого, а золотого, – скаламбурил Беляков и сам хохотнул над своей шуткой.
– И ты поверил?
– Честно? – его улыбка стала напоминать оскал.
Роман молча смотрел на своего бывшего сотрудника.
– Ни фига не поверил, да только деньги уж больно хорошие предложили. Так что на всю жизнь хватит. Знаешь, как мне наша работа опротивела? Вот она где у меня сидит, – Беляков провёл ладонью по горлу. – Бегаешь целыми днями и ночами по городу. Люди про нас не знают, или за идиотов считают, а свои смотрят косо, через губу разговаривают. Презирают. Одно слово – охранка, болтаешься, как сам знаешь что меж двух миров. А я бы домик в лесу купил, семью завёл, зажил бы по-человечески. Ну решили богатеи экзотическую зверушку завести. А может они бы к ней и правда хорошо относились, как к родной? Некоторые вон сами в рабство лезут. Взять хотя бы ба…
– Я тебя понял, – прервал его Роман. – Как они про Чару узнали?
– Понятия не имею.
– А как Рюрика найти?
– Говорю же, через объявления. Поройся в инете, как наткнёшься на покупку какой-нибудь магической фигни, точно он будет.
– Понятно, – Роман стукнул костяшками пальцев по двери. Дежурный тут же выпустил нас из камеры.
– Ты мне пообещал! Запомни, ты пообещал! – крикнул Беляков нам в спину.
Роман на секунду задержался на пороге, кивнул и спокойно произнёс:
– До свидания.
– Ты пообещал, ты пообещал, – передразнила я Белякова. Мы шли к машине, и вне давящих стен тюрьмы для изнаночных моё настроение стало лучше, – можно подумать вы поклялись или слово дали. Вы же там не колдовали? Значит и выполнять обещанное не нужно, да?
– Нет не колдовал, а выполнять нужно.
– Но почему? – возмутилась я, уж очень мне Белков и его рассуждения не нравились. Я не хотела, чтобы Роман Аркадьевич ему помогал. Роман посмотрел на меня, как на дитя неразумное.
– А, поняла. Не хотите нарушать слово чести. Всё-таки вы ужасно несовременный. Вы с Наполеоном на Бородино не дрались?
– А чего не на Куликовом поле?
– Вы не настолько старый.
– И на том спасибо. А вы удивительно разговорчивы.
– Простите, это нервное – я почувствовала, что краснею, и чтобы перевести разговор, спросила, – а где его будут судить?
– В суде.
– В каком суде?
– В обычном суде по уголовным делам.
– А судья он?.. – я сделала многозначительную паузу.
– Нет, он тоже обычный человек, но он знает о нас и об изнанке.
– И почему так?
Вдруг Роман Аркадиевич отвесил мне звонкий щелбан.
– Ай! Вы чего?! – я потёрла лоб.
– Что вы сейчас сделали?
– Что я сделала? – я посмотрела на свою руку.
– Вы же не задумывались, а просто действовали рефлекторно. Вот и мы не задумываемся, когда колдуем. Для нас это так же естественное, как чихнуть или потереть ушибленное место. Поэтому, нам нужен человек, чтобы оценить, насколько опасно мы поступили. Понимаете, Саша?
– Кажется, да.
– Садитесь, – и передо мной снова не по-современному распахнули дверцу машины.
В Отделе творилось послеобеденное безделие. Сидя в наушниках, Клим «резался» в стрелялку, время от времени выкрикивая «Беги!» или «Стреляй!». Иногда просто нецензурно ругался на других игроков. Бану учила Крошку Ки играть в гонки. Получалось у Зайки неважно. Из динамиков то и дело раздавались крики сбитых прохожих и скрежет железа. Но, кажется, и учитель, и ученица были довольны. Роман Аркадиевич ушёл в кабинет писать отчёты, и я со спокойной душой открыла бабушкину книгу.
– Ты только глянь! – хохотала Бану, обращаясь к Климу, – Она здание насквозь протаранила.
Но Клим был поглощён соей игрой.
– Эй, братишка! – непривыкшая к тому, что её игнорируют, Бану запустила в него ручкой.
– Ну чего тебе? – освободил одно ухо от наушников Клим.
– Она такая няшная, – улыбнулась Бану.
– Чего?! Блин, засада! – Клим в панике застучал по клавиатуре, а после без сил откинулся на спинку кресла. – Ну вот, убили. Это всё ты виновата.
– Ещё чего. Сам играть не умеешь.
– Так может со мной? Всё равно делать нечего.
– Да ну, неохота, – отмахнулась Бану.
– Тогда… – взгляд Клима остановился на мне, – Саш, играешь?
– А? – я оказалась не готова к подобному предложению.
– Что, не умеешь? Я научу. Врубай комп, – Клим подошёл к моему столу и включил компьютер.
– Не то, чтобы не умею… – замялась я.
– Тем более, вдвоём интереснее.
И тут в дверь постучали. Клим с Бану переглянулись.
– Ты кого-нибудь ждёшь? – спросила девушка. Братец Клим отрицательно покачал головой. – Не к добру это.
– Может притворимся, что нас нет?
Но тут Крошка Ки напоролась на машину патруля, и в кабинете взревела сирена погони.
– Ой, да тихо ты! – Бану отпихнула Зайку в сторону и выключили игру.
Стук в дверь стал настойчивее. «Бану-тян, это я!» – позвал посетитель. И глаза Бану в панике забегали по кабинету в поисках укрытия, но не найдя ничего подходящего, она спряталась за экраном компьютера, всем видом показывая «я очень занята».
«Бану-тян!» – снова позвал настойчивый гость.
– Входи, – Клим озорно подмигнул мне, намекая, что сейчас что-то будет.
Дверь распахнулась и на пороге эпично появился герой из анимэ. На вид Герою было лет девятнадцать. В белых кедах, узких чёрных брюках, бежевом худи и шерстяном пальто песочного цвета. Наверное, зимы в аниме не очень холодные, а вот к нашей погоде наряд совсем не подходил, как не подходил он к простому конопатому лицу парня, рыжей кучерявой шевелюре и оттопыренным ушам.
– Конитива, Бану-тян! – радостно поприветствовал Герой, полностью игнорируя моё и Клима присутствие.
– Привет, Родион, – махнул парню Клим. В ответ – тишина.
– Это кто? – прошептала я, наблюдая, как визитёр уверенной походкой направился к Бану и уселся на край её стола.
– Верховный колдун, – так же шёпотом пояснил Клим, а вслух добавил, – давай-ка залогинимся.
– Давай, – громко согласилась я, поддерживая игру, и снова шёпотом, – а не слишком молод для верховного?
– Потом объясню, – сказал Клим для меня, а для окружающих, – Вводную по игре можешь пропустить, сам объясню.
Только зря старался, Родиона кроме Бану вообще ничего не интересовало.
– Работаешь, Бану-тян? – парень склонился ближе к Бану. Но та упорно делала вид, что его здесь нет.
– Бану-тян? – позвал он, ещё больше подаваясь вперёд и уже почти лёжа на столе, так что его лицо загораживало экран и находилось сантиметрах в пятнадцати от лица Бану.
– Отстань, – оттолкнула она его.
Родион сел прямо и, обиженно надув губки, протянул:
– Ну Бану-тян!
Клим фыркнул, меня передёрнуло, это уж как-то слишком. Бану зло прищурилась.
– Ещ-щ-щё раз-с-с так с-с-кажеш-шь, – с угрозой точно змея прошипела она.
– Больше никогда, Бану-сама, – просиял Родион, радуясь, что всё-таки сумел привлечь внимание объекта обожания.
– Ты какого шичэня тут?
– Чего? – захлопал глазами Родион.
– Чего припёрся?
– А, хочу на весеннее равноденствие шабаш провести, надо же мне со всеми подопечными познакомиться, – парень гордо выпятил грудь.
– Так и шёл бы к Чуду, у нас-то чего забыл?
– Пойдём в выходные в кино на Миядзаки? У меня и билеты есть.
– Я уже смотрела, – Бану уставилась в монитор компьютера.
– Так со второго раза понятнее, – не сдался Родион.
– Не хочу.
– Тогда давай просто погуляем.
– Холодно.
– В кафе посидим?
– Я на диете. Питаюсь по часа и только пророщенной фасолью.
– А может… – заикнулся было Родион, но Бану его резко оборвала:
– Нет. И вообще, я в выходной болеть собираюсь.
– Как болеть?
– Как все с ангиной и температурой. Я ж ни разу не болела, думаю, самое время попробовать.
– Так давай болеть вместе! – этот непрошибаемый тип в любом отказе видел не отказ, а возможность. – Я в детстве знаешь каким хилым был. Всё время болел. Я точно знаю, как это правильно делается. А хочешь я тебе чай с лимоном заваривать буду?
– Обойдусь.
– Это ты так думаешь. Если некого попросить поухаживать, то и болеть неинтересно. Это я тебе…
Родион хотел ещё что-то добавить, но тут из дверей своего кабинета появился Роман с листами в руках.
– Родион, здравствуй.
Родион недобро посмотрел на протянутую ему для рукопожатия ладонь.
– Не здравствуй, а здравствуйте. Мы на брудершафт не пили, – высокомерно заявил он.
– Чего это он? – шепнула я Климу, тот сделал мину, означавшую, видимо, «А вот так», но больше похожую на приступ колик.
– Здравствуйте, здравствуйте, – Роман убрал руку и обратился к Бану, – отсканируй…
– Не видишь, мы разговариваем! – взвился Родион, позабыв про «брудершафт» и скатываясь на «ты». Роман Аркадьевич изумлённо вскинул брови, а вот Бану разозлилась не на шутку.
– А ты не видишь, что я работаю! – взорвалась она.
– Но Банушечка! – обиделся Родька, – я же защищаю тебя от этого, – он ткнул в сторону Романа, но какого именно «этого» пояснить не успел. Бану схватила его за руку и, заломив за спину, вытолкала надоедливого ухажёра из кабинета, по дороге не забыв «случайно» задеть им об край стола и дверной косяк.
– Я занята! – она захлопнула дверь прямо перед носом Родиона.
– Так я позже зайду, – крикнул он.
– Непробиваемый идиот, – покачала головой Бану.
– Его стоит пожалеть, он поглупел из-за любви, – заметил Роман Аркадьевич, – «О пощади! Я, звуку слов твоих внимая, цепенею…»
– Цепенел бы в другом месте,– проворчала Бану.
– Он правда верховный колдун? – спросила я.
– Правда-правда, – закивал Клим, – уже месяц как.
– А с прежнем что случилось?
– На пенсию ушёл.
– Как? – во всех преданиях звание верховного колдуна передавалась другому только после смерти предыдущего.
– Знаете, когда она?
Конечно, я не знала.
– Саша, если что-то не знаете, не стесняйтесь спрашивать. Так всем будет легче.
– Хорошо, – пообещала я.
***
Среди прочих домов жёлтая кирпичная пятиэтажка выделялась откровенной заброшенностью: гнилые перекрытия балконов, окна с побитыми окнами, на стенах чёрные шрамы граффити и прозрачные трубы внешних лифтов. Последние производили особенно гнетущее впечатление. Местные называли дом «Наш Сайлент-Хилл», и от одного взгляда на него сразу становилось понятно, что он полностью оправдывает своё название. К дому не хотелось приближаться. Он пугал и отталкивал.
Вход, конечно же, был со двора. К подъездам вела узкая протоптанная дорожка. Я шла по ней следом за Романом Аркадиевичем и дрожала от страха. Я надеялась, что больше никогда здесь не окажусь. Казалось, что два крыла здания, точно две протянутые руки, вот-вот сомкнуться за моей спиной, навсегда заключив меня в своих холодных каменных объятьях. Я даже обернулась несколько раз, чтобы проверить. Но здание стояло неподвижно, как ему и полагалось.
Роман галантно распахнул передо мной дверь подъезда, пропуская вперёд. Внутри пахло кошками и сыростью. Под ногами скрипело битое стекло. Дойдя до лифта, Роман снова открыл дверь и первым зашёл внутрь. Я зашла следом. Натужно скрипнув, лифт медленно пополз вверх. Другого способа попасть на второй этаж не было – лестница обвалилась.
На втором этаже обстановка резко поменялась. Пропала разруха и запустение, как, собственно, и неприятные запахи. Прочные, выкрашенные в серый цвет стены, пол и потолок. Возле лифта стоял стол дежурного. Поднявшийся нам навстречу мужчина был таким же незапоминающимся, как и в тот раз, когда я была здесь.
– Добрый день, – произнёс дежурный.
– Добрый день, проводите нас к Белякову в шестнадцатую камеру, – попросил Роман Аркадиевич.
– Идёмте.
Мы двинулись по коридору, и меня охватило ощущение неправильности происходящего. Сюда не попадали звуки улицы: рёв моторов, сигналы гудков и голоса людей. А внутри не раздавались наши шаги. Стены, пол и потолок поглощали звуки, так что ничто не тревожило покой этого места. Бесшумно отворился запор, и тяжёлая металлическая дверь повернулась на петлях.
– Проходите, – дежурный пропустил нас в камеру, а после закрыл за нами дверь.
Я выглянула из-за спины Романа Аркадиевича. Беляков лежал на койке, закинув руки за голову и безразлично таращился в потолок. Потом перевёл взгляд на нас и медленно поднялся, с трудом передвигая конечностями, сел на край постели. Из него точно выкачали силы, оставив лишь безразличную ко всему внешнюю оболочку. Хотя, во время моего заключения, здешние стены и на меня действовали угнетающе.
– А она что здесь забыла? – опустив приветствие, задал вопрос Беляков.
– Саша теперь работает в нашем отделе.
– Человек?
– Ведьма, – уточнил Роман.
– Так и знал, что с ней что-то не то, – в усмешке Белякова скрывалась горечь, – не надо было связывать.
– Ты хотел меня видеть? – Роману Аркадьевичу хотелось поскорее перейти к самому главному.
– Да, хочу, чтобы моё преступление классифицировали как непреднамеренное убийство. В конце концов это реально так. Я просто собирался нагрянуть к Чаре вечером. Может припугнул бы слегка. Ну бока мужику её помять, чтоб сговорчивее стала.
Я мысленно кивнула. Наверное, Чара увидела, как «её мужику бока мнут», потому и сбежала из дома в ночь, босая и в одной рубашке.
– Я через Навь заходил, а она мне прямо навстречу выскочила. Прям на пороге дома. И в небо вспорхнула, – продолжал рассказывать Беляков, – ну я следом. В общем гонялся я за ней по всему городу. Чуть не подох от усталости. И она тоже выдохлась. Рухнула в парке. Сам не знаю, зачем я нож вытащил. Хотя, всё тоже – припугнуть хотел. А она совсем ополоумела видно. Кто знает, что у этих куриц в башке творится. Сама на нож кинулась. Наверное, её надо было к нам отвезти. Влад бы её вылечил. А я струхнул. Как объяснять буду? В общем, бросил её в парке. Подумал, сама оклемается. А оно вон как вышло. Случайно это. Понимаешь?
Роман кивнул:
– Понимаю, но только не мне решать, а судье. Ему рассказывай, как было.
– А то я не знаю, как это работает. Я сделку хочу заключить. Пообещай, что мне непреднамеренное, а я тебе всё как на духу расскажу.
Я посмотрела на начальника. Тот хмурился, обдумывая предложение.
– Пообещай, – продолжал настаивать Беляков.
– Ладно, обещаю, – согласился Роман Аркадиевич. И Беляков широко улыбнулся, как человек, у которого вновь появилась надежда на будущее. Он даже сел прямее, точно у него от одного слова сил прибавилось.
– В общем, где-то месяц назад вышел на меня один человек.
– Вот так просто взял и вышел? – уточнил Роман.
– Ну да-да, я с ним давно общаюсь.
– И как познакомились? Где?
– Не поверишь, по объявлению. В сети было объявление, что на реконструкцию битвы магов с эльфами требуется оборотень. Спросить Рюрика. Ну я им вроде как подходил. Честно, ехал тупо повеселиться, по лесу побегать, людей попугать. А этот Рюрик парень прошаренный оказался. Он для богатеньких детишек развлечения организовывал, ну и толкал им разные «магические» штучки. А я ему их взялся поставлять. Амулет там какой или меч-кладенец. Фигня, одним словом. Жалко, что ли? А тут на встречу вместо Рюрика шкет какой-то заявился. Кепка на глаза, одежда мешком висит и дёрганный какой-то. Всё рукава тянул. Да только это не пацан никакой был, а девка. Я-то её сразу учуял. Да ладно, думаю, не моё это дело, пусть рядится, как хочет. В общем, когда она мне сказала, что нужно яйцо Сирина достать, я сразу уйти хотел. Решил, шутка какая-то. Но мне задаток хороший за работу дали, прям сразу в конверте, и я согласился.
– Зачем ей нужно было яйцо? – спросил Роман.
– Сказала, что для усыновления. Что бездетная пара хочет ребёнка завести, да не простого, а золотого, – скаламбурил Беляков и сам хохотнул над своей шуткой.
– И ты поверил?
– Честно? – его улыбка стала напоминать оскал.
Роман молча смотрел на своего бывшего сотрудника.
– Ни фига не поверил, да только деньги уж больно хорошие предложили. Так что на всю жизнь хватит. Знаешь, как мне наша работа опротивела? Вот она где у меня сидит, – Беляков провёл ладонью по горлу. – Бегаешь целыми днями и ночами по городу. Люди про нас не знают, или за идиотов считают, а свои смотрят косо, через губу разговаривают. Презирают. Одно слово – охранка, болтаешься, как сам знаешь что меж двух миров. А я бы домик в лесу купил, семью завёл, зажил бы по-человечески. Ну решили богатеи экзотическую зверушку завести. А может они бы к ней и правда хорошо относились, как к родной? Некоторые вон сами в рабство лезут. Взять хотя бы ба…
– Я тебя понял, – прервал его Роман. – Как они про Чару узнали?
– Понятия не имею.
– А как Рюрика найти?
– Говорю же, через объявления. Поройся в инете, как наткнёшься на покупку какой-нибудь магической фигни, точно он будет.
– Понятно, – Роман стукнул костяшками пальцев по двери. Дежурный тут же выпустил нас из камеры.
– Ты мне пообещал! Запомни, ты пообещал! – крикнул Беляков нам в спину.
Роман на секунду задержался на пороге, кивнул и спокойно произнёс:
– До свидания.
– Ты пообещал, ты пообещал, – передразнила я Белякова. Мы шли к машине, и вне давящих стен тюрьмы для изнаночных моё настроение стало лучше, – можно подумать вы поклялись или слово дали. Вы же там не колдовали? Значит и выполнять обещанное не нужно, да?
– Нет не колдовал, а выполнять нужно.
– Но почему? – возмутилась я, уж очень мне Белков и его рассуждения не нравились. Я не хотела, чтобы Роман Аркадьевич ему помогал. Роман посмотрел на меня, как на дитя неразумное.
– А, поняла. Не хотите нарушать слово чести. Всё-таки вы ужасно несовременный. Вы с Наполеоном на Бородино не дрались?
– А чего не на Куликовом поле?
– Вы не настолько старый.
– И на том спасибо. А вы удивительно разговорчивы.
– Простите, это нервное – я почувствовала, что краснею, и чтобы перевести разговор, спросила, – а где его будут судить?
– В суде.
– В каком суде?
– В обычном суде по уголовным делам.
– А судья он?.. – я сделала многозначительную паузу.
– Нет, он тоже обычный человек, но он знает о нас и об изнанке.
– И почему так?
Вдруг Роман Аркадиевич отвесил мне звонкий щелбан.
– Ай! Вы чего?! – я потёрла лоб.
– Что вы сейчас сделали?
– Что я сделала? – я посмотрела на свою руку.
– Вы же не задумывались, а просто действовали рефлекторно. Вот и мы не задумываемся, когда колдуем. Для нас это так же естественное, как чихнуть или потереть ушибленное место. Поэтому, нам нужен человек, чтобы оценить, насколько опасно мы поступили. Понимаете, Саша?
– Кажется, да.
– Садитесь, – и передо мной снова не по-современному распахнули дверцу машины.
***
В Отделе творилось послеобеденное безделие. Сидя в наушниках, Клим «резался» в стрелялку, время от времени выкрикивая «Беги!» или «Стреляй!». Иногда просто нецензурно ругался на других игроков. Бану учила Крошку Ки играть в гонки. Получалось у Зайки неважно. Из динамиков то и дело раздавались крики сбитых прохожих и скрежет железа. Но, кажется, и учитель, и ученица были довольны. Роман Аркадиевич ушёл в кабинет писать отчёты, и я со спокойной душой открыла бабушкину книгу.
– Ты только глянь! – хохотала Бану, обращаясь к Климу, – Она здание насквозь протаранила.
Но Клим был поглощён соей игрой.
– Эй, братишка! – непривыкшая к тому, что её игнорируют, Бану запустила в него ручкой.
– Ну чего тебе? – освободил одно ухо от наушников Клим.
– Она такая няшная, – улыбнулась Бану.
– Чего?! Блин, засада! – Клим в панике застучал по клавиатуре, а после без сил откинулся на спинку кресла. – Ну вот, убили. Это всё ты виновата.
– Ещё чего. Сам играть не умеешь.
– Так может со мной? Всё равно делать нечего.
– Да ну, неохота, – отмахнулась Бану.
– Тогда… – взгляд Клима остановился на мне, – Саш, играешь?
– А? – я оказалась не готова к подобному предложению.
– Что, не умеешь? Я научу. Врубай комп, – Клим подошёл к моему столу и включил компьютер.
– Не то, чтобы не умею… – замялась я.
– Тем более, вдвоём интереснее.
И тут в дверь постучали. Клим с Бану переглянулись.
– Ты кого-нибудь ждёшь? – спросила девушка. Братец Клим отрицательно покачал головой. – Не к добру это.
– Может притворимся, что нас нет?
Но тут Крошка Ки напоролась на машину патруля, и в кабинете взревела сирена погони.
– Ой, да тихо ты! – Бану отпихнула Зайку в сторону и выключили игру.
Стук в дверь стал настойчивее. «Бану-тян, это я!» – позвал посетитель. И глаза Бану в панике забегали по кабинету в поисках укрытия, но не найдя ничего подходящего, она спряталась за экраном компьютера, всем видом показывая «я очень занята».
«Бану-тян!» – снова позвал настойчивый гость.
– Входи, – Клим озорно подмигнул мне, намекая, что сейчас что-то будет.
Дверь распахнулась и на пороге эпично появился герой из анимэ. На вид Герою было лет девятнадцать. В белых кедах, узких чёрных брюках, бежевом худи и шерстяном пальто песочного цвета. Наверное, зимы в аниме не очень холодные, а вот к нашей погоде наряд совсем не подходил, как не подходил он к простому конопатому лицу парня, рыжей кучерявой шевелюре и оттопыренным ушам.
– Конитива, Бану-тян! – радостно поприветствовал Герой, полностью игнорируя моё и Клима присутствие.
– Привет, Родион, – махнул парню Клим. В ответ – тишина.
– Это кто? – прошептала я, наблюдая, как визитёр уверенной походкой направился к Бану и уселся на край её стола.
– Верховный колдун, – так же шёпотом пояснил Клим, а вслух добавил, – давай-ка залогинимся.
– Давай, – громко согласилась я, поддерживая игру, и снова шёпотом, – а не слишком молод для верховного?
– Потом объясню, – сказал Клим для меня, а для окружающих, – Вводную по игре можешь пропустить, сам объясню.
Только зря старался, Родиона кроме Бану вообще ничего не интересовало.
– Работаешь, Бану-тян? – парень склонился ближе к Бану. Но та упорно делала вид, что его здесь нет.
– Бану-тян? – позвал он, ещё больше подаваясь вперёд и уже почти лёжа на столе, так что его лицо загораживало экран и находилось сантиметрах в пятнадцати от лица Бану.
– Отстань, – оттолкнула она его.
Родион сел прямо и, обиженно надув губки, протянул:
– Ну Бану-тян!
Клим фыркнул, меня передёрнуло, это уж как-то слишком. Бану зло прищурилась.
– Ещ-щ-щё раз-с-с так с-с-кажеш-шь, – с угрозой точно змея прошипела она.
– Больше никогда, Бану-сама, – просиял Родион, радуясь, что всё-таки сумел привлечь внимание объекта обожания.
– Ты какого шичэня тут?
– Чего? – захлопал глазами Родион.
– Чего припёрся?
– А, хочу на весеннее равноденствие шабаш провести, надо же мне со всеми подопечными познакомиться, – парень гордо выпятил грудь.
– Так и шёл бы к Чуду, у нас-то чего забыл?
– Пойдём в выходные в кино на Миядзаки? У меня и билеты есть.
– Я уже смотрела, – Бану уставилась в монитор компьютера.
– Так со второго раза понятнее, – не сдался Родион.
– Не хочу.
– Тогда давай просто погуляем.
– Холодно.
– В кафе посидим?
– Я на диете. Питаюсь по часа и только пророщенной фасолью.
– А может… – заикнулся было Родион, но Бану его резко оборвала:
– Нет. И вообще, я в выходной болеть собираюсь.
– Как болеть?
– Как все с ангиной и температурой. Я ж ни разу не болела, думаю, самое время попробовать.
– Так давай болеть вместе! – этот непрошибаемый тип в любом отказе видел не отказ, а возможность. – Я в детстве знаешь каким хилым был. Всё время болел. Я точно знаю, как это правильно делается. А хочешь я тебе чай с лимоном заваривать буду?
– Обойдусь.
– Это ты так думаешь. Если некого попросить поухаживать, то и болеть неинтересно. Это я тебе…
Родион хотел ещё что-то добавить, но тут из дверей своего кабинета появился Роман с листами в руках.
– Родион, здравствуй.
Родион недобро посмотрел на протянутую ему для рукопожатия ладонь.
– Не здравствуй, а здравствуйте. Мы на брудершафт не пили, – высокомерно заявил он.
– Чего это он? – шепнула я Климу, тот сделал мину, означавшую, видимо, «А вот так», но больше похожую на приступ колик.
– Здравствуйте, здравствуйте, – Роман убрал руку и обратился к Бану, – отсканируй…
– Не видишь, мы разговариваем! – взвился Родион, позабыв про «брудершафт» и скатываясь на «ты». Роман Аркадьевич изумлённо вскинул брови, а вот Бану разозлилась не на шутку.
– А ты не видишь, что я работаю! – взорвалась она.
– Но Банушечка! – обиделся Родька, – я же защищаю тебя от этого, – он ткнул в сторону Романа, но какого именно «этого» пояснить не успел. Бану схватила его за руку и, заломив за спину, вытолкала надоедливого ухажёра из кабинета, по дороге не забыв «случайно» задеть им об край стола и дверной косяк.
– Я занята! – она захлопнула дверь прямо перед носом Родиона.
– Так я позже зайду, – крикнул он.
– Непробиваемый идиот, – покачала головой Бану.
– Его стоит пожалеть, он поглупел из-за любви, – заметил Роман Аркадьевич, – «О пощади! Я, звуку слов твоих внимая, цепенею…»
– Цепенел бы в другом месте,– проворчала Бану.
– Он правда верховный колдун? – спросила я.
– Правда-правда, – закивал Клим, – уже месяц как.
– А с прежнем что случилось?
– На пенсию ушёл.
– Как? – во всех преданиях звание верховного колдуна передавалась другому только после смерти предыдущего.
