Вылетела на встречку, а после врезалась в столб. Лена сидела на заднем сиденье и отделалась синяками и ссадинами. Виктор Осипович повредил позвоночник, а его жена Маша умерла. И вроде бы сколько лет прошло или сколько воды утекло, как сказал бы Парамон. Виктор Осипович долго проходил реабилитацию. С прежней конторы уволился, основал своё юридическое бюро. Стал известным в профессиональных кругах человеком. И всё вроде бы хорошо. Успех, дочка – красавица и умница, но то внешне, а в душе засевшее, точно заноза, чувство вины. И что тут поделаешь? Разве отварами да заклятиями вылечишь?
– Это что – петух? – удивленно воскликнула бабушка.
– Ба, это вещь док!
Я выглянула в прихожую. Склонившись, Ба с интересом разглядывала петуха. С противоположной стороны клетки, скопировав позу бабушки, с неменьшим интересом его разглядывала Зайка. И с таким видом, будто в первый раз видит.
– Можешь подержать его немного у себя? – заискивающе спросила я.
– Скажешь тоже, – хмыкнула Ба, – и что мне с ним делать?
– В сарае посели или к соседям на постой определи, они же тебе не откажут. Только суп не вари – вещь док всё-таки, да и Зайка к нему привязалась.
В подтверждение моих слов кикимора вытащила упирающегося и явно не разделявшего столь страстного проявления любви петуха, чмокнула его в макушку и, крепко прижав к груди, убежала в гостиную.
– Оставишь?
– Ну если только ради Зайки, – согласилась бабуля.
– Она оценит, – уверила я, а после сделала жалостливое лицо. – Ба, а я голодная.
– Ладно, пойдём на кухню. Покормлю тебя, хоть ты и не заслужила.
– Спасибо, бабулечка, – бросилась я её обнимать.
– Ладно подлизываться. Ты, кстати, надолго ко мне?
– Я с ночёвкой, если не выгонишь.
– Выгонишь тебя, как же.
– Пра! – кричу я, но из моего рта не вырывается ни звука. Вокруг всё в дыму. Я знаю, что нужно бежать. Мне страшно. Я переставляю ноги, но те будто связали. Рядом раздаётся тяжёлое хриплое дыхание. Чудовище совсем близко. А потом из дыма появляется огромная лапа и хватает меня, и отрывает от земли, точно куклу.
– Пра, – кричу я, ища защиты и помощи. И кто-то трогает меня за ногу. Опускаю глаза – прабабушка. Но она больше не похожа на себя: на лице вздулись вены, а глаза – чёрные омуты, так что и зрачков не различить. Та, что стоит передо мной больше не Пра. Существо в теле Пра злобно усмехается, а после впивается зубами мне в ногу.
Я резко проснулась от сведшей ногу судороги. Принялась растирать икры, баюкая боль. Та медленно отступает, но не уходит совсем, прячась внутри костей щиколотки, и тянет, и крутит. Я немного поворочалась, пытаясь удобней устроить ногу. Но лучше не стало. Поняв, что уже не усну, я встала, прихватив телефон.
Свет от уличного фонаря проникал через незанавешенное окно и ложился на пол и противоположную стену длинной белой полосой. Завернувшись в плед, Зайка тихо посапывала в кресле. На стене громко тикали ходики. Дом спал.
Стараясь не шуметь, я подошла к книжному шкафу. Вспомнив, как в детстве гадали на Пушкине, взяла первую попавшуюся книгу, в открытой наугад страничке подсветила фонариком строчку:
«Отступи, о крокодил, живущий на западе, потому что змей – Ваан в моём желудке, он предаст тебя мне. Пусть твоё пламя не будет против меня.
Моё лицо открыто, моё сердце на своём месте, и корона со змеёй на мне день за днём. Я – Ра, являющимся своим собственным защитником, и ничто никогда не повергнет меня на землю».
В комнате неожиданно зажегся свет.
– Ты чего колобродишь? – сонно зевнула бабушка, кутаясь в шаль.
– Не спится, вот решила погадать.
– И как?
– Сама не пойму.
– Дай-ка взгляну, – Ба взяла со стола очки и нацепила их на нос. – А, египетская книга мёртвых. Ещё один змееборческий сюжет.
– И что это значит?
– Понятия не имею. Будем считать, что всё у тебя хорошо.
Я хмыкнула и поставила книгу на полку.
– Ба, а дай почитать что-нибудь из наших мифов.
– Ты же не любишь мифы. Говоришь, что бредни.
– Бредни, но теперь они ещё и пособие по выживанию. Только дай что-нибудь попроще.
– Ну если попроще…
– Издеваешься? – возмутилась я, прочитав «Сказки» на предложенной книге, – ты бы ещё Колобка мне дала.
– Тогда эту, она для деток постарше.
– Спасибо. Ба, а расскажи что-нибудь, – попросила я, забираясь с ногами на диван.
– Сказку? – бабушка села на стул.
– Угу.
– Тогда слушай, – в интонации бабушки появилась напевность, точно у сказительницы, – когда-то давным-давно люди верили, что наш мир похож на яйцо, а снесла это яйцо волшебная птица.
– Курица?
– Может и курица.
– Большая, наверное, птичка была, – зевнула я, – такую к соседям не пристроишь.
– Ты слушать будешь?
– Всё-всё, молчу.
– Люди верили, что верхняя часть желтка – это наш мир, а исподняя – мир мёртвых. Ещё её называют Ночной страной, потому что когда у нас ночь, у них день, и наоборот. А вокруг желтка точно скорлупа располагаются девять небес. Одно небо для Луны, другое для Солнца, третье для звёзд и Млечного пути. А на самом дальнем небе находится огромное море. Именно с него на землю падают дожди. А посредине этого моря стоит остров Буян или Ирия, там живут боги. Добраться до него можно взобравшись по Мировому дереву, которое проходит через все миры.
Я увидела, как Петя ходит по залу. Склонив голову набок, но что-то выглядывает в щели между досками пола. Он ловко ударяет клювом один раз, другой, и из щели выскакивает зернышко. Оно катится по полу, а когда останавливается, из него появляется росток. С каждым мгновением росток становится всё больше, всё крепче. Корни его ломают пол и уходят глубоко в землю, всё ниже и ниже, достигая Нижнего мира. А ствол рвётся ввысь, пробивая крышу.
Я встаю с дивана и оглядываю дерево. Посмотрела вверх. Ствол поднялся так высоко, что, пожалуй, и до Буяна достанет. И так интересно стало, как там на острове? Обеими руками я вцепилась в ствол, упёрлась в него ногами и полезла вверх. И вроде бы всего несколько перехватов сделала, оглянулась, а Земля подо мной превратилась в маленький шарик. И правда желток. Зато крона дерева совсем близко. Я протянула руку, чтобы ухватиться за ближайшую ветку. Да только под ладонь попался кто-то маленький и пушистый. Этот кто-то как завизжит. От испуга я руки и отпустила, и полетела вниз. Земля с каждым мгновением всё ближе. Ещё секунда и я разобьюсь.
Вздрогнув, я резко выпрямилась. Дом уже проснулся. Слышно, как на кухне Ба готовила завтрак и тихо разговаривала с Зайкой. На улице тарахтела соседская машина. А я сидела на диване в зале и сонно таращилась на пищавший в руке телефон. На экране мерцал звонок от Романа Аркадьевича.
– Алло? – голос звучал чуть хрипло со сна.
– Доброе утро, Саша. Я заеду за вами минут через двадцать.
– Как заедете? – всполошилась я, – подождите! Куда заедете? Я сейчас не дома.
– А где вы?
Я назвала адрес. В телефоне повисла тишина, так что я уж было подумала, что звонок прервался.
– Алло?
– Навигатор показывает, что я буду у вас через сорок минут, – вновь раздался спокойный голос Романа.
– Что? Знаете, если вы из-за ноги, то я и сама могу нормально добраться до работы. Не надо за мной заезжать, и время не тратьте, – выпалила на одном дыхании я.
– Мне нужно вас кое-куда отвезти перед работой, – пояснил Роман, окончательно сбив меня с толку.
– Что?
– Саша, пожалуйста, дождитесь меня.
И отключился, а я ещё минуту смотрела на тёмный экран в каком-то странном оцепенении, прежде чем поняла смысл сказанного.
– Ба! – воскликнула я, вскакивая с дивана, – Давай завтракать! Мне собираться надо.
Роман ждал возле калитки.
– Доброе утро, – ещё раз поздоровался он, открывая передо мной дверцу машины.
– Доброе.
Он помог мне сесть, а после неспеша обошёл машину. Я наблюдала за ним, точно за диковинным зверем. Роман был странным, не только для людей, но и для изнаночных.
– Что-то не так? – моё внимание к нему не осталось незамеченным.
– Нет, – покачала я головой.
– Хорошо.
Машина ехала по посёлку и с каждой минутой я всё больше ёрзала от тревоги. Возможно, спрашивать было некрасиво, но я всё-таки спросила.
– Куда мы едем?
– Тут недалеко, я даже удивился, насколько нам оказалось по пути.
– Понятно, – нога начала непроизвольно подёргиваться, потому что я хорошо знала дорогу и куда она ведёт.
Роман направил машину в распахнутые ворота, арку которых украшали металлические фигурки животных. Да и сам двор был завален железом и разными фигурами. Справа от ворот стоял добротный бревенчатый дом, а за ним – кирпичная пристройка, из которой доносились удары молотками по наковальне. Из дверей кузни, а это была именно она, вышел высокий крепкий мужчина средних лет. Длинные, до плеч, русые волосы стягивал на лбу кожаный шнурок. Несмотря на зиму на кузнеце была свободная льняная рубаха, кожаный фартук, и только потёртые джинсы портили фольклорный образа.
– Чем могу помочь? – произнёс раскатистым басом кузнец.
– Саша, вы знаете этого человека? – Роман внимательно наблюдал за моей реакцией.
– Что происходит? – нахмурился кузнец и тоже посмотрел на меня.
А я, конечно, знала. Ведь это он отливал для меня пули из серебра. Но не могла же я его сдать.
– Нет, в первый раз вижу, – выдавила из себя я.
– Вот так всем и говорите, – кивнул Риман, а после протянул руку кузнецу. – Здравствуй, Арес.
– Здорово, Аркадич, – заулыбался Арес, пожимая руку и подмигивая мне, – привет, Саш.
У меня же дар речи пропал. Я стою ни жива ни мертва от страха за него, а они шутки шутят?
– Сделал, что я просил? – спросил Роман.
– А то, всё сделал в лучшем виде. Сейчас принесу, а вы пока осмотритесь, – и точно заправски торговец Арес начал рекламировать товар, – там у меня памятник великого поэта, какой-то фонд заказал. Там фигуры для сада, а вон мангал, только-только сделали. Смотри какая работа. Может купишь на дачу.
– Да у меня и дачи нет, – отмахнулся Роман.
– Так то пока. К такому мангалу и дачу купишь. Да вы смотрите, не стесняйтесь.
Арес ушёл, но видимо Зайка приняла его слова, как приглашение. Я и не заметила, когда она успела забраться на фигуру осла с дровами.
– Зайка, – строго прикрикнула я.
– Вы дали кикиморе имя? – заметил Роман.
– Надо же к ней как-то обращаться, – пожала плечами я и тут же сорвалась с места, – Зайка, нельзя!
Но кикимора уже перебралась с осла к памятнику великого поэта и повисла на его руке. Памятник опасно покачнулся. Я подхватила кикимору под мышки и принялась трясти.
– Отпусти, – пыхтела я. Но Зайка воспринимала всё происходящее за весёлую игру и заливисто смеялась. К тому моменту, когда я всё-таки оторвала её от поэта, Арес уже успел вернуться и о чём-то договориться с Романом. Я только услышать, как они прощались.
– Пока, Саш! – махнул рукой Арес, – Бабушке привет!
– Передам, – пообещала я и посмотрела на Романа, – так зачем мы заезжали к Аресу?
– Сейчас узнаете. Дайте, пожалуйста, руку, – Роман протянул мне раскрытую ладонь.
– Зачем? – насторожилась я.
– Давайте-давайте, не бойтесь, и лучше левую, – продолжал настаивать Роман. Робея, я вложила свою руку в его. Он тут же отодвинул рукав моей куртки, обнажая запястье и приложил металлический круг с изображением ромашки с восемью лепестками.
– Что это? – спросила я.
– Оберег, – Роман завязывал концы красного шнурка, державшего оберег.
– Я и сама могла бы завязать, – смутилась я.
– Одной рукой неудобно, а у вас и её нет, – он кивнул на повисшую на моей правой руке Зайку.
– Готово.
А вот я оказалась совсем не готова к тому, что произойдёт дальше. Обхватив моё запястье, Роман произнёс:
«Не серчай, турчанка дорогая,
Я с тобой в глухой мешок зашьюсь;
Твои речи тёмные глотая,
За тебя кривой воды напьюсь» .
– Вы что сделали?! – ужаснулась я, отдёргивая руку.
– Соединил наши судьбы, – было мне ответом.
– Как?!
– Красной нитью судьбы. Это Алатырь. Он помогает найти человека, предназначенного тебе судьбой. Но я сомневаюсь, что из трёх с половиной миллиардов женщин на земле именно вы – моя единственная. А ещё Алатырь объединяет и защищает членов семьи. Мы в одном отделе, вроде как семья.
– Но зачем вы это сделали? – продолжала недоумевать я.
– Не хочу, чтобы ситуация на кладбище повторилась. Теперь я всегда буду знать, где вы и что с вами всё в порядке. Саша, поехали, нам надо на работу.
Роман открыл заднюю дверцу автомобиля, чтобы посадить Зайку, а после распахнул передо мной переднюю. Я послушно села и попыталась развязать шнурок. Но сколько бы я не поддевала узел, он не поддавался, точно был запаян намертво.
Я подождала, когда Роман выведет машину на дорогу, и спросила:
– Всё равно я вас не понимаю. Зачем вам это надо?
Роман Аркадьевич грустно, как мне показалось, вздохнул.
– Саша, я попросил вас пройти инициацию. Вы этого не хотите. Я принял ваш выбор, а вы примите мой. Пока вы работает в моём отделе, я несу за вас ответственность. И перестаньте уже теребить несчастный шнурок. Его могут снять с помощью колдовства либо я, либо вы. Но я этого делать не собираюсь.
– Какие сложности. Не проще ли было не брать меня на работу в отдел! – вспылила я.
– Я хотел, чтобы у вас был выбор.
– Так вы же меня его и лишили!
– Кажется, вы меня не понимаете, – улыбнулся Роман, – сейчас у вас есть возможность посмотреть на мир и на себя с другой точки зрения. Саша, воспользуйтесь ей.
Я только фыркнула от негодования:
– Это типа помощь такая, да, Роман Аркадьевич?
– «Типа» да, – усмехнулся он.
– Тогда почему не сказали про петуха? Почему позволили Климу с Бану надо мной издеваться?
– Ну пошутили они так. Да не очень удачно, зато теперь они вас приняли, чего бы не случилось, скажи я вам правду.
– Понимаю, а поездка на кладбище, это такой тимбилдинг? Очень прогрессивно. Лучше бы пистолет вернули, и то больше пользы.
– Откройте бардачок, – и как только он это произнёс, вся моя воинственность куда-то испарилась, уступая место тревоге.
– Зачем?
– У вас сегодня вопросительное настроение. Саша, начинайте нам доверять.
Он сам открыл бардачок, в котором лежала моя кобура и пистолет.
– Можете его забрать, но только пообещайте не палить во всех подряд.
Я тут же достала кобуру с пистолетом и спрятала в рюкзак.
– Спасибо, – я почувствовала укол совести. Кажется, он правда хотел мне помочь и защитить.
– «Мастерица виноватых взоров», – тут же продекламировал Роман Аркадьевич, уловив моё настроение.
– Вы странный, точно не из нашего века, – вот так случайно я нашла слова, чтобы описать Романа Аркадьевича. Он был не из нашего века и даже не из прошлого. Ему бы на балах в Царском Селе танцевать и на дуэлях за честь прекрасной дамы драться.
– «Я должен жить, хотя я дважды умер», – снова подобрал строчку Роман.
– А у вас сегодня день Мандельштама, – улыбнулась я, возвращая шутку.
– И правда, почему-то только он в голову приходит, – улыбнулся в ответ Роман. – Хотите, кого-нибудь другого почитаю. Выбирайте.
– Нет, а то ещё заколдуете. Кто вообще стихи для заклятий использует?
– Так это просто слова, Саша. Важно только какой смысл вы в них вкладываете. Вот вам заклятье на хорошее настроение:
«Сыграю вам две нотки я
Короткие-короткие!
За это выступление
Возьму всего полпенни я!»
Роман протянул мне ладонь.
– Что? – не поняла я.
– Полпенни.
– С первой получки отдам.
– Это что – петух? – удивленно воскликнула бабушка.
– Ба, это вещь док!
Я выглянула в прихожую. Склонившись, Ба с интересом разглядывала петуха. С противоположной стороны клетки, скопировав позу бабушки, с неменьшим интересом его разглядывала Зайка. И с таким видом, будто в первый раз видит.
– Можешь подержать его немного у себя? – заискивающе спросила я.
– Скажешь тоже, – хмыкнула Ба, – и что мне с ним делать?
– В сарае посели или к соседям на постой определи, они же тебе не откажут. Только суп не вари – вещь док всё-таки, да и Зайка к нему привязалась.
В подтверждение моих слов кикимора вытащила упирающегося и явно не разделявшего столь страстного проявления любви петуха, чмокнула его в макушку и, крепко прижав к груди, убежала в гостиную.
– Оставишь?
– Ну если только ради Зайки, – согласилась бабуля.
– Она оценит, – уверила я, а после сделала жалостливое лицо. – Ба, а я голодная.
– Ладно, пойдём на кухню. Покормлю тебя, хоть ты и не заслужила.
– Спасибо, бабулечка, – бросилась я её обнимать.
– Ладно подлизываться. Ты, кстати, надолго ко мне?
– Я с ночёвкой, если не выгонишь.
– Выгонишь тебя, как же.
***
– Пра! – кричу я, но из моего рта не вырывается ни звука. Вокруг всё в дыму. Я знаю, что нужно бежать. Мне страшно. Я переставляю ноги, но те будто связали. Рядом раздаётся тяжёлое хриплое дыхание. Чудовище совсем близко. А потом из дыма появляется огромная лапа и хватает меня, и отрывает от земли, точно куклу.
– Пра, – кричу я, ища защиты и помощи. И кто-то трогает меня за ногу. Опускаю глаза – прабабушка. Но она больше не похожа на себя: на лице вздулись вены, а глаза – чёрные омуты, так что и зрачков не различить. Та, что стоит передо мной больше не Пра. Существо в теле Пра злобно усмехается, а после впивается зубами мне в ногу.
Я резко проснулась от сведшей ногу судороги. Принялась растирать икры, баюкая боль. Та медленно отступает, но не уходит совсем, прячась внутри костей щиколотки, и тянет, и крутит. Я немного поворочалась, пытаясь удобней устроить ногу. Но лучше не стало. Поняв, что уже не усну, я встала, прихватив телефон.
Свет от уличного фонаря проникал через незанавешенное окно и ложился на пол и противоположную стену длинной белой полосой. Завернувшись в плед, Зайка тихо посапывала в кресле. На стене громко тикали ходики. Дом спал.
Стараясь не шуметь, я подошла к книжному шкафу. Вспомнив, как в детстве гадали на Пушкине, взяла первую попавшуюся книгу, в открытой наугад страничке подсветила фонариком строчку:
«Отступи, о крокодил, живущий на западе, потому что змей – Ваан в моём желудке, он предаст тебя мне. Пусть твоё пламя не будет против меня.
Моё лицо открыто, моё сердце на своём месте, и корона со змеёй на мне день за днём. Я – Ра, являющимся своим собственным защитником, и ничто никогда не повергнет меня на землю».
В комнате неожиданно зажегся свет.
– Ты чего колобродишь? – сонно зевнула бабушка, кутаясь в шаль.
– Не спится, вот решила погадать.
– И как?
– Сама не пойму.
– Дай-ка взгляну, – Ба взяла со стола очки и нацепила их на нос. – А, египетская книга мёртвых. Ещё один змееборческий сюжет.
– И что это значит?
– Понятия не имею. Будем считать, что всё у тебя хорошо.
Я хмыкнула и поставила книгу на полку.
– Ба, а дай почитать что-нибудь из наших мифов.
– Ты же не любишь мифы. Говоришь, что бредни.
– Бредни, но теперь они ещё и пособие по выживанию. Только дай что-нибудь попроще.
– Ну если попроще…
– Издеваешься? – возмутилась я, прочитав «Сказки» на предложенной книге, – ты бы ещё Колобка мне дала.
– Тогда эту, она для деток постарше.
– Спасибо. Ба, а расскажи что-нибудь, – попросила я, забираясь с ногами на диван.
– Сказку? – бабушка села на стул.
– Угу.
– Тогда слушай, – в интонации бабушки появилась напевность, точно у сказительницы, – когда-то давным-давно люди верили, что наш мир похож на яйцо, а снесла это яйцо волшебная птица.
– Курица?
– Может и курица.
– Большая, наверное, птичка была, – зевнула я, – такую к соседям не пристроишь.
– Ты слушать будешь?
– Всё-всё, молчу.
– Люди верили, что верхняя часть желтка – это наш мир, а исподняя – мир мёртвых. Ещё её называют Ночной страной, потому что когда у нас ночь, у них день, и наоборот. А вокруг желтка точно скорлупа располагаются девять небес. Одно небо для Луны, другое для Солнца, третье для звёзд и Млечного пути. А на самом дальнем небе находится огромное море. Именно с него на землю падают дожди. А посредине этого моря стоит остров Буян или Ирия, там живут боги. Добраться до него можно взобравшись по Мировому дереву, которое проходит через все миры.
Я увидела, как Петя ходит по залу. Склонив голову набок, но что-то выглядывает в щели между досками пола. Он ловко ударяет клювом один раз, другой, и из щели выскакивает зернышко. Оно катится по полу, а когда останавливается, из него появляется росток. С каждым мгновением росток становится всё больше, всё крепче. Корни его ломают пол и уходят глубоко в землю, всё ниже и ниже, достигая Нижнего мира. А ствол рвётся ввысь, пробивая крышу.
Я встаю с дивана и оглядываю дерево. Посмотрела вверх. Ствол поднялся так высоко, что, пожалуй, и до Буяна достанет. И так интересно стало, как там на острове? Обеими руками я вцепилась в ствол, упёрлась в него ногами и полезла вверх. И вроде бы всего несколько перехватов сделала, оглянулась, а Земля подо мной превратилась в маленький шарик. И правда желток. Зато крона дерева совсем близко. Я протянула руку, чтобы ухватиться за ближайшую ветку. Да только под ладонь попался кто-то маленький и пушистый. Этот кто-то как завизжит. От испуга я руки и отпустила, и полетела вниз. Земля с каждым мгновением всё ближе. Ещё секунда и я разобьюсь.
Вздрогнув, я резко выпрямилась. Дом уже проснулся. Слышно, как на кухне Ба готовила завтрак и тихо разговаривала с Зайкой. На улице тарахтела соседская машина. А я сидела на диване в зале и сонно таращилась на пищавший в руке телефон. На экране мерцал звонок от Романа Аркадьевича.
– Алло? – голос звучал чуть хрипло со сна.
– Доброе утро, Саша. Я заеду за вами минут через двадцать.
– Как заедете? – всполошилась я, – подождите! Куда заедете? Я сейчас не дома.
– А где вы?
Я назвала адрес. В телефоне повисла тишина, так что я уж было подумала, что звонок прервался.
– Алло?
– Навигатор показывает, что я буду у вас через сорок минут, – вновь раздался спокойный голос Романа.
– Что? Знаете, если вы из-за ноги, то я и сама могу нормально добраться до работы. Не надо за мной заезжать, и время не тратьте, – выпалила на одном дыхании я.
– Мне нужно вас кое-куда отвезти перед работой, – пояснил Роман, окончательно сбив меня с толку.
– Что?
– Саша, пожалуйста, дождитесь меня.
И отключился, а я ещё минуту смотрела на тёмный экран в каком-то странном оцепенении, прежде чем поняла смысл сказанного.
– Ба! – воскликнула я, вскакивая с дивана, – Давай завтракать! Мне собираться надо.
Роман ждал возле калитки.
– Доброе утро, – ещё раз поздоровался он, открывая передо мной дверцу машины.
– Доброе.
Он помог мне сесть, а после неспеша обошёл машину. Я наблюдала за ним, точно за диковинным зверем. Роман был странным, не только для людей, но и для изнаночных.
– Что-то не так? – моё внимание к нему не осталось незамеченным.
– Нет, – покачала я головой.
– Хорошо.
Машина ехала по посёлку и с каждой минутой я всё больше ёрзала от тревоги. Возможно, спрашивать было некрасиво, но я всё-таки спросила.
– Куда мы едем?
– Тут недалеко, я даже удивился, насколько нам оказалось по пути.
– Понятно, – нога начала непроизвольно подёргиваться, потому что я хорошо знала дорогу и куда она ведёт.
Роман направил машину в распахнутые ворота, арку которых украшали металлические фигурки животных. Да и сам двор был завален железом и разными фигурами. Справа от ворот стоял добротный бревенчатый дом, а за ним – кирпичная пристройка, из которой доносились удары молотками по наковальне. Из дверей кузни, а это была именно она, вышел высокий крепкий мужчина средних лет. Длинные, до плеч, русые волосы стягивал на лбу кожаный шнурок. Несмотря на зиму на кузнеце была свободная льняная рубаха, кожаный фартук, и только потёртые джинсы портили фольклорный образа.
– Чем могу помочь? – произнёс раскатистым басом кузнец.
– Саша, вы знаете этого человека? – Роман внимательно наблюдал за моей реакцией.
– Что происходит? – нахмурился кузнец и тоже посмотрел на меня.
А я, конечно, знала. Ведь это он отливал для меня пули из серебра. Но не могла же я его сдать.
– Нет, в первый раз вижу, – выдавила из себя я.
– Вот так всем и говорите, – кивнул Риман, а после протянул руку кузнецу. – Здравствуй, Арес.
– Здорово, Аркадич, – заулыбался Арес, пожимая руку и подмигивая мне, – привет, Саш.
У меня же дар речи пропал. Я стою ни жива ни мертва от страха за него, а они шутки шутят?
– Сделал, что я просил? – спросил Роман.
– А то, всё сделал в лучшем виде. Сейчас принесу, а вы пока осмотритесь, – и точно заправски торговец Арес начал рекламировать товар, – там у меня памятник великого поэта, какой-то фонд заказал. Там фигуры для сада, а вон мангал, только-только сделали. Смотри какая работа. Может купишь на дачу.
– Да у меня и дачи нет, – отмахнулся Роман.
– Так то пока. К такому мангалу и дачу купишь. Да вы смотрите, не стесняйтесь.
Арес ушёл, но видимо Зайка приняла его слова, как приглашение. Я и не заметила, когда она успела забраться на фигуру осла с дровами.
– Зайка, – строго прикрикнула я.
– Вы дали кикиморе имя? – заметил Роман.
– Надо же к ней как-то обращаться, – пожала плечами я и тут же сорвалась с места, – Зайка, нельзя!
Но кикимора уже перебралась с осла к памятнику великого поэта и повисла на его руке. Памятник опасно покачнулся. Я подхватила кикимору под мышки и принялась трясти.
– Отпусти, – пыхтела я. Но Зайка воспринимала всё происходящее за весёлую игру и заливисто смеялась. К тому моменту, когда я всё-таки оторвала её от поэта, Арес уже успел вернуться и о чём-то договориться с Романом. Я только услышать, как они прощались.
– Пока, Саш! – махнул рукой Арес, – Бабушке привет!
– Передам, – пообещала я и посмотрела на Романа, – так зачем мы заезжали к Аресу?
– Сейчас узнаете. Дайте, пожалуйста, руку, – Роман протянул мне раскрытую ладонь.
– Зачем? – насторожилась я.
– Давайте-давайте, не бойтесь, и лучше левую, – продолжал настаивать Роман. Робея, я вложила свою руку в его. Он тут же отодвинул рукав моей куртки, обнажая запястье и приложил металлический круг с изображением ромашки с восемью лепестками.
– Что это? – спросила я.
– Оберег, – Роман завязывал концы красного шнурка, державшего оберег.
– Я и сама могла бы завязать, – смутилась я.
– Одной рукой неудобно, а у вас и её нет, – он кивнул на повисшую на моей правой руке Зайку.
– Готово.
А вот я оказалась совсем не готова к тому, что произойдёт дальше. Обхватив моё запястье, Роман произнёс:
«Не серчай, турчанка дорогая,
Я с тобой в глухой мешок зашьюсь;
Твои речи тёмные глотая,
За тебя кривой воды напьюсь» .
– Вы что сделали?! – ужаснулась я, отдёргивая руку.
– Соединил наши судьбы, – было мне ответом.
– Как?!
– Красной нитью судьбы. Это Алатырь. Он помогает найти человека, предназначенного тебе судьбой. Но я сомневаюсь, что из трёх с половиной миллиардов женщин на земле именно вы – моя единственная. А ещё Алатырь объединяет и защищает членов семьи. Мы в одном отделе, вроде как семья.
– Но зачем вы это сделали? – продолжала недоумевать я.
– Не хочу, чтобы ситуация на кладбище повторилась. Теперь я всегда буду знать, где вы и что с вами всё в порядке. Саша, поехали, нам надо на работу.
Роман открыл заднюю дверцу автомобиля, чтобы посадить Зайку, а после распахнул передо мной переднюю. Я послушно села и попыталась развязать шнурок. Но сколько бы я не поддевала узел, он не поддавался, точно был запаян намертво.
Я подождала, когда Роман выведет машину на дорогу, и спросила:
– Всё равно я вас не понимаю. Зачем вам это надо?
Роман Аркадьевич грустно, как мне показалось, вздохнул.
– Саша, я попросил вас пройти инициацию. Вы этого не хотите. Я принял ваш выбор, а вы примите мой. Пока вы работает в моём отделе, я несу за вас ответственность. И перестаньте уже теребить несчастный шнурок. Его могут снять с помощью колдовства либо я, либо вы. Но я этого делать не собираюсь.
– Какие сложности. Не проще ли было не брать меня на работу в отдел! – вспылила я.
– Я хотел, чтобы у вас был выбор.
– Так вы же меня его и лишили!
– Кажется, вы меня не понимаете, – улыбнулся Роман, – сейчас у вас есть возможность посмотреть на мир и на себя с другой точки зрения. Саша, воспользуйтесь ей.
Я только фыркнула от негодования:
– Это типа помощь такая, да, Роман Аркадьевич?
– «Типа» да, – усмехнулся он.
– Тогда почему не сказали про петуха? Почему позволили Климу с Бану надо мной издеваться?
– Ну пошутили они так. Да не очень удачно, зато теперь они вас приняли, чего бы не случилось, скажи я вам правду.
– Понимаю, а поездка на кладбище, это такой тимбилдинг? Очень прогрессивно. Лучше бы пистолет вернули, и то больше пользы.
– Откройте бардачок, – и как только он это произнёс, вся моя воинственность куда-то испарилась, уступая место тревоге.
– Зачем?
– У вас сегодня вопросительное настроение. Саша, начинайте нам доверять.
Он сам открыл бардачок, в котором лежала моя кобура и пистолет.
– Можете его забрать, но только пообещайте не палить во всех подряд.
Я тут же достала кобуру с пистолетом и спрятала в рюкзак.
– Спасибо, – я почувствовала укол совести. Кажется, он правда хотел мне помочь и защитить.
– «Мастерица виноватых взоров», – тут же продекламировал Роман Аркадьевич, уловив моё настроение.
– Вы странный, точно не из нашего века, – вот так случайно я нашла слова, чтобы описать Романа Аркадьевича. Он был не из нашего века и даже не из прошлого. Ему бы на балах в Царском Селе танцевать и на дуэлях за честь прекрасной дамы драться.
– «Я должен жить, хотя я дважды умер», – снова подобрал строчку Роман.
– А у вас сегодня день Мандельштама, – улыбнулась я, возвращая шутку.
– И правда, почему-то только он в голову приходит, – улыбнулся в ответ Роман. – Хотите, кого-нибудь другого почитаю. Выбирайте.
– Нет, а то ещё заколдуете. Кто вообще стихи для заклятий использует?
– Так это просто слова, Саша. Важно только какой смысл вы в них вкладываете. Вот вам заклятье на хорошее настроение:
«Сыграю вам две нотки я
Короткие-короткие!
За это выступление
Возьму всего полпенни я!»
Роман протянул мне ладонь.
– Что? – не поняла я.
– Полпенни.
– С первой получки отдам.
