- Плевать мне на ваши ранги. Давай, мод, отключай сознание. Помрёшь в альфа-группе, а не помрёшь, вытащу я тебя. Мод, а ты понимаешь, что, скорее всего, погиб-нешь сейчас. Сказала бы хоть несколько нежных слов мне на прощание. Типа: «Ты хо-роший парень, и, хотя долг разлучает нас, я буду помнить тебя» – пафосно говорит Арг-стон.
- Аргстон, я мод. Я не знаю нежных слов. Меня учили убивать, и я это делаю. Я не погибну, а если и погибну, то какая разница, когда? Сегодня или месяц спустя. Арг-стон, я рассчитываю траекторию падения любого тела. И не только я, и любой мод тоже. Я делаю это быстрее других. Всё обойдётся и тебе выпишут премию за уничтожение ге-нератора энергии в секретной лаборатории клонирования. Отключать своё сознание не так просто, но я справлюсь. А теперь внимание, Аргстон. Вызывай скайтран!
Девушка несколько минут стоит, застыв на месте, а потом падает и ладонью по-падает на красную кнопку. Браслет на её руке гаснет. Сильный разряд отбрасывает назад тонкое тело, девушка вздрагивает и затихает, раскинув руки в стороны.
Пронзительно воет сирена. Аргстон, не медля, хватает девушку, подбирает её бластер и бежит наверх. Ему тяжело, но он справляется. Несколько раз ему приходится останавливаться и, положив свою ношу на грязный пол, отстреливать тварей из двух бластеров. Вскоре девушка начинает шевелиться, дрожит тонкое тело, она пытается встать.
- Живучая ты, мод. Давай, топай сама.
- Это ненадолго. Временная передышка. Мне надо в бортовой рехаб скайтрана. Спасибо, что вытащил, Аргстон. Дай мой бластер.
- Попросишь папашу разблокировать корабль, мод. Я точно подам в отставку. Не могу смотреть, как вы, моди, рискуете собой и умираете. Сдался тебе этот генератор. Написали бы рапорт о происшествии и сидели бы на вахт-станции.
Девушка толкает его к стене. И расстреливает сзади него мерзкую тварь, похо-жую на большого паука. Но тварь успевает вонзить щупальце в её плечо и, издохнув, за-ливает их вязкой жижей.
Девушка дышит со свистом, пытается подняться, но не может, шатается и садится на пол.
Аргстон достаёт из кармана большую ампулу и вкалывает ей в плечо.
- Мод, не вздумай помереть. Пошли. Ещё три коридора осталось пройти. Твой папаша корабль разблокирует, на весёлый астероид слетаем. Котёнка тебе куплю. Ты же хотела котёнка?
Девушка постепенно оживает.
- Котёнка нельзя на Талион, ты же знаешь, Аргстон. Оставлять вахт-станцию без вахтовиков тоже запрещено. И ещё: моди нельзя заходить в места скопления людей без специального разрешения. Мы почти нигде не бываем, Аргстон, только в местах ката-строф.
- Зря так с вами обходятся. Ну, ладно. Внеочередной сеанс связи с искин тебе разрешу. О, смотри, зашевелила ногами. Сейчас зайдём в скайтран, в ионизатор тебя за-суну, грязная ты, мод, как из преисподней.
- Ты тоже чистотой не блещешь. Аргстон, сзади нас два симулякра. Поворачиваемся и стреляем.
Они стреляют несколько раз, разлетаются вокруг них фонтанчики выстрелов и ошмётки горелой плоти, торжествующе пищат огромные крысы. А они идут вперёд, Мод и Аргстон, в грязных защитных костюмах, в треснутых шлемах, поддерживая друг друга и качаясь от усталости.
Экран гаснет.
- Самая страшная серия. Эти два человека, Мод и Аргстон, ходят в аду, среди смертельно опасных тварей и разговаривают про котят! Мод рискует своей жизнью, ра-ди чего? Чтобы нажать красную кнопку? Аргстон правильно предлагал ей убраться от-туда.
- Этого нельзя было делать. Симулякры Заброшенного посёлка быстро вырастали рядом с источником энергии. Они уже стали крупнее всех остальных тварей на Талионе. Выросшие монстры уничтожат всё на планете. Вахт-станцию и научную станцию. Ни-кто не поможет им, а планету зачистят с космоса.
- Это последняя часть фильма?
- Предпоследняя. Последняя ещё не смонтирована.
- Я всё понял. Мод - это не имя девушки, это её работа. Я прав?
- Да, можно сказать и так,- подтвердила Мири.
- У молодых девушек не должна быть такая смертельно опасная работа. А нельзя ей поменять работу? – Даниэлю очень хотелось спасти Мод, так похожую на Миросла-ву.
- Контракт с организацией, на которую работает мод, пожизненный,- тихо сказала Мирослава и добавила,- только смерть мода разрывает контракт.
- Откуда они берутся, эти люди? В этом фильме будет объяснение? Я так понял, что Мод не одна такая,- допытывался Даниель
- Моди делают из детей-сирот или отказников. Самые лучшие моди получаются из эмбрионов, выращенных в инкубаторах. Люди сдают репродуктивные клетки и за большое вознаграждение соглашаются на генную модификацию своих детей, которых они никогда не увидят. Детей изменяют с помощью специальных биотехнологий и получаются моди. Их много, но и гибнет их тоже много. Им достаётся самая опасная работа, какой люди заниматься не могут или не хотят, а робокопы не справляются из-за тупости. Моди по-другому видят и слышат, у них нечеловеческая регенерация и иммунитет. Ничего особенного, но люди боятся их, потому что когда-то с этого начиналось, а привело в итоге к монстрам. Я тебе уже рассказывала об этом.
- Значит, они почти рабы и Мод обречена всю жизнь убивать монстров? – почему-то Даниелю стало не по себе.
- Да. Моди не могут отказаться от опасных операций, не могут подать в отставку. Люди даже имён моди не знают, только номер. Человек, командующий ими, может по-слать мода на смерть, просто потому что ему так захотелось. Аргстон, он пытается не делать так и иногда у него получается. Мод – это живой робот, люди думают именно так, и то, что Аргстон спасает мод - это большой сдвиг в сознании обычного человека. Но таких, как он, почти нет. И Аргстон тоже большую часть их совместной работы ведёт себя как все. И мод много раз рисковала жизнью из-за его беспечности и равнодушия.
Родниковые глаза печально смотрят на него.
- И скрыться, спрятаться, придумать что-нибудь тоже нельзя? Плохие концы в фантастических фильмах, сейчас не модно. Мири, обязательно должен быть happy end, я уверен, – Даниель пытается снять с себя наваждение фантастической и совершенно чу-жой для него жизни.
- Сценарий не предполагает happy end. Красный браслет на руке мода срощен с его ДНК и позволяет найти его везде. Теоретически можно убежать в другую Вселенную через чёрную дыру, но никто ещё не пробовал,- отвергла Мирослава все пути спасения для Мод.
- Неприятное будущее в этом фильме. Я бы не хотел жить в это время, где среди развитых технологий существуют рабы.
Мирослава молчала. В глазах не плескалось родниковое сияние, они потемнели до тёмно-серого цвета.
Даниель поспешил встряхнуться. Он обнял девушку, послушал как ровно бьётся ее сердце, погладил её по щеке. Слёз не было, глубокого дыхания тоже. Он успокоился.
- Ты говоришь так, словно эта ужасная жизнь с монстрами и браслетами суще-ствует на самом деле. Но это всего лишь фильм, выдумка. А ты настоящая, живая, горя-чая,- успокаивал он девушку. – Пусть это неприятное будущее останется в фильме, и мы больше не будем смотреть его, и девушка пусть остаётся там, на этом, как его?
- На Талионе.
- А ты останешься со мной и не будешь печалиться из-за фантастических филь-мов. Я буду включать для тебя только детские сказки и романтические комедии. Я тебе не рассказал, как целуются герои на балконе?
- Что, как-то по-особому? – заинтересовалась Мирослава.
Он обрадовался, что развеселил её.
- Герои крепко обнимаются, целуются, и героиня поднимает одну ножку в туфельке-лодочке. Туфелька падает, и героиня пытается её нащупать, не прерывая поцелуя.
- Она так держит равновесие? – удивляется Мирослава.
- Это романтическая комедия, Мири, а не фильм про убийцу монстров!
Мирослава вздрагивает, и Даниель ругает себя за эти слова. Девушка только успокоилась, а он опять напомнил ей про этот страшный фильм. Он уводит разговор в сторону от всех фильмов, но уже ничего не получается. Мирослава глубоко дышит и смотрит на него с такой печалью, что у него ноет сердце.
- Тебе нравится этот дом?
Она молча кивает.
Он не знает, что сказать и что сделать, чтобы прогнать печаль из её глаз и тоску из своего сердца. Даниель не понимает, почему предчувствие беды так мучает его.
- Мы приедем сюда летом,- обещает он. - Летом у меня длинный отпуск, целый месяц. Здесь будет тепло, даже жарко. Мы будем купаться, загорать, есть мороженое и фрукты. Мы сходим в шоколадную лавку и купим десять килограмм шоколада. Ты покроешься шоколадными пятнами от растаявших конфет, и я вымою тебя в море. Ты уме-ешь плавать?
- Да, умею.
Его старания напрасны. Мирослава пытается улыбнуться, но у неё ничего не получается.
- Мири, ты можешь говорить чуть более длинные предложения? – в отчаянии спросил Даниель.
Она крепко обняла его, подняла родниковые глаза, в которых наконец-то заплес-кался свет и сказала:
- Мы обязательно вернёмся, но мне так жаль уезжать отсюда. Посмотри, какая луна, я никогда и нигде не видела такой луны, как здесь.
- А мне гораздо больше луны нравятся твои глаза. Луна далеко, а ты рядом, моя звёздная ласточка.
Луна светила им особенно ярко, она старалась ничего не пропустить, ни одного вздоха, ни одного слова, ни одной ласки в эту длинную ночь. Они уже уснули, а луна осталась ждать солнца, которое будет также ослепительно ярко светить весь их последний день.
Дорогие читатели! Книга плавно движется к финишу. Если вас зацепила незатейливая история любви музыканта и Звездной Ласточки, оставьте отзыв, пожалуйста. Ждете ли вы конец, как вы думаете чем закончится история? Автор будет рад любому отклику и лайку.
День десятый. Последний
Даниель проснулся поздно. Солнце уже залило, затопило всю комнату, длинные лучи бесцеремонно пробирались за ресницы, птицы пели и свистели, радостно выводи-ли звонкие трели, приветствуя весенний день. Он не хотел вставать, каждая клеточка его тела все ещё помнила Мири. Подушка рядом с ним пустовала, и опять чувство скорого одиночества вытеснило всё, и привело его в такое отчаяние, что, натянув штаны, он вы-бежал на кухню. Там царил идеальный порядок. Все остатки вчерашнего ужина убраны. Стол сиял чистотой. В бокале стоял одинокий розовый цветок, а Мири в его футболке, свежая, сияющая, варила кофе и смотрела на него.
- Мири, последнее время я всё время боюсь, что проснусь, встану, а тебя нет. Ты ведь никуда не уйдёшь, моя дикая Пятница?
- Я здесь,- тихо отозвалась девушка.
Он обнял её, вдохнул любимый ромашковый запах.
- Наши планы на сегодня такие. Я соберу вещи до конца, потом буду заниматься. Мне уже надо готовиться к выступлению и пройти самые трудные места в программе. А, потом… Ты ведь помнишь, что я тебе обещал? Нет? Память у тебя девичья. Я обещал сыграть для тебя танго на летней сцене.
Родниковые глаза вспыхнули фейерверком, но он не был рад этому как обычно. Тоска изгрызала душу, и Даниель пытался найти исток этой тоски, но не находил.
- Сегодня разгрузочный день. Я хочу выйти к публике стройным и подтянутым, а не пухлым толстяком. Поэтому готовить не надо.
- Ты вовсе не пухлый толстяк. Но я не буду готовить, и не буду мешать тебе.
- Я уже говорил, что ты можешь делать, что хочешь. Никаких ограничений. Мо-жет быть, ты хочешь посмотреть какой-нибудь романтический фильм? Ты ведь ни разу телевизор не посмотрела.
- Спасибо, Даниель, но нет, не хочу,- отказывается девушка. - Лучше того филь-ма, что был у меня вчера, я никогда не увижу. Я посижу на веранде.
- Не думать до потери сознания. Ты ведь помнишь?
- Я не буду думать, я буду спать, можно?
- Спи. Я приду к тебе позже.
Она взяла планшет, ушла на веранду и через полчаса, когда он вышел проведать её, она уже спала крепким и спокойным сном, розовая и нежная. Он долго смотрел на неё, но все-таки ушёл. И сделал всё, что наметил. Ему было одиноко без Мири, поэтому он быстро собрал оставшиеся вещи, ноты, запасные струны, позвонил всем, договорился о завтрашней встрече. Поговорил и с синьорой Манчини на ломаном итальянском.
«А вот Мири говорила бы легко и свободно. Я уже скучаю по ней. Разбудить?»
Лишь железная дисциплина, выработанная годами, заставила его приступить к занятиям, но он не задержался надолго, ощущение беды и чувство скорого и неотврати-мого одиночества опять накрыло его. Он играл романс Надира из оперы Бизе «Искатели жемчуга».
«Я верю, что я ещё услышу, затаённый под пальмами, её голос, нежный и звон-кий…», - грустила и надеялась скрипка, завораживая нежностью и южной мягкостью прекрасной мелодии. Улетели последние звуки, но не унесли печаль, занявшую его сердце. Мирослава не пришла его послушать, наверное, она ещё не проснулась. Он убрал скрипку и пошёл будить Мири.
Она уже не спала и смотрела на него чуть затуманенными глазами.
- Я всё проспала, Даниель? Я хотела послушать, как ты играешь. Но, проспала.
- Ты будешь слышать это ещё много раз, надоест. Одеваемся и идём в парк.
Они не стали идти через лес, пошли по дороге, через посёлок. На спине Даниель нёс скрипку в футляре. Жители посёлка с любопытством смотрели на яркую пару: высокого музыканта и юную красивую девушку в синем пальто. Они шли, взявшись за руки, соединённые в своем особом поле. Они разговаривали, девушка что-то спрашивала, музыкант, улыбаясь, отвечал. Но они ни на минуту не выныривали из своего пространства, не видели никого вокруг, не слышали, как взахлёб поют птицы, как дети, радостно вереща, играют в мяч, а собаки заливисто лают, описывая круги по зелёным лужайкам.
Мимо них на велосипеде проехал Джованни в клетчатой рубашке, в кепке, козырьком назад. В корзине багажника из бумажного пакета торчит чиабатта, небрежно валяются помидоры и зелень. Джованни резко затормозил, помидоры выпали, раскатились по дороге красными мячиками.
- Stella fata, sei rimasto sulla Terra? – крикнул парень, собирая яркие томаты.
Но они не услышали его и не обернулись. Они шли на пляж, туда, где встретились десять дней назад.
Море ждало их. Оно безмятежно переливалось бликами, игриво гоняло по своей глади волны с белыми загривками, качало упитанную чайку на солнечной дорожке. Море вынесло им щедрые подарки: тёмно-зелёный обточенный бутылочный осколок, сияющую перламутром маленькую ракушку, розовый камешек и мокрое белое перо. Миро-слава воткнула перо в песок, а подарки подобрала, высушила в ладонях и положила в карман пальто.
Они долго сидели на тёплом валуне, на том самом, на котором они сидели в день знакомства, и смотрели на горизонт. Мирослава помахала рукой далекому кораблю, стоящему на рейде.
«Я не удивлюсь, если сейчас кто-то начнёт запускать воздушного змея», - поду-мал Даниель.
Но на пляже безветренно, и хвостатые птицы не реют в воздухе. Чайки носятся в небе одни, без конкурентов.
Мирослава не хотела уходить, но Даниель напомнил ей.
- Нам пора на концерт. Публика уже собралась, ждёт скрипача. Сейчас начнёт возмущаться.
В выходной день в приморском парке многолюдно. По дорожкам, сигналя зазевавшимся пенсионерам, бодро шагающим с палками для скандинавской ходьбы, носятся велосипедисты, стремительно пролетают роллеры в цветных лосинах, в шлемах на голове и с чёрными нашлёпками на коленях. На небольшой площадке установлена мини-рампа, и скейтбордисты, собрав вокруг толпу зевак, раскатываются от одного края до другого, под громко орущий магнитофон.
- Аргстон, я мод. Я не знаю нежных слов. Меня учили убивать, и я это делаю. Я не погибну, а если и погибну, то какая разница, когда? Сегодня или месяц спустя. Арг-стон, я рассчитываю траекторию падения любого тела. И не только я, и любой мод тоже. Я делаю это быстрее других. Всё обойдётся и тебе выпишут премию за уничтожение ге-нератора энергии в секретной лаборатории клонирования. Отключать своё сознание не так просто, но я справлюсь. А теперь внимание, Аргстон. Вызывай скайтран!
Девушка несколько минут стоит, застыв на месте, а потом падает и ладонью по-падает на красную кнопку. Браслет на её руке гаснет. Сильный разряд отбрасывает назад тонкое тело, девушка вздрагивает и затихает, раскинув руки в стороны.
Пронзительно воет сирена. Аргстон, не медля, хватает девушку, подбирает её бластер и бежит наверх. Ему тяжело, но он справляется. Несколько раз ему приходится останавливаться и, положив свою ношу на грязный пол, отстреливать тварей из двух бластеров. Вскоре девушка начинает шевелиться, дрожит тонкое тело, она пытается встать.
- Живучая ты, мод. Давай, топай сама.
- Это ненадолго. Временная передышка. Мне надо в бортовой рехаб скайтрана. Спасибо, что вытащил, Аргстон. Дай мой бластер.
- Попросишь папашу разблокировать корабль, мод. Я точно подам в отставку. Не могу смотреть, как вы, моди, рискуете собой и умираете. Сдался тебе этот генератор. Написали бы рапорт о происшествии и сидели бы на вахт-станции.
Девушка толкает его к стене. И расстреливает сзади него мерзкую тварь, похо-жую на большого паука. Но тварь успевает вонзить щупальце в её плечо и, издохнув, за-ливает их вязкой жижей.
Девушка дышит со свистом, пытается подняться, но не может, шатается и садится на пол.
Аргстон достаёт из кармана большую ампулу и вкалывает ей в плечо.
- Мод, не вздумай помереть. Пошли. Ещё три коридора осталось пройти. Твой папаша корабль разблокирует, на весёлый астероид слетаем. Котёнка тебе куплю. Ты же хотела котёнка?
Девушка постепенно оживает.
- Котёнка нельзя на Талион, ты же знаешь, Аргстон. Оставлять вахт-станцию без вахтовиков тоже запрещено. И ещё: моди нельзя заходить в места скопления людей без специального разрешения. Мы почти нигде не бываем, Аргстон, только в местах ката-строф.
- Зря так с вами обходятся. Ну, ладно. Внеочередной сеанс связи с искин тебе разрешу. О, смотри, зашевелила ногами. Сейчас зайдём в скайтран, в ионизатор тебя за-суну, грязная ты, мод, как из преисподней.
- Ты тоже чистотой не блещешь. Аргстон, сзади нас два симулякра. Поворачиваемся и стреляем.
Они стреляют несколько раз, разлетаются вокруг них фонтанчики выстрелов и ошмётки горелой плоти, торжествующе пищат огромные крысы. А они идут вперёд, Мод и Аргстон, в грязных защитных костюмах, в треснутых шлемах, поддерживая друг друга и качаясь от усталости.
Экран гаснет.
Прода от 22.05.2020, 09:20
- Самая страшная серия. Эти два человека, Мод и Аргстон, ходят в аду, среди смертельно опасных тварей и разговаривают про котят! Мод рискует своей жизнью, ра-ди чего? Чтобы нажать красную кнопку? Аргстон правильно предлагал ей убраться от-туда.
- Этого нельзя было делать. Симулякры Заброшенного посёлка быстро вырастали рядом с источником энергии. Они уже стали крупнее всех остальных тварей на Талионе. Выросшие монстры уничтожат всё на планете. Вахт-станцию и научную станцию. Ни-кто не поможет им, а планету зачистят с космоса.
- Это последняя часть фильма?
- Предпоследняя. Последняя ещё не смонтирована.
- Я всё понял. Мод - это не имя девушки, это её работа. Я прав?
- Да, можно сказать и так,- подтвердила Мири.
- У молодых девушек не должна быть такая смертельно опасная работа. А нельзя ей поменять работу? – Даниэлю очень хотелось спасти Мод, так похожую на Миросла-ву.
- Контракт с организацией, на которую работает мод, пожизненный,- тихо сказала Мирослава и добавила,- только смерть мода разрывает контракт.
- Откуда они берутся, эти люди? В этом фильме будет объяснение? Я так понял, что Мод не одна такая,- допытывался Даниель
- Моди делают из детей-сирот или отказников. Самые лучшие моди получаются из эмбрионов, выращенных в инкубаторах. Люди сдают репродуктивные клетки и за большое вознаграждение соглашаются на генную модификацию своих детей, которых они никогда не увидят. Детей изменяют с помощью специальных биотехнологий и получаются моди. Их много, но и гибнет их тоже много. Им достаётся самая опасная работа, какой люди заниматься не могут или не хотят, а робокопы не справляются из-за тупости. Моди по-другому видят и слышат, у них нечеловеческая регенерация и иммунитет. Ничего особенного, но люди боятся их, потому что когда-то с этого начиналось, а привело в итоге к монстрам. Я тебе уже рассказывала об этом.
- Значит, они почти рабы и Мод обречена всю жизнь убивать монстров? – почему-то Даниелю стало не по себе.
- Да. Моди не могут отказаться от опасных операций, не могут подать в отставку. Люди даже имён моди не знают, только номер. Человек, командующий ими, может по-слать мода на смерть, просто потому что ему так захотелось. Аргстон, он пытается не делать так и иногда у него получается. Мод – это живой робот, люди думают именно так, и то, что Аргстон спасает мод - это большой сдвиг в сознании обычного человека. Но таких, как он, почти нет. И Аргстон тоже большую часть их совместной работы ведёт себя как все. И мод много раз рисковала жизнью из-за его беспечности и равнодушия.
Родниковые глаза печально смотрят на него.
- И скрыться, спрятаться, придумать что-нибудь тоже нельзя? Плохие концы в фантастических фильмах, сейчас не модно. Мири, обязательно должен быть happy end, я уверен, – Даниель пытается снять с себя наваждение фантастической и совершенно чу-жой для него жизни.
- Сценарий не предполагает happy end. Красный браслет на руке мода срощен с его ДНК и позволяет найти его везде. Теоретически можно убежать в другую Вселенную через чёрную дыру, но никто ещё не пробовал,- отвергла Мирослава все пути спасения для Мод.
- Неприятное будущее в этом фильме. Я бы не хотел жить в это время, где среди развитых технологий существуют рабы.
Мирослава молчала. В глазах не плескалось родниковое сияние, они потемнели до тёмно-серого цвета.
Даниель поспешил встряхнуться. Он обнял девушку, послушал как ровно бьётся ее сердце, погладил её по щеке. Слёз не было, глубокого дыхания тоже. Он успокоился.
- Ты говоришь так, словно эта ужасная жизнь с монстрами и браслетами суще-ствует на самом деле. Но это всего лишь фильм, выдумка. А ты настоящая, живая, горя-чая,- успокаивал он девушку. – Пусть это неприятное будущее останется в фильме, и мы больше не будем смотреть его, и девушка пусть остаётся там, на этом, как его?
- На Талионе.
- А ты останешься со мной и не будешь печалиться из-за фантастических филь-мов. Я буду включать для тебя только детские сказки и романтические комедии. Я тебе не рассказал, как целуются герои на балконе?
- Что, как-то по-особому? – заинтересовалась Мирослава.
Он обрадовался, что развеселил её.
- Герои крепко обнимаются, целуются, и героиня поднимает одну ножку в туфельке-лодочке. Туфелька падает, и героиня пытается её нащупать, не прерывая поцелуя.
- Она так держит равновесие? – удивляется Мирослава.
- Это романтическая комедия, Мири, а не фильм про убийцу монстров!
Мирослава вздрагивает, и Даниель ругает себя за эти слова. Девушка только успокоилась, а он опять напомнил ей про этот страшный фильм. Он уводит разговор в сторону от всех фильмов, но уже ничего не получается. Мирослава глубоко дышит и смотрит на него с такой печалью, что у него ноет сердце.
- Тебе нравится этот дом?
Она молча кивает.
Он не знает, что сказать и что сделать, чтобы прогнать печаль из её глаз и тоску из своего сердца. Даниель не понимает, почему предчувствие беды так мучает его.
- Мы приедем сюда летом,- обещает он. - Летом у меня длинный отпуск, целый месяц. Здесь будет тепло, даже жарко. Мы будем купаться, загорать, есть мороженое и фрукты. Мы сходим в шоколадную лавку и купим десять килограмм шоколада. Ты покроешься шоколадными пятнами от растаявших конфет, и я вымою тебя в море. Ты уме-ешь плавать?
- Да, умею.
Его старания напрасны. Мирослава пытается улыбнуться, но у неё ничего не получается.
- Мири, ты можешь говорить чуть более длинные предложения? – в отчаянии спросил Даниель.
Она крепко обняла его, подняла родниковые глаза, в которых наконец-то заплес-кался свет и сказала:
- Мы обязательно вернёмся, но мне так жаль уезжать отсюда. Посмотри, какая луна, я никогда и нигде не видела такой луны, как здесь.
- А мне гораздо больше луны нравятся твои глаза. Луна далеко, а ты рядом, моя звёздная ласточка.
Луна светила им особенно ярко, она старалась ничего не пропустить, ни одного вздоха, ни одного слова, ни одной ласки в эту длинную ночь. Они уже уснули, а луна осталась ждать солнца, которое будет также ослепительно ярко светить весь их последний день.
Прода от 23.05.2020, 12:09
Дорогие читатели! Книга плавно движется к финишу. Если вас зацепила незатейливая история любви музыканта и Звездной Ласточки, оставьте отзыв, пожалуйста. Ждете ли вы конец, как вы думаете чем закончится история? Автор будет рад любому отклику и лайку.
День десятый. Последний
Даниель проснулся поздно. Солнце уже залило, затопило всю комнату, длинные лучи бесцеремонно пробирались за ресницы, птицы пели и свистели, радостно выводи-ли звонкие трели, приветствуя весенний день. Он не хотел вставать, каждая клеточка его тела все ещё помнила Мири. Подушка рядом с ним пустовала, и опять чувство скорого одиночества вытеснило всё, и привело его в такое отчаяние, что, натянув штаны, он вы-бежал на кухню. Там царил идеальный порядок. Все остатки вчерашнего ужина убраны. Стол сиял чистотой. В бокале стоял одинокий розовый цветок, а Мири в его футболке, свежая, сияющая, варила кофе и смотрела на него.
- Мири, последнее время я всё время боюсь, что проснусь, встану, а тебя нет. Ты ведь никуда не уйдёшь, моя дикая Пятница?
- Я здесь,- тихо отозвалась девушка.
Он обнял её, вдохнул любимый ромашковый запах.
- Наши планы на сегодня такие. Я соберу вещи до конца, потом буду заниматься. Мне уже надо готовиться к выступлению и пройти самые трудные места в программе. А, потом… Ты ведь помнишь, что я тебе обещал? Нет? Память у тебя девичья. Я обещал сыграть для тебя танго на летней сцене.
Родниковые глаза вспыхнули фейерверком, но он не был рад этому как обычно. Тоска изгрызала душу, и Даниель пытался найти исток этой тоски, но не находил.
- Сегодня разгрузочный день. Я хочу выйти к публике стройным и подтянутым, а не пухлым толстяком. Поэтому готовить не надо.
- Ты вовсе не пухлый толстяк. Но я не буду готовить, и не буду мешать тебе.
- Я уже говорил, что ты можешь делать, что хочешь. Никаких ограничений. Мо-жет быть, ты хочешь посмотреть какой-нибудь романтический фильм? Ты ведь ни разу телевизор не посмотрела.
- Спасибо, Даниель, но нет, не хочу,- отказывается девушка. - Лучше того филь-ма, что был у меня вчера, я никогда не увижу. Я посижу на веранде.
- Не думать до потери сознания. Ты ведь помнишь?
- Я не буду думать, я буду спать, можно?
- Спи. Я приду к тебе позже.
Она взяла планшет, ушла на веранду и через полчаса, когда он вышел проведать её, она уже спала крепким и спокойным сном, розовая и нежная. Он долго смотрел на неё, но все-таки ушёл. И сделал всё, что наметил. Ему было одиноко без Мири, поэтому он быстро собрал оставшиеся вещи, ноты, запасные струны, позвонил всем, договорился о завтрашней встрече. Поговорил и с синьорой Манчини на ломаном итальянском.
«А вот Мири говорила бы легко и свободно. Я уже скучаю по ней. Разбудить?»
Лишь железная дисциплина, выработанная годами, заставила его приступить к занятиям, но он не задержался надолго, ощущение беды и чувство скорого и неотврати-мого одиночества опять накрыло его. Он играл романс Надира из оперы Бизе «Искатели жемчуга».
«Я верю, что я ещё услышу, затаённый под пальмами, её голос, нежный и звон-кий…», - грустила и надеялась скрипка, завораживая нежностью и южной мягкостью прекрасной мелодии. Улетели последние звуки, но не унесли печаль, занявшую его сердце. Мирослава не пришла его послушать, наверное, она ещё не проснулась. Он убрал скрипку и пошёл будить Мири.
Она уже не спала и смотрела на него чуть затуманенными глазами.
- Я всё проспала, Даниель? Я хотела послушать, как ты играешь. Но, проспала.
- Ты будешь слышать это ещё много раз, надоест. Одеваемся и идём в парк.
Прода от 24.05.2020, 12:22
Они не стали идти через лес, пошли по дороге, через посёлок. На спине Даниель нёс скрипку в футляре. Жители посёлка с любопытством смотрели на яркую пару: высокого музыканта и юную красивую девушку в синем пальто. Они шли, взявшись за руки, соединённые в своем особом поле. Они разговаривали, девушка что-то спрашивала, музыкант, улыбаясь, отвечал. Но они ни на минуту не выныривали из своего пространства, не видели никого вокруг, не слышали, как взахлёб поют птицы, как дети, радостно вереща, играют в мяч, а собаки заливисто лают, описывая круги по зелёным лужайкам.
Мимо них на велосипеде проехал Джованни в клетчатой рубашке, в кепке, козырьком назад. В корзине багажника из бумажного пакета торчит чиабатта, небрежно валяются помидоры и зелень. Джованни резко затормозил, помидоры выпали, раскатились по дороге красными мячиками.
- Stella fata, sei rimasto sulla Terra? – крикнул парень, собирая яркие томаты.
Но они не услышали его и не обернулись. Они шли на пляж, туда, где встретились десять дней назад.
Море ждало их. Оно безмятежно переливалось бликами, игриво гоняло по своей глади волны с белыми загривками, качало упитанную чайку на солнечной дорожке. Море вынесло им щедрые подарки: тёмно-зелёный обточенный бутылочный осколок, сияющую перламутром маленькую ракушку, розовый камешек и мокрое белое перо. Миро-слава воткнула перо в песок, а подарки подобрала, высушила в ладонях и положила в карман пальто.
Они долго сидели на тёплом валуне, на том самом, на котором они сидели в день знакомства, и смотрели на горизонт. Мирослава помахала рукой далекому кораблю, стоящему на рейде.
«Я не удивлюсь, если сейчас кто-то начнёт запускать воздушного змея», - поду-мал Даниель.
Но на пляже безветренно, и хвостатые птицы не реют в воздухе. Чайки носятся в небе одни, без конкурентов.
Мирослава не хотела уходить, но Даниель напомнил ей.
- Нам пора на концерт. Публика уже собралась, ждёт скрипача. Сейчас начнёт возмущаться.
В выходной день в приморском парке многолюдно. По дорожкам, сигналя зазевавшимся пенсионерам, бодро шагающим с палками для скандинавской ходьбы, носятся велосипедисты, стремительно пролетают роллеры в цветных лосинах, в шлемах на голове и с чёрными нашлёпками на коленях. На небольшой площадке установлена мини-рампа, и скейтбордисты, собрав вокруг толпу зевак, раскатываются от одного края до другого, под громко орущий магнитофон.
