«Словом, ничего нового, так было сто лет тому назад и будет еще тысячу пока человечество окончательно не вымрет».
Мы все
В одной большой комнате без освещения и окон со мной находятся отвратительного вида мужчины и женщины, которых таковыми было сложно назвать.
Кой—кой выше, прямо надо—мной устроился толстяк с детским личиком на лысой башке, не прекращавший она…вать даже в присутствии Мойры, за все проведенное мной время там он не остановился ни на минуту, и даже не ходил в туалет или за пищей.
ГГ: Эй, чемпион...! (Попытался я хоть и неуверенно утихомирить парня к приличиям в присутствии Мойры), но оба проигнорировали все и продолжили в прежнем духе.
Мойра гудеть что—то не переставая, игнорируя весь этот абсурд и, с другой стороны, онанист, чемпион мира — герой космоса — житель верхней забрызганной полки по прозвищу Само—стимулятор.
Двое в дальнем углу комнаты борются нагишом, пытаясь повалить друг друга на старый замызганный матрас, лежащий на полу, заставленный всяким мусором, но больше похоже на страстные объятия двух совокупляющихся зверей.
Вдоль комнаты, стремительно, почти бегая вышаркивает престарелая женщина, прихрамывая на обе ноги, прижимая к груди гранату и нашептывает неразборчиво молитвы вперемешку с проклятиями.
Миссис Руфь: Дай мне прожить хоть еще один день.
Я молю тебя, о Господи.
ДЬЯВОЛ!!!
Не смотря на все это дама в целом приветливая и радостно улыбается всем вокруг.
Уолтер 3000: Остальные участники этого зоопарка не достойны упоминания в присутствии ребенка то, что они делали, Тимми, это непередаваемо, я не позволю ранить твои детские чувства этой мерзостью.
Свет что проступает сквозь щели в стенах все на что тут можно было рассчитывать, чтобы разглядеть свою койку и рухнуть замертво от усталости.
Я смотрю ровно в потолок, сквозь него проглядывается небо, проплывающие надомной звезды оставались так же прекрасны, как в первый увиденный раз.
Я абстрагировался от шума вокруг, от всего кряхтения, кашля, даже от того, что пятеро мужчин схватили и стали насиловать тощего парня, в углу комнаты по очереди.
ГГ: Боже, спасибо, что не меня. (Промолвил я, отворачиваясь от ужасающих жестокостью сцен на другой бок).
Уснуть внутри безопасного города оказалось опаснее, чем снаружи, все постояльцы Мойры фрики, пришедшие кто откуда из пустоши, привыкшие выживать в жестокости, они, каждый будто были нужны городу, как свежая кровь, как пища.
Абсолютная безнаказанность обернулась для меня трагедией, так как я не был в состоянии защититься от нападок, я не изучал единоборства, не занимался спортом, тощий как палка, высокий, я отлично годился на роль груши для битья.
Дубинка не могла гарантировать мне надежной защиты при нападении группой противников.
ГГ: Еще и во мне её могут поселить.
Уолтер 3000: Эй, Вы... Разобщенная горстка людей, а пусть даже и быть может большая горстка.
«Ответьте мне: от чего не объединиться всем людям, живущим на земле между собой, провозгласив мир и взаимопонимание, отказавшись от агрессии и смерти?
Жить, помогая каждому, ценить любовь и мир!»
Лишь немногие в этом цивилизованном кусочке пустоши могут себя защитить.
Лишь те, у кого есть оружие помощнее и сподвижники.
Некоторые умудряются обрести силу, власть и деньги, становясь поработителями тех, кто по статусу ниже.
«Отличие максимально афишируется, каждый осведомлен о своем месте в обществе».
«Правила соблюдаются неукоснительно, общество само—организованно, но разобщено, у каждого есть только личные цели, потому мы обратно возвращаемся в бардак и хаос»,
«Иллюзия цивилизованного общества, где можно что угодно главное, чтобы без свидетелей».
«Для меня стало очевидным истинное стремление местных объединяться в культы, желанием обрести силу под предлогом чего угодно».
Это мог уяснить лишь
Мозг — создатель культа тот, кто создает эту политическую клоунаду, цирк и театр в одном флаконе.
«Очнись, мы никогда уже не вырвемся, на веки в западне, EPA…!»
Мотивчик истории
Needles and Pins—
Smokie
«Стадо должно быть очаровано великими планами некой общей идеи, лишь это дает чувство единения еще вчера посторонним противоборствующим животным, приученным выживать в этом жестоком мире за счет слабого,
ставшие теперь братьями, каждому хочется верить в то, что в это верят и другие!
На этом держится любое общество».
Я продрал глаза, проснувшись от шума шагов вокруг и клацанья металла!
ГГ: Как я уснул? Боже... я даже не заметил.
Изрядно отдохнув и поднабравшись сил после приема мерзкой на вкус еды и непривычно вонючей как моча воды я все же не отравился.
Во всю местную пищу изрядно подмешивают алкоголь и наркотики это хоть как—то помогает не отравиться и не умереть.
Только вновь
Наступило раннее утро, я почувствовал этот пресловутый нежный запах свежести россы, который происходит, когда капли влаги ложатся ровным слоем на все вокруг, прибивая пыль из воздуха, дышится так легко, это приятное чувство я бы не променял даже на многоступенчато—очищенный фильтрами кондиционированный воздух родного убежища.
Я спал больше 12 часов
Но все же прилег после обеда понежиться на мокрой вонючей постели.
От хождение моих соседей по комнате, как сумасшедших взаперти вся комната заметно раскачивается.
ГГ: Конечно же! Как иначе?
Ведь этот слепленный из мусора стальной, тяжелый контейнер, держащийся всего на одном выступе с одного краю и прислонен к земле с другой стороны, как почти все дома в городе и теперь я мог отчетливо это разглядеть сквозь дыры при ярком свете дня.
Мой сосед сверху продолжает в том же духе, не останавливаясь даже на сон,
ГГ: .......похоже на то!
Однако
Уолтер 3000: Как солнце может находиться прямо над нами и озарять нам ярко нижайшую точку пропасти каньона, если еще только утро? — вопрос на смекалку, ну—ка ответьте, детишки!
«Самые задворки
этой ржавой, вечно сырой, прогнивающей жизни».
ГГ: Словно гипноз.
Прежде я не видел женской груди, ни вживую, ни на картинке.
Ради справедливости надо сказать, что я старательно фантазировал о женской груди, всю молодость, но не повидав ни разу дорисовывал ее иначе.
Эту 96-летнею на вид женщину пытаются утихомирить, хватая за груди.
ГГ: (Содрогаясь в постели) ...Боже!
Бар Мориарти
«Еще до полудня
я отправился прогуляться в уникальном для меня месте».
Я осматриваю город крепко держась за перила лестниц, утопающих в высоте домов у поверхности!
«В каждом месте моего нахождения город остается на ладони».
«Любая смена дислокации моего расположения сохраняет перед моим взором весь город целиком как на ладони».
Я очередной турист, заворожённо любующийся Мегатонной!
ГГ: Чистые здесь на изумление улицы...
Мою мысль о чистоте прервал бродяга, с которого отслаивается омертвевшая кожа, бродяга её роняет на землю, отрывая от себя куски руками.
С отвращением я проплыл мимо.
Все это для меня крайне в диковинку.
ГГ: Очень непривычно!
У основания
Кратера оказалось непривычно холодно, я вновь запустил функцию подогрева комбинезона.
Внутренняя сторона комбеза выполнена из нежной к телу велюровой ткани с вшитыми датчиками, измеряющими в основном секреции организма, микропоры активно отводят влагу от тела хотя это было прежде, когда костюм не был еще на сквозь пропитан потом и грязью, но все же мой комбез цел, качественная ткань, удобный крой сидит по мне идеально комфортно, но одновременно с этим роскошно.
Костюмы компании «BOSCO», которые было предписано носить всем обитателям убежища, каждый как роскошная копия другого, а здесь мне перепало лицезреть воочию бал из нарядов и все, абсолютно все? Разные!
«Каждый первый так не похож на другого».
Я направился на восток от своего нового временного жилища, попутно разглядывая нехитрый быт местных жителей, к слову никто в Мегатонне не стесняется выставлять на показ все свое нижнее белье, развесив его на веревке, возможно вынужденно от повышенной влажности, быть может от недостатка воспитания или это флаги конкретно этого отдельного дома, который отделился от всего остального города и провозгласил анархию?
ГГ: Фууух... все я устал!
Медленно прошагиваясь по одной из улиц меня окружили престарелые женщины, комментирующие всех прохожих, и выпивают в придорожном баре.
Я вызвал бурю восторженных возгласов, будто я девушка в мини—юбке на каблуках, прогуливающаяся мимо невоспитанных строителей, признаться мне сильно понравилось такое внимание, прежде я такого не испытывал.
Нигде здесь не встретиться вам драка, вот чем мне запомнился этот город на дне большого толи каньона, толи ущелья или кратера, короче огромное отверстие в земле ни на что не похожее.
«Как будет вам угодно!»
«Быть может тут протекает размеренная жизнь смирившихся с тем раскладом, который они не в силах поменять?»
Ржавеющая пустота....
Каждый метр домов на дне густо заселен резвящимися детишками и стариками, играющими в шашки, разлегшись прямо на тротуаре,
дорога между домов ничем не вымощена, очень редко под ногами попадаются, то гнилая доска, то ржавеющий лист металла, покрывающий яму или глубокую лужу.
Жилища, находящиеся выше определенного периметра, строго охраняются.
Помыслить сложно кто может там жить, в окнах я никого не заметил.
Очевидно, что та бравая стража наверху не подчиняется Шерифу,
он сам сторонится их.
Удивительное устройство города позволяет следить за каждым домом и за каждым жителем с любой точки.
Город утопает сам в себе
«Общество создало этот хрупкий мир таким по веским на то причинам, бомба в глубине пропасти символ страшной трагедии, а весь возвышающийся над пропастью мир не должен в неё рухнуть»
— так написано на монументе основателя при входе в город, сам бы я такое вряд ли придумал.
Это микро—общество!
Изолированный от всего остального мира город,
со своими правилами сохранения жизни.
Приблизившись на среднем этаже к смотровой площадке, выделяющейся над пропастью, моему взору открылись множество увеселительных заведений, где я стал желать проситься на работу.
Голая девушка стоит в окне у двери входа в бар, нежно лаская свою промежность мягким латексным фаллосом в виде статуэтки Уолтекмена.
Взрослая жизнь ворвалась в мою плоть.
ГГ: (Любуясь околдованный) ... Я… лишал себя этого всю жизнь, Господи... годы прожиты зря!
Поспешно я ворвался в этот бар в ожидании увидеть сокровенно большее, чем было снаружи.
Уолтер 3000: Пределом моей фантазии, было видеть, как мужчина занимается соитием с женщиной во влагалище и кончает в нее, наполняя ее всю до полна горячей, сладкой, белоснежной спермой,
а потом …я ….
...хотя..., тебе наверно этого лучше пока что не знать.
Мойра твердо заявила о необходимости выплатить долг за клоаку в срок иначе рассказ мой был бы не долгим.
Я вошел в первое попавшееся заведение, оно заманивает, интригуя посетителей наличием яркой витрины, мерцающей радиацией даже при дневном естественном освещении, а стоит внутри этой витрины голая девушка, ублажающая себя всякими способами.
Внутри заведения меня встретила жуткая скука и серость.
Множество посетителей, усевшиеся поудобнее в кресла и на табуреты выпивают не спешно свои напитки и чего—то ждут!
«Они просто проживают свою жизнь, дожидаясь смерти, незанятые постройкой нового лучшего общества, а просто живут и потому больше нечего сказать о них».
ГГ: Снаружи же можно пить, пусть даже стоя, но любуясь девушкой (тихонько бормочу я, оглядывая полное отсутствие интереса у окружающих к бесплатной эротике снаружи).
ГГ: Очень кстати симпатичной, (продолжил я цепочку мыслей, но уже абсолютно у себя в уме), ну немного грязная, вся растрепанная, на бродяжку похожа, но все же девушка, а они тут расселись и любуются серыми стенами в тишине.
ГГ: Похоже это центральное место для одинокого путника.
Я отправился прямиком в центр зала чтобы получше осмотреться, пытаясь осознать, что в разуме жителей настолько пресытило их инстинкты, что уже неинтересна плоть женского тела, оргазмы, возбуждения, мандраж предвкушения.
ГГ: Ой, вей, ребята, вы чего...? (Тихонько про себя я шепчу свое изумление).
Я твердо решил не напрашиваться на неприятности и побродить до того, как стану предлагать свои услуги.
В этом чуждом мне полном собственных традиций и законов мире я туземец и не понимаю правил поведения, потому страшусь коммуницировать.
Мерзкая жижа что была на завтрак непривычно надолго обосновалась в моем желудке, голод и жажда меня не тревожат.
С легкостью отперев большую тяжелую дверь я очутился в точно таком же унылом гараже, как у Мойры, быть может здесь места было поменьше, рухляди всякой по углам больше и контингент чуть более одетый, в остальном та же унылая молчаливая тишина встретила меня у порога, не слышно ни музыки, ни разговоров, каждый гость этого заведения приходит сюда чтобы топить горе от отчаяния, роящегося внутри.
«Все наружное это вывеска мира, скрывающая правду неутешительной правды жизни внутри».
Мне стало мучительно стыдно за свое восхищение и энтузиазм, испытываемый от того удовольствия, что мне подарило моё Travel приключение.
Вид всех этих несчастных, живущих в этом ужасном мире, навел меня на мысль о том, что
и я теперь с ними.
Стены
ГГ: Выкрашенные разными цветами?
Так мне показалось в начале, но приблизившись, поскребя пальцем по стене я отчетливо разглядел, то были цвета заводские, разных деталей из которых склеены стены.
Обойдя все стены и осмотрев все вокруг я уже стал настораживать окружающих своим поведением.
Воздух пропитан чем—то удушающим
Едкие испарения очень быстро пришлись мне по вкусу, я стал блаженно их заглатывать легкими потягивающими движениями губ,
затем ноздри,
затем руки в плавном движении есть крошечная тайна…а.а.а.а.а.а.а.а.а.а.а.а. (Тонким голосом напеваю я).
Бармен (Рожа): Эй, парень, кончай танцевать!
Иначе я тебя стукну!
За барной стойкой находится чудовищного вида молодой паренек, задорно управляющийся со стаканами и бутылками, он жонглирует так умело, что гости даже не замечают того, как у них под носом оказываются их напитки, но даже это их не могло раззадорить.
Рожа: Чего будешь пить, приятель?
ГГ: Я! Пожалуй, пока осмотрюсь.
РОЖА: Эй, Генри, вышвырни этого бродягу (обратился страшилище к жирному громиле, сидящему в углу), он не станет ничего покупать (пробубнил безгубый уродец).
ГГ: (Я, выставив ладони для усмирения вверх, признавая поражение) …а.а.а.а.… нет!
Я подумал, налейте мне вашего лучшего! (И вальяжно водрузился на вращающийся стул возле барной стойки).
РОЖА: Лучшего чего?
ГГ: На ваше усмотрение!
Бармен, не отрывая от меня глаз мастерски подставил граненый стакан под свой краник и наполнил до краев своим содержимым, поставил его прямо у моего изумленного лица и невозмутимо удалился.
РОЖА: С тебя 4 довоенных бакса.
ГГ: Однако! К моему изумлению, тут принимают даже альтернативную валюту, (пробубнил себе поднос я).
Мне хотелось швырнуть в его обезображенную, мерзкую, ухмыляющуюся физиономию этим стаканом.
Еще и денег с меня за то потребовал! (Разгневанно! Я постепенно закипаю).
