Лицо Ричарда заледенело.
— Благодарю, леди Кавендиш, что вовремя поставили меня на место, — произнес он, поднимаясь со стула.
Ахнув, Франческа прикрыла рот ладонью, сообразив, что произнесла свою мысль вслух и обидела того, кого обижать вовсе не хотела.
— Мистер Кавендиш… я…
— Одевайтесь! — Ричард даже выслушать ее не пожелал. — Я не просил бы вас о помощи, но Джеймс не вернулся. Это не шутки. С ним могло что-то случиться, а вы знаете окрестности лучше меня. Мы можем, конечно, разбудить слуг…
— Не нужно. Я должна сходить в комнату Джеймса. Подождите меня здесь, — попросила Фрэнни. — Вот, — вручила она гостю тряпицу и баночку. — Можете привести себя в порядок. Ванная там.
Девушка опрометью выбежала в коридор и устремилась в покои брата, стараясь даже не думать о том, как теперь просить прощения за сказанную глупость. Она всего лишь пыталась не поддаться странному наваждению, не пойти на поводу у необъяснимого притяжения, которое возникало между нею и Ричардом, стоило им оказаться рядом.
Выбрав одежду и переодевшись, Франческа вернулась обратно.
Мистер Кавендиш к этому времени успел привести себя в порядок и с мрачным видом смотрел в зеркало.
— Пойдемте, я готова.
В молчании они спустились вниз, прошли вновь по подземному ходу в семейную усыпальницу и направились в сторону дальнего моста. Это был простой деревянный настил, через который пастухи перегоняли скот. Ричард шел хмурый и сердитый. Он и слова не сказал за все время. Только оглядывался по сторонам, то ли запоминая дорогу, то ли пытаясь высмотреть Джеймса.
Фрэнни несколько раз попробовала его разговорить, но он отвечал короткими рублеными фразами.
Перед яблоневым садом леди Кавендиш остановилась.
— Может, я сама поищу здесь? Если мистер Росс меня обнаружит, я назовусь Джеймсом. В темноте он, скорее всего, не увидит разницы. Но даже если увидит…
— Мы пойдем вместе, — сухо ответил ей Ричард.
Зная за собой вину, Франческа не стала спорить. В конце концов, они ведь здесь были не озорства ради, а для важного дела. Мистер Росс не будет мешать искать виконта.
Они быстро нашли место, где расстались с виконтом. Его следы вели обратно к дальнему мосту, но исчезали раньше, на обрыве. Складывалось впечатление, что Джеймс тоже вынужденно спасался вплавь. Но чего ради? Его никто не преследовал. Не было вокруг никаких других следов.
— Не понимаю, — Фрэнни беспомощно посмотрела на Ричарда.
Молодой человек впервые за это время ответил на ее взгляд. Он тоже волновался.
— Зачем Джеймс прыгал в реку, если за ним никто не гнался? — спросила девушка.
— Не знаю.
Ричард посмотрел с обрыва на реку.
— Здесь глубоко? — спросил он.
— Да.
— Течение быстрое?
— Такое же, как и там, — Фрэнни указала рукой в ту сторону, где часом ранее они переплывали реку.
— Джеймс хороший пловец, — произнес Ричард. — Но он мог о что-то удариться. Здесь могут быть камни, мели?
— Не думаю.
— Отвернитесь.
— Зачем?
— Хочу проверить, точно ли внизу глубоко и ничего ли не торчит из воды. Но мне нужно для этого раздеться.
Покраснев, Франческа еще и отошла подальше, к яблоням. Теперь она начала волноваться за брата и при этом никак не могла понять, откуда берется волнение — то ли его причиной стал тот факт, что Джеймс вовремя не вернулся, то ли сердце чувствовало беду.
Ричарда долго не было. Фрэнни несколько раз порывалась пойти на берег, чтобы проверить, все ли хорошо, но останавливалась — еще не хватало застать гостя в неодетом виде. Большую неловкость сложно себе и представить.
Заслышав громкие шаги за спиной, девушка поспешно повернулась.
— Ну как? Что там? — бросилась она к молодому человеку.
— Ничего, — ответил Ричард, стараясь взять себя в руки и не трястись от холода.
— Ни мелей, ни торчащих из воды камней или бревен?
— И достаточно глубоко, чтобы не расшибиться.
— Тогда, наверное, нам нужно пройтись вниз по течению. Вдруг Джеймс где-то там, — предложила Франческа.
— Да, пожалуй, пойдемте.
Они быстро зашагали вдоль реки, то и дело вглядываясь в темные воды, благо туман давно рассеялся, а луна хорошо подсвечивала местность. Широкие листья кувшинок в тихих заводях, осока по берегам, иногда — принесенные течением ветки. Больше ничего. Ничего и никого.
Ни всплеска, ни тени, ни звука.
— Джеймс! — не выдержав, позвала девушка.
— Джеймс! — Ричард поддержал ее.
Тихо.
Они добрались до моста. Проверили под ним. Облазили все окрестности. Попусту.
Фрэнни страшно устала и замерзла. Оставалось только догадываться, как себя чувствует Ричард, которому пришлось во второй раз искупаться в холодной воде. Конечно, на сей раз его одежда осталось сухой, зато волосы опять намокли.
— Может, мы ищем, а он уже дома? — предположила девушка, окончательно выбившись из сил.
— Может...
Ричард еще раз оглядел реку.
— Пора возвращаться, — сказал он. — Уже утро. Через час или два рассветет, плохо, если нас с вами увидят вместе. Идемте домой. Вы ляжете спать, а я возобновлю поиски, если Джеймса не окажется на месте.
— Еще чего! Это мой брат! — возмутилась Франческа.
— Вы еле ноги переставляете и будете помехой, — молодой человек неожиданно чихнул.
— А вы замерзли и можете заболеть! — тут же подметила девушка.
— Вы тоже.
— Поэтому я все расскажу отцу и он организует поиски!
— Как знаете.
Перейдя реку по мосту, они пошли по противоположному берегу, стремясь как можно быстрее добраться до графского парка. Ближе к рассвету сделалось совсем зябко, и ветер усилился. У Фрэнни зуб на зуб не попадал, а ноги были словно ватные. Она шла все медленней и медленней. Наконец Ричард не выдержал и подхватил ее на руки.
— Держитесь за меня, — сказал он, стараясь смотреть куда-то вдаль, лишь бы не встретиться взглядом с девушкой.
Теперь леди Кавендиш стало почти жарко. Обняв Ричарда, она прижалась к нему, стремясь согреться, а еще потому, что это оказалось невероятно приятным, пусть и совсем неподобающим. Но ведь никто не видит!
В предрассветных сумерках Фрэнни рассматривала лицо молодого человека, на руках которого ей было так уютно. Почему-то мысли о том, что Ричард не принадлежит к знатному роду, теперь не вызывали у нее неприязни. Это вообще перестало иметь значение, как и размышления про договорной брак. Вот только Джеймс… лишь бы он вернулся домой!
Франческа поклялась самой себе, что если брат окажется живым и здоровым, она непременно извинится перед Ричардом. И постарается загладить свою вину перед ним. И… может, не будет так сильно настаивать на разрыве помолвки. В конце концов, ведь замуж ей все равно еще рано.
— Почему вы на меня смотрите? — не выдержал Ричард.
— Думаю…
— О чем?
— О том, что была неправа и… обидела вас.
— Не обидели, — Дик пнул ногой резную калитку, за которой начинался графский парк и с большой осторожностью прошел через нее, опасаясь поцарапать или ударить девушку, доверчиво прильнувшую к его груди. — Всего лишь напомнили, где находится мое место.
— Рядом со мной. Пока родители не решили иначе, — вырвалось у Франчески.
— Вот как? Совсем недавно вы говорили другое.
— Совсем недавно я и чувствовала другое. Поймите, Ричард, вы были для меня никем. Человеком, которому меня хотят отдать так, словно я безвольная рабыня, вещь. Только потому, что мне спасли жизнь. Но разве это справедливо?
— Не мне судить, леди Кавендиш, что справедливо, а что — нет. Моего мнения тоже никто не спрашивал, если вам угодно. Я не очень-то рвался в Райли. Это Джеймс убедил меня приехать. Он сказал… да неважно, что он сказал. Важно, что зря я его послушал.
— Не зря.
От взгляда светлых глаз Ричарда Франческа почувствовала себя так, как бывает, когда летишь вниз на качелях. Все внутри замерло, потом тело сделалось воздушным и почти невесомым и что-то сладко заныло в животе.
— Леди Кавендиш…
— Я разрешила вам называть меня по имени.
— Но я потомок лавочника.
Ричард опустил ее на землю у дверей храма.
— А я — потомок разбойника. Но, по крайней мере, ваш предок никого не убивал. Вы ведь так сказали девять лет назад, когда мы познакомились?
— Вы и это помните…
Фрэнни поежилась. На руках у Ричарда ей было куда теплее.
— Идемте… — Девушка скользнула под гулкие своды старой церкви, ведя спутника за собой.
И снова был темный подземный коридор, запах пыли и сырости, и глухой шелест шагов. Они молчали. Но на сей раз это молчание казалось уютным.
— Надеюсь, Джеймс уже вернулся, — произнесла леди Кавендиш перед тем, как открыть дверь в восточное крыло.
— Я тоже. Надеюсь… Франческа!
Девушка подняла голову и посмотрела на своего спутника. Ее имя, произнесенное его голосом, звучало мягко и бархатно, и леди Кавендиш вдруг захотела опять ощутить легкое прикосновение мужской руки к своей щеке, и головокружение от взгляда светло-голубых глаз, и странное чувство падения в пропасть… Фрэнни даже показалось, будто Ричард прочитал ее мысли — его рука дрогнула, словно он хотел выполнить ее желание, но…
— Идите спать, — произнес Ричард совсем другим тоном. — Я выйду позже. Слуги уже проснулись, не следует им видеть нас вместе.
— А если Джеймса нет?
— Тогда я сам схожу к вашим родителям. А вы ложитесь и отдыхайте. Попросите горничную принести вам теплого молока с медом и пряностями. Иначе заболеете перед Рождеством.
— Заболею и к лучшему. Останусь в кровати и не буду портить вам настроение! — из вредности сказала леди Кавендиш, желая… да она сама не знала, чего теперь желает. Может, чтобы Ричард уверил ее в том, что хочет видеть ее на Рождество. Или сказал, что уже простил, или…
— Идите, Франческа. И сделайте то, что я вам сказал. Будьте благоразумны хотя бы в этом.
Разочарованная и раздосадованная до глубины души девушка осторожно выглянула в коридор, а потом, убедившись, что посторонних поблизости нет, направилась… к Джеймсу. Брата по-прежнему не было на месте.
Фрэнни прошмыгнула в покои Джеймса и, прикрыв за собой дверь, некоторое время задумчиво оглядывала убранство комнаты для отдыха, пытаясь привести в порядок мысли. Леди Кавендиш не давал покоя один странный факт — все это время судьба брата заботила ее не так сильно, как могла бы. Немного поразмыслив, девушка, по здравому размышлению, нашла и другие странности, которые заставили ее совсем иначе посмотреть на ситуацию.
Стуча в покои виконта, Ричард меньше всего ожидал, что откроет Франческа.
— Что вы здесь делаете?! — спросил Дик.
— Вы думали, что я смогу спокойно спать у себя в кровати, зная, что пропал мой брат?! Да не стойте вы на пороге, заходите!
Еще минуту назад Ричард готов был побиться об заклад, что леди Кавендиш так устала за время их ночных приключений, что дойдет до спальни, упадет без чувств на кровать и мгновенно заснет. Она и в этом обманула его ожидания.
Франческа непрерывно озадачивала его и ставила в тупик, и Ричард до сих пор не мог даже определиться, нравится ли ему это в ней или раздражает.
Сначала точно раздражало. И спесь. И стремление уязвить. И строптивость. Дик потому и согласился отказаться от невесты. Ну не понравились друг другу — такое тоже случается. С родителями можно договориться. Лорд Сеймурский наверняка только обрадуется, если сможет выдать дочь за кого-то более знатного, нежели Ричард. В отличие от графа, отец будет злиться — еще бы, такая великолепная партия, такое богатое приданое... но силком под венец никого не поведут. Вильям Кавендиш привык к тому, что его сын упрям и часто поступает по-своему. Стерпит и это.
Однако все оказалось не так просто. Уверившись, что ее свободе никто не угрожает, леди Кавендиш начала изменяться. Сначала в ней обнаружилось чувство юмора и умение посмеяться над собой. Потом — авантюризм, ничуть не меньший, чем у Джеймса, потом сила воли, потом… а потом Ричард и сам не понял, что случилось, и почему неприязнь вдруг исчезла, сначала уступив место интересу, а после… Дик внезапно понял, что не так уж и хочет отменять помолвку. Эта мысль стала для него настоящей неожиданностью, ведь он уже дал слово Франческе… Вот только прошлой ночью между ними произошло что-то, чему пока не было названия.
Странное влечение. Заставляющее то и дело замирать от прикосновений ее изящных, но довольно сильных для женщины рук, удивляться ее словам и поступкам, изображать равнодушие, на деле испытывая трепет и волнение… Он даже чуть не поцеловал Франческу там, в темном подземелье. Сумасшедший! Разве можно было даже надеяться...
К счастью, с небес на землю его вернули очень быстро. Некогда любимая фраза Джеймса расставила все по местам. «Потомок лавочника»...
Увы, влечение никуда не делось. Оно лишь приняло болезненно-мучительные формы. В очередной раз за эту ночь расставаясь с Франческой, Ричард решил, что уедет сразу, как только найдется Джеймс… но неугомонная леди опять шутя разрушила его планы.
— Нам с вами срочно нужно поговорить, — прошептала леди Кавендиш, запирая комнату на ключ и совершенно не думая, насколько предосудительно поступает, оставаясь наедине, да еще и взаперти, со своим пока еще официальным женихом — если кто-нибудь об этом узнает, расторгнуть помолвку уже не получится.
— О чем?
— Мистер Кавендиш, сегодня ночью вам ничего не показалось странным?
— Леди Кавендиш, — в тон ей ответил Ричард. — Сегодня ночью мне показалось странным абсолютно все, включая ваше участие в вылазке за омелой. Затрудняюсь сказать, что именно странным не было.
— А вы подумайте, — настаивала Франческа.
— Благородная леди, обчищающая фермерский сад?
— Если бы вы меня знали получше, это не показалось бы вам странным! — заверила его девушка.
— Благородная леди, которая в одежде прыгает в холодную реку?
— Ох и сдалась же я вам! А других странностей вы не заметили? Тех, которые меня не касаются?
Вот тут Ричард крепко задумался. То, что Джеймс полез в яблоневый сад за омелой, не боясь получить заряд соли пониже своей аристократической спины — это как раз удивительным не являлось. Дику постоянно приходилось сдерживать увлекающийся нрав виконта, и часто только благодаря этой дружбе наследник лорда Сеймурского не влипал в совсем уж крупные неприятности. Авантюры для Джеймса были нормой, а не странностью.
— Собаки! — вдруг осенило Ричарда. — Фермер не спустил на нас собак.
— Точно! Он гнался за нами с ружьем и собаками, но даже не пытался стрелять или спускать своих псов. А еще?
— Что еще?
— Впрочем, вы ведь не знаете мистера Росса... Мне не дает покоя, каким образом он ухитрился подобраться к нам с той стороны. Уже много лет он устраивает засады совсем в другом месте. А тут… как будто точно знал, где мы появимся.
Переглянувшись, оба одновременно сказали одновременно с возмущением и облегчением:
— Джеймс!
— Только не понимаю, зачем? — Франческа вопросительно посмотрела на Ричарда.
— А я, кажется, начинаю понимать. Но, если так, то, боюсь, леди Кавендиш, мы с вашим братом вытопчем еще одну клумбу, как в старые добрые времена, — мрачно заявил Дик, вспоминая последние разговоры перед приездом в Райли.
— И что же вы начинаете понимать? — заинтересовалась девушка.
Ричард, разумеется, промолчал. Не станешь ведь рассказывать Франческе, что ее брат в последний месяц упорно тащил друга в семейное гнездо, чтобы познакомить с сестрой. Виконт рассказывал много интересного про леди Кавендиш, живописуя ее красоту, характер, ум и прочее.
— Благодарю, леди Кавендиш, что вовремя поставили меня на место, — произнес он, поднимаясь со стула.
Ахнув, Франческа прикрыла рот ладонью, сообразив, что произнесла свою мысль вслух и обидела того, кого обижать вовсе не хотела.
— Мистер Кавендиш… я…
— Одевайтесь! — Ричард даже выслушать ее не пожелал. — Я не просил бы вас о помощи, но Джеймс не вернулся. Это не шутки. С ним могло что-то случиться, а вы знаете окрестности лучше меня. Мы можем, конечно, разбудить слуг…
— Не нужно. Я должна сходить в комнату Джеймса. Подождите меня здесь, — попросила Фрэнни. — Вот, — вручила она гостю тряпицу и баночку. — Можете привести себя в порядок. Ванная там.
Девушка опрометью выбежала в коридор и устремилась в покои брата, стараясь даже не думать о том, как теперь просить прощения за сказанную глупость. Она всего лишь пыталась не поддаться странному наваждению, не пойти на поводу у необъяснимого притяжения, которое возникало между нею и Ричардом, стоило им оказаться рядом.
Выбрав одежду и переодевшись, Франческа вернулась обратно.
Мистер Кавендиш к этому времени успел привести себя в порядок и с мрачным видом смотрел в зеркало.
— Пойдемте, я готова.
В молчании они спустились вниз, прошли вновь по подземному ходу в семейную усыпальницу и направились в сторону дальнего моста. Это был простой деревянный настил, через который пастухи перегоняли скот. Ричард шел хмурый и сердитый. Он и слова не сказал за все время. Только оглядывался по сторонам, то ли запоминая дорогу, то ли пытаясь высмотреть Джеймса.
Фрэнни несколько раз попробовала его разговорить, но он отвечал короткими рублеными фразами.
Перед яблоневым садом леди Кавендиш остановилась.
— Может, я сама поищу здесь? Если мистер Росс меня обнаружит, я назовусь Джеймсом. В темноте он, скорее всего, не увидит разницы. Но даже если увидит…
— Мы пойдем вместе, — сухо ответил ей Ричард.
Зная за собой вину, Франческа не стала спорить. В конце концов, они ведь здесь были не озорства ради, а для важного дела. Мистер Росс не будет мешать искать виконта.
Они быстро нашли место, где расстались с виконтом. Его следы вели обратно к дальнему мосту, но исчезали раньше, на обрыве. Складывалось впечатление, что Джеймс тоже вынужденно спасался вплавь. Но чего ради? Его никто не преследовал. Не было вокруг никаких других следов.
— Не понимаю, — Фрэнни беспомощно посмотрела на Ричарда.
Молодой человек впервые за это время ответил на ее взгляд. Он тоже волновался.
— Зачем Джеймс прыгал в реку, если за ним никто не гнался? — спросила девушка.
— Не знаю.
Ричард посмотрел с обрыва на реку.
— Здесь глубоко? — спросил он.
— Да.
— Течение быстрое?
— Такое же, как и там, — Фрэнни указала рукой в ту сторону, где часом ранее они переплывали реку.
— Джеймс хороший пловец, — произнес Ричард. — Но он мог о что-то удариться. Здесь могут быть камни, мели?
— Не думаю.
— Отвернитесь.
— Зачем?
— Хочу проверить, точно ли внизу глубоко и ничего ли не торчит из воды. Но мне нужно для этого раздеться.
Покраснев, Франческа еще и отошла подальше, к яблоням. Теперь она начала волноваться за брата и при этом никак не могла понять, откуда берется волнение — то ли его причиной стал тот факт, что Джеймс вовремя не вернулся, то ли сердце чувствовало беду.
Ричарда долго не было. Фрэнни несколько раз порывалась пойти на берег, чтобы проверить, все ли хорошо, но останавливалась — еще не хватало застать гостя в неодетом виде. Большую неловкость сложно себе и представить.
Заслышав громкие шаги за спиной, девушка поспешно повернулась.
— Ну как? Что там? — бросилась она к молодому человеку.
— Ничего, — ответил Ричард, стараясь взять себя в руки и не трястись от холода.
— Ни мелей, ни торчащих из воды камней или бревен?
— И достаточно глубоко, чтобы не расшибиться.
— Тогда, наверное, нам нужно пройтись вниз по течению. Вдруг Джеймс где-то там, — предложила Франческа.
— Да, пожалуй, пойдемте.
Они быстро зашагали вдоль реки, то и дело вглядываясь в темные воды, благо туман давно рассеялся, а луна хорошо подсвечивала местность. Широкие листья кувшинок в тихих заводях, осока по берегам, иногда — принесенные течением ветки. Больше ничего. Ничего и никого.
Ни всплеска, ни тени, ни звука.
— Джеймс! — не выдержав, позвала девушка.
— Джеймс! — Ричард поддержал ее.
Тихо.
Они добрались до моста. Проверили под ним. Облазили все окрестности. Попусту.
Фрэнни страшно устала и замерзла. Оставалось только догадываться, как себя чувствует Ричард, которому пришлось во второй раз искупаться в холодной воде. Конечно, на сей раз его одежда осталось сухой, зато волосы опять намокли.
— Может, мы ищем, а он уже дома? — предположила девушка, окончательно выбившись из сил.
— Может...
Ричард еще раз оглядел реку.
— Пора возвращаться, — сказал он. — Уже утро. Через час или два рассветет, плохо, если нас с вами увидят вместе. Идемте домой. Вы ляжете спать, а я возобновлю поиски, если Джеймса не окажется на месте.
— Еще чего! Это мой брат! — возмутилась Франческа.
— Вы еле ноги переставляете и будете помехой, — молодой человек неожиданно чихнул.
— А вы замерзли и можете заболеть! — тут же подметила девушка.
— Вы тоже.
— Поэтому я все расскажу отцу и он организует поиски!
— Как знаете.
Перейдя реку по мосту, они пошли по противоположному берегу, стремясь как можно быстрее добраться до графского парка. Ближе к рассвету сделалось совсем зябко, и ветер усилился. У Фрэнни зуб на зуб не попадал, а ноги были словно ватные. Она шла все медленней и медленней. Наконец Ричард не выдержал и подхватил ее на руки.
— Держитесь за меня, — сказал он, стараясь смотреть куда-то вдаль, лишь бы не встретиться взглядом с девушкой.
Теперь леди Кавендиш стало почти жарко. Обняв Ричарда, она прижалась к нему, стремясь согреться, а еще потому, что это оказалось невероятно приятным, пусть и совсем неподобающим. Но ведь никто не видит!
В предрассветных сумерках Фрэнни рассматривала лицо молодого человека, на руках которого ей было так уютно. Почему-то мысли о том, что Ричард не принадлежит к знатному роду, теперь не вызывали у нее неприязни. Это вообще перестало иметь значение, как и размышления про договорной брак. Вот только Джеймс… лишь бы он вернулся домой!
Франческа поклялась самой себе, что если брат окажется живым и здоровым, она непременно извинится перед Ричардом. И постарается загладить свою вину перед ним. И… может, не будет так сильно настаивать на разрыве помолвки. В конце концов, ведь замуж ей все равно еще рано.
— Почему вы на меня смотрите? — не выдержал Ричард.
— Думаю…
— О чем?
— О том, что была неправа и… обидела вас.
— Не обидели, — Дик пнул ногой резную калитку, за которой начинался графский парк и с большой осторожностью прошел через нее, опасаясь поцарапать или ударить девушку, доверчиво прильнувшую к его груди. — Всего лишь напомнили, где находится мое место.
— Рядом со мной. Пока родители не решили иначе, — вырвалось у Франчески.
— Вот как? Совсем недавно вы говорили другое.
— Совсем недавно я и чувствовала другое. Поймите, Ричард, вы были для меня никем. Человеком, которому меня хотят отдать так, словно я безвольная рабыня, вещь. Только потому, что мне спасли жизнь. Но разве это справедливо?
— Не мне судить, леди Кавендиш, что справедливо, а что — нет. Моего мнения тоже никто не спрашивал, если вам угодно. Я не очень-то рвался в Райли. Это Джеймс убедил меня приехать. Он сказал… да неважно, что он сказал. Важно, что зря я его послушал.
— Не зря.
От взгляда светлых глаз Ричарда Франческа почувствовала себя так, как бывает, когда летишь вниз на качелях. Все внутри замерло, потом тело сделалось воздушным и почти невесомым и что-то сладко заныло в животе.
— Леди Кавендиш…
— Я разрешила вам называть меня по имени.
— Но я потомок лавочника.
Ричард опустил ее на землю у дверей храма.
— А я — потомок разбойника. Но, по крайней мере, ваш предок никого не убивал. Вы ведь так сказали девять лет назад, когда мы познакомились?
— Вы и это помните…
Фрэнни поежилась. На руках у Ричарда ей было куда теплее.
— Идемте… — Девушка скользнула под гулкие своды старой церкви, ведя спутника за собой.
И снова был темный подземный коридор, запах пыли и сырости, и глухой шелест шагов. Они молчали. Но на сей раз это молчание казалось уютным.
— Надеюсь, Джеймс уже вернулся, — произнесла леди Кавендиш перед тем, как открыть дверь в восточное крыло.
— Я тоже. Надеюсь… Франческа!
Девушка подняла голову и посмотрела на своего спутника. Ее имя, произнесенное его голосом, звучало мягко и бархатно, и леди Кавендиш вдруг захотела опять ощутить легкое прикосновение мужской руки к своей щеке, и головокружение от взгляда светло-голубых глаз, и странное чувство падения в пропасть… Фрэнни даже показалось, будто Ричард прочитал ее мысли — его рука дрогнула, словно он хотел выполнить ее желание, но…
— Идите спать, — произнес Ричард совсем другим тоном. — Я выйду позже. Слуги уже проснулись, не следует им видеть нас вместе.
— А если Джеймса нет?
— Тогда я сам схожу к вашим родителям. А вы ложитесь и отдыхайте. Попросите горничную принести вам теплого молока с медом и пряностями. Иначе заболеете перед Рождеством.
— Заболею и к лучшему. Останусь в кровати и не буду портить вам настроение! — из вредности сказала леди Кавендиш, желая… да она сама не знала, чего теперь желает. Может, чтобы Ричард уверил ее в том, что хочет видеть ее на Рождество. Или сказал, что уже простил, или…
— Идите, Франческа. И сделайте то, что я вам сказал. Будьте благоразумны хотя бы в этом.
Разочарованная и раздосадованная до глубины души девушка осторожно выглянула в коридор, а потом, убедившись, что посторонних поблизости нет, направилась… к Джеймсу. Брата по-прежнему не было на месте.
Фрэнни прошмыгнула в покои Джеймса и, прикрыв за собой дверь, некоторое время задумчиво оглядывала убранство комнаты для отдыха, пытаясь привести в порядок мысли. Леди Кавендиш не давал покоя один странный факт — все это время судьба брата заботила ее не так сильно, как могла бы. Немного поразмыслив, девушка, по здравому размышлению, нашла и другие странности, которые заставили ее совсем иначе посмотреть на ситуацию.
***
Стуча в покои виконта, Ричард меньше всего ожидал, что откроет Франческа.
— Что вы здесь делаете?! — спросил Дик.
— Вы думали, что я смогу спокойно спать у себя в кровати, зная, что пропал мой брат?! Да не стойте вы на пороге, заходите!
Еще минуту назад Ричард готов был побиться об заклад, что леди Кавендиш так устала за время их ночных приключений, что дойдет до спальни, упадет без чувств на кровать и мгновенно заснет. Она и в этом обманула его ожидания.
Франческа непрерывно озадачивала его и ставила в тупик, и Ричард до сих пор не мог даже определиться, нравится ли ему это в ней или раздражает.
Сначала точно раздражало. И спесь. И стремление уязвить. И строптивость. Дик потому и согласился отказаться от невесты. Ну не понравились друг другу — такое тоже случается. С родителями можно договориться. Лорд Сеймурский наверняка только обрадуется, если сможет выдать дочь за кого-то более знатного, нежели Ричард. В отличие от графа, отец будет злиться — еще бы, такая великолепная партия, такое богатое приданое... но силком под венец никого не поведут. Вильям Кавендиш привык к тому, что его сын упрям и часто поступает по-своему. Стерпит и это.
Однако все оказалось не так просто. Уверившись, что ее свободе никто не угрожает, леди Кавендиш начала изменяться. Сначала в ней обнаружилось чувство юмора и умение посмеяться над собой. Потом — авантюризм, ничуть не меньший, чем у Джеймса, потом сила воли, потом… а потом Ричард и сам не понял, что случилось, и почему неприязнь вдруг исчезла, сначала уступив место интересу, а после… Дик внезапно понял, что не так уж и хочет отменять помолвку. Эта мысль стала для него настоящей неожиданностью, ведь он уже дал слово Франческе… Вот только прошлой ночью между ними произошло что-то, чему пока не было названия.
Странное влечение. Заставляющее то и дело замирать от прикосновений ее изящных, но довольно сильных для женщины рук, удивляться ее словам и поступкам, изображать равнодушие, на деле испытывая трепет и волнение… Он даже чуть не поцеловал Франческу там, в темном подземелье. Сумасшедший! Разве можно было даже надеяться...
К счастью, с небес на землю его вернули очень быстро. Некогда любимая фраза Джеймса расставила все по местам. «Потомок лавочника»...
Увы, влечение никуда не делось. Оно лишь приняло болезненно-мучительные формы. В очередной раз за эту ночь расставаясь с Франческой, Ричард решил, что уедет сразу, как только найдется Джеймс… но неугомонная леди опять шутя разрушила его планы.
— Нам с вами срочно нужно поговорить, — прошептала леди Кавендиш, запирая комнату на ключ и совершенно не думая, насколько предосудительно поступает, оставаясь наедине, да еще и взаперти, со своим пока еще официальным женихом — если кто-нибудь об этом узнает, расторгнуть помолвку уже не получится.
— О чем?
— Мистер Кавендиш, сегодня ночью вам ничего не показалось странным?
— Леди Кавендиш, — в тон ей ответил Ричард. — Сегодня ночью мне показалось странным абсолютно все, включая ваше участие в вылазке за омелой. Затрудняюсь сказать, что именно странным не было.
— А вы подумайте, — настаивала Франческа.
— Благородная леди, обчищающая фермерский сад?
— Если бы вы меня знали получше, это не показалось бы вам странным! — заверила его девушка.
— Благородная леди, которая в одежде прыгает в холодную реку?
— Ох и сдалась же я вам! А других странностей вы не заметили? Тех, которые меня не касаются?
Вот тут Ричард крепко задумался. То, что Джеймс полез в яблоневый сад за омелой, не боясь получить заряд соли пониже своей аристократической спины — это как раз удивительным не являлось. Дику постоянно приходилось сдерживать увлекающийся нрав виконта, и часто только благодаря этой дружбе наследник лорда Сеймурского не влипал в совсем уж крупные неприятности. Авантюры для Джеймса были нормой, а не странностью.
— Собаки! — вдруг осенило Ричарда. — Фермер не спустил на нас собак.
— Точно! Он гнался за нами с ружьем и собаками, но даже не пытался стрелять или спускать своих псов. А еще?
— Что еще?
— Впрочем, вы ведь не знаете мистера Росса... Мне не дает покоя, каким образом он ухитрился подобраться к нам с той стороны. Уже много лет он устраивает засады совсем в другом месте. А тут… как будто точно знал, где мы появимся.
Переглянувшись, оба одновременно сказали одновременно с возмущением и облегчением:
— Джеймс!
— Только не понимаю, зачем? — Франческа вопросительно посмотрела на Ричарда.
— А я, кажется, начинаю понимать. Но, если так, то, боюсь, леди Кавендиш, мы с вашим братом вытопчем еще одну клумбу, как в старые добрые времена, — мрачно заявил Дик, вспоминая последние разговоры перед приездом в Райли.
— И что же вы начинаете понимать? — заинтересовалась девушка.
Ричард, разумеется, промолчал. Не станешь ведь рассказывать Франческе, что ее брат в последний месяц упорно тащил друга в семейное гнездо, чтобы познакомить с сестрой. Виконт рассказывал много интересного про леди Кавендиш, живописуя ее красоту, характер, ум и прочее.
