Сейчас пугала высота. И это, доложу я вам, не второй этаж типичной многоэтажки, а как минимум третий. И вот с этой высоты я надеялась не упасть.
- Анна, спустись в комнату! Я приказываю!
- А мне уже нечего терять. Ты своего добился, так что заткнись и наслаждайся,- раскинула руки в стороны, балансируя и глядя вперёд.
- Слезь, дура!- ещё и рычит на меня, гад.
- Зачем? Из-за меня всё началось, и я должна это закончить,- голос задрожал от непролитых слёз."Ну, почему я попала в это жестокое прошлое? Почему? За что?"
- Пойдём со мной, и я никого больше не трону, - сбавил тон, перейдя к уговорам.
- Надолго ли? Ты уже доказал, что всегда будешь угрожать мне расправой с близкими.
- Князь сам виноват, что не захотел меня выслушать, а ведь я сделал всё, как предписывает этикет,- раздражаясь, сложил руки на груди.
- Ты думаешь, отец отдал бы свою дочь монстру, серьёзно? - непритворно удивилась.
- Я не причинил бы тебе зла,- выкрикнул запальчиво. ndd> - Твои поступки говорят обратное. Ты жестокий, властный, мстительный и бесчеловечный. И с тобой я должна идти? Уж лучше сделать шаг и не мучиться,- проговорила обречённо, прикрывая глаза.
- Ты не посмеешь! - разъярённый крик вывел из оцепенения.
- На худой конец, сломаю что-нибудь и больше не буду тебе нужна.
- Я заставлю тебя об этом пожалеть,- от слов, сочившихся угрозой, по спине побежали мурашки, заставив непроизвольно передёрнуть плечами.
- Да куда уж больше? Я до конца жизни буду оплакивать Павла Сергеевича и винить себя в его смерти,- держась за выступ в стене, опасно наклонилась вперёд, чтобы видеть ненавистные глаза убийцы.
И не сразу заметила тёмные силуэты, бесшумно окружавшие графа со всех сторон. Блеснула обнажённая сталь и.. тот без труда ушёл от, казалось бы, сокрушающего удара. Притом, даже не взглянул в сторону нападавшего.
Всё так же продолжая поглощать меня настойчивым взглядом, неспеша, и даже как-то вальяжно, потянул шпагу из ножен.
Только я хотела крикнуть, чтобы не вздумал никого убивать, как кто-то сзади крепко схватил меня за талию. Дальше - сильный рывок, и я прижата к кому-то, настырно утаскивающему меня, от греха подальше из холодной комнаты. Попытки вырваться не увенчались успехом, зато хватка стала болезненной.
А за окном, с противным лязганием сталкивалась сталь, пугая кровавым исходом. И я, невольно, поймала себя на мысли, что боюсь за всех сражающихся, повторяя, как мантру "Только бы никого не убили".
Боже, я вся измучилась, так смертельно устала от жестокости, что не желала уже смерти даже Ольховскому.
Как же мне осточертело постоянно думать о нём! "Что он вытворит на сей раз? Кто следующая жертва?" А ещё, я устала его ненавидеть. Раньше я не представляла, как можно так сильно обозлиться на человека, чтобы желать ему провалиться сквозь землю. А уж насколько такой негативный настрой разрушает меня саму, убивая жизнерадостность и беззаботность, я испытала на себе.
Не могу я так больше. Не хочу! Пусть бы он просто ушёл, оставил меня и моих родных в покое. А я постаралась бы забыть его, как кошмарный сон.
.....
- Да отпустите, вы..,- в тщетной попытке вывернуться, оказалась лицом к лицу с одним из своих охранников.
- Ваша Светлость, что вы творите? Вам давно пора отдыхать, а не разговоры водить с преступником,- строго заявил молодой мужчина.
- Вы не понимаете! Он же убьёт их всех. Я должна его остановить,- дёрнулась в сторону окна, за которым послышался вскрик, и, явно, не графский.
- Прекратите!- статный гвардеец держал крепко и не желал ничего слышать, - Они все опытные бойцы и разберутся без вас.
- Ладно,- сменила запальчивость на сарказм,- Взгляните в окно. Давайте же, просто посмотрите. Или боитесь?
Такого бравый гвардеец не стерпел. Подобрался весь, руки убрал и, бросив на меня выразительный взгляд, направился к оконному проёму.
Через пару мгновений я рванула следом. И уже вдвоём мы наблюдали удручающую картину.
Четверо человек копошились в снегу, со стонами пытаясь подняться, а Виктор Антонович всё ещё сражался. Хотя было видно, как его шатает. Зажимая правый бок, он с трудом отражал неторопливые удары графа.
А потом, видимо, тому наскучило забавляться с моим наставником. Но, прежде, чем он нанёс смертельный удар, я сорвалась на крик:
- Ольховский, остановись!- он даже глазом не повёл, хотя клинок прошёл чуть левее, скользнув по плечу.
Я уже хотела вздохнуть с облегчением, но вот, острое лезвие снова взлетает, проносясь опасно близко от шеи и отсекая верхнюю пуговицу с мундира.
- Нет! Не смей его трогать!- охранник во время перехватил меня сзади, иначе я рисковала выпасть из окна, подавшись вперёд в желании остановить смертоносную сталь.
А потом был взбешённый рык и полный ярости взгляд невменяемого графа, который переключил всё внимание на меня, оставив, наконец, Виктора Антоновича.
- Отошла от окна!
- Катись к чёрту!
- В комнату, дура!
Охранник всё-таки стащил меня с подоконника, но граф этого не оценил.
- Ты труп! Руки от неё убрал!- и уже злобно, обращаясь ко мне,- Я тебе сам ноги переломаю, ещё раз так высунешься.
- Уходи! Ну, я прошу тебя, хватит смертей,- ещё немного и начну умолять.
- Я всё ещё жду. Поехали домой!
- Нет,- упрямо помотала головой,- Ты поедешь один. Я уже дома.
Тогда граф шагнул ближе, принимая угрожающий вид.
Он был подобен ангелу мщения, моей карой небесной. Полы длинного плаща треплет стылый ветер, кидая растрепавшиеся волосы ему в лицо. Сильные длинные ноги в облегающих штанах и высоких сапогах чуть расставлены. Руки угрожающе разведены в стороны, одна крепко сжимает слегка изогнутый клинок. А от пристального взгляда становиться откровенно страшно. Если бы я стояла рядом, он, наверняка, свернул бы мне шею, за то, что посмела ослушаться.
А потом он стремительно развернулся и направился в темноту. Я затаила дыхание от нехорошего предчувствия, не веря, что он просто так уйдёт.
Напряжённое ожидание сменилось ужасом, когда он вернулся, волоча за волосы Виктора Антоновича.
- Нет, нет, только не это, - пробормотала, как в бреду, а потом заорала, срывая голос, когда острое лезвие коснулось шеи раненого наставника,- Ольховский, стой!!!Не смей, сволочь!
Циничный, испытывающий взгляд на меня, и лезвие скользит поперек шеи.
- Умоляю, стой! Пожалуйста, не убивай его, .. Алексей!- выдохнула надрывно, вытирая горькие слёзы.
И что же я получила в ответ? - Издевательский смех, лёгкий и непринуждённый. Этот заносчивый гад насмехался надо мной, а я не улавливала причины веселья, ослеплённая страхом за жизнь наставника.
- Ты такая забавная,- вкрадчивый, мягкий, чуть ли не урчащий голос, сбил с толку резким переходом от ярости к заигрыванию,- Такая маленькая, слабая, но как дьяволица рвёшься в бой за обиженных и угнетённых. И не желаешь смириться, принять, что от тебя ничего не зависит,- во время своей насмешливой речи он опустил клинок и оттолкнул Виктора Антоновича.
От облегчения я прикрыла глаза и перевела дух, когда разглядела, что пострадал только стойка-воротник у мундира.
- Ты же понимаешь, что я могу убить их всех, не моргнув глазом?- мотнул головой в сторону раненых на снегу. Я лишь устало кивнула, - Девочка, ты ещё не убедилась, насколько я серьёзен?- взгляд стал жёстче.
- Это ты ничего не понял, - и, обернувшись к телохранителю, потребовала,- Дайте мне пистолет!
- Аня!- рёв снизу.
- Я видела, у вас же есть,- продолжаю настаивать.
- Несносная девчонка!- беснуется граф, но я не обращаю внимания, пытаясь переупрямить мужчину рядом.
И, глядя в мои, серьёзные и, наверно, безумные глаза, он делает правильный выбор - протягивает мне пистолет. Красивый такой, старинный, увесистый, с чеканным рисунком и полированной деревянной рукояткой.
Только когда я взяла его и позволила себе пару мгновений полюбоваться, гвардеец тихо поинтересовался:
- Вы раньше стреляли?
- Да какая теперь разница?- отмахнулась я и, перехватив оружие двумя руками, направила его на Ольховского.
И вот странно: секунду назад он бесился, грозя расправой, если посмею хоть пальцем прикоснуться к пистолету, а теперь стоит спокойно, я бы даже сказала, расслаблено и уничтожает взглядом моего телохранителя. Да ещё не пытается прикрыться ранеными.
- Чуть выше и левее,- слышится насмешливо через минуту напряжённой тишины. И я, непроизвольно вздрагиваю, сбивая прицел.
- Чёрт! - начинаю заводиться.
- Не мучай себя,- устав ждать, сложил руки на груди,- Сразу не выстрелила, значит, не сможешь.
- Замолчи! - не смотря на холод, я горела, будто в лихорадке.
- Про спусковой крючок забыла,- издевается, гад.
Выругавшись, со второй попытки я всё же взвела этот чёртов крючок, проигнорировав предложение помочь.
- Девочка моя, я быстрее замёрзну, чем ты поймёшь, что убийство - это не твоё,- продолжает веселиться Ольховский.
И я взрываюсь, потому что всё - довёл, извращенец ненормальный. Стоит и лыбится под прицелом. Весело ему!
- Ничего не боишься, да?- опять эта противная ухмылка,- А так?- трясущимися руками приставляю холодное дуло к голове, сходя с ума от страха и смелости.
И всё меняется в тот же миг: зловещий, не предвещающий ничего хорошего голос:
- Если она пораниться, я буду сдирать с тебя кожу по кусочкам,. ме-е-едленно, - было адресовано гвардейцу, и уже мне , приказным тоном, - Опусти пистолет!
"Ну, нет. Теперь будет по-моему. Я - хозяйка положения и не намерена уступать. Вот только пистолет становится с каждой минутой всё тяжелей.."
- Что, уже не весело?- взглядом пресекла попытку телохранителя приблизиться, всё так же обращаясь к графу, - Что же ты не радуешься теперь? Тебе же нравится чужая боль. Ты этого хочешь? Что молчишь? Уйдёшь по-хорошему или мне выстрелить?
- Смелости не хватит,- выплюнул яростно.
- А давай проверим, - крикнула с каким-то бесшабашным отчаянием.
- Дура, тебе не один врач не поможет!- теперь в его глазах плескалось безумие, которое пугало даже на таком расстоянии.
Но мои тормоза отказали ещё когда почувствовала смертоносную тяжесть в руках.
- Так боишься потерять любимую игрушку? Уверена, ты быстро найдёшь новую..
- Хватит! - наверно, с таким взглядом Отелло душил Дездемону, - Придёт моё время, и ты за всё ответишь сполна.
И он ушёл. Стремительно растаял в январских сумерках..
Рука, из последних сил стискивающая пистолет, обмякла, повиснув плетью. Сама я в изнеможении привалилась к откосу, боясь поверить, что всё позади, и, я так легко отделалась.
Остаток ночи я провела перед камином, пытаясь успокоиться. Но только после того, как ранеными занялся врач, слуги, удовлетворив любопытство, разбрелись досыпать, а разбуженная Варя прорвалась-таки в комнату, успела вдоволь попричитать, даже поругала меня и, убедившись, что мне больше ничего не угрожает, ушла, пообещав доложить обо всём отцу.
А на следующий день я была избавлена от разговоров, потому что мне было слишком плохо. Горло болело так, будто в него насыпали битое стекло. По телу, словно танки проехались - стонала каждая клеточка. А в голове стоял горячий туман, в котором вязла любая мысль. Рваное дыхание вырывалось с хрипами. Нда, вчера я даже не задумывалась, что на улице не лето, столько времени проведя в лёгком платье у распахнутого окна.
Три дня я металась в бреду, напрочь выпав из реальности. И все три мучительных дня я провела со своими страхами, которые выдавало затуманенное жаром сознание...
То Ольховский стоял посреди бескрайнего поля, усеянного трупами и в экстазе слизывал кровь с пальцев. То мама шла навстречу, раскинув руки для объятьев, а в следующую секунду родные руки смыкались а шее Василия, вырывая предсмертный хрип. И я захлёбывалась слезами, обнимая неподвижное тело. Но, подняв голову, уже видела его полуголого на кровати, ласкающего двух девушек, и при этом смотрящего на меня похотливым взглядом.
Картинка сменяла другую, оставляя гадкое послевкусие. И вот уже мой папа и Михаил Андреевич целятся друг в друга. Выстрелы.. и в пропасть, на дне которой плещется раскалённая лава, падает Ольховский с улыбкой на лице. И вдруг, я тоже лечу вниз, и меня поглощает смертоносная жидкость.. А потом чьи-то руки обнимают. Мне становится так хорошо, легко и не страшно. Подняв голову, я вижу улыбающегося Димку, который склоняется к моим губам, нежно касается своими, игриво проводит по ним языком, а потом набрасывается с алчностью голодного зверя, причиняя боль, которая окутывает всё тело, заставляя то выгибаться дугой, то съёживаться в комок на смятых простынях. И когда удаётся разлепить мокрые от слёз ресницы, я тону в безумных, небесно-голубых глазах Ольховского, нависшего надо мной. И с ужасом ощущаю на себе его обнажённое тело...
.....
Последний кошмар, вырвав тихий стон, заставил вернуться в повседневную действительность. Взгляд упёрся в тёмный балдахин с золотой цветочной вышивкой. Прошёлся по комнате, в скудном освещении свечи и камина, выхватывая знакомые предметы интерьера. Потом метнулся к портьере, в серости за окном пытаясь определить время суток.
Вялую работу мысли прервал шум за стеной. В гостиной кто-то общался на повышенных тонах, и мне стало любопытно, кто же там так возмущается. Подрагивающими руками я потянула за шнурок, вызывая прислугу. Но даже такое простое движение вызвало испарину, обнаружив противную слабость во всём теле. И пока я пыталась приподняться на подушках, в гостиной, вдруг, стало тихо. А потом, без стука, дверь открылась, и я увидела Варю, застывшую на пороге. Оттеснив её в сторону, отец, с рукой на перевязи, спешно направился к кровати.
- Анечка! Ну, слава Богу, очнулась!- радостный, опустился на одеяло, - Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит?
- Да, вроде, всё нормально, только слабость страшная,- состроила страдальческую физиономию, но, вдруг, спохватилась, - Как ваша рана, отец?
- Быстро заживает. Не волнуйся, скоро совсем беспокоить перестанет,- здоровой рукой убрал спутавшиеся волосы от моего лица, ласково коснулся щеки, вызвав улыбку.
- Вот, всегда ты так. О других беспокоишься, а о себе не думаешь,- из-за спины отца вышел недовольный виконт. Непривычно было видеть его в строгом синем камзоле и бежевых штанах, заправленных в высокие сапоги. Серые глаза пристально изучали меня. И, если судить по нахмуренным бровям, ему не нравилось то, что он видел.
- Василий, уйди с глаз моих! Тебе сюда нельзя,- возмутился отец.
- А графу этому ненормальному можно?- ревниво сверкнул глазами мой несостоявшийся жених.
- Так, ушёл живо! Будешь мне ещё тут девочку волновать,- рассерженно шикнул на Васю.
Но я всё прекрасно расслышала и в панике, уставилась на отца, желая получить объяснения. А он решил сменить тему:
- Анечка, ты, наверное, кушать хочешь. Я сейчас прикажу тебя накормить,- засуетился, не глядя мне в глаза, поднимаясь с кровати,- Варя, что там врач говорил? Бульон можно? Что же ещё? Пойдём, поможешь..
- Отец!- собравшись с силами, окликнула я, предчувствуя нехорошее,- Что произошло? И, вообще, сколько я тут лежу?
тяжким вздохом он вернулся и, словно оправдываясь, начал рассказывать..
- Анна, спустись в комнату! Я приказываю!
- А мне уже нечего терять. Ты своего добился, так что заткнись и наслаждайся,- раскинула руки в стороны, балансируя и глядя вперёд.
- Слезь, дура!- ещё и рычит на меня, гад.
- Зачем? Из-за меня всё началось, и я должна это закончить,- голос задрожал от непролитых слёз."Ну, почему я попала в это жестокое прошлое? Почему? За что?"
- Пойдём со мной, и я никого больше не трону, - сбавил тон, перейдя к уговорам.
- Надолго ли? Ты уже доказал, что всегда будешь угрожать мне расправой с близкими.
- Князь сам виноват, что не захотел меня выслушать, а ведь я сделал всё, как предписывает этикет,- раздражаясь, сложил руки на груди.
- Ты думаешь, отец отдал бы свою дочь монстру, серьёзно? - непритворно удивилась.
- Я не причинил бы тебе зла,- выкрикнул запальчиво. ndd> - Твои поступки говорят обратное. Ты жестокий, властный, мстительный и бесчеловечный. И с тобой я должна идти? Уж лучше сделать шаг и не мучиться,- проговорила обречённо, прикрывая глаза.
- Ты не посмеешь! - разъярённый крик вывел из оцепенения.
- На худой конец, сломаю что-нибудь и больше не буду тебе нужна.
- Я заставлю тебя об этом пожалеть,- от слов, сочившихся угрозой, по спине побежали мурашки, заставив непроизвольно передёрнуть плечами.
- Да куда уж больше? Я до конца жизни буду оплакивать Павла Сергеевича и винить себя в его смерти,- держась за выступ в стене, опасно наклонилась вперёд, чтобы видеть ненавистные глаза убийцы.
И не сразу заметила тёмные силуэты, бесшумно окружавшие графа со всех сторон. Блеснула обнажённая сталь и.. тот без труда ушёл от, казалось бы, сокрушающего удара. Притом, даже не взглянул в сторону нападавшего.
Всё так же продолжая поглощать меня настойчивым взглядом, неспеша, и даже как-то вальяжно, потянул шпагу из ножен.
Только я хотела крикнуть, чтобы не вздумал никого убивать, как кто-то сзади крепко схватил меня за талию. Дальше - сильный рывок, и я прижата к кому-то, настырно утаскивающему меня, от греха подальше из холодной комнаты. Попытки вырваться не увенчались успехом, зато хватка стала болезненной.
А за окном, с противным лязганием сталкивалась сталь, пугая кровавым исходом. И я, невольно, поймала себя на мысли, что боюсь за всех сражающихся, повторяя, как мантру "Только бы никого не убили".
Боже, я вся измучилась, так смертельно устала от жестокости, что не желала уже смерти даже Ольховскому.
Как же мне осточертело постоянно думать о нём! "Что он вытворит на сей раз? Кто следующая жертва?" А ещё, я устала его ненавидеть. Раньше я не представляла, как можно так сильно обозлиться на человека, чтобы желать ему провалиться сквозь землю. А уж насколько такой негативный настрой разрушает меня саму, убивая жизнерадостность и беззаботность, я испытала на себе.
Не могу я так больше. Не хочу! Пусть бы он просто ушёл, оставил меня и моих родных в покое. А я постаралась бы забыть его, как кошмарный сон.
.....
- Да отпустите, вы..,- в тщетной попытке вывернуться, оказалась лицом к лицу с одним из своих охранников.
- Ваша Светлость, что вы творите? Вам давно пора отдыхать, а не разговоры водить с преступником,- строго заявил молодой мужчина.
- Вы не понимаете! Он же убьёт их всех. Я должна его остановить,- дёрнулась в сторону окна, за которым послышался вскрик, и, явно, не графский.
- Прекратите!- статный гвардеец держал крепко и не желал ничего слышать, - Они все опытные бойцы и разберутся без вас.
- Ладно,- сменила запальчивость на сарказм,- Взгляните в окно. Давайте же, просто посмотрите. Или боитесь?
Такого бравый гвардеец не стерпел. Подобрался весь, руки убрал и, бросив на меня выразительный взгляд, направился к оконному проёму.
Через пару мгновений я рванула следом. И уже вдвоём мы наблюдали удручающую картину.
Четверо человек копошились в снегу, со стонами пытаясь подняться, а Виктор Антонович всё ещё сражался. Хотя было видно, как его шатает. Зажимая правый бок, он с трудом отражал неторопливые удары графа.
А потом, видимо, тому наскучило забавляться с моим наставником. Но, прежде, чем он нанёс смертельный удар, я сорвалась на крик:
- Ольховский, остановись!- он даже глазом не повёл, хотя клинок прошёл чуть левее, скользнув по плечу.
Я уже хотела вздохнуть с облегчением, но вот, острое лезвие снова взлетает, проносясь опасно близко от шеи и отсекая верхнюю пуговицу с мундира.
- Нет! Не смей его трогать!- охранник во время перехватил меня сзади, иначе я рисковала выпасть из окна, подавшись вперёд в желании остановить смертоносную сталь.
А потом был взбешённый рык и полный ярости взгляд невменяемого графа, который переключил всё внимание на меня, оставив, наконец, Виктора Антоновича.
- Отошла от окна!
- Катись к чёрту!
- В комнату, дура!
Охранник всё-таки стащил меня с подоконника, но граф этого не оценил.
- Ты труп! Руки от неё убрал!- и уже злобно, обращаясь ко мне,- Я тебе сам ноги переломаю, ещё раз так высунешься.
- Уходи! Ну, я прошу тебя, хватит смертей,- ещё немного и начну умолять.
- Я всё ещё жду. Поехали домой!
- Нет,- упрямо помотала головой,- Ты поедешь один. Я уже дома.
Тогда граф шагнул ближе, принимая угрожающий вид.
Он был подобен ангелу мщения, моей карой небесной. Полы длинного плаща треплет стылый ветер, кидая растрепавшиеся волосы ему в лицо. Сильные длинные ноги в облегающих штанах и высоких сапогах чуть расставлены. Руки угрожающе разведены в стороны, одна крепко сжимает слегка изогнутый клинок. А от пристального взгляда становиться откровенно страшно. Если бы я стояла рядом, он, наверняка, свернул бы мне шею, за то, что посмела ослушаться.
А потом он стремительно развернулся и направился в темноту. Я затаила дыхание от нехорошего предчувствия, не веря, что он просто так уйдёт.
Напряжённое ожидание сменилось ужасом, когда он вернулся, волоча за волосы Виктора Антоновича.
- Нет, нет, только не это, - пробормотала, как в бреду, а потом заорала, срывая голос, когда острое лезвие коснулось шеи раненого наставника,- Ольховский, стой!!!Не смей, сволочь!
Циничный, испытывающий взгляд на меня, и лезвие скользит поперек шеи.
- Умоляю, стой! Пожалуйста, не убивай его, .. Алексей!- выдохнула надрывно, вытирая горькие слёзы.
И что же я получила в ответ? - Издевательский смех, лёгкий и непринуждённый. Этот заносчивый гад насмехался надо мной, а я не улавливала причины веселья, ослеплённая страхом за жизнь наставника.
- Ты такая забавная,- вкрадчивый, мягкий, чуть ли не урчащий голос, сбил с толку резким переходом от ярости к заигрыванию,- Такая маленькая, слабая, но как дьяволица рвёшься в бой за обиженных и угнетённых. И не желаешь смириться, принять, что от тебя ничего не зависит,- во время своей насмешливой речи он опустил клинок и оттолкнул Виктора Антоновича.
От облегчения я прикрыла глаза и перевела дух, когда разглядела, что пострадал только стойка-воротник у мундира.
- Ты же понимаешь, что я могу убить их всех, не моргнув глазом?- мотнул головой в сторону раненых на снегу. Я лишь устало кивнула, - Девочка, ты ещё не убедилась, насколько я серьёзен?- взгляд стал жёстче.
- Это ты ничего не понял, - и, обернувшись к телохранителю, потребовала,- Дайте мне пистолет!
- Аня!- рёв снизу.
- Я видела, у вас же есть,- продолжаю настаивать.
- Несносная девчонка!- беснуется граф, но я не обращаю внимания, пытаясь переупрямить мужчину рядом.
И, глядя в мои, серьёзные и, наверно, безумные глаза, он делает правильный выбор - протягивает мне пистолет. Красивый такой, старинный, увесистый, с чеканным рисунком и полированной деревянной рукояткой.
Только когда я взяла его и позволила себе пару мгновений полюбоваться, гвардеец тихо поинтересовался:
- Вы раньше стреляли?
- Да какая теперь разница?- отмахнулась я и, перехватив оружие двумя руками, направила его на Ольховского.
И вот странно: секунду назад он бесился, грозя расправой, если посмею хоть пальцем прикоснуться к пистолету, а теперь стоит спокойно, я бы даже сказала, расслаблено и уничтожает взглядом моего телохранителя. Да ещё не пытается прикрыться ранеными.
- Чуть выше и левее,- слышится насмешливо через минуту напряжённой тишины. И я, непроизвольно вздрагиваю, сбивая прицел.
- Чёрт! - начинаю заводиться.
- Не мучай себя,- устав ждать, сложил руки на груди,- Сразу не выстрелила, значит, не сможешь.
- Замолчи! - не смотря на холод, я горела, будто в лихорадке.
- Про спусковой крючок забыла,- издевается, гад.
Выругавшись, со второй попытки я всё же взвела этот чёртов крючок, проигнорировав предложение помочь.
- Девочка моя, я быстрее замёрзну, чем ты поймёшь, что убийство - это не твоё,- продолжает веселиться Ольховский.
И я взрываюсь, потому что всё - довёл, извращенец ненормальный. Стоит и лыбится под прицелом. Весело ему!
- Ничего не боишься, да?- опять эта противная ухмылка,- А так?- трясущимися руками приставляю холодное дуло к голове, сходя с ума от страха и смелости.
И всё меняется в тот же миг: зловещий, не предвещающий ничего хорошего голос:
- Если она пораниться, я буду сдирать с тебя кожу по кусочкам,. ме-е-едленно, - было адресовано гвардейцу, и уже мне , приказным тоном, - Опусти пистолет!
"Ну, нет. Теперь будет по-моему. Я - хозяйка положения и не намерена уступать. Вот только пистолет становится с каждой минутой всё тяжелей.."
- Что, уже не весело?- взглядом пресекла попытку телохранителя приблизиться, всё так же обращаясь к графу, - Что же ты не радуешься теперь? Тебе же нравится чужая боль. Ты этого хочешь? Что молчишь? Уйдёшь по-хорошему или мне выстрелить?
- Смелости не хватит,- выплюнул яростно.
- А давай проверим, - крикнула с каким-то бесшабашным отчаянием.
- Дура, тебе не один врач не поможет!- теперь в его глазах плескалось безумие, которое пугало даже на таком расстоянии.
Но мои тормоза отказали ещё когда почувствовала смертоносную тяжесть в руках.
- Так боишься потерять любимую игрушку? Уверена, ты быстро найдёшь новую..
- Хватит! - наверно, с таким взглядом Отелло душил Дездемону, - Придёт моё время, и ты за всё ответишь сполна.
И он ушёл. Стремительно растаял в январских сумерках..
Рука, из последних сил стискивающая пистолет, обмякла, повиснув плетью. Сама я в изнеможении привалилась к откосу, боясь поверить, что всё позади, и, я так легко отделалась.
Глава 26
Остаток ночи я провела перед камином, пытаясь успокоиться. Но только после того, как ранеными занялся врач, слуги, удовлетворив любопытство, разбрелись досыпать, а разбуженная Варя прорвалась-таки в комнату, успела вдоволь попричитать, даже поругала меня и, убедившись, что мне больше ничего не угрожает, ушла, пообещав доложить обо всём отцу.
А на следующий день я была избавлена от разговоров, потому что мне было слишком плохо. Горло болело так, будто в него насыпали битое стекло. По телу, словно танки проехались - стонала каждая клеточка. А в голове стоял горячий туман, в котором вязла любая мысль. Рваное дыхание вырывалось с хрипами. Нда, вчера я даже не задумывалась, что на улице не лето, столько времени проведя в лёгком платье у распахнутого окна.
Три дня я металась в бреду, напрочь выпав из реальности. И все три мучительных дня я провела со своими страхами, которые выдавало затуманенное жаром сознание...
То Ольховский стоял посреди бескрайнего поля, усеянного трупами и в экстазе слизывал кровь с пальцев. То мама шла навстречу, раскинув руки для объятьев, а в следующую секунду родные руки смыкались а шее Василия, вырывая предсмертный хрип. И я захлёбывалась слезами, обнимая неподвижное тело. Но, подняв голову, уже видела его полуголого на кровати, ласкающего двух девушек, и при этом смотрящего на меня похотливым взглядом.
Картинка сменяла другую, оставляя гадкое послевкусие. И вот уже мой папа и Михаил Андреевич целятся друг в друга. Выстрелы.. и в пропасть, на дне которой плещется раскалённая лава, падает Ольховский с улыбкой на лице. И вдруг, я тоже лечу вниз, и меня поглощает смертоносная жидкость.. А потом чьи-то руки обнимают. Мне становится так хорошо, легко и не страшно. Подняв голову, я вижу улыбающегося Димку, который склоняется к моим губам, нежно касается своими, игриво проводит по ним языком, а потом набрасывается с алчностью голодного зверя, причиняя боль, которая окутывает всё тело, заставляя то выгибаться дугой, то съёживаться в комок на смятых простынях. И когда удаётся разлепить мокрые от слёз ресницы, я тону в безумных, небесно-голубых глазах Ольховского, нависшего надо мной. И с ужасом ощущаю на себе его обнажённое тело...
.....
Последний кошмар, вырвав тихий стон, заставил вернуться в повседневную действительность. Взгляд упёрся в тёмный балдахин с золотой цветочной вышивкой. Прошёлся по комнате, в скудном освещении свечи и камина, выхватывая знакомые предметы интерьера. Потом метнулся к портьере, в серости за окном пытаясь определить время суток.
Вялую работу мысли прервал шум за стеной. В гостиной кто-то общался на повышенных тонах, и мне стало любопытно, кто же там так возмущается. Подрагивающими руками я потянула за шнурок, вызывая прислугу. Но даже такое простое движение вызвало испарину, обнаружив противную слабость во всём теле. И пока я пыталась приподняться на подушках, в гостиной, вдруг, стало тихо. А потом, без стука, дверь открылась, и я увидела Варю, застывшую на пороге. Оттеснив её в сторону, отец, с рукой на перевязи, спешно направился к кровати.
- Анечка! Ну, слава Богу, очнулась!- радостный, опустился на одеяло, - Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит?
- Да, вроде, всё нормально, только слабость страшная,- состроила страдальческую физиономию, но, вдруг, спохватилась, - Как ваша рана, отец?
- Быстро заживает. Не волнуйся, скоро совсем беспокоить перестанет,- здоровой рукой убрал спутавшиеся волосы от моего лица, ласково коснулся щеки, вызвав улыбку.
- Вот, всегда ты так. О других беспокоишься, а о себе не думаешь,- из-за спины отца вышел недовольный виконт. Непривычно было видеть его в строгом синем камзоле и бежевых штанах, заправленных в высокие сапоги. Серые глаза пристально изучали меня. И, если судить по нахмуренным бровям, ему не нравилось то, что он видел.
- Василий, уйди с глаз моих! Тебе сюда нельзя,- возмутился отец.
- А графу этому ненормальному можно?- ревниво сверкнул глазами мой несостоявшийся жених.
- Так, ушёл живо! Будешь мне ещё тут девочку волновать,- рассерженно шикнул на Васю.
Но я всё прекрасно расслышала и в панике, уставилась на отца, желая получить объяснения. А он решил сменить тему:
- Анечка, ты, наверное, кушать хочешь. Я сейчас прикажу тебя накормить,- засуетился, не глядя мне в глаза, поднимаясь с кровати,- Варя, что там врач говорил? Бульон можно? Что же ещё? Пойдём, поможешь..
- Отец!- собравшись с силами, окликнула я, предчувствуя нехорошее,- Что произошло? И, вообще, сколько я тут лежу?
тяжким вздохом он вернулся и, словно оправдываясь, начал рассказывать..
