– Точно, – согласилась подружка. – Студент в свой чудный мир вернулся с подарками: моя еда и твой мусор. Разжился. Если дальше так пойдет, то парниша скоро разбогатеет.
Они прибыли на радиостанцию вполне оправившиеся от потрясения. Улыбки слегка кривые тоже нацепили.
– Мне нужна шопинг-терапия, – пыхтела Ари, следуя за брюнеткой-пиарщицей, которая встретила их команду.
– Не сегодня, – отвечала Мира, поднимая чертов чемодан в двадцатый раз. – До самой ночи все до минутки расписано. Завтра найдем пару часов.
– Будем ночевать у меня. Надеюсь, что шнурки твоего соседа туда еще не дотянулись.
– Не напоминай, – пробормотала Мира, внутренне содрогаясь.
Эти извивающиеся живыми змеями шнурки будут являться ей в ночных кошмарах.
Ари некоторое время возилась с волосами, сооружая прическу. Потом с озабоченным видом вышла в коридор.
– Надо распеться.
– В подъезде впечатляюще орала, – хмыкнула Мира, трогая ладонью чайник, и вставая в дверном проеме верным стражем.
– Нет, голос еще не проснулся. Орала от испуга.
– Чаю тепленького?
– Давай.
– Как дела? – спросила вернувшаяся из очередного вояжа брюнетка из пиар-команды.
– Прекрасно. Голос будим.
– Эфир через двадцать минут.
– Ведущую пока не видели, – сообщила ей Мира. – Опаздывает.
– Я не опаздываю, я гримируюсь. Как вам мой лучок?
В коридоре появилась улыбающаяся дама среднего возраста в ярко-красном брючном костюме. Прошла мимо менеджеров, вихляя бедрами, панибратски приобняла Ари и огненным лебедем уплыла в студию.
– У нас точно утреннее шоу? – сомневалась Мира, вручая кружку с чаем распевающейся Ари.
Потом было интервью, где приглашенная певица презентовала сразу пять песен, танцевала с ведущей и ее командой под музыкальные треки из нового мини-альбома, отвечала на каверзные вопросы, иногда срываясь на допустимые откровения.
Мира сначала бегала вокруг них, снимая вакханалию в радиостудии, потом ушла в гримерку и даже немного поспала, пристроив голову на столешницу. Разбудил ее вопрос Ари, выдавший риторическое:
– Мы сегодня есть будем? Уже обед.
День набирал обороты. После вполне приличной столовой, куда девицы заглянули, они поехали на тренировку, где ждали…
– …когда раздевалку откроют? – вопрошала в телефон Мира.
Между тем близился час икс: нужно было оставить Ари с тренером и мухой слетать в Лужники на встречу с Пашей-стилистом. Там намечался большой концерт-солянка, и стилист мельтешил в общей тусовке, работая сразу с двумя исполнителями.
Их короткий разговор произошел на улице. Паша слегка ошалело выслушал пожелание Миры, чтобы он вспомнил клиента, с которым беседовал в стенах «Мосфильма» три года назад.
– Я каждую неделю бываю там, – только и сказал он, морща лоб. – Завсегдатай.
– Ты слушал мужчину, скорее всего певца, а он рассказывал тебе свой странный сон, фактически явь. В рассказе звучало имя Хосемануэля Бустаманте.
Паша покосился на Миру, а потом осторожно уточнил:
– Ты в курсе, что Хосемануэль – это кот?
– Черный, говорящий котяра. Кто был твоим собеседником?
– Гм-м, ладно, дела давно минувших дней. Ян из группы «До полуночи», – и поспешно добавил: – У меня нет его номера.
– Я и не прошу.
– Он был немного в афиге тогда…
Мира стояла на парковке, ожидая приезда заявленного черного хэтчбека. Пребывая в раздумьях, она прошлась вдоль стекляшек с мелким товаром и купила для Ари новый литровый термос взамен утраченного. Ей хотелось спокойно поразмышлять, поэтому с коробкой в руках она предусмотрительно уселась на заднее сиденье подъехавшего таксомотора. Если таксист окажется болтливым, у нее не будет возможности подумать. Она закрыла глаза, припоминая рассказ Паши:
– Яну приснился ночной клуб, где все гости были слегка не в себе и полураздетыми. Трусы и пижамы – дресс-код отвязной вечеринки. Сидя у бара, он познакомился с красивой девицей, которая оказалась ведьмочкой. Чертовка щеголяла в атласе, сверкала в его сторону фиолетовыми глазищами, и курировал девицу тот самый говорящий кот. Танцевали они до самого рассвета, и влюбился Ян насмерть. Когда покидал клуб, то забрал у ведьмы сумочку с сиреневыми пайетками. На память, втайне надеясь на встречу. И тогда в гримерке Ян показал сумку мне – она была вполне материальна – спросил, как такое может быть, и переживал, что свихнулся той ночью.
Мира стащила с волос шапку и принялась ею обмахиваться. Таксист щедро натопил салон, впору было задохнуться или уснуть в испарине.
«Если это случилось три года назад, и Ян жив-здоров, то он разобрался со сновидениями. Еще и ведьма эта! Возможно, для парней тот мир и безопасен, зато для девушек подготовлен плохой сценарий. Еще ведьмой стану».
Чувство опасности не уходило. Рассказ Паши только добавил сомнений, потому что…
…потому что неделю назад Мира столкнулась с Яном на одной из концертных площадок, куда она явилась с целью уточнить детали будущего выступления. В тот день тоже шел снег, который спустя час превратился в метель, и Ян по-дружески предложил подбросить ее до ближайшей станции метро. Она согласилась. Водителем красного авто, что вынырнуло из снежной пелены, оказалась девица в дымчатых очках. Изящная, подобно мраморной статуэтке, с точеным профилем, очень красивая. Собранные на макушке каштановые кудри открывали длинную шею и развернутые плечи гимнастки или балерины. Тонкий сиреневый свитер, лиловая сумочка, которая лежала на заднем сиденье, и там же атласная подушка с вышитой фиалкой.
– Могу поклясться, что глаза были фиолетовыми, – бормотала Мира, вскрывая коробку и доставая термос.
А водитель встрепенулся, обрадованный репликой молчаливой пассажирки.
– Линзы, – сказал он. – Если фиолетовые глаза, то это линзы. Сейчас и не такое носят. И зеленые вставляют, и ультрамариновые, даже красные. А губы какие делают? Во-о! – он выпятил губу, изобразив вырожденца Гамбурга. – И татуировки! Вот где нет мозгов, там татухи и заводятся!
Мира обрадовалась, что ее единственная татуировка на щиколотке правой ноги надежно прикрыта носками и брюками. Дань юности. В свои шестнадцать она тоже была безмозглой.
Таксиста, который изначально радовал ее молчанием, прорвало на откровения, и сейчас он изливал душу случайной девице:
– …недавно развелся, жизнь вдребезги… вся хроника поднялась, изо всех сил учусь в университете… паркую тачку у дома, чтобы в любой момент сорваться, а моя бывшая, зацени какая…
И, не отцепляя левой ладони от руля, не оглядываясь, поверх плеча сунул пассажирке телефон, на экране которого маячила фотография девицы. Забитая потоком слов, Мира автоматически протянула руку и дотронулась до телефона.
В следующее мгновенье за окнами автомобиля будто выключили свет. Они мчались в грозовом мареве, и лишь пару раз полутьму пронзили неземные синие отблески. Но и этого хватило. Мира увидела, что ее таксист изменил внешность, превратившись в сморщенного старика с пугающе-безумной улыбкой. А после раздался жуткий хохот.
Ничего не соображая, повинуясь инстинкту, Мира наотмашь ударила водителя термосом сначала по плечу, а потом по шее. Когда он обмяк, оттолкнула его в сторону и вцепилась в руль, останавливая призрачную машину. Выбираясь наружу из засасывающего чернотой салона, она видела, как шевелится старик.
На дороге было пустынно и безжизненно: ни людей, ни машин, ни дерзкого дуновения ветерка. Мира выпрыгнула на тротуар, автоматически проверила наличие рюкзака за спиной и шустро побежала вдоль проезжей части. Ее левая рука по-прежнему крепко сжимала термос, коробку от которого она оставила на заднем сиденье.
Таращиться по сторонам было некогда, ноги споро уносили ее страшного места, но она приметила аккуратно подстриженные живые изгороди, одноэтажные домики с остроконечными крышами, будто нарисованные черной краской в полуночной синеве, светлые прямоугольники цветников, откуда тянулся нежный аромат, расплывающиеся пятна тусклых фонарей, подвешенных на кованых крюках над дверями темных домов. И ни одного, ни единого светящегося окна по всей округе!
Если на Земле стоял день, то здесь царила глубокая ночь, и обитатели этого странного мира, похоже, крепко спали.
Она неслась со скоростью рекордсмена, два раза свернула, чтобы запутать врага, и наконец ноги принесли ее к освещенному фонтану, что стоял в окружении скамеек, цветущих деревьев и подстриженных кустов. Это был мини-парк, из центра которого красными лучами расходились узкие мощеные дорожки. Слева виднелись остроконечные крыши двух зданий, больше смахивающих на небольшие замки, строения справа были размерами меньше, но тоже претендующие на помпезность. Проезжая путь-дорога уводила из света в кромешную тьму сгущающейся лесопосадки или, возможно, леса. Городок к ее величайшему разочарованию оказался небольшим.
У Миры имелся солидный опыт выживания в горах и на воде, но ее не научили, как выжить в чужом городе фантастического мира. Она присела на бортик фонтана, опустила руку в воду и умыла разгоряченное лицо. Бегать летом в зимней куртке и ботинках – тот еще квест. Прядь волос прилипла к мокрой щеке, занавесила глаз. Она попыталась рассмотреть себя в стальной поверхности термоса… и не увидела отражения. Ее не было! Она поспешно заглянула в зеркало воды. Вода отразила свет фонарей и пошла кругами от брошенного камешка, глухо булькнувшего и затерявшегося на дне.
Открытие удивило и слегка успокоило. Не так просто найти и поймать кого-то невидимого. Хосемануэль обзывал ее душой.
В этот момент позади нее раздался короткий гитарный аккорд, сопровождаемый прерывистым рыданием-стенанием. Скамья, что стояла в метрах десяти от нее, подала признаки жизни. Мира подпрыгнула от неожиданности, а потом тихонечко пошла на звуки страданий, уверяя себя, что никто ее «не видит все равно».
На скамейке сидел лохматый парень и с чувством терзал натянутые струны. Тишина «в целом по стране» его совершенно не заботила. Он перекрикивал стоны гитары, и Мира даже разобрала отдельные фразы, все в стиле «любовь-боль, единственная моя, умру, изнемогая».
Пока она рассматривала лохматого, в ее голову пришла умная мысль, что…
– …в городе можно спрятаться в толпе.
Ее толпа, похоже, состояла из одного чокнутого юнца, который в данную минуту, извиваясь в пароксизме чувств, бодро выплясывал на скамейке. Мира подошла ближе, а он ничего не заметил. Она стала прыгать почти рядом, но он продолжал дергать за струны и орать. Термос в руках мешал отрываться, и Мира поставила его на скамейку.
Непонятно сколько бы длилось это синхронное буйство, но появился черный автомобиль. Полыхая желтыми фарами, он осветил вихляющегося парня, за плечами которого на всякий случай притаилась Мира. Лохматый жутко возмутился вмешательством в его личную жизнь, засвистел и пригрозил водителю кулаком. Хэтчбек рванул вперед, удаляясь от хама с приличной скоростью.
Мира буквально стояла впритирку к парню и тому, похоже, не понравилось чересчур близкое соседство.
– Отцепись, душа! – отпихнул ее он.
– Ты меня видишь? – выдохнула Мира.
– А-а, ты у нас девчонка. Нет. Только чувствую и слышу. Как скачешь, сопишь, термос вон поставила на скамейку.
– А если я прижму термос к себе?
– Тогда не увижу.
– Не боишься?
– Кого? – удивился лохматый. – Души – самые безобидные создания. Вас можно в коробочку запихнуть и унести с собой.
– Меня и унесли. Или увезли.
– Да ты что?! – поразился парень. – Это строго наказуемо. И кто так рискнул?
– Старик какой-то страшный. Я его по шее этим термосом треснула и сбежала из автомобиля. Вот такая я безобидная.
– Когда била старика, ты душой не была. Машина – это та, которая проехала?
– Видел другую среди ночи? – горько спросила Мира. – Что за мир такой, в который силой утаскивают?
Парень бросил гитару на скамейку, почесал озадаченно голову.
– Сонный мир, – буркнул он и, кашлянув, уточнил: – Твой дом в какой стороне? Я провожу.
– Какой еще дом? Квартира на Земле есть.
– Одуреть, – ужаснулся он. – Знаешь, а ты попала.
Последнее мог и не озвучивать. В первый раз она выползла из чудесного Сонного мира битая-перебитая. Сейчас бы без повреждений выбраться.
– Меня Мирой зовут, – на всякий случай представилась она.
– Александр Туголуков.
– И как с луком, Александр?
– Туго.
– Поэтому на скамейке ночью отрываешься?
Надо быть полезной. Тогда и ей, возможно, помогут.
– Она меня не любит, – вспомнил про свое горе лохматый Александр.
– Понятно.
– Что тебе понятно? – взвился он. – Ты никогда никого не любила.
– Откуда знаешь?
– Знаю. И не лезь, душа! Мои чувства отвергли, мне больно. Лечусь песней.
– Тогда давай дуэтом. Когда поешь, и правда, легче.
– Певица?
– Мимо. Я – менеджер певицы. Люблю музыку.
Александр отложил гитару и поглядел в ту сторону, куда уехал автомобиль. Молчал минуты две, как будто к чему-то прислушиваясь.
– Мало времени, – предупредил он. – Если у души нет дома в Сонном мире или она – неприглашенный гость, то расклад неважный. Здесь через пару часов исчезнет, а на Земле умрет человек.
– Слабость я уже чувствую, – подтвердила Мира. – Думала, что устала.
Он мотнул головой, отрицая усталость.
– Где уснула?
– Полагаю, что в автомобиле. Дотронулась до телефона, который старик протягивал.
– Поймал наивную душу, как рыбку на удочку, – бормотал Александр. – Тебе следует вернуться в машину, что является порталом в наш мир, закрыть глаза и пожелать «хочу проснуться сейчас и немедленно».
– И как мне попасть в автомобиль, да еще чтобы старика там не было?
– Уже возвращается, скоро будет здесь. Надо привлечь его внимание и выманить из салона.
Мира поглядела в ту сторону, откуда недавно прибежала. Окна домов по-прежнему оставались темным и безжизненными.
– Что будет, если я захочу проникнуть вон в тот дом?
– Сработает сигнал тревоги. Если эта попытка исходит от чужой души, то место проникновения заполыхает алым.
– А если проникнет термос?
Александр фыркнул. Украденная душа оказалась забавной. Несчастная любовь отошла на задний план, остро хотелось участвовать в авантюре. И, само собой, восстановить попранную законность и справедливость.
– Обещаю, место проникновения термоса заполыхает ярко-алым. Я позабочусь, чтобы выглядело натурально. Побежали, швырнешь.
И они помчались, рассекая упругий ночной воздух. Кстати, по ощущениям бежалось Мире значительно сложнее, чем сорок минут назад.
– Тачка притормозит, темный маг выскочит и погребет к окну, чтобы выловить тебя, - рассказывал план операции Александр. – Я в этот момент открою дверцу в салон – сама не сможешь – сразу прыгай внутрь и не рассусоливай. Зажмуривайся и вслух кричи, что хочешь проснуться.
– Темный маг? – испугалась Мира.
– А кто же еще? Остерегайся его.
– Как остерегаться? – она чувствовала, что задыхается от усилий. Еще эта куртка проклятая. – Уличные качели – тоже ваш транспорт? Позавчера оттуда телепортировалась.
– Уже не в первый раз? – поразился Александр. – Так просто этого оставлять нельзя. Попробую накопать компромат на похитителя.
– Тебе лет сколько? – испугалась Мира.
А то позже окажется, что она втянула ребенка в опасные игры. Неважно в каком мире.
– Двадцать два! – хорохорился Александр с тугим луком. – Я, знаешь, самый способный в нашей группе.
– Студент?
Странно чувствовать усталость. Она присела возле живой изгороди на корточки и пыталась выровнять дыхание.
Они прибыли на радиостанцию вполне оправившиеся от потрясения. Улыбки слегка кривые тоже нацепили.
– Мне нужна шопинг-терапия, – пыхтела Ари, следуя за брюнеткой-пиарщицей, которая встретила их команду.
– Не сегодня, – отвечала Мира, поднимая чертов чемодан в двадцатый раз. – До самой ночи все до минутки расписано. Завтра найдем пару часов.
– Будем ночевать у меня. Надеюсь, что шнурки твоего соседа туда еще не дотянулись.
– Не напоминай, – пробормотала Мира, внутренне содрогаясь.
Эти извивающиеся живыми змеями шнурки будут являться ей в ночных кошмарах.
Ари некоторое время возилась с волосами, сооружая прическу. Потом с озабоченным видом вышла в коридор.
– Надо распеться.
– В подъезде впечатляюще орала, – хмыкнула Мира, трогая ладонью чайник, и вставая в дверном проеме верным стражем.
– Нет, голос еще не проснулся. Орала от испуга.
– Чаю тепленького?
– Давай.
– Как дела? – спросила вернувшаяся из очередного вояжа брюнетка из пиар-команды.
– Прекрасно. Голос будим.
– Эфир через двадцать минут.
– Ведущую пока не видели, – сообщила ей Мира. – Опаздывает.
– Я не опаздываю, я гримируюсь. Как вам мой лучок?
В коридоре появилась улыбающаяся дама среднего возраста в ярко-красном брючном костюме. Прошла мимо менеджеров, вихляя бедрами, панибратски приобняла Ари и огненным лебедем уплыла в студию.
– У нас точно утреннее шоу? – сомневалась Мира, вручая кружку с чаем распевающейся Ари.
Потом было интервью, где приглашенная певица презентовала сразу пять песен, танцевала с ведущей и ее командой под музыкальные треки из нового мини-альбома, отвечала на каверзные вопросы, иногда срываясь на допустимые откровения.
Мира сначала бегала вокруг них, снимая вакханалию в радиостудии, потом ушла в гримерку и даже немного поспала, пристроив голову на столешницу. Разбудил ее вопрос Ари, выдавший риторическое:
– Мы сегодня есть будем? Уже обед.
День набирал обороты. После вполне приличной столовой, куда девицы заглянули, они поехали на тренировку, где ждали…
– …когда раздевалку откроют? – вопрошала в телефон Мира.
Между тем близился час икс: нужно было оставить Ари с тренером и мухой слетать в Лужники на встречу с Пашей-стилистом. Там намечался большой концерт-солянка, и стилист мельтешил в общей тусовке, работая сразу с двумя исполнителями.
Их короткий разговор произошел на улице. Паша слегка ошалело выслушал пожелание Миры, чтобы он вспомнил клиента, с которым беседовал в стенах «Мосфильма» три года назад.
– Я каждую неделю бываю там, – только и сказал он, морща лоб. – Завсегдатай.
– Ты слушал мужчину, скорее всего певца, а он рассказывал тебе свой странный сон, фактически явь. В рассказе звучало имя Хосемануэля Бустаманте.
Паша покосился на Миру, а потом осторожно уточнил:
– Ты в курсе, что Хосемануэль – это кот?
– Черный, говорящий котяра. Кто был твоим собеседником?
– Гм-м, ладно, дела давно минувших дней. Ян из группы «До полуночи», – и поспешно добавил: – У меня нет его номера.
– Я и не прошу.
– Он был немного в афиге тогда…
Мира стояла на парковке, ожидая приезда заявленного черного хэтчбека. Пребывая в раздумьях, она прошлась вдоль стекляшек с мелким товаром и купила для Ари новый литровый термос взамен утраченного. Ей хотелось спокойно поразмышлять, поэтому с коробкой в руках она предусмотрительно уселась на заднее сиденье подъехавшего таксомотора. Если таксист окажется болтливым, у нее не будет возможности подумать. Она закрыла глаза, припоминая рассказ Паши:
– Яну приснился ночной клуб, где все гости были слегка не в себе и полураздетыми. Трусы и пижамы – дресс-код отвязной вечеринки. Сидя у бара, он познакомился с красивой девицей, которая оказалась ведьмочкой. Чертовка щеголяла в атласе, сверкала в его сторону фиолетовыми глазищами, и курировал девицу тот самый говорящий кот. Танцевали они до самого рассвета, и влюбился Ян насмерть. Когда покидал клуб, то забрал у ведьмы сумочку с сиреневыми пайетками. На память, втайне надеясь на встречу. И тогда в гримерке Ян показал сумку мне – она была вполне материальна – спросил, как такое может быть, и переживал, что свихнулся той ночью.
Мира стащила с волос шапку и принялась ею обмахиваться. Таксист щедро натопил салон, впору было задохнуться или уснуть в испарине.
«Если это случилось три года назад, и Ян жив-здоров, то он разобрался со сновидениями. Еще и ведьма эта! Возможно, для парней тот мир и безопасен, зато для девушек подготовлен плохой сценарий. Еще ведьмой стану».
Чувство опасности не уходило. Рассказ Паши только добавил сомнений, потому что…
ГЛАВА 3
…потому что неделю назад Мира столкнулась с Яном на одной из концертных площадок, куда она явилась с целью уточнить детали будущего выступления. В тот день тоже шел снег, который спустя час превратился в метель, и Ян по-дружески предложил подбросить ее до ближайшей станции метро. Она согласилась. Водителем красного авто, что вынырнуло из снежной пелены, оказалась девица в дымчатых очках. Изящная, подобно мраморной статуэтке, с точеным профилем, очень красивая. Собранные на макушке каштановые кудри открывали длинную шею и развернутые плечи гимнастки или балерины. Тонкий сиреневый свитер, лиловая сумочка, которая лежала на заднем сиденье, и там же атласная подушка с вышитой фиалкой.
– Могу поклясться, что глаза были фиолетовыми, – бормотала Мира, вскрывая коробку и доставая термос.
А водитель встрепенулся, обрадованный репликой молчаливой пассажирки.
– Линзы, – сказал он. – Если фиолетовые глаза, то это линзы. Сейчас и не такое носят. И зеленые вставляют, и ультрамариновые, даже красные. А губы какие делают? Во-о! – он выпятил губу, изобразив вырожденца Гамбурга. – И татуировки! Вот где нет мозгов, там татухи и заводятся!
Мира обрадовалась, что ее единственная татуировка на щиколотке правой ноги надежно прикрыта носками и брюками. Дань юности. В свои шестнадцать она тоже была безмозглой.
Таксиста, который изначально радовал ее молчанием, прорвало на откровения, и сейчас он изливал душу случайной девице:
– …недавно развелся, жизнь вдребезги… вся хроника поднялась, изо всех сил учусь в университете… паркую тачку у дома, чтобы в любой момент сорваться, а моя бывшая, зацени какая…
И, не отцепляя левой ладони от руля, не оглядываясь, поверх плеча сунул пассажирке телефон, на экране которого маячила фотография девицы. Забитая потоком слов, Мира автоматически протянула руку и дотронулась до телефона.
В следующее мгновенье за окнами автомобиля будто выключили свет. Они мчались в грозовом мареве, и лишь пару раз полутьму пронзили неземные синие отблески. Но и этого хватило. Мира увидела, что ее таксист изменил внешность, превратившись в сморщенного старика с пугающе-безумной улыбкой. А после раздался жуткий хохот.
Ничего не соображая, повинуясь инстинкту, Мира наотмашь ударила водителя термосом сначала по плечу, а потом по шее. Когда он обмяк, оттолкнула его в сторону и вцепилась в руль, останавливая призрачную машину. Выбираясь наружу из засасывающего чернотой салона, она видела, как шевелится старик.
На дороге было пустынно и безжизненно: ни людей, ни машин, ни дерзкого дуновения ветерка. Мира выпрыгнула на тротуар, автоматически проверила наличие рюкзака за спиной и шустро побежала вдоль проезжей части. Ее левая рука по-прежнему крепко сжимала термос, коробку от которого она оставила на заднем сиденье.
Таращиться по сторонам было некогда, ноги споро уносили ее страшного места, но она приметила аккуратно подстриженные живые изгороди, одноэтажные домики с остроконечными крышами, будто нарисованные черной краской в полуночной синеве, светлые прямоугольники цветников, откуда тянулся нежный аромат, расплывающиеся пятна тусклых фонарей, подвешенных на кованых крюках над дверями темных домов. И ни одного, ни единого светящегося окна по всей округе!
Если на Земле стоял день, то здесь царила глубокая ночь, и обитатели этого странного мира, похоже, крепко спали.
Она неслась со скоростью рекордсмена, два раза свернула, чтобы запутать врага, и наконец ноги принесли ее к освещенному фонтану, что стоял в окружении скамеек, цветущих деревьев и подстриженных кустов. Это был мини-парк, из центра которого красными лучами расходились узкие мощеные дорожки. Слева виднелись остроконечные крыши двух зданий, больше смахивающих на небольшие замки, строения справа были размерами меньше, но тоже претендующие на помпезность. Проезжая путь-дорога уводила из света в кромешную тьму сгущающейся лесопосадки или, возможно, леса. Городок к ее величайшему разочарованию оказался небольшим.
У Миры имелся солидный опыт выживания в горах и на воде, но ее не научили, как выжить в чужом городе фантастического мира. Она присела на бортик фонтана, опустила руку в воду и умыла разгоряченное лицо. Бегать летом в зимней куртке и ботинках – тот еще квест. Прядь волос прилипла к мокрой щеке, занавесила глаз. Она попыталась рассмотреть себя в стальной поверхности термоса… и не увидела отражения. Ее не было! Она поспешно заглянула в зеркало воды. Вода отразила свет фонарей и пошла кругами от брошенного камешка, глухо булькнувшего и затерявшегося на дне.
Открытие удивило и слегка успокоило. Не так просто найти и поймать кого-то невидимого. Хосемануэль обзывал ее душой.
В этот момент позади нее раздался короткий гитарный аккорд, сопровождаемый прерывистым рыданием-стенанием. Скамья, что стояла в метрах десяти от нее, подала признаки жизни. Мира подпрыгнула от неожиданности, а потом тихонечко пошла на звуки страданий, уверяя себя, что никто ее «не видит все равно».
На скамейке сидел лохматый парень и с чувством терзал натянутые струны. Тишина «в целом по стране» его совершенно не заботила. Он перекрикивал стоны гитары, и Мира даже разобрала отдельные фразы, все в стиле «любовь-боль, единственная моя, умру, изнемогая».
Пока она рассматривала лохматого, в ее голову пришла умная мысль, что…
– …в городе можно спрятаться в толпе.
Ее толпа, похоже, состояла из одного чокнутого юнца, который в данную минуту, извиваясь в пароксизме чувств, бодро выплясывал на скамейке. Мира подошла ближе, а он ничего не заметил. Она стала прыгать почти рядом, но он продолжал дергать за струны и орать. Термос в руках мешал отрываться, и Мира поставила его на скамейку.
Непонятно сколько бы длилось это синхронное буйство, но появился черный автомобиль. Полыхая желтыми фарами, он осветил вихляющегося парня, за плечами которого на всякий случай притаилась Мира. Лохматый жутко возмутился вмешательством в его личную жизнь, засвистел и пригрозил водителю кулаком. Хэтчбек рванул вперед, удаляясь от хама с приличной скоростью.
Мира буквально стояла впритирку к парню и тому, похоже, не понравилось чересчур близкое соседство.
– Отцепись, душа! – отпихнул ее он.
– Ты меня видишь? – выдохнула Мира.
– А-а, ты у нас девчонка. Нет. Только чувствую и слышу. Как скачешь, сопишь, термос вон поставила на скамейку.
– А если я прижму термос к себе?
– Тогда не увижу.
– Не боишься?
– Кого? – удивился лохматый. – Души – самые безобидные создания. Вас можно в коробочку запихнуть и унести с собой.
– Меня и унесли. Или увезли.
– Да ты что?! – поразился парень. – Это строго наказуемо. И кто так рискнул?
– Старик какой-то страшный. Я его по шее этим термосом треснула и сбежала из автомобиля. Вот такая я безобидная.
– Когда била старика, ты душой не была. Машина – это та, которая проехала?
– Видел другую среди ночи? – горько спросила Мира. – Что за мир такой, в который силой утаскивают?
Парень бросил гитару на скамейку, почесал озадаченно голову.
– Сонный мир, – буркнул он и, кашлянув, уточнил: – Твой дом в какой стороне? Я провожу.
– Какой еще дом? Квартира на Земле есть.
– Одуреть, – ужаснулся он. – Знаешь, а ты попала.
Последнее мог и не озвучивать. В первый раз она выползла из чудесного Сонного мира битая-перебитая. Сейчас бы без повреждений выбраться.
– Меня Мирой зовут, – на всякий случай представилась она.
– Александр Туголуков.
– И как с луком, Александр?
– Туго.
– Поэтому на скамейке ночью отрываешься?
Надо быть полезной. Тогда и ей, возможно, помогут.
– Она меня не любит, – вспомнил про свое горе лохматый Александр.
– Понятно.
– Что тебе понятно? – взвился он. – Ты никогда никого не любила.
– Откуда знаешь?
– Знаю. И не лезь, душа! Мои чувства отвергли, мне больно. Лечусь песней.
– Тогда давай дуэтом. Когда поешь, и правда, легче.
– Певица?
– Мимо. Я – менеджер певицы. Люблю музыку.
Александр отложил гитару и поглядел в ту сторону, куда уехал автомобиль. Молчал минуты две, как будто к чему-то прислушиваясь.
– Мало времени, – предупредил он. – Если у души нет дома в Сонном мире или она – неприглашенный гость, то расклад неважный. Здесь через пару часов исчезнет, а на Земле умрет человек.
– Слабость я уже чувствую, – подтвердила Мира. – Думала, что устала.
Он мотнул головой, отрицая усталость.
– Где уснула?
– Полагаю, что в автомобиле. Дотронулась до телефона, который старик протягивал.
– Поймал наивную душу, как рыбку на удочку, – бормотал Александр. – Тебе следует вернуться в машину, что является порталом в наш мир, закрыть глаза и пожелать «хочу проснуться сейчас и немедленно».
– И как мне попасть в автомобиль, да еще чтобы старика там не было?
– Уже возвращается, скоро будет здесь. Надо привлечь его внимание и выманить из салона.
Мира поглядела в ту сторону, откуда недавно прибежала. Окна домов по-прежнему оставались темным и безжизненными.
– Что будет, если я захочу проникнуть вон в тот дом?
– Сработает сигнал тревоги. Если эта попытка исходит от чужой души, то место проникновения заполыхает алым.
– А если проникнет термос?
Александр фыркнул. Украденная душа оказалась забавной. Несчастная любовь отошла на задний план, остро хотелось участвовать в авантюре. И, само собой, восстановить попранную законность и справедливость.
– Обещаю, место проникновения термоса заполыхает ярко-алым. Я позабочусь, чтобы выглядело натурально. Побежали, швырнешь.
И они помчались, рассекая упругий ночной воздух. Кстати, по ощущениям бежалось Мире значительно сложнее, чем сорок минут назад.
– Тачка притормозит, темный маг выскочит и погребет к окну, чтобы выловить тебя, - рассказывал план операции Александр. – Я в этот момент открою дверцу в салон – сама не сможешь – сразу прыгай внутрь и не рассусоливай. Зажмуривайся и вслух кричи, что хочешь проснуться.
– Темный маг? – испугалась Мира.
– А кто же еще? Остерегайся его.
– Как остерегаться? – она чувствовала, что задыхается от усилий. Еще эта куртка проклятая. – Уличные качели – тоже ваш транспорт? Позавчера оттуда телепортировалась.
– Уже не в первый раз? – поразился Александр. – Так просто этого оставлять нельзя. Попробую накопать компромат на похитителя.
– Тебе лет сколько? – испугалась Мира.
А то позже окажется, что она втянула ребенка в опасные игры. Неважно в каком мире.
– Двадцать два! – хорохорился Александр с тугим луком. – Я, знаешь, самый способный в нашей группе.
– Студент?
Странно чувствовать усталость. Она присела возле живой изгороди на корточки и пыталась выровнять дыхание.
