Мира расправила плечи, сбрасывая давящую тяжесть, в голове прояснилось, мысли образовали подобие очереди. Она привычно поймала пустой стаканчик, сбитый локтем ворочающейся в кресле Ари, что неуклюже доставала сироп от кашля. Мира помогла ей проделать пару манипуляций и без объяснений сунула в руки свой дневник.
– Читай, деточка! – приказала она. – С этого места и до конца. Здесь всего шесть страниц.
«Деточка» не желала становиться читателем, она хотела спать, но нянька была непреклонной. Потом Ари зачиталась. В процессе стянула с себя свитер – лихорадка чудесным образом прошла – распрямилась, задышала полной грудью и спустя двадцать минут обратилась к Мире с некоторым ликованием:
– Я вспомнила! – громко заявила она. – Ой, голос восстановился.
– Ничего не болит? – поинтересовалась нянька. – Покашляй.
Ари лишь пораженно сглотнула и помотала головой.
– Не кашляется. Выздоровела.
– Нас загрузили по самую макушку: ты тяжело болела, музыканты впали в бред, я бегала и суетилась. Причина проста: чтобы не имели времени и возможности вспоминать.
– Тур прошел на грани срыва.
– Угу. Чуть обожаемую гитару в аэропорту не забыли.
И они засмеялись.
– Слушай, – прозрела Мира, – за сутки до нашего вылета, на концерте в Лужниках, я встретила за кулисами Яна. Стоял со своей командой в ожидании выступления. Я даже не подумала остановить его и задать пару вопросов. Прошла мимо, как так и надо.
– Уже тогда память стерли. На редкость хорошо себя чувствую. Все симптомы бронхита исчезли. – Ари восторженно тараторила. – Как теперь на такси ехать? Ты уже влетела с фальшивым водителем. Сейчас нас за милую душу упакуют и забросят в Сонное царство.
– За барабанщиком родственник прибудет. Саня, кстати, предлагал отвезти тебя домой. Я отказалась.
– Как только прилетим, согласишься. А еще мы их заставим проводить нас до дверей, чтобы отсечь всякие поползновения параллельной цивилизации. Спишь у меня.
– Больше недели дома не была. Базиль соскучился.
– Он у тебя стойкий мексиканец. Одиночество и засуха ему нипочем.
Когда они покидали здание аэропорта, из воздуха чудеснейшим образом материализовалось желтое такси, что, игриво подмигивая зеленым, рулило в сторону подозрительных девиц. Саня был слегка ошарашен резким выздоровлением Ари и ее непомерными требованиями, но перечить не решился.
– Родные стены лечат, – туманно пояснила начальница, поглядывая на звездное небо. – Лунное затмение, опять-таки, неделю назад было. Отвезите меня домой, пожалуйста.
Позже она вручила часть багажа Миры слегка ошарашенному родственнику, превратив крепкого мужика в эскорт певицы. Девушки молчаливыми тенями поднимались следом за Саней, а здоровенный родственник с чемоданом напрочь отрезал вражеское нападение с тыла.
Мужчины выслушали, как проворачиваются дверные замки, брякает цепочка и что-то тяжелое следом громыхает. Похоже, девицы двинули к выходу нечто громоздкое и неподъемное.
– Боятся кого? – подумал вслух родственник и протер глаза.
По темно-серой двери пробежала цветная рябь, будто бензин в лужу капнули.
Мира поправила подушку и подержала спящую подругу за руку: та сразу притихла. До этого, сминая простынь и сбивая в ком одеяло, Ари яростно металась по периметру широкой кровати.
– Нет нам покоя даже во сне, – вполголоса посетовала Мира и вернулась на кухню, присела за стол и снова перечитала страницы дневника.
В последние полчаса сформировалось и окрепло острое желание переместиться в Сонный мир. Бояться – это плохо, убегать и прятаться – неправильный выбор, проблему с подлым врагом надо решать. Тем более, что в ее тамошних апартаментах было довольно безопасно и вполне упорядоченно. Ничего лишнего и каждая вещь стояла на своем месте – бальзам на душу.
Она закрыла глаза и легла щекой на столешницу, мысленно разглядывая свой маленький дом со стороны…
…и навстречу ей выбежал кактус в клетчатом шарфе.
– Базиль? – удивилась Мира. – Я уже сплю?
Хорошо, что уснула она в спортивном костюме, и на ногах – удобные мокасины.
За пару минут переместилась из городской кухни на обочину пыльной деревенской грунтовки, что делила поле на две неравные части и манила любопытствующих в неизведанное.
– Явилась! – ликовал Базиль, подпрыгивая и цепляя хозяйскую штанину пальцами-колючками, но тут же обеспокоился: – Куда смотришь?
Мира смотрела вперед, с прищуром изучая путь-дорогу.
– Пошли. Там ниже развилка имеется.
– Зачем пошли? Я на такое не подписывался! Поворачивай назад. В доме закроемся на все замки и…
Ветерок, что прилетел поприветствовать странницу в мирах, нежно потрепал узел ее пушистых волос, высоко взметнул выбившуюся прядь и унес в сторону вопли Базиля.
– Давай останемся здесь, – просил кактус, семеня следом за неугомонной хозяйкой. – Смысл куда-то идти?
– Всегда любила походы.
Начиная с майских праздников, обычно за пятничным ужином, отец каждый раз, за редким исключением, объявлял:
– Утром выступаем в поход.
И они выступали всей семьей: с рюкзаками, палаткой, котелком и предвкушением бесконечного счастья. Загадочные шорохи леса, нежные трели птиц, тихое журчание родника и умиротворяющий плеск воды – звуки, которые она обожала с детства.
Мира шла по выбитой рыжей дороге и смотрела в сторону зеленой линии склонившихся деревьев. Там абсолютно точно протекал ручей или пряталась маленькая речка. Она инстинктивно чувствовала воду и ее, словно магнитом, притягивало к прохладным и чистым источникам.
На развилке она выбрала узкую тропинку, что уходила вправо и вела к склоненным… ивам?
– И кого ты хочешь найти в тех кустах? – не унимался Базиль, то отставая, то опережая ее на пару метров.
– Никого не ищу. Просто гуляю, – терпеливо отвечала Мира. – Иду по тропинке, смотрю вперед, сейчас спуск начнется. О, здесь даже лужи в ямах имеются! А дальше подъем. Все как в жизни: мы идем по дороге, которая не бывает ровной.
– Философ доморощенный, – ворчал Базиль. – Еще вверни, что «все пройдет», и я паду ниц, восхищенный глубиной ума твоего.
– Я всегда двигаюсь вперед, независимо от ситуации. И, да, все пройдет. Самое время припадать к моим ногам и вопить в экстазе.
– Вот еще, – кряхтел кактус, поднимаясь в гору. – Куда ведешь, Сусанин? Между прочим, я интроверт, мизантроп и человекофоб. Помни, людей я боюсь.
– Какие там люди! – отмахнулась Мира. – Меня никто не видит.
– А меня? – возмутился Базиль.
– Если возьму на руки, и тебя никто не увидит.
Путешественники протиснулись между кустами и оказались на краю обрыва: склон вогнутой кривой круто спускался в долину неширокой лесной речушки. Зигзагообразная тропинка бежала вниз, туда, где колыхалась изумрудная поросль, торчали темно-коричневые початки рогоза и над зеленоватой заводью склонились гибкие ветви ивняка. Чуть в стороне, на желтоватой песчаной насыпи, стояла туго натянутая, полуокруглая палатка терракотового цвета.
– Точно сон, – огорчилась Мира. – Такой крутой тент я видела лишь у южнокорейских кемперов.
– Кто это? – вредничал Базиль, наблюдая, как его хозяйка нежно оглаживает прочную прорезиненную ткань, тянет язычок замка и заглядывает в пластиковое окно.
– Кемпер – любитель пеших и автомобильных походов. В роликах ютюберов рядом с подобной палаткой всегда парковали огромный джип, из багажника которого хозяева доставали складные стульчики, столики, фляги с водой, баулы с едой, новенькие мангалы и благородно-черные печи, обязательно со стеклянной стенкой на переднем фасаде, чтобы ночью цивилизованно любоваться огнем. И веселые фонарики внутри и снаружи гроздьями развешивали. Много фонариков.
– Что-то похожее под потолком висит, – просветил ее Базиль, первым протиснувшись в палатку. – На керосиновую лампу смахивает.
Мира откинула полог, вошла следом и увидела болотного цвета спальник, расстеленный на разборной раскладушке. Мешок, которым одарили ее на пятнадцатилетие. Дома на антресолях лежит. В последний раз она им пользовалась года три назад.
– Красивый сон, – похвалил ее Базиль. – А главное, никого нет.
– …ходила в походы одна. Не хотела слышать голоса людей.
Мира подхватила стульчик за брезентовую спинку, вынесла его из палатки, поставила на песок и вернулась за столом. Он в разобранном виде валялся рядом с сумкой-холодильником: столешница лежала отдельно от основания с ножками. Собрала мебель за пару минут, неспешно вспоминая пошаговое видео. И стол, и «холодильник» одновременно вынесла наружу.
Спокойно покопалась в бауле, откуда извлекла две жестяные банки с апельсиновым соком, резаный хлеб, сыр, колбасу, свежий огурец и печенье.
– Устроим пир на весь мир, – бормотала она, наслаждаясь внезапным походом. – Сейчас посуду найду. И нож. Потом ветки соберу, костер разожжем. Я одна на этом островке тишины и благолепия.
– А-ай! – взвыл Базиль. – На меня какая-то тварь забралась. Смахни ее немедленно!
– Почти одна, – вздохнула Мира, сдувая с уха кактуса перепуганного паучка и наблюдая, как обашмаченный Базиль «с ногами» забирается на ее брезентовый стул, до самых глаз заворачивается в шарф и воинственно топорщит иглы.
– Очки? – спросила она, нащупывая их в кармане мастерки. – Еще спичку в зубы и будешь неотразим.
Чуть кривовато надела солнечные очки на Базиля, зацепив дужки за иголки.
После недолгих раздумий сбегала в палатку за раскладушкой, вытащила ее наружу и прилегла рядом со столиком. Полежала минут десять, наблюдая за передвижением облаков в небе и забегами кактуса вдоль бережка. Потом решила, что для полного и безоговорочного счастья ей не хватает лохматого студента.
– Хочу видеть Александра Туголукова, с гитарой, прямо сейчас.
– А? – прибежал Базиль на звук ее голоса. – Ой, Мирочка, кто-то чужой к нам пожаловал!
Засуетившись, проткнул иглами брезентовую спинку стула и рванул вместе с седалищем прятаться в палатку. Вдвоем тарахтели они знатно, но протискивались неудачно: Базиль неуклюже повис, зацепившись за сетчатый полог колючими ушами. Явившийся студент в огромнейшем удивлении наблюдал за истеричными подергиваниями кактуса.
– Ты кто такой? – вопрошал он. – Зачем звал? Еще и гитару на мою голову прилюдно свалил. Во время лекции. Все смеялись.
– Это я звала, – призналась Мира, вытаскивая кактус из ловушки и усаживая бедняжку на стул. – Базиль не при чем.
– Душа! – обрадовался студент. – Жива! Или тебя опять украли?
Мира помотала головой.
– Похоже, у меня в Сонном мире дом появился… и вот эта палатка. Там мой спальник и лампа, которая разбилась десять лет назад. Чудо?
– Нет. Здесь человека окружают его воспоминания и мечты. В Земном мире тоже, если задуматься.
– Это правда. Все, о чем мечтал, рано или поздно покупаешь. На материальном уровне не стопроцентно, но работает. Нравится раскладушка?
Александр Туголуков с блаженной улыбкой устраивался на новом месте, прилаживая под щеку надувную подушку.
– Кайф! Удобная. Лежал бы часами. И палатка офигенная!
– Ты любишь ходить в походы? – не верила своему счастью Мира. – На живой огонь смотреть по вечерам, в палатке спать и водой из родника умываться?
– Люблю. И костры разжигать умею, кашу походную в котелке варить, как два пальца, и даже в быту предпочитаю пить чай из мяты, мелиссы и других листьев.
– Я тоже.
– То-то нас и притянуло.
– Слушай, а я всегда буду прозрачной? Базиля ты видишь, а меня нет.
– Кактус – гость в нашем мире, а ты вроде и хозяйка, но пока душа неопределившаяся.
– Как мне определиться?
Она затаила дыхание. Сейчас на нее свалится необыкновенная правда, которая ошарашит и подтолкнет к… светящемуся порталу.
– Имя новое выбери, внешность по желанию подкорректируй, определись с «родом занятий», сторону определи: светлая ты или темная. Когда все сойдется, тогда и обретешь себя в Сонном мире.
Мира хмыкнула, ничего не понимая. Что за глупость: светлая она или темная? На ведьму точно не похожа. Имя у нее уже имеется, и работа, увлечения какие-никакие, вроде пеших прогулок в лес, тоже в наличии. Менять внешность не очень и хотелось. Хотя с глазами – это выход. Возможно, здесь они станут одного цвета.
– Почему я не могу использовать земное имя в Сонном мире?
Александр даже не приподнял головы.
– Потому что. Сюда просто так не попадают. Здесь у каждого иное имя и предназначение. Подумай хорошенько, вспомни. Возможно, тебя по-другому называли друзья или родители. Детское прозвище имелось?
– Подкидыш я, – прозвучало равнодушное признание. – Меня младенцем оставили на церковных ступенях.
– Мутняк, – зевнул студент. – Если приемные родители живы, узнай подробности. В чем-то же дитя нашли у церкви. Пеленки-распашонки, крестик, медальон, записка сопроводительная. Зацепка должна быть. Темные силы неспроста за тебя взялись.
– И как защититься от ваших темных сил? Прошедшая неделя была безумной. В буквальном смысле слова.
– Не тяни время, не откладывай решения. Лучше и спокойнее не станет. Чем быстрее ты найдешь свое место в Сонном мире, тем магически сильнее станешь. Сможешь противостоять неизвестным врагам.
– Все как на Земле, – ворчала Мира. – Твое спасение в твоих руках. Сурово и безжалостно.
– Душа, эти проблемы с неба не свалились. Вероятно, были предпосылки, но ты их игнорировала.
Александр поднялся с раскладушки, растрепал пятерней светлые лохмы, солнечно-одобрительно улыбнулся, подмигнул голубым глазом и, посвистывая, направился в сторону деревьев, прочь от берега. Следом за ним чинно поплыла гитара. У Миры жутчайше зачесался нос, она зажмурилась, оглушительно чихнула, а когда открыла глаза, хитрый студент благополучно исчез.
– Позер и задавака, – пробурчала она и огляделась.
Поностальгировала чуток и хватит. Надо возвращаться к местному дому, просыпаться, потому что ее ждут великие дела. Но в следующий раз пусть лес будет хвойный, палатка полностью прозрачная и… и бескрайнее серое море в белых барашках пены, которое по цвету сливается с линией горизонта. И песок мокрый, темно-коричневый, рябой от набегающей волны. Или пожелать кипарисовый лес? И запах пряный, чтобы…
Она бодро взбиралась вверх по знакомой тропинке, а за ней шлепал ботинками бубнящий кактус. Шума от него было, как от новорожденного телка: топает, падает, мычит дурным голосом. Пришлось выждать и подхватить Базиля на руки.
– Лапы-уши назад и в стороны, а то брошу! – скомандовала она.
И кактус выпятил грудь, как олимпийская гимнастка после удачного прыжка.
– Когда домой собираешься? – брюзжал он.
– Иду.
– Я про твою квартиру на Земле! Засохну от тоски в одиночестве, – жаловался Базиль.
– Не ври. Сейчас в наших широтах у кактусов зимняя спячка. Дремлешь тихонечко за шторкой и сны видишь интересные.
– Вредная ты и злая. Прав Александр, тебя точно по-другому зовут. Какая-нибудь Агрофена Евсеевна или Пульхерия Миновна.
Мира задумчиво уставилась на кактус, заодно сняла с него свои очки, криво повисшие на одной игле.
– Откуда такие познания старинных имен и отчеств? – поинтересовалась она.
– Один мой достойный предок какое-то время рос на кладбище. Там он познал философию кратковременности и печали бытия. Суровой была жизнь. Усопших хоронили и хоронили.
Базиль талантливо изобразил вселенскую скорбь. Судя по виду, кладбищенский предок почил в бозе весьма драматически.
– Философа козы местные сожрали или собаки? А у потомков психологическая травма на всю голову?
– Читай, деточка! – приказала она. – С этого места и до конца. Здесь всего шесть страниц.
«Деточка» не желала становиться читателем, она хотела спать, но нянька была непреклонной. Потом Ари зачиталась. В процессе стянула с себя свитер – лихорадка чудесным образом прошла – распрямилась, задышала полной грудью и спустя двадцать минут обратилась к Мире с некоторым ликованием:
– Я вспомнила! – громко заявила она. – Ой, голос восстановился.
– Ничего не болит? – поинтересовалась нянька. – Покашляй.
Ари лишь пораженно сглотнула и помотала головой.
– Не кашляется. Выздоровела.
– Нас загрузили по самую макушку: ты тяжело болела, музыканты впали в бред, я бегала и суетилась. Причина проста: чтобы не имели времени и возможности вспоминать.
– Тур прошел на грани срыва.
– Угу. Чуть обожаемую гитару в аэропорту не забыли.
И они засмеялись.
– Слушай, – прозрела Мира, – за сутки до нашего вылета, на концерте в Лужниках, я встретила за кулисами Яна. Стоял со своей командой в ожидании выступления. Я даже не подумала остановить его и задать пару вопросов. Прошла мимо, как так и надо.
– Уже тогда память стерли. На редкость хорошо себя чувствую. Все симптомы бронхита исчезли. – Ари восторженно тараторила. – Как теперь на такси ехать? Ты уже влетела с фальшивым водителем. Сейчас нас за милую душу упакуют и забросят в Сонное царство.
– За барабанщиком родственник прибудет. Саня, кстати, предлагал отвезти тебя домой. Я отказалась.
– Как только прилетим, согласишься. А еще мы их заставим проводить нас до дверей, чтобы отсечь всякие поползновения параллельной цивилизации. Спишь у меня.
– Больше недели дома не была. Базиль соскучился.
– Он у тебя стойкий мексиканец. Одиночество и засуха ему нипочем.
Когда они покидали здание аэропорта, из воздуха чудеснейшим образом материализовалось желтое такси, что, игриво подмигивая зеленым, рулило в сторону подозрительных девиц. Саня был слегка ошарашен резким выздоровлением Ари и ее непомерными требованиями, но перечить не решился.
– Родные стены лечат, – туманно пояснила начальница, поглядывая на звездное небо. – Лунное затмение, опять-таки, неделю назад было. Отвезите меня домой, пожалуйста.
Позже она вручила часть багажа Миры слегка ошарашенному родственнику, превратив крепкого мужика в эскорт певицы. Девушки молчаливыми тенями поднимались следом за Саней, а здоровенный родственник с чемоданом напрочь отрезал вражеское нападение с тыла.
Мужчины выслушали, как проворачиваются дверные замки, брякает цепочка и что-то тяжелое следом громыхает. Похоже, девицы двинули к выходу нечто громоздкое и неподъемное.
– Боятся кого? – подумал вслух родственник и протер глаза.
По темно-серой двери пробежала цветная рябь, будто бензин в лужу капнули.
Мира поправила подушку и подержала спящую подругу за руку: та сразу притихла. До этого, сминая простынь и сбивая в ком одеяло, Ари яростно металась по периметру широкой кровати.
– Нет нам покоя даже во сне, – вполголоса посетовала Мира и вернулась на кухню, присела за стол и снова перечитала страницы дневника.
В последние полчаса сформировалось и окрепло острое желание переместиться в Сонный мир. Бояться – это плохо, убегать и прятаться – неправильный выбор, проблему с подлым врагом надо решать. Тем более, что в ее тамошних апартаментах было довольно безопасно и вполне упорядоченно. Ничего лишнего и каждая вещь стояла на своем месте – бальзам на душу.
Она закрыла глаза и легла щекой на столешницу, мысленно разглядывая свой маленький дом со стороны…
…и навстречу ей выбежал кактус в клетчатом шарфе.
– Базиль? – удивилась Мира. – Я уже сплю?
Хорошо, что уснула она в спортивном костюме, и на ногах – удобные мокасины.
За пару минут переместилась из городской кухни на обочину пыльной деревенской грунтовки, что делила поле на две неравные части и манила любопытствующих в неизведанное.
– Явилась! – ликовал Базиль, подпрыгивая и цепляя хозяйскую штанину пальцами-колючками, но тут же обеспокоился: – Куда смотришь?
Мира смотрела вперед, с прищуром изучая путь-дорогу.
– Пошли. Там ниже развилка имеется.
– Зачем пошли? Я на такое не подписывался! Поворачивай назад. В доме закроемся на все замки и…
Ветерок, что прилетел поприветствовать странницу в мирах, нежно потрепал узел ее пушистых волос, высоко взметнул выбившуюся прядь и унес в сторону вопли Базиля.
– Давай останемся здесь, – просил кактус, семеня следом за неугомонной хозяйкой. – Смысл куда-то идти?
– Всегда любила походы.
Начиная с майских праздников, обычно за пятничным ужином, отец каждый раз, за редким исключением, объявлял:
– Утром выступаем в поход.
И они выступали всей семьей: с рюкзаками, палаткой, котелком и предвкушением бесконечного счастья. Загадочные шорохи леса, нежные трели птиц, тихое журчание родника и умиротворяющий плеск воды – звуки, которые она обожала с детства.
Мира шла по выбитой рыжей дороге и смотрела в сторону зеленой линии склонившихся деревьев. Там абсолютно точно протекал ручей или пряталась маленькая речка. Она инстинктивно чувствовала воду и ее, словно магнитом, притягивало к прохладным и чистым источникам.
На развилке она выбрала узкую тропинку, что уходила вправо и вела к склоненным… ивам?
– И кого ты хочешь найти в тех кустах? – не унимался Базиль, то отставая, то опережая ее на пару метров.
– Никого не ищу. Просто гуляю, – терпеливо отвечала Мира. – Иду по тропинке, смотрю вперед, сейчас спуск начнется. О, здесь даже лужи в ямах имеются! А дальше подъем. Все как в жизни: мы идем по дороге, которая не бывает ровной.
– Философ доморощенный, – ворчал Базиль. – Еще вверни, что «все пройдет», и я паду ниц, восхищенный глубиной ума твоего.
– Я всегда двигаюсь вперед, независимо от ситуации. И, да, все пройдет. Самое время припадать к моим ногам и вопить в экстазе.
– Вот еще, – кряхтел кактус, поднимаясь в гору. – Куда ведешь, Сусанин? Между прочим, я интроверт, мизантроп и человекофоб. Помни, людей я боюсь.
– Какие там люди! – отмахнулась Мира. – Меня никто не видит.
– А меня? – возмутился Базиль.
– Если возьму на руки, и тебя никто не увидит.
Путешественники протиснулись между кустами и оказались на краю обрыва: склон вогнутой кривой круто спускался в долину неширокой лесной речушки. Зигзагообразная тропинка бежала вниз, туда, где колыхалась изумрудная поросль, торчали темно-коричневые початки рогоза и над зеленоватой заводью склонились гибкие ветви ивняка. Чуть в стороне, на желтоватой песчаной насыпи, стояла туго натянутая, полуокруглая палатка терракотового цвета.
– Точно сон, – огорчилась Мира. – Такой крутой тент я видела лишь у южнокорейских кемперов.
– Кто это? – вредничал Базиль, наблюдая, как его хозяйка нежно оглаживает прочную прорезиненную ткань, тянет язычок замка и заглядывает в пластиковое окно.
– Кемпер – любитель пеших и автомобильных походов. В роликах ютюберов рядом с подобной палаткой всегда парковали огромный джип, из багажника которого хозяева доставали складные стульчики, столики, фляги с водой, баулы с едой, новенькие мангалы и благородно-черные печи, обязательно со стеклянной стенкой на переднем фасаде, чтобы ночью цивилизованно любоваться огнем. И веселые фонарики внутри и снаружи гроздьями развешивали. Много фонариков.
– Что-то похожее под потолком висит, – просветил ее Базиль, первым протиснувшись в палатку. – На керосиновую лампу смахивает.
Мира откинула полог, вошла следом и увидела болотного цвета спальник, расстеленный на разборной раскладушке. Мешок, которым одарили ее на пятнадцатилетие. Дома на антресолях лежит. В последний раз она им пользовалась года три назад.
– Красивый сон, – похвалил ее Базиль. – А главное, никого нет.
– …ходила в походы одна. Не хотела слышать голоса людей.
Мира подхватила стульчик за брезентовую спинку, вынесла его из палатки, поставила на песок и вернулась за столом. Он в разобранном виде валялся рядом с сумкой-холодильником: столешница лежала отдельно от основания с ножками. Собрала мебель за пару минут, неспешно вспоминая пошаговое видео. И стол, и «холодильник» одновременно вынесла наружу.
Спокойно покопалась в бауле, откуда извлекла две жестяные банки с апельсиновым соком, резаный хлеб, сыр, колбасу, свежий огурец и печенье.
– Устроим пир на весь мир, – бормотала она, наслаждаясь внезапным походом. – Сейчас посуду найду. И нож. Потом ветки соберу, костер разожжем. Я одна на этом островке тишины и благолепия.
– А-ай! – взвыл Базиль. – На меня какая-то тварь забралась. Смахни ее немедленно!
– Почти одна, – вздохнула Мира, сдувая с уха кактуса перепуганного паучка и наблюдая, как обашмаченный Базиль «с ногами» забирается на ее брезентовый стул, до самых глаз заворачивается в шарф и воинственно топорщит иглы.
– Очки? – спросила она, нащупывая их в кармане мастерки. – Еще спичку в зубы и будешь неотразим.
Чуть кривовато надела солнечные очки на Базиля, зацепив дужки за иголки.
После недолгих раздумий сбегала в палатку за раскладушкой, вытащила ее наружу и прилегла рядом со столиком. Полежала минут десять, наблюдая за передвижением облаков в небе и забегами кактуса вдоль бережка. Потом решила, что для полного и безоговорочного счастья ей не хватает лохматого студента.
– Хочу видеть Александра Туголукова, с гитарой, прямо сейчас.
– А? – прибежал Базиль на звук ее голоса. – Ой, Мирочка, кто-то чужой к нам пожаловал!
Засуетившись, проткнул иглами брезентовую спинку стула и рванул вместе с седалищем прятаться в палатку. Вдвоем тарахтели они знатно, но протискивались неудачно: Базиль неуклюже повис, зацепившись за сетчатый полог колючими ушами. Явившийся студент в огромнейшем удивлении наблюдал за истеричными подергиваниями кактуса.
– Ты кто такой? – вопрошал он. – Зачем звал? Еще и гитару на мою голову прилюдно свалил. Во время лекции. Все смеялись.
– Это я звала, – призналась Мира, вытаскивая кактус из ловушки и усаживая бедняжку на стул. – Базиль не при чем.
– Душа! – обрадовался студент. – Жива! Или тебя опять украли?
Мира помотала головой.
– Похоже, у меня в Сонном мире дом появился… и вот эта палатка. Там мой спальник и лампа, которая разбилась десять лет назад. Чудо?
– Нет. Здесь человека окружают его воспоминания и мечты. В Земном мире тоже, если задуматься.
– Это правда. Все, о чем мечтал, рано или поздно покупаешь. На материальном уровне не стопроцентно, но работает. Нравится раскладушка?
Александр Туголуков с блаженной улыбкой устраивался на новом месте, прилаживая под щеку надувную подушку.
– Кайф! Удобная. Лежал бы часами. И палатка офигенная!
– Ты любишь ходить в походы? – не верила своему счастью Мира. – На живой огонь смотреть по вечерам, в палатке спать и водой из родника умываться?
– Люблю. И костры разжигать умею, кашу походную в котелке варить, как два пальца, и даже в быту предпочитаю пить чай из мяты, мелиссы и других листьев.
– Я тоже.
– То-то нас и притянуло.
– Слушай, а я всегда буду прозрачной? Базиля ты видишь, а меня нет.
– Кактус – гость в нашем мире, а ты вроде и хозяйка, но пока душа неопределившаяся.
– Как мне определиться?
Она затаила дыхание. Сейчас на нее свалится необыкновенная правда, которая ошарашит и подтолкнет к… светящемуся порталу.
– Имя новое выбери, внешность по желанию подкорректируй, определись с «родом занятий», сторону определи: светлая ты или темная. Когда все сойдется, тогда и обретешь себя в Сонном мире.
Мира хмыкнула, ничего не понимая. Что за глупость: светлая она или темная? На ведьму точно не похожа. Имя у нее уже имеется, и работа, увлечения какие-никакие, вроде пеших прогулок в лес, тоже в наличии. Менять внешность не очень и хотелось. Хотя с глазами – это выход. Возможно, здесь они станут одного цвета.
– Почему я не могу использовать земное имя в Сонном мире?
Александр даже не приподнял головы.
– Потому что. Сюда просто так не попадают. Здесь у каждого иное имя и предназначение. Подумай хорошенько, вспомни. Возможно, тебя по-другому называли друзья или родители. Детское прозвище имелось?
– Подкидыш я, – прозвучало равнодушное признание. – Меня младенцем оставили на церковных ступенях.
– Мутняк, – зевнул студент. – Если приемные родители живы, узнай подробности. В чем-то же дитя нашли у церкви. Пеленки-распашонки, крестик, медальон, записка сопроводительная. Зацепка должна быть. Темные силы неспроста за тебя взялись.
– И как защититься от ваших темных сил? Прошедшая неделя была безумной. В буквальном смысле слова.
– Не тяни время, не откладывай решения. Лучше и спокойнее не станет. Чем быстрее ты найдешь свое место в Сонном мире, тем магически сильнее станешь. Сможешь противостоять неизвестным врагам.
– Все как на Земле, – ворчала Мира. – Твое спасение в твоих руках. Сурово и безжалостно.
– Душа, эти проблемы с неба не свалились. Вероятно, были предпосылки, но ты их игнорировала.
Александр поднялся с раскладушки, растрепал пятерней светлые лохмы, солнечно-одобрительно улыбнулся, подмигнул голубым глазом и, посвистывая, направился в сторону деревьев, прочь от берега. Следом за ним чинно поплыла гитара. У Миры жутчайше зачесался нос, она зажмурилась, оглушительно чихнула, а когда открыла глаза, хитрый студент благополучно исчез.
– Позер и задавака, – пробурчала она и огляделась.
Поностальгировала чуток и хватит. Надо возвращаться к местному дому, просыпаться, потому что ее ждут великие дела. Но в следующий раз пусть лес будет хвойный, палатка полностью прозрачная и… и бескрайнее серое море в белых барашках пены, которое по цвету сливается с линией горизонта. И песок мокрый, темно-коричневый, рябой от набегающей волны. Или пожелать кипарисовый лес? И запах пряный, чтобы…
Она бодро взбиралась вверх по знакомой тропинке, а за ней шлепал ботинками бубнящий кактус. Шума от него было, как от новорожденного телка: топает, падает, мычит дурным голосом. Пришлось выждать и подхватить Базиля на руки.
– Лапы-уши назад и в стороны, а то брошу! – скомандовала она.
И кактус выпятил грудь, как олимпийская гимнастка после удачного прыжка.
– Когда домой собираешься? – брюзжал он.
– Иду.
– Я про твою квартиру на Земле! Засохну от тоски в одиночестве, – жаловался Базиль.
– Не ври. Сейчас в наших широтах у кактусов зимняя спячка. Дремлешь тихонечко за шторкой и сны видишь интересные.
– Вредная ты и злая. Прав Александр, тебя точно по-другому зовут. Какая-нибудь Агрофена Евсеевна или Пульхерия Миновна.
Мира задумчиво уставилась на кактус, заодно сняла с него свои очки, криво повисшие на одной игле.
– Откуда такие познания старинных имен и отчеств? – поинтересовалась она.
– Один мой достойный предок какое-то время рос на кладбище. Там он познал философию кратковременности и печали бытия. Суровой была жизнь. Усопших хоронили и хоронили.
Базиль талантливо изобразил вселенскую скорбь. Судя по виду, кладбищенский предок почил в бозе весьма драматически.
– Философа козы местные сожрали или собаки? А у потомков психологическая травма на всю голову?
