ПРОЛОГ
Лестница эскалатора двигалась медленно и торжественно, но перила всё равно не успевали за ступеньками. Она передвинула руку и всмотрелась в колыхающуюся толпу людей. Похоже, проклятый подъём будет длиться вечно.
– Де-вуш-ка! – позвали требовательно, по слогам, бесцеремонно постучав пальцем по плечу.
– Пошёл вон, – пробормотала она.
Нахальный тип в замшевой куртке привязался на выходе из отдела и вот теперь…
– Эй, слышите меня?
От возмущения она поперхнулась воздухом и сдавленно закашляла, наблюдая, как спина в рабочей спецовке, бурым пятном маячившая перед глазами, демонстративно поднялась ступенькой выше.
«Идиот! Вообразил, что у неё свиной грипп, и теперь мечтает сбежать на край света? Не выйдет, мужик, умрёшь вместе со мной. Голова, зараза, плохо соображает. Глотать – пытка адская, и температура, точно, под сорок».
Дрожащими пальцами надвинула на пылающее лицо капюшон, убрала светлую прядь и поправила полосатую сумку.
«Совсем не в тему. На дворе поздняя осень, а она ходит с летней сумкой. Ещё нелепый брелок в виде абордажного крюка за всё и всех цепляется. Скорее бы добраться до дивана, а то взойдёшь на смертный одр в толпе на эскалаторе. Впрочем, какой одр? Народ расступится, и она колобком покатится…»
– Режь, давай, – сварливо потребовал визгливый женский голос, и его обладательница слегка вклинилась между ней и замшевым соседом.
Задела локтем морскую сумку.
– А чо сГазу я? – картаво возразил фальцет подростка. – Сама Гежь.
Визгливая хихикнула.
Замшевый тип снова ткнул пальцем в спину, и она рискнула протиснуться между рабочими в спецовках. Наступление вышло бесполезным. Дорогу перекрывал бумажный мешок, поверх которого покоилась трёхлитровая банка белой краски. К сооружению прислонился отливающий благородной нержавейкой угловой карниз для ванной.
«Дорогой карниз, не боится влажности….»
Она не успела додумать про ценные качества чужого приобретения, потому что мужик в замшевой куртке мёртво вцепился в её плечо, и они вместе начали падать. О, этот отчаянный полёт на движущемся эскалаторе! Всё, что происходило позже, напоминало горячечный бред: невольный взмах полосатой сумкой, свободной рукой она хватается за карниз, тащит его за собой, а ниже и выше кричат люди.
Замшевый тип улёгся спиной на движущиеся ступени. Она упала сверху и на мгновенье прижалась щекой к его груди. Глаза ослепил блеск золота.
«Дьявол тебя побери, всё время приходится дёргать свою сумку. Карниз цепляется и упирается, во что может упереться, отчего она выглядит неуклюжим копьеносцем. Может, это ей снится или начались галлюцинации на фоне высокой температуры?»
Помотала тяжёлой головой. Вопли снизу не умолкали, но она расслышала визгливый смешок. Перила резко дёрнулись, эскалатор остановился.
«Неужели доехали?»
Приподнявшись с исчезнувшей ступеньки, двигаясь на четвереньках, она протаранила карнизом армию ботинок и сапог на верхней площадке.
– Девушка, осторожней! Да, уберите вы...
– Напьются и ходят …ой, дура! – по-бабьи отреагировал мужской голос.
– Сам, ты, дура, – пробормотала она.
– Может, сознание потерял? – расслышала позади себя.
Солёный ком поднялся от желудка к горлу. Как-то страшно оборачиваться.
– Спаси и помилуй, кровь! – заголосила женщина.
«Её точно сейчас вытошнит. Надо выбираться».
– А-аа! Мужчину убили!
Карниз удалось отвоевать у людей, потом у дверей и в расхристанном виде выбежать на улицу. Порыв холодного ветра остудил пылающее лицо и утихомирил тошноту.
– Холодно к-как, – дрожала она, разговаривая с пустотой. – Мне надо отнести ...карниз? Откуда эта фигня?
Народ обтекал стороной малахольную блондинку в капюшоне. Заляпанные грязью джинсы, безумный взгляд, выпирающий карниз и нелепая сумка, абордажный крюк которой захватил в плен круглые часы на золотой цепочке.
Пометавшись из стороны в сторону, девица рванула за угол, потом свернула ещё за один и поплелась вдоль заброшенной узкоколейки. В будний день на дороге тихо: ни людей, ни машин. Горячими пальцами нащупала большой ключ в кармане куртки. Краденый карниз она прижимала локтем, как ей чудилось, вертикально вверх. На самом деле он торчал позади, словно швабра Чарли Чаплина, норовя причесать никелированным углом разросшиеся кусты. Ещё метров сто одолеть, последний поворот и перед ней спасительный дом.
В подъезд переносчица смертельного гриппа проникла с некоторым усилием: в глазах двоилось, ноги и руки дрожали. Поднимая угловатый трофей на второй этаж, она совершенно обессилила. В дверях её слегка застопорило, но она боролась до победного и буквально ввалилась в прихожую. Дальше был зал, диван, подушка и провал в лихорадочный сон. Через два часа она проснулась и, держась за стеночку, доплелась до кухни. В прихожей споткнулась о карниз, но подумала лишь о том, что невыносимо хочется пить и следует отыскать таблетку от температуры.
ГЛАВА 1 - в которой задумала Александра побег
– Какая миленькая!
Бесцеремонная рука схватила куклу, с которой она почти час провозилась, придавая нужную позу, вдумчиво расправляя складки на платье и осторожно перекидывая блестящие пряди длинных волос.
– Ма-ам!
Раздосадованная Александра опустила фотоаппарат, откинула с глаза светлую чёлку и обернулась.
– Я только посмотреть, – отмахнулась родительница. – С днём рождения, дорогая! Мы к чаю торт купили. Два килограмма, представляешь!
Мы – это, надо полагать, мама и отчим. Пф-ф, в дверях маячит не к добру упомянутый родственник, глазёнками по столу шарит. Кстати, ему нельзя доверять торты: купит что-нибудь чёрствое и просроченное, но зато «не поверишь, Томочка, с тридцати процентной скидкой!»
– Двадцать четыре года девке, – скрипел несмазанным колесом голос отчима, – а она с куклами играется. – С нехорошей ухмылкой он приблизился к столу, сгрёб пятерней прозрачную выкройку, небрежно сминая тонкую бумагу. – Лучше бы…
– …шпалы забивала, – согласилась Александра.
– Павел Николаевич – потомственный железнодорожник! – вспыхнула благородным румянцем мама. – Он гордится своей профессией.
Именинница молча забрала куклу.
– Гы, чо с неё взять? Блондинка, – снизошёл отчим. – На железку такую не возьмут. Ясен пень, в конторе, на табуретке, часы отсиживает.
– Я в кресле сижу. Веб-дизайнеры нашей студии сидят в креслах. Почему вы не стучитесь перед тем, как войти в мою комнату?
Маменька задрала подбородок и обиженно отвернулась.
– Ох, и дочь у тебя, Тома. – Павел Николаевич получал истинное наслаждение от поздравления. – Посмотрит Витёк на это художество, – ткнул корявым пальцем в куклу, – и замуж дурочку не возьмёт.
– Сама не пойду.
– Витёк – нормальный мужик. Как родственник, отвечаю. – Отчим напирал гусеничным танком. – Лучше него не найдёшь!
Она попятилась, спрятав куклу за спину.
– Отстаньте от меня с вашим родственником. Привязались, хоть из дома беги.
Последнюю фразу Александра произнесла еле слышно, но эти двое услышали.
– Спасибо тебе, любимая дочь! – оскорбилась родительница. – Отблагодарила!
Маменька порывисто развернулась – даже выкройки на столе взлетели – и в крайнем раздражении выскочила из комнаты.
– А ты не хотела решётки на окна ставить, – гудел в зале отчим. – Слышала, о чём Шурка твоя мечтает? Сбежать, дурёха, хочет. Живёт в раю на всём готовеньком…
Александра уставилась на злосчастные окна. Вернувшись в пятницу с работы в середине дня, она обнаружила, что их уютный дворик заполонили рабочие в синих спецовках. Маменька, неуверенно улыбаясь, объяснила, что теперь на окнах дома появятся железные решётки.
– Не переживай, Шурка, они красивые, с завитками, – ухмылялся отчим ей в лицо.
– Зовите меня Александрой.
Ближе к ночи прибыл сигнальный экземпляр.
– Ради твоей безопасности, Томочка, – рассыпался мелким бисером Павел Николаевич.
Сначала поменяли забор с улицы, – поставили высокий, трёхметровый. Потом пришла очередь бронированной двери и супернадёжного замка. Теперь появилось это украшение с завитками.
Шить расхотелось. Гардеробом куклы следовало заниматься в хорошем настроении, иначе вместо изысканного наряда получится рубище. Александра подпёрла рукой щеку и печально задумалась.
День рождения обещал быть «весёлым». К обеду ненаглядный племянник Витёк подтянется, следом придут друзья Павла Николаевича, и через тост, как признак хорошего тона, будут звучать анекдоты про тупых блондинок. Отчим выступит запевалой. Он слепо ненавидит её отца, а падчерица – вылитая копия покойного родителя: светловолосая, круглолицая и голубоглазая. И эти ямочки на щеках. Отчим не любит, когда она смеётся. Зачем ему живое напоминание о сопернике?
О-хо-хо! Совсем грустные мысли одолели. Что у неё есть, чтобы чувствовать себя счастливой? Работа есть и неподобающее возрасту хобби. Всё. Университетские подруги и редкие вечеринки остались в прошлой жизни. Язык не поворачивается назвать её жизнь бурной.
Александра придвинула ноутбук, забив в поисковую строчку слова «счастье» и, поколебавшись, «день рождения». Поиск выдал ряд сайтов, где рядом с «днём рождения» отчего-то фигурировало словосочетание «двенадцать дней». Заинтересовавшись, она открыла первый попавшийся, внимательно прочитала пару абзацев убористого текста и задумчиво подытожила:
– Дичь.
В статье на полном серьёзе утверждали, что в следующие двенадцать дней, начиная со дня рождения, закладывается судьбоносная программа на целый год. Каждый из этих дней символически соответствовал одному месяцу нового года жизни. Очень настойчиво советовали пребывать в приподнятом настроении, ни с кем не ругаться, засыпать и просыпаться с радостью.
Александра механически растянула губы, выдавая миру широкую улыбку. Но радетель светлой жизни на последнем требовании не остановился. Он составил перечень дел, которыми следовало заниматься в каждый из последующих двенадцати суток. Прямо сейчас, к примеру, полным ходом разворачивался первый и очень важный день. Имениннику требовалось хорошенько поразмыслить над тем, «чтобы вам хотелось изменить в себе и в окружающей обстановке».
Она оглядела спальню, кукол, стол, а после перевела взгляд на окно и скривилась, представив небо, расписанное железными завитками. «День хорош для построения планов на будущее. Сегодня мы подсознательно ощущаем, чего хотим на самом деле, и что нам надо делать, чтобы достичь желаемого. Ведите себя активно, прислушивайтесь к своим мечтам, проявляйте инициативу. Можете купить желанную вещь».
Последняя фраза убила всякое доверие к информации. Александра отмахнулась от «желанной вещи» и, переключив вкладки, выбрала форум мастеров. Улыбаясь, вошла в раздел «С днём Рождения!» Хоть и знакомы они виртуально, но всё равно приятно читать поздравления. Кроме неё, очень горячо поздравляли некую Машеньку Ковальскую. Александра припомнила, что месяц назад рассматривала работы этой мастерицы. Изумительные серьги, броши, браслеты из бисера и бусин вызывали всеобщее восхищение в группе. Пожелания для Машеньки звучали веселее и человечнее: виновницу обзывали умницей, красавицей и блондинистым шопоголиком.
– У меня тоже светлые волосы, – неожиданно для себя написала Александра.
– Прикольно! – обрадовалась шопоголик Маша. – Сегодня свято верю, что творческие блондинки рождаются исключительно двадцать второго ноября. Если «апоговорить», выдвигаемся на форум.
Общение переместилось в форумный чат.
– Живёшь с родителями? – спросила о наболевшем Александра.
– Сама.
– Везёт. Я – с мамой и отчимом.
– Учишься? – поинтересовалась Маша.
– Работаю. Веб-дизайнером в «Зефорсте».
– Класс. Слышала, у них прилично платят.
– Раскрученные. По будням езжу из Липковатовки на электричке.
Она впервые обсуждала свою жизнь с кем-то посторонним.
– Далековато от города. Проблемы? Болеет кто?
– Все здоровы. Маму огорчаю, отчима раздражаю. Мечтает выдать меня замуж.
– Почему живёшь с ними? – Маша явно недоумевала.
Александра потёрла лоб и растерянно поморгала, будто очнувшись. Сегодня подходящий день, чтобы проявлять инициативу и вести себя активно.
– Привыкла. Никогда не снимала квартиру. До дрожи в коленках боюсь перемен, – сыпала признаниями она.
– С квартирой – это в агентство. Могу лишь комнату предложить.
Александра на секунду замешкалась, сообразив, что настал тот самый случай, когда следует принять решение. Страшно-то как.
– Серьёзно предлагаешь комнату?
– Предлагаю. Я учусь на четвёртом курсе в универе, после занятий подрабатываю. У меня трёхкомнатная квартира – наследство от бабушки, на коммуналку денег не хватает.
Александра прижала руки к горящим щекам, спустя десять секунд продолжила лихорадочно печатать:
– Александра Ивори, двадцать четыре года, не замужем.
– Мне двадцать один, тоже не замужем и красивая у тебя фамилия.
– Литовская.
– Предупреждаю сразу: я жутко неорганизованная, у меня случаются творческие запои, в бытовом плане страдаю синдромом незаконченного действия.
– Что за синдром?
– Посуду могу не домыть, колпачок на зубной пасте не закрутить, куртку на диване оставить.
– Ты лентяйка, – догадалась Александра. – Колпачок на своей пасте можешь не закручивать.
– Спасибо. И не лентяйка я, а свободная личность.
– О кей, перееду к тебе. У меня тоже есть условия: ты не будешь хватать моих кукол и врываться в спальню без стука.
– Клянусь не врываться к куклам без стука. Когда объявишься?
Александра застыла над клавиатурой с поднятыми руками, собираясь подвести черту под прошлой жизнью. Взглянула на рябые обои, громоздкий диван, зеркальный шкаф-купе во всю стену и решилась:
– Сегодня.
Спустя три минуты закрыла ноутбук и поискала глазами рюкзачок. По уму, ехать с пустыми руками не годится. На новую квартиру положено привезти какую-нибудь упирающуюся кошку или древний фикус. Никаких упирающихся фикусов поблизости не наблюдалось. С рюкзаком в руках она подошла к окну, задумчиво прислонилась лбом к холодному стеклу, уставившись на ворсисто-серую пелену облаков. Красная отметка градусника нерешительно застыла в районе нуля.
Вчера было плюс пять. Интересно, дождь пойдёт или снег? Мда, почему она решила, что её переезд примут на ура? Завтра, когда она соберёт сумки-чемоданы, проводят со счастливыми улыбками и добрыми напутствиями?
Всё будет с точностью наоборот. Кстати, в свете последних открытий, двадцать второго ноября, а так же следующие одиннадцать дней скандалы нежелательны: целый год пойдёт коту под хвост.
Итак, сегодня мама никуда её не отпустит, а завтра ударится в крик, слёзы и увещевания. Потом к делу подключится отчим с угрозами. Между тем, Тамара Андреевна каждому знакомому и незнакомому в красках распишет, как сильно любит свою дочь. Без материнского пригляда неопытная Александра пустится во все тяжкие: в десяти метрах от дома глупышку обманут, она заболеет чем-нибудь тропически-неизлечимым и закончит жизнь падшей женщиной в сточной канаве. Впечатлённый монологом жены, отчим врежет замок в дверь обезумевшей падчерицы. Её запрут в собственной спальне, как временно или навсегда лишившуюся рассудка.
Александре захотелось немедленно покинуть потенциальный дурдом. Вспомнилось, как в университете, на первом курсе, у неё появился поклонник. Целый месяц они встречались на дневных парах и никогда вечером. Он даже цветы ей подарил на Восьмое марта.
