– А фильмец ничего, правда? – задумчиво протянула Женька.
– Слышите, она заговорила! – фыркнул Денис, выглядывая из окна электрички. – Мы уж думали, – онемела.
У Женьки не было никакого желания выяснять, кто такие эти «мы». Она скривилась и дернула мальчишку за шорты.
– Смотри, вывалишься.
Денис подался в сторону, выдирая штанину из рук.
– Отвяжись! – Дурачась, он высунул голову из окна. – Страшно? Бояться вредно для…
Последние слова унесло ветром, зато из вагонного динамика прозвучало громкое и устрашающее:
– Пацан, убери голову!
Денис поспешно присел на скамейку, с испугом вытаращившись на грозный динамик.
– Крутяк! – обрадовалась Женька, сдувая с глаза синюю чёлку. – С тобой уже машинисты разговаривают. Сейчас прибежит полиция и арестует рыжую башку за нарушение общественного порядка.
Денис согнулся в три погибели, нахлобучивая на голову любимую бейсболку.
Сидящий рядом с ним Лёха, успокоительно похлопал брата по спине, мол, не дрейфь, и вернулся к прежнему занятию. Вдвоем с Лерой они рассматривали фотографии, снятые в кинотеатре на мобильный телефон.
– Эта вроде хорошая.
Лера сморщила нос. Ничего хорошего: она стоит боком, ремешок сумки стянул футболку набок, одна джинсовая штанина задралась, а Женька, вообще подпрыгнула и с выпученными глазами зависла в воздухе. Нечего сказать, – красавицы!
– Прикольная фотка! – вклинилась летающая сестрица и пихнула плечом соседа. – Скажи, Тём! Лерке никогда ничего не нравится. Она персек… перфес…
– Перфекционист, – помог ей Артём. – Есть немного.
– Лер, чего она наезжает? – вклинился Диня, сдирая бейсболку с головы. Он уже позабыл про машиниста и полицию. – Уф, жарко. Обзывается по всякому.
Заняв две скамейки в электричке, они возвращались из города в дачный поселок. За окном сгущались поздние летние сумерки, погружая лес в таинственный, слегка расцвеченный малиновыми оттенками, полумрак.
– Перфекционист – человек, который хочет, чтобы вокруг него все было идеально, – объяснил Артём. – Если комната, то вещи на своих местах, если телефон, то чистый и без царапинки, а если фотография, то…
В этот момент Женька коротко вскрикнула и отпрянула от окна, врезавшись спиной в Артёма. Денис и Лёха одновременно вскочили со скамейки, а Лера подняла глаза от мобильника и в изумлении открыла рот. К внешней стороне оконного стекла, слегка подергиваясь от ветра, прилипла большая черно-белая фотография.
Денис словно во сне вытянул руку и, как бы в ответ на его жест, фотография медленно поехала вверх. Она плавно скользила по стеклу, и все зачарованно следили за ее равномерным движением.
– Ловите! – приказал чей-то надтреснутый голос, и мальчишка не выдержал.
Он, не раздумывая, высунулся из окна и прижал ладонью улетающую фотографию.
– Поймал!
– Рыжий, убери голову, – раздался усталый голос машиниста.
– Давай назад! Сейчас точно полиция примчится! – рявкнула Женька.
Денис схватил фотографию и вместе с ней приземлился на скамейку.
– Вот тебя первую и повяжут!
Все пятеро с любопытством уставились на слегка выцветшую от времени карточку. С фотографии на них смотрели две девочки лет шести-семи, ничего особенного. Та, что помладше, в цветастом платье и бантом на кудрявой голове, сидела в кресле, а, что постарше, с белым воротничком и двумя толстыми косами, стояла позади нее. Обе выглядели чрезвычайно серьезными и даже слегка испуганными.
– Сто лет фотографии, – решил Денис.
– Гонишь? Пятьдесят, не больше, – вмешался Артём. – Я уже видел такие «луки». Они похожи друг на друга: обязательное кресло, рука на плече и напряженные лица без улыбок.
– Чья фотка? Кто кричал «ловите»?
– Вон та бабушка кричала. – Лёха кивнул на худенькую старушку с очень прямой спиной.
Последняя сидела через проход, благочинно сложив ладони на коленях, и пряча лицо в тени соломенной шляпы с цветочком.
– Держите, бабушка. – Денис спешил избавиться от летучего подарка.
– Это не моя! – возмущенно дернулась «шляпа», спешно подхватываясь с места.
– Вы же сами кричали.
Он не успел удивиться: электричка дернулась и резко остановилась. В раскрытые окна ворвался прохладный ветер. Внезапный порыв выхватил фотографию из рук мальчишки, закружив черно-белой птицей по вагону.
Денис бестолково заметался в проходе, налетая на снующих пассажиров и цепляясь за спинки кресел. Он подпрыгивал, тянулся, а она легко порхала, взмывая под самый потолок. Девочки одновременно ринулись ему на помощь и, как иногда случается, столкнулись лбами.
– Ой!
– Ай, жестко!
Полет фотографии остановил суровый Лёха. Он рассадил девчонок по скамейкам, после чего вручил слегка помятую «птицу» запыхавшемуся брату.
– Где бабушка? – дивился тот, тыкая пальцем на пустое место.
– Вышла на остановке. Ты ее чуть с ног не сбил.
– Я? Вот подстава! – возмутился Денис, роняя фотографию на сиденье.
Ему резко расхотелось участвовать в странном происшествии. Он с мрачным видом развернулся к посеревшему окну. Усевшись спиной ко всем, Денис демонстративно отгородился от всего произошедшего.
Лера, наоборот, потянулась за фотографией, но Лёха не пустил:
– Не трогай.
– Для чего-то нам ее подбросили.
– Мне никто ничего не подбрасывал, – запротестовала Женька. – Лера, фу! Пусть Диня сам умирает.
– Ты допросишься! – глухо разозлился умирающий.
Лера остановила перепалку, дотянувшись до скандальной фоткарточки.
– Красивые девочки. Сестры?
Артём, подобно Дине, уставился в окно. Лес выглядел черной стеной в сгущающихся сумерках. До дачного поселка, если идти через лес, пешком минут двадцать. Они обязательно куда-нибудь вляпаются, если возьмут эту фотографию с собой. Он обернулся к Женьке:
– Мы поедем завтра на рыбалку?
– Надо узнать, кто они, – объявила та. – Поспрашивать у местных бабушек и дедушек.
– Одна местная только что сбежала, – влез Денис.
– Какие такие дедушки? – вздохнул Лёха.
Артём покосился на Лёху и сообразил, что того совсем не радует идея поисков.
– Придумала! Мы завтра сходим в Потяевку, – не сдавалась Женька, – и расспросим старожилов.
– А рыбалка? – уныло пробурчал мальчишка.
– Рыба никуда не денется. Слушайте, нам выходить. С этой дурацкой фотографией чуть остановку не проехали!
– Оставьте её здесь, – попросил Артём, – пожалуйста.
Девчонка упрямо помотала головой и уставилась на Дениса.
– Даже не мечтай! – возмутился тот. – Хочешь, в окно выкину?
– Ладно, я возьму. – Артём вытянул фотографию из пальцев Леры, сунув карточку в карман джинсовой куртки. – Своим покажу.
Мальчишки первыми выпрыгнули на перрон. Последней из вагона электрички вышла Лера. Пока она провожала взглядом удаляющиеся желтые окна, ее сестрица воодушевленно пританцовывала на месте.
– Во-от! – радовалась она. – А то не хочу, поедем на рыбалку. Лерка недавно вычитала, что случайностей в жизни не бывает. Если фотография прилетела к нам, значит, это кому-нибудь нужно.
– Звездам нужно, – с умным видом протянул Денис. – Я тоже «Маленького принца» читал. Давно, правда.
– Заброшенный дом стоит в лесу как ловушка, в которую попадет чей-нибудь ребенок, – тихо сказала Лера.
– Отстань со своим домом! – разозлилась Женька. – Никто нам не поверит, а сделать мы ничего не можем. И хватит об этом!
– Сейчас огород поливать буду, – дипломатично вмешался Артём.
– Духота – жесть. Нам тоже в темноте огурцы поливать. Диня, чего плетешься нога за ногу? Давай быстрее.
Все пятеро припустили легким бегом. Уже три недели стояла жара без дождей, и ежевечерний полив огорода входил в обязательную программу дня всех дачников.
ГЛАВА 16, в которой банки идут на взлёт, нарушая здоровый детский сон
Среди ночи раздался негромкий хлопок, а следом – удар и звук дребезжащего металла.
– Лер, что это было? – сонно поинтересовалась Женька, сусликом замершая в ворохе простыней.
– Стреляют, – неуверенно предположила та.
– Жесть, – вздохнула сестрица.
И все повторилось: хлопок, стук, дребезжание металла.
– Это на кухне, – прошептала Лера. – Воры?
– А кто еще будет шарахаться по чужому дому ночью? – ворчала Женька, спуская ноги с кровати. – Бояться будем или нападем? Тяжелое возьми.
Они бесшумно приоткрыли дверь комнаты и выглянули наружу.
– Темно внизу, – шипела Женька. – Спрятались гады.
Они постояли с минуту, чутко прислушиваясь и, похоже, уловили едва слышимый скрип половицы.
– Поднимаются. – Женька тянулась рукой к выключателю, который отвечал за освещение на лестнице – Приготовься. На три включаю, мы выскакиваем и нападаем. – Раз, два, три-и!
Вспыхнул свет. Девчонки с оглушительным воплем «Три!» выскочили на площадку второго этажа. Там они и встретились: Женька с кроссовкой, дядя Миша с новенькой тяпкой, Лера с книгой и боевая тетушка с клеевым пистолетом. Все четверо были облачены в пижамы, всклокочены, но с решительным настроем биться до последнего.
– Кого убивать будем? – поинтересовалась Женька, вращая над головой дяди кроссовку на шнурке.
– Не знаю, но я слышал звук. – Он постучал деревянной ручкой по полу.
– Дядя Миша, нельзя спать с тяпкой.
– В кухне кто-то есть. – Тетушка приставила пистолет к сердцу и очень драматично вздохнула.
Как бы в подтверждение понеслись новая серия звуков, причем металлический звон продлился некоторое время, за которое четверо смелых энергично скатились по лестнице.
Подталкивая друг друга локтями, они ворвались на кухню и замерли в темноте, вдыхая пряный запах огуречного рассола. Лера щелкнула выключателем и сразу обнаружилась причина загадочного стука и восхитительного запаха.
– Ну, вы даете, дядя! – обрадовалась Женька и уронила кроссовку возле стены.
Лера присела на корточки и подобрала желтые металлические крышки, которые совсем недавно надежно прикрывали банки с огурцами. Сейчас банки стояли в маленьких лужицах рассола, причем из горлышек выпирали бунтующие огурцы.
– Три штуки взорвались. Еще три бурлят.
– Идут на взлёт, – хмыкнула Женька.
– Я делал всё по рецепту!
– Дядя Миша, они со вчерашнего дня мутные. – Лера принесла ведро и тряпку, взявшись подтирать убежавший рассол. – Вы что-то сделали неправильно.
– Все правильно, Лерочка! Огурцы, как и положено, вымочил четыре часа в холодной воде. У каждого, понимаете, у каждого отрезал кончик с хвостиком, наколол деревянной палочкой. Да, Женечка, деревянной!
Племянница недоверчиво мотнула головой. Она хотела о чем-то спросить, но дядя продолжал увлеченно перечислять:
– Чеснок в банки положил, листья смородины, листья вишни и хрена положил, укроп, перец горошком…
– Соль? – Лера склонилась над ведром, отжимая тряпку.
– Три ложки!
– Великий консерватор, – зевнула тетушка и повернулась к Лере. – Детка, ночь на дворе. Кидай это дело. К утру взлетят все остальные, и Мишаня сам помоет пол.
Дядя Миша обиженно насупился и присел возле банки с пузырящимся рассолом.
– Старинный, проверенный рецепт. Без уксуса.
Он жалостливо погладил крышку у мутной банки, и она тут же взволнованно отреагировала. Раздался хлопок. Крышка взлетела вверх, целясь в лоб садовода-любителя, но он ловко отбил удар черенком волшебной тяпки.
– Круто, – восхитилась Женька. – У огурцов были колючки чёрные или белые?
Дядя задумчиво почесал лоб и неуверенно пожал плечами.
– Белые колючки – огурцы для салатов, чёрные – для солений.
– Читал, но забыл, – сокрушенно признался дядя. – Как же так?
Женька присела рядом с дядей и показала на банку, в которой художественными спиралями расположились огурцы, помидоры и сладкий перчик.
– Вам повезло, самая красивая не помутнела. Эти две тоже приличные.
Дядя потянулся было к банке, но вовремя вспомнил, что за доброту может получить в лоб.
– Я ее на ярмарку приготовил. Может, в спальню забрать?
– Еще чего не хватало! – воспротивилась тётя. – Под лестницей твоим банкам самое место. Там прохладно, и от кухни недалеко.
Дядя подхватил красавицу-банку и понес под лестницу. По пути он ласково разговаривал с нежно-любимой консервацией:
– Бедная моя баночка! Они погибли, а ты выстояла. Мы с тобой еще покажем им на ярмарке.
– Что за ярмарка? – спросила Лера, разгибаясь от ведра.
– Когда? – влезла Женька.
– В конце августа в дачном товариществе проходит ярмарка мастеров.
– Уже конец!
– Двадцать пятого августа, Женечка.
– Это выставка овощей, фруктов и цветов.
– Хендмейд фореве! – нахмурилась тетя Нина и погрозила благоверному пистолетом.
– Нет, это праздник урожая, посвященный окончанию дачного сезона.
– Начинается, – вздохнула Женька. – В час ночи мы узнаем, чье хобби рулит.
Лера не дала разгореться скандалу:
– Понятно. Каждый что-то выращивает или делает своими руками, а после выставляет творение на ярмарку. Вы, дядя несете на ярмарку тыквы, кабачки и банки с огурцами, а тетя – картины, шкатулки и…
– …и фотоальбомы, календари, часы. Знаете, сколько сюда народу съезжается?
Девочки переглянулись и поглядели на взволнованных родственников.
– А мы не в теме. Что на ярмарку понесем? – Женька пихнула локтем сестру. – Глупо упускать возможность с выгодой потусоваться.
– Дядя Миша, можно мы большой пирог с яблоками испечем? – спросила Лера. – Рецепт тоже старинный.
– Спорим, такой красивый вы никогда не видели. И не ели.
– Конечно, пеките. Яблок в этом году, – дядя помахал тяпкой, – хоть тяпкой греби.
– Два пирога, – уточнила Женька. – Один с яблоками, а другой – с грушами. У Тёмки сильная груша в саду. И пусть победит сильнейший пирог.
– Да, всё съедят! – Дядя едва успел увернуться от очередной прицельной крышки. – Чёрт знает что!
Рассол струился по банке и стекал на пол. Лера снова взялась за тряпку.
– Главное, чтобы хоть одна до ярмарки дожила, – ехидно заметила тетушка, – а то хвастаться будет нечем. Как хотите, а я – спать.
Она уронила пистолет на стол и выплыла из кухни.
– Баба Клава говорила, что рецепт проверенный и огурчики у нее получились такие зелёненькие, – причитал дядя, перетаскивая уцелевшие банки под лестницу.
– Опять эта Клава. Кто такая? – хмурилась Женька.
– Живет в Потяевке. Ей лет восемьдесят, наверное. Неважно. В прошлом году, на ярмарке, её розовый помидор одержал победу в номинации «Самый большой овощ». Он весил семьсот девяносто грамм, представляете?! А еще в номинации…
Про помидоры и огурцы и, как выяснилось, про ярмарку дядя Миша мог говорить бесконечно, невзирая на глубокую ночь. Сестры переглянулись.
– Под сотню лет бабуле! – прошептала Женька. – То, что надо.
Она повернулась к дяде, перебив красочный рассказ о гигантской тыкве, выращенной неизвестным Анатолием Борисовичем с соседней улицы.
– Помидоров и огурцов на нашем огороде – зашибись! – провозгласила она. – С утра втроём пойдем к бабе Клаве и уточним рецепт.
– Втроём, – согласился дядя Миша и с каким-то сомнением уставился на синие Женькины волосы. – Эти огурцы…
– Дети, спать! – суровый голос Нины Витольдовны оборвал дядюшкины рассказы. – Твои огурцы, дорогой, нарушили здоровый детский сон.
Хлопок последней мутной банки, завершил ночную историю. На этот раз крышка пролетела в двух сантиметров от носа Женьки, отчего та обозвала ее жестянкой. Дядя потянул банку в раковину, а Лера последний раз махнула тряпкой. Спустя десять минут луна вышла из-за туч и заглянула в темное кухонное окно: помытые полы блестели, воздух благоухал чесноком и укропом, а на столе толпились открытые банки, источающие сей дивный аромат.
