– Я искал тебя повсюду, зайка. В тот раз…
Зайка не сдавалась. Словно атомный ледокол, Лена целенаправленно двигалась к выходу. Лимон уподобился льдине: примёрз к её боку и, казалось, нет шансов отцепить от борта липучий балласт.
– Давай поговорим, уладим конфликт. Я не хотел обидеть тебя деньгами!
Нефтяник рухнул на колени, перегородив спиной выход. С обратной стороны стеклянного выхода возник отдыхающий, а от лифта с досужими разговорами двигалась женское стадо.
– Что не так с этими сапогами?! – взбешенная девица брала на абордаж Лимонова.
– Ка-акими сапогами? – проблеял кавалер, помогая ей поставить ногу с противоположной стороны.
– С моими! – кряхтела Лена, перебираясь через живую стену.
– При чём здесь обувь? – сбитый с толку Александр поднимался с колен.
– Не знаю. Иди воду пей!
– День и ночь о тебе думаю. Забыть не могу.
– Человек всё может. Значит, плохо стараешься.
– Заболел от огорчения: не пью, не ем …много.
– Етишкин пистолет, сходи к врачу. Их здесь, как грязи. Давай уже навсегда разбежимся, а?
– Как же? А прощальный подарок?
– Не поняла?
Она растерянно поморгала, хотела обругать, но в отчаянии всплеснула руками.
– Как без подарка? Чтобы помнил через года, не забывал. Люби меня, как я тебя и будем…
– Александр, ты – супер. Видела я в одном магазинчике возле бювета маленькую нефтяную вышку, отлитую из металла. Плати семь тысяч и помни меня вечно.
Воспользовавшись замешательством Лимонова, она скользнула через двери и спряталась за ближайшей ёлкой. Выждала, наблюдая, как задумчивый влюблённый тащится к воротам, и, отказываясь рисковать, побежала к бювету другой дорогой.
Хорошее и плохое сбилось в одну кучу, вызвав приступ бешеной активности. Лена залпом выпила целебной водички, выронила и разбила вторую чашку, с независимым видом выскочила из помещения и, просеменив десять метров по ледяному склону, с воплем прилегла у знакомых ботинок. Отдыхающий в ботинках насмешливо хмыкнул и, бережно подняв лежачую даму за воротник. Чтобы не рисковать, пристроил её на скамейку.
– Спасибо, – засмущалась девица.
– Да, пожалуйста. Считаешь, что эффектное падение подчеркнет твою яркую индивидуальность? Лена, здесь никто не бегает, никуда не торопится. Одна ты несёшься, создавая веер из снега.
– Дурацкие сапоги! – Она нервно притопнула.
Влад перевёл ленивый взгляд на её ноги.
– Красивые.
– Они мне не нравятся. Недавно сломала каблук, так сапожник его классно прибил. Живи и радуйся, да? А я злюсь и мучаюсь.
– Расслабься. Давай пройдёмся.
Они медленно брели по заснеженной извилистой дороге. Неожиданно для себя Лена выяснила, что в синем небе плывут необычные облака, смахивающие на высокие горки взбитых сливок, а сосульки под горбатым мостиком вытянулись стеклянной бахромой почти на полметра, и нижние ветви голубых елей, покрытые мохнатой изморозью, как-то уж по сказочному колышутся. Две маленькие белочки спрыгнули с дерева и закружились у их ног.
– Почему ты здесь, а не в горах? – спросила Лена, в то время как одна из рыжих проказниц таскала орешки у неё с руки.
– Целое утро катался. Зайдём?
Они проходили мимо маленького кафе, сквозь окна которого просматривались пустые столики.
– Ты за мной ухаживаешь.
– Наконец, заметила, – усмехнулся Влад. – Хочешь глинтвейна? Там, – кивнул он в сторону кафе, – невиданное разнообразие напитков. Целых четыре штуки.
– Я тебе нравлюсь?
– Нравишься.
– Я согласна.
Последнее заявление сбило ухажера с толку. Щурясь от солнца, он глядел на свою правую руку и вслух удивлялся:
– Не гони лошадей! Когда я сделал тебе предложение?
– Я согласна выпить глинтвейн.
– А-а, ты про это. Мне привиделось, короче, вообразил, что у меня на пальце кольцо обручальное.
– Угу, а к вечеру я рожу тебе сына. Слушай, Влад, с моими сапогами что-то не так.
– Сними, я посмотрю.
– Посреди улицы. Нет. Кафе отменяется, я – в санаторий.
– Тогда приду за тобой вечером.
Он махнул рукой, и рядом с ними притормозило такси.
Лена вдруг вспомнила расспросы подруги и высказала сомнения вслух.
– Тобой интересуется Виолетта.
– Польщён. Эти сапоги тридцать седьмого размера? – громко спросил Влад, распахивая заднюю дверцу автомобиля.
Она кивнула, с некоторой опаской располагаясь в салоне автомобиля. Водитель по-доброму улыбался им, но был нем: шансон орал на полную громкость, взывая к милости небес.
Поздним вечером комната Лены снова была полна гостей. Они вежливо заходили, обживались и отчего-то не спешили покидать ставшие родными казенные стены. На кровати разлеглись Богдан и Тарасик, мотивируя вольное поведение нечеловеческой усталостью. Виолетта сидела на стуле, а Гера, повинуясь дурной привычке, взгромоздился на стол, так сказать, ближе к звездам.
Хозяйка номера стояла перед зеркалом, критически разглядывая выбранный наряд.
– Лен, повернись к нам лицом, – умирающим голосом простонал Тарасик. – Теперь правым боком. Перепутала бока? Ладно, неважно.
Она послушно разворачивалась и в конце демонстрации с удовольствием закружилась по комнате. Кусочки-лохмотья, которые изображали подол платья, зашевелились и встопорщились.
– Все-таки не показалось. Богдан, помнишь детсадовские утренники? А Бабу-Ягу? Ленка, тебе не хватает ступы.
– Ты ничего не понимаешь. Бомж-стайл – это круто! – отмахнулась Баба-Яга.
– Это ж было надо так изорвать подол! – восхитился Богдан. – Признайся, пацанка, чей забор ты брала с разбегу? Там же половина платья осталось!
– Нам и половины хватит. Мой ночной кошмар именно такого ядовито-фосфорного цвета, – Тарас прикрыл лицо ладонью. – Больно смотреть, глаза режет. Девушка, что вы ещё прячешь в своей сумке? Покажите нам вещь-убийцу!
– Оружие массового поражения, – буркнул старший брат. – На свидание пойдёшь в тапочках?
– В кроссовках пойду. И не надо действовать мне на нервы!
Кроссовки как-то не сочетались с кислотным платьем. Это безоговорочно признали все четыре зрителя.
– Богдан, заставь её надеть сапоги.
– Силой?! – поразился брат.
– Не надену, – уперлась девица. – Они мне портят настроение
Богдан свесился с кровати и достал из-под тумбочки сапог. Поискал глазами второй. Виолетта постучала рукой по шкафу.
– В шкафу?
– За шкафом. Лена расстроилась и в приступе помеш… в приступе оторвала прибитый каблук, а после запустила частями в потолок. В полёте каблук и сапог поменяли направление и застряли между стеной и шкафом. Достать невозможно. Я пробовала.
– Значит, похромает на рандеву в одном. Бомжовские лохмотья неплохо впишутся в картину бедствия. Что-то мне подсказывает, что свидание будет недолгим.
– Давайте отодвинем шкаф и достанем сапог, – проснулся Гера.
– Я тебе отодвину, – Тарас показал кулак. – Смотри в трубу.
Герман обиделся и покосился на задумчивую сестру.
– Лен, как же наша любовь? – неожиданно вспомнил близнец. – Я только привык к рыжему папе-генералу, а ты бортанула меня. Надо нести ответственность за тех, кого приручила.
Зазвонил адов телефон. Виолетта нервно подпрыгнула на стуле, братцы заинтересовано приподняли головы.
– Привет. Хорошо, – Лена опустила трубку. – Он уже здесь.
Гости зашевелился. Виолетта подбежала к зеркалу, близнецы покинули кровать и столкнулись лбами у окна.
– Я его не вижу. Да, не мешай!
– Сам не мешай. Лен, он тебя обманул. Никого нет.
– Отодвинься, я посмотрю. Гера, дай трубу.
В двери отрывисто постучали и вошёл Влад. Близнецы хором затянули: «До-обрый ве-ечер!» Виолетта пробормотала невнятное «привет» и густо покраснела. Отрешённый от мирских забот Гера разглядывал ёлки за окном.
– Как настроение? – спросил вышибала у Лены.
Она в ответ покраснела не хуже Виолетты и зачем-то крутанулась вокруг своей оси. Лохмотья радостно воспарили в воздухе.
– Здорово. Тогда держи приз.
Влад стряхнул с плеча спортивную сумку и вытащил оттуда высокие кожаные ботинки. Приятного ржавого цвета, с толстой подошвой и добротно зашнурованные, они лишили присутствующих дара речи. Влад поставил пару возле новой хозяйки и скромно присел на тумбочку.
– Это кому? – Лена пальцем дотронулась до широкого мыска и решительно перевернула подошвой вверх. – Гриндерсы? Мне?
– Боялся, что к вечеру ты останешься без сапог, и свидание сорвётся. Вдруг в окно выкинула?
– Она их распаровала, – вставил свои пять копеек Богдан.
– Что она им сделала?
– Один сапог валяется под кроватью, а второй, уже без каблука прячется в нише, за шкафом.
За это время Лена успела влезть в ботинки и сейчас радостно топталась перед зеркалом. Ржаво-рыжие гриндерсы удивительно подходили к цвету ее волос и к платью с лохмотьями, прекрасно вписываясь в общий стиль. Когда же она нацепила зелёную шубу, оказалось, что эти двое просто созданы друг для друга.
– Удобные! – радовалась она. – Ты шаришь в ботинках.
Близнецы меж тем взволновались.
– Лена, не бросай нас! Вспомни детские годы, – канючил Тарасик. – Когда ты свою лопатку в песке потеряла, я подарил тебе чужую, никого не пожалел.
– Красивые сапоги, – позавидовала Виолетта. – Дорогие, наверное.
– Я вас не познакомила, – опомнилась хозяйка дорогой обуви. – Виолетта – моя подруга. На столе сидит её брат Герман. Двоих клоунов, что оккупировали кровать, зовут Тарас и Богдан.
– Влад.
Вышибала даже не потрудился быть любезным.
– Куда пойдём? – спрашивала она, таращась на своё отражение с дурацкой улыбкой.
– В «Эдельвейс».
– Виолетта, не хочешь поужинать в «Эдельвейсе»? – Тарасик пошёл ва-банк.
– Там высокие цены.
– Гулять, так гулять! Утром я продал Петрухе полбутылки французского одеколона, а то уличные собаки начали от нас шарахаться, и вчера мы получили зарплату. Та-да-да-дам! Доставай, Богдан, оклад.
Лена пожала плечами и некоторой робостью обратилась к Владу:
– Возьмём их с собой?
– Как скажешь. Тогда грузимся в машину.
– Гера, домой! – скомандовал Тарас. – Двери чужим не открывать, из окна не вывешиваться, на чердак не бегать. Я проверю! Пришлю наряд полиции, они проконтролируют. Если найдут тебя на крыше, остаток ночи проведешь в обезьяннике. Виолетта, твой брат нуждается в сильной и твердой руке.
– Я бы сказала, женись на мне, только на что мы будем жить? Твоей зарплаты хватит ровно на неделю.
– Значит, следующие семь дней мы будем жить на твою зарплату, – обрадовал смекалистый жених. – После что-нибудь придумаем. О, мы бычка зарежем! Не печалься, моя любимая, денег нет только у ленивого.
Компания с шумом вывалилась из номера и в два захода съехала на лифте вниз. Близнецы покинули санаторий первыми: они провожали Геру и давали ему последние наставления. Влад отправился к машине, чтобы подогнать ее к воротам санатория. Девушки покрутились перед зеркалами в вестибюле и вышли на улицу вслед за мужчинами. Мелкий колючий снег, подгоняемый сильным ветром, темнота и холод вызывали желание вернуться в тёплый номер. Леночка потопала новыми ботинками и уткнулась носом в мех воротника. Ветер яростно трепал волосы на её непокрытой голове, пытаясь добиться сходства с пылающим факелом.
Из-за ёлок, что теснились у входа в санаторий, неожиданно вынырнули две серые личности, окинули взглядом девушек и направились к съёжившейся Лене.
– Айда прогуляемся, – прохрипел тот, что был повыше.
Она с недоумением оглянулась, ничего толком не увидела и снова зарылась в воротник.
– Что? Понравился? – хохотнул второй. – На машине покатать?
Первый обошел ее справа, а хохмач подобрался слева. Эти двое настойчиво теснили Лену к ёлкам.
– Куда вы меня тащите? – возмутилась она.
– Отпустите её! – недоумевающая Виолетта влезла в странную толчею.
– Кругом одни бандюганы, – плаксиво пожаловался незаметно подошедший Тарасик. – Так страшно жить. Скажите, вы – мафия?
Пришлые мужики недобро уставились на юмориста.
– Я сейчас в полицию позвоню! Не звонить? Сейчас закричу от ужаса. Или свистну. У меня есть полицейский свисток. Я его обожаю, от звука впадаю в нирвану.
Резвящийся близнец выхватил из кармана свисток и артистично свистнул. Прибежал обрадованный Богдан, на ходу вытаскивая второй свисток. Братцы выдали художественную трель, после чего наперегонки завопили:
– Полиция! Караул! Грабят! Потоп! Роды!
Пришлые тревожно заметались и, подгоняемые радостными воплями, разбежались в противоположные стороны. Лапы ёлок с шорохом разошлись, а потом сомкнулись за их спинами. Взметнувшееся снежное облако россыпью искр опало в лунном свете.
– Теперь до утра будут искать друг друга, – пожалел хулиганов Богдан.
– Только бы не замёрзли в тех ёлках, – поддакнул чувствительный братец. – Не выдержу слёзы жён, детей, сестёр, племянниц.
– Кума зарыдает.
Подъехал автомобиль, подмигнул фарами, из окошка выглянул Влад.
– Опять концерт?
– Бандиты хотели украсть Ленку, – прищурившись, объявил Тарасик, проводя ладонью по серебристому крылу.
– Мы спасли твою девчонку, – Богдан прикурил и пустил вверх тающее колечко белого дыма.
Так как все молчали, кто под впечатлением, кто в удивлении, Тарасик плюхнулся на заднее сиденье и зашёлся в монологе:
– Не благодарите, не надо. Мы – скромные полицейские. Это наш долг – охранять покой граждан. Искренняя любовь мирных обывателей к людям в полицейской форме – лучшая награда для нас. Граждане, обращайтесь в полицию! Мы будем рады принять вас и выслушать чистосердечные признания. Окна наших камер выходят на сосновый лес!
– Готовишься стать депутатом, – догадалась Лена, – и это твоя предвыборная речь.
Автомобиль мягко тронулся с места. Промелькнули жёлтые окна санатория, кованая ограда, светящиеся огни парковых фонарей.
– Классная тачка, – похвалил автомобиль Богдан. – Водить джип – сплошное удовольствие. Давайте, споём!
– Вроде, никто не пил, – заметил Влад.
– Когда я пью, я танцую.
– Тогда пой. Танец инспектора ГИБДД в джипе – явный перебор.
– Лейтенанта, – поправил Тарас. – Он иногда хулиганит. Показывает стриптиз на крыше транспортного средства.
Две пассажирки вздрогнули от неожиданности, потому что близнецы, не сговариваясь, синхронно проорали: «Всё, что тебя касается! Всё, что меня касается! Всё только начинается, на-чи-на-ет-сяааа!»
– Молодцы. Душевно. Дорожного инспектора ваша песня тронула за живое, – хмыкнул Влад, притормаживая возле человека в форме.
– Кто там? – полез в окно Тарасик. – О, здорово, Петруха! Тебе чего? Денег нет.
– Ребята! А я слышу – родное. Думаю, дай тормозну.
В этот момент ностальгирующий коллега обнаружил в салоне Виолетту. Он за мгновение изменился в лице и просипел:
– Вы куда? И я хочу.
– Нельзя. Ты при исполнении, – отрезвил жаждущего Богдан и добавил слегка небрежно. – В «Эдельвейс» едем. Леночке подарили новые ботинки, надо проверить пару на прочность. Гулять в ресторане дорого, у тебя денег нет, потому забудь.
– Деньги будут.
– Ну, тогда Летта тоже мечтает получить новые ботинки. Тимберленды? – Летта послушно кивнула. – Как только купишь, двигай к нам. Только не надо, как дерево, умирать стоя. Езжай к маме, продай корову, купи ботинки и, милости просим.
– Вы подождёте меня в «Эдельвейсе»?
– Не знаю! Братан обещает, что к тому времени я буду танцевать стриптиз на крыше джипа. Водила, поехали. Удачи тебе, Петруха!
Тарасик подхватил игру и важно постучал кулаком по спинке водительского кресла.
Зайка не сдавалась. Словно атомный ледокол, Лена целенаправленно двигалась к выходу. Лимон уподобился льдине: примёрз к её боку и, казалось, нет шансов отцепить от борта липучий балласт.
– Давай поговорим, уладим конфликт. Я не хотел обидеть тебя деньгами!
Нефтяник рухнул на колени, перегородив спиной выход. С обратной стороны стеклянного выхода возник отдыхающий, а от лифта с досужими разговорами двигалась женское стадо.
– Что не так с этими сапогами?! – взбешенная девица брала на абордаж Лимонова.
– Ка-акими сапогами? – проблеял кавалер, помогая ей поставить ногу с противоположной стороны.
– С моими! – кряхтела Лена, перебираясь через живую стену.
– При чём здесь обувь? – сбитый с толку Александр поднимался с колен.
– Не знаю. Иди воду пей!
– День и ночь о тебе думаю. Забыть не могу.
– Человек всё может. Значит, плохо стараешься.
– Заболел от огорчения: не пью, не ем …много.
– Етишкин пистолет, сходи к врачу. Их здесь, как грязи. Давай уже навсегда разбежимся, а?
– Как же? А прощальный подарок?
– Не поняла?
Она растерянно поморгала, хотела обругать, но в отчаянии всплеснула руками.
– Как без подарка? Чтобы помнил через года, не забывал. Люби меня, как я тебя и будем…
– Александр, ты – супер. Видела я в одном магазинчике возле бювета маленькую нефтяную вышку, отлитую из металла. Плати семь тысяч и помни меня вечно.
Воспользовавшись замешательством Лимонова, она скользнула через двери и спряталась за ближайшей ёлкой. Выждала, наблюдая, как задумчивый влюблённый тащится к воротам, и, отказываясь рисковать, побежала к бювету другой дорогой.
Хорошее и плохое сбилось в одну кучу, вызвав приступ бешеной активности. Лена залпом выпила целебной водички, выронила и разбила вторую чашку, с независимым видом выскочила из помещения и, просеменив десять метров по ледяному склону, с воплем прилегла у знакомых ботинок. Отдыхающий в ботинках насмешливо хмыкнул и, бережно подняв лежачую даму за воротник. Чтобы не рисковать, пристроил её на скамейку.
– Спасибо, – засмущалась девица.
– Да, пожалуйста. Считаешь, что эффектное падение подчеркнет твою яркую индивидуальность? Лена, здесь никто не бегает, никуда не торопится. Одна ты несёшься, создавая веер из снега.
– Дурацкие сапоги! – Она нервно притопнула.
Влад перевёл ленивый взгляд на её ноги.
– Красивые.
– Они мне не нравятся. Недавно сломала каблук, так сапожник его классно прибил. Живи и радуйся, да? А я злюсь и мучаюсь.
– Расслабься. Давай пройдёмся.
Они медленно брели по заснеженной извилистой дороге. Неожиданно для себя Лена выяснила, что в синем небе плывут необычные облака, смахивающие на высокие горки взбитых сливок, а сосульки под горбатым мостиком вытянулись стеклянной бахромой почти на полметра, и нижние ветви голубых елей, покрытые мохнатой изморозью, как-то уж по сказочному колышутся. Две маленькие белочки спрыгнули с дерева и закружились у их ног.
– Почему ты здесь, а не в горах? – спросила Лена, в то время как одна из рыжих проказниц таскала орешки у неё с руки.
– Целое утро катался. Зайдём?
Они проходили мимо маленького кафе, сквозь окна которого просматривались пустые столики.
– Ты за мной ухаживаешь.
– Наконец, заметила, – усмехнулся Влад. – Хочешь глинтвейна? Там, – кивнул он в сторону кафе, – невиданное разнообразие напитков. Целых четыре штуки.
– Я тебе нравлюсь?
– Нравишься.
– Я согласна.
Последнее заявление сбило ухажера с толку. Щурясь от солнца, он глядел на свою правую руку и вслух удивлялся:
– Не гони лошадей! Когда я сделал тебе предложение?
– Я согласна выпить глинтвейн.
– А-а, ты про это. Мне привиделось, короче, вообразил, что у меня на пальце кольцо обручальное.
– Угу, а к вечеру я рожу тебе сына. Слушай, Влад, с моими сапогами что-то не так.
– Сними, я посмотрю.
– Посреди улицы. Нет. Кафе отменяется, я – в санаторий.
– Тогда приду за тобой вечером.
Он махнул рукой, и рядом с ними притормозило такси.
Лена вдруг вспомнила расспросы подруги и высказала сомнения вслух.
– Тобой интересуется Виолетта.
– Польщён. Эти сапоги тридцать седьмого размера? – громко спросил Влад, распахивая заднюю дверцу автомобиля.
Она кивнула, с некоторой опаской располагаясь в салоне автомобиля. Водитель по-доброму улыбался им, но был нем: шансон орал на полную громкость, взывая к милости небес.
Поздним вечером комната Лены снова была полна гостей. Они вежливо заходили, обживались и отчего-то не спешили покидать ставшие родными казенные стены. На кровати разлеглись Богдан и Тарасик, мотивируя вольное поведение нечеловеческой усталостью. Виолетта сидела на стуле, а Гера, повинуясь дурной привычке, взгромоздился на стол, так сказать, ближе к звездам.
Хозяйка номера стояла перед зеркалом, критически разглядывая выбранный наряд.
– Лен, повернись к нам лицом, – умирающим голосом простонал Тарасик. – Теперь правым боком. Перепутала бока? Ладно, неважно.
Она послушно разворачивалась и в конце демонстрации с удовольствием закружилась по комнате. Кусочки-лохмотья, которые изображали подол платья, зашевелились и встопорщились.
– Все-таки не показалось. Богдан, помнишь детсадовские утренники? А Бабу-Ягу? Ленка, тебе не хватает ступы.
– Ты ничего не понимаешь. Бомж-стайл – это круто! – отмахнулась Баба-Яга.
– Это ж было надо так изорвать подол! – восхитился Богдан. – Признайся, пацанка, чей забор ты брала с разбегу? Там же половина платья осталось!
– Нам и половины хватит. Мой ночной кошмар именно такого ядовито-фосфорного цвета, – Тарас прикрыл лицо ладонью. – Больно смотреть, глаза режет. Девушка, что вы ещё прячешь в своей сумке? Покажите нам вещь-убийцу!
– Оружие массового поражения, – буркнул старший брат. – На свидание пойдёшь в тапочках?
– В кроссовках пойду. И не надо действовать мне на нервы!
Кроссовки как-то не сочетались с кислотным платьем. Это безоговорочно признали все четыре зрителя.
– Богдан, заставь её надеть сапоги.
– Силой?! – поразился брат.
– Не надену, – уперлась девица. – Они мне портят настроение
Богдан свесился с кровати и достал из-под тумбочки сапог. Поискал глазами второй. Виолетта постучала рукой по шкафу.
– В шкафу?
– За шкафом. Лена расстроилась и в приступе помеш… в приступе оторвала прибитый каблук, а после запустила частями в потолок. В полёте каблук и сапог поменяли направление и застряли между стеной и шкафом. Достать невозможно. Я пробовала.
– Значит, похромает на рандеву в одном. Бомжовские лохмотья неплохо впишутся в картину бедствия. Что-то мне подсказывает, что свидание будет недолгим.
– Давайте отодвинем шкаф и достанем сапог, – проснулся Гера.
– Я тебе отодвину, – Тарас показал кулак. – Смотри в трубу.
Герман обиделся и покосился на задумчивую сестру.
– Лен, как же наша любовь? – неожиданно вспомнил близнец. – Я только привык к рыжему папе-генералу, а ты бортанула меня. Надо нести ответственность за тех, кого приручила.
Зазвонил адов телефон. Виолетта нервно подпрыгнула на стуле, братцы заинтересовано приподняли головы.
– Привет. Хорошо, – Лена опустила трубку. – Он уже здесь.
Гости зашевелился. Виолетта подбежала к зеркалу, близнецы покинули кровать и столкнулись лбами у окна.
– Я его не вижу. Да, не мешай!
– Сам не мешай. Лен, он тебя обманул. Никого нет.
– Отодвинься, я посмотрю. Гера, дай трубу.
В двери отрывисто постучали и вошёл Влад. Близнецы хором затянули: «До-обрый ве-ечер!» Виолетта пробормотала невнятное «привет» и густо покраснела. Отрешённый от мирских забот Гера разглядывал ёлки за окном.
– Как настроение? – спросил вышибала у Лены.
Она в ответ покраснела не хуже Виолетты и зачем-то крутанулась вокруг своей оси. Лохмотья радостно воспарили в воздухе.
– Здорово. Тогда держи приз.
Влад стряхнул с плеча спортивную сумку и вытащил оттуда высокие кожаные ботинки. Приятного ржавого цвета, с толстой подошвой и добротно зашнурованные, они лишили присутствующих дара речи. Влад поставил пару возле новой хозяйки и скромно присел на тумбочку.
– Это кому? – Лена пальцем дотронулась до широкого мыска и решительно перевернула подошвой вверх. – Гриндерсы? Мне?
– Боялся, что к вечеру ты останешься без сапог, и свидание сорвётся. Вдруг в окно выкинула?
– Она их распаровала, – вставил свои пять копеек Богдан.
– Что она им сделала?
– Один сапог валяется под кроватью, а второй, уже без каблука прячется в нише, за шкафом.
За это время Лена успела влезть в ботинки и сейчас радостно топталась перед зеркалом. Ржаво-рыжие гриндерсы удивительно подходили к цвету ее волос и к платью с лохмотьями, прекрасно вписываясь в общий стиль. Когда же она нацепила зелёную шубу, оказалось, что эти двое просто созданы друг для друга.
– Удобные! – радовалась она. – Ты шаришь в ботинках.
Близнецы меж тем взволновались.
– Лена, не бросай нас! Вспомни детские годы, – канючил Тарасик. – Когда ты свою лопатку в песке потеряла, я подарил тебе чужую, никого не пожалел.
– Красивые сапоги, – позавидовала Виолетта. – Дорогие, наверное.
– Я вас не познакомила, – опомнилась хозяйка дорогой обуви. – Виолетта – моя подруга. На столе сидит её брат Герман. Двоих клоунов, что оккупировали кровать, зовут Тарас и Богдан.
– Влад.
Вышибала даже не потрудился быть любезным.
– Куда пойдём? – спрашивала она, таращась на своё отражение с дурацкой улыбкой.
– В «Эдельвейс».
– Виолетта, не хочешь поужинать в «Эдельвейсе»? – Тарасик пошёл ва-банк.
– Там высокие цены.
– Гулять, так гулять! Утром я продал Петрухе полбутылки французского одеколона, а то уличные собаки начали от нас шарахаться, и вчера мы получили зарплату. Та-да-да-дам! Доставай, Богдан, оклад.
Лена пожала плечами и некоторой робостью обратилась к Владу:
– Возьмём их с собой?
– Как скажешь. Тогда грузимся в машину.
– Гера, домой! – скомандовал Тарас. – Двери чужим не открывать, из окна не вывешиваться, на чердак не бегать. Я проверю! Пришлю наряд полиции, они проконтролируют. Если найдут тебя на крыше, остаток ночи проведешь в обезьяннике. Виолетта, твой брат нуждается в сильной и твердой руке.
– Я бы сказала, женись на мне, только на что мы будем жить? Твоей зарплаты хватит ровно на неделю.
– Значит, следующие семь дней мы будем жить на твою зарплату, – обрадовал смекалистый жених. – После что-нибудь придумаем. О, мы бычка зарежем! Не печалься, моя любимая, денег нет только у ленивого.
Компания с шумом вывалилась из номера и в два захода съехала на лифте вниз. Близнецы покинули санаторий первыми: они провожали Геру и давали ему последние наставления. Влад отправился к машине, чтобы подогнать ее к воротам санатория. Девушки покрутились перед зеркалами в вестибюле и вышли на улицу вслед за мужчинами. Мелкий колючий снег, подгоняемый сильным ветром, темнота и холод вызывали желание вернуться в тёплый номер. Леночка потопала новыми ботинками и уткнулась носом в мех воротника. Ветер яростно трепал волосы на её непокрытой голове, пытаясь добиться сходства с пылающим факелом.
Из-за ёлок, что теснились у входа в санаторий, неожиданно вынырнули две серые личности, окинули взглядом девушек и направились к съёжившейся Лене.
– Айда прогуляемся, – прохрипел тот, что был повыше.
Она с недоумением оглянулась, ничего толком не увидела и снова зарылась в воротник.
– Что? Понравился? – хохотнул второй. – На машине покатать?
Первый обошел ее справа, а хохмач подобрался слева. Эти двое настойчиво теснили Лену к ёлкам.
– Куда вы меня тащите? – возмутилась она.
– Отпустите её! – недоумевающая Виолетта влезла в странную толчею.
– Кругом одни бандюганы, – плаксиво пожаловался незаметно подошедший Тарасик. – Так страшно жить. Скажите, вы – мафия?
Пришлые мужики недобро уставились на юмориста.
– Я сейчас в полицию позвоню! Не звонить? Сейчас закричу от ужаса. Или свистну. У меня есть полицейский свисток. Я его обожаю, от звука впадаю в нирвану.
Резвящийся близнец выхватил из кармана свисток и артистично свистнул. Прибежал обрадованный Богдан, на ходу вытаскивая второй свисток. Братцы выдали художественную трель, после чего наперегонки завопили:
– Полиция! Караул! Грабят! Потоп! Роды!
Пришлые тревожно заметались и, подгоняемые радостными воплями, разбежались в противоположные стороны. Лапы ёлок с шорохом разошлись, а потом сомкнулись за их спинами. Взметнувшееся снежное облако россыпью искр опало в лунном свете.
– Теперь до утра будут искать друг друга, – пожалел хулиганов Богдан.
– Только бы не замёрзли в тех ёлках, – поддакнул чувствительный братец. – Не выдержу слёзы жён, детей, сестёр, племянниц.
– Кума зарыдает.
Подъехал автомобиль, подмигнул фарами, из окошка выглянул Влад.
– Опять концерт?
– Бандиты хотели украсть Ленку, – прищурившись, объявил Тарасик, проводя ладонью по серебристому крылу.
– Мы спасли твою девчонку, – Богдан прикурил и пустил вверх тающее колечко белого дыма.
Так как все молчали, кто под впечатлением, кто в удивлении, Тарасик плюхнулся на заднее сиденье и зашёлся в монологе:
– Не благодарите, не надо. Мы – скромные полицейские. Это наш долг – охранять покой граждан. Искренняя любовь мирных обывателей к людям в полицейской форме – лучшая награда для нас. Граждане, обращайтесь в полицию! Мы будем рады принять вас и выслушать чистосердечные признания. Окна наших камер выходят на сосновый лес!
– Готовишься стать депутатом, – догадалась Лена, – и это твоя предвыборная речь.
Автомобиль мягко тронулся с места. Промелькнули жёлтые окна санатория, кованая ограда, светящиеся огни парковых фонарей.
– Классная тачка, – похвалил автомобиль Богдан. – Водить джип – сплошное удовольствие. Давайте, споём!
– Вроде, никто не пил, – заметил Влад.
– Когда я пью, я танцую.
– Тогда пой. Танец инспектора ГИБДД в джипе – явный перебор.
– Лейтенанта, – поправил Тарас. – Он иногда хулиганит. Показывает стриптиз на крыше транспортного средства.
Две пассажирки вздрогнули от неожиданности, потому что близнецы, не сговариваясь, синхронно проорали: «Всё, что тебя касается! Всё, что меня касается! Всё только начинается, на-чи-на-ет-сяааа!»
– Молодцы. Душевно. Дорожного инспектора ваша песня тронула за живое, – хмыкнул Влад, притормаживая возле человека в форме.
– Кто там? – полез в окно Тарасик. – О, здорово, Петруха! Тебе чего? Денег нет.
– Ребята! А я слышу – родное. Думаю, дай тормозну.
В этот момент ностальгирующий коллега обнаружил в салоне Виолетту. Он за мгновение изменился в лице и просипел:
– Вы куда? И я хочу.
– Нельзя. Ты при исполнении, – отрезвил жаждущего Богдан и добавил слегка небрежно. – В «Эдельвейс» едем. Леночке подарили новые ботинки, надо проверить пару на прочность. Гулять в ресторане дорого, у тебя денег нет, потому забудь.
– Деньги будут.
– Ну, тогда Летта тоже мечтает получить новые ботинки. Тимберленды? – Летта послушно кивнула. – Как только купишь, двигай к нам. Только не надо, как дерево, умирать стоя. Езжай к маме, продай корову, купи ботинки и, милости просим.
– Вы подождёте меня в «Эдельвейсе»?
– Не знаю! Братан обещает, что к тому времени я буду танцевать стриптиз на крыше джипа. Водила, поехали. Удачи тебе, Петруха!
Тарасик подхватил игру и важно постучал кулаком по спинке водительского кресла.
