Хотел, чтобы Егор спал, оттого и зарядил воду лошадиной дозой снотворного. А если копнуть глубже и вернуться к происшествию в клубе, то получалось, что за отравлением брата тоже стоит лучший друг».
– Не работает, – буркнул Константин, щелкая кнопками. – Пошли отсюда.
Они вышли из номера Репы и неожиданно столкнулись с Альбиной. Она заходила в соседний номер с кипой белья и была настолько озабочена, что не отреагировала на явление этих двоих из чужой комнаты. И лишь зацепившись взглядом за древний гаджет, приподняла бровь в знак удивления.
– У мамочки украл? – не удержалась от колкости.
– У папочки. Почему сама постель разносишь?
– Уволила временную горничную. Не справляется. Завтра придет Даша, легче будет. Сейчас еще бар проверю. Кстати, я кое-что вспомнила. Помнишь, ты у меня про воду спрашивал? Так вот ту бутылочку для Рашида мне передал Виталик.
И она скрылась за дверями третьего номера.
– Вы с Егором по-мужски поговорите с Репой, – посоветовала Варвара. – Поспрашивайте. А телефон мне отдай. Вернется Пуля, мы его зарядим и узнаем, кому звонили с этого номера.
Константин напряженно раздумывал над сложившейся ситуацией.
– Зачем он это делает? Не вижу причины.
– Завидует твоему брату, – пожала плечами Варвара. – Судя по разговорам, Егор – баловень судьбы. Он красив, здоров, удачлив. Все, что ни пожелает, само валится ему в руки: любовь женщин, деньги, карьера. Скользит парусником по волнам жизни, беззаботно лавируя среди рифов. А другие бы разбились насмерть.
– Репин – тоже не урод и женщин у него хватает.
– Пулю завоевать не может. Сравнивает себя с другом, ревнует и злится.
Константин резко отвернулся и пошел в сторону лестницы.
После возвращения Пули прошло несколько часов. Мелькнул и растворился в череде рутинных дел обед, а от Константина не было никаких вестей. Варвара встала из-за стола, потянулась и оглядела творение рук своих.
– Тридцать маленьких масок. Еще надо сложить тридцать салфеток и обвязать их этими масками. Сейчас мелкоту пригоню, пусть помогают. Декор столов тоже лёг на наши плечи.
Пуля сидела на кровати с иголкой в руке и колдовала над довольно большой сиреневой маской. Цепляла вуаль.
– Сейчас закончу, и пойдем фотозону в холле украшать.
– Надо не забыть…
Входная дверь с грохотом распахнулась и на пороге возник злой и расхристанный Репа. Вздыбленные волосы и бордовая физиономия недвусмысленно намекали на то, что рыжий в большом гневе. Позади него маячили хмурые лица Егора и Константина.
А Репин целенаправленно шел к Пуле. Она, сидя на кровати, даже попыталась пятиться, но уперлась затылком в стену. Рыжий навис над ней с непередаваемым выражением лица, а потом плюхнулся рядом и приказал:
– Рассказывай всё!
Пуля подавилась воздухом. Некоторое время надрывно кашляла, а потом полузадушено спросила:
– О чем …кх-х рассказывать?
– О нас с тобой.
Варвара даже рот открыла, удивившись этому «нас с тобой».
«Она что-то пропустила? Хотя, судя по перепуганному виду Пули, та тоже не в курсе особых отношений. Вон как на четвереньках и бочком побежала прятаться …за мою спину?»
– Репин, ты совсем свихнулся? – Варвара пробовала воззвать к затухающему мужскому разуму.
– Я свихнулся? – поразился тот и стал раздеваться.
Сначала он стащил через голову свитер, отбросив его на кровать Пули, после чего принялся хлопать себя по джинсовым карманам. Не достигнув одному ему известной цели, рванул полы клетчатой рубашки. Она распахнулась на груди и сползла по рукам, явив зрителям татуированную морду дракона на левом предплечье и синий хвост на правом. Композицию на спине Варвара не увидела, но крепкие бицепсы оценила. Судя по вытаращенным глазам Пули, подружку хватил кондратий. Репа же продолжал энергично хлопать себя по груди, по карманам, а потом с чувством зарядил себе в лоб и полез в карман клетчатой рубахи, откуда вытащил пачку приглашений на маскарад.
– Это я сам себе написал?
Четверка зрителей со смешанными чувствами косились на раздраконенного Репу, но позже с некоторым сомнением потянулись к приглашениям, вероятно опасаясь, что оттуда вывалится еще один обнаженный Репа и покажет им кузькину мать.
Варвара перевернула приглашение и очень удивилась. Она так была поражена, что принялась читать вслух:
– …не знаю, как это вышло, но я оказалась во власти сильных чувств. И мне уже ничего не надо, кроме одного, чтобы ты был рядом со мной, любил, оберегал, защищал.
Варвара охрипла на последнем слове и покосилась на Пулю, из ослабевших рук которой черным лепестком планировало на пол одно из приглашений.
– Твой почерк, – констатировала Варвара.
– Ты мне снишься каждую ночь, – невыразительно читал Константин, – и я не могу сдержать свои чувства. Я люблю тебя так, как можно любить только раз в жизни. Твоя П.
Он поднял глаза на «твою П.» и почесал приглашением затылок:
– Сложно понять, кто из вас сумасшедший.
– До встречи с тобой я замерзала, в моей душе была стужа, жуткое одиночество и тоска. Я была похожа на дерево без листьев. Я помню каждую твою улыбку, каждый взгляд, с закрытыми глазами вижу твою мимику, жесты, знаю, о чем ты думаешь… Егор снова принимал наркотик. Я его боюсь.
Егор помахал в воздухе приглашением, не в силах сформулировать вопрос.
– Почерк мой. Но я этого не писала! – выкрикнула Пуля.
– А я не крал твой телефон, не засовывал его под окно и не травил Рашида! – в таком же тоне прокричал Репа. – Ты не заигралась, девочка? В письмах признаешься в любви, манишь, а в реале посылаешь. Всю душу мне вытравила этими п-приглашениями.
– Не писала, – Пуля бухнулась на кровать, закрыла лицо ладонями и заплакала.
Варвара посмотрела на трех оглушенных мужчин и присела рядом с подругой, погладила ее по спине.
– Но кто-то это сделал. Кто умеет писать твоим почерком?
Пуля оторвала ладони от лица, залитого слезами, и прошептала:
– Мачеха. Она все умеет. А сумасшедшую из меня сделать – это для нее удовольствие и пустяк.
Варвара печально усмехнулась и развернулась к задумчивому Константину:
– Персонал весь прежний или кто новый появился? Кроме нас.
– Горничная.
– Угу. Временная. Слышала. И она, похоже, сегодня уволилась. Ни разу вашу новую работницу не видела, но нашу комнату кто-то убирал.
– Я с ней столкнулся, – сказал Репа, ерша пятерней рыжие волосы. – Странная. Очки темные, на лице тонна грима, зато ногти …
– …красного цвета, – внезапно сказала Пуля и сглотнула. – Длинные. Средний палец – с золотой елочкой, безымянный и мизинец – с позолотой.
– Да. Красные и с елочкой. Я на эти руки две секунды глядел… твоя мачеха?
Пуля вытерла слезы и кивнула.
– Она с самого начала знала, что я здесь, – осознала она и забралась на кровать с ногами. – Откуда?
– Когда пришло первое письмо? – спросила Варвара.
– Второго января, после обеда, под дверь сунули. Там Пуля просила ничего не говорить Егору. Утверждала, что видела, как он принимал наркотик. Именно эта открытка позже исчезла, поэтому остальные я стал носить с собой.
– Горничная тоже появилась второго, – сказал Егор. – Альбина нанимала?
У Константина в кармане завибрировал телефон.
– Да, – он смешно дернул носом. – Спускайтесь. Мы вас догоним.
Перевел взгляд на примолкнувших соратников.
– Тим и Данька вышли украшать фотозону.
– О-о! – Пуля быстро вытерла слезы и сорвалась с кровати, по пути собирая всякие мелочи. – Мы же обещали, что начнем в семь.
– Детей надо поддержать и проконтролировать, – в Варваре одномоментно прорезались добрая мать и опытный воспитатель.
– Так понимаю, тусовка перебирается в фотозону? – на лету подхватил новое веяние Репа. – Я, кстати, придумал, кем буду на маскараде.
– Кем? – заинтересовалась Варвара, вручая ему две большие маски. – Можешь нести вниз.
– Злодеем, – обрадовал всех тот. – Буду нести страх и ужас. Мне еще напарник нужен, злодей номер два. Мы будем вот так ногой делать.
Он согнул правую ногу в колене, схватился свободной рукой за голень и начал дергать ее назад, подпрыгивая и выгибая грудь дугой.
– Супер, – одобрила номер Варвара. – После танца хромоногого кузнечика успех вашего злодейского предприятия обеспечен.
Гуськом вышли из номера, причем каждый что-то нес. Спускаясь по лестнице, они выслушали провокационные песнопение близнецов: «Из Ташкента в Иран всё идет караван. Он везет для паши сорок тонн анаши».
– У мальчишек какая-то фигня лежит на голове, – заглядывая вниз, объявил «злодей».
– Что там? – одновременно перегнулись через перила Варвара и Константин.
– Караван тащит стремянку, – информировал Егор. – Заказывали?
– Пчелки, а не дети, – умилялась Варвара. – Трудятся день и ночь, не покладая рук.
Стена, которая в реалиях подступающего праздника стала называться «фотозоной», в течение получаса была украшена черными масками от «мистера Х», красными спиралями серпантина и россыпью серебряных снежинок.
Здесь каждый отстаивал личную творческую концепцию, что оказалось делом утомительным. В результате, усталые близнецы и Репа улеглись отдыхать прямо под стремянкой. Последнего тянуло шалить. Спустя три минуты он достал из кармана пригласительные и, на радость любопытствующих близнецов, принялся с чувством вычитывать:
– …словно порыв теплого ветра ты ворвался в мою жизнь. В воздухе запахло свежестью любви и терпкостью страсти! – он посмотрел вверх, где под самым потолком на стремянке стояла Пуля. – О, дорогая, спустись с небес!
– Сейчас молоток уроню, – пообещала дорогая. – Сразу прочувствуешь всю тяжесть моей неземной любви. Лучше кнопку забей.
Репа молча воздел руки к потолку, выдав близнецам продолжение театрализованного представления:
– О, богиня, мне почти двадцать семь лет, и я устал играть в сильного мужчину с молотком.
Он запихнул открытку в карман, сложил руки на груди, закрыл глаза и захрапел. Близнецы немедленно скопировали его позу и захрапели в унисон.
– Альбина идет, – насмешливо сообщила Варвара. – Слышу перестук ее полиуретановых набоек. Кому-то сейчас по голове настучат.
Неведомая сила подняла помощников с пола и поставила лицом к стене. Вид у всех троих был очень занятый: Репа отбирал у Пули молоток, а близнецы не могли поделить одну снежинку.
– Недурно, – одобрила фотозону подошедшая Альбина. – Уже заканчиваете? Костя, ты нужен мне.
– Ты тоже мне нужна, – кивнул Константин. – Столько вопросов накопилось.
Варвара поднималась к себе на этаж в прекрасном настроении. Всего за один час, до полного совершенства, было доведено выступление семейной пары из десятого номера. Танец получился простым, но красивым. А еще ей сказали, что она – чудесный человек и оригинальный хореограф в одном флаконе. Можно было подниматься по лестнице и гордиться своим организаторскими способностями. Не жизнь, а ковровая дорожка к всеобщей любви и признанию!
В конце этой дороги, рядом с шестнадцатым номером, ее ожидал грустный Егор. Отодвинув декабрист, он сидел при выключенном свете на подоконнике и рассматривал зимний пейзаж с елками.
– Пуля не с тобой? – спросил он, заглядывая ей за спину.
– Нет.
– Я стучал, никто не отзывался. Может, она репетирует с кем-нибудь?
Варвара дернула плечом и достала ключ из кармана.
– Может.
Весь диалог разбивали длинные паузы.
– Кажется, она на меня обиделась.
– И с чего бы это?
– Я… мне надо было закрыть глаза на факты?
Варвара мысленно застонала и развернулась к глупому влюбленному. Он виновато вздыхал, а она завелась на выдохе:
– Егор, фактам не доверяют безоговорочно. Факты проверяют. Если же это касается отношений, то трижды проверяют, а до момента истины становятся на сторону любви. То есть, когда возник вопрос доверия и выбора, ты сделал свой выбор, позволив другу пинком открыть дверь в наш номер и наброситься с обвинениями на как бы любимую девушку. Извини, но мне трудно забыть, что пряталась она за моей спиной, а не за твоей! И факты оказались подлогом.
– Никогда не простит?
– Простит, конечно. Пуля – девушка жалостливая. Расскажи ей, как наркотик в крови гуляет, и ты еще плохо соображаешь. О, придумала! Ты разочарован в женщинах, потому что Иришка была неверной и…
– Лучше бы ты по морде мне дала, – сказал Егор и, ссутулившись, быстро пошел прочь.
– И дала бы, – пробормотала Варвара, толкая дверь, – заслужил.
Она распахнула дверь и, поколебавшись, включила верхний свет. Развернулась к кровати соседки. Там, зарывшись с головой в одеяло, лежала Пуля. Варвара хмыкнула: как же сложно с этими глубоко влюбленными!
Она выключила свет и пошла в уголок горя, присела рядом на пол, погладила по вздрагивающей спине.
– Плачешь?
– Угу, – прорыдала спина.
– Егор тоже пошел плакать.
Пуля вылезла из-под одеяла.
– Не любит он меня.
– Любит. Просто у твоего парня отрицательный любовный опыт, поэтому он выбрал правду друга.
– Ничего не поняла, – шмыгнула носом Пуля, – но лучше я уеду с тобой.
– И будешь умирать от любви в моей квартире?
– Я его забуду. Поступлю в университет, буду тяжело учиться и много работать. Некогда будет умирать от любви.
В кармане у Варвары завибрировал телефон. Она достала и прочитала сообщение от Егора:
«Если Пули нет в комнате, перезвони. Буду искать».
Варвара усмехнулась и кинула телефон на тумбочку.
– Тогда послезавтра улетаем, – придавила она. – Начинай собираться.
– Уже послезавтра? – испугалась Пуля. – Мне показалось, что у тебя с Константином…
Она не договорила, натянув одеяло на голову. Снова захотелось плакать. Теперь уже по случаю скорого отъезда.
– Это был праздник, – похлопала по одеялу умная Варвара. – Когда праздник заканчивается, положено уходить. В моем случае – улетать. Потому что следом наступают будни и прежняя жизнь – накатанная колея. Когда-то кино смотрела про жаждущую вечного праздника девушку, которая слишком загостилась на курорте. Мораль фильма: уезжать надо вовремя.
«Тогда останутся волшебные воспоминания о самом лучшем в жизни отпуске».
Ее голос слегка охрип. Она поднялась с кровати и отошла к окну, сморгнув навернувшиеся слезы. А ведь хорошо держалась!
– Есть хочу! – Варвара обрушила два кулака на подоконник. – Пойду в ресторан и что-нибудь слопаю. К черту режим!
– Тоже пойду с тобой к черту, – всхлипнула Пуля, откидывая одеяло.
Чуть сгорбившись, пошлепала в ванную. Через десять минут вышла оттуда с расправленными плечами, болезненно-бледная, аккуратно причёсанная, волосок к волоску. Чувствовалось, что приняла решение. Варвара не стала лезть с расспросами.
Пуля толкнула дверь, вынесла ногу за порог и остановилась, удивленная открывшейся картиной: на полу под окном сидела четверка Ашидовых. Можно было только предполагать, чем они занимались здесь в одиннадцать часов вечера, но рядом с Егором лежал веник из красных декабристов. Судя по размерам, во имя любви пострадало несколько цветочных горшков.
– Проиграл, – сказал Тим и щелкнул Даньку по лбу.
Егор подхватился и, забыв про цветы, ринулся навстречу любимой. Выглядел он таким несчастным, что даже сердитой Варваре стало его жалко.
Подбежал к Пуле, потянулся было, но испугался собственной горячности. Так и застыл с вытянутыми руками: взлохмаченный, бордовый от переживаний и неловкий. Через полминуты опустил голову, а следом бессильно упали руки.
– Сюда иди! – Константин постучал ладонью по полу, обращаясь исключительно к Варваре. – Или тебе свечу в руки дать?
– Не работает, – буркнул Константин, щелкая кнопками. – Пошли отсюда.
Они вышли из номера Репы и неожиданно столкнулись с Альбиной. Она заходила в соседний номер с кипой белья и была настолько озабочена, что не отреагировала на явление этих двоих из чужой комнаты. И лишь зацепившись взглядом за древний гаджет, приподняла бровь в знак удивления.
– У мамочки украл? – не удержалась от колкости.
– У папочки. Почему сама постель разносишь?
– Уволила временную горничную. Не справляется. Завтра придет Даша, легче будет. Сейчас еще бар проверю. Кстати, я кое-что вспомнила. Помнишь, ты у меня про воду спрашивал? Так вот ту бутылочку для Рашида мне передал Виталик.
И она скрылась за дверями третьего номера.
– Вы с Егором по-мужски поговорите с Репой, – посоветовала Варвара. – Поспрашивайте. А телефон мне отдай. Вернется Пуля, мы его зарядим и узнаем, кому звонили с этого номера.
Константин напряженно раздумывал над сложившейся ситуацией.
– Зачем он это делает? Не вижу причины.
– Завидует твоему брату, – пожала плечами Варвара. – Судя по разговорам, Егор – баловень судьбы. Он красив, здоров, удачлив. Все, что ни пожелает, само валится ему в руки: любовь женщин, деньги, карьера. Скользит парусником по волнам жизни, беззаботно лавируя среди рифов. А другие бы разбились насмерть.
– Репин – тоже не урод и женщин у него хватает.
– Пулю завоевать не может. Сравнивает себя с другом, ревнует и злится.
Константин резко отвернулся и пошел в сторону лестницы.
После возвращения Пули прошло несколько часов. Мелькнул и растворился в череде рутинных дел обед, а от Константина не было никаких вестей. Варвара встала из-за стола, потянулась и оглядела творение рук своих.
– Тридцать маленьких масок. Еще надо сложить тридцать салфеток и обвязать их этими масками. Сейчас мелкоту пригоню, пусть помогают. Декор столов тоже лёг на наши плечи.
Пуля сидела на кровати с иголкой в руке и колдовала над довольно большой сиреневой маской. Цепляла вуаль.
– Сейчас закончу, и пойдем фотозону в холле украшать.
– Надо не забыть…
Входная дверь с грохотом распахнулась и на пороге возник злой и расхристанный Репа. Вздыбленные волосы и бордовая физиономия недвусмысленно намекали на то, что рыжий в большом гневе. Позади него маячили хмурые лица Егора и Константина.
А Репин целенаправленно шел к Пуле. Она, сидя на кровати, даже попыталась пятиться, но уперлась затылком в стену. Рыжий навис над ней с непередаваемым выражением лица, а потом плюхнулся рядом и приказал:
– Рассказывай всё!
Пуля подавилась воздухом. Некоторое время надрывно кашляла, а потом полузадушено спросила:
– О чем …кх-х рассказывать?
– О нас с тобой.
Варвара даже рот открыла, удивившись этому «нас с тобой».
«Она что-то пропустила? Хотя, судя по перепуганному виду Пули, та тоже не в курсе особых отношений. Вон как на четвереньках и бочком побежала прятаться …за мою спину?»
– Репин, ты совсем свихнулся? – Варвара пробовала воззвать к затухающему мужскому разуму.
– Я свихнулся? – поразился тот и стал раздеваться.
Сначала он стащил через голову свитер, отбросив его на кровать Пули, после чего принялся хлопать себя по джинсовым карманам. Не достигнув одному ему известной цели, рванул полы клетчатой рубашки. Она распахнулась на груди и сползла по рукам, явив зрителям татуированную морду дракона на левом предплечье и синий хвост на правом. Композицию на спине Варвара не увидела, но крепкие бицепсы оценила. Судя по вытаращенным глазам Пули, подружку хватил кондратий. Репа же продолжал энергично хлопать себя по груди, по карманам, а потом с чувством зарядил себе в лоб и полез в карман клетчатой рубахи, откуда вытащил пачку приглашений на маскарад.
– Это я сам себе написал?
Четверка зрителей со смешанными чувствами косились на раздраконенного Репу, но позже с некоторым сомнением потянулись к приглашениям, вероятно опасаясь, что оттуда вывалится еще один обнаженный Репа и покажет им кузькину мать.
Варвара перевернула приглашение и очень удивилась. Она так была поражена, что принялась читать вслух:
– …не знаю, как это вышло, но я оказалась во власти сильных чувств. И мне уже ничего не надо, кроме одного, чтобы ты был рядом со мной, любил, оберегал, защищал.
Варвара охрипла на последнем слове и покосилась на Пулю, из ослабевших рук которой черным лепестком планировало на пол одно из приглашений.
– Твой почерк, – констатировала Варвара.
– Ты мне снишься каждую ночь, – невыразительно читал Константин, – и я не могу сдержать свои чувства. Я люблю тебя так, как можно любить только раз в жизни. Твоя П.
Он поднял глаза на «твою П.» и почесал приглашением затылок:
– Сложно понять, кто из вас сумасшедший.
– До встречи с тобой я замерзала, в моей душе была стужа, жуткое одиночество и тоска. Я была похожа на дерево без листьев. Я помню каждую твою улыбку, каждый взгляд, с закрытыми глазами вижу твою мимику, жесты, знаю, о чем ты думаешь… Егор снова принимал наркотик. Я его боюсь.
Егор помахал в воздухе приглашением, не в силах сформулировать вопрос.
– Почерк мой. Но я этого не писала! – выкрикнула Пуля.
– А я не крал твой телефон, не засовывал его под окно и не травил Рашида! – в таком же тоне прокричал Репа. – Ты не заигралась, девочка? В письмах признаешься в любви, манишь, а в реале посылаешь. Всю душу мне вытравила этими п-приглашениями.
– Не писала, – Пуля бухнулась на кровать, закрыла лицо ладонями и заплакала.
Варвара посмотрела на трех оглушенных мужчин и присела рядом с подругой, погладила ее по спине.
– Но кто-то это сделал. Кто умеет писать твоим почерком?
Пуля оторвала ладони от лица, залитого слезами, и прошептала:
– Мачеха. Она все умеет. А сумасшедшую из меня сделать – это для нее удовольствие и пустяк.
Варвара печально усмехнулась и развернулась к задумчивому Константину:
– Персонал весь прежний или кто новый появился? Кроме нас.
– Горничная.
– Угу. Временная. Слышала. И она, похоже, сегодня уволилась. Ни разу вашу новую работницу не видела, но нашу комнату кто-то убирал.
– Я с ней столкнулся, – сказал Репа, ерша пятерней рыжие волосы. – Странная. Очки темные, на лице тонна грима, зато ногти …
– …красного цвета, – внезапно сказала Пуля и сглотнула. – Длинные. Средний палец – с золотой елочкой, безымянный и мизинец – с позолотой.
– Да. Красные и с елочкой. Я на эти руки две секунды глядел… твоя мачеха?
Пуля вытерла слезы и кивнула.
– Она с самого начала знала, что я здесь, – осознала она и забралась на кровать с ногами. – Откуда?
– Когда пришло первое письмо? – спросила Варвара.
– Второго января, после обеда, под дверь сунули. Там Пуля просила ничего не говорить Егору. Утверждала, что видела, как он принимал наркотик. Именно эта открытка позже исчезла, поэтому остальные я стал носить с собой.
– Горничная тоже появилась второго, – сказал Егор. – Альбина нанимала?
Глава 17
У Константина в кармане завибрировал телефон.
– Да, – он смешно дернул носом. – Спускайтесь. Мы вас догоним.
Перевел взгляд на примолкнувших соратников.
– Тим и Данька вышли украшать фотозону.
– О-о! – Пуля быстро вытерла слезы и сорвалась с кровати, по пути собирая всякие мелочи. – Мы же обещали, что начнем в семь.
– Детей надо поддержать и проконтролировать, – в Варваре одномоментно прорезались добрая мать и опытный воспитатель.
– Так понимаю, тусовка перебирается в фотозону? – на лету подхватил новое веяние Репа. – Я, кстати, придумал, кем буду на маскараде.
– Кем? – заинтересовалась Варвара, вручая ему две большие маски. – Можешь нести вниз.
– Злодеем, – обрадовал всех тот. – Буду нести страх и ужас. Мне еще напарник нужен, злодей номер два. Мы будем вот так ногой делать.
Он согнул правую ногу в колене, схватился свободной рукой за голень и начал дергать ее назад, подпрыгивая и выгибая грудь дугой.
– Супер, – одобрила номер Варвара. – После танца хромоногого кузнечика успех вашего злодейского предприятия обеспечен.
Гуськом вышли из номера, причем каждый что-то нес. Спускаясь по лестнице, они выслушали провокационные песнопение близнецов: «Из Ташкента в Иран всё идет караван. Он везет для паши сорок тонн анаши».
– У мальчишек какая-то фигня лежит на голове, – заглядывая вниз, объявил «злодей».
– Что там? – одновременно перегнулись через перила Варвара и Константин.
– Караван тащит стремянку, – информировал Егор. – Заказывали?
– Пчелки, а не дети, – умилялась Варвара. – Трудятся день и ночь, не покладая рук.
Стена, которая в реалиях подступающего праздника стала называться «фотозоной», в течение получаса была украшена черными масками от «мистера Х», красными спиралями серпантина и россыпью серебряных снежинок.
Здесь каждый отстаивал личную творческую концепцию, что оказалось делом утомительным. В результате, усталые близнецы и Репа улеглись отдыхать прямо под стремянкой. Последнего тянуло шалить. Спустя три минуты он достал из кармана пригласительные и, на радость любопытствующих близнецов, принялся с чувством вычитывать:
– …словно порыв теплого ветра ты ворвался в мою жизнь. В воздухе запахло свежестью любви и терпкостью страсти! – он посмотрел вверх, где под самым потолком на стремянке стояла Пуля. – О, дорогая, спустись с небес!
– Сейчас молоток уроню, – пообещала дорогая. – Сразу прочувствуешь всю тяжесть моей неземной любви. Лучше кнопку забей.
Репа молча воздел руки к потолку, выдав близнецам продолжение театрализованного представления:
– О, богиня, мне почти двадцать семь лет, и я устал играть в сильного мужчину с молотком.
Он запихнул открытку в карман, сложил руки на груди, закрыл глаза и захрапел. Близнецы немедленно скопировали его позу и захрапели в унисон.
– Альбина идет, – насмешливо сообщила Варвара. – Слышу перестук ее полиуретановых набоек. Кому-то сейчас по голове настучат.
Неведомая сила подняла помощников с пола и поставила лицом к стене. Вид у всех троих был очень занятый: Репа отбирал у Пули молоток, а близнецы не могли поделить одну снежинку.
– Недурно, – одобрила фотозону подошедшая Альбина. – Уже заканчиваете? Костя, ты нужен мне.
– Ты тоже мне нужна, – кивнул Константин. – Столько вопросов накопилось.
Варвара поднималась к себе на этаж в прекрасном настроении. Всего за один час, до полного совершенства, было доведено выступление семейной пары из десятого номера. Танец получился простым, но красивым. А еще ей сказали, что она – чудесный человек и оригинальный хореограф в одном флаконе. Можно было подниматься по лестнице и гордиться своим организаторскими способностями. Не жизнь, а ковровая дорожка к всеобщей любви и признанию!
В конце этой дороги, рядом с шестнадцатым номером, ее ожидал грустный Егор. Отодвинув декабрист, он сидел при выключенном свете на подоконнике и рассматривал зимний пейзаж с елками.
– Пуля не с тобой? – спросил он, заглядывая ей за спину.
– Нет.
– Я стучал, никто не отзывался. Может, она репетирует с кем-нибудь?
Варвара дернула плечом и достала ключ из кармана.
– Может.
Весь диалог разбивали длинные паузы.
– Кажется, она на меня обиделась.
– И с чего бы это?
– Я… мне надо было закрыть глаза на факты?
Варвара мысленно застонала и развернулась к глупому влюбленному. Он виновато вздыхал, а она завелась на выдохе:
– Егор, фактам не доверяют безоговорочно. Факты проверяют. Если же это касается отношений, то трижды проверяют, а до момента истины становятся на сторону любви. То есть, когда возник вопрос доверия и выбора, ты сделал свой выбор, позволив другу пинком открыть дверь в наш номер и наброситься с обвинениями на как бы любимую девушку. Извини, но мне трудно забыть, что пряталась она за моей спиной, а не за твоей! И факты оказались подлогом.
– Никогда не простит?
– Простит, конечно. Пуля – девушка жалостливая. Расскажи ей, как наркотик в крови гуляет, и ты еще плохо соображаешь. О, придумала! Ты разочарован в женщинах, потому что Иришка была неверной и…
– Лучше бы ты по морде мне дала, – сказал Егор и, ссутулившись, быстро пошел прочь.
– И дала бы, – пробормотала Варвара, толкая дверь, – заслужил.
Она распахнула дверь и, поколебавшись, включила верхний свет. Развернулась к кровати соседки. Там, зарывшись с головой в одеяло, лежала Пуля. Варвара хмыкнула: как же сложно с этими глубоко влюбленными!
Она выключила свет и пошла в уголок горя, присела рядом на пол, погладила по вздрагивающей спине.
– Плачешь?
– Угу, – прорыдала спина.
– Егор тоже пошел плакать.
Пуля вылезла из-под одеяла.
– Не любит он меня.
– Любит. Просто у твоего парня отрицательный любовный опыт, поэтому он выбрал правду друга.
– Ничего не поняла, – шмыгнула носом Пуля, – но лучше я уеду с тобой.
– И будешь умирать от любви в моей квартире?
– Я его забуду. Поступлю в университет, буду тяжело учиться и много работать. Некогда будет умирать от любви.
В кармане у Варвары завибрировал телефон. Она достала и прочитала сообщение от Егора:
«Если Пули нет в комнате, перезвони. Буду искать».
Варвара усмехнулась и кинула телефон на тумбочку.
– Тогда послезавтра улетаем, – придавила она. – Начинай собираться.
– Уже послезавтра? – испугалась Пуля. – Мне показалось, что у тебя с Константином…
Она не договорила, натянув одеяло на голову. Снова захотелось плакать. Теперь уже по случаю скорого отъезда.
– Это был праздник, – похлопала по одеялу умная Варвара. – Когда праздник заканчивается, положено уходить. В моем случае – улетать. Потому что следом наступают будни и прежняя жизнь – накатанная колея. Когда-то кино смотрела про жаждущую вечного праздника девушку, которая слишком загостилась на курорте. Мораль фильма: уезжать надо вовремя.
«Тогда останутся волшебные воспоминания о самом лучшем в жизни отпуске».
Ее голос слегка охрип. Она поднялась с кровати и отошла к окну, сморгнув навернувшиеся слезы. А ведь хорошо держалась!
– Есть хочу! – Варвара обрушила два кулака на подоконник. – Пойду в ресторан и что-нибудь слопаю. К черту режим!
– Тоже пойду с тобой к черту, – всхлипнула Пуля, откидывая одеяло.
Чуть сгорбившись, пошлепала в ванную. Через десять минут вышла оттуда с расправленными плечами, болезненно-бледная, аккуратно причёсанная, волосок к волоску. Чувствовалось, что приняла решение. Варвара не стала лезть с расспросами.
Пуля толкнула дверь, вынесла ногу за порог и остановилась, удивленная открывшейся картиной: на полу под окном сидела четверка Ашидовых. Можно было только предполагать, чем они занимались здесь в одиннадцать часов вечера, но рядом с Егором лежал веник из красных декабристов. Судя по размерам, во имя любви пострадало несколько цветочных горшков.
– Проиграл, – сказал Тим и щелкнул Даньку по лбу.
Егор подхватился и, забыв про цветы, ринулся навстречу любимой. Выглядел он таким несчастным, что даже сердитой Варваре стало его жалко.
Подбежал к Пуле, потянулся было, но испугался собственной горячности. Так и застыл с вытянутыми руками: взлохмаченный, бордовый от переживаний и неловкий. Через полминуты опустил голову, а следом бессильно упали руки.
– Сюда иди! – Константин постучал ладонью по полу, обращаясь исключительно к Варваре. – Или тебе свечу в руки дать?
