— Я подружилась с ним на ферме у Георга, он служил в подвалах. А то, что он внимателен… Всего лишь маска, чтобы показать как он круг, а другие глупы. А отдельную комнату мне дала его тетя, к принцу это не имеет никакого отношения.
— Серьезно? С каких бы дел она тебе ее дала? И откуда взяться принцу у Георга в подвалах? — недоверчиво прищурившись, отозвалась на мой рассказ Красотка.
Я устало пожала плечами:
— Понятия не имею откуда. Его тетя отнеслась ко мне очень по-доброму. Накормила-напоила кофе, ну и остальное… Почему она такая добрая — я не знаю, говорю, как есть.
— То есть, теперь ты успешно втерлась в семью принца… — измеряя меня пронизывающим взглядом, странным голосом резюмировала свои выводы Красотка.
Я опасалась, что она опять начнет обвинять и ругаться, но на это раз она меня удивила. Она заплакала.
— Какая я неудачница… Ты даже здесь сразу устроилась по высшему уровню, а я… Я нигде и никогда была не нужна! Ни отцу, ни Георгу, никому!.. Никто и никогда не сказал мне, что я ему дорога, что он боится меня потерять… Даже отец, который по словам Георга стал проявлять «трогательное» волнение, только когда меня похитили торговцы и продали в «Школу Красоток». А до этого он жил словно меня никогда не было, а замечая дочь, папочка устало вздыхал, словно чувствуя непомерную тяжесть. Даже из той школы меня выкрал Георг, а не отец. Я тогда решила, что хоть ему необходима. Пыталась стать полезной, но он презрительно отмахивался, чем убил всю надежду, что хоть кому-то я в этом мире нужна. А раз не нужна… то и они мне не нужны! Никто не нужен!
Я смотрела на нее и молчала. Неужели Красотка думает, что такое пояснение может оправдать ее попытки оклеветать, предать или покалечить? Но смысл сейчас ей об этом говорить, она всего лишь начнет защищаться и меня не услышит. Так что я облегчила жизнь нам двоим — просто промолчала.
— Может, если бы у меня была мама, но она погибла, когда мне было два года, я и лица ее не помню. Ничего не помню.
Я отвернулась. Мое ожесточенное сердце сейчас такие доводы не принимало. Как многие теперь, я тоже росла без мамы и не под боком у заботливого Георга, а в детском питомнике, но сейчас у меня просто не хватало великодушия ее полностью простить. Она горько рыдала, ладонями вытирая крупные слезы, и никого не видя вокруг.
Вдруг осознала, что ко всему у меня просто нет сил, не то что ее утешать, а просто про себя жалеть. Но предупредить ее, я должна:
— Я хотела с тобой поговорить о гареме. Мне сказали, что ты согласилась... Только они тебе не сказали, что…
Меня гневно перебили:
— У тебя хоть грамм совести есть?! Зачем ты мне так откровенно завидуешь?! — гневно вспыхнула Красотка.
Озадачено потерев лоб, я устало выдохнула и поняла, что у меня нет сил, не только ее утешать, понимать ее логику, но еще и терпеть… нет, даже просто находиться рядом!
— Что? Завидую? Я тебя предупредить хотела! Тебе…
Красотка вновь меня перебила:
— Ты настоящая дрянь! У тебя всегда все есть, а ты!.. Еще и на меня замахнулась!.. Когда же ты лопнешь от жадности!
Красотка гневно развернулась и ушла.
Я села на кровать, сцепив руки на груди, измерила дверь равнодушным взглядом.
Запал ненависти вчерашнего дня исчерпан, и навалилась полная апатия.
Плевать на все. Абсолютно. Пусть хоть все вымрут. И я в том числе.
Вдруг дверь с размаху распахнулась, и с грохотом ударившись о стену, отскочила.
В дверном проеме в бешенстве стоял принц Марко, за ним два амбала в серой броне. Однотонно серые пластиковые комбинезоны со странными ошейниками, сверху шлем, закрывавший не только затылок и макушку, но еще и лицо. Все укрыто броней, — из-за чего охранники принца смотрелись как какие-то причудливые механизмы.
Игнорируя злобный взгляд принца, — да плевать! Мне сейчас на все плевать! — я с отстраненным любопытством осматривала серых воинов.
— Я послал к тебе смотрителя гарема, чтобы он любезно привел тебя, но ты проигнорировала мою просьбу… Теперь я пришел за тобой сам.
Медленно оторвав взгляд от солдат за его спиной, я безучастно посмотрела на принца.
Странно, сейчас я даже ненависти к нему не испытывала, только равнодушие.
Он кивнул и два «пластиковых» амбала ворвались в комнату и грубо схватив меня под руки, куда-то повели. Мои ноги то и дело не доставали до пола и болтались в воздухе, словно у вязаной мягкой куклы, одной из тех, что мне на память подарили дети.
Процессия, принц, два охранника и я, почти переносимая на руках, двигалась недолго: просто спустились по лестнице и, миновав небольшой коридор, вошли в зал, где вдоль стен в декоративных нишах из темного дерева стояли обезличенные «пластиковые» стражи.
Восемь мужчин. Все полностью вооружены. Интересно, зачем?
Меня совсем не волновало, куда и зачем меня тащат, отчего-то эти воины принца меня интересовали намного больше, чем позолоченные потолки и прочая рукотворная красота места, в которое меня доставили.
Это, конечно, был не вчерашний огромный великолепно украшенный зал, где между полом и потолком мог без проблем влезть трехэтажный дом, но и здесь было на что посмотреть: деревянная отделка стен, позолоченная кожа, натянутая между резными украшениями, я забыла, как эта красота называлась, Кордова* кажется, и древнее оружие на стенах… Посередине на большом прямоугольном ковре бежевых оттенков стоял стол со стульями, а перед ними большое светло-коричневое кресло, оббитое очень мягкой на вид кожей. Мне тут же захотелось ее пощупать.
*Кожа Кордова – кожа, специально выделанная и декорированная, для оформления интерьеров. Позолоченная или посеребренная кожа поставлялась в Европу Кордовским Халифатом с XI в. Кожа гофрируется и украшается золотом, серебром или цветной росписью, а затем вручную затемняется.
Оглядевшись, наконец, я обратила внимание на принца. На этот раз он был в черном, серебряные вышивки на его рубашке благородно сверкали по бокам. Темные волосы были короче, чем те бесцветные пряди, что он носил на ферме. Глаза были темно-карими, а враз посмуглевшее лицо старше и четче.
Он прошел к середине зала, где стояло то удобное кресло. Краем сознания я отметила, что единственно, что в нем не изменилось: шагал он знакомо, уверенной поступью солдата.
По знаку принца бронированные амбалы поставили меня на ноги, и вышли из зала.
Принц сел в кресло из мягкой кожи и начал допрос:
— Итак… Ты должна мне ответить, куда делись все люди с фермы?
Я склонила голову на бок и безучастно отозвалась:
— Это может знать только хозяин.
— Хорошо, куда делся хозяин?
— Убили? — Я подняла брови, словно размышляя. — А может кто-то приказал заразить их бешенством? А может… их похитили конкуренты? — Я изобразила огромные испуганные глаза, а потом криво усмехнулась.
Марко на мою мимику не реагировал, но все же ответил:
— Захват ферм производит мой генерал, я не вмешиваюсь в тактику, если ты о бешенстве. Итак, где хозяин?
Я хмыкнула и отвернулась:
— Логичней тогда спрашивать у генерала, раз он лично производит захват ферм.
— По моему приказу он привез мне трупы тех, кого обнаружили на ферме. Четыре охранника и четыре древние старухи, — и никаких признаков команды Георга. Куда делись остальные?
Я пожала плечами, невозмутимо отозвавшись:
— Понятия не имею, я редко ходила в подвалы. Хозяин запрещал.
— Значит, говорить не хочешь… — холодно резюмировал принц. — Привести сюда вторую девицу!
Я растянула губы в вежливой улыбке, усилено гася панику и не зная, как предотвратить катастрофу. Ждать от Красотки благоразумия глупо. Сейчас все выболтает и о судне, и о людях и о переселении. И о планах Георга. Благо, она хоть не знает, где он сам.
Марине нужен минимум месяц, чтобы отплыть на такое расстояние, чтобы их никто не мог настигнуть. А прошло только четыре дня. И моя задача не дать Красотке им навредить!
Марко с осуждением покачал головой:
— Ивета, я надеялся, что ты умнее.
Я не стала спорить или обижаться, пробуя другую тактику, только равнодушно отозвалась:
— Все познается в сравнении. Может я и не особо умная, но умнее Красотки, хотя бы потому, что в отличие от нее, у меня все дома.
— В смысле? — Принц напрягся, повернув голову.
Мне пришлось напрячься и взять себя в руки, мне сейчас нужно все мое красноречие, если его хоть сколько-нибудь во мне осталось:
— За последний месяц Красотка несколько раз пыталась меня убить. И у нее бы все получилось, если бы не хозяин. Георг держал ее в своем доме потому, что она была опасна для окружающих. Она периодически несла бред, обвиняя меня в воровстве, а Корбана в сексуальном насилии. В общем, у нее богатая фантазия, и доставалось бы всем, если бы Георг бы ей верил. — Я бы в жизни не стала о таком рассказывать принцу, но сейчас моя задача дискредитировать Красотку. Тем самым убить двух зайцев: пошатнуть его веру в ее слова и отпугнуть, как от потенциальной наложницы.
Принц бесстрастно слушал меня, отвалившись назад в кресле.
— Ты предлагаешь мне ее игнорировать? — улыбнулся он.
— Причем тут это? — картинно удивилась я. — Да и какое мне дело, будут ее слушать или нет? Если скучно, слушайте, но тогда зачем вызвали меня?
— Хорошо, тогда зачем ты это рассказала о ней? — подняв брови, в тон мне мило поинтересовался принц.
Я изобразила смешок:
— Ошибочка вышла. Ты прав. Больше ни-ни, ни о ком плохо за спиной. Это просто не красиво. — Марко усмехнулся в ответ, мимикой показав, что оценил мое высказывание.
Если бы кто знал, как мне сложно переступать через себя, говорить всю эту гадость, и изображать совсем другого человека!
В это время привели Красотку. Она бросила на меня быстрый взгляд, резво оценила обстановку и вдруг решила изобразить из себя роковую кокетку, даже не представляя, как это играет мне на руку!
Ее лучезарная улыбка должна была принца ослепить, не меньше.
— Да мой принц… вы что-то хотели? — Красотка положила один длинный, ухоженный ноготь на нижнюю губу и многообещающе ему улыбнулась. — Мой вчерашний рассказ показался вам увлекательным? — сладким голосом продолжала она.
— Это безнадежно, — прошептала я так, чтобы услышали только упыри, демонстративно отвернулась, и изнеможенно подняла глаза к небу.
Принц заметил это, и удивленно поднял брови в ответ. Я грустно покачала головой, и с жалостью посмотрел на Красотку. Конечно, Марко не дурак, но все же я надеюсь, что смогу посеять сомнения к ее словам в его голове.
Принц продолжал допрос:
— Итак, ты вчера говорила, что они все уплыли на корабле. А куда делся хозяин фермы?
— У вас красивые глаза, — с легким налетом очаровательной задумчивости сказала она, пристально вглядываясь в лицо принца.
— Благодарю, но глаза не имеют ничего общего с моим вопросом, — произнес это холодным, недовольным голосом принц Марко. — Итак, люди уплыли на корабле, а где Георг и его бойцы?
Я сосредоточилась на том, чтобы ничем себя не выдать при словах «уплыли на корабле». Главное, смотреть на Красотку дружелюбно, с оттенком легкой жалости на лице. Пусть Марко ломает голову, так это или не так. На лице Красотки промелькнуло раздражение. Она с досадой в голосе отозвалась:
— Я не знаю, где Георг и его придурки. Терпеть его не могу и всю его кодлу!
Не знаю, что это слово значит, но прозвучало грубо. Я поморщилась.
— Давно его не видела? — принц продолжал допрос.
— Он приказал мне ему на глаза не являться, когда я сбежала с корабля и вернулась на ферму, — с раздражением прошипела она.
Меня прошиб холодный пот. Но внешне я всего лишь весело поинтересовалась:
— Ты хоть видела, как выглядит корабль? Мне рассказать можешь?
— Ничего я не видела, я до него не добралась! — огрызнулась она, даже не повернувшись в мою сторону.
— Так все-таки сбежала или не добралась? — смеясь, уточнила я.
— А ты завидуешь? — вдруг сорвалась Красотка, нависая в мою сторону всем телом. — Я слышала, как ты говорила Милане, что мечтаешь увидеть море. А он тебя туда не отвез! Потому и бесишься!
Я была готова ее расцеловать за этот выпад, но внешне только с досадой покачала головой.
— Нет, не завидую. И причем тут мое желание увидеть море? Это же тебе везде корабли мерещатся! Я никогда не мечтала, чтобы меня Георг куда повез! — быстро сказала я и устало возвела глаза к отделанному кожей потолку, словно сказанное ею меня достало.
— Ты мечтала увидеть море? — вдруг спросил принц.
Я развернулась к нему:
— Да, мечтала. Но никогда никому, кроме Миланы, об этом не говорила. Просто Грязина пытается доказать, что Георгу плевать на то, о чем я мечтаю. Как будто я этого сама не знаю.
Красотка зарычала, взбесившись из-за имени, а я под ее дикие вопли весело произнесла:
— Она выдумала, что у нас с ним романтические отношения, и он выполняет все мои пожелания. И упрямо твердит об этом. На самом деле хозяину плевать на мечты рабыни, и это единственная правда, которую надо признать. И он терпит меня, пока я четко исполняю его приказы. Остальное — бред воспаленного воображения романтичной Красотки. Начиная с моря, кораблей и прочего… — громко сообщила я, пытаясь удерживать уверенный и безразличный тон, который еще недавно давался мне так легко и естественно. Но сейчас мне стало трудно так говорить: мое сердце колотилось в диком ритме как огромный барабан, а ладони сильно вспотели. — Может ей еще и уединенные романтические обеды под тенью тополя привиделись? Что-то такое она говорила…
— Я видела ваши уединенные обеды под тополем! И я не сумасшедшая! И у меня не воспаленное воображение! — завизжала Красотка, топая ногами. Она сжала кулаки, с ненавистью глядя на меня. В присутствии принца ей пришлось прикусить язык и сдержать порыв меня стукнуть. И оттого, что Красотка была вынуждена смиряться, ее гнев разгорался еще жарче и теперь ее прорвало.
— И сама на них присутствовала? — насмешливо поинтересовалась я.
— И сама присутствовала!!
Скорее одними губами, чем голосом, я произнесла:
— Очередной бред. — Я кивнула принцу: «мне все ясно» и повернулась к Красотке:
— Ладно, ладно, не волнуйся ты так, конечно, ты присутствовала. Везде присутствовала. Я не спорю. И не буду больше называть тебя сумасшедшей, обещаю! Теперь я буду называть тебя слегка эксцентричной, — миролюбиво отозвалась я.
Да, после такого я ощущала себя последней дрянью, оттого что пришлось так унижать. Это совсем не по мне. На самом деле мерзко и противно, но принц не должен понять, что произошло на ферме. Все его сомнения насчет рассказа Красотки играют нам на руку.
Марко, наблюдая за мной, совершенно серьезно отозвался:
— Вот никогда бы не подумал что ты такая…
— Ты меня тоже здорово разочаровал, мой-друг-Жорж, — цинично усмехнулась я, и хотя внешне проигнорировала его колкость, она задела меня за живое — я и сама ощущала себя последней дрянью, издеваясь над Красоткой.
От напряжения у меня вновь начали подкашиваться ноги, навалилась полная апатия и усталость. Не знаю, как это проявилось внешне, но принц Марко с недовольством сказал:
— Тфу… опять у нее губы посинели. Не вздумай падать в обморок!
Заранее радуясь этому обмороку как освобождению, я победно улыбнулась.
Принц подал знак и двое пластиковых воинов из ниш вышли и подступили к нам с Красоткой.
Я заметила некое замешательство от того, что один из них выскочил слишком ретиво, нарушив планы второго и заняв место около меня.
— Серьезно? С каких бы дел она тебе ее дала? И откуда взяться принцу у Георга в подвалах? — недоверчиво прищурившись, отозвалась на мой рассказ Красотка.
Я устало пожала плечами:
— Понятия не имею откуда. Его тетя отнеслась ко мне очень по-доброму. Накормила-напоила кофе, ну и остальное… Почему она такая добрая — я не знаю, говорю, как есть.
— То есть, теперь ты успешно втерлась в семью принца… — измеряя меня пронизывающим взглядом, странным голосом резюмировала свои выводы Красотка.
Я опасалась, что она опять начнет обвинять и ругаться, но на это раз она меня удивила. Она заплакала.
— Какая я неудачница… Ты даже здесь сразу устроилась по высшему уровню, а я… Я нигде и никогда была не нужна! Ни отцу, ни Георгу, никому!.. Никто и никогда не сказал мне, что я ему дорога, что он боится меня потерять… Даже отец, который по словам Георга стал проявлять «трогательное» волнение, только когда меня похитили торговцы и продали в «Школу Красоток». А до этого он жил словно меня никогда не было, а замечая дочь, папочка устало вздыхал, словно чувствуя непомерную тяжесть. Даже из той школы меня выкрал Георг, а не отец. Я тогда решила, что хоть ему необходима. Пыталась стать полезной, но он презрительно отмахивался, чем убил всю надежду, что хоть кому-то я в этом мире нужна. А раз не нужна… то и они мне не нужны! Никто не нужен!
Я смотрела на нее и молчала. Неужели Красотка думает, что такое пояснение может оправдать ее попытки оклеветать, предать или покалечить? Но смысл сейчас ей об этом говорить, она всего лишь начнет защищаться и меня не услышит. Так что я облегчила жизнь нам двоим — просто промолчала.
— Может, если бы у меня была мама, но она погибла, когда мне было два года, я и лица ее не помню. Ничего не помню.
Я отвернулась. Мое ожесточенное сердце сейчас такие доводы не принимало. Как многие теперь, я тоже росла без мамы и не под боком у заботливого Георга, а в детском питомнике, но сейчас у меня просто не хватало великодушия ее полностью простить. Она горько рыдала, ладонями вытирая крупные слезы, и никого не видя вокруг.
Вдруг осознала, что ко всему у меня просто нет сил, не то что ее утешать, а просто про себя жалеть. Но предупредить ее, я должна:
— Я хотела с тобой поговорить о гареме. Мне сказали, что ты согласилась... Только они тебе не сказали, что…
Меня гневно перебили:
— У тебя хоть грамм совести есть?! Зачем ты мне так откровенно завидуешь?! — гневно вспыхнула Красотка.
Озадачено потерев лоб, я устало выдохнула и поняла, что у меня нет сил, не только ее утешать, понимать ее логику, но еще и терпеть… нет, даже просто находиться рядом!
— Что? Завидую? Я тебя предупредить хотела! Тебе…
Красотка вновь меня перебила:
— Ты настоящая дрянь! У тебя всегда все есть, а ты!.. Еще и на меня замахнулась!.. Когда же ты лопнешь от жадности!
Красотка гневно развернулась и ушла.
Я села на кровать, сцепив руки на груди, измерила дверь равнодушным взглядом.
Запал ненависти вчерашнего дня исчерпан, и навалилась полная апатия.
Плевать на все. Абсолютно. Пусть хоть все вымрут. И я в том числе.
Вдруг дверь с размаху распахнулась, и с грохотом ударившись о стену, отскочила.
В дверном проеме в бешенстве стоял принц Марко, за ним два амбала в серой броне. Однотонно серые пластиковые комбинезоны со странными ошейниками, сверху шлем, закрывавший не только затылок и макушку, но еще и лицо. Все укрыто броней, — из-за чего охранники принца смотрелись как какие-то причудливые механизмы.
Игнорируя злобный взгляд принца, — да плевать! Мне сейчас на все плевать! — я с отстраненным любопытством осматривала серых воинов.
— Я послал к тебе смотрителя гарема, чтобы он любезно привел тебя, но ты проигнорировала мою просьбу… Теперь я пришел за тобой сам.
Медленно оторвав взгляд от солдат за его спиной, я безучастно посмотрела на принца.
Странно, сейчас я даже ненависти к нему не испытывала, только равнодушие.
Он кивнул и два «пластиковых» амбала ворвались в комнату и грубо схватив меня под руки, куда-то повели. Мои ноги то и дело не доставали до пола и болтались в воздухе, словно у вязаной мягкой куклы, одной из тех, что мне на память подарили дети.
Процессия, принц, два охранника и я, почти переносимая на руках, двигалась недолго: просто спустились по лестнице и, миновав небольшой коридор, вошли в зал, где вдоль стен в декоративных нишах из темного дерева стояли обезличенные «пластиковые» стражи.
Восемь мужчин. Все полностью вооружены. Интересно, зачем?
Меня совсем не волновало, куда и зачем меня тащат, отчего-то эти воины принца меня интересовали намного больше, чем позолоченные потолки и прочая рукотворная красота места, в которое меня доставили.
Это, конечно, был не вчерашний огромный великолепно украшенный зал, где между полом и потолком мог без проблем влезть трехэтажный дом, но и здесь было на что посмотреть: деревянная отделка стен, позолоченная кожа, натянутая между резными украшениями, я забыла, как эта красота называлась, Кордова* кажется, и древнее оружие на стенах… Посередине на большом прямоугольном ковре бежевых оттенков стоял стол со стульями, а перед ними большое светло-коричневое кресло, оббитое очень мягкой на вид кожей. Мне тут же захотелось ее пощупать.
*Кожа Кордова – кожа, специально выделанная и декорированная, для оформления интерьеров. Позолоченная или посеребренная кожа поставлялась в Европу Кордовским Халифатом с XI в. Кожа гофрируется и украшается золотом, серебром или цветной росписью, а затем вручную затемняется.
Оглядевшись, наконец, я обратила внимание на принца. На этот раз он был в черном, серебряные вышивки на его рубашке благородно сверкали по бокам. Темные волосы были короче, чем те бесцветные пряди, что он носил на ферме. Глаза были темно-карими, а враз посмуглевшее лицо старше и четче.
Он прошел к середине зала, где стояло то удобное кресло. Краем сознания я отметила, что единственно, что в нем не изменилось: шагал он знакомо, уверенной поступью солдата.
По знаку принца бронированные амбалы поставили меня на ноги, и вышли из зала.
Принц сел в кресло из мягкой кожи и начал допрос:
— Итак… Ты должна мне ответить, куда делись все люди с фермы?
Я склонила голову на бок и безучастно отозвалась:
— Это может знать только хозяин.
— Хорошо, куда делся хозяин?
— Убили? — Я подняла брови, словно размышляя. — А может кто-то приказал заразить их бешенством? А может… их похитили конкуренты? — Я изобразила огромные испуганные глаза, а потом криво усмехнулась.
Марко на мою мимику не реагировал, но все же ответил:
— Захват ферм производит мой генерал, я не вмешиваюсь в тактику, если ты о бешенстве. Итак, где хозяин?
Я хмыкнула и отвернулась:
— Логичней тогда спрашивать у генерала, раз он лично производит захват ферм.
— По моему приказу он привез мне трупы тех, кого обнаружили на ферме. Четыре охранника и четыре древние старухи, — и никаких признаков команды Георга. Куда делись остальные?
Я пожала плечами, невозмутимо отозвавшись:
— Понятия не имею, я редко ходила в подвалы. Хозяин запрещал.
— Значит, говорить не хочешь… — холодно резюмировал принц. — Привести сюда вторую девицу!
Я растянула губы в вежливой улыбке, усилено гася панику и не зная, как предотвратить катастрофу. Ждать от Красотки благоразумия глупо. Сейчас все выболтает и о судне, и о людях и о переселении. И о планах Георга. Благо, она хоть не знает, где он сам.
Марине нужен минимум месяц, чтобы отплыть на такое расстояние, чтобы их никто не мог настигнуть. А прошло только четыре дня. И моя задача не дать Красотке им навредить!
Марко с осуждением покачал головой:
— Ивета, я надеялся, что ты умнее.
Я не стала спорить или обижаться, пробуя другую тактику, только равнодушно отозвалась:
— Все познается в сравнении. Может я и не особо умная, но умнее Красотки, хотя бы потому, что в отличие от нее, у меня все дома.
— В смысле? — Принц напрягся, повернув голову.
Мне пришлось напрячься и взять себя в руки, мне сейчас нужно все мое красноречие, если его хоть сколько-нибудь во мне осталось:
— За последний месяц Красотка несколько раз пыталась меня убить. И у нее бы все получилось, если бы не хозяин. Георг держал ее в своем доме потому, что она была опасна для окружающих. Она периодически несла бред, обвиняя меня в воровстве, а Корбана в сексуальном насилии. В общем, у нее богатая фантазия, и доставалось бы всем, если бы Георг бы ей верил. — Я бы в жизни не стала о таком рассказывать принцу, но сейчас моя задача дискредитировать Красотку. Тем самым убить двух зайцев: пошатнуть его веру в ее слова и отпугнуть, как от потенциальной наложницы.
Принц бесстрастно слушал меня, отвалившись назад в кресле.
— Ты предлагаешь мне ее игнорировать? — улыбнулся он.
— Причем тут это? — картинно удивилась я. — Да и какое мне дело, будут ее слушать или нет? Если скучно, слушайте, но тогда зачем вызвали меня?
— Хорошо, тогда зачем ты это рассказала о ней? — подняв брови, в тон мне мило поинтересовался принц.
Я изобразила смешок:
— Ошибочка вышла. Ты прав. Больше ни-ни, ни о ком плохо за спиной. Это просто не красиво. — Марко усмехнулся в ответ, мимикой показав, что оценил мое высказывание.
Если бы кто знал, как мне сложно переступать через себя, говорить всю эту гадость, и изображать совсем другого человека!
В это время привели Красотку. Она бросила на меня быстрый взгляд, резво оценила обстановку и вдруг решила изобразить из себя роковую кокетку, даже не представляя, как это играет мне на руку!
Ее лучезарная улыбка должна была принца ослепить, не меньше.
— Да мой принц… вы что-то хотели? — Красотка положила один длинный, ухоженный ноготь на нижнюю губу и многообещающе ему улыбнулась. — Мой вчерашний рассказ показался вам увлекательным? — сладким голосом продолжала она.
— Это безнадежно, — прошептала я так, чтобы услышали только упыри, демонстративно отвернулась, и изнеможенно подняла глаза к небу.
Принц заметил это, и удивленно поднял брови в ответ. Я грустно покачала головой, и с жалостью посмотрел на Красотку. Конечно, Марко не дурак, но все же я надеюсь, что смогу посеять сомнения к ее словам в его голове.
Принц продолжал допрос:
— Итак, ты вчера говорила, что они все уплыли на корабле. А куда делся хозяин фермы?
— У вас красивые глаза, — с легким налетом очаровательной задумчивости сказала она, пристально вглядываясь в лицо принца.
— Благодарю, но глаза не имеют ничего общего с моим вопросом, — произнес это холодным, недовольным голосом принц Марко. — Итак, люди уплыли на корабле, а где Георг и его бойцы?
Я сосредоточилась на том, чтобы ничем себя не выдать при словах «уплыли на корабле». Главное, смотреть на Красотку дружелюбно, с оттенком легкой жалости на лице. Пусть Марко ломает голову, так это или не так. На лице Красотки промелькнуло раздражение. Она с досадой в голосе отозвалась:
— Я не знаю, где Георг и его придурки. Терпеть его не могу и всю его кодлу!
Не знаю, что это слово значит, но прозвучало грубо. Я поморщилась.
— Давно его не видела? — принц продолжал допрос.
— Он приказал мне ему на глаза не являться, когда я сбежала с корабля и вернулась на ферму, — с раздражением прошипела она.
Меня прошиб холодный пот. Но внешне я всего лишь весело поинтересовалась:
— Ты хоть видела, как выглядит корабль? Мне рассказать можешь?
— Ничего я не видела, я до него не добралась! — огрызнулась она, даже не повернувшись в мою сторону.
— Так все-таки сбежала или не добралась? — смеясь, уточнила я.
— А ты завидуешь? — вдруг сорвалась Красотка, нависая в мою сторону всем телом. — Я слышала, как ты говорила Милане, что мечтаешь увидеть море. А он тебя туда не отвез! Потому и бесишься!
Я была готова ее расцеловать за этот выпад, но внешне только с досадой покачала головой.
— Нет, не завидую. И причем тут мое желание увидеть море? Это же тебе везде корабли мерещатся! Я никогда не мечтала, чтобы меня Георг куда повез! — быстро сказала я и устало возвела глаза к отделанному кожей потолку, словно сказанное ею меня достало.
— Ты мечтала увидеть море? — вдруг спросил принц.
Я развернулась к нему:
— Да, мечтала. Но никогда никому, кроме Миланы, об этом не говорила. Просто Грязина пытается доказать, что Георгу плевать на то, о чем я мечтаю. Как будто я этого сама не знаю.
Красотка зарычала, взбесившись из-за имени, а я под ее дикие вопли весело произнесла:
— Она выдумала, что у нас с ним романтические отношения, и он выполняет все мои пожелания. И упрямо твердит об этом. На самом деле хозяину плевать на мечты рабыни, и это единственная правда, которую надо признать. И он терпит меня, пока я четко исполняю его приказы. Остальное — бред воспаленного воображения романтичной Красотки. Начиная с моря, кораблей и прочего… — громко сообщила я, пытаясь удерживать уверенный и безразличный тон, который еще недавно давался мне так легко и естественно. Но сейчас мне стало трудно так говорить: мое сердце колотилось в диком ритме как огромный барабан, а ладони сильно вспотели. — Может ей еще и уединенные романтические обеды под тенью тополя привиделись? Что-то такое она говорила…
— Я видела ваши уединенные обеды под тополем! И я не сумасшедшая! И у меня не воспаленное воображение! — завизжала Красотка, топая ногами. Она сжала кулаки, с ненавистью глядя на меня. В присутствии принца ей пришлось прикусить язык и сдержать порыв меня стукнуть. И оттого, что Красотка была вынуждена смиряться, ее гнев разгорался еще жарче и теперь ее прорвало.
— И сама на них присутствовала? — насмешливо поинтересовалась я.
— И сама присутствовала!!
Скорее одними губами, чем голосом, я произнесла:
— Очередной бред. — Я кивнула принцу: «мне все ясно» и повернулась к Красотке:
— Ладно, ладно, не волнуйся ты так, конечно, ты присутствовала. Везде присутствовала. Я не спорю. И не буду больше называть тебя сумасшедшей, обещаю! Теперь я буду называть тебя слегка эксцентричной, — миролюбиво отозвалась я.
Да, после такого я ощущала себя последней дрянью, оттого что пришлось так унижать. Это совсем не по мне. На самом деле мерзко и противно, но принц не должен понять, что произошло на ферме. Все его сомнения насчет рассказа Красотки играют нам на руку.
Марко, наблюдая за мной, совершенно серьезно отозвался:
— Вот никогда бы не подумал что ты такая…
— Ты меня тоже здорово разочаровал, мой-друг-Жорж, — цинично усмехнулась я, и хотя внешне проигнорировала его колкость, она задела меня за живое — я и сама ощущала себя последней дрянью, издеваясь над Красоткой.
От напряжения у меня вновь начали подкашиваться ноги, навалилась полная апатия и усталость. Не знаю, как это проявилось внешне, но принц Марко с недовольством сказал:
— Тфу… опять у нее губы посинели. Не вздумай падать в обморок!
Заранее радуясь этому обмороку как освобождению, я победно улыбнулась.
Принц подал знак и двое пластиковых воинов из ниш вышли и подступили к нам с Красоткой.
Я заметила некое замешательство от того, что один из них выскочил слишком ретиво, нарушив планы второго и заняв место около меня.
