— Может быть, а мы его за извращенца считали…
Мне эта версия казалась правдивее, но я мило улыбнулся Айонель. Она отозвалась:
— Мне все здесь понравились. И только от хозяина дрожь по коже, все готова исполнить, лишь бы его не видеть… — и задумчиво повторила. — Да… что угодно сделаю, лишь бы не видеть.
— Ну-ну, все впереди! Я с удовольствием посмотрю на твое послушание… — ехидно отозвался дракон. — Не ты ли в первый день заставила его, в нарушение всех правил, выделить нам отдельную спальню?
Айонель только сдержанно улыбнулась, не совсем согласная с таким мнением. Она считала это просто счастливой случайностью.
Сытый и довольный Дик сидел на полу, обняв колени, и слушал девичью болтовню. Айонель обернулась к нему и сказала:
— Ха, знаешь, Дик... когда на тебя отсюда смотрю, то вижу только голову, и длинные тонкие ноги, и ничего, кроме ног.
— Ага, вылитый кузнечик… — усмехнулся я. Дракон только передразнил меня, покачав головой, как козел бородой, и презрительно отвернулся.
Тут Дина смущенно спросила:
— А как вы тут втроем спите, кровать же узкая…
— На полу…
— О… Это очень, хм… интересно. Если хотите, я вам все здесь переделаю, чтобы спать было удобней?
Мы оживленно закивали.
В общем, мы гостью успокоили, накормили, напоили и спать уложили. А рано утром проводили в общую спальню, а сами пошли на кухню к Калиновне: утреннее дежурство Игнир до сих пор так и не отменил.
Где-то с неделю было все спокойно. Легкие и интересные уроки у трансомага Сереньдина, прогулки в весьма обширных пределах замка, помощь на кухне, за которую нас угощали чем-то вкусным, — радовали всех. Но неделя кончилась, как и проверочный срок обучения у Сереньдина, и всех новичков отправили к преподавателю боевой магии, Смутчину.
Ученики старшего уровня, дожидаясь учителя, сбивались в группки по интересам. Отовсюду слышались веселые голоса. Двое рослых студентов под шутки и гиканье одногруппников приволокли на поляну кресло и стол, готовя место для Смутчина.
Очень скоро учитель появился и, не теряя времени, едва сел в свое кресло, тут же вызвал на бой с Айонель светловолосого громилу Финига, одного из тех, что пытался надругаться над Динаниэль.
Опасаясь козней его друзей, я отошел к кустам и там незаметно накинул на себя невидимость, радуясь, что вполне прилично владею этой привилегией эльфов.
Проходя мимо стола, я вдруг увидел, как Смутчин дернулся, и озадаченно повернулся направо при этом странно хмурясь, словно пытаясь что-то сообразить. Какой-то миг… и тут он внезапно весь подобрался, стиснул руки и подобострастно заговорил. Правда, я мало что мог разобрать из сказанного. До меня доносился только тихий голос учителя боевой магии, обращенный в пустоту.
Я закрыл глаза и присмотрелся истинным зрением… Его собеседник в эльфийской сети жизни* выглядел, как кусок тьмы, ассиметрично оплавленной по краям трещинками дневного света.
*Чисто эльфийское умение. Подробности в первых книгах.
Обогнув слуг, охранявших учителя, я пробрался почти под самый стол Смутчина, вслушиваясь в тихой голос советовавший учителю боевой магии выяснить истоки силы Айонель.
Но самое главное, этот Некто призвал не бояться погубить ее экспериментами. Особенно меня поразили циничные слова: «Я не буду взыскивать с вас имущественную потерю одной эльфийки».
Да, сущий пустяк, — гибель одной эльфийки, даже штрафа не стоит! Таинственный Некто приказал не стесняться в средствах и попробовать уничтожить Айонель, — «интересный экземпляр», как он выразился.
Слушая, как он натравливает Смутчина на Айонель, и, увидев удар драконьим огнем из-под земли, я едва подавил эмоции, угрожающие захлестнуть меня с головой.
Я кинулся к нашей спасительнице, но, увидев, что он цела и невредима, несколько мгновений вспоминал, как дышать. Приходя в себя от шока, даже не заметил, когда невидимка удалился.
Вечером, когда мы остались у себя в комнате одни, я пересказал Дику и Айонель услышанный разговор, осознавая, что наши испытания только начинаются, а позже внимательно осматривая всех слуг и учителей, нашел, что таким темным пятном в сети жизни выглядит только хозяин академии. О чем мы догадывались и так.
С этого момента началась самая настоящая травля.
Несмотря на продемонстрированные успехи в боевой и трансомагии, Айон перевели на факультет писак, как тут называли учеников Линскана, педагога поисковой магии. Тем самым разлучив нас на большую часть дня.
О справедливости речи не шло. Одни наказания сменяли другие, но мне больше всего запомнилось самое первое, когда нас с Диком впервые отправили мыть пыточную, в которой висели чьи-то останки, прибитые к стене. Мы притащили по ведру воды и принялись убирать…
— Сейчас закончим — и на море, — невозмутимо сказал Дик. — Я принесу еще ведро с водой. Эй, что с собой, порки тебя слопай?!
Я, опустившись, теперь сидел на полу, прикрыв глаза. Воздуха не хватало, съеденная в обед каша подкатила к горлу…
— Лео, не валяй дурака! Ты не девочка! — Дик раздраженно тряхнул меня за плечо.
— Да, да…— сказал я. — Уже прошло. Мне стыдно, но я чувствую себя таким слабым…
Дик в ответ неуверенно пожал плечами: а кому понравится в этом копаться?
Меня жутко мутило, так что рот открывать было опасно.
Бренн, который, исполняя приказ Игнира, привел сюда, одарил нас ничего не значащей вежливой улыбкой и двинулся к выходу.
Дик ему вслед прокричал:
— А когда уберем, нам можно будет пойти на море искупаться? Мне кажется, что душа отмыться от всего этого нам не хватит…
— Нет, — также вежливо улыбаясь, ответил молодой директор.
Дик гневно передернул плечами и недовольно зыркнул на Бренна, а когда дверь закрылась, дракончик прошептал:
— Выслуживается, гад! Ну какая ему разница, купаемся мы на море или в пещере?
— Да это не он, а Игнир лютует, — пробормотал я, медленно выдыхая.
— А я о чем говорю, — Дик с возмущением взглянул на меня.
Тогда мы еще не знали, что к морю подступиться нельзя, все пространство над замком и над всем островом укрыто непробиваемым прозрачным магическим куполом. Так что мы все равно были в клетке, только на этот раз она была гораздо больше. А память услужливо преподносила забытое…
В горе всегда было холодно, даже если на улице жарко. Ну, а если дождь, то и вовсе невыносимо дуло из каждой щели. Дик лениво перевернулся, поворачивая к шарику с огнем замерзшую спину. Айонель сонно махнула рукой, и у наших ног появился второй источник тепла.
— Спасибо, — прошептал я.
— Это не поможет, — проворчал Дик, поднимаясь, — все равно спать холодно… Сейчас бы в горячий источник…
Пятые сутки шел дождь, все пронизано сыростью так, что иногда казалось — мы ее не только вдыхаем, но и выдыхаем. Все, что находилось за центральным двором, выложенным камнем, превратилось в тяжелую вязкую грязь. Ученики и слуги промокли насквозь и дрожали постоянно, так как обогреться и высохнуть было негде. Серые пятна плесени на наших стенах разрастались на глазах.
Под барабанный рокот дождя занятия проходили в сырых каменных помещениях или даже на улице, но ученикам даже укрыться щитом не позволяли. Многие, как правило, люди, сильно кашляли, но целители на помощь не спешили, дожидаясь приказа равнодушного Игнира.
Я поднялся и предложил, увы, не представляя, к чему это приведет:
— А давайте сейчас пойдем к Калиновне? До занятий два часа, а у нее там очаг большой, принесем дров, попьем горячий чай, согреемся и ей поможем, а? Ей же тяжело готовить на семь десятков учеников…
— Семь десятков? Это если без охраны, учителей и слуг и директора. Интересно, его кормят тем же, что и нас? — усмехнулась Айонель, медленно натягивая на себя непросохшую накидку и фартук.
— Ха-ха, не смеши меня, — желчно отозвался Дик, крутясь над огоньком в попытке просушить свою одежду, — в жизни не поверю, что Игнира одной кашей кормят, пусть и с мясом. Хотя каши у Калиновны хорошие, как дома… И мясо она не жалеет!
Мы с Айонель, скрыв улыбки, переглянулись, Дик, во всем сугубо практичный, как и положено дракону, о пустом не рассуждал.
Тогда нам казалось, что добрая Калиновна будет с нами всегда… Но, увы, в тот же день ее застали за подкормкой голодных учеников. Нас отправили отбывать наказание, а ее выставили вон.
Тогда ко всем проблемам добавился голод.
В общей сложности, мы провели в академии больше шести лет. Эти годы заставили понять одно: как же трудно и тягостно жить там, где скромность является предметом насмешек, вера в добро — считается отсталостью от жизни, а стыдливость — неуверенностью в себе.
Если вынуть сердце драконницы и прочитать над ним заклинание, то оно станет кристаллом, которым можно, не прикасаясь, убить любого дракона. Оно дает силы стать сильнее и править миром.
Рукопись о всесильном сердце драконницы
Настоящее время, пыточная после использования ментального допроса.
Айонель
Когда же это кончится?! И никто не поможет, ни папа, ни мама не знают о моем пребывании здесь... Слезы уже кончились, только веки казались тяжелыми, словно каменными, в горле першило.
Игнир развернулся и ушел, чувствуя себя победителем. Что на самом деле замечательно, пусть чувствует, что угодно, только не трогает нас! Но сил снять с себя оцепенение от чар допроса у меня не было.
Вдруг где-то рядом что-то загрохотало. У стены до потолка стоял стеллаж с какими-то сосудами. Я догадалась, что в темноте зацепили именно его.
Дик, а это был он, кое-как разжег в камине погасший огонь. Магия у него еще не проявилась, но некие крошечные всплески присутствовали. Комната быстро наполнилась тусклыми отсветами. Наконец, осмотревшись, он подлетел ко мне.
— Айонка, ты жива? — шепотом спросил Дик, нервно меня осматривая.
— Нет, — с трудом прошептала я, застыв в позе, в которой меня допрашивал Игнир.
Дик присвистнул.
—У тебя появилась седая прядь…
— Это хорошо, всегда хотела быть блондинкой, — прошептала я, бессильно опускаясь на пол. Прядь завтра исчезнет, но мне надо как-то пережить это «сегодня». Дик сжал кулаки, но тут же, опомнившись, кинулся ко мне, помогая подняться:
— Я убью его, Айонка, вот увидишь! Убью!
— Ладно тебе… не ворчи. — Все позади, я все выдержала, мы все целы! От облегчения я согнулась, восстанавливая дыхание. — Все будет хорошо. Надеюсь…
— Держись… — сказал Дик и подхватил меня на руки.
Вдруг, словно туман, из-под земли появился Игнир.
— Студентка идет сама. Разврат будете устраивать после свадьбы! — резко приказал хозяин. Чтобы не усугублять положение, я дала знак Дику опустить меня. Ноги подкашивались, но подняла голову и посмотрела в глаза Игниру, передавая взглядом всю ненависть.
— Вот так куда лучше, студенты… — весело отозвался Игнир, удовлетворенный моим бессилием. — Я сообщу вашему руководителю, что вы отбыли наказание, а пока… позовите мне Бренна.
Дик сделал вид, что не услышал приказа позвать директора, я опустила голову, уже не протестуя. Он ведь мог на самом деле нас крепко наказать за воровство мяса. А он просто расспросил, пусть и используя смертельно опасную магию… Для Игнира это чрезвычайно милосердно.
Навалилась апатия. Я медленно двигалась к выходу и только благодаря поддержке Дика. Едва за нами закрылась дверь, он вновь подхватил меня на руки.
— Где Лео? — тихо спросила я. Мы старались по одному не ходить, вызывая своей сплоченностью зависть у остальных студентов. И только редкие друзья, типа Динки, впускались в наш круг.
— Игнир отправил его чистить клетки… насильно… — И зачем-то добавил, словно это требовало пояснений: — Магией принудил, то есть.
— Клетки порков?
— Да…
— Зная, что эльфы их самая любимая еда? — Я застонала. То-то Игнир был так спокоен! Теперь придется идти и спасать Лео от диких порков.
Еще меня не покидало чувство, что я что-то забываю. Только что именно? Что-то важное?!
Отвлекая меня от попытки вспомнить, Дик с раздражением хмыкнул:
— Думаешь, а зачем он его туда отправил? Только потому и отправил, что эльфы их любимая еда. Не сожрут, так покусают!
— Беги к директору, передай приказ хозяина… — устало вздохнув, начала было я, припомнив требование Игнира.
Дик занервничал:
— Не могу, он меня поймал и отправил чистить стойла, а я сбежал. К повару. Это было до того, как я мясо утащил… — порывисто вздохнул Дик, чувствуя свою вину.
Я махнула рукой. Ну и ладно, пусть сам зовет.
— Хорошо… тогда идем к Лео.
— И чем я ему без магии помогу? — возмутился Дик, не желающий мыть что-то руками.
— А еще говорил, что Лео — предатель! — разозлилась я. — Предательство — это бросить друга в одиночестве сражаться с врагами или с грязными клетками порков.
— Я тебе предлагал соединиться, чтобы у меня магия появилась, без настоящей пары я в силу не войду! А ты все упрямишься!
— Дик, иди ты к троллям! — рявкнула я, и оттолкнула друга. — Как ты достал меня своей силой!
— Вообще-то, я о тебе волновался! — не менее гневно ответил он. — Без силы я не могу защитить вас от местных придурков! Ничего не могу! Ты это понимаешь?
Моя голова пошла кругом: слишком много шума и тяжелой энергии исходило от Дика.
Ага, драконья сила ему поможет, как же… Дурачок…
— Будь другом, умоляю, помолчи… — взмолилась я, с трудом шагая по длинному коридору на верхний уровень, к помещению, где в клетках держали диких порков.
Дик обратил на меня мрачный взгляд, но промолчал. Значит, смертельно обиделся… Зато умолк. И слава Свету! Последнее время мы то и дело ругались с ним на эту тему, и его молчание я воспринимала как великое облегчение. Я подняла голову, чтобы незаметно посмотреть на него.
Дик, несмотря на вечную нехватку всего на свете и полуголодное существование, год от года становился все выше и выше, словно кто-то вытягивал его за голову. Заостренные черты лица делали его похожим на эльфа. Если бы не белые волосы Лео, они смотрелись бы как братья. Только эльф не выглядел таким тощим, хотя был таким же длинным.
Напряженно шагая в обиженном молчании мы, наконец, достигли нужной пещеры, где Лео пытался очистить клетку, двигаясь, словно игрушечный заводной человечек.
Из клетки, которую он сейчас чистил, неслись дикие звуки: оглушительный поток бешенства. Исступленно вращая глазами, вопил порк, прижатый шваброй в самом углу. Выставив свинячий пятачок вперед, он изо всех сил пытался дотянуться до любимого лакомства своей породы — живого эльфа.
Бедолага Лео не мог даже магию применить, чтобы сдержать беснующуюся живность. Не говоря о том, что дикие собратья порков в соседних клетках бушевали не меньше, протягивая к нему алчущие руки, в бешенстве сотрясая прутья клеток, мечтая об одном: схватить бедного уборщика, впиться в него зубами и растерзать.
Я сняла с Лео приказ Игнира и, пока он возился с клеткой, складывал швабры и прочий инструмент, осмотрелась. Стена пещеры была полностью заставлена разными зверями для опытов. Клеток с порками прибавилось — наверно, недавно доставили новых.
Громко щелкнула пальцами, привлекая внимание зверюг.
Гул резко смолк. Порки сжались и замолчали, расползаясь по углам своих огромных клеток. Они очень меня боялись, и этот страх был у них буквально в костях, чем я тут активно пользовалась. Даже порк придавленный в углу шваброй Лео, перестал вырываться, мгновенно затих, всячески пытаясь уменьшиться и уползти.
Мне эта версия казалась правдивее, но я мило улыбнулся Айонель. Она отозвалась:
— Мне все здесь понравились. И только от хозяина дрожь по коже, все готова исполнить, лишь бы его не видеть… — и задумчиво повторила. — Да… что угодно сделаю, лишь бы не видеть.
— Ну-ну, все впереди! Я с удовольствием посмотрю на твое послушание… — ехидно отозвался дракон. — Не ты ли в первый день заставила его, в нарушение всех правил, выделить нам отдельную спальню?
Айонель только сдержанно улыбнулась, не совсем согласная с таким мнением. Она считала это просто счастливой случайностью.
Сытый и довольный Дик сидел на полу, обняв колени, и слушал девичью болтовню. Айонель обернулась к нему и сказала:
— Ха, знаешь, Дик... когда на тебя отсюда смотрю, то вижу только голову, и длинные тонкие ноги, и ничего, кроме ног.
— Ага, вылитый кузнечик… — усмехнулся я. Дракон только передразнил меня, покачав головой, как козел бородой, и презрительно отвернулся.
Тут Дина смущенно спросила:
— А как вы тут втроем спите, кровать же узкая…
— На полу…
— О… Это очень, хм… интересно. Если хотите, я вам все здесь переделаю, чтобы спать было удобней?
Мы оживленно закивали.
В общем, мы гостью успокоили, накормили, напоили и спать уложили. А рано утром проводили в общую спальню, а сами пошли на кухню к Калиновне: утреннее дежурство Игнир до сих пор так и не отменил.
Где-то с неделю было все спокойно. Легкие и интересные уроки у трансомага Сереньдина, прогулки в весьма обширных пределах замка, помощь на кухне, за которую нас угощали чем-то вкусным, — радовали всех. Но неделя кончилась, как и проверочный срок обучения у Сереньдина, и всех новичков отправили к преподавателю боевой магии, Смутчину.
Ученики старшего уровня, дожидаясь учителя, сбивались в группки по интересам. Отовсюду слышались веселые голоса. Двое рослых студентов под шутки и гиканье одногруппников приволокли на поляну кресло и стол, готовя место для Смутчина.
Очень скоро учитель появился и, не теряя времени, едва сел в свое кресло, тут же вызвал на бой с Айонель светловолосого громилу Финига, одного из тех, что пытался надругаться над Динаниэль.
Опасаясь козней его друзей, я отошел к кустам и там незаметно накинул на себя невидимость, радуясь, что вполне прилично владею этой привилегией эльфов.
Проходя мимо стола, я вдруг увидел, как Смутчин дернулся, и озадаченно повернулся направо при этом странно хмурясь, словно пытаясь что-то сообразить. Какой-то миг… и тут он внезапно весь подобрался, стиснул руки и подобострастно заговорил. Правда, я мало что мог разобрать из сказанного. До меня доносился только тихий голос учителя боевой магии, обращенный в пустоту.
Я закрыл глаза и присмотрелся истинным зрением… Его собеседник в эльфийской сети жизни* выглядел, как кусок тьмы, ассиметрично оплавленной по краям трещинками дневного света.
*Чисто эльфийское умение. Подробности в первых книгах.
Обогнув слуг, охранявших учителя, я пробрался почти под самый стол Смутчина, вслушиваясь в тихой голос советовавший учителю боевой магии выяснить истоки силы Айонель.
Но самое главное, этот Некто призвал не бояться погубить ее экспериментами. Особенно меня поразили циничные слова: «Я не буду взыскивать с вас имущественную потерю одной эльфийки».
Да, сущий пустяк, — гибель одной эльфийки, даже штрафа не стоит! Таинственный Некто приказал не стесняться в средствах и попробовать уничтожить Айонель, — «интересный экземпляр», как он выразился.
Слушая, как он натравливает Смутчина на Айонель, и, увидев удар драконьим огнем из-под земли, я едва подавил эмоции, угрожающие захлестнуть меня с головой.
Я кинулся к нашей спасительнице, но, увидев, что он цела и невредима, несколько мгновений вспоминал, как дышать. Приходя в себя от шока, даже не заметил, когда невидимка удалился.
Вечером, когда мы остались у себя в комнате одни, я пересказал Дику и Айонель услышанный разговор, осознавая, что наши испытания только начинаются, а позже внимательно осматривая всех слуг и учителей, нашел, что таким темным пятном в сети жизни выглядит только хозяин академии. О чем мы догадывались и так.
С этого момента началась самая настоящая травля.
Несмотря на продемонстрированные успехи в боевой и трансомагии, Айон перевели на факультет писак, как тут называли учеников Линскана, педагога поисковой магии. Тем самым разлучив нас на большую часть дня.
О справедливости речи не шло. Одни наказания сменяли другие, но мне больше всего запомнилось самое первое, когда нас с Диком впервые отправили мыть пыточную, в которой висели чьи-то останки, прибитые к стене. Мы притащили по ведру воды и принялись убирать…
— Сейчас закончим — и на море, — невозмутимо сказал Дик. — Я принесу еще ведро с водой. Эй, что с собой, порки тебя слопай?!
Я, опустившись, теперь сидел на полу, прикрыв глаза. Воздуха не хватало, съеденная в обед каша подкатила к горлу…
— Лео, не валяй дурака! Ты не девочка! — Дик раздраженно тряхнул меня за плечо.
— Да, да…— сказал я. — Уже прошло. Мне стыдно, но я чувствую себя таким слабым…
Дик в ответ неуверенно пожал плечами: а кому понравится в этом копаться?
Меня жутко мутило, так что рот открывать было опасно.
Бренн, который, исполняя приказ Игнира, привел сюда, одарил нас ничего не значащей вежливой улыбкой и двинулся к выходу.
Дик ему вслед прокричал:
— А когда уберем, нам можно будет пойти на море искупаться? Мне кажется, что душа отмыться от всего этого нам не хватит…
— Нет, — также вежливо улыбаясь, ответил молодой директор.
Дик гневно передернул плечами и недовольно зыркнул на Бренна, а когда дверь закрылась, дракончик прошептал:
— Выслуживается, гад! Ну какая ему разница, купаемся мы на море или в пещере?
— Да это не он, а Игнир лютует, — пробормотал я, медленно выдыхая.
— А я о чем говорю, — Дик с возмущением взглянул на меня.
Тогда мы еще не знали, что к морю подступиться нельзя, все пространство над замком и над всем островом укрыто непробиваемым прозрачным магическим куполом. Так что мы все равно были в клетке, только на этот раз она была гораздо больше. А память услужливо преподносила забытое…
В горе всегда было холодно, даже если на улице жарко. Ну, а если дождь, то и вовсе невыносимо дуло из каждой щели. Дик лениво перевернулся, поворачивая к шарику с огнем замерзшую спину. Айонель сонно махнула рукой, и у наших ног появился второй источник тепла.
— Спасибо, — прошептал я.
— Это не поможет, — проворчал Дик, поднимаясь, — все равно спать холодно… Сейчас бы в горячий источник…
Пятые сутки шел дождь, все пронизано сыростью так, что иногда казалось — мы ее не только вдыхаем, но и выдыхаем. Все, что находилось за центральным двором, выложенным камнем, превратилось в тяжелую вязкую грязь. Ученики и слуги промокли насквозь и дрожали постоянно, так как обогреться и высохнуть было негде. Серые пятна плесени на наших стенах разрастались на глазах.
Под барабанный рокот дождя занятия проходили в сырых каменных помещениях или даже на улице, но ученикам даже укрыться щитом не позволяли. Многие, как правило, люди, сильно кашляли, но целители на помощь не спешили, дожидаясь приказа равнодушного Игнира.
Я поднялся и предложил, увы, не представляя, к чему это приведет:
— А давайте сейчас пойдем к Калиновне? До занятий два часа, а у нее там очаг большой, принесем дров, попьем горячий чай, согреемся и ей поможем, а? Ей же тяжело готовить на семь десятков учеников…
— Семь десятков? Это если без охраны, учителей и слуг и директора. Интересно, его кормят тем же, что и нас? — усмехнулась Айонель, медленно натягивая на себя непросохшую накидку и фартук.
— Ха-ха, не смеши меня, — желчно отозвался Дик, крутясь над огоньком в попытке просушить свою одежду, — в жизни не поверю, что Игнира одной кашей кормят, пусть и с мясом. Хотя каши у Калиновны хорошие, как дома… И мясо она не жалеет!
Мы с Айонель, скрыв улыбки, переглянулись, Дик, во всем сугубо практичный, как и положено дракону, о пустом не рассуждал.
Тогда нам казалось, что добрая Калиновна будет с нами всегда… Но, увы, в тот же день ее застали за подкормкой голодных учеников. Нас отправили отбывать наказание, а ее выставили вон.
Тогда ко всем проблемам добавился голод.
В общей сложности, мы провели в академии больше шести лет. Эти годы заставили понять одно: как же трудно и тягостно жить там, где скромность является предметом насмешек, вера в добро — считается отсталостью от жизни, а стыдливость — неуверенностью в себе.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Если вынуть сердце драконницы и прочитать над ним заклинание, то оно станет кристаллом, которым можно, не прикасаясь, убить любого дракона. Оно дает силы стать сильнее и править миром.
Рукопись о всесильном сердце драконницы
Настоящее время, пыточная после использования ментального допроса.
Айонель
Когда же это кончится?! И никто не поможет, ни папа, ни мама не знают о моем пребывании здесь... Слезы уже кончились, только веки казались тяжелыми, словно каменными, в горле першило.
Игнир развернулся и ушел, чувствуя себя победителем. Что на самом деле замечательно, пусть чувствует, что угодно, только не трогает нас! Но сил снять с себя оцепенение от чар допроса у меня не было.
Вдруг где-то рядом что-то загрохотало. У стены до потолка стоял стеллаж с какими-то сосудами. Я догадалась, что в темноте зацепили именно его.
Дик, а это был он, кое-как разжег в камине погасший огонь. Магия у него еще не проявилась, но некие крошечные всплески присутствовали. Комната быстро наполнилась тусклыми отсветами. Наконец, осмотревшись, он подлетел ко мне.
— Айонка, ты жива? — шепотом спросил Дик, нервно меня осматривая.
— Нет, — с трудом прошептала я, застыв в позе, в которой меня допрашивал Игнир.
Дик присвистнул.
—У тебя появилась седая прядь…
— Это хорошо, всегда хотела быть блондинкой, — прошептала я, бессильно опускаясь на пол. Прядь завтра исчезнет, но мне надо как-то пережить это «сегодня». Дик сжал кулаки, но тут же, опомнившись, кинулся ко мне, помогая подняться:
— Я убью его, Айонка, вот увидишь! Убью!
— Ладно тебе… не ворчи. — Все позади, я все выдержала, мы все целы! От облегчения я согнулась, восстанавливая дыхание. — Все будет хорошо. Надеюсь…
— Держись… — сказал Дик и подхватил меня на руки.
Вдруг, словно туман, из-под земли появился Игнир.
— Студентка идет сама. Разврат будете устраивать после свадьбы! — резко приказал хозяин. Чтобы не усугублять положение, я дала знак Дику опустить меня. Ноги подкашивались, но подняла голову и посмотрела в глаза Игниру, передавая взглядом всю ненависть.
— Вот так куда лучше, студенты… — весело отозвался Игнир, удовлетворенный моим бессилием. — Я сообщу вашему руководителю, что вы отбыли наказание, а пока… позовите мне Бренна.
Дик сделал вид, что не услышал приказа позвать директора, я опустила голову, уже не протестуя. Он ведь мог на самом деле нас крепко наказать за воровство мяса. А он просто расспросил, пусть и используя смертельно опасную магию… Для Игнира это чрезвычайно милосердно.
Навалилась апатия. Я медленно двигалась к выходу и только благодаря поддержке Дика. Едва за нами закрылась дверь, он вновь подхватил меня на руки.
— Где Лео? — тихо спросила я. Мы старались по одному не ходить, вызывая своей сплоченностью зависть у остальных студентов. И только редкие друзья, типа Динки, впускались в наш круг.
— Игнир отправил его чистить клетки… насильно… — И зачем-то добавил, словно это требовало пояснений: — Магией принудил, то есть.
— Клетки порков?
— Да…
— Зная, что эльфы их самая любимая еда? — Я застонала. То-то Игнир был так спокоен! Теперь придется идти и спасать Лео от диких порков.
Еще меня не покидало чувство, что я что-то забываю. Только что именно? Что-то важное?!
Отвлекая меня от попытки вспомнить, Дик с раздражением хмыкнул:
— Думаешь, а зачем он его туда отправил? Только потому и отправил, что эльфы их любимая еда. Не сожрут, так покусают!
— Беги к директору, передай приказ хозяина… — устало вздохнув, начала было я, припомнив требование Игнира.
Дик занервничал:
— Не могу, он меня поймал и отправил чистить стойла, а я сбежал. К повару. Это было до того, как я мясо утащил… — порывисто вздохнул Дик, чувствуя свою вину.
Я махнула рукой. Ну и ладно, пусть сам зовет.
— Хорошо… тогда идем к Лео.
— И чем я ему без магии помогу? — возмутился Дик, не желающий мыть что-то руками.
— А еще говорил, что Лео — предатель! — разозлилась я. — Предательство — это бросить друга в одиночестве сражаться с врагами или с грязными клетками порков.
— Я тебе предлагал соединиться, чтобы у меня магия появилась, без настоящей пары я в силу не войду! А ты все упрямишься!
— Дик, иди ты к троллям! — рявкнула я, и оттолкнула друга. — Как ты достал меня своей силой!
— Вообще-то, я о тебе волновался! — не менее гневно ответил он. — Без силы я не могу защитить вас от местных придурков! Ничего не могу! Ты это понимаешь?
Моя голова пошла кругом: слишком много шума и тяжелой энергии исходило от Дика.
Ага, драконья сила ему поможет, как же… Дурачок…
— Будь другом, умоляю, помолчи… — взмолилась я, с трудом шагая по длинному коридору на верхний уровень, к помещению, где в клетках держали диких порков.
Дик обратил на меня мрачный взгляд, но промолчал. Значит, смертельно обиделся… Зато умолк. И слава Свету! Последнее время мы то и дело ругались с ним на эту тему, и его молчание я воспринимала как великое облегчение. Я подняла голову, чтобы незаметно посмотреть на него.
Дик, несмотря на вечную нехватку всего на свете и полуголодное существование, год от года становился все выше и выше, словно кто-то вытягивал его за голову. Заостренные черты лица делали его похожим на эльфа. Если бы не белые волосы Лео, они смотрелись бы как братья. Только эльф не выглядел таким тощим, хотя был таким же длинным.
Напряженно шагая в обиженном молчании мы, наконец, достигли нужной пещеры, где Лео пытался очистить клетку, двигаясь, словно игрушечный заводной человечек.
Из клетки, которую он сейчас чистил, неслись дикие звуки: оглушительный поток бешенства. Исступленно вращая глазами, вопил порк, прижатый шваброй в самом углу. Выставив свинячий пятачок вперед, он изо всех сил пытался дотянуться до любимого лакомства своей породы — живого эльфа.
Бедолага Лео не мог даже магию применить, чтобы сдержать беснующуюся живность. Не говоря о том, что дикие собратья порков в соседних клетках бушевали не меньше, протягивая к нему алчущие руки, в бешенстве сотрясая прутья клеток, мечтая об одном: схватить бедного уборщика, впиться в него зубами и растерзать.
Я сняла с Лео приказ Игнира и, пока он возился с клеткой, складывал швабры и прочий инструмент, осмотрелась. Стена пещеры была полностью заставлена разными зверями для опытов. Клеток с порками прибавилось — наверно, недавно доставили новых.
Громко щелкнула пальцами, привлекая внимание зверюг.
Гул резко смолк. Порки сжались и замолчали, расползаясь по углам своих огромных клеток. Они очень меня боялись, и этот страх был у них буквально в костях, чем я тут активно пользовалась. Даже порк придавленный в углу шваброй Лео, перестал вырываться, мгновенно затих, всячески пытаясь уменьшиться и уползти.
