— До сих пор не понимаю, почему они так тебя боятся … — пробурчал все еще обиженный на меня Дик.
Проснется твоя драконья магия — и тебя будут бояться не меньше. Вслух я ничего не сказала, только пожала плечами, но потом все же повернулась к нему и безмятежно отозвалась:
— Неважно почему, главное, что я с удовольствием этим пользуюсь.
Тут из угла раздался тихий голос:
— Госпожа, умоляю! Спасите меня! Скажите им, что я не дикий! У меня семья, дети, а моя сестра работает у императора-дракона поваром!
Я почти задохнулась от такой вести. На глазах выступили слезы. Мне захотелось обнять бедолагу, прижать к себе, как драгоценную весточку из дома.
— Не вздумай его слушать!.. — раздраженно прошипел Дик, оборачиваясь в поисках Лео, который отошел за чистой водой: ведь приказ Игнира придется выполнить в любом случае. Бренн даже без нашего призыва к директору придет, а вот с клетками так не получится.
Я раздумывала недолго, понимая, что Дик во многом прав, и все же решила, что сейчас не буду его слушать.
И, хотя эльф с драконом между собой постоянно ругались, в случае чего морально на меня они давили вместе. Как правило, Дик подключал к этому Лео, и тогда они начинали что-то доказывать мне вдвоем. Избегая этого, я уже спешила к говорящему порку.
Укутанный в остатки рубашки, он смущенно взирал на меня из-за толстых прутьев клетки. В отличие от диких, нормальные порки вели обычную жизнь, как у эльфов или людей, жили в поселениях, работали, растили детей. Раньше я была рада, что нормальные порки не могут распознать кто я на самом деле, но сейчас мне глупо захотелось, чтобы он почувствовал, чья я дочь.
Но как его могли перепутать с дикими? Горные порки тоже говорили, но редко, по сути поступков и внешнему виду оставаясь зверями.
— Как ты здесь оказался? — спросила я, торопливо нащупывая затвор клетки. — И один ли ты?
— Один. Меня поймали торговцы рабами и продали сюда, — всхлипывал, почти рыдал, вытирая слезы рукавом, еще не верящий в свое счастье, несчастный порк.
— Я помогу тебе выбраться за ворота, но с острова придется спасаться самому. Больше ничем помочь не смогу, прости, — виновато призналась я, выпуская подданного моего отца из клетки.
Надо торопиться, сюда мог войти кто угодно.
— Ты подумала о том, что будет, если его поймают и он расскажет, кто его отпустил? — где-то рядом за моей спиной, стиснув кулаки, бушевал Дик.
Я отмахнулась:
— Подумала. Наша мини-война с Игниром и его прихвостнями никогда и не кончалась, одним преступлением меньше — одним больше… Все равно они найдут за что нас наказать в очередной раз, — проворчала я.
Дик поджал губы, но промолчал, он и сам понимал это.
Если в самом начале первые года учебы мы честно пытались быть послушными, выполняли все дурацкие требования, даже когда Лео рассказал нам о подслушанном приказе Игнира, мы старались не высовываться, решив, что так нас оставят в покое. Но, натыкаясь раз за разом на предвзятость и несправедливость, равнодушие и подлость, — стали поступать так, как считали нужным.
Но дело не в упрямстве. Мы делали это все, чтобы выжить.
Особенно этому поспособствовало увольнение Калиновны и пришедший за этим голод, так как новый повар полностью пренебрегал своими обязанностями и нормально кормил только учителей и слуг.
На эту зиму мы кое-как запаслись ягодами, вяленым мясом, добытым на охоте, и сухой травой для чая, а в прошлую зиму чуть не погибли от голода.
Я никогда не забуду, как мы перед высылкой с острова Калиновна горько плакала. Ретивые слуги Игнира уже выкинули ее вещи во двор и теперь нетерпеливо ждали повозку, которая отвезет бывшую повариху к кораблю.
Добрая женщина на глазах пострела на десятки лет. Сидя на своем узле, она закрыла ладонями лицо и, качая седой головой горько сокрушаясь, что из-за клятвы служения Игниру сразу все забудет и не сможет никому сообщить об академии и прислать бедным детям помощь.
Не в состоянии ничем ей помочь, я тоже плакала, когда увидела, как Калиновну усадили на возок и отправили из замка в гавань, расположенную на противоположном конце островка.
Это происходило осенью.
Когда ее не стало, вот тогда мы полноценно осознали, насколько добрая женщина скрашивала нашу жизнь. Следом пришел новый повар, который варил кашу так, что крупка с крупинкой не встречалась, и заменил вечернюю кашу чаем «без никто», как называл это «блюдо» Дик.
Через месяц подобного «облегченного питания» ученики еле таскали ноги.
Тогда мы, чтобы выжить, нарушили последний запрет — не покидать территории академии, и пошли охотиться в горы. Мы таскали из кухни соль и все, что попадало под руку, — все, что можно было съесть.
Да… та первая зима без Калиновны выдалась не просто страшной, а поистине ужасной!
Я покачала головой, вспоминая пережитые ужасы, быстро накрыла невидимостью что-то взволнованно бормочущего порка, и повела его к выходу из пещеры.
— Давай провожу вас к воротам, — недовольно вскинулся Дик.
— Не надо, пока лучше никому на глаза не попадаться, да и Лео надо помочь — убрать здесь, не используя магию…
— Да прямо-таки и не используя! — раздраженно отмахнулся Дик от моего предупреждения.
— Игнир ведь проверит. Дай хоть до вечера без новых видов истязания дотянуть, а? — взмолилась я. — На сегодня предел достигнут. Я больше ничьих наказаний не вынесу!
Он с досадой махнул рукой: «Да иди уже, все будет нормально!» и отвернулся к клеткам, из которых за нами следили десятки злых, голодных глаз.
«Надо будет надавить на диких порков, чтоб не выдали нас», — с этими мыслями я молча показала нормальному порку точное направление в лабиринте каменных переходов и, постоянно оглядываясь, повела его наружу.
Очень скоро мы оказались во дворе. К вечеру расползшийся по земле туман укрыл каменные плиты, столбы для наказания и все хозяйственные постройки.
Я склонилась к порку и прошептала:
— Тс-с… — затем, минуя двух зевающих прислужников, карауливших гигантские ворота, быстро провела его через них и хозяйственный двор за территорию.
Укрывшись за камнями, чтобы нас было не видно из окон замка, сняла невидимость и стала прощаться, заодно подсказав беглецу дорогу:
— Шагая по этой тропинке, ты сможешь добраться до верфи. Но, имей в виду, к морю нигде не подходи, вся сухопутная граница острова под магическим колпаком и охраной. Не знаю, но мне кажется, что только верфь, которая усиленно охраняется стражей, является единственным выходом отсюда.
Порк, слушая меня, испуганно кивал. Надеюсь, он все понял и запомнил.
— Я буду молиться о тебе Свету, — горько вздохнула я, — чтобы ты смог пробраться на корабль и целым вернуться к семье.
— Госпожа, вы так рисковали… Может, вы со мной? Я видел, что вы тут как рабы убираетесь…
Точно. Как рабы. Ну почему это до сих пор ранит?! Прикусив губу, я покачала головой:
— Мы уже много раз пытались сбежать. К нам прикреплены магические метки на крови, которые не снять, чтобы хозяин тут же не узнал. С ними не сбежать, а если их блокировать, тотчас является хозяин…
Порк, сочувствуя, печально склонил голову:
— Как мне отблагодарить вас, госпожа? Если я спасусь, конечно…
Я улыбнулась:
— Если спасешься, сразу найди императора-дракона и расскажи ему о себе, о нас, об этом острове… Расскажи ему обо мне. Поверь, он в долгу не останется!
Порк, не сводя с меня изумленного взгляда, вдруг пал на землю ниц, вопя:
— Простите меня, госпожа, что я не узнал вас!
Я грустно кивнула и взяла его за остатки грязного рукава, поднимая:
— Вот и хорошо! И дальше не узнавай. Особенно, если тебя вновь поймают, забудь меня навсегда. Слишком опасно это для всех нас.
Все знали, что я всего лишь дочь эльфийской жены императора, так как с рождения на мне была эта личина эльфийки, напичканная папочкой всеми средствами защиты. Никто не догадывался, что я родная у папы, ведь все знают: у драконов девочек не бывает. А драконницы, это так… сказки для глупых младенцев. Зато всех удивляла странность — отчего-то император-дракон очень любит свою «неродную» дочь. Даже больше чем родного сына.
Мне бы наложить на него заклинание забвения, которое спасет, если его поймают слуги Игнира, но если он все же убежит… то не сможет никому рассказать о нас. И я решила рискнуть.
И пытаясь поднять его, протянула руку.
Порк подниматься не хотел, вопя на одной ноте что-то типа «простите-простите-простите, госпожа». Я наградила его сердитым взглядом и дернула за плечо.
— Все ясно? Теперь беги к верфи и прячься на любом отплывающем корабле. Если повезет. Потому, что если поймают и вернут назад в клетку, здесь тебя ждет только смерть. Страшная и мучительная.
Порк часто-часто закивал и бросился бежать по тропинке.
Я проводила его грустным взглядом. Главное, чтобы беглец успел отплыть, пока на факультете Смутчина не кинулись за пропавшим «инвентарем». Надеюсь, за время пути его эмоции утихнут, и порк сможет хладнокровно оценить обстановку и спастись.
Повернувшись к проклятому замку, я вгляделась в безучастное ко всему живому звездное небо: здесь, в горах, далеко за стеной, ветер очистил все, не оставив шанса туману.
Съежившись от прохлады, я обхватила себя руками и, скрючившись, поспешила к замку. Ветер гнался вслед за мной, разгоняя мутную темень. Прохладный сырой ночной воздух до предела обострил все чувства.
Пошел редкий дождь.
Когда я миновала ворота и вошла во двор, я привычно ожидала привычного: нападения, окрика, удара, но только не того, чтобы любимчик учителей и директора — светловолосый Финиг, скованный за руки, висел на позорном столбе. Интересно, чем это он так провинился, что к нему применили столь суровое наказание?
Ну, если честно… в первый момент я действительно хотела равнодушно пройти мимо. Дик и Лео, скорее всего, уже закончили с клетками и ждут меня у входа в нашу конуру, так что и мне следовало поторопиться.
Но… я не смогла.
Или Финига забыли приказать снять, или Сизит поленился выходить в такую скверную погоду наружу, чтобы возиться с наказанным учеником. В общем, блондин уже висел на скованных руках без сознания, видимо отключившись от боли. С его отвисших порыжевших от дождя волос капала вода.
Если учесть, что Финиг — человек, заодно почувствовать как здесь холодно и идет дождь, то можно уверенно сказать, что к утру он или умрет, или останется калекой. То есть просто медленно и мучительно скончается от болезней в холодном каменном замке.
В обычное время я могла ему резко ответить, отбить атаку так, чтобы ему досталось, но смерти ему не желала.
В надежде, что этим займется кто-то другой, я с тоской осмотрела пустой двор, поделенный на части тусклым отсветом одинокого окна, льющимся на блестящие от дождя плиты. Ни шороха, ни дыхания. Только едва слышный бег дождя по каменным стенам… и тишина.
Привлекать кого-то для помощи смысла не было, слуги не придут без прямого приказа хозяина, а остальным все равно, здесь всем на всех плевать. Выбора нет. Со вздохом я подошла к столбу. Создала под наказанным мягкую сферу и ударила огнем по верхним креплениям.
С носа и волос капали дождевые капли, попадая на спину и щекоча кожу, а мне нельзя было отвлекаться. Я раздраженно сдувала их, направляя поток магии на деревянную перекладину.
Послышался негромкий треск. Наконец, несчастный узник, вместе с куском столба, с грохотом обрушился с высоты вниз на сферу. Ударившись, не приходя в сознание, Финиг громко застонал от боли.
Ну да, когда к отмершим рукам приливает кровь, это жутко больно.
С помощью магии я расплавила на его запястьях колодки, накинула согревающий и укрывающий от воды щит, — иначе, зачем было его спасать? — и ушла к себе.
Пока я возилась с Финигом, полностью намокла, так как сделать себе укрытие от дождя и ветра времени не хватило. Мокрые волосы прилипли к лицу, стекая щекочущими каплями по замерзающей коже. Одежда промокла почти полностью и теперь ледяными прикосновениями вызывала дрожь. С нее текли ручьи, и это была проблема, сушить ее негде. Я бы скинула промокшую и с легкостью создала магическую копию форменной одежды, но обещала папе никогда этого не делать. Если кто-то поймет, что на мне магически созданная ткань, сразу вычислит кто я, это умение есть только у драконов. Так что рисковать нельзя.
Я окружила себя теплым коконом, торопясь миновать ледяные коридоры горного замка и скорее вернуться к себе.
Хлюпая мокрыми деревянными тапками, оставляя на гладком камне влажные отпечатки, уныло дотащилась до спальни. За это время непослушные локоны на висках высохли и завились кокетливыми кудряшками, но от мокрой одежды стало совсем холодно, и своих ног я уже не чуяла.
Как ни странно, у щитов на входе в спальню мальчишек не оказалось. Наверно, купаются после грязной работы.
Я увеличила огонь в очаге, который в этом году нам в стене трансомагировала Дина.
Под руководством Сереньдина наша умненькая эльфийка стала отличным трансомагом, Лео ей помогал, но он перешел только на второй уровень, а она на третий. Конечно, всем пришлось пару дней поломать голову и повозиться с коленом для отвода горячего воздуха, зато сразу на каменных стенах пропали пятна сырости, и стало гораздо уютней.
Я с отвращением скинула мокрое покрывало и грязный фартук, оставшись в одной рубашке и штанах, и обеспокоенно выглянула наружу…
Никого.
Тихо потрескивая, вдоль стен горели вставленные в кольца факелы, разливая вокруг себя тусклый свет, это Сизит экономил на специальной пакле, жадничая скорее по привычке, ведь кроме как для освещения она никуда не тратилась, и продать ее было негде.
Да, «привычка — вторая натура», как говорит Дик.
Вот, кстати, и они.
Лео и Дик ввалились в спальню в каком-то странном состоянии. Дик нервно молчал. Молчал! Это Дик-то! Зато Лео болтал не умолкая:
— О, а я дрова принес и тряпок старых, ну, подумал, что нам нужен огонь... то есть еще огонь… кроме магического.
Ну чего мне стоило посмотреть, что он там жжет в очаге, периодически поправляя дрова! Нет, я смотреть не стала. Я устала, перенервничала и только начала согреваться. Так что пожала плечами и уползла на свою кровать. Кстати, тоже подарок Динки, которая переплавила горную породу справа от стола, устроив мне небольшое ложе. Вернее, она создала их два: расширив старое, на которое отправились Лео и Дик, и сделала напротив маленькое: на нем отдельно устроилась я.
Влезла к себе, укрылась маленьким одеялом, сшитым из добытых нами кроличьих шкур, и даже не обратила внимания, что на мальчишках новая форма. В общем-то, в тот вечер я ничего не заметила.
Да, если бы и заметила, что смогла бы изменить?
Автоматически укрыла всех теплом, хотя Лео и сам прекрасно научился это делать, и мгновенно отключилась.
Утро началось вроде как всегда.
Чтоб на уроках не содрогаться от голода, и, глотая слюну, с вожделением вспоминать о припрятанной над очагом тушке кролика, мы решили позавтракать.
Дракончик достал с крюка подвешенного вяленого зверька и разломал его на части. Лео снял с полки кувшинчик с перетертым барбарисом, который мы использовали, чтобы немного украсить соленое мясо, и разложил это по тарелкам, слепленным из глины и обожженными мной.
Я молча поставила котелок с водой на огонь. И все, как ни странно, в тишине…
Проснется твоя драконья магия — и тебя будут бояться не меньше. Вслух я ничего не сказала, только пожала плечами, но потом все же повернулась к нему и безмятежно отозвалась:
— Неважно почему, главное, что я с удовольствием этим пользуюсь.
Тут из угла раздался тихий голос:
— Госпожа, умоляю! Спасите меня! Скажите им, что я не дикий! У меня семья, дети, а моя сестра работает у императора-дракона поваром!
Я почти задохнулась от такой вести. На глазах выступили слезы. Мне захотелось обнять бедолагу, прижать к себе, как драгоценную весточку из дома.
— Не вздумай его слушать!.. — раздраженно прошипел Дик, оборачиваясь в поисках Лео, который отошел за чистой водой: ведь приказ Игнира придется выполнить в любом случае. Бренн даже без нашего призыва к директору придет, а вот с клетками так не получится.
Я раздумывала недолго, понимая, что Дик во многом прав, и все же решила, что сейчас не буду его слушать.
И, хотя эльф с драконом между собой постоянно ругались, в случае чего морально на меня они давили вместе. Как правило, Дик подключал к этому Лео, и тогда они начинали что-то доказывать мне вдвоем. Избегая этого, я уже спешила к говорящему порку.
Укутанный в остатки рубашки, он смущенно взирал на меня из-за толстых прутьев клетки. В отличие от диких, нормальные порки вели обычную жизнь, как у эльфов или людей, жили в поселениях, работали, растили детей. Раньше я была рада, что нормальные порки не могут распознать кто я на самом деле, но сейчас мне глупо захотелось, чтобы он почувствовал, чья я дочь.
Но как его могли перепутать с дикими? Горные порки тоже говорили, но редко, по сути поступков и внешнему виду оставаясь зверями.
— Как ты здесь оказался? — спросила я, торопливо нащупывая затвор клетки. — И один ли ты?
— Один. Меня поймали торговцы рабами и продали сюда, — всхлипывал, почти рыдал, вытирая слезы рукавом, еще не верящий в свое счастье, несчастный порк.
— Я помогу тебе выбраться за ворота, но с острова придется спасаться самому. Больше ничем помочь не смогу, прости, — виновато призналась я, выпуская подданного моего отца из клетки.
Надо торопиться, сюда мог войти кто угодно.
— Ты подумала о том, что будет, если его поймают и он расскажет, кто его отпустил? — где-то рядом за моей спиной, стиснув кулаки, бушевал Дик.
Я отмахнулась:
— Подумала. Наша мини-война с Игниром и его прихвостнями никогда и не кончалась, одним преступлением меньше — одним больше… Все равно они найдут за что нас наказать в очередной раз, — проворчала я.
Дик поджал губы, но промолчал, он и сам понимал это.
Если в самом начале первые года учебы мы честно пытались быть послушными, выполняли все дурацкие требования, даже когда Лео рассказал нам о подслушанном приказе Игнира, мы старались не высовываться, решив, что так нас оставят в покое. Но, натыкаясь раз за разом на предвзятость и несправедливость, равнодушие и подлость, — стали поступать так, как считали нужным.
Но дело не в упрямстве. Мы делали это все, чтобы выжить.
Особенно этому поспособствовало увольнение Калиновны и пришедший за этим голод, так как новый повар полностью пренебрегал своими обязанностями и нормально кормил только учителей и слуг.
На эту зиму мы кое-как запаслись ягодами, вяленым мясом, добытым на охоте, и сухой травой для чая, а в прошлую зиму чуть не погибли от голода.
Я никогда не забуду, как мы перед высылкой с острова Калиновна горько плакала. Ретивые слуги Игнира уже выкинули ее вещи во двор и теперь нетерпеливо ждали повозку, которая отвезет бывшую повариху к кораблю.
Добрая женщина на глазах пострела на десятки лет. Сидя на своем узле, она закрыла ладонями лицо и, качая седой головой горько сокрушаясь, что из-за клятвы служения Игниру сразу все забудет и не сможет никому сообщить об академии и прислать бедным детям помощь.
Не в состоянии ничем ей помочь, я тоже плакала, когда увидела, как Калиновну усадили на возок и отправили из замка в гавань, расположенную на противоположном конце островка.
Это происходило осенью.
Когда ее не стало, вот тогда мы полноценно осознали, насколько добрая женщина скрашивала нашу жизнь. Следом пришел новый повар, который варил кашу так, что крупка с крупинкой не встречалась, и заменил вечернюю кашу чаем «без никто», как называл это «блюдо» Дик.
Через месяц подобного «облегченного питания» ученики еле таскали ноги.
Тогда мы, чтобы выжить, нарушили последний запрет — не покидать территории академии, и пошли охотиться в горы. Мы таскали из кухни соль и все, что попадало под руку, — все, что можно было съесть.
Да… та первая зима без Калиновны выдалась не просто страшной, а поистине ужасной!
Я покачала головой, вспоминая пережитые ужасы, быстро накрыла невидимостью что-то взволнованно бормочущего порка, и повела его к выходу из пещеры.
— Давай провожу вас к воротам, — недовольно вскинулся Дик.
— Не надо, пока лучше никому на глаза не попадаться, да и Лео надо помочь — убрать здесь, не используя магию…
— Да прямо-таки и не используя! — раздраженно отмахнулся Дик от моего предупреждения.
— Игнир ведь проверит. Дай хоть до вечера без новых видов истязания дотянуть, а? — взмолилась я. — На сегодня предел достигнут. Я больше ничьих наказаний не вынесу!
Он с досадой махнул рукой: «Да иди уже, все будет нормально!» и отвернулся к клеткам, из которых за нами следили десятки злых, голодных глаз.
«Надо будет надавить на диких порков, чтоб не выдали нас», — с этими мыслями я молча показала нормальному порку точное направление в лабиринте каменных переходов и, постоянно оглядываясь, повела его наружу.
Очень скоро мы оказались во дворе. К вечеру расползшийся по земле туман укрыл каменные плиты, столбы для наказания и все хозяйственные постройки.
Я склонилась к порку и прошептала:
— Тс-с… — затем, минуя двух зевающих прислужников, карауливших гигантские ворота, быстро провела его через них и хозяйственный двор за территорию.
Укрывшись за камнями, чтобы нас было не видно из окон замка, сняла невидимость и стала прощаться, заодно подсказав беглецу дорогу:
— Шагая по этой тропинке, ты сможешь добраться до верфи. Но, имей в виду, к морю нигде не подходи, вся сухопутная граница острова под магическим колпаком и охраной. Не знаю, но мне кажется, что только верфь, которая усиленно охраняется стражей, является единственным выходом отсюда.
Порк, слушая меня, испуганно кивал. Надеюсь, он все понял и запомнил.
— Я буду молиться о тебе Свету, — горько вздохнула я, — чтобы ты смог пробраться на корабль и целым вернуться к семье.
— Госпожа, вы так рисковали… Может, вы со мной? Я видел, что вы тут как рабы убираетесь…
Точно. Как рабы. Ну почему это до сих пор ранит?! Прикусив губу, я покачала головой:
— Мы уже много раз пытались сбежать. К нам прикреплены магические метки на крови, которые не снять, чтобы хозяин тут же не узнал. С ними не сбежать, а если их блокировать, тотчас является хозяин…
Порк, сочувствуя, печально склонил голову:
— Как мне отблагодарить вас, госпожа? Если я спасусь, конечно…
Я улыбнулась:
— Если спасешься, сразу найди императора-дракона и расскажи ему о себе, о нас, об этом острове… Расскажи ему обо мне. Поверь, он в долгу не останется!
Порк, не сводя с меня изумленного взгляда, вдруг пал на землю ниц, вопя:
— Простите меня, госпожа, что я не узнал вас!
Я грустно кивнула и взяла его за остатки грязного рукава, поднимая:
— Вот и хорошо! И дальше не узнавай. Особенно, если тебя вновь поймают, забудь меня навсегда. Слишком опасно это для всех нас.
Все знали, что я всего лишь дочь эльфийской жены императора, так как с рождения на мне была эта личина эльфийки, напичканная папочкой всеми средствами защиты. Никто не догадывался, что я родная у папы, ведь все знают: у драконов девочек не бывает. А драконницы, это так… сказки для глупых младенцев. Зато всех удивляла странность — отчего-то император-дракон очень любит свою «неродную» дочь. Даже больше чем родного сына.
Мне бы наложить на него заклинание забвения, которое спасет, если его поймают слуги Игнира, но если он все же убежит… то не сможет никому рассказать о нас. И я решила рискнуть.
И пытаясь поднять его, протянула руку.
Порк подниматься не хотел, вопя на одной ноте что-то типа «простите-простите-простите, госпожа». Я наградила его сердитым взглядом и дернула за плечо.
— Все ясно? Теперь беги к верфи и прячься на любом отплывающем корабле. Если повезет. Потому, что если поймают и вернут назад в клетку, здесь тебя ждет только смерть. Страшная и мучительная.
Порк часто-часто закивал и бросился бежать по тропинке.
Я проводила его грустным взглядом. Главное, чтобы беглец успел отплыть, пока на факультете Смутчина не кинулись за пропавшим «инвентарем». Надеюсь, за время пути его эмоции утихнут, и порк сможет хладнокровно оценить обстановку и спастись.
Повернувшись к проклятому замку, я вгляделась в безучастное ко всему живому звездное небо: здесь, в горах, далеко за стеной, ветер очистил все, не оставив шанса туману.
Съежившись от прохлады, я обхватила себя руками и, скрючившись, поспешила к замку. Ветер гнался вслед за мной, разгоняя мутную темень. Прохладный сырой ночной воздух до предела обострил все чувства.
Пошел редкий дождь.
Когда я миновала ворота и вошла во двор, я привычно ожидала привычного: нападения, окрика, удара, но только не того, чтобы любимчик учителей и директора — светловолосый Финиг, скованный за руки, висел на позорном столбе. Интересно, чем это он так провинился, что к нему применили столь суровое наказание?
Ну, если честно… в первый момент я действительно хотела равнодушно пройти мимо. Дик и Лео, скорее всего, уже закончили с клетками и ждут меня у входа в нашу конуру, так что и мне следовало поторопиться.
Но… я не смогла.
Или Финига забыли приказать снять, или Сизит поленился выходить в такую скверную погоду наружу, чтобы возиться с наказанным учеником. В общем, блондин уже висел на скованных руках без сознания, видимо отключившись от боли. С его отвисших порыжевших от дождя волос капала вода.
Если учесть, что Финиг — человек, заодно почувствовать как здесь холодно и идет дождь, то можно уверенно сказать, что к утру он или умрет, или останется калекой. То есть просто медленно и мучительно скончается от болезней в холодном каменном замке.
В обычное время я могла ему резко ответить, отбить атаку так, чтобы ему досталось, но смерти ему не желала.
В надежде, что этим займется кто-то другой, я с тоской осмотрела пустой двор, поделенный на части тусклым отсветом одинокого окна, льющимся на блестящие от дождя плиты. Ни шороха, ни дыхания. Только едва слышный бег дождя по каменным стенам… и тишина.
Привлекать кого-то для помощи смысла не было, слуги не придут без прямого приказа хозяина, а остальным все равно, здесь всем на всех плевать. Выбора нет. Со вздохом я подошла к столбу. Создала под наказанным мягкую сферу и ударила огнем по верхним креплениям.
С носа и волос капали дождевые капли, попадая на спину и щекоча кожу, а мне нельзя было отвлекаться. Я раздраженно сдувала их, направляя поток магии на деревянную перекладину.
Послышался негромкий треск. Наконец, несчастный узник, вместе с куском столба, с грохотом обрушился с высоты вниз на сферу. Ударившись, не приходя в сознание, Финиг громко застонал от боли.
Ну да, когда к отмершим рукам приливает кровь, это жутко больно.
С помощью магии я расплавила на его запястьях колодки, накинула согревающий и укрывающий от воды щит, — иначе, зачем было его спасать? — и ушла к себе.
Пока я возилась с Финигом, полностью намокла, так как сделать себе укрытие от дождя и ветра времени не хватило. Мокрые волосы прилипли к лицу, стекая щекочущими каплями по замерзающей коже. Одежда промокла почти полностью и теперь ледяными прикосновениями вызывала дрожь. С нее текли ручьи, и это была проблема, сушить ее негде. Я бы скинула промокшую и с легкостью создала магическую копию форменной одежды, но обещала папе никогда этого не делать. Если кто-то поймет, что на мне магически созданная ткань, сразу вычислит кто я, это умение есть только у драконов. Так что рисковать нельзя.
Я окружила себя теплым коконом, торопясь миновать ледяные коридоры горного замка и скорее вернуться к себе.
Хлюпая мокрыми деревянными тапками, оставляя на гладком камне влажные отпечатки, уныло дотащилась до спальни. За это время непослушные локоны на висках высохли и завились кокетливыми кудряшками, но от мокрой одежды стало совсем холодно, и своих ног я уже не чуяла.
Как ни странно, у щитов на входе в спальню мальчишек не оказалось. Наверно, купаются после грязной работы.
Я увеличила огонь в очаге, который в этом году нам в стене трансомагировала Дина.
Под руководством Сереньдина наша умненькая эльфийка стала отличным трансомагом, Лео ей помогал, но он перешел только на второй уровень, а она на третий. Конечно, всем пришлось пару дней поломать голову и повозиться с коленом для отвода горячего воздуха, зато сразу на каменных стенах пропали пятна сырости, и стало гораздо уютней.
Я с отвращением скинула мокрое покрывало и грязный фартук, оставшись в одной рубашке и штанах, и обеспокоенно выглянула наружу…
Никого.
Тихо потрескивая, вдоль стен горели вставленные в кольца факелы, разливая вокруг себя тусклый свет, это Сизит экономил на специальной пакле, жадничая скорее по привычке, ведь кроме как для освещения она никуда не тратилась, и продать ее было негде.
Да, «привычка — вторая натура», как говорит Дик.
Вот, кстати, и они.
Лео и Дик ввалились в спальню в каком-то странном состоянии. Дик нервно молчал. Молчал! Это Дик-то! Зато Лео болтал не умолкая:
— О, а я дрова принес и тряпок старых, ну, подумал, что нам нужен огонь... то есть еще огонь… кроме магического.
Ну чего мне стоило посмотреть, что он там жжет в очаге, периодически поправляя дрова! Нет, я смотреть не стала. Я устала, перенервничала и только начала согреваться. Так что пожала плечами и уползла на свою кровать. Кстати, тоже подарок Динки, которая переплавила горную породу справа от стола, устроив мне небольшое ложе. Вернее, она создала их два: расширив старое, на которое отправились Лео и Дик, и сделала напротив маленькое: на нем отдельно устроилась я.
Влезла к себе, укрылась маленьким одеялом, сшитым из добытых нами кроличьих шкур, и даже не обратила внимания, что на мальчишках новая форма. В общем-то, в тот вечер я ничего не заметила.
Да, если бы и заметила, что смогла бы изменить?
Автоматически укрыла всех теплом, хотя Лео и сам прекрасно научился это делать, и мгновенно отключилась.
Утро началось вроде как всегда.
Чтоб на уроках не содрогаться от голода, и, глотая слюну, с вожделением вспоминать о припрятанной над очагом тушке кролика, мы решили позавтракать.
Дракончик достал с крюка подвешенного вяленого зверька и разломал его на части. Лео снял с полки кувшинчик с перетертым барбарисом, который мы использовали, чтобы немного украсить соленое мясо, и разложил это по тарелкам, слепленным из глины и обожженными мной.
Я молча поставила котелок с водой на огонь. И все, как ни странно, в тишине…
