Дик отвечать ей не стал, с досадой пихнул меня локтем в бок и пробормотал:
— Это все кухаркины печеньки на нее так подействовали…
Полностью согласный с ним, — я видел ауры местных учителей и прочих насельников академии, — все же промолчал, понимая, что она сама все поймет чуть позже, так что пусть пока радуется.
После первого занятия нас накормили и оставили в покое. Но только учителя. То, что мы получили отдельную комнату, и то, что Сереньдин выделил Айонель перед остальными, настроило остальных против нас. В тот же день в столовой ученики провожали нас взглядами, полными отвращения, если не брезгливости. И только наложенное на весь учебный и спальный корпус заклинание молчания не давало им заговорить.
Особенно меня удручало, что так к нам относились даже сородичи. Эльфы больше всех демонстрировались свое пренебрежение, норовя пройти рядом и зацепить плечом.
Но, как оказалось, это было начало. Бренн тогда на площади не сказал, что каждый уровень это минимум четыре года, и мы сюда попали надолго.
Второй день в академии обещал стать таким же спокойным и приятным, как предыдущий. После занятий мы с Айонель быстро искупались и вернулись к себе в пещерку. Теперь мы почти с любовью воспринимали этот собачий закуток, считая его своим.
Дик вернулся в комнатку позже нас, и первым делом с раздражением швырнул свой влажный фартук на стол. Он опять был не в духе:
— Не, ну где это видано!..
Айонель, которая с ногами сидела на кровати и с увлечением читала мой учебник по трансомагии, ворчание Дика пропустила мимо ушей.
— Не, ну ты подумай… — кипел возмущением дракон. — Нацепили на нас эти уродские тряпки, на обед и ужин кормят одной кашей, теперь еще и заклинание молчания активировали кругом! Хорошо, хоть здесь мы под него не попали. — Он пальцем брезгливо подергал свою накидку, размышляя, снимать или нет.
Не отрываясь от книги, Айонель тихо произнесла:
— А мне одежда понравилась, брюки и длинная рубашка все скрывают. Если что, меня устраивает связанная с этим свобода движения. Это куда удобнее, чем ходить в платье.
Дик взорвался от негодования:
— Капустой тебе быть нравится? А полчаса перед купанием снимать и столько же потом это натягивать тебя тоже устраивает?
Айонель, мягко улыбнулась, пожала плечами и, больше не вступая в спор, вернулась к чтению. Тогда Дик повернулся ко мне, собираясь теперь доставать меня.
Я чинно повесил свои накидку и фартук на кольцо для факела, — Айонель для освещения комнатки пользовалась светлячками, и он был здесь не нужен, — и, обернувшись к дракону, сказал:
— Дик, заранее говорю, отстань! Мне после клетки вообще все здесь нравится! Все! И то, что купальня под боком и что для чтения здесь используют не свитки, а странные многолистовые книги! И наша отдельная комната, и что спим мы на полу все вместе, упакованные в магические щиты Айонель, и даже то, что под утро просыпаемся на голом камне, тоже мне нравится! Понятно?! — под конец угрожающе прорычал я.
— Простите, — Айонель покраснела. — Когда я крепко засыпаю, магия сама улетучивается… Не умею я постоянные заклинания делать.
Дик, услышав это признание, сразу оживился и, обернувшись ко мне, с гневом накинулся:
— Не понял, ушастый, ты что, что-то против ее щитов имеешь?! А? А?!
Я покачал головой, не сводя гневного взгляда с дракона. Ему все же удалось втянуть меня в склоку:
— Уши открой, лысый, я говорю, что меня все устраивает! После клетки меня здесь ВСЕ устраивает! — почти прорычал я.
— Тихо! — Айонель взволнованно подскочила со своего места. — Там, кажется, кто-то кричит…
— Принцесса, да что ты в самом деле? Тебе померещилось… — недовольно начал Дик, вновь переводя на меня гневный взгляд. — Здесь никто, акромя нашего ушастика, не вопит и не воет.
Айонель строго на него посмотрела. В пику Дику, я предложил ей:
— Пойдем, посмотрим.
Бурча себе под нос что-то нелестное в мой адрес, Дик вышел сквозь опущенный занавес и пошел за нами.
Ни я, эльф, ни Дик, дракон, — ничего не слышали. Только Айонель уверенно бежала по коридору в сторону купальни. Как оказалось, не зря: толпа недоумков, в одеждах вроде нашей, затащила в угол эльфийку со второго уровня, так как среди новичков я ее не видел, а для третьего уровня она слишком молода. Как не видел до этого лиц троих насильников.
— Пошли вон отсюдава, малявки, — остервенело сплюнув, рявкнул рыжий.
Смуглый, тот вообще молча и внезапно ударил в нас молнией.
Дик, опешив, остановился. Я с ним. Молния — смертельное заклинание, как им можно в кого-то вот так стрелять?! Они что здесь — вообще того, ущербные на рассудок?!
Айонель в ответ выставила щит и кинулась на помощь к эльфийке.
Высокий светловолосый маг, что срывал с эльфийки рубашку, вдруг упал. Зная нашу Айон, я был уверен, что просто уснул. А жаль!
Двое других, рыжий и смуглый, который держали несчастную девушку за руки, бросили свою жертву и, непередаваемо ругаясь, в бешенстве развернулись к нам. Девушка, жертва их неуемности, захлебываясь в слезах, сползла по стенке.
Айонель что-то сделала, и смуглого затрясло, повалило на пол. И там он продолжил дергаться так, словно невидимый тролль решил вытрясти из него всю душу.
Поражаясь, как вольно тут ученики используют магию, я кинулся на помощь моей спасительнице, потому что рыжий урод, оказавший к ней ближе всех, бросился на Айонель с кулаками. Но я не успел, — Дик стоял ближе и в подобных баталиях, как я давно понял, наш дракон давно собаку съел.
Дракончик с остервенением ударил рыжего в челюсть. Завязалась драка.
Айонель поспешно обогнула дерущихся, подскочила к обессилевшей и дрожащей девушке и помогла ей встать.
— Лео, ее ноги не держат, донеси девушку к нам…
Я кивнул. Пошел и подхватил темноволосую эльфийку на руки. Словно ничего не замечая, она продолжала рыдать. Меня трясло от ее невыносимого страдания, но отключать эмпатию я тогда не умел.
Дик с упоением последним ударом снес челюсть набок более крупному сопернику, но Айонель не дала ему порадоваться. Усыпив рыжего противника прямо под Диком, она торопливо дернула дракончика за плечо:
— Пойдем скорее, не до уродов сейчас!
Дракон недовольно засопел, но все же послушно встал с рыжего. И с чувством глубокого удовлетворения вытер окровавленный кулак об одежду противника. Он как раз недавно стонал, что придется стирать самим одежду, и словно сытый кот, довольный фактом мелкого вредительства, пошел за нами.
Едва мы вошли в спальню, Айонель восстановила преграду и обернулась к жертве местных порядков. Девушка затихла. Не зная, что делать, я так и стоял с ней на руках.
Дик вопросительно приподнял бровь:
— И что вы теперь с ней делать собираетесь? Зачем сюда ее притащили?
Айонель решительно отозвалась:
— Поможем прийти в себя и вернем назад.
— Мне… мне нельзя туда возвращаться, — прошептала незнакомка охрипшим голосом. — Они будут ждать меня у дверей девичьей спальни.
Айонель обернулась к гостье.
— Ну и ничего страшного. Поспишь у нас, а завтра им… мы им зададим! Они побоятся беззащитных девушек обижать! — хорохорилась Айонель, потрясенная увиденным не менее, чем смуглая эльфийка.
Со стороны это смотрелось забавно: маленькая девочка защищает взрослую деву.
— Беззащитных? Надеюсь, ты это сейчас не о себе? — обернувшись, ядовито осведомился Дик.
Я усмехнулся и, наконец, усадил полуживую гостью на нашу единственную кровать.
— Дик, отстань… — раздраженно отозвалась наша «невеста».
— Да с удовольствием отстал бы, но, надеюсь, ты уже поняла, что мы только что настроили против себя весь старший уровень? Или этот факт, ввиду твоего детского возраста, до тебя еще не дошел? — с сарказмом продолжил дракон.
— Заткнись, лысый… — кинулся я на защиту Айонель.
Но она отчитала его сама:
— Во-первых, ты думал, что я буду стоять и смотреть, как ее калечат? — Мы с Диком переглянулись, кажется, принцесса не поняла, что с девицей хотели сделать эти уроды, и приняла увиденное за обычную драку, что в общем-то нормально для двенадцатилетнего ребенка из хорошей семьи. Я был на три года ее старше, но считал себя гораздо опытнее. Надеюсь, Дик не станет ей пояснять, чего они хотели от этой эльфийки.
Айонка продолжала гневно отчитывать дракона:
— Во-вторых, я и не хочу дружить с теми, кто может одобрить или творить подобное. Так что мне их нормальное отношение и не нужно!
— Нам здесь двенадцать лет учиться, — примирительно улыбнувшись, мягко напомнил я.
— И что? Лео, ты думаешь, они нам опасны? — Айонель как всегда многозначительно усмехнулась, всем своим видом выражая: «Я знаю то, чего не знаете вы».
Я решил, что всем пора успокоиться:
— Давайте сначала с девушкой познакомимся, а то окончательно напугаем ее своими выяснениями.
— Нет-нет, он все правильно сказал, — гостья робко указала на Дика. — Они вам этого не простят. Теперь и вам жизни от них не будет!
Айонель беззаботно отмахнулась:
— Главное, чтобы мы на них серьезно не обиделись, а их обиды меня трогают мало. Жаль, что у нас нет чая, горячая кружка сладкого чая пришлась бы очень кстати! А как тебя зовут?
— Динаниэль… — печально вздохнула жертва необузданных юнцов.
Дик обернулся к гостье.
— Ладно, Динка, не переживай, что я тут лишнего наговорил. Если такой случай представится, мы тебя и второй, и третий раз спасем, тут важно вовремя услышать! — по-братски хлопнув изящную девушку по плечу, пообещал дракон.
Динаниэль от такого проявления дружбы шокировано распахнула глаза и закашлялась. Я насмешливо фыркнул:
— Успокоил, ага…
— Понравилось? Да? Учись, ушастый… — гордо добавил дракон. Тут он обернулся к Айонель и добавил: — Айонка, выпусти меня, а потом, главное, впусти обратно.
— Ты далеко собрался? — спросил я, собираясь его сопровождать.
— Нет, а ты сиди здесь, охраняй… и успокаивай ее, учись, то есть… — насмешливо добавил он.
Айонель уже опустила магический занавес и выпустила Дика, и я ответить ему не успел.
— Вам, наверно, сложно общаться с драконом? — вдруг ни с того ни с сего спросила гостья, провожая удивленным взглядом опускающийся за Диком занавес.
Айонель, не заметив подвоха в ее словах, отмахнулась:
— Ну что ты, Дик — чудесный, просто изображает из себя грубияна. На самом деле он чуткий, умный и очень добрый.
Айонель — настоящая благородная эльфийка: между своими она может поругаться с Диком и все ему высказать, но при чужих, он — самый лучший. Я, надеюсь, тоже.
Она закутала гостью нашей единственной простыней и зажгла на каменном столе магический огонек, чтобы он освещал комнатку.
Динаниэль закрыла глаза и прижалась лбом к ледяному камню.
Мы присели рядом с девушкой на кровать, чтобы отвлечь от переживаний, стали расспрашивать об академии.
— Ты давно здесь? — на эльфийском поинтересовался я.
— Три года… И четыре, как меня похитили…
Сочувствуя, я вздохнул, наблюдая, как Айонель украдкой вытерла глаза. Ее работорговцы схватили накануне дня рождения, а он был четыре месяца назад. Три месяца в клетке и почти месяц в пути сюда.
Дина продолжила беседу, стараясь придерживаться нейтральных тем:
— Хорошо, что я попала к Сереньдину на факультет трансмагии. Наш учитель здесь самый лучший. Смутчин, глава факультета боевой магии, грубый и равнодушный, а Линскан, который должен учить поисковой магии, на своих занятиях заставляет часами красиво писать. И все… нет, еще он учит, как вести записи и протоколировать беседы.
— А зачем это? — удивился я.
— Все, кто заканчивает академию, становятся рабами хозяина, Игнира. А все секретари важных лиц, как правило, это выходцы с его факультета поисковой магии. Охрана — с боевого факультета, а остальных Игнир распределяет по известной только ему необходимости.
— Ах, вот как зовут этого странного типа… — с отвращением прошептала Айонель, словно не услышала все остальное.
Айон, волнуясь за Дика, то и дело опускала магический занавес, проверяя, не пришел ли дракон. Пока она в очередной раз выглядывала в коридор, я тихо спросил Дину:
— Те, кто сегодня к тебе пристал… Где они учатся?
— На факультете боевой магии, у Смутчина. Рыжего зовут Рейвик. Смуглого Захр, среди них он еще тот отморозок, а самого здорового и светловолосого из них — Финиг. Они очень опасны, здесь никто им даже слова не скажет, если они убьют заклинанием. Еще бы! Лучшие ученики самого главного факультета.
— Я это понял, когда это Захр ударил в нас молнией… — печально отозвался я.
— Да, он ненормальный. Он чуть старше остальных… подданный драконьей империи, — подтвердив, желчно закончила она.
Айонель холодно отозвалась:
— Что и удивительно, если бы о таком донесли дракону, то этого Захра с семьей выселили бы на дикие острова, а дом спалили и распахали под ним землю. Там нельзя просто так использовать боевые заклинания. У лесных эльфов и в Лазури тоже нельзя…
— Да… а я думала, что у дракона в империи это нормально, — недоверчиво прошептала Динаниэль.
— Нет, ненормально. Поверь. И за продажу, и покупку рабов наказывают смертной казнью. Я там живу…
— А… так ты, Айонель, из заморских эльфов? — обрадовалась Дина. — Я из островных.
— Я из всяких, — весело отмахнулась Айонель. — Мама из лесных, папа… из заморских, братик, так тот вообще всю жизнь в Лазури живет.
Я обрадовался и, повернувшись к гостье, спросил:
— Я тоже из островных, а ты с каких, северных или южных островов?
— С северных… — отозвалась Динаниэль.
— А я с южных, — немного разочарованно произнес я.
Наконец появился Дик. Причем у него в руках был крошечный котелок, пакет с травой и, самое главное и самое вкусное, глиняный кувшинчик с вареньем, который он вынул из-за пазухи.
— Стащил у Калиновны из шкафа? — поинтересовался я, с жадностью рассматривая добычу.
Дик почти оскорбился:
— Сама дала! Еще по голове погладила и сказала, чтобы приходил иногда за пирожками, только тихо, чтобы хозяин не узнал.
— Наша кухарка, Калиновна, просто душка… — тихо подтвердила Динаниэль. — Правда нам в общей спальне нельзя ни пить чай, ни есть, даже сухарик с собой принести нельзя, но…
Дик, не слушая гостью, протянул Айонель холщовый мешочек с еще горячими печеньками.
— А это тебе, чтоб росла быстрее…
— Это тебе Калиновна сказала? — улыбнулась Айонка, прижимая подарок к груди.
— Это я тебе говорю, — усмехнулся Дик.
— Ты точно ничего не стащил? Не хотелось бы единственного доброго человека на этом острове обижать… — беспокоился я.
Дик отмахнулся:
—Точно! Говорю же, она сама дала.
Я сбегал за водой, Айона поправила огонек, чтобы вскипятить на нем воду, и выложила угощения на мешочек, в котором они были. Вот только варенье пришлось пить прямо из кувшина, ложку попросить Дик забыл.
Но все были рады и этому. Вечер получился не просто хороший, а просто чудесный. За веселой беседой наступила ночь. Дина немного отошла от пережитого и под конец смеялась вместе с нами.
— Я сколько здесь живу, ни разу так душевно не отдыхала… — поделилась она, засовывая последнее печенье за щеку. — Мы боялись, что свои пожалуются или Сизит войдет. Любит он по ночам по девичьим спальням шастать…
— Наверно, боится Игнира и следит, чтобы ученики не баловались… — наивно усмехнулась Айонель.
Дина на миг замолчала, пристально вглядываясь в Айонку, затем просто пожала плечами:
— Это все кухаркины печеньки на нее так подействовали…
Полностью согласный с ним, — я видел ауры местных учителей и прочих насельников академии, — все же промолчал, понимая, что она сама все поймет чуть позже, так что пусть пока радуется.
После первого занятия нас накормили и оставили в покое. Но только учителя. То, что мы получили отдельную комнату, и то, что Сереньдин выделил Айонель перед остальными, настроило остальных против нас. В тот же день в столовой ученики провожали нас взглядами, полными отвращения, если не брезгливости. И только наложенное на весь учебный и спальный корпус заклинание молчания не давало им заговорить.
Особенно меня удручало, что так к нам относились даже сородичи. Эльфы больше всех демонстрировались свое пренебрежение, норовя пройти рядом и зацепить плечом.
Но, как оказалось, это было начало. Бренн тогда на площади не сказал, что каждый уровень это минимум четыре года, и мы сюда попали надолго.
Второй день в академии обещал стать таким же спокойным и приятным, как предыдущий. После занятий мы с Айонель быстро искупались и вернулись к себе в пещерку. Теперь мы почти с любовью воспринимали этот собачий закуток, считая его своим.
Дик вернулся в комнатку позже нас, и первым делом с раздражением швырнул свой влажный фартук на стол. Он опять был не в духе:
— Не, ну где это видано!..
Айонель, которая с ногами сидела на кровати и с увлечением читала мой учебник по трансомагии, ворчание Дика пропустила мимо ушей.
— Не, ну ты подумай… — кипел возмущением дракон. — Нацепили на нас эти уродские тряпки, на обед и ужин кормят одной кашей, теперь еще и заклинание молчания активировали кругом! Хорошо, хоть здесь мы под него не попали. — Он пальцем брезгливо подергал свою накидку, размышляя, снимать или нет.
Не отрываясь от книги, Айонель тихо произнесла:
— А мне одежда понравилась, брюки и длинная рубашка все скрывают. Если что, меня устраивает связанная с этим свобода движения. Это куда удобнее, чем ходить в платье.
Дик взорвался от негодования:
— Капустой тебе быть нравится? А полчаса перед купанием снимать и столько же потом это натягивать тебя тоже устраивает?
Айонель, мягко улыбнулась, пожала плечами и, больше не вступая в спор, вернулась к чтению. Тогда Дик повернулся ко мне, собираясь теперь доставать меня.
Я чинно повесил свои накидку и фартук на кольцо для факела, — Айонель для освещения комнатки пользовалась светлячками, и он был здесь не нужен, — и, обернувшись к дракону, сказал:
— Дик, заранее говорю, отстань! Мне после клетки вообще все здесь нравится! Все! И то, что купальня под боком и что для чтения здесь используют не свитки, а странные многолистовые книги! И наша отдельная комната, и что спим мы на полу все вместе, упакованные в магические щиты Айонель, и даже то, что под утро просыпаемся на голом камне, тоже мне нравится! Понятно?! — под конец угрожающе прорычал я.
— Простите, — Айонель покраснела. — Когда я крепко засыпаю, магия сама улетучивается… Не умею я постоянные заклинания делать.
Дик, услышав это признание, сразу оживился и, обернувшись ко мне, с гневом накинулся:
— Не понял, ушастый, ты что, что-то против ее щитов имеешь?! А? А?!
Я покачал головой, не сводя гневного взгляда с дракона. Ему все же удалось втянуть меня в склоку:
— Уши открой, лысый, я говорю, что меня все устраивает! После клетки меня здесь ВСЕ устраивает! — почти прорычал я.
— Тихо! — Айонель взволнованно подскочила со своего места. — Там, кажется, кто-то кричит…
— Принцесса, да что ты в самом деле? Тебе померещилось… — недовольно начал Дик, вновь переводя на меня гневный взгляд. — Здесь никто, акромя нашего ушастика, не вопит и не воет.
Айонель строго на него посмотрела. В пику Дику, я предложил ей:
— Пойдем, посмотрим.
Бурча себе под нос что-то нелестное в мой адрес, Дик вышел сквозь опущенный занавес и пошел за нами.
Ни я, эльф, ни Дик, дракон, — ничего не слышали. Только Айонель уверенно бежала по коридору в сторону купальни. Как оказалось, не зря: толпа недоумков, в одеждах вроде нашей, затащила в угол эльфийку со второго уровня, так как среди новичков я ее не видел, а для третьего уровня она слишком молода. Как не видел до этого лиц троих насильников.
— Пошли вон отсюдава, малявки, — остервенело сплюнув, рявкнул рыжий.
Смуглый, тот вообще молча и внезапно ударил в нас молнией.
Дик, опешив, остановился. Я с ним. Молния — смертельное заклинание, как им можно в кого-то вот так стрелять?! Они что здесь — вообще того, ущербные на рассудок?!
Айонель в ответ выставила щит и кинулась на помощь к эльфийке.
Высокий светловолосый маг, что срывал с эльфийки рубашку, вдруг упал. Зная нашу Айон, я был уверен, что просто уснул. А жаль!
Двое других, рыжий и смуглый, который держали несчастную девушку за руки, бросили свою жертву и, непередаваемо ругаясь, в бешенстве развернулись к нам. Девушка, жертва их неуемности, захлебываясь в слезах, сползла по стенке.
Айонель что-то сделала, и смуглого затрясло, повалило на пол. И там он продолжил дергаться так, словно невидимый тролль решил вытрясти из него всю душу.
Поражаясь, как вольно тут ученики используют магию, я кинулся на помощь моей спасительнице, потому что рыжий урод, оказавший к ней ближе всех, бросился на Айонель с кулаками. Но я не успел, — Дик стоял ближе и в подобных баталиях, как я давно понял, наш дракон давно собаку съел.
Дракончик с остервенением ударил рыжего в челюсть. Завязалась драка.
Айонель поспешно обогнула дерущихся, подскочила к обессилевшей и дрожащей девушке и помогла ей встать.
— Лео, ее ноги не держат, донеси девушку к нам…
Я кивнул. Пошел и подхватил темноволосую эльфийку на руки. Словно ничего не замечая, она продолжала рыдать. Меня трясло от ее невыносимого страдания, но отключать эмпатию я тогда не умел.
Дик с упоением последним ударом снес челюсть набок более крупному сопернику, но Айонель не дала ему порадоваться. Усыпив рыжего противника прямо под Диком, она торопливо дернула дракончика за плечо:
— Пойдем скорее, не до уродов сейчас!
Дракон недовольно засопел, но все же послушно встал с рыжего. И с чувством глубокого удовлетворения вытер окровавленный кулак об одежду противника. Он как раз недавно стонал, что придется стирать самим одежду, и словно сытый кот, довольный фактом мелкого вредительства, пошел за нами.
Едва мы вошли в спальню, Айонель восстановила преграду и обернулась к жертве местных порядков. Девушка затихла. Не зная, что делать, я так и стоял с ней на руках.
Дик вопросительно приподнял бровь:
— И что вы теперь с ней делать собираетесь? Зачем сюда ее притащили?
Айонель решительно отозвалась:
— Поможем прийти в себя и вернем назад.
— Мне… мне нельзя туда возвращаться, — прошептала незнакомка охрипшим голосом. — Они будут ждать меня у дверей девичьей спальни.
Айонель обернулась к гостье.
— Ну и ничего страшного. Поспишь у нас, а завтра им… мы им зададим! Они побоятся беззащитных девушек обижать! — хорохорилась Айонель, потрясенная увиденным не менее, чем смуглая эльфийка.
Со стороны это смотрелось забавно: маленькая девочка защищает взрослую деву.
— Беззащитных? Надеюсь, ты это сейчас не о себе? — обернувшись, ядовито осведомился Дик.
Я усмехнулся и, наконец, усадил полуживую гостью на нашу единственную кровать.
— Дик, отстань… — раздраженно отозвалась наша «невеста».
— Да с удовольствием отстал бы, но, надеюсь, ты уже поняла, что мы только что настроили против себя весь старший уровень? Или этот факт, ввиду твоего детского возраста, до тебя еще не дошел? — с сарказмом продолжил дракон.
— Заткнись, лысый… — кинулся я на защиту Айонель.
Но она отчитала его сама:
— Во-первых, ты думал, что я буду стоять и смотреть, как ее калечат? — Мы с Диком переглянулись, кажется, принцесса не поняла, что с девицей хотели сделать эти уроды, и приняла увиденное за обычную драку, что в общем-то нормально для двенадцатилетнего ребенка из хорошей семьи. Я был на три года ее старше, но считал себя гораздо опытнее. Надеюсь, Дик не станет ей пояснять, чего они хотели от этой эльфийки.
Айонка продолжала гневно отчитывать дракона:
— Во-вторых, я и не хочу дружить с теми, кто может одобрить или творить подобное. Так что мне их нормальное отношение и не нужно!
— Нам здесь двенадцать лет учиться, — примирительно улыбнувшись, мягко напомнил я.
— И что? Лео, ты думаешь, они нам опасны? — Айонель как всегда многозначительно усмехнулась, всем своим видом выражая: «Я знаю то, чего не знаете вы».
Я решил, что всем пора успокоиться:
— Давайте сначала с девушкой познакомимся, а то окончательно напугаем ее своими выяснениями.
— Нет-нет, он все правильно сказал, — гостья робко указала на Дика. — Они вам этого не простят. Теперь и вам жизни от них не будет!
Айонель беззаботно отмахнулась:
— Главное, чтобы мы на них серьезно не обиделись, а их обиды меня трогают мало. Жаль, что у нас нет чая, горячая кружка сладкого чая пришлась бы очень кстати! А как тебя зовут?
— Динаниэль… — печально вздохнула жертва необузданных юнцов.
Дик обернулся к гостье.
— Ладно, Динка, не переживай, что я тут лишнего наговорил. Если такой случай представится, мы тебя и второй, и третий раз спасем, тут важно вовремя услышать! — по-братски хлопнув изящную девушку по плечу, пообещал дракон.
Динаниэль от такого проявления дружбы шокировано распахнула глаза и закашлялась. Я насмешливо фыркнул:
— Успокоил, ага…
— Понравилось? Да? Учись, ушастый… — гордо добавил дракон. Тут он обернулся к Айонель и добавил: — Айонка, выпусти меня, а потом, главное, впусти обратно.
— Ты далеко собрался? — спросил я, собираясь его сопровождать.
— Нет, а ты сиди здесь, охраняй… и успокаивай ее, учись, то есть… — насмешливо добавил он.
Айонель уже опустила магический занавес и выпустила Дика, и я ответить ему не успел.
— Вам, наверно, сложно общаться с драконом? — вдруг ни с того ни с сего спросила гостья, провожая удивленным взглядом опускающийся за Диком занавес.
Айонель, не заметив подвоха в ее словах, отмахнулась:
— Ну что ты, Дик — чудесный, просто изображает из себя грубияна. На самом деле он чуткий, умный и очень добрый.
Айонель — настоящая благородная эльфийка: между своими она может поругаться с Диком и все ему высказать, но при чужих, он — самый лучший. Я, надеюсь, тоже.
Она закутала гостью нашей единственной простыней и зажгла на каменном столе магический огонек, чтобы он освещал комнатку.
Динаниэль закрыла глаза и прижалась лбом к ледяному камню.
Мы присели рядом с девушкой на кровать, чтобы отвлечь от переживаний, стали расспрашивать об академии.
— Ты давно здесь? — на эльфийском поинтересовался я.
— Три года… И четыре, как меня похитили…
Сочувствуя, я вздохнул, наблюдая, как Айонель украдкой вытерла глаза. Ее работорговцы схватили накануне дня рождения, а он был четыре месяца назад. Три месяца в клетке и почти месяц в пути сюда.
Дина продолжила беседу, стараясь придерживаться нейтральных тем:
— Хорошо, что я попала к Сереньдину на факультет трансмагии. Наш учитель здесь самый лучший. Смутчин, глава факультета боевой магии, грубый и равнодушный, а Линскан, который должен учить поисковой магии, на своих занятиях заставляет часами красиво писать. И все… нет, еще он учит, как вести записи и протоколировать беседы.
— А зачем это? — удивился я.
— Все, кто заканчивает академию, становятся рабами хозяина, Игнира. А все секретари важных лиц, как правило, это выходцы с его факультета поисковой магии. Охрана — с боевого факультета, а остальных Игнир распределяет по известной только ему необходимости.
— Ах, вот как зовут этого странного типа… — с отвращением прошептала Айонель, словно не услышала все остальное.
Айон, волнуясь за Дика, то и дело опускала магический занавес, проверяя, не пришел ли дракон. Пока она в очередной раз выглядывала в коридор, я тихо спросил Дину:
— Те, кто сегодня к тебе пристал… Где они учатся?
— На факультете боевой магии, у Смутчина. Рыжего зовут Рейвик. Смуглого Захр, среди них он еще тот отморозок, а самого здорового и светловолосого из них — Финиг. Они очень опасны, здесь никто им даже слова не скажет, если они убьют заклинанием. Еще бы! Лучшие ученики самого главного факультета.
— Я это понял, когда это Захр ударил в нас молнией… — печально отозвался я.
— Да, он ненормальный. Он чуть старше остальных… подданный драконьей империи, — подтвердив, желчно закончила она.
Айонель холодно отозвалась:
— Что и удивительно, если бы о таком донесли дракону, то этого Захра с семьей выселили бы на дикие острова, а дом спалили и распахали под ним землю. Там нельзя просто так использовать боевые заклинания. У лесных эльфов и в Лазури тоже нельзя…
— Да… а я думала, что у дракона в империи это нормально, — недоверчиво прошептала Динаниэль.
— Нет, ненормально. Поверь. И за продажу, и покупку рабов наказывают смертной казнью. Я там живу…
— А… так ты, Айонель, из заморских эльфов? — обрадовалась Дина. — Я из островных.
— Я из всяких, — весело отмахнулась Айонель. — Мама из лесных, папа… из заморских, братик, так тот вообще всю жизнь в Лазури живет.
Я обрадовался и, повернувшись к гостье, спросил:
— Я тоже из островных, а ты с каких, северных или южных островов?
— С северных… — отозвалась Динаниэль.
— А я с южных, — немного разочарованно произнес я.
Наконец появился Дик. Причем у него в руках был крошечный котелок, пакет с травой и, самое главное и самое вкусное, глиняный кувшинчик с вареньем, который он вынул из-за пазухи.
— Стащил у Калиновны из шкафа? — поинтересовался я, с жадностью рассматривая добычу.
Дик почти оскорбился:
— Сама дала! Еще по голове погладила и сказала, чтобы приходил иногда за пирожками, только тихо, чтобы хозяин не узнал.
— Наша кухарка, Калиновна, просто душка… — тихо подтвердила Динаниэль. — Правда нам в общей спальне нельзя ни пить чай, ни есть, даже сухарик с собой принести нельзя, но…
Дик, не слушая гостью, протянул Айонель холщовый мешочек с еще горячими печеньками.
— А это тебе, чтоб росла быстрее…
— Это тебе Калиновна сказала? — улыбнулась Айонка, прижимая подарок к груди.
— Это я тебе говорю, — усмехнулся Дик.
— Ты точно ничего не стащил? Не хотелось бы единственного доброго человека на этом острове обижать… — беспокоился я.
Дик отмахнулся:
—Точно! Говорю же, она сама дала.
Я сбегал за водой, Айона поправила огонек, чтобы вскипятить на нем воду, и выложила угощения на мешочек, в котором они были. Вот только варенье пришлось пить прямо из кувшина, ложку попросить Дик забыл.
Но все были рады и этому. Вечер получился не просто хороший, а просто чудесный. За веселой беседой наступила ночь. Дина немного отошла от пережитого и под конец смеялась вместе с нами.
— Я сколько здесь живу, ни разу так душевно не отдыхала… — поделилась она, засовывая последнее печенье за щеку. — Мы боялись, что свои пожалуются или Сизит войдет. Любит он по ночам по девичьим спальням шастать…
— Наверно, боится Игнира и следит, чтобы ученики не баловались… — наивно усмехнулась Айонель.
Дина на миг замолчала, пристально вглядываясь в Айонку, затем просто пожала плечами:
