Девица из шкафа, яркая блондинка с голубыми глазами, была несколько более тощей, чем мне показалось изначально. Но в общем мое впечатление о ней особо не изменилось. Мне она нравилась. Хотя бы потому, что волновала меня в отличие от других.
Я был наслышан о ростовщике Шульце, который всеми силами лез в приличное общество, при этом ничем не гнушался.
Зачем я все это затеял? От скуки. Мне захотелось что-то изменить в своей нужно и однообразной жизни.
— ...Кстати, чем вы занимаетесь и чем владеете, герр Штейнберг?
— Я деловой человек. Консультирую рантье (инвесторов). За процент пристраиваю крупные состояния, дабы деньги приносили деньги, — проникновенно сообщил я.
Я видел, как герр Шульц после моих слов поморщился. На его лице словно крупными буквами было написано: Да ты мошенник! И пройдоха!! И добавляя раздрая в его ледяную душу, я добавил:
— На этом поприще я сколотил приличное состояние, мне хватит средств устроить супругу так, чтобы фроляйн Ханна ни в чем не нуждалась.
Я немного торопил события, но пока ничем не рисковал.
На лицах девушки и ее молоденькой мачехи застыло недоверие. Да и герр Шульц уже все решил.
— Вы опоздали, герр Штейнберг. Мы как раз обсуждали венчание моей дочери с герром Шварцрубером. На этом все!
Я удивленно застыл, реально не ожидая такого известия.
Судя по суровому выражению лица Ханны, она не желала ни венчания с блондином, ни ухаживаний от меня. Сильно не желала. Потому что она подняла голову и заявила отцу:
— Венчания с герр Шварцрубером не будет! Я... я жду ребенка!
Молодая фрау Шульц застыла с открытом ртом и паническим ужасом в глазах. Герр Шульц вцепился в свою толстую стальную трость, желая убить на месте свою развратную дочь.
Я же поражался, как успешно девица отделалась от нас с блондином, который, услышав позорное признание, наконец ожил, с достоинством поклонился Шульцу и с явным облегчением в голосе произнес:
— Я наверно пойду, герр Шульц. Не переживайте, все что здесь сказано здесь и останется! — Затем он торопливо поклонился фрау Шульц и, не смотря в сторону Ханны, быстро вышел из гостиной, словно его преследовали все черти мира. Я задумчиво посмотрел ему вслед.
— Какой позор!! Будь ты проклята! — Едва герр Шварцрубером вышел, герр Шульц ожил, и грозно замахиваясь палкой в сторону дочери, завопил:
— Развратница! Дочь базарной шлюхи! Подлая дрянь!
Ханна, которая благоразумно близко не подходила к старику, в ответ дерзко улыбнулась. Старик в бешенстве кинулся на нее, стремясь посильней ударить, но Ханна не отступила ни на шаг.
Эта пигалица что, с ним драться собралась?!
— Герр Шульц, держите себя в руках! Я не позволю вам бить женщин! — Сухо предупредил я, зная, что такие типы как Шульц, кидаются только на слабых.
Герр Шульц замер, задрожал от ярости и, прищурившись, гневно спросил:
— Так это ты отец ее ребенка?!
Я на миг застыл, раздумывая. Ханна, сжав руки в кулаки, скользнула по мне пустым взглядом, словно не заметив, и, озабоченно нахмурившись, отвернулась.
Но едва я ответил:
— Да, это я! — Она в шоке застыла, развернувшись ко мне и не сводя с меня пораженного взгляда.
Я хмыкнул. Не ожидала?
— Да ты... Да я тебя... мерзавец! — бесновался герр Шульц, потрясая тростью как оружием, но с места больше не двигался.
Я улыбнулся удивленной девушке, повернулся к герр Шульцу и вежливо сказал:
— Я забираю свою невесту в свой дом!
Тут неожиданно вмешалась мачеха Ханны, тревожно сложив руки на груди, и взволнованно предупреждая девушку:
— Ханна, не вздумай к нему идти! Твой любовник использует тебя и выбросит на улицу, как падшую девку! А заступить некому будет, отец тебя не примет! Ты останешься без защиты! Все общество отвернется от тебя, даже если вы поженитесь!
— Она и есть падшая девка! Пусть убирается из моего дома, мерзавка! Подыхать в канаве будет, я не подойду!
Ханна задумчиво смотрела на разгневанного родителя и молодую фрау. Я подошел и взял ее за руку.
— Фрау Шульц, не волнуйтесь, Ханна со мной в полной безопасности. Никаких улиц и прочих ужасов не будет. Мы повенчаемся и отправимся в Ниццу, а может быть в Милан. Здесь последнее время довольно опасно.
Словно как иллюстрация к моим словам, совсем близко раздался звук взрыва. Громко задребезжало все домашнее стекло. И даже почувствовалось как дом не слабо обдало ударной волной так, что стены задрожали.
На лице взбешенного герр Шульца заходили желваки.
— Вон из моего дома! Мошенники, проходимцы, мерзавцы!! — заорал он, и я с трудом погасил желание врезать старику. Меня уже утомляло его хамское поведение, но я только вежливо улыбнулся, старых дураков не бью.
Я стиснул зубы, взял Ханну под руку и повел из дома.
Ханна так и держа свою странную шляпку в руках, словно муха застывшая в меду, вяло шла за мной и не сопротивлялась. Служанка подала мне плащ, трость, котелок и печатки, присела в реверансе.
— Стой, Эльза! — резко остановилась Ханна, словно что-то припомнив. Она протянула служанке золотой, и со вздохом сказала:
— Эльза, отнеси это герр Шульцу. Это золотой дали сиротам, чтобы те молились за воина Вольдемара...
Эльза молча кивнула и пошла к господам. Ханна застыла, с непонятным выражением на лице провожая уходящую Эльзу.
— Что с тобой? — тихо спросил я, открывая дверь на улицу, и вновь беря ее за руку.
— Устала. День был тяжелым... — почти шепотом отозвалась Ханна, вновь послушно следуя за мной.
На улице моросил мелкий дождь, я стянул плащ с плеч и накинул его на Ханну. Она сняла плащ, вручила его мне и попятилась.
— Я хочу сразу все прояснить между нами... — устало начала она, дрожащими руками пытаясь вернуть мне одежду...
— Чем мешает мой плащ в прояснении? — усмехнулся я, вновь накинув его на ее плечи. На этот раз она не сопротивлялась, словно у нее на это уже не осталось сил.
Я взял ее за руку. И мы медленно пошли по улице, не обращая внимания на дождь.
— Я понимаю, что после первой встречи у вас обо мне сложилось во всех смыслах неверное мнение... — Никакого мнения я не складывал, но стало любопытно, что Ханна скажет, и я ее не перебивал. Она продолжала:
— Та гостиница, где мы впервые встретились, была самым доходным местом из тех, где я получала оплату за доставку писем и записок. В тот день хозяйка гостиницы разнесла почту жильцам чуть раньше обыкновенного. Она не доверяет слугам, и входит в номер к жильцам только сама. В общем, в тот день меня задержал герр Шульц, и я не успела передать послание адресату через хозяйку. Это лишало меня не только сегодняшнего заработка, но и работы курьером в будущем... — Ханна тяжело вздохнула, опустила голову, на миг задумавшись, потом нервно пояснила:
— Сара, служанка в той гостинице, мне тогда помогла. Она утащила ключ от номера у хозяйки и дала его мне. Я часто выручала Сару, у которой маленький сын и больная мама. И она мне доверяет. К сожалению, такая ситуация с моим опозданием была не впервой. Но Сара знала, что я положу записку и сразу уйду. Я никак не могла ее выдать...
Я только видел, как она отдала золотой герр Шульцу. Не всякий так поступил на ее месте. Потому прекрасно понимал ту Сару.
— В общем, я боялась издать звук и привлечь к себе внимание... потому не знала как реагировать на ваши действия.
Я склонил голову в ее сторону и с насмешкой поинтересовался:
— И только?
Она на миг замялась, и со вздохом отозвалась:
— Сначала да... я боялась привлечь слуг и хозяйку. Потом увлеклась.
Я довольно улыбнулся, но комментировать не стал.
— В общем, к чему все это... Я благодарна вам за внезапную поддержку, но к вам в дом не пойду. Переночую в приюте, там у меня много подруг, а потом буду думать...
Она не договорила, я так и услышал: «...куда мне теперь идти».
— Вас ждет отец ребенка? — вежливо уточнил я.
Неужели я так ошибся?! И она на самом деле встречалась с любовником?
Но Ханна устало покачала головой.
— Нет. Я сказала о ребенке, чтобы герр Шульц выпустил из когтей того молодого человека, герр Шварцрубера...
И я ей поверил.
— У вас к нему какие-то чувства? — невозмутимо поинтересовался я, беря ее руку и галантно укладывая на мой локоть. Девушка словно и не заметила моих манипуляций и безучастно отозвалась, думая о чем-то своем:
— Нет. Зато они есть у моей подруги Каролины. И у него к ней.
Тихо беседуя, мы медленно прошли до угла переулка, вышли на широкую Альтлинденау. Не смотря на ее странную шляпку, вода мелкими каплями осела на светлых волосах Ханны, и они распушились от сырости, придавая ей чарующий почти мистический вид маленького эльфа.
Я собрался предложить снять ей номер, раз девушку смущает приглашение в мой дом, но тут где-то прямо над головами раздался нарастающий пронзительный свист летящего снаряда.
Мы механически пригнулись...
Раздался громовой раскат, затем звук взрыва...
Следуя за звуком, мы одновременно обернулись и увидели как... дом герр Шульца взлетел на воздух. Вокруг разлетелись камни, земля, горящие бруски дерева, и мгновенно вспыхнул яркий огонь, которому мелкий дождь не был помехой.
Нас даже на расстоянии квартала обдало горячей волной и чуть не сбило с ног. После громкого взрыва повисла тяжелая тишина. В шоке мы застыли, наблюдая, как добротный каменный дом на глазах превратился в груду камней.
В первый миг Ханна в шоке застонала, как и я заторможено наблюдая за происходящим. Но буквально через пятнадцать секунд она кинулась к дому отца, я едва успел схватить ее и удержать на месте.
— Там Иоланта, Эльза... — почти без звука, в шоке шептала она. В ее глазах застыл ужас. — Их надо спасти! Вытащить оттуда! — вырываясь из моих рук, Ханна стремилась туда.
Я печально покачал головой, отказывая ей в этом:
— Сейчас прибудет пожарная команда... Но они сегодня нарасхват. Наверно не успеют.
Ханна, услышав сказанные мной слова, застыла ледяной статуей. К дому уже начали собираться зеваки. Но никто внутрь не лез, любому, кто видел разрушения, было ясно, что там живых не осталось. Деревянная остатки крыши вспыхнули, отпугивая сильным жаром добрых людей, готовых спасать жильцов.
— Там уже некого спасать, Ханна. Снаряд упал в ту комнату, где недавно были мы. Завтра сюда приедут полицейские и увезут останки...
Ханна забрала у меня свою руку и опустила голову. Я вновь взял ее руку, и скрыл в своей ладони, согревая:
— Я предлагаю пойти и нормально поужинать. Понимаю, как это цинично звучит в подобной ситуации, но, чтобы не случилось, жизнь продолжается. И, даже, если ты будешь голодать целый год, им ты уже все равно не поможешь. Потом я сниму тебе номер в приличной гостинице, если ты категорически не хочешь получать от меня помощь, считай, что я дал тебе в долг. Вот там отдохнешь и выспишься. Потом возьмешься за свои дела.
Ханна молчала. Слезы текли из глаз и она, словно злясь на себя за это, раздраженно их смахивала.
— Ты потрясающе великодушен, но у меня что-то пропал аппетит... Нет, я понимаю, где я и что это все значит, но отчего-то меня это так зацепило...
Я удивленно поднял брови, не совсем понимая, что Ханна имеет в виду. Ну, хоть в истерике не бьется, и то хорошо! Может она еще просто не осознала гибель отца? Но как бы не было, я упрямо сказал:
— И все же, я настаиваю на ужине! Иначе ты потом не уснешь.
Девушка тихо всхлипнула и покачала головой, отказываясь.
Я не торопил ее. Дождь усиливался. Ветер откуда-то пригнал клубы тумана, а может это был дым от пожара. Этот дом был не первым сегодня.
Заправив за ухо выбившуюся прядь, Ханна устало кивнула, и пошла со мной. В это время еще работало немного ресторанов, тех, кто еще остался в почти полувоенном городе, и я повел ее в ближайший.
Мы молчали, медленно двигаясь по мокрой затихшей улице. Город словно вымер. До ресторана осталось совсем немного, перейти на соседнюю улицу и все. Но вдруг перед нами появился тот самый Йорг Меллер, которого Шулер нанял меня убить...
Вот так встреча. Как не вовремя!
НЕДОТРОГА
Шел дождь. Мелкий, едва заметный, но холодный. Вдоль улицы грустно мигали газовые фонари.
Я понимала, что с точки зрения герр Штейнберга странно реагирую на гибель отца, но как ему сказать, что этот присосавшийся к окружающим клещ, тянувший из них силы, деньги, здоровье, не мой отец, а просто скряга ростовщик, к которому меня буквально подсунули люди из приюта?
Но, к сожалению, это не меняло того, я за это время привязалась к Иоланте, Эльзе, и теперь чувствовала реальную потерю и боль, мне хотелось рыдать в голос.
Да, момент их гибели был жутким. И первый момент я была реально в шоке, пока не очнулась от ужаса и не вспомнила, где нахожусь. И все равно, видеть гибель дорогих людей, а мне обе девушки стали близки, было до ужаса горько и больно. Резало глаза от жгучих слез, в горле повис комок мешающий дышать. И даже понимание, что это все нереально, не спасало от ощущения потери.
От плаща герр Штейнаберга шел странный аромат: дыма, вина и какой-то травы. Не противный, но и не изысканный. Скорее похожий на лекарство... Но разве такие как он могут иметь запах? Хотя да, ароматы дорогого парфюма...
Стараясь не испачкать висевший до земли плащ, подтянула фалды по выше и сжала их в руке.
Ветер трепал волосы, выбившиеся из-под шляпки и закручивал вокруг ног тощую юбку. Но меня словно заморозило изнутри. Кроме чувства горечи я ничего не чувствовала. Ни холода, ни усталости. Шла, потому что, положив мою руку на свою, меня куда-то уверено вел герр Штейнберг.
И тут вдруг мы резко остановились. Перед нами словно из-под земли появились три личности явно разбойничьего вида. Ну, может и не из под земли, я просто ничего вокруг не видела, потому упустила миг их появления. И теперь разглядывая внезапную преграду, пыталась понять, что им от нас понадобилось.
У двух из них вид был реально бандитский. Поношенные штиблеты с оторванными люверсами едва не просили каши, давно не стираные широкие клетчатые штаны смахивали на цирковую клоунскую одежду, разномастные сюртуки с короткими рукавами, сидели на них словно с чужого плеча.
От простых работяг в нормальной одежде их отличала попытка выглядеть франтовато, и выглядели они так, ну... если бы истинные франты одевались с городской мусорки.
И только один из бандитов был одет довольно прилично. Невысокий рыжий, круглолицый тип в шляпе канотье и супер новомодном коротком черном пиджаке и с тонкой деревянной тростью в руках, кривляясь, вышел вперед и уставился на нас изучающим хитрым взглядом.
Миг помедлив, этот рыжий довольно нагло обратился к герр Штейну, создавая впечатление, что они хорошо знакомы:
— Герр Штейн, какая встреча! — Казалось еще миг и рыжий загогочет и панибратски стукнет Штейна по плечу. В целом рыжий вел себя достаточно развязно, чуть ли не подмигивая, и рассматривал меня, как голодный пирог в магазине, едва заметно подмигивая и подавая непонятными жестами знаки своим неприятным бандитского вида сопровождающим.
Я перевела настороженный взгляд на своего спутника. Герр Штейнберг стоял с гордо поднятой головой и холодно смотрел на вертлявого бандита.
Заметив мой взволнованный взгляд, он едва заметно кивнул, мол, я его знаю, не волнуйся, однако его рука под моей была так напряжена, что я поняла — ему, в отличие от рыжего, совсем не весело.
Я был наслышан о ростовщике Шульце, который всеми силами лез в приличное общество, при этом ничем не гнушался.
Зачем я все это затеял? От скуки. Мне захотелось что-то изменить в своей нужно и однообразной жизни.
— ...Кстати, чем вы занимаетесь и чем владеете, герр Штейнберг?
— Я деловой человек. Консультирую рантье (инвесторов). За процент пристраиваю крупные состояния, дабы деньги приносили деньги, — проникновенно сообщил я.
Я видел, как герр Шульц после моих слов поморщился. На его лице словно крупными буквами было написано: Да ты мошенник! И пройдоха!! И добавляя раздрая в его ледяную душу, я добавил:
— На этом поприще я сколотил приличное состояние, мне хватит средств устроить супругу так, чтобы фроляйн Ханна ни в чем не нуждалась.
Я немного торопил события, но пока ничем не рисковал.
На лицах девушки и ее молоденькой мачехи застыло недоверие. Да и герр Шульц уже все решил.
— Вы опоздали, герр Штейнберг. Мы как раз обсуждали венчание моей дочери с герром Шварцрубером. На этом все!
Я удивленно застыл, реально не ожидая такого известия.
Судя по суровому выражению лица Ханны, она не желала ни венчания с блондином, ни ухаживаний от меня. Сильно не желала. Потому что она подняла голову и заявила отцу:
— Венчания с герр Шварцрубером не будет! Я... я жду ребенка!
Молодая фрау Шульц застыла с открытом ртом и паническим ужасом в глазах. Герр Шульц вцепился в свою толстую стальную трость, желая убить на месте свою развратную дочь.
Я же поражался, как успешно девица отделалась от нас с блондином, который, услышав позорное признание, наконец ожил, с достоинством поклонился Шульцу и с явным облегчением в голосе произнес:
— Я наверно пойду, герр Шульц. Не переживайте, все что здесь сказано здесь и останется! — Затем он торопливо поклонился фрау Шульц и, не смотря в сторону Ханны, быстро вышел из гостиной, словно его преследовали все черти мира. Я задумчиво посмотрел ему вслед.
— Какой позор!! Будь ты проклята! — Едва герр Шварцрубером вышел, герр Шульц ожил, и грозно замахиваясь палкой в сторону дочери, завопил:
— Развратница! Дочь базарной шлюхи! Подлая дрянь!
Ханна, которая благоразумно близко не подходила к старику, в ответ дерзко улыбнулась. Старик в бешенстве кинулся на нее, стремясь посильней ударить, но Ханна не отступила ни на шаг.
Эта пигалица что, с ним драться собралась?!
— Герр Шульц, держите себя в руках! Я не позволю вам бить женщин! — Сухо предупредил я, зная, что такие типы как Шульц, кидаются только на слабых.
Герр Шульц замер, задрожал от ярости и, прищурившись, гневно спросил:
— Так это ты отец ее ребенка?!
Я на миг застыл, раздумывая. Ханна, сжав руки в кулаки, скользнула по мне пустым взглядом, словно не заметив, и, озабоченно нахмурившись, отвернулась.
Но едва я ответил:
— Да, это я! — Она в шоке застыла, развернувшись ко мне и не сводя с меня пораженного взгляда.
Я хмыкнул. Не ожидала?
— Да ты... Да я тебя... мерзавец! — бесновался герр Шульц, потрясая тростью как оружием, но с места больше не двигался.
Я улыбнулся удивленной девушке, повернулся к герр Шульцу и вежливо сказал:
— Я забираю свою невесту в свой дом!
Тут неожиданно вмешалась мачеха Ханны, тревожно сложив руки на груди, и взволнованно предупреждая девушку:
— Ханна, не вздумай к нему идти! Твой любовник использует тебя и выбросит на улицу, как падшую девку! А заступить некому будет, отец тебя не примет! Ты останешься без защиты! Все общество отвернется от тебя, даже если вы поженитесь!
— Она и есть падшая девка! Пусть убирается из моего дома, мерзавка! Подыхать в канаве будет, я не подойду!
Ханна задумчиво смотрела на разгневанного родителя и молодую фрау. Я подошел и взял ее за руку.
— Фрау Шульц, не волнуйтесь, Ханна со мной в полной безопасности. Никаких улиц и прочих ужасов не будет. Мы повенчаемся и отправимся в Ниццу, а может быть в Милан. Здесь последнее время довольно опасно.
Словно как иллюстрация к моим словам, совсем близко раздался звук взрыва. Громко задребезжало все домашнее стекло. И даже почувствовалось как дом не слабо обдало ударной волной так, что стены задрожали.
На лице взбешенного герр Шульца заходили желваки.
— Вон из моего дома! Мошенники, проходимцы, мерзавцы!! — заорал он, и я с трудом погасил желание врезать старику. Меня уже утомляло его хамское поведение, но я только вежливо улыбнулся, старых дураков не бью.
Я стиснул зубы, взял Ханну под руку и повел из дома.
Ханна так и держа свою странную шляпку в руках, словно муха застывшая в меду, вяло шла за мной и не сопротивлялась. Служанка подала мне плащ, трость, котелок и печатки, присела в реверансе.
— Стой, Эльза! — резко остановилась Ханна, словно что-то припомнив. Она протянула служанке золотой, и со вздохом сказала:
— Эльза, отнеси это герр Шульцу. Это золотой дали сиротам, чтобы те молились за воина Вольдемара...
Эльза молча кивнула и пошла к господам. Ханна застыла, с непонятным выражением на лице провожая уходящую Эльзу.
— Что с тобой? — тихо спросил я, открывая дверь на улицу, и вновь беря ее за руку.
— Устала. День был тяжелым... — почти шепотом отозвалась Ханна, вновь послушно следуя за мной.
На улице моросил мелкий дождь, я стянул плащ с плеч и накинул его на Ханну. Она сняла плащ, вручила его мне и попятилась.
— Я хочу сразу все прояснить между нами... — устало начала она, дрожащими руками пытаясь вернуть мне одежду...
— Чем мешает мой плащ в прояснении? — усмехнулся я, вновь накинув его на ее плечи. На этот раз она не сопротивлялась, словно у нее на это уже не осталось сил.
Я взял ее за руку. И мы медленно пошли по улице, не обращая внимания на дождь.
— Я понимаю, что после первой встречи у вас обо мне сложилось во всех смыслах неверное мнение... — Никакого мнения я не складывал, но стало любопытно, что Ханна скажет, и я ее не перебивал. Она продолжала:
— Та гостиница, где мы впервые встретились, была самым доходным местом из тех, где я получала оплату за доставку писем и записок. В тот день хозяйка гостиницы разнесла почту жильцам чуть раньше обыкновенного. Она не доверяет слугам, и входит в номер к жильцам только сама. В общем, в тот день меня задержал герр Шульц, и я не успела передать послание адресату через хозяйку. Это лишало меня не только сегодняшнего заработка, но и работы курьером в будущем... — Ханна тяжело вздохнула, опустила голову, на миг задумавшись, потом нервно пояснила:
— Сара, служанка в той гостинице, мне тогда помогла. Она утащила ключ от номера у хозяйки и дала его мне. Я часто выручала Сару, у которой маленький сын и больная мама. И она мне доверяет. К сожалению, такая ситуация с моим опозданием была не впервой. Но Сара знала, что я положу записку и сразу уйду. Я никак не могла ее выдать...
Я только видел, как она отдала золотой герр Шульцу. Не всякий так поступил на ее месте. Потому прекрасно понимал ту Сару.
— В общем, я боялась издать звук и привлечь к себе внимание... потому не знала как реагировать на ваши действия.
Я склонил голову в ее сторону и с насмешкой поинтересовался:
— И только?
Она на миг замялась, и со вздохом отозвалась:
— Сначала да... я боялась привлечь слуг и хозяйку. Потом увлеклась.
Я довольно улыбнулся, но комментировать не стал.
— В общем, к чему все это... Я благодарна вам за внезапную поддержку, но к вам в дом не пойду. Переночую в приюте, там у меня много подруг, а потом буду думать...
Она не договорила, я так и услышал: «...куда мне теперь идти».
— Вас ждет отец ребенка? — вежливо уточнил я.
Неужели я так ошибся?! И она на самом деле встречалась с любовником?
Но Ханна устало покачала головой.
— Нет. Я сказала о ребенке, чтобы герр Шульц выпустил из когтей того молодого человека, герр Шварцрубера...
И я ей поверил.
— У вас к нему какие-то чувства? — невозмутимо поинтересовался я, беря ее руку и галантно укладывая на мой локоть. Девушка словно и не заметила моих манипуляций и безучастно отозвалась, думая о чем-то своем:
— Нет. Зато они есть у моей подруги Каролины. И у него к ней.
Тихо беседуя, мы медленно прошли до угла переулка, вышли на широкую Альтлинденау. Не смотря на ее странную шляпку, вода мелкими каплями осела на светлых волосах Ханны, и они распушились от сырости, придавая ей чарующий почти мистический вид маленького эльфа.
Я собрался предложить снять ей номер, раз девушку смущает приглашение в мой дом, но тут где-то прямо над головами раздался нарастающий пронзительный свист летящего снаряда.
Мы механически пригнулись...
Раздался громовой раскат, затем звук взрыва...
Следуя за звуком, мы одновременно обернулись и увидели как... дом герр Шульца взлетел на воздух. Вокруг разлетелись камни, земля, горящие бруски дерева, и мгновенно вспыхнул яркий огонь, которому мелкий дождь не был помехой.
Нас даже на расстоянии квартала обдало горячей волной и чуть не сбило с ног. После громкого взрыва повисла тяжелая тишина. В шоке мы застыли, наблюдая, как добротный каменный дом на глазах превратился в груду камней.
В первый миг Ханна в шоке застонала, как и я заторможено наблюдая за происходящим. Но буквально через пятнадцать секунд она кинулась к дому отца, я едва успел схватить ее и удержать на месте.
— Там Иоланта, Эльза... — почти без звука, в шоке шептала она. В ее глазах застыл ужас. — Их надо спасти! Вытащить оттуда! — вырываясь из моих рук, Ханна стремилась туда.
Я печально покачал головой, отказывая ей в этом:
— Сейчас прибудет пожарная команда... Но они сегодня нарасхват. Наверно не успеют.
Ханна, услышав сказанные мной слова, застыла ледяной статуей. К дому уже начали собираться зеваки. Но никто внутрь не лез, любому, кто видел разрушения, было ясно, что там живых не осталось. Деревянная остатки крыши вспыхнули, отпугивая сильным жаром добрых людей, готовых спасать жильцов.
— Там уже некого спасать, Ханна. Снаряд упал в ту комнату, где недавно были мы. Завтра сюда приедут полицейские и увезут останки...
Ханна забрала у меня свою руку и опустила голову. Я вновь взял ее руку, и скрыл в своей ладони, согревая:
— Я предлагаю пойти и нормально поужинать. Понимаю, как это цинично звучит в подобной ситуации, но, чтобы не случилось, жизнь продолжается. И, даже, если ты будешь голодать целый год, им ты уже все равно не поможешь. Потом я сниму тебе номер в приличной гостинице, если ты категорически не хочешь получать от меня помощь, считай, что я дал тебе в долг. Вот там отдохнешь и выспишься. Потом возьмешься за свои дела.
Ханна молчала. Слезы текли из глаз и она, словно злясь на себя за это, раздраженно их смахивала.
— Ты потрясающе великодушен, но у меня что-то пропал аппетит... Нет, я понимаю, где я и что это все значит, но отчего-то меня это так зацепило...
Я удивленно поднял брови, не совсем понимая, что Ханна имеет в виду. Ну, хоть в истерике не бьется, и то хорошо! Может она еще просто не осознала гибель отца? Но как бы не было, я упрямо сказал:
— И все же, я настаиваю на ужине! Иначе ты потом не уснешь.
Девушка тихо всхлипнула и покачала головой, отказываясь.
Я не торопил ее. Дождь усиливался. Ветер откуда-то пригнал клубы тумана, а может это был дым от пожара. Этот дом был не первым сегодня.
Заправив за ухо выбившуюся прядь, Ханна устало кивнула, и пошла со мной. В это время еще работало немного ресторанов, тех, кто еще остался в почти полувоенном городе, и я повел ее в ближайший.
Мы молчали, медленно двигаясь по мокрой затихшей улице. Город словно вымер. До ресторана осталось совсем немного, перейти на соседнюю улицу и все. Но вдруг перед нами появился тот самый Йорг Меллер, которого Шулер нанял меня убить...
Вот так встреча. Как не вовремя!
НЕДОТРОГА
Шел дождь. Мелкий, едва заметный, но холодный. Вдоль улицы грустно мигали газовые фонари.
Я понимала, что с точки зрения герр Штейнберга странно реагирую на гибель отца, но как ему сказать, что этот присосавшийся к окружающим клещ, тянувший из них силы, деньги, здоровье, не мой отец, а просто скряга ростовщик, к которому меня буквально подсунули люди из приюта?
Но, к сожалению, это не меняло того, я за это время привязалась к Иоланте, Эльзе, и теперь чувствовала реальную потерю и боль, мне хотелось рыдать в голос.
Да, момент их гибели был жутким. И первый момент я была реально в шоке, пока не очнулась от ужаса и не вспомнила, где нахожусь. И все равно, видеть гибель дорогих людей, а мне обе девушки стали близки, было до ужаса горько и больно. Резало глаза от жгучих слез, в горле повис комок мешающий дышать. И даже понимание, что это все нереально, не спасало от ощущения потери.
От плаща герр Штейнаберга шел странный аромат: дыма, вина и какой-то травы. Не противный, но и не изысканный. Скорее похожий на лекарство... Но разве такие как он могут иметь запах? Хотя да, ароматы дорогого парфюма...
Стараясь не испачкать висевший до земли плащ, подтянула фалды по выше и сжала их в руке.
Ветер трепал волосы, выбившиеся из-под шляпки и закручивал вокруг ног тощую юбку. Но меня словно заморозило изнутри. Кроме чувства горечи я ничего не чувствовала. Ни холода, ни усталости. Шла, потому что, положив мою руку на свою, меня куда-то уверено вел герр Штейнберг.
И тут вдруг мы резко остановились. Перед нами словно из-под земли появились три личности явно разбойничьего вида. Ну, может и не из под земли, я просто ничего вокруг не видела, потому упустила миг их появления. И теперь разглядывая внезапную преграду, пыталась понять, что им от нас понадобилось.
У двух из них вид был реально бандитский. Поношенные штиблеты с оторванными люверсами едва не просили каши, давно не стираные широкие клетчатые штаны смахивали на цирковую клоунскую одежду, разномастные сюртуки с короткими рукавами, сидели на них словно с чужого плеча.
От простых работяг в нормальной одежде их отличала попытка выглядеть франтовато, и выглядели они так, ну... если бы истинные франты одевались с городской мусорки.
И только один из бандитов был одет довольно прилично. Невысокий рыжий, круглолицый тип в шляпе канотье и супер новомодном коротком черном пиджаке и с тонкой деревянной тростью в руках, кривляясь, вышел вперед и уставился на нас изучающим хитрым взглядом.
Миг помедлив, этот рыжий довольно нагло обратился к герр Штейну, создавая впечатление, что они хорошо знакомы:
— Герр Штейн, какая встреча! — Казалось еще миг и рыжий загогочет и панибратски стукнет Штейна по плечу. В целом рыжий вел себя достаточно развязно, чуть ли не подмигивая, и рассматривал меня, как голодный пирог в магазине, едва заметно подмигивая и подавая непонятными жестами знаки своим неприятным бандитского вида сопровождающим.
Я перевела настороженный взгляд на своего спутника. Герр Штейнберг стоял с гордо поднятой головой и холодно смотрел на вертлявого бандита.
Заметив мой взволнованный взгляд, он едва заметно кивнул, мол, я его знаю, не волнуйся, однако его рука под моей была так напряжена, что я поняла — ему, в отличие от рыжего, совсем не весело.
