Наконец прерывает гнетущее молчание:
— Я вот что хочу тебе предложить, Юль, м-м-м-м... Давай-ка вернёмся к теме техники. По-моему, так понятнее будет. Не возражаешь? Прекрасно! Знакомо понятие: «программное обеспечение»? Да? Отлично! Вообрази на секундочку себя счастливой блондинкой, обладательницей новейшего планшетничка ! Самого миниатюрного, навороченного, розовенького, в гламурненьком розовом меховом чехольчике. Представила? Ты моя умница! Но вот незадача-то, ай-яй-яй-яй! — с особым базовым, абсолютно неизвестным тебе софтом .
«Гад ты, оказывается, Костя Федотов! — ко мне возвращается давно забытое ощущение собственной неполноценности. — Без малого пятнадцать лет в рыжую крашусь! Слышала, в народе это называют «искусственный интеллект». Так, кажется?! Сама уже подзабыла, что почти блондинка! И на тебе! Напомнил! Да как, сволочь редкостная, напомнил!!!»
Сияет от удовольствия, словно лягушка, слопавшая на завтрак большую сочную зелёную мясную муху! Понимает же, свинёнок, — в самое яблочко уязвил! Уел, можно сказать!
Замечает мою реакцию, косит под дурачка наивного, рассуждает себе, как ни в чём не бывало:
— Включаешь его, и что? На первый взгляд, бесполезная кучка полимеров. Твои действия? Вещь в себе: жужжит тихонечко, подмигивает, экран светится, на экране — полнейшая белиберда! Выкинуть? Но он же работает! Прокидаешься, вещица-то уникальная! Обменять? Не выйдет, позарез нужен именно такой, другого попросту нет! Да ещё розовый!
«Специально достаёт меня, гад!» — не могу успокоиться я.
— Твои действия? Совершенно верно, решаешь снести имеющуюся систему и установить нужную или в крайнем случае «нахлобучить» новую «поверх» старой. Именно это ты, обложившись умными руководствами и инструкциями, пытаешься сделать.
Ворочается в кресле, потягивается, устраивается поудобнее, будто всамделишный! Книжица исчезла, я даже и не заметила куда.
«Колдун, ять твою! А за блондинку всё равно ответишь! Я тебе, бл*дь, дам чехольчик розовый! — натурально закипаю от возмущения! — Извращенец! Ещё насмехается тут!»
Чуть повышает тон, поднимает руку, привлекая моё внимание:
— Снести, безусловно, никому ничего не удаётся, а вот установить привычную, знакомую тебе операционную систему с помощью многочисленных помощников в конце концов, пожалуй, да, получается, и вскоре ты забываешь про первоначальные трудности. Но какие бы высокие приоритеты ты для своих задач ни устанавливала, изначальная закладочка нет-нет, а даёт о себе знать, причём иной раз в самой неожиданной форме!
Потихоньку начинаю догадываться, о чём речь идёт. Вспоминаю недавнюю телепередачу про милиционера, в одночасье бросившего весьма доходную службу и принявшего постриг где-то в глубоком захолустье. Ещё ряд занимательных свидетельств о людях, чья жизнь как по волшебству круто изменилась.
— Тонко подмечено, молодец! Любой человек приходит в ваш мир с неким заложенным функционалом, — на «любой» Адольфо крепко поднажал, аж голос зазвенел! — Так называемым предназначением, о существовании которого окружающие, вполне возможно, догадываются, но понять чаще всего не в состоянии! Работает оригинальная версия, реализующая его истинное «я». Что и как, запросто не выяснить, словами не объяснить, а по-другому вы, люди, не разумеете. Эта первичная «прошивка» — она от Создателя. Вместе с тем в доступной тебе в настоящее время памяти следов её работы нет, откуда им там быть-то?
— Почему, хотелось бы услышать? — ослабевающий дух противоречия уступает место здравой любознательности.
— Видишь ли, Юлечка, в исходном варианте обеспечен прямой доступ к знаниям. Нет необходимости что-либо хранить, да и невозможно. Знания не хранятся. К ним можно обращаться, следовать им, пытаться применять, но физически накапливать нельзя. А главное, зачем? Они же в требуемом объёме доступны всегда и везде. Нужно всего-навсего волшебное слово знать: «пожалуйста!» и кое-что уметь, а самое главное, стремиться! Знания, они ведь неизменны, абсолютны, повсеместны и всеобъемлющи.
Очевидно, моя удручённая физиономия красноречивей любых слов выражает жалкую растерянность. Переспрашивать неудобно уже, молча жду помощи, дополнительных разъяснений.
Хорошо бы ещё без подковырок очередных обошлось!
— Помимо того, невнимательная ты моя, мы с тобой давеча убедились, что в «оперативке» твоей хранятся лишь слова и их комбинации — понятия. Поройся у себя в очаровательной головке, поищи что-нибудь ещё! Бьюсь об заклад, не найдёшь! Программа же та даётся с рождения, думаю, даже с зачатия, когда никто ещё ни о каких словах и слыхом не слыхивал!
С грустью осознаю ставшее уже обыденным тупиковое состояние мозга. Без стакана не разобраться! Беру тайм-аут, наливаю себе солидную порцию вискаря. Никакой содовой, никакого льда, чистоганом, чтобы зацепило!
Шаг за шагом вспоминаю весь разговор, по мере возникающих затруднений высказываю свои соображения, задаю вопросы:
— Хорошо, скажи, пожалуйста, если я в детстве имела доступ к этим так называемым знаниям, то почему теперь не могу? В чём проблема?
— Попробуй представить себя не продвинутым юзером, а обычным чайником, которому комп заменяет пишущую машинку, книгу и служит для доступа в интернет. Всё! Соответственно, тебе и невдомёк, что систем в твоей машине может быть установлено несколько, а на этапе начальной загрузки можно успеть нажать некие волшебные кнопочки, прервать процедуру загрузки и выбрать нужную тебе систему. Поэтому постоянно грузится та, которой кто-то — заметь, не ты! — присвоил более высокий приоритет. Кстати! Сравнительно недавно ты побывала в примерно схожем положении! Припоминаешь?
«Ума не приложу, что имеется в виду! — с тревогой признаю: ничего подобного в обширных залежах воспоминаний недалёкого прошлого обнаружить не удаётся. — Видимо, через «не хочу» придётся попить что-нибудь для профилактики, сосудики почистить!»
— Нет, не припоминаю. Выручай, дружище!
— Без проблем! Речь идёт не о ваших навороченных ноутбуках, а об относительно стареньком, но достаточно мощном компьютере — «башне», который на даче стоит. Чисто музычку послушать, в игрушки поиграть. Въезжаешь?
— Конечно! С ним что-то случилось?!
— Да ничего с ним не случилось! Пашет как зверь! А когда-то давным-давно на нём стоял старенький «офис» под Миллениумом, по мне, так самый удобный. Помнишь?
— А то! Согласна с тобой! Обеими руками — за!
— У тебя там были свои папочки, в которых ты хранила музыку, фотки, документы и прочую мелочёвку. Верно?
— Трудная догадка! Сам додумался, или подсказал кто?
— Хватит ёрничать! Устала? Потерпи немного, Юлечка, надеюсь, скоро закончим. Однажды велено было нужные файлы оперативно сохранить на диск. Ты сохранила, отрапортовала, после чего муж установил более высокую версию Винда и, соответственно, «офис».
— Разумеется, система обновлялась. И неоднократно.
— К новому софту привыкли довольно быстро, тоже «офис» был неплохой.
— Было дело.
Адольфо молча ждёт. Застывший сгусток напряжённого ожидания моего чудесного прозрения. «Вспоминай, ну вспоминай же! Напрягай извилины!» — читаю в его глазах.
Куда там! Убедившись в тщетности своих попыток, разочарованно вздыхает, опускает руки.
— Дальше конкретно твоя история! Удивительно, что ты ничего не помнишь! Слушай меня и старайся, старайся, напрягай память! Как-то приволок твой благоверный новую внешнюю звуковую карту, ну о-о-очень клёвую, звук — потрясающий! Слушали вы музыку, слушали, и захотелось тебе освежить в памяти «Головы» Боба Джеймса . Да так сильно, кушать не могла! Ты с него фанатела тогда. Супруг специально для тебя даже классный рип с винила сбацал! …Знаю, знаю, «В джазе только девушки» тебе не комильфо ! Лишь Боб и торкает! В любых сочетаниях. Что? Ещё Маркус Миллер , да? Объяснимо, исполнители понятные, с одной стороны, и качественные — с другой. Одобрямс! Приличный выбор! Жаль, узковат кругозорчик, многого не воспринимаешь! Но ничего, дело поправимое, я же обещал. Ты тогда в компе всё перерыла, а нет в нём старины Джеймса, ни одной дорожки, лопни моя селезёнка! Поторопилась, птичка певчая, забыла вовремя скопировать! Может, не распробовала ещё к тому времени. И у Олежки не было смысла искать, ему лёгкая музыка, что удаву — варежки! Заппа , Хольгер Шукай или, скажем, Фрипп — это да, достойные дядьки! А Боб Джеймс... Так, жалкое подобие левой руки. Вот было горе-то луковое! Припоминаешь?
«Его правда! — искренне радуюсь маленькой победе над фатальной амнезией. — Я ещё фотки редкие, интимного характера, второпях потеряла. Сильно расстраивалась потом!»
— Наконец! Хоть что-то вспомнила! Фотографии, если не ошибаюсь, на которых ты с теперешним вице-...
— Тсс! Только вслух об этом не надо! — торопливо, с опаской перебиваю его. — Договорились? Дядечка круто на повышение пошел, а про фотки он и вовсе не в теме! Случайно так вышло! Пусть уж лучше и дальше в неведении пребывает! Здоровее буду!
— Не дрейфь! Ты же меня знаешь! Могила!
В последнем он, бесспорно, прав! Касаемо же остального... Давно уничтожить сей нечаянный компромат нужно было к бениной маме! Рука не поднимается, больно милые фоточки. «Весёлые картинки» — как у нас принято.
Верите ли? — приятно былое вспоминать на досуге, со слезами умиления носом шморгать. Слабая, мягкая, сентиментальная баба!
А что, вдруг пригодится для истории? Хорошая горяченькая история, она, знаете ли, денег стоит!
Приняв навязанный мне собственным беспамятством поединок, бьюсь с тенями прошлого, тяну ниточку, разматываю клубок воспоминаний. Осторожненько, дабы не порвалось!
В памяти проявляются смутные образы, будто смотришься в запотевшее волшебное зеркало: провела по стеклу рукой — и снова там. Далеко-далеко!
Да уж! Обозвать упоминаемые события «сравнительно недавними» мог лишь законченный пофигист, наплевательски относящийся ко времени в принципе. Коим, несомненно, и является мой новоиспечённый дружок.
«Боже, как давно это было. Помнит только мутной реки вода…» — лет семь уже кануло, наверное, а может, больше! Обыденный, ничего не значащий эпизод. В жизни нашей таких — великое множество!
Пытаюсь копнуть глубже. Бесполезно! Обвал пустопорожних наслоений былого. Засыпанный вязким пеплом отголосков серой будничности мозг обездвижен. Даже зацепиться не за что.
«А оно мне надо, вообще что-то вспоминать? — вопрос резонный, особенно когда каждый чих с диким трудом даётся. — Но ведь с какой-то целью он заставляет меня всем этим заниматься? Вспоминать, выдумывать, рассуждать, оценивать».
— Мне нравится ход твоих мыслей! — Адольфо вдруг проявляет повышенное внимание к моей персоне. — Шевели, шевели черепом!
Ясность пришла просто, словно всё произошло только вчера. Дело житейское, муж в очередной раз обновил систему. Ничего страшного, ко всему новому привыкаешь.
Долгое время я бездумно грузилась, как все нормальные люди. И то, что машина каждый раз на этапе начальной загрузки предлагала некий выбор, ничего, за исключением досадного раздражения из-за увеличения времени процесса, не вызывало.
Во главе предлагаемого списка всегда стояла новая система, на остальное я даже внимания не обращала, сразу нажимала кнопочку «ввод» или уходила заниматься своими делами, пока машина загружалась автоматически. «Чайник» — «чайник» и есть.
Прошло довольно много времени, об утерянных фотках и музыке давным-давно уже никто не вспоминал. Однажды я попросту ошиблась и невзначай выбрала следующую в списке систему.
Можете представить мою искреннюю радость — вновь лицезреть на экране давно забытую, любимую заставку! Сижу, глазам своим не верю! С трепетом душевным ищу папочки свои: да тут они, тут! На рабочем столе! Всё здесь! И музыка, и фотографии!
— Именно! Важнейший эпизод! — Адольфо оживлённо потирает руки. — И, заметь, ты сама пришла к его осмыслению! То же произошло и с тобой. В младенчестве у тебя было одно восприятие, потом тебя «научили», читай — принудили, понимать мир иначе, проще говоря: «по-взрослому». Надеюсь, теперь дошло? Разберись в себе, научись выбирать, и сможешь снова до всего дотянуться. Единственно должен тебя предупредить: дело это непростое.
По ходу беседы выясняется: у крашеных блондинок тоже проблески сознания иногда сверкают. Зорким глазом отмечаю слабое место в его рассуждениях, камнем падаю вниз, птицей хищною, чёрной тенью, неумолимо настигающей зазевавшегося грызуна.
— Одно мне понятно, вернее, могу предположить: есть в каждом из нас что-то неведомое, потерянное. Но все равно ряд аспектов туманными остаются. Во-первых, я так до сих пор и не уразумела, почему всё же знания нельзя хранить, а во-вторых, и сразу в-третьих, непонятен мне до конца феномен потери младенческой памяти и дальнейшая судьба увязанной с этим базовой программы.
Смотрю на Адольфо — сидит с отсутствующим видом. Никакой реакции. Жду. Очнулся:
— Давай, давай… дальше.
— Если, согласно твоему же утверждению, человек априори рождается для выполнения задач, определённых аж самим Создателем, — подчёркивая чрезвычайную важность сказанного, делаю нарочито серьёзное лицо, — и ещё ты забыл упомянуть — во имя Великой Целесообразности, почему, объясни, задачи эти оказываются погребёнными под наслоениями суеты мелочной, пустяковины и в большинстве своём остаются, полагаю, невыполненными, а?!
Заканчиваю на выдохе. Уф! По-моему, достойно выступила! Вновь взгляд жуткий! Неужто глаза нормальные выразительные подобрать сложно?!
Странная тишина, точно вата в ушах. В левом ухе звенит или в правом?
— Предлагаю с первым пунктом подождать. Сам собой, быть может, отпадёт. Разберёмся со спецификой человеческого восприятия, тогда и поговорим.
«О-о-о-о! — вздыхаю про себя. — Похоже, надолго!»
— Касаемо же «во-вторых»: здесь, мне кажется, все перевёрнуто с ног на голову. Что ещё ты за «феномен» выдумала: «потеря младенческой памяти»? Тебя кто этим глупостям научил?
Вопрос, скорее, риторический. Никто меня не учил, само собой родилось. Театрально строгое лицо Адольфо медленно расплывается в добродушной улыбке:
— А-а-а! Понял я, в чём проблемка твоего недопонимания, девочка моя. Глупый Скворец со своим: «Забудете! Забудете!» сбил тебя с панталыку! Вот мерзавец! На самом деле никто ничего не забывает, Юлечка. Люди теряют. Ключи, коды доступа, как золотой ключик от потайной дверцы в каморке Папы Карло, втыкаешься?
Бессмертное творение Алексея Толстого в духе социалистического реализма о трудной, но счастливой судьбе бедного пролетария шарманщика Папы Карло — прапрадеда совкового бедолаги-столяра Урфина Джюса — после милого поучительного «Пиноккио» Коллоди я, к величайшему стыду своему, осилить так и не смогла.
Зато неведомыми путями периодически попадающий в зомбоящик замечательный фильм Леонида Нечаева — с плеядой великолепных актёров: Этушем, Гринько, Катиным-Ярцевым, Зелёной, Быковым, Санаевой, Басовым вкупе с прекрасной музыкой Алексея Рыбникова и волшебными стихами Окуджавы — каждый раз доставляет мне огромное удовольствие. Поэтому здесь я, к счастью, в теме!
«Свежая струя, однако! — меня уже ничего не удивляет. — Которая за сегодня? Да и неважно. Слушайте, Юлия Владимировна, слушайте внимательно!»
Речь Адольфо, подобно ручью, неумолимо огибая подводные камешки моего сознания, затекает во все его уголочки, поднимает облачка мути, уносит их куда-то и журчит, журчит, журчит. Оратор явно в ударе, балдеет, по-моему, от собственного красноречия:
— Я вот что хочу тебе предложить, Юль, м-м-м-м... Давай-ка вернёмся к теме техники. По-моему, так понятнее будет. Не возражаешь? Прекрасно! Знакомо понятие: «программное обеспечение»? Да? Отлично! Вообрази на секундочку себя счастливой блондинкой, обладательницей новейшего планшетничка ! Самого миниатюрного, навороченного, розовенького, в гламурненьком розовом меховом чехольчике. Представила? Ты моя умница! Но вот незадача-то, ай-яй-яй-яй! — с особым базовым, абсолютно неизвестным тебе софтом .
«Гад ты, оказывается, Костя Федотов! — ко мне возвращается давно забытое ощущение собственной неполноценности. — Без малого пятнадцать лет в рыжую крашусь! Слышала, в народе это называют «искусственный интеллект». Так, кажется?! Сама уже подзабыла, что почти блондинка! И на тебе! Напомнил! Да как, сволочь редкостная, напомнил!!!»
Сияет от удовольствия, словно лягушка, слопавшая на завтрак большую сочную зелёную мясную муху! Понимает же, свинёнок, — в самое яблочко уязвил! Уел, можно сказать!
Замечает мою реакцию, косит под дурачка наивного, рассуждает себе, как ни в чём не бывало:
— Включаешь его, и что? На первый взгляд, бесполезная кучка полимеров. Твои действия? Вещь в себе: жужжит тихонечко, подмигивает, экран светится, на экране — полнейшая белиберда! Выкинуть? Но он же работает! Прокидаешься, вещица-то уникальная! Обменять? Не выйдет, позарез нужен именно такой, другого попросту нет! Да ещё розовый!
«Специально достаёт меня, гад!» — не могу успокоиться я.
— Твои действия? Совершенно верно, решаешь снести имеющуюся систему и установить нужную или в крайнем случае «нахлобучить» новую «поверх» старой. Именно это ты, обложившись умными руководствами и инструкциями, пытаешься сделать.
Ворочается в кресле, потягивается, устраивается поудобнее, будто всамделишный! Книжица исчезла, я даже и не заметила куда.
«Колдун, ять твою! А за блондинку всё равно ответишь! Я тебе, бл*дь, дам чехольчик розовый! — натурально закипаю от возмущения! — Извращенец! Ещё насмехается тут!»
Чуть повышает тон, поднимает руку, привлекая моё внимание:
— Снести, безусловно, никому ничего не удаётся, а вот установить привычную, знакомую тебе операционную систему с помощью многочисленных помощников в конце концов, пожалуй, да, получается, и вскоре ты забываешь про первоначальные трудности. Но какие бы высокие приоритеты ты для своих задач ни устанавливала, изначальная закладочка нет-нет, а даёт о себе знать, причём иной раз в самой неожиданной форме!
Потихоньку начинаю догадываться, о чём речь идёт. Вспоминаю недавнюю телепередачу про милиционера, в одночасье бросившего весьма доходную службу и принявшего постриг где-то в глубоком захолустье. Ещё ряд занимательных свидетельств о людях, чья жизнь как по волшебству круто изменилась.
— Тонко подмечено, молодец! Любой человек приходит в ваш мир с неким заложенным функционалом, — на «любой» Адольфо крепко поднажал, аж голос зазвенел! — Так называемым предназначением, о существовании которого окружающие, вполне возможно, догадываются, но понять чаще всего не в состоянии! Работает оригинальная версия, реализующая его истинное «я». Что и как, запросто не выяснить, словами не объяснить, а по-другому вы, люди, не разумеете. Эта первичная «прошивка» — она от Создателя. Вместе с тем в доступной тебе в настоящее время памяти следов её работы нет, откуда им там быть-то?
— Почему, хотелось бы услышать? — ослабевающий дух противоречия уступает место здравой любознательности.
— Видишь ли, Юлечка, в исходном варианте обеспечен прямой доступ к знаниям. Нет необходимости что-либо хранить, да и невозможно. Знания не хранятся. К ним можно обращаться, следовать им, пытаться применять, но физически накапливать нельзя. А главное, зачем? Они же в требуемом объёме доступны всегда и везде. Нужно всего-навсего волшебное слово знать: «пожалуйста!» и кое-что уметь, а самое главное, стремиться! Знания, они ведь неизменны, абсолютны, повсеместны и всеобъемлющи.
Очевидно, моя удручённая физиономия красноречивей любых слов выражает жалкую растерянность. Переспрашивать неудобно уже, молча жду помощи, дополнительных разъяснений.
Хорошо бы ещё без подковырок очередных обошлось!
— Помимо того, невнимательная ты моя, мы с тобой давеча убедились, что в «оперативке» твоей хранятся лишь слова и их комбинации — понятия. Поройся у себя в очаровательной головке, поищи что-нибудь ещё! Бьюсь об заклад, не найдёшь! Программа же та даётся с рождения, думаю, даже с зачатия, когда никто ещё ни о каких словах и слыхом не слыхивал!
С грустью осознаю ставшее уже обыденным тупиковое состояние мозга. Без стакана не разобраться! Беру тайм-аут, наливаю себе солидную порцию вискаря. Никакой содовой, никакого льда, чистоганом, чтобы зацепило!
Шаг за шагом вспоминаю весь разговор, по мере возникающих затруднений высказываю свои соображения, задаю вопросы:
— Хорошо, скажи, пожалуйста, если я в детстве имела доступ к этим так называемым знаниям, то почему теперь не могу? В чём проблема?
— Попробуй представить себя не продвинутым юзером, а обычным чайником, которому комп заменяет пишущую машинку, книгу и служит для доступа в интернет. Всё! Соответственно, тебе и невдомёк, что систем в твоей машине может быть установлено несколько, а на этапе начальной загрузки можно успеть нажать некие волшебные кнопочки, прервать процедуру загрузки и выбрать нужную тебе систему. Поэтому постоянно грузится та, которой кто-то — заметь, не ты! — присвоил более высокий приоритет. Кстати! Сравнительно недавно ты побывала в примерно схожем положении! Припоминаешь?
«Ума не приложу, что имеется в виду! — с тревогой признаю: ничего подобного в обширных залежах воспоминаний недалёкого прошлого обнаружить не удаётся. — Видимо, через «не хочу» придётся попить что-нибудь для профилактики, сосудики почистить!»
— Нет, не припоминаю. Выручай, дружище!
— Без проблем! Речь идёт не о ваших навороченных ноутбуках, а об относительно стареньком, но достаточно мощном компьютере — «башне», который на даче стоит. Чисто музычку послушать, в игрушки поиграть. Въезжаешь?
— Конечно! С ним что-то случилось?!
— Да ничего с ним не случилось! Пашет как зверь! А когда-то давным-давно на нём стоял старенький «офис» под Миллениумом, по мне, так самый удобный. Помнишь?
— А то! Согласна с тобой! Обеими руками — за!
— У тебя там были свои папочки, в которых ты хранила музыку, фотки, документы и прочую мелочёвку. Верно?
— Трудная догадка! Сам додумался, или подсказал кто?
— Хватит ёрничать! Устала? Потерпи немного, Юлечка, надеюсь, скоро закончим. Однажды велено было нужные файлы оперативно сохранить на диск. Ты сохранила, отрапортовала, после чего муж установил более высокую версию Винда и, соответственно, «офис».
— Разумеется, система обновлялась. И неоднократно.
— К новому софту привыкли довольно быстро, тоже «офис» был неплохой.
— Было дело.
Адольфо молча ждёт. Застывший сгусток напряжённого ожидания моего чудесного прозрения. «Вспоминай, ну вспоминай же! Напрягай извилины!» — читаю в его глазах.
Куда там! Убедившись в тщетности своих попыток, разочарованно вздыхает, опускает руки.
— Дальше конкретно твоя история! Удивительно, что ты ничего не помнишь! Слушай меня и старайся, старайся, напрягай память! Как-то приволок твой благоверный новую внешнюю звуковую карту, ну о-о-очень клёвую, звук — потрясающий! Слушали вы музыку, слушали, и захотелось тебе освежить в памяти «Головы» Боба Джеймса . Да так сильно, кушать не могла! Ты с него фанатела тогда. Супруг специально для тебя даже классный рип с винила сбацал! …Знаю, знаю, «В джазе только девушки» тебе не комильфо ! Лишь Боб и торкает! В любых сочетаниях. Что? Ещё Маркус Миллер , да? Объяснимо, исполнители понятные, с одной стороны, и качественные — с другой. Одобрямс! Приличный выбор! Жаль, узковат кругозорчик, многого не воспринимаешь! Но ничего, дело поправимое, я же обещал. Ты тогда в компе всё перерыла, а нет в нём старины Джеймса, ни одной дорожки, лопни моя селезёнка! Поторопилась, птичка певчая, забыла вовремя скопировать! Может, не распробовала ещё к тому времени. И у Олежки не было смысла искать, ему лёгкая музыка, что удаву — варежки! Заппа , Хольгер Шукай или, скажем, Фрипп — это да, достойные дядьки! А Боб Джеймс... Так, жалкое подобие левой руки. Вот было горе-то луковое! Припоминаешь?
«Его правда! — искренне радуюсь маленькой победе над фатальной амнезией. — Я ещё фотки редкие, интимного характера, второпях потеряла. Сильно расстраивалась потом!»
— Наконец! Хоть что-то вспомнила! Фотографии, если не ошибаюсь, на которых ты с теперешним вице-...
— Тсс! Только вслух об этом не надо! — торопливо, с опаской перебиваю его. — Договорились? Дядечка круто на повышение пошел, а про фотки он и вовсе не в теме! Случайно так вышло! Пусть уж лучше и дальше в неведении пребывает! Здоровее буду!
— Не дрейфь! Ты же меня знаешь! Могила!
В последнем он, бесспорно, прав! Касаемо же остального... Давно уничтожить сей нечаянный компромат нужно было к бениной маме! Рука не поднимается, больно милые фоточки. «Весёлые картинки» — как у нас принято.
Верите ли? — приятно былое вспоминать на досуге, со слезами умиления носом шморгать. Слабая, мягкая, сентиментальная баба!
А что, вдруг пригодится для истории? Хорошая горяченькая история, она, знаете ли, денег стоит!
Приняв навязанный мне собственным беспамятством поединок, бьюсь с тенями прошлого, тяну ниточку, разматываю клубок воспоминаний. Осторожненько, дабы не порвалось!
В памяти проявляются смутные образы, будто смотришься в запотевшее волшебное зеркало: провела по стеклу рукой — и снова там. Далеко-далеко!
Да уж! Обозвать упоминаемые события «сравнительно недавними» мог лишь законченный пофигист, наплевательски относящийся ко времени в принципе. Коим, несомненно, и является мой новоиспечённый дружок.
«Боже, как давно это было. Помнит только мутной реки вода…» — лет семь уже кануло, наверное, а может, больше! Обыденный, ничего не значащий эпизод. В жизни нашей таких — великое множество!
Пытаюсь копнуть глубже. Бесполезно! Обвал пустопорожних наслоений былого. Засыпанный вязким пеплом отголосков серой будничности мозг обездвижен. Даже зацепиться не за что.
«А оно мне надо, вообще что-то вспоминать? — вопрос резонный, особенно когда каждый чих с диким трудом даётся. — Но ведь с какой-то целью он заставляет меня всем этим заниматься? Вспоминать, выдумывать, рассуждать, оценивать».
— Мне нравится ход твоих мыслей! — Адольфо вдруг проявляет повышенное внимание к моей персоне. — Шевели, шевели черепом!
Ясность пришла просто, словно всё произошло только вчера. Дело житейское, муж в очередной раз обновил систему. Ничего страшного, ко всему новому привыкаешь.
Долгое время я бездумно грузилась, как все нормальные люди. И то, что машина каждый раз на этапе начальной загрузки предлагала некий выбор, ничего, за исключением досадного раздражения из-за увеличения времени процесса, не вызывало.
Во главе предлагаемого списка всегда стояла новая система, на остальное я даже внимания не обращала, сразу нажимала кнопочку «ввод» или уходила заниматься своими делами, пока машина загружалась автоматически. «Чайник» — «чайник» и есть.
Прошло довольно много времени, об утерянных фотках и музыке давным-давно уже никто не вспоминал. Однажды я попросту ошиблась и невзначай выбрала следующую в списке систему.
Можете представить мою искреннюю радость — вновь лицезреть на экране давно забытую, любимую заставку! Сижу, глазам своим не верю! С трепетом душевным ищу папочки свои: да тут они, тут! На рабочем столе! Всё здесь! И музыка, и фотографии!
— Именно! Важнейший эпизод! — Адольфо оживлённо потирает руки. — И, заметь, ты сама пришла к его осмыслению! То же произошло и с тобой. В младенчестве у тебя было одно восприятие, потом тебя «научили», читай — принудили, понимать мир иначе, проще говоря: «по-взрослому». Надеюсь, теперь дошло? Разберись в себе, научись выбирать, и сможешь снова до всего дотянуться. Единственно должен тебя предупредить: дело это непростое.
По ходу беседы выясняется: у крашеных блондинок тоже проблески сознания иногда сверкают. Зорким глазом отмечаю слабое место в его рассуждениях, камнем падаю вниз, птицей хищною, чёрной тенью, неумолимо настигающей зазевавшегося грызуна.
— Одно мне понятно, вернее, могу предположить: есть в каждом из нас что-то неведомое, потерянное. Но все равно ряд аспектов туманными остаются. Во-первых, я так до сих пор и не уразумела, почему всё же знания нельзя хранить, а во-вторых, и сразу в-третьих, непонятен мне до конца феномен потери младенческой памяти и дальнейшая судьба увязанной с этим базовой программы.
Смотрю на Адольфо — сидит с отсутствующим видом. Никакой реакции. Жду. Очнулся:
— Давай, давай… дальше.
— Если, согласно твоему же утверждению, человек априори рождается для выполнения задач, определённых аж самим Создателем, — подчёркивая чрезвычайную важность сказанного, делаю нарочито серьёзное лицо, — и ещё ты забыл упомянуть — во имя Великой Целесообразности, почему, объясни, задачи эти оказываются погребёнными под наслоениями суеты мелочной, пустяковины и в большинстве своём остаются, полагаю, невыполненными, а?!
Заканчиваю на выдохе. Уф! По-моему, достойно выступила! Вновь взгляд жуткий! Неужто глаза нормальные выразительные подобрать сложно?!
Странная тишина, точно вата в ушах. В левом ухе звенит или в правом?
— Предлагаю с первым пунктом подождать. Сам собой, быть может, отпадёт. Разберёмся со спецификой человеческого восприятия, тогда и поговорим.
«О-о-о-о! — вздыхаю про себя. — Похоже, надолго!»
— Касаемо же «во-вторых»: здесь, мне кажется, все перевёрнуто с ног на голову. Что ещё ты за «феномен» выдумала: «потеря младенческой памяти»? Тебя кто этим глупостям научил?
Вопрос, скорее, риторический. Никто меня не учил, само собой родилось. Театрально строгое лицо Адольфо медленно расплывается в добродушной улыбке:
— А-а-а! Понял я, в чём проблемка твоего недопонимания, девочка моя. Глупый Скворец со своим: «Забудете! Забудете!» сбил тебя с панталыку! Вот мерзавец! На самом деле никто ничего не забывает, Юлечка. Люди теряют. Ключи, коды доступа, как золотой ключик от потайной дверцы в каморке Папы Карло, втыкаешься?
Бессмертное творение Алексея Толстого в духе социалистического реализма о трудной, но счастливой судьбе бедного пролетария шарманщика Папы Карло — прапрадеда совкового бедолаги-столяра Урфина Джюса — после милого поучительного «Пиноккио» Коллоди я, к величайшему стыду своему, осилить так и не смогла.
Зато неведомыми путями периодически попадающий в зомбоящик замечательный фильм Леонида Нечаева — с плеядой великолепных актёров: Этушем, Гринько, Катиным-Ярцевым, Зелёной, Быковым, Санаевой, Басовым вкупе с прекрасной музыкой Алексея Рыбникова и волшебными стихами Окуджавы — каждый раз доставляет мне огромное удовольствие. Поэтому здесь я, к счастью, в теме!
«Свежая струя, однако! — меня уже ничего не удивляет. — Которая за сегодня? Да и неважно. Слушайте, Юлия Владимировна, слушайте внимательно!»
Речь Адольфо, подобно ручью, неумолимо огибая подводные камешки моего сознания, затекает во все его уголочки, поднимает облачка мути, уносит их куда-то и журчит, журчит, журчит. Оратор явно в ударе, балдеет, по-моему, от собственного красноречия:
