К деревцу подрулил — и незаметненько так побрызгал прям под сэбе. Лапы только старайся поширше расставлять, дабы в галоши не напрудить и не хлюпать после, ха-ха-ха! Опять же, кучу носков шерстяных вонючих замучаешься стирать.
— Не ерундите, Маша, всё на мне имеется!
— А как же хвост?
— В полном порядке хвост! Просто гульфик в штанах не спереди зроблен, как у Димки твоего, а сзади. И размеру соответствующего. О-го-го какого размеру!
— Ой, Геннадий Андреич! Вы меня прям в краску вогнали от смущения!
— Ага! Вгонишь вас туда, как же ж!
Непродолжительное время крокодил щурился, самозабвенно посасывая халявную минералку, пущай, как мы только что отметили, и противно-тёплую. И так бы щурился он себе и щурился нашаромыжку, весело рыгал, пукал, икал, кабы не говорливая девушка Маруся:
— Представь себе на секундочку, дядь Ген, ты — эдакий молодящийся седой бесорёбрый папик, содержащий ради плотски-душевных утех пару-тройку молоденьких приживалок. Дедушке, грубо говоря, посрать разок-другой осталось, а он всё знай себе выкобенивается, корешок тешит! Не натешится никак, ветеран Куликовской битвы! Главное — имена не путать, ха-ха! ...Представил? С трудом? ...Да хоть как! И вот однажды с утречка, после дождичка в четверг, под дверью одного из шикарных особнячков на Соловецкой Ривьере вместе со счетами за коммунальные услуги, прочий бессовестный недогосударственный рэкет обнаруживается объёмистый такой пакет с пухлой пачкой фотодокументов, на которых (о ужас!) запечатлена самая твоя ненаглядная фря из всех твоих ненаглядных фрей, совокупляющаяся во все тяжкие (то бишь дыхательные и пихательные! — Прим. ред.) с кучей загорелых накачанных классно эрегированных мужиков. Это-то как раз проще всего представить, согласен? Ха-ха-ха-ха! Ладно, не обижайся, я ж любя! ...Что дальше? А дальше, на мой взгляд, всё очень даже предсказуемо: чемодан — вокзал — Урюпинск, обнуление всех сберкнижек, шубы — в комиссионку, фонари под оба глаза, ну и поход к стоматологу на посошок. Где-то так. Возможно, конечно, непредумышленное посещение травмпункта, да... Но то уже голимый моветон! Криминальщина!!! Во-о-о-от... А ежели ты обманутый ревнивый муж или, к примеру, бесноватая жена?! Гм... Со скалкою дубовой или чугуниевой сковородкой наизготовку, усекаешь?! Последствия вообще непредсказуемы! Вплоть до... О-о-о-о-о-о!!! — Феофилактовна состроила страшные глаза. — Тогда уж точно: всё на «ой!».
«Погулять, конечно же, неплохо, пропустить по рюмочке-другой!
Никакой, друзья, не выпивоха я, просто очень хочется порой,
Важностью текущего момента проникаясь трепетной душой,
За страну поднять, за президента тост с женой и тёщей дорогой.
После первой рукавом занюхаем, дух переведём — и по второй,
Ну а дальше словно песню слухаем: лейся, водка, матушкой-рекой!
Слово за слово, огурчик квашеный, бутербродик с вечной колбасой…
Не прощу жене, блондинке крашеной, кризис глубочайший мировой!
Нет пока меж нами единения в теме управления страной.
Тёща — тоже море самомнения, через слово лается со мной.
Глотки будем драть до посинения, и пускай все слышат за стеной,
Как моё существенное мнение зять назвал бессмысленной пургой.
Собрались, халявной водке радуясь, все соседи шумною толпой.
А не нужно было, бога ради! — зятя бить о стену головой.
Разгулялось бражное застолье, всё смешалось, стал своим чужой,
Рыжая глазастая нимфетка сально шарит под столом ногой,
Липнет в ванной пьяная кокетка, прижимаясь грудью молодой.
Отказаться от такой конфетки? Я ж, поди, ещё не голубой!
Пьяному ведь море по колено, естество мужское рвётся в бой.
Буратинка всё же не полено, хоть уже и вовсе не плейбой!
А наутро — руки точно вата, голова трещит и сам не свой.
И жена со скалкою дубовой тучей нависает надо мной.
Ой!..»
Б. Собеседник, «Всё на «ой!»
Зря она так! Андреич и без того перепужался весь! Но вовсе не от ужасных возможных стоматологически-травматологических последствий, а с гипотетической необходимости хоть как-то в будущем замять скандал без обид и особых душевных потрясений. К всеобщим умиротворённости и примирённости.
Такой уж он странноватый крокодил — этот наш Геннадий Андреевич. Неформальный какой-то. Хотя... Это смотря с какой стороны глянуть!
— Ну и что ты себе думаешь? — не унималась взгорячённая продавщица. — Отмусолит ли уличённая в свальном грехе до хронической икоты перепуганная нахлебница-шалава (либо муж-любодей, жена-ярыжница, что во сто крат омерзительней и трусливее!) изрядное количество дензнаков, дабы компрометирующие фото никто так никогда и не увидел? Бесспорно!!! Вот и пидорасы Г. Проницательный с Б. Питомником и Жоржем Непомнящим (вынуждены повторять из раза в раз — вонючкой-иноагентом, ибо таков закон, и он, знаете ли, суров! — Прим. ред.) о том прекрасно знали, мазафаки! ...Дай, пожалуйста, глотнуть, Андреич, в горле что-то першит зело. ...Спасибки, милый друг, уважил! А давай-ка ещё одну разопьём, не возражаешь? ...Может, пивка? Из личных запасов Моего Величества. (Что это с Марусей стряслось, уж не заболела случаем?! — Прим. авт.)
Пивком крепкое бухло залакировать — сродни, ежели кому невдомёк, родному для любого советского... точнее, соловецкого человека компоту из сухофруктов опосля, значится, сытного обеда. Не покурить вам, не поспать и даже не посрать! А именно ведь он — компот из сухофруктов — чревоугодия бубенец, трапезы венец!
Уместно, как нам кажется, в этой связи напомнить наиболее цитируемую фразу дяди Фёдора (весьма, должно отметить, лаконичную!) из самой лучшей и смешной комедии всех времён и народов «Операция «Ы» и другие приключения Шурика»: «А компот?!» — квинтэссенцию, без преувеличения, общественно-бытового сознания эпохи развитого социализма — тончайший пятый элемент, в противоположении супам, гарнирам, котлетам и салатам с десертами, завершающий и, следовательно, определяющий сущность сакральных таинств нескончаемых рабоче-крестьянских обеденных перерывов.
Разумеется, в союзе с творческой, прочими интеллигенциями. И с возлияниями! Как правило, украдкой в тот же компот под столом, дабы перед начальством не спалиться дуриком. Соображаете?
Примерно то же и о пиве можно сказать, ибо впитанная ещё с «Агушей» в самом раннем сопливом детстве непреложная истина гласит: водка (иные крепкие алкогольные напитки. — Прим. авт.) без пива — что дырка без сыра! Или без бублика — кому как заблагорассудится.
Деньги же на ветер — это не о том, друзья! Это, скорей, о чудесной экономической политике Высокого Руководства некоей Великой Страны (в натуре фантазийной, не ищите на глобусе!). Неисповедимы чудеса ваши, товарищи Сабонаны, Очебоны и просто Боны , верной дорогой человеческое стадо ведёте! Волшебники из-за Зубцов изумрудных, мля!
Гм... То ли ещё будет, ой-ёй-ёй...
Гена вполне, согласитесь, разумно кочевряжиться не стал, напротив, всецело поддержал инициативу масс. (Супротив такой массы захочешь-то — не попрёшь! — Прим. ред.). Честно говоря, столь удачного развития событий наш любезный крокодил никак не ожидал. Вот не ожидал, и всё тут, но случилось же! Аттракцион неслыханной щедрости!
По всему видать, пролетал-таки где-то невдалеке волшебник в голубом вертолёте. Мля будем, пролетал! Эдакий Гарри Поттер соловецкого рoзлива. Хм... Ну и наволшебничал всякого с кабрирования-то!
«...И пошли мы с ней вдвоём, как по облаку,
И пришли мы с ней в «Пекин» рука об руку,
Она выпила дюрсо, а я перцовую
За советскую семью образцовую!..»
А. А. Галич, «Красный треугольник»
Итак, он «Жигулёвское» откупорил, она — «Ячменный колос». «Замечательная инициатива!» — возопим во весь свой горластый голос!
— Вот теперь не першит! Здорово, да? Курнём? — Маруся достала было слегка помятую беломорину (сиречь ганджюбасину!), спички, но передумала. — Нет, не станем. Вдруг кто стуканёт? — премии лишат. А хоть бы и ты, дядь Ген, ха-ха! С лёгкостью можно ведь и того — на пятнадцать суток в каталажку загреметь!
— Обижаешь, Феофилактовна! — Андреичу и впрямь обидно стало, не из таковских он! — И потом ганджюбас вроде как по медицинским показаниям разрешён у нас. Разве нет?
— Не в общественных же местах! ...Да шучу я, шучу! А вот говнюки шрайбикусы без всяких шуток решили бабла нашармачка слупить.
— Как-как слупить?
— Фриварно, на фуфу, на хапок, задарма. Так понятнее? Во-о-о-от... Ну и, соответственно, стали подкатывать к возможным интересантам с имеющимся на последних компроматом разнузданно, скажем мягко, сексуального характеру. Конечно же, вдали от глаз и ушей людских. Тайком.
— Фриварно, говоришь? Хм... Х-х-х-хе! — а сам-то, сердяга, на чипироску заветную косяка давит алчуще, почти что плотски ведь ея вожделеет! От же бусурманин!
Однако, как говорится, не по дедке репка. В то же время не по бабке, знаете ли, дедка. Опять же, не по кошке, судя по всему, мышка. И, уж совершенно точно, не по внучке-е-е-е... Господа гусары, молчать! — да штучка же попросту!
А что же у нас такое выходит не по крокодилу? Гм... То ли мочалка кусачая ленинградская, то ли Бармалей. Сами как-нибудь решайте.
Меж тем козырная беломорина аккуратно расправлена и сныкана в слипшиеся кудри за очаровательное, поросшее редкой щетинкой девичье ушко. Втуне, по всему выходит, Генацвале наш пыхнуть разлобастился, облом-с вышел-с, господа хорошие!
Машуня будто и не замечает ни фига хотелок-то крокодильских. Знай пургу себе метёт полегонечку, заметает:
— Именно так! Короче говоря, всех, так сказать, латентных любодеев выявили, канальи, втихомолочку обошли и некисло обилетили, ха-ха! (Трио щелкопёров, напомним: Проницательный — Питомник — Непомнящий. — Прим. ред.) Кое-кого (из особо хорошеньких особ!) тут же под сурдиночку пустили по кружку, от же ж козлищи! Да не раз! И не два!! Пешка берёт королеву, конь берёт королеву, слон берёт королеву, все берут королеву! Генг-бе-е-е-енг!!! Во-о-о-от... Окромя, как ты уже, наверно, дотумкал, милый крок, Настюхи Димкиной. Ни дома не застали её, ни на работе, нигде. То ли в Ленинград моталась лицом торговать, то ли в Китеж с теми же намерениями, а может, в Аграбу — у Хоттабыча с братвой эскортничать. В общем: есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе? — сие официозной науке покамест неизвестно! Хотя спросить-то есть у кого. Однозначно! Дык никто ж по поводу Марса не заморачивается, ять ихнюю учёную етить! А там красавица Аэлита по любви земной сохнет! Ведомо тебе?!
Осмелимся утверждать, страдания марсианской красавицы Аэлиты крокодяше нашему (да и вообще подавляющему большинству рептилий!) абсолютно попендикулярны. В чём-то даже конгруэнтны. Да что там! Просто-таки гомеоморфны соответствующей размерности сфере, ядрёны макароны!
Ему домой хотелось. Чертовски! Устал Геннадий Андреевич, шибко событийный, согласитесь, денёк нынче выдался. Опять же Чебуран дома один-одинёшенек. Как он там, дитятко неразумное, поди, исскучался весь?
Вот и мы исскучалися по нему, чучелку лопоухому! Да всё никак не доберёмся, не поручкаемся. А зело, знаете ли, того хотелось бы!
Марусе же всё по фигу:
— Обождёт твой Чебуран, коль скоро, как выяснилось, жив ещё курилка! Правда ведь, не помер пока? — на всякий случай перестраховалась милая девушка. — Ну и славненько! В общем, чутка подытоживая сказанное, напомню для не шибко сведущих: где-то с месячишко назад, как, собственно, и ожидалось, по всем мировым СМИ, в том числе «СиЭнЭн», «БиБиСи», «СиЭнБиСи», «БиБиБиЭндСиСиСи» (здесь у Гены даже чутка головушка закружилась от бибикания! — Прим. авт.), прочим радужным «БиБи» энд «СиСи», а также дюже толерантным ко всякой нечисти «Фокс Ньюс», «Дойче Велле», кучке вагинальных «Франсe», «Евроньюс», «Скай Ньюс», «Аль-Джазира» и многим-многим другим в числе прочих и непристойно-пенисуальным, начиная c «Нью-Йорк Таймс», «Вашингтон Пост», «Таймс», «Уолл-Стрит Джорнал», «Космобольской Правды» и заканчивая парламентским вестником ни хрена, как ты, наверняка, догадываешься, не демократской Аграбы: «Гудок Верховного Анала», прокатилась волна... Да что там волна — волнища, мля, цунами, нах!!! — разномастных публикаций о том самом эпохальном рейде сержанта Ковалёва с сотоварищами на предмет, напомню, выявления и, что важно, при пущей необходимости пресечения, с последующим искоренением «использования рабского труда мигранток-нелегалок в «Свинкер-клубе «Три поросёнка». Закопёрщиками или, как нынче модно говорить, амбассадорами сей мировейшей новостной замутки выступили, соответственно, как все уже, наверное, дотумкали: «Соловецкая Правда», «Сидоровка, 38» и, куда ж без них-то? — вездессущий иноагентский «Аль-Аграба». Гм... Ну что тут скажешь? Немало было сломано щелкопёрских копий по поводу многочисленных, вполне обоснованно, системных нарушений человечьих и иных прав в подобных злокачественных местах. Гм...
Феофилактовна, обстоятельно пошарившись в носе, достала оттель довольно упитанную, возмущённо брыкающуюся козу и, придирчиво осмотрев, аккуратно водрузила обратно (полагаем, на откорм к праздникам либо на развод. — Прим. ред.). Ничего страшного! Все, согласитесь, подобным образом в детстве баловались.
Наковыряешься, бывало, сразу в два пальца, разворошишь козлиное гнездо — и сидишь, балдеешь, соплями обмотанный! С возрастом, как правило, сей кайф почти не торкает. Ежели только тайком в глубочайшей задумчивости на унитазе, в нирване после пары стаканов горилки или, скажем, в одиночестве автомобильном. Да и то — при гарантированном отсутствии камеры в нужнике (на руле).
Странные, однако ж, ребята эти автомобилисты, не находите? Думают, коль скоро в машине кроме них нет никого, можно не то что в носе — можно и в жопе самозабвенно поковыряться! И даже мастурбировать втихую.
А вокруг, что же это получается, нет никого?! Особливо когда в пробке-то уныло тащишься, хе-хе! К тому ж в условиях повального запрета на затемнённые окошки. Всегда помните о том, товарищи автомобилисты-в-носе / жопе-ковыряльщики!
Некоторых почётных (зачётных и, вы не поверите, нечётных!) дайверов, как выясняется, «козявкин кайф» торкает и в зрелом возрасте, и даже в весьма преклонном. Особливо вкупе с неумолимо засасывающей до озорного беспамятства деменцией.
Сложнее же всего, как нам кажется, шалунишкам-мотоцикляшкам: им шлемы и варежки зело мешают. А также встречный ветер на скаку, хе-хе-хе!
У Машеньки нашей слабоумия покамест и в помине не наблюдалось, что, однако, не мешало ей эпизодически впадать в детство. Благополучно управившись с норовистой козой, обтёрла руки об изрядно замызганный фартук, и понеслись дальше клочки по закоулочкам:
— Во-о-о-от... Много суесловили о негативном влиянии нынешних глобальных климатических процессов на спинномозговую нейроструктуру свинкеров. А некоторые руководители-маразматики (не только и не столь по возрасту, сколь по состоянию души! — Прим. авт.) отдельных загнивающих дряхлеющих метрополий даже — ты не поверишь, дядь Ген! — подозрительно настырно пытались науськивать товарища Ковалёва по ложному азиатскому следу, дабы отвести вполне себе обоснованные подозрения от некоего на настоящий момент покамест ещё причерноморского квазигосударства. Откуда мигрантки-то многостаночницы приблудились, смекаешь
— Не ерундите, Маша, всё на мне имеется!
— А как же хвост?
— В полном порядке хвост! Просто гульфик в штанах не спереди зроблен, как у Димки твоего, а сзади. И размеру соответствующего. О-го-го какого размеру!
— Ой, Геннадий Андреич! Вы меня прям в краску вогнали от смущения!
— Ага! Вгонишь вас туда, как же ж!
Непродолжительное время крокодил щурился, самозабвенно посасывая халявную минералку, пущай, как мы только что отметили, и противно-тёплую. И так бы щурился он себе и щурился нашаромыжку, весело рыгал, пукал, икал, кабы не говорливая девушка Маруся:
— Представь себе на секундочку, дядь Ген, ты — эдакий молодящийся седой бесорёбрый папик, содержащий ради плотски-душевных утех пару-тройку молоденьких приживалок. Дедушке, грубо говоря, посрать разок-другой осталось, а он всё знай себе выкобенивается, корешок тешит! Не натешится никак, ветеран Куликовской битвы! Главное — имена не путать, ха-ха! ...Представил? С трудом? ...Да хоть как! И вот однажды с утречка, после дождичка в четверг, под дверью одного из шикарных особнячков на Соловецкой Ривьере вместе со счетами за коммунальные услуги, прочий бессовестный недогосударственный рэкет обнаруживается объёмистый такой пакет с пухлой пачкой фотодокументов, на которых (о ужас!) запечатлена самая твоя ненаглядная фря из всех твоих ненаглядных фрей, совокупляющаяся во все тяжкие (то бишь дыхательные и пихательные! — Прим. ред.) с кучей загорелых накачанных классно эрегированных мужиков. Это-то как раз проще всего представить, согласен? Ха-ха-ха-ха! Ладно, не обижайся, я ж любя! ...Что дальше? А дальше, на мой взгляд, всё очень даже предсказуемо: чемодан — вокзал — Урюпинск, обнуление всех сберкнижек, шубы — в комиссионку, фонари под оба глаза, ну и поход к стоматологу на посошок. Где-то так. Возможно, конечно, непредумышленное посещение травмпункта, да... Но то уже голимый моветон! Криминальщина!!! Во-о-о-от... А ежели ты обманутый ревнивый муж или, к примеру, бесноватая жена?! Гм... Со скалкою дубовой или чугуниевой сковородкой наизготовку, усекаешь?! Последствия вообще непредсказуемы! Вплоть до... О-о-о-о-о-о!!! — Феофилактовна состроила страшные глаза. — Тогда уж точно: всё на «ой!».
«Погулять, конечно же, неплохо, пропустить по рюмочке-другой!
Никакой, друзья, не выпивоха я, просто очень хочется порой,
Важностью текущего момента проникаясь трепетной душой,
За страну поднять, за президента тост с женой и тёщей дорогой.
После первой рукавом занюхаем, дух переведём — и по второй,
Ну а дальше словно песню слухаем: лейся, водка, матушкой-рекой!
Слово за слово, огурчик квашеный, бутербродик с вечной колбасой…
Не прощу жене, блондинке крашеной, кризис глубочайший мировой!
Нет пока меж нами единения в теме управления страной.
Тёща — тоже море самомнения, через слово лается со мной.
Глотки будем драть до посинения, и пускай все слышат за стеной,
Как моё существенное мнение зять назвал бессмысленной пургой.
Собрались, халявной водке радуясь, все соседи шумною толпой.
А не нужно было, бога ради! — зятя бить о стену головой.
Разгулялось бражное застолье, всё смешалось, стал своим чужой,
Рыжая глазастая нимфетка сально шарит под столом ногой,
Липнет в ванной пьяная кокетка, прижимаясь грудью молодой.
Отказаться от такой конфетки? Я ж, поди, ещё не голубой!
Пьяному ведь море по колено, естество мужское рвётся в бой.
Буратинка всё же не полено, хоть уже и вовсе не плейбой!
А наутро — руки точно вата, голова трещит и сам не свой.
И жена со скалкою дубовой тучей нависает надо мной.
Ой!..»
Б. Собеседник, «Всё на «ой!»
Зря она так! Андреич и без того перепужался весь! Но вовсе не от ужасных возможных стоматологически-травматологических последствий, а с гипотетической необходимости хоть как-то в будущем замять скандал без обид и особых душевных потрясений. К всеобщим умиротворённости и примирённости.
Такой уж он странноватый крокодил — этот наш Геннадий Андреевич. Неформальный какой-то. Хотя... Это смотря с какой стороны глянуть!
— Ну и что ты себе думаешь? — не унималась взгорячённая продавщица. — Отмусолит ли уличённая в свальном грехе до хронической икоты перепуганная нахлебница-шалава (либо муж-любодей, жена-ярыжница, что во сто крат омерзительней и трусливее!) изрядное количество дензнаков, дабы компрометирующие фото никто так никогда и не увидел? Бесспорно!!! Вот и пидорасы Г. Проницательный с Б. Питомником и Жоржем Непомнящим (вынуждены повторять из раза в раз — вонючкой-иноагентом, ибо таков закон, и он, знаете ли, суров! — Прим. ред.) о том прекрасно знали, мазафаки! ...Дай, пожалуйста, глотнуть, Андреич, в горле что-то першит зело. ...Спасибки, милый друг, уважил! А давай-ка ещё одну разопьём, не возражаешь? ...Может, пивка? Из личных запасов Моего Величества. (Что это с Марусей стряслось, уж не заболела случаем?! — Прим. авт.)
Пивком крепкое бухло залакировать — сродни, ежели кому невдомёк, родному для любого советского... точнее, соловецкого человека компоту из сухофруктов опосля, значится, сытного обеда. Не покурить вам, не поспать и даже не посрать! А именно ведь он — компот из сухофруктов — чревоугодия бубенец, трапезы венец!
Уместно, как нам кажется, в этой связи напомнить наиболее цитируемую фразу дяди Фёдора (весьма, должно отметить, лаконичную!) из самой лучшей и смешной комедии всех времён и народов «Операция «Ы» и другие приключения Шурика»: «А компот?!» — квинтэссенцию, без преувеличения, общественно-бытового сознания эпохи развитого социализма — тончайший пятый элемент, в противоположении супам, гарнирам, котлетам и салатам с десертами, завершающий и, следовательно, определяющий сущность сакральных таинств нескончаемых рабоче-крестьянских обеденных перерывов.
Разумеется, в союзе с творческой, прочими интеллигенциями. И с возлияниями! Как правило, украдкой в тот же компот под столом, дабы перед начальством не спалиться дуриком. Соображаете?
Примерно то же и о пиве можно сказать, ибо впитанная ещё с «Агушей» в самом раннем сопливом детстве непреложная истина гласит: водка (иные крепкие алкогольные напитки. — Прим. авт.) без пива — что дырка без сыра! Или без бублика — кому как заблагорассудится.
Деньги же на ветер — это не о том, друзья! Это, скорей, о чудесной экономической политике Высокого Руководства некоей Великой Страны (в натуре фантазийной, не ищите на глобусе!). Неисповедимы чудеса ваши, товарищи Сабонаны, Очебоны и просто Боны , верной дорогой человеческое стадо ведёте! Волшебники из-за Зубцов изумрудных, мля!
Гм... То ли ещё будет, ой-ёй-ёй...
Гена вполне, согласитесь, разумно кочевряжиться не стал, напротив, всецело поддержал инициативу масс. (Супротив такой массы захочешь-то — не попрёшь! — Прим. ред.). Честно говоря, столь удачного развития событий наш любезный крокодил никак не ожидал. Вот не ожидал, и всё тут, но случилось же! Аттракцион неслыханной щедрости!
По всему видать, пролетал-таки где-то невдалеке волшебник в голубом вертолёте. Мля будем, пролетал! Эдакий Гарри Поттер соловецкого рoзлива. Хм... Ну и наволшебничал всякого с кабрирования-то!
«...И пошли мы с ней вдвоём, как по облаку,
И пришли мы с ней в «Пекин» рука об руку,
Она выпила дюрсо, а я перцовую
За советскую семью образцовую!..»
А. А. Галич, «Красный треугольник»
Итак, он «Жигулёвское» откупорил, она — «Ячменный колос». «Замечательная инициатива!» — возопим во весь свой горластый голос!
— Вот теперь не першит! Здорово, да? Курнём? — Маруся достала было слегка помятую беломорину (сиречь ганджюбасину!), спички, но передумала. — Нет, не станем. Вдруг кто стуканёт? — премии лишат. А хоть бы и ты, дядь Ген, ха-ха! С лёгкостью можно ведь и того — на пятнадцать суток в каталажку загреметь!
— Обижаешь, Феофилактовна! — Андреичу и впрямь обидно стало, не из таковских он! — И потом ганджюбас вроде как по медицинским показаниям разрешён у нас. Разве нет?
— Не в общественных же местах! ...Да шучу я, шучу! А вот говнюки шрайбикусы без всяких шуток решили бабла нашармачка слупить.
— Как-как слупить?
— Фриварно, на фуфу, на хапок, задарма. Так понятнее? Во-о-о-от... Ну и, соответственно, стали подкатывать к возможным интересантам с имеющимся на последних компроматом разнузданно, скажем мягко, сексуального характеру. Конечно же, вдали от глаз и ушей людских. Тайком.
— Фриварно, говоришь? Хм... Х-х-х-хе! — а сам-то, сердяга, на чипироску заветную косяка давит алчуще, почти что плотски ведь ея вожделеет! От же бусурманин!
Однако, как говорится, не по дедке репка. В то же время не по бабке, знаете ли, дедка. Опять же, не по кошке, судя по всему, мышка. И, уж совершенно точно, не по внучке-е-е-е... Господа гусары, молчать! — да штучка же попросту!
А что же у нас такое выходит не по крокодилу? Гм... То ли мочалка кусачая ленинградская, то ли Бармалей. Сами как-нибудь решайте.
Меж тем козырная беломорина аккуратно расправлена и сныкана в слипшиеся кудри за очаровательное, поросшее редкой щетинкой девичье ушко. Втуне, по всему выходит, Генацвале наш пыхнуть разлобастился, облом-с вышел-с, господа хорошие!
Машуня будто и не замечает ни фига хотелок-то крокодильских. Знай пургу себе метёт полегонечку, заметает:
— Именно так! Короче говоря, всех, так сказать, латентных любодеев выявили, канальи, втихомолочку обошли и некисло обилетили, ха-ха! (Трио щелкопёров, напомним: Проницательный — Питомник — Непомнящий. — Прим. ред.) Кое-кого (из особо хорошеньких особ!) тут же под сурдиночку пустили по кружку, от же ж козлищи! Да не раз! И не два!! Пешка берёт королеву, конь берёт королеву, слон берёт королеву, все берут королеву! Генг-бе-е-е-енг!!! Во-о-о-от... Окромя, как ты уже, наверно, дотумкал, милый крок, Настюхи Димкиной. Ни дома не застали её, ни на работе, нигде. То ли в Ленинград моталась лицом торговать, то ли в Китеж с теми же намерениями, а может, в Аграбу — у Хоттабыча с братвой эскортничать. В общем: есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе? — сие официозной науке покамест неизвестно! Хотя спросить-то есть у кого. Однозначно! Дык никто ж по поводу Марса не заморачивается, ять ихнюю учёную етить! А там красавица Аэлита по любви земной сохнет! Ведомо тебе?!
Осмелимся утверждать, страдания марсианской красавицы Аэлиты крокодяше нашему (да и вообще подавляющему большинству рептилий!) абсолютно попендикулярны. В чём-то даже конгруэнтны. Да что там! Просто-таки гомеоморфны соответствующей размерности сфере, ядрёны макароны!
Ему домой хотелось. Чертовски! Устал Геннадий Андреевич, шибко событийный, согласитесь, денёк нынче выдался. Опять же Чебуран дома один-одинёшенек. Как он там, дитятко неразумное, поди, исскучался весь?
Вот и мы исскучалися по нему, чучелку лопоухому! Да всё никак не доберёмся, не поручкаемся. А зело, знаете ли, того хотелось бы!
Марусе же всё по фигу:
— Обождёт твой Чебуран, коль скоро, как выяснилось, жив ещё курилка! Правда ведь, не помер пока? — на всякий случай перестраховалась милая девушка. — Ну и славненько! В общем, чутка подытоживая сказанное, напомню для не шибко сведущих: где-то с месячишко назад, как, собственно, и ожидалось, по всем мировым СМИ, в том числе «СиЭнЭн», «БиБиСи», «СиЭнБиСи», «БиБиБиЭндСиСиСи» (здесь у Гены даже чутка головушка закружилась от бибикания! — Прим. авт.), прочим радужным «БиБи» энд «СиСи», а также дюже толерантным ко всякой нечисти «Фокс Ньюс», «Дойче Велле», кучке вагинальных «Франсe», «Евроньюс», «Скай Ньюс», «Аль-Джазира» и многим-многим другим в числе прочих и непристойно-пенисуальным, начиная c «Нью-Йорк Таймс», «Вашингтон Пост», «Таймс», «Уолл-Стрит Джорнал», «Космобольской Правды» и заканчивая парламентским вестником ни хрена, как ты, наверняка, догадываешься, не демократской Аграбы: «Гудок Верховного Анала», прокатилась волна... Да что там волна — волнища, мля, цунами, нах!!! — разномастных публикаций о том самом эпохальном рейде сержанта Ковалёва с сотоварищами на предмет, напомню, выявления и, что важно, при пущей необходимости пресечения, с последующим искоренением «использования рабского труда мигранток-нелегалок в «Свинкер-клубе «Три поросёнка». Закопёрщиками или, как нынче модно говорить, амбассадорами сей мировейшей новостной замутки выступили, соответственно, как все уже, наверное, дотумкали: «Соловецкая Правда», «Сидоровка, 38» и, куда ж без них-то? — вездессущий иноагентский «Аль-Аграба». Гм... Ну что тут скажешь? Немало было сломано щелкопёрских копий по поводу многочисленных, вполне обоснованно, системных нарушений человечьих и иных прав в подобных злокачественных местах. Гм...
Феофилактовна, обстоятельно пошарившись в носе, достала оттель довольно упитанную, возмущённо брыкающуюся козу и, придирчиво осмотрев, аккуратно водрузила обратно (полагаем, на откорм к праздникам либо на развод. — Прим. ред.). Ничего страшного! Все, согласитесь, подобным образом в детстве баловались.
Наковыряешься, бывало, сразу в два пальца, разворошишь козлиное гнездо — и сидишь, балдеешь, соплями обмотанный! С возрастом, как правило, сей кайф почти не торкает. Ежели только тайком в глубочайшей задумчивости на унитазе, в нирване после пары стаканов горилки или, скажем, в одиночестве автомобильном. Да и то — при гарантированном отсутствии камеры в нужнике (на руле).
Странные, однако ж, ребята эти автомобилисты, не находите? Думают, коль скоро в машине кроме них нет никого, можно не то что в носе — можно и в жопе самозабвенно поковыряться! И даже мастурбировать втихую.
А вокруг, что же это получается, нет никого?! Особливо когда в пробке-то уныло тащишься, хе-хе! К тому ж в условиях повального запрета на затемнённые окошки. Всегда помните о том, товарищи автомобилисты-в-носе / жопе-ковыряльщики!
Некоторых почётных (зачётных и, вы не поверите, нечётных!) дайверов, как выясняется, «козявкин кайф» торкает и в зрелом возрасте, и даже в весьма преклонном. Особливо вкупе с неумолимо засасывающей до озорного беспамятства деменцией.
Сложнее же всего, как нам кажется, шалунишкам-мотоцикляшкам: им шлемы и варежки зело мешают. А также встречный ветер на скаку, хе-хе-хе!
У Машеньки нашей слабоумия покамест и в помине не наблюдалось, что, однако, не мешало ей эпизодически впадать в детство. Благополучно управившись с норовистой козой, обтёрла руки об изрядно замызганный фартук, и понеслись дальше клочки по закоулочкам:
— Во-о-о-от... Много суесловили о негативном влиянии нынешних глобальных климатических процессов на спинномозговую нейроструктуру свинкеров. А некоторые руководители-маразматики (не только и не столь по возрасту, сколь по состоянию души! — Прим. авт.) отдельных загнивающих дряхлеющих метрополий даже — ты не поверишь, дядь Ген! — подозрительно настырно пытались науськивать товарища Ковалёва по ложному азиатскому следу, дабы отвести вполне себе обоснованные подозрения от некоего на настоящий момент покамест ещё причерноморского квазигосударства. Откуда мигрантки-то многостаночницы приблудились, смекаешь
