Одним глазком пыталась посмотреть на улицу и дыхнуть свежего ветерка. Как так получилось, что мячик, который Марта держала в пасти, покатился к дверной щели. Не видя препятствия, он выкатился на улицу. Марта побежала за ним к двери, и своей лобастой головой расширила проём и выбежала на улицу. Я такого не ожидала. Пошире приоткрыла двери и стала звать собаку. Четвероногая пыталась поймать убегавший от неё мяч. Я ещё пару раз крикнула щенку, приказывала вернуться. Бестолку!
Полностью открыла проход и рассчитывая, что пока дверь закрывается, я быстро схвачу Марту и мы вернёмся обратно в кафе. Если дверь не держать, то она всегда закрывалась медленно, но с тихим звуком. Задуманное должно получиться.
Я выбежала на дорогу к непослушной собаке, зовя её и стараясь схватить за ошейник. На улице стояла сильная жара, солнце палило нещадно, на небе ни облачка, тополиный пух кружил у лица, залезая в нос и рот, душно.
Неожиданно раздался стук копыт и возле меня что-то просвистело. Мужской голос крикнул:
- Что встала на дороге, дура-баба! Уйди прочь!
Я подняла голову и увидела открытый экипаж с двумя черными лошадьми. На козлах сидел бородатый мужчина, просто одетый – синяя рубаха, штаны, сапоги, какой-то головной убор. В руках у него была плётка.
В экипаже сидела грузная женщина с недовольным лицом, поджатыми губами, лет 50-55-ти, с зонтиком в руках и грозно смотрела на меня. Дама была в светлом платье, в кружевах и шляпке. Наряд ей не шел – собирался складками и сильно полнил. На шее и руках красовались дорогие украшения. Приказав кучеру остановиться, обратилась ко мне:
- Кто ты такая, милая? Из каких мест? Одёжа на тебе непонятная, не знамо такую. А собака чудная какая! - тягучим басом проговорила женщина.
Я оглянулась на подвальную дверь кафе, держа Марту за ошейник. Надеялась схватить собаку и успеть юркнуть в закрывающуюся дверь, но я не увидела наш дом. На том месте располагался лесок и деревянный колодец.
«Не может быть! Прошла от силы минута! Дверь не могла закрыться! У меня нет ключа, чтобы вернуться домой, нет денег! Никто не знает про мой выход в прошлое!» - все эти мысли бились у меня в голове.
Кучер пару раз прикрикнул на Марту, решившую познакомиться с лошадьми. Собака стояла рядом со мной с мячиком в пасти, смотрела на лошадь, радостно виляя хвостом.
Барыня, видя что я стою в ступоре, пригласила меня в экипаж:
- Садись со мной, милая! Ты, наверное, потерялась. Приглашаю тебя в гости, попьём чайку, ты мне расскажешь о себе. Больно грустно и скучно у меня в усадьбе, все лица примелькались. Соседи разъехались на дачу. Верка только мельтешит перед глазами. Тоска!
Я, как под гипнозом, схватила Марту на руки, так как поводка у неё не было и села в передвижное средство. Когда мы не спеша отъезжали, старалась увидеть свой дом, но все в пустую.
Город я не узнавала. Много было простых изб с небольшими палисадниками. Встречались и добротные, видимо, барские дома. Городок зелёный, воздух чистый. Марта с мячом в пасти так и ехала всю дорогу до дома незнакомки.
Дама представилась - Матрона Алексеевна Дольская, 45 лет, купчиха первой гильдии, вдова с 38 лет. Владелица завода, крупнейшего текстильного предприятия, где было семь тысяч рабочих, продолжает дело мужа. Мануфактура давала прибыль, наживался капитал. Деловая, хваткая, суровая женщина.
«Этой женщине 45? Ведь она старуха! В том году маме 45 исполнилось, а выглядит молодой, красивой», - пронеслась мысль.
«Какой здесь год? Женщина - купчиха?
Это как у Островского?» - отстраненно думала я.
«Дед говорил, что интервал вылазки в прошлое сто лет. Максимум я должна была попасть в 1924 год. Я где-то в конце 19 века. Ааааа! Как быть?» - рассеянно размышляла я.
Паника накатывала волнами. Сначала я думала о крутом приключении в честь дня рождения - посмотрю как жили раньше, познакомлюсь с интересными людьми. Асим уж точно меня спасёт, выручал не только деда, но и меня с Мишей. Но тут подступала новая волна тревоги – найдет ли ее Хранитель? Вдруг она здесь надолго или навсегда. У неё нет денег, нет подобающей одежды, разговаривать как местные она не умеет.
Барыня щебетала басом, Марта, не выпуская мяч, тяжело дышала, я думала как быть дальше.
Подъехали к основательному и солидному забору, за которым зеленели сады – виднелись фруктовые деревья и беседка. Добротный дом из толстых бревен, на высоком каменном фундаменте, поражал крепостью и монолитностью. Колонн, балконов не было.
Въехали в ворота, из дома выбежали люди. Двое мужчин бросились помогать купчихе вылезти из коляски. К экипажу подошёл здоровенный бородатый дядька, стал распрягать лошадей.
На крыльце стояли две женщины, одетые в длинные темные юбки, рубахи и платки на головах – молодая и старая. Матрона Алексеевна тяжело, с отдышкой начала подниматься по ступенькам. Две женщины кланялись и причитали о здоровье хозяйки. Марта бежала за барыней следом. На меня никто не обратил внимания. Я скоро слезла с экипажа и пошла следом за купчихой.
На первом этаже размещалась контора, на верхних этажах – жилые комнаты, обставленные тяжёлой, некрасивой мебелью. В комнатах очень душно, окна не открыты, так как заставлены каким-то хламом, шторы опущены.
Барыня уверенно шла по своим владениям и раздавала приказы. Одну девушку послала ставить самовар, другую – собирать на стол и накрыть в беседке.
- Уж, очень сегодня жарко! Да, милая? Пойдем, почаевничаем, поведаешь о себе!
- Вера! Верка! Где эта бесприданница? – отчеканивала гренадерским шагом хозяйка, крича на весь дом.
Оказывается, что Вера – дальняя родственница по мужу, сирота, не имеет ни своего дома, ни средств к существованию. Живёт в доме Матроны. Девушка призвана развлекать, слушать бесконечные рассказы купчихи о ее былых победах, похождениях, делах, составляла компанию на встречах или выездах. Исполняла обязанности экономки в имении. Короче, Вера превратилась в приживалку, которой, якобы, помогают из милости. А на самом деле – эксплуатируют.
Вышли в обширный сад с аллеей из сирени, берёз, лип. Хорошо, здесь жара так не донимает, как на улице. Деревянная беседка была ажурная, покрашенная белой краской. Девушки уже шустро накрыли на стол. На лавках летней гостиной лежали мягкие подушки, нежно окутывал аромат цветов. Пели птицы, летали пчелы. Хорошо!
Матрона вошла в беседку, села на подушку, расправила юбку и позвала меня к себе.
- Входи, входи, милая, садись, - указывая место, пригласила меня. Я уселась, Марта села рядом со мной, бросив мячик на пол.
- О, как тяжело дышит псина. Трофим! – зычно крикнула барыня. Тут же показался парень, снимая головной убор и кланяясь даме.
- Чего изволите-с, матушка? – продолжая бить поклоны, произнес молодой мужчина.
- Принеси воды животине, вона как дышит! – приказала Матрона. Парень быстро убежал исполнять приказание.
Появилась служанка и стала наливать чай из самовара, сначала барыне, потом мне. Подавальщица подвинула блюдо с пирогом, поклонилась и отошла в сторону. Из сада вышла двадцатилетняя белокурая девушка, стройная, скромно одетая, без драгоценностей.
- А, Вера! Садись, сиротка, почаевничай с нами. У нас гостья, - зычно проорала хозяйка. Я поздоровалась с девушкой, она кивнула мне, пряча глаза.
К чаю подали большие открытые пироги с вареньем или с фруктовой начинкой, пирожки маленькие, булочки, пряники. В небольших глиняных тарелочках налиты варенье и мед. Орешки, мармелад и большое блюдо с фруктами.
Посуда на столе разномастная - рядом с дорогим сервизом стояли плошки с отбитыми краями, стаканы с мельхиоровыми подстаканниками, вилки, ложки серебряные и железные свалены в груду посреди стола. Молоко к чаю прям в глиняном горшке. Одна-две тканевых салфетки.
- Ну, чьих будешь, красавица? Откуда? – спросила хозяйка, налив чай из чашки в блюдце, отхлебнула и откусила кусочек сахара.
«Так, начинаем импровизировать, тянуть время, чтобы Асим успел меня обнаружить и спасти. Хорошо, что я люблю пьесы А. Н. Островского, буду оттуда слова брать, что помню. Господи, спаси и сохрани!» - молилась я про себя.
- Меня зовут Елизавета Александровна Григорьева, 16 лет. А это моя собака Марта. Мне ее тятенька из заграницы привез, - врала я, накладывая варенье в вазочку и отпивая чай. Вера молча сидела, опустив глаза в блюдце с пирожком.
- Дочка дельца Григорьева? – удивилась Матрона Алексеевна.
– Как же, знаю, крепкий купец, честно капитал сколотил. Мануфактуры его знаю, дельно ведёт прожекты. Так, кажись, они вчерась на дачу собирались до октября с семьей? Он обещал наезды совершать в город. А пошто ты тута? Шо такое срамное на тебе надето? Бесстыдница! – прищурив глаза, строго спросила тетка. Вера вздрогнула и испуганно посмотрела на меня.
На мне были белые лосины и туника – разлетайка до колен, кроссовки белые. Сегодня в школу я напялила золотые украшения, подаренные ко дню рождения. На одной руке фенечки, на другой – золотой браслет, который подарил папа. На шее средней толщины цепь с крестиком – мамин презент. На пальцах по три колечка на каждой руке. В ушах красивые скромные сережки, но с белым камнем, похожим на бриллианты.
- Я… это… - залепетала я, стараясь придумать ответ. – Я завтра с братом Мишей еду на дачу. Он сегодня последний экзамен сдает. Папенька разрешил-с. Я репетировала сценку для театральной постановки. Марта убежала, я побежала ловить, а туточки вы, - потупилась я, отхлебнула вкусный, душистый чай.
- Для театру? – с любопытством спросила купчиха. – Оченна люблю театру, бывала, - закивала хозяйка, подливая чаю в блюдце и со звуком отхлебывая. Барыня схватила пирожок и в два укуса проглотила его.
- А что, Елизавета, жениха папенька выбрал уже тебе? Приданое готово? – чавкая, поинтересовалась купчиха.
- Нет, мала я еще, - пробуя пирожок с ягодной начинкой, произнесла я. Отломила кусочек и потихоньку дала Марте. Та с удовольствием схрумкала. Положила голову мне на колени, прося ещё.
- Маменька хотят меня в Институт благородных девиц отправить для учебы-с, - уже не прячась, кормила сладостями четвероногую подругу. Когда ещё удастся поесть. Девушка, сидящая за столом вместе с нами, прислушивалась к разговору с интересом.
- Ишь какая, живность! Ну иди сюды, дам тебе пирожок, - позвала тетка собаку, кинув ей пирожок на пол беседки. Вера подняла угощение и скормила с рук, погладила и приласкал животное.
«Грымза», - подумала про Матрону я.
Трофим принес маленький деревянный бочонок с водой для Марты. Моя любимая собачка напилась, легла, вытянула лапы и положила на них голову.
- Умаялась, скотина! – весело произнесла барыня, откусывая пряник. – У меня псы на привязи сидят, отгоняют злых людей. А так, какая нужда в ней? – глянула на Марту.
- Я ее люблю, она моя подруга, - произнесла я.
- Мать с отцом да мужа с детьми любить надо! А это все лишне! – строго сообщила купчиха, вытирая пальцы тканевой салфеткой. Девушка извинительно улыбнулась мне.
- А у меня сынок есть, единственный. Хочешь познакомлю? Может приглянетесь, поженю вас! Ты - девка породистая, да и приданое за тобой дадено будет хорошее! Только слишком длинная ты, да пойдет! – как бы примериваясь ко мне, произнесла хозяйка.
Молодая сотрапезница от слов купчихи дернулась, покраснела и спрятала лицо в чашке.
А я аж поперхнулась от таких слов. Только открыла рот, чтобы урезонить хозяйку, Матрона как заголосит:
- Терентий! Теренти-и-й! Поди сюда, мил человек!
- Туточки, я маменька! – басом проговорили сзади меня. Я подпрыгнула от неожиданности, Марта залаяла, Верины щеки запылали. «Вон оно что!» - догадалась я.
- А ну, цыц! – перекрикивая мою собаку, гаркнула купчиха, ударяя ладонью по столу. Моя красавица заскулила и прижалась ко мне.
- Чаго звали-то, маменька? Здеся я, - спросил обрюзгший парень в мятой рубахе и растрепанными волосами. Очень простодушный, мечтательный, наивный как ребёнок.
- А вот, смотри, Тереньтьюшка, гостья у нас! – счастливо лебезила мать сыну. Они были похожи как две капли воды.
- Иди, присядь, душа моя, пополдничай с нами. Посплетничай с гостьей. А я пойду накажу, что на ужин подавать. Верка, пойдем со мной. Неча людям мешать разговоры разговаривать, - с кряхтением произнесла барыня, пытаясь встать с лавки. Вера нехотя вышла из-за стола.
- Руку-то подай матери, Терентий! – с возмущением попросила хозяйка.
Сынок неуклюже встал, взял мать за руку да как потянул, что Матрона вылетела из беседки, минуя две ступеньки. Я уткнулась в собаку, чтобы хозяева не увидели улыбки на лице. Воспитанница странно закашляла.
- Пообщайтеся, я мигом! Петруша! Ау! Петруша, свет мой, где ты? – крича на весь сад, шла по дорожке купчиха. Семенила рядом Вера, оглядываясь на нас. К хозяйке на встречу «бежал» согнутый почти до земли, сухонький дедок, лет 80-ти, постоянно кланяясь.
- Вот ты где, дружочек мой! Пойдем, Петруша, на кухню! – басила мадам, видимо, давая указания.
Мда! Весело слугам с такой хозяйкой. Бррр!
- Как вас зовут-с? – промямлил хозяйский сын.
- Елизавета Александровна мы, - скромно ответила я. « Надеюсь он быстро свалит», - мечтала я.
«Нам с Мартой пора уходить от гостеприимного дома», - думала я, краем уха слушая сынка.
- А сколько вам лет-с? – продолжал нудить Терентий.
- Мне 16, моей собаке почти год, - отвечала я.
- А вам сколько лет? Чем занимаетесь? – вежливо вела беседу я.
- Так ужо 25. В церкву хожу с маменькой, в кораблики играю, - вяло отвечал собеседник, положа руки на колени.
- Кораблики? – удивилась я. – Какие такие кораблики?
- Так деревянные, в лужах пускать, - тоже удивлённо ответил парень. – Я оченна люблю пускать в нашем пруду.
«Вау, парень дурачок, наверное. Мажор, блин, великовозрастный. Мать хочет сбагрить дурня первой встречной. А про чувства воспитанницы знает? Вряд ли. Нужно срочно бежать отсюда!» - стучали мысли в голове.
- У вас и пруд есть? Покажете? Можем прогуляться? – поднимаясь, зову с собой собаку.
Вдруг удастся сбежать. А то женят увальня на мне, я и не замечу. Пошто оно мне? Тфу, блин, уже как они заговорила. Вот, только куда идти? Да, хоть в дом какой, переночевать и ждать спасения от Асима. Отдам за постой фенечки, колечко. Главное, уйти от противной властной купчихи и ее недалёкого сына.
Вышли мы с Терентием из беседки, Марточка с мячиком шла следом, не отставала. Надо же, дома без поводка ни шагу, а тут прям образец воспитания, ни шагу от меня. Молодец, девочка!
Сынок купчихи оказался на пол головы ниже меня. Мачо, блин!
За садом оказался большой огород, несколько босоногих мальчишек ковырялись в земле. За посадками, окружённый кустарником и ивами, показался небольшой пруд. В воде плавали пара уток, цвели мелкие жёлтые кувшинки. От воды шла приятная прохлада, необходимая в жаркий, душный день.
Полностью открыла проход и рассчитывая, что пока дверь закрывается, я быстро схвачу Марту и мы вернёмся обратно в кафе. Если дверь не держать, то она всегда закрывалась медленно, но с тихим звуком. Задуманное должно получиться.
Глава 30. Июнь 1881 г.
Я выбежала на дорогу к непослушной собаке, зовя её и стараясь схватить за ошейник. На улице стояла сильная жара, солнце палило нещадно, на небе ни облачка, тополиный пух кружил у лица, залезая в нос и рот, душно.
Неожиданно раздался стук копыт и возле меня что-то просвистело. Мужской голос крикнул:
- Что встала на дороге, дура-баба! Уйди прочь!
Я подняла голову и увидела открытый экипаж с двумя черными лошадьми. На козлах сидел бородатый мужчина, просто одетый – синяя рубаха, штаны, сапоги, какой-то головной убор. В руках у него была плётка.
В экипаже сидела грузная женщина с недовольным лицом, поджатыми губами, лет 50-55-ти, с зонтиком в руках и грозно смотрела на меня. Дама была в светлом платье, в кружевах и шляпке. Наряд ей не шел – собирался складками и сильно полнил. На шее и руках красовались дорогие украшения. Приказав кучеру остановиться, обратилась ко мне:
- Кто ты такая, милая? Из каких мест? Одёжа на тебе непонятная, не знамо такую. А собака чудная какая! - тягучим басом проговорила женщина.
Я оглянулась на подвальную дверь кафе, держа Марту за ошейник. Надеялась схватить собаку и успеть юркнуть в закрывающуюся дверь, но я не увидела наш дом. На том месте располагался лесок и деревянный колодец.
«Не может быть! Прошла от силы минута! Дверь не могла закрыться! У меня нет ключа, чтобы вернуться домой, нет денег! Никто не знает про мой выход в прошлое!» - все эти мысли бились у меня в голове.
Кучер пару раз прикрикнул на Марту, решившую познакомиться с лошадьми. Собака стояла рядом со мной с мячиком в пасти, смотрела на лошадь, радостно виляя хвостом.
Барыня, видя что я стою в ступоре, пригласила меня в экипаж:
- Садись со мной, милая! Ты, наверное, потерялась. Приглашаю тебя в гости, попьём чайку, ты мне расскажешь о себе. Больно грустно и скучно у меня в усадьбе, все лица примелькались. Соседи разъехались на дачу. Верка только мельтешит перед глазами. Тоска!
Я, как под гипнозом, схватила Марту на руки, так как поводка у неё не было и села в передвижное средство. Когда мы не спеша отъезжали, старалась увидеть свой дом, но все в пустую.
Город я не узнавала. Много было простых изб с небольшими палисадниками. Встречались и добротные, видимо, барские дома. Городок зелёный, воздух чистый. Марта с мячом в пасти так и ехала всю дорогу до дома незнакомки.
Дама представилась - Матрона Алексеевна Дольская, 45 лет, купчиха первой гильдии, вдова с 38 лет. Владелица завода, крупнейшего текстильного предприятия, где было семь тысяч рабочих, продолжает дело мужа. Мануфактура давала прибыль, наживался капитал. Деловая, хваткая, суровая женщина.
«Этой женщине 45? Ведь она старуха! В том году маме 45 исполнилось, а выглядит молодой, красивой», - пронеслась мысль.
«Какой здесь год? Женщина - купчиха?
Это как у Островского?» - отстраненно думала я.
«Дед говорил, что интервал вылазки в прошлое сто лет. Максимум я должна была попасть в 1924 год. Я где-то в конце 19 века. Ааааа! Как быть?» - рассеянно размышляла я.
Паника накатывала волнами. Сначала я думала о крутом приключении в честь дня рождения - посмотрю как жили раньше, познакомлюсь с интересными людьми. Асим уж точно меня спасёт, выручал не только деда, но и меня с Мишей. Но тут подступала новая волна тревоги – найдет ли ее Хранитель? Вдруг она здесь надолго или навсегда. У неё нет денег, нет подобающей одежды, разговаривать как местные она не умеет.
Барыня щебетала басом, Марта, не выпуская мяч, тяжело дышала, я думала как быть дальше.
Подъехали к основательному и солидному забору, за которым зеленели сады – виднелись фруктовые деревья и беседка. Добротный дом из толстых бревен, на высоком каменном фундаменте, поражал крепостью и монолитностью. Колонн, балконов не было.
Въехали в ворота, из дома выбежали люди. Двое мужчин бросились помогать купчихе вылезти из коляски. К экипажу подошёл здоровенный бородатый дядька, стал распрягать лошадей.
На крыльце стояли две женщины, одетые в длинные темные юбки, рубахи и платки на головах – молодая и старая. Матрона Алексеевна тяжело, с отдышкой начала подниматься по ступенькам. Две женщины кланялись и причитали о здоровье хозяйки. Марта бежала за барыней следом. На меня никто не обратил внимания. Я скоро слезла с экипажа и пошла следом за купчихой.
На первом этаже размещалась контора, на верхних этажах – жилые комнаты, обставленные тяжёлой, некрасивой мебелью. В комнатах очень душно, окна не открыты, так как заставлены каким-то хламом, шторы опущены.
Барыня уверенно шла по своим владениям и раздавала приказы. Одну девушку послала ставить самовар, другую – собирать на стол и накрыть в беседке.
- Уж, очень сегодня жарко! Да, милая? Пойдем, почаевничаем, поведаешь о себе!
- Вера! Верка! Где эта бесприданница? – отчеканивала гренадерским шагом хозяйка, крича на весь дом.
Оказывается, что Вера – дальняя родственница по мужу, сирота, не имеет ни своего дома, ни средств к существованию. Живёт в доме Матроны. Девушка призвана развлекать, слушать бесконечные рассказы купчихи о ее былых победах, похождениях, делах, составляла компанию на встречах или выездах. Исполняла обязанности экономки в имении. Короче, Вера превратилась в приживалку, которой, якобы, помогают из милости. А на самом деле – эксплуатируют.
Глава 31. Июнь 1881 г.
Вышли в обширный сад с аллеей из сирени, берёз, лип. Хорошо, здесь жара так не донимает, как на улице. Деревянная беседка была ажурная, покрашенная белой краской. Девушки уже шустро накрыли на стол. На лавках летней гостиной лежали мягкие подушки, нежно окутывал аромат цветов. Пели птицы, летали пчелы. Хорошо!
Матрона вошла в беседку, села на подушку, расправила юбку и позвала меня к себе.
- Входи, входи, милая, садись, - указывая место, пригласила меня. Я уселась, Марта села рядом со мной, бросив мячик на пол.
- О, как тяжело дышит псина. Трофим! – зычно крикнула барыня. Тут же показался парень, снимая головной убор и кланяясь даме.
- Чего изволите-с, матушка? – продолжая бить поклоны, произнес молодой мужчина.
- Принеси воды животине, вона как дышит! – приказала Матрона. Парень быстро убежал исполнять приказание.
Появилась служанка и стала наливать чай из самовара, сначала барыне, потом мне. Подавальщица подвинула блюдо с пирогом, поклонилась и отошла в сторону. Из сада вышла двадцатилетняя белокурая девушка, стройная, скромно одетая, без драгоценностей.
- А, Вера! Садись, сиротка, почаевничай с нами. У нас гостья, - зычно проорала хозяйка. Я поздоровалась с девушкой, она кивнула мне, пряча глаза.
К чаю подали большие открытые пироги с вареньем или с фруктовой начинкой, пирожки маленькие, булочки, пряники. В небольших глиняных тарелочках налиты варенье и мед. Орешки, мармелад и большое блюдо с фруктами.
Посуда на столе разномастная - рядом с дорогим сервизом стояли плошки с отбитыми краями, стаканы с мельхиоровыми подстаканниками, вилки, ложки серебряные и железные свалены в груду посреди стола. Молоко к чаю прям в глиняном горшке. Одна-две тканевых салфетки.
- Ну, чьих будешь, красавица? Откуда? – спросила хозяйка, налив чай из чашки в блюдце, отхлебнула и откусила кусочек сахара.
«Так, начинаем импровизировать, тянуть время, чтобы Асим успел меня обнаружить и спасти. Хорошо, что я люблю пьесы А. Н. Островского, буду оттуда слова брать, что помню. Господи, спаси и сохрани!» - молилась я про себя.
- Меня зовут Елизавета Александровна Григорьева, 16 лет. А это моя собака Марта. Мне ее тятенька из заграницы привез, - врала я, накладывая варенье в вазочку и отпивая чай. Вера молча сидела, опустив глаза в блюдце с пирожком.
- Дочка дельца Григорьева? – удивилась Матрона Алексеевна.
– Как же, знаю, крепкий купец, честно капитал сколотил. Мануфактуры его знаю, дельно ведёт прожекты. Так, кажись, они вчерась на дачу собирались до октября с семьей? Он обещал наезды совершать в город. А пошто ты тута? Шо такое срамное на тебе надето? Бесстыдница! – прищурив глаза, строго спросила тетка. Вера вздрогнула и испуганно посмотрела на меня.
На мне были белые лосины и туника – разлетайка до колен, кроссовки белые. Сегодня в школу я напялила золотые украшения, подаренные ко дню рождения. На одной руке фенечки, на другой – золотой браслет, который подарил папа. На шее средней толщины цепь с крестиком – мамин презент. На пальцах по три колечка на каждой руке. В ушах красивые скромные сережки, но с белым камнем, похожим на бриллианты.
- Я… это… - залепетала я, стараясь придумать ответ. – Я завтра с братом Мишей еду на дачу. Он сегодня последний экзамен сдает. Папенька разрешил-с. Я репетировала сценку для театральной постановки. Марта убежала, я побежала ловить, а туточки вы, - потупилась я, отхлебнула вкусный, душистый чай.
- Для театру? – с любопытством спросила купчиха. – Оченна люблю театру, бывала, - закивала хозяйка, подливая чаю в блюдце и со звуком отхлебывая. Барыня схватила пирожок и в два укуса проглотила его.
- А что, Елизавета, жениха папенька выбрал уже тебе? Приданое готово? – чавкая, поинтересовалась купчиха.
- Нет, мала я еще, - пробуя пирожок с ягодной начинкой, произнесла я. Отломила кусочек и потихоньку дала Марте. Та с удовольствием схрумкала. Положила голову мне на колени, прося ещё.
- Маменька хотят меня в Институт благородных девиц отправить для учебы-с, - уже не прячась, кормила сладостями четвероногую подругу. Когда ещё удастся поесть. Девушка, сидящая за столом вместе с нами, прислушивалась к разговору с интересом.
- Ишь какая, живность! Ну иди сюды, дам тебе пирожок, - позвала тетка собаку, кинув ей пирожок на пол беседки. Вера подняла угощение и скормила с рук, погладила и приласкал животное.
«Грымза», - подумала про Матрону я.
Трофим принес маленький деревянный бочонок с водой для Марты. Моя любимая собачка напилась, легла, вытянула лапы и положила на них голову.
- Умаялась, скотина! – весело произнесла барыня, откусывая пряник. – У меня псы на привязи сидят, отгоняют злых людей. А так, какая нужда в ней? – глянула на Марту.
- Я ее люблю, она моя подруга, - произнесла я.
- Мать с отцом да мужа с детьми любить надо! А это все лишне! – строго сообщила купчиха, вытирая пальцы тканевой салфеткой. Девушка извинительно улыбнулась мне.
- А у меня сынок есть, единственный. Хочешь познакомлю? Может приглянетесь, поженю вас! Ты - девка породистая, да и приданое за тобой дадено будет хорошее! Только слишком длинная ты, да пойдет! – как бы примериваясь ко мне, произнесла хозяйка.
Молодая сотрапезница от слов купчихи дернулась, покраснела и спрятала лицо в чашке.
А я аж поперхнулась от таких слов. Только открыла рот, чтобы урезонить хозяйку, Матрона как заголосит:
- Терентий! Теренти-и-й! Поди сюда, мил человек!
- Туточки, я маменька! – басом проговорили сзади меня. Я подпрыгнула от неожиданности, Марта залаяла, Верины щеки запылали. «Вон оно что!» - догадалась я.
- А ну, цыц! – перекрикивая мою собаку, гаркнула купчиха, ударяя ладонью по столу. Моя красавица заскулила и прижалась ко мне.
- Чаго звали-то, маменька? Здеся я, - спросил обрюзгший парень в мятой рубахе и растрепанными волосами. Очень простодушный, мечтательный, наивный как ребёнок.
- А вот, смотри, Тереньтьюшка, гостья у нас! – счастливо лебезила мать сыну. Они были похожи как две капли воды.
- Иди, присядь, душа моя, пополдничай с нами. Посплетничай с гостьей. А я пойду накажу, что на ужин подавать. Верка, пойдем со мной. Неча людям мешать разговоры разговаривать, - с кряхтением произнесла барыня, пытаясь встать с лавки. Вера нехотя вышла из-за стола.
- Руку-то подай матери, Терентий! – с возмущением попросила хозяйка.
Сынок неуклюже встал, взял мать за руку да как потянул, что Матрона вылетела из беседки, минуя две ступеньки. Я уткнулась в собаку, чтобы хозяева не увидели улыбки на лице. Воспитанница странно закашляла.
- Пообщайтеся, я мигом! Петруша! Ау! Петруша, свет мой, где ты? – крича на весь сад, шла по дорожке купчиха. Семенила рядом Вера, оглядываясь на нас. К хозяйке на встречу «бежал» согнутый почти до земли, сухонький дедок, лет 80-ти, постоянно кланяясь.
- Вот ты где, дружочек мой! Пойдем, Петруша, на кухню! – басила мадам, видимо, давая указания.
Мда! Весело слугам с такой хозяйкой. Бррр!
- Как вас зовут-с? – промямлил хозяйский сын.
- Елизавета Александровна мы, - скромно ответила я. « Надеюсь он быстро свалит», - мечтала я.
«Нам с Мартой пора уходить от гостеприимного дома», - думала я, краем уха слушая сынка.
- А сколько вам лет-с? – продолжал нудить Терентий.
- Мне 16, моей собаке почти год, - отвечала я.
- А вам сколько лет? Чем занимаетесь? – вежливо вела беседу я.
- Так ужо 25. В церкву хожу с маменькой, в кораблики играю, - вяло отвечал собеседник, положа руки на колени.
- Кораблики? – удивилась я. – Какие такие кораблики?
- Так деревянные, в лужах пускать, - тоже удивлённо ответил парень. – Я оченна люблю пускать в нашем пруду.
«Вау, парень дурачок, наверное. Мажор, блин, великовозрастный. Мать хочет сбагрить дурня первой встречной. А про чувства воспитанницы знает? Вряд ли. Нужно срочно бежать отсюда!» - стучали мысли в голове.
- У вас и пруд есть? Покажете? Можем прогуляться? – поднимаясь, зову с собой собаку.
Вдруг удастся сбежать. А то женят увальня на мне, я и не замечу. Пошто оно мне? Тфу, блин, уже как они заговорила. Вот, только куда идти? Да, хоть в дом какой, переночевать и ждать спасения от Асима. Отдам за постой фенечки, колечко. Главное, уйти от противной властной купчихи и ее недалёкого сына.
Глава 32. Июнь 1881 г.
Вышли мы с Терентием из беседки, Марточка с мячиком шла следом, не отставала. Надо же, дома без поводка ни шагу, а тут прям образец воспитания, ни шагу от меня. Молодец, девочка!
Сынок купчихи оказался на пол головы ниже меня. Мачо, блин!
За садом оказался большой огород, несколько босоногих мальчишек ковырялись в земле. За посадками, окружённый кустарником и ивами, показался небольшой пруд. В воде плавали пара уток, цвели мелкие жёлтые кувшинки. От воды шла приятная прохлада, необходимая в жаркий, душный день.
