Я почувствовала, что Евдокия Афанасьевна устала, надо нам с Мартой прощаться и идти искать наш дом.
- Евдокия Афанасьевна, Вам нужно отдохнуть. Спасибо большое Вам за угощения, за интересные истории. Мы пойдем, отдыхайте! Здоровья Вам и Вашим внучкам и дочке! Им повезло, что Вы у них есть!
Мы с бабулечкой обнялись и она пошла нас провожать.
- Лиза, ты далеко живёшь? Дождь сильный идёт. Не пущу тебя голой! Возьми зонт и кофту, а потом занесешь. Я в парке часто на лавочке сижу, там встретимся.
Бабушка выдала мне длинную вязаную кофту, темно-синего цвета, красивую. Достала из шкафа красный зонтик.
- Бери, Лизонька! Удачи тебе! Приходи в гости, с внучками и дочерью познакомлю. Внучка Лариса почти как ты, ей 15. Всегда рады видеть, - начиная плакать, приглашала хозяйка.
- Спасибо Вам! Обязательно приду в гости! – целуя добрую женщину, стараясь тоже не заплакать, пообещала я.
Попрощались мы с Мартой с гостеприимной старушкой. Вышли на улицу. Было сыро, холодно, шел дождь. Ветер срывал пожелтевшие листья, окуная их в лужи.
«Почти за сутки моего путешествия в прошлое, я встретила двух таких разных женщин. Одна деспотичная, хотела погубить, насильно выдать замуж, вторая добрая - обогрела и накормила», - обходя лужи, размышляла я. Собака шла рядом, не делая попытки убежать.
Кофта была очень мягкая и теплая, зонт надёжно прикрывал голову и плечи. Шла я, наклонив голову и благодарила судьбу, что свела с такой чудесной женщиной.
Отвлек лай щенка. Оказывается, мы подошли к дому. Я не верила, что сейчас подойду, постучу и мне откроют мои родные и любимые люди. Слезы лились неконтролируемо, смешиваясь с дождем.
Рванули с собакой, перегоняя друг друга. Я стучала двумя руками, ногами, громко звала Мишу, Виктора Васильевича, Асима. Марта лаяла, скреблась в дверь. Тишина. Только редкие прохожие удивлённо шарахались от меня, покачивая головой, спеша по своим делам.
«Боже мой! Почему они не открывают? Не слышат? Никого нет дома?». Я сорвала голос, четвероногая подруга скулила.
Это провал! Мы потерялись во времени? Облокотившись об дверь спиной, я сползла на корточки и отчаянно заревела, уткнувшись в колени. Марточка лапой трогала меня и скулила в тон моего плача.
Не знаю, сколько я ещё рыдала, но слезы уже перешли в икоту, а я все не могла остановиться. Отчаяние разрывало душу. Я продрогла, бабуличкина кофта перестала спасать от холода. Марта, моя верная подруга, плотнее прижалась ко мне, стараясь согреть. Я обняла ее, уткнувшись в шею, закрыла глаза и замерла.
В мозг стали проникать человеческие перешёптывания, вскрики, детский плач. Я старалась не обращать внимания на отвлекающие звуки, но собака стала проявлять беспокойство и заинтересованность.
Я встала, собираясь поднять с земли зонт и поняла, что нас опять перенесло во времени. Зонтик лежал в проталине. Я обернулась – вместо двери, в которую я долго барабанила – стояло заброшенное поместье. Детский плач усиливался. Так, надо изучить обстановку. Я подняла зонт, схватила рядом лежавшую крепкую палку и кивнула четвероногой. Мы с собакой направились внутрь, стараясь не шуметь.
Было утро, свет пробивался через широкие окна. Поместье в свои лучшие времена поражало роскошью. Даже сейчас, особый интерес представляли лепнина и росписи на потолках, высокие оконные проемы и просторные помещения.
На первом этаже нам никто не встретился. По широкой лестнице с ажурными витыми перилами поднялись на второй этаж. Во многих окнах отсутствовали стекла, поэтому в залах гуляли сквозняки. Кое-какая мебель была сломана. Вазы, картины и другие предметы обстановки почти все разбиты. Бархатные шторы весели грязными тряпками. Зато в большой комнате с французскими окнами, выходящими в сад, встретился черный рояль без крышки. На инструменте отсутствовали несколько клавиш, что напоминало беззубый рот. Здесь, кажется, проводили балы, играла музыка. Дамы в красивых платьях и бриллиантах щебетали, делясь сплетнями, слуги разносили шампанское.
«Эх, у нас намечался весёлый праздник! Я всех подвела! Все в панике ищут меня, наверное,» - с набегающей грустью подумала я, вспоминая про шампанское.
Марта шла осторожно - на полу разбросаны мелкие осколки, перья, видимо, от разорванных подушек. Собака рванула в комнату по соседству с залом.
Возле разожжённого камина, на полу в ворохе тряпок лежал мальчик лет 11-ти, по пояс обнаженный. Он стонал, держась за окровавленное плечо, метался от жара. Рядом с ним, стоя на коленках, плакала маленькая белокурая девочка в темном платье и в полушубке. С мальчиком возился старый, худой как жердь мужчина. К алеющему от крови плечу старик прикладывал грязные тряпки. Антисанитария!
- Перестаньте! – крикнула я, не сдержавшись.
Нас заметили. Присутствующие с выпученными глазами закричали, замахали руками, девочка вскочила и спряталась за стариком. Я прислонила зонт и палку к стене, подняла руки и сказала:
- Я помогу, я – друг. Собака не кусается, - успокаивала я, продвигаясь к камину.
Марта подошла к раненому мальчику, лизнула его лицо и улеглась рядом. Я подошла ближе и представилась:
- Меня зовут Елизавета Григорьева, можно просто Лиза. Это моя собака Марта. Что произошло?
Старик поднялся и поклонился, на все это я махнула рукой, стараясь прекратить расшаркивание.
- Почему Вы здесь? Князь Александр Николаевич с семьёй и гувернерами отбыл в Париж ещё год назад! Зачем Вы вернулись? – с ужасом спросил мужчина.
Вау, крутая у меня фамилия! Да не абы какая, а в высшем обществе знаменита. Второй раз уже спасает. Для справки, отчество у моего папы Андреевич!
- Это потом, - махнула я рукой. – Кто вы? Что с мальчиком?
Высокий дед опять поклонился и представился:
- Камердинер его сиятельства графа Листовского, Антон Никитич Попов, - вытянувшись, с поклоном доложил дед.
Вот выправка у него, словно палку проглотил! Держится с достоинством, внимательно меня рассматривая. Мой вид подверг его в удивление, но дед вопросов не задавал.
- В Георгия Дмитриевича попала пуля! - тревожно ответил почтенный мужчина.
Благодаря любимым фэнтези и попаданкам, спасающих раненых рыцарей и герцогов, знала как из ничего перевязать и дезинфицировать рану. Спиртное и мед!
- У вас найдется что-нибудь из крепкого алкоголя? Мед?
Бывший камердинер на мгновение завис, кивнул своим мыслям, и отрапортовал:
- В кладовой в верхнем шкафчике наша кухарка Анисья держала коньяк для десертов, там же и мед. Я принесу. На это пока не посягнули, - с горечью в голосе произнес мужчина. Он очень медленно и чинно стал двигаться в сторону кухни.
- Я сама принесу! Побудьте с детьми! Где кухня? – в нетерпении поинтересовалась я.
Антон Никитич сглотнул и трясущимися руками указал направление – на первом этаже слева. Я бросилась бежать со всех ног, Марта за мной. Дед ошарашенно наблюдал за нами. Видно, в этом доме взрослые такого себе не позволяли, только дети. И то, беготня пресекалась гувернантками и учителями. Читали, помним!
Быстро сбежали с пушистой подругой по лестнице. «Господи, пожалуйста, пусть там найдется все, что пригодится для перевязки!» - молила я про себя. Ох, ну и площади! Несмотря на холод в помещениях, от бега по родовому поместью я взмокла, расстегнула кофту.
Столовая поражала масштабом. Кухонная утварь, когда-то вычищенная и убранная на свое место, сейчас валялась помятая где попало. Пол сверкал от осколков посуды и остатков еды.
- Марта, стоять! – отдала команду подруге. – Не дай бог, наколешь лапы! Как я тебя понесу? Ты уже взрослая девочка, тяжёлая!
Я начала обыскивать ящики столов, шкафов. Припасов в виде муки, круп, банок с мясом, засоленных овощей не было. Нашла нож, большую железную миску. На самом высоком шкафу, не знаю как он называется, увидела ополовиненную бутылку с коричневой жидкостью и глиняный горшок. Пододвинула тяжеленный табурет, встала и достала горшок – в нем действительно был почти засахаренный мед, такой, наверное, тоже подойдет! Зубами открыла пробку бутыли, понюхала, там коньяк или бренди, я не разбираюсь. Главное, что как антисептик подойдёт! Нашла бутылочку с белой жидкостью, осторожно понюхала, это тоже берём. В нижнем отделении стола нашла плотные тряпки, наверное, салфетки.
Нож, салфетки, горшочек с медом, бутыли с алкоголем и уксусом сложила в миску.
«Нужна ещё вода! Блин, нужно будет делать две ходки, все не донесу», - командовала я себе, торопясь.
- Я могу помочь, сударыня?! – произнес тоненький детский голосок. Я обернулась – в дверях стояла маленькая девочка, что плакала возле раненого.
- Просто Лиза, - качая головой в знак согласия, произнесла я. – А тебя как зовут?
- Ирина Дмитриевна Листовская, мне почти 6 лет. А в каминном зале лежит мой брат Жорж, ему почти 12. А дедушке вчера исполнилось 86 лет, - прояснила обстановку малышка.
«О боже, старый дед с детьми в разграбленном, холодном здании, без еды и защиты», - с ужасом думала я.
Руки тряслись, хотелось пить и бежать отсюда за квалифицированной помощью. Я открыла кран, полилась чистая вода! Сполоснула руки, попила с ладоней. Наполнила кастрюлю водой, отнесла попить Марте. Нашла ведро побольше, сложила в него ковш и дала Марте нести в зубах.
В голове прозвучал девиз Воздушно-десантных войск — «Никто, кроме нас!». Господи! Мамочка! Все святые! Помогите!
- Держи! – сунула в руки ребенка миску с ножом, завёрнутым в салфетки и горшочек с медом.
В карманы своей кофты сложила бутыли, взяла полную кастрюлю с водой.
- Пошли, поможем твоему брату! – ласково попросила я.
Девочка с серьезным лицом быстро шла, постоянно оборачиваясь и проверяя, не заблудились ли мы. Я двигалась медленно, стараясь не расплескать воду. Завершала процессию Марта, неся ёмкость с ковшом в зубах и вертя головой - она осматривала обстановку. Ковш бился о ведро и издавал неприятный звук, напоминая набат.
- Начнем! Мне понадобится ваша помощь! – сообщила я собравшимся.
- Антон Никитич, пожалуйста, подогрейте воду! И мне нужно больше света! – попросила я, наливая воду из кастрюли в ведро и миску.
Камердинер подбросил дров в камин, на крюки как-то пристроил ведро. Иришка носилась по залу, собирая свечи. Отнесла деду, он их зажигал от каминного огня, передавал девчонке, она расставляли на полу возле брата.
- Антон Никитич, будете держать мальчика, пока я постараюсь достать пулю. А ты, Иришка, будешь класть мокрые салфетки ему на лоб, чтобы сбить жар, - как заправская медсестра, объясняла собравшимся их действия.
Над кастрюлей я сполоснула руки уже подогретой водой, что из ковша лила Иринка. Потом под тонкой струйкой коньяка из бутылки, что поливала на руки малышка. В миску с водой я налила уксус, смочила салфетку и протёрла лицо, руки и тело мальчика. Увлажнила ещё салфетку и дала Ирине, чтобы прикладывала на лоб раненому. Взяла ещё тряпицу, хоть бы их хватило, пропитала алкоголем и протерла кожу вокруг раны. Камердинер крепко держал Жоржа, Марта улеглась на ноги ребенка. «Моя умница! Все понимает и помогает», - похвалила я собаку.
Как только пораженные место было более-менее осушено, развела края раны в стороны ножом, сполоснутым крепким напитком. Пуля находилась с краю, ударившись об кость, но не раздробив ее. Повезло тебе, пацан!
Аккуратно, стараясь не дышать, поддела кончиком ножа кожу и добралась до пули, вытащила ее. Мальчик дёргался, крутил головой. Дед держал его крепко, скрепя зубами. Иришка протирала лицо и что-то напевала тоненьким голоском.
Я бросила пулю в кастрюлю. В ране не было волокон ткани от одежды и прочего мусора, который затолкала туда пуля. После промыла рану и наложила повязку с медом. Бинтов не было. Поэтому ножом разорвала подол туники, пришитый широкой рюшей. Перевязала ребенка.
Жорж был бледен, дышал тяжело. Дед наклонил голову моего пациента и я напоила его. Теперь вся надежда на больного! С одной стороны, мальчик молодой, организм должен бороться. С другой, тело истощено от голода и холода. Камердинер накрыл ребенка пледом.
Когда в первый раз узнала о меде, применяемым в лечении ран, ожогов, то не поверила. В интернете узнала, что бактерии плохо размножаются в меде - в нем содержится очень мало воды, которая необходима для роста. В продукте также содержится перекись водорода, помогающая бороться с бактериями. Мед обладает высокой кислотностью, уменьшает боль и воспаления. Здорово, что я это запомнила!
Об этом я сообщила своим ассистентам, когда мы расположились у камина, рядом с прооперированным. Дед выдал нам по маленькому сухарику, по железной кружке кипятка. Мне в кружку подлил пару капель коньяка.
Так и сидели мы, уставшие от проведенной операции, от накаленных нервов. Смачивали сухарик в теплой воде и ели, смотря на языки пламени. Ирина, сидела прижавшись ко мне, согрелась и начала посапывать. Марта осталась у ног маленького графа. Антон Никитич, не отводя взгляда от огня, начал свой рассказ.
Революция 1917 года поначалу никак не отразилась на жизни семьи графа Листовского. После переезда из столицы в марте 1917 года граф и графиня с детьми обосновались в усадьбе Листово на окраине города. Поначалу все надеялись переехать в поместье рядом со столицей, но доклады управляющего и письма соседей о беспорядках в близлежащих деревнях, заставили их отказаться от этой идеи.
Финансовые дела графа пошатнулись уже через три месяца после кровавых событий. Доходы от имений перестали поступать, стало трудно покупать еду. Любимые продукты исчезали, крупы, мука и сыр продавали по фунту на человека, а мясо, любимое французское вино и сигары графа достать было невозможно.
Летом доходный дом господ в столице был разгромлен, а квартиры разграблены – собрания картин, скульптур, коллекции произведений искусства, библиотека с редкими экземплярами – растащены или испорчены.
Между местными крестьянами были споры – громить усадьбу графа или нет. И было решено пока оставить поместье в покое, так как хозяин был добр и много делал для их благополучия.
Постепенно, вести о погромах и беспорядках стали поступать из губерний одно за другим. Наше поместье разорение не обошло стороной, как видите, но мы успели многое припрятать.
Несколько дней солдаты и крестьяне устраивали пьяные дебоши и сожгли несколько близлежащих усадеб. А началось с того, что группа солдат, искавшая оружие в соседнем поместье, нашла огромный винный погреб. Напившись, они разгромили барский дом, позже к ним присоединились крестьяне и солдаты гарнизона, расположенного рядом с усадьбами.
Господа звали на помощь прекратить бедлам, да войска и даже некоторые офицеры, примкнули к погромщикам. Аристократы боялись вечером нос из дому высунуть, так как на улицах орали, пели и пьянствовали толпы людей, вооруженных винтовками и ножами.
- Вскоре пришла беда пострашнее – графиня слегла с тифом.
- Евдокия Афанасьевна, Вам нужно отдохнуть. Спасибо большое Вам за угощения, за интересные истории. Мы пойдем, отдыхайте! Здоровья Вам и Вашим внучкам и дочке! Им повезло, что Вы у них есть!
Мы с бабулечкой обнялись и она пошла нас провожать.
- Лиза, ты далеко живёшь? Дождь сильный идёт. Не пущу тебя голой! Возьми зонт и кофту, а потом занесешь. Я в парке часто на лавочке сижу, там встретимся.
Бабушка выдала мне длинную вязаную кофту, темно-синего цвета, красивую. Достала из шкафа красный зонтик.
- Бери, Лизонька! Удачи тебе! Приходи в гости, с внучками и дочерью познакомлю. Внучка Лариса почти как ты, ей 15. Всегда рады видеть, - начиная плакать, приглашала хозяйка.
- Спасибо Вам! Обязательно приду в гости! – целуя добрую женщину, стараясь тоже не заплакать, пообещала я.
Попрощались мы с Мартой с гостеприимной старушкой. Вышли на улицу. Было сыро, холодно, шел дождь. Ветер срывал пожелтевшие листья, окуная их в лужи.
«Почти за сутки моего путешествия в прошлое, я встретила двух таких разных женщин. Одна деспотичная, хотела погубить, насильно выдать замуж, вторая добрая - обогрела и накормила», - обходя лужи, размышляла я. Собака шла рядом, не делая попытки убежать.
Кофта была очень мягкая и теплая, зонт надёжно прикрывал голову и плечи. Шла я, наклонив голову и благодарила судьбу, что свела с такой чудесной женщиной.
Отвлек лай щенка. Оказывается, мы подошли к дому. Я не верила, что сейчас подойду, постучу и мне откроют мои родные и любимые люди. Слезы лились неконтролируемо, смешиваясь с дождем.
Рванули с собакой, перегоняя друг друга. Я стучала двумя руками, ногами, громко звала Мишу, Виктора Васильевича, Асима. Марта лаяла, скреблась в дверь. Тишина. Только редкие прохожие удивлённо шарахались от меня, покачивая головой, спеша по своим делам.
«Боже мой! Почему они не открывают? Не слышат? Никого нет дома?». Я сорвала голос, четвероногая подруга скулила.
Это провал! Мы потерялись во времени? Облокотившись об дверь спиной, я сползла на корточки и отчаянно заревела, уткнувшись в колени. Марточка лапой трогала меня и скулила в тон моего плача.
Не знаю, сколько я ещё рыдала, но слезы уже перешли в икоту, а я все не могла остановиться. Отчаяние разрывало душу. Я продрогла, бабуличкина кофта перестала спасать от холода. Марта, моя верная подруга, плотнее прижалась ко мне, стараясь согреть. Я обняла ее, уткнувшись в шею, закрыла глаза и замерла.
Глава 35. Март 1919 г.
В мозг стали проникать человеческие перешёптывания, вскрики, детский плач. Я старалась не обращать внимания на отвлекающие звуки, но собака стала проявлять беспокойство и заинтересованность.
Я встала, собираясь поднять с земли зонт и поняла, что нас опять перенесло во времени. Зонтик лежал в проталине. Я обернулась – вместо двери, в которую я долго барабанила – стояло заброшенное поместье. Детский плач усиливался. Так, надо изучить обстановку. Я подняла зонт, схватила рядом лежавшую крепкую палку и кивнула четвероногой. Мы с собакой направились внутрь, стараясь не шуметь.
Было утро, свет пробивался через широкие окна. Поместье в свои лучшие времена поражало роскошью. Даже сейчас, особый интерес представляли лепнина и росписи на потолках, высокие оконные проемы и просторные помещения.
На первом этаже нам никто не встретился. По широкой лестнице с ажурными витыми перилами поднялись на второй этаж. Во многих окнах отсутствовали стекла, поэтому в залах гуляли сквозняки. Кое-какая мебель была сломана. Вазы, картины и другие предметы обстановки почти все разбиты. Бархатные шторы весели грязными тряпками. Зато в большой комнате с французскими окнами, выходящими в сад, встретился черный рояль без крышки. На инструменте отсутствовали несколько клавиш, что напоминало беззубый рот. Здесь, кажется, проводили балы, играла музыка. Дамы в красивых платьях и бриллиантах щебетали, делясь сплетнями, слуги разносили шампанское.
«Эх, у нас намечался весёлый праздник! Я всех подвела! Все в панике ищут меня, наверное,» - с набегающей грустью подумала я, вспоминая про шампанское.
Марта шла осторожно - на полу разбросаны мелкие осколки, перья, видимо, от разорванных подушек. Собака рванула в комнату по соседству с залом.
Возле разожжённого камина, на полу в ворохе тряпок лежал мальчик лет 11-ти, по пояс обнаженный. Он стонал, держась за окровавленное плечо, метался от жара. Рядом с ним, стоя на коленках, плакала маленькая белокурая девочка в темном платье и в полушубке. С мальчиком возился старый, худой как жердь мужчина. К алеющему от крови плечу старик прикладывал грязные тряпки. Антисанитария!
- Перестаньте! – крикнула я, не сдержавшись.
Нас заметили. Присутствующие с выпученными глазами закричали, замахали руками, девочка вскочила и спряталась за стариком. Я прислонила зонт и палку к стене, подняла руки и сказала:
- Я помогу, я – друг. Собака не кусается, - успокаивала я, продвигаясь к камину.
Марта подошла к раненому мальчику, лизнула его лицо и улеглась рядом. Я подошла ближе и представилась:
- Меня зовут Елизавета Григорьева, можно просто Лиза. Это моя собака Марта. Что произошло?
Старик поднялся и поклонился, на все это я махнула рукой, стараясь прекратить расшаркивание.
- Почему Вы здесь? Князь Александр Николаевич с семьёй и гувернерами отбыл в Париж ещё год назад! Зачем Вы вернулись? – с ужасом спросил мужчина.
Вау, крутая у меня фамилия! Да не абы какая, а в высшем обществе знаменита. Второй раз уже спасает. Для справки, отчество у моего папы Андреевич!
- Это потом, - махнула я рукой. – Кто вы? Что с мальчиком?
Высокий дед опять поклонился и представился:
- Камердинер его сиятельства графа Листовского, Антон Никитич Попов, - вытянувшись, с поклоном доложил дед.
Вот выправка у него, словно палку проглотил! Держится с достоинством, внимательно меня рассматривая. Мой вид подверг его в удивление, но дед вопросов не задавал.
- В Георгия Дмитриевича попала пуля! - тревожно ответил почтенный мужчина.
Благодаря любимым фэнтези и попаданкам, спасающих раненых рыцарей и герцогов, знала как из ничего перевязать и дезинфицировать рану. Спиртное и мед!
- У вас найдется что-нибудь из крепкого алкоголя? Мед?
Бывший камердинер на мгновение завис, кивнул своим мыслям, и отрапортовал:
- В кладовой в верхнем шкафчике наша кухарка Анисья держала коньяк для десертов, там же и мед. Я принесу. На это пока не посягнули, - с горечью в голосе произнес мужчина. Он очень медленно и чинно стал двигаться в сторону кухни.
- Я сама принесу! Побудьте с детьми! Где кухня? – в нетерпении поинтересовалась я.
Антон Никитич сглотнул и трясущимися руками указал направление – на первом этаже слева. Я бросилась бежать со всех ног, Марта за мной. Дед ошарашенно наблюдал за нами. Видно, в этом доме взрослые такого себе не позволяли, только дети. И то, беготня пресекалась гувернантками и учителями. Читали, помним!
Глава 36. Март 1919 г.
Быстро сбежали с пушистой подругой по лестнице. «Господи, пожалуйста, пусть там найдется все, что пригодится для перевязки!» - молила я про себя. Ох, ну и площади! Несмотря на холод в помещениях, от бега по родовому поместью я взмокла, расстегнула кофту.
Столовая поражала масштабом. Кухонная утварь, когда-то вычищенная и убранная на свое место, сейчас валялась помятая где попало. Пол сверкал от осколков посуды и остатков еды.
- Марта, стоять! – отдала команду подруге. – Не дай бог, наколешь лапы! Как я тебя понесу? Ты уже взрослая девочка, тяжёлая!
Я начала обыскивать ящики столов, шкафов. Припасов в виде муки, круп, банок с мясом, засоленных овощей не было. Нашла нож, большую железную миску. На самом высоком шкафу, не знаю как он называется, увидела ополовиненную бутылку с коричневой жидкостью и глиняный горшок. Пододвинула тяжеленный табурет, встала и достала горшок – в нем действительно был почти засахаренный мед, такой, наверное, тоже подойдет! Зубами открыла пробку бутыли, понюхала, там коньяк или бренди, я не разбираюсь. Главное, что как антисептик подойдёт! Нашла бутылочку с белой жидкостью, осторожно понюхала, это тоже берём. В нижнем отделении стола нашла плотные тряпки, наверное, салфетки.
Нож, салфетки, горшочек с медом, бутыли с алкоголем и уксусом сложила в миску.
«Нужна ещё вода! Блин, нужно будет делать две ходки, все не донесу», - командовала я себе, торопясь.
- Я могу помочь, сударыня?! – произнес тоненький детский голосок. Я обернулась – в дверях стояла маленькая девочка, что плакала возле раненого.
- Просто Лиза, - качая головой в знак согласия, произнесла я. – А тебя как зовут?
- Ирина Дмитриевна Листовская, мне почти 6 лет. А в каминном зале лежит мой брат Жорж, ему почти 12. А дедушке вчера исполнилось 86 лет, - прояснила обстановку малышка.
«О боже, старый дед с детьми в разграбленном, холодном здании, без еды и защиты», - с ужасом думала я.
Руки тряслись, хотелось пить и бежать отсюда за квалифицированной помощью. Я открыла кран, полилась чистая вода! Сполоснула руки, попила с ладоней. Наполнила кастрюлю водой, отнесла попить Марте. Нашла ведро побольше, сложила в него ковш и дала Марте нести в зубах.
В голове прозвучал девиз Воздушно-десантных войск — «Никто, кроме нас!». Господи! Мамочка! Все святые! Помогите!
- Держи! – сунула в руки ребенка миску с ножом, завёрнутым в салфетки и горшочек с медом.
В карманы своей кофты сложила бутыли, взяла полную кастрюлю с водой.
- Пошли, поможем твоему брату! – ласково попросила я.
Девочка с серьезным лицом быстро шла, постоянно оборачиваясь и проверяя, не заблудились ли мы. Я двигалась медленно, стараясь не расплескать воду. Завершала процессию Марта, неся ёмкость с ковшом в зубах и вертя головой - она осматривала обстановку. Ковш бился о ведро и издавал неприятный звук, напоминая набат.
- Начнем! Мне понадобится ваша помощь! – сообщила я собравшимся.
- Антон Никитич, пожалуйста, подогрейте воду! И мне нужно больше света! – попросила я, наливая воду из кастрюли в ведро и миску.
Камердинер подбросил дров в камин, на крюки как-то пристроил ведро. Иришка носилась по залу, собирая свечи. Отнесла деду, он их зажигал от каминного огня, передавал девчонке, она расставляли на полу возле брата.
- Антон Никитич, будете держать мальчика, пока я постараюсь достать пулю. А ты, Иришка, будешь класть мокрые салфетки ему на лоб, чтобы сбить жар, - как заправская медсестра, объясняла собравшимся их действия.
Над кастрюлей я сполоснула руки уже подогретой водой, что из ковша лила Иринка. Потом под тонкой струйкой коньяка из бутылки, что поливала на руки малышка. В миску с водой я налила уксус, смочила салфетку и протёрла лицо, руки и тело мальчика. Увлажнила ещё салфетку и дала Ирине, чтобы прикладывала на лоб раненому. Взяла ещё тряпицу, хоть бы их хватило, пропитала алкоголем и протерла кожу вокруг раны. Камердинер крепко держал Жоржа, Марта улеглась на ноги ребенка. «Моя умница! Все понимает и помогает», - похвалила я собаку.
Как только пораженные место было более-менее осушено, развела края раны в стороны ножом, сполоснутым крепким напитком. Пуля находилась с краю, ударившись об кость, но не раздробив ее. Повезло тебе, пацан!
Аккуратно, стараясь не дышать, поддела кончиком ножа кожу и добралась до пули, вытащила ее. Мальчик дёргался, крутил головой. Дед держал его крепко, скрепя зубами. Иришка протирала лицо и что-то напевала тоненьким голоском.
Я бросила пулю в кастрюлю. В ране не было волокон ткани от одежды и прочего мусора, который затолкала туда пуля. После промыла рану и наложила повязку с медом. Бинтов не было. Поэтому ножом разорвала подол туники, пришитый широкой рюшей. Перевязала ребенка.
Жорж был бледен, дышал тяжело. Дед наклонил голову моего пациента и я напоила его. Теперь вся надежда на больного! С одной стороны, мальчик молодой, организм должен бороться. С другой, тело истощено от голода и холода. Камердинер накрыл ребенка пледом.
Когда в первый раз узнала о меде, применяемым в лечении ран, ожогов, то не поверила. В интернете узнала, что бактерии плохо размножаются в меде - в нем содержится очень мало воды, которая необходима для роста. В продукте также содержится перекись водорода, помогающая бороться с бактериями. Мед обладает высокой кислотностью, уменьшает боль и воспаления. Здорово, что я это запомнила!
Об этом я сообщила своим ассистентам, когда мы расположились у камина, рядом с прооперированным. Дед выдал нам по маленькому сухарику, по железной кружке кипятка. Мне в кружку подлил пару капель коньяка.
Так и сидели мы, уставшие от проведенной операции, от накаленных нервов. Смачивали сухарик в теплой воде и ели, смотря на языки пламени. Ирина, сидела прижавшись ко мне, согрелась и начала посапывать. Марта осталась у ног маленького графа. Антон Никитич, не отводя взгляда от огня, начал свой рассказ.
Глава 37. Март 1919 г.
Революция 1917 года поначалу никак не отразилась на жизни семьи графа Листовского. После переезда из столицы в марте 1917 года граф и графиня с детьми обосновались в усадьбе Листово на окраине города. Поначалу все надеялись переехать в поместье рядом со столицей, но доклады управляющего и письма соседей о беспорядках в близлежащих деревнях, заставили их отказаться от этой идеи.
Финансовые дела графа пошатнулись уже через три месяца после кровавых событий. Доходы от имений перестали поступать, стало трудно покупать еду. Любимые продукты исчезали, крупы, мука и сыр продавали по фунту на человека, а мясо, любимое французское вино и сигары графа достать было невозможно.
Летом доходный дом господ в столице был разгромлен, а квартиры разграблены – собрания картин, скульптур, коллекции произведений искусства, библиотека с редкими экземплярами – растащены или испорчены.
Между местными крестьянами были споры – громить усадьбу графа или нет. И было решено пока оставить поместье в покое, так как хозяин был добр и много делал для их благополучия.
Постепенно, вести о погромах и беспорядках стали поступать из губерний одно за другим. Наше поместье разорение не обошло стороной, как видите, но мы успели многое припрятать.
Несколько дней солдаты и крестьяне устраивали пьяные дебоши и сожгли несколько близлежащих усадеб. А началось с того, что группа солдат, искавшая оружие в соседнем поместье, нашла огромный винный погреб. Напившись, они разгромили барский дом, позже к ним присоединились крестьяне и солдаты гарнизона, расположенного рядом с усадьбами.
Господа звали на помощь прекратить бедлам, да войска и даже некоторые офицеры, примкнули к погромщикам. Аристократы боялись вечером нос из дому высунуть, так как на улицах орали, пели и пьянствовали толпы людей, вооруженных винтовками и ножами.
- Вскоре пришла беда пострашнее – графиня слегла с тифом.
