Насупив брови, Ник ускорил шаг, приближаясь к девушке, которая со спины была похожа на Викторию. Если бы он не изучил походку Викки, подумал бы, что это она.
— Гвинет, — сказал он, остановившись рядом с ней.
Гвинет повернула голову к гостю в их квартале и, широко раскрыв глаза, в ужасе бросила пакеты с продуктами на землю. Она сделала шаг назад, едва не выходя на проезжую часть — лишь бы быть вдали от своего мучителя, который совсем недавно совершил худшее, что она переживала когда-либо. Никогда она не испытывала большего страха, чем в тот день, когда лишилась одной конечности лишь благодаря прихоти дьявола, находившегося сейчас перед ней.
— Спокойно, — говорил Николас, не подходя к ней ближе. — Я пришёл к твоей сестре. У неё всё нормально?
— Сэр, прошу вас, не причиняйте нам вред, — её голос предательски вздрогнул, наглядно демонстрируя адский испуг.
— И не собирался. Мне просто нужно поговорить с твоей сестрой. Можешь позвать её?
— Пожалуйста, не могли бы вы не втягивать меня в ваши с ней отношения? Она вас не боится, но я знаю, что вы ужасный человек.
Ник начинал закипать. Да, он знает о своей ужасной натуре, о том, каким его видят другие люди, и хватит об этом напоминать! Викки чётко и ясно написала в сообщении, что хочет видеть его. Говорила о срочности! Видимо, ему не стоит ожидать, пока её до смерти перепуганная сестра соизволит сообщить о его приходе. Нужно просто войти в дом, и плевать на Бенджамина с его жёнушкой.
Николас сделал шаг назад и хотел было развернуться к дому, но его внимание привлёк звук приближающегося автомобиля, который мчался с бешеной скоростью. Окно машины открылось наполовину, когда она проезжала мимо дома семейства Далтон. Из отверстия показалось дуло пистолета.
Ник знал, что это должно было случиться: враги, которым не нравилось его правление в Мортале, настигли прямо сейчас. Не успевая вытащить из кобуры пистолет, он, остановившись, замер.
Три громких выстрела принизили угнетающую тишину. Время буквально остановилось. Николас опустил взгляд и не сразу понял, что целью был вовсе не он.
Из кончика рта Гвинет медленно стекла тонкая полоска тёмной крови; веки широко раскрылись, затем из стеклянных глаз стала медленно утекать жизнь. Три выстрела на поражение, и девушка шумно упала на колени, после чего рухнула на асфальт всем телом. Ник вовсе не выглядел ошарашенным после непредсказуемого инцидента. Опуская взгляд на жертву преступления, он здраво понимал, что произошло и почему целью наёмных убийц стала именно она — совершенно невинная девушка, не имеющая никаких врагов за своей спиной.
Ник подошёл ближе и, присев на корточки, проверил пульс. Гвинет Далтон мертва, без какого-либо шанса. До боли сжимая челюсть, Ник перевёл взгляд на автомобиль Мортала: его люди выскочили из машины, стреляя в ответ по колёсам промчавшего вестника смерти.
От свистящих звуков выстрелов все прохожие разбегались кто куда — лишь бы спрятаться от нашествия пришедшего в их квартал.
Николас проследил за людьми, которые разбегались в разные стороны, словно мурашки. Он опустил взгляд на Гвинет и, сжимая руки в кулаки, прекрасно понимал, что жертвой должна была быть вовсе не эта девушка. Цель — Виктория Далтон. Её попросту перепутали с сестрой, ведь та была до невозможности схожа с ней. И если ликвидировать цель в этот раз не получилось, они попробуют ещё. Несомненно.
Сложно ставить точку там, где всё ещё видно продолжение. Виктория убедилась в этом сразу после того, как, попрощавшись с Ником, вернулась в отцовский дом. Отрываясь от жизни, омрачённой кровавыми потоками, она надеялась на спасение вне преступной среды. Казалось, стоит только сделать шаг вперёд — и мир снова заиграет яркими красками, в которых не будет места чёрному цвету. Вот-вот, казалось, с плеч спадёт тяжкий груз вины за совершённый поступок, и всё изменится. Должно измениться.
Именно так представляла Тори кардинальные перемены в своей жизни. Считала, что стоит ей только отдалиться от Николаса Моргана, возглавляющего жестокость — всё поменяется в лучшую сторону.
Так и было в первый день после возвращения домой. Виктория настраивала себя исключительно на позитивный лад. Собрала всю себя, разорванную на части, и приняла важное решение — начать жизнь с нуля. Казалось, отсчёт пошёл, но жизнь, начатая сначала, так и осталась на той же позиции. Мир почему-то не стал играть яркими красками, и даже чёрный казался ещё чернее, чем всегда.
Каждый день оборачивался сплошным мучением. Ничего не вносило светлых лучей в погружённую во тьму «новую жизнь». Ничто не радовало: ни примирение с сестрой, ни на удивление спокойное общение с отцом.
А ведь жизнь, вроде бы, налажена и вернулась в начальную точку, откуда и началась история, связанная с Николасом Морганом, Мануэлем, Джорджем, «Gravity», Шерил, Морталом и даже Расселом. Теперь все эти ужасы остались в прошлом. И почему только Виктория испытывает такую грусть, медленно пускающую корни в её тело и разум?
С каждым новым днём становилось только хуже. Мрачное помешательство загоняло в депрессию с такой сумасшедшей силой, что жизнь превратилась в пустое существование. Тори рассмеялась бы в лицо тому человеку, который в прошлом сказал бы, что она станет скучать по дням, проведённым в клетке убийцы. Назвала бы этого человека истинным ненормальным. Но, как бы она не отрицала, теперь абсолютно всё вокруг потеряло смысл, а причиной стал лишь её выбор. Выбор, который казался единственным спасением, а оказался ранящим и убийственным, без шанса на выживание.
Хватило одного дня, чтобы Тори смогла понять, каким глупым оказалось её решение попрощаться с Ником. Не было места на земле, которое могло бы заменить его желанные объятия. Теперь казалась неважной его криминальная слава. Признавая себя эгоистичной, Тори переступила черту предрассудков и наконец-то приняла безумную, ненормальную любовь к человеку, которого стоило бы только остерегаться и обходить стороной. Видимо, Ник был прав: она такая же сумасшедшая, как и он.
Дни шли один за другим, а Виктория с каждой минутой увядала, словно цветок, долго простоявший без воды. И она бы никогда не подумала, что что-то может ещё больше омрачить её и без того натянутое существование. Вероятно, ошибалась, надеясь, что худшее уже позади. В этом Виктория Далтон убедилась, бросая сырую землю на гроб сестры, который работники кладбища медленно спустили в глубокую яму. Яму, ставшую вечным укрытием для Гвинет, печально погибшей при неизвестных обстоятельствах.
Тори держала голову опущенной. На её щеках больше не было застывших потоков слёз: она разучилась плакать. Эмоции стихли, словно после шторма навсегда застыл штиль бесконечного горя. Горя, в пучинах которого она тонула и навечно залегла на самое дно.
Прикрыв на мгновение веки, Виктория отдалённо слышала истерический плач Кэрол, умирающей от боли потери своего ребёнка. Где-то слышались сочувственные возгласы. Траурные голоса могли бы пробирать до дрожи, но Тори ничего не чувствовала — душу вывернуло наизнанку уже давно. Гибель Гвинет стала лишь последней каплей.
Виктория подняла усталые веки, взглянув покрасневшими глазами на священника, который, казалось, обращался именно к ней.
— Вы хотите что-то сказать перед тем, как земля упокоит вашу сестру? — спросил он в очередной раз.
Тори почувствовала, как взгляды всех присутствующих прильнули к ней. Она оценила всех и только помотала головой, молчаливо отказавшись от своего слова.
Вновь опустив голову, Тори обхватила плечи руками: стало очень холодно. Ей было, что сказать сестре, но это точно не то, что должны слышать все. Вновь взглянув на гроб, в котором покоилась Гвинет, Тори мысленно проговорила то, чего нельзя было выразить вслух:
«Прости, Гвинет. Прости, что не уберегла тебя. Прости, что втянула тебя в тот мир, который в итоге погубил тебя. Прости, что позволила тебе пережить ужас. Прости за то, что сделали с тобой люди, от которых я и сама пыталась сбежать. Я благодарна, что ты оказалась настолько светлым человеком, что приняла меня после всего, что произошло по моей вине. Несмотря на всё, ты простила меня. И теперь тебя нет. Это моя вина. Мне жаль. Я бы отдала свою жизнь за твою, если бы только могла вернуть время назад. Если бы только могла…»
Прикрывая веки, Тори ощутила ком в горле, ставший преградой для того, чтобы наполнить лёгкие воздухом. Тяжело выдохнув, она подняла голову и, распахнув глаза, уставилась в одну точку, не в силах наблюдать за тем, как белый гроб Гвинет присыпают сырой чёрной землей.
Вздрогнув от пробирающего до дрожи визга Кэрол, Тори широко раскрыла глаза, уставившись на женщину. С глазами, полными тоски и отчаяния, Кэрол кинулась на Викторию, словно безумный зверь на свою жертву, сразу после того, как на могилу Гвинет Далтон бросили последнюю горстку земли. Ухватив девушку за плечи, она несколько раз встряхнула её, яростно проклиная.
Тори и не пыталась вырываться из рук обезумевшей от пронзающей насквозь боли потери. Женщина была права в своих обвинениях: не будь Виктории — Гвинет не стала бы жертвой преступления; не вернись Виктория домой — Гвинет, возможно, не убили бы. Она бы продолжала свою жизнь, нашла бы своё счастье и наслаждалась бы каждым подаренным моментом в окружении людей, которых любила, и которые любили её.
Виктория не замечала ужаснувшихся взглядов всех присутствующий на прощании с юной погибшей девушкой — она смотрела лишь в горестные сумасшедшие глаза женщины и молчала, не ощущая ничего, кроме собственной всепоглощающей вины.
Тори едва могла вникнуть в реальность происходящего. Всё казалось сном или потоком ненормальной фантазии, ведь не может жизнь быть сплошной чёрной полосой? Отец, играющий с её жизнью; Ник, который оказался Расселом; Джордж, ставший её первой жертвой в следствии самозащиты; Гвинет, погибшая по непонятным обстоятельствам… Что дальше? Что может быть хуже? Что?
Виктория очнулась, будто бы пробудившись от глубокого сна. Ощутив резкий толчок в плечо, от которого она едва устояла, посмотрела на того, кто оказался перед ней. Теперь это была не Кэрол — сильный толчок был от отца. Она подняла удивлённые глаза на Бенджамина, изучая животную злость в его взгляде. Он буквально прожигал её насквозь, не позволяя даже моргнуть. Внимательно глядя на его оскалившееся лицо, Тори чувствовала, как с каждой новой секундой начинает терять свою стойкость. Под давлением его взгляда она хотела поскорее спрятаться, словно маленький запуганный зверёк, которому нужна защита от нападок окружающих.
— Я не хочу видеть тебя, Виктория. Не хочу, чтобы ты носила мою фамилию. Убирайся. Не появляйся мне на глаза, — проговорил сквозь зубы Бенджамин.
Он сжал кулаки, ведь дочь продолжала стоять и смотреть на него большими перепуганными глазами.
— Убирайся! — выкрикнул он, и его вовсе не смущало сакральное место, на котором они находились. — Убирайся! Слышала меня, девчонка? Вон!
Тори сделала шаг назад, как только Бен подтвердил свои слова очередным грубым толчком.
Коснувшись рукой своего плеча, ноющего от резкой боли, Тори медленно обернулась и направилась вперёд, вовсе не понимая, куда идёт: не осталось места, куда она могла бы вернуться. Словно весь мир ополчился против неё одной. Ощущая себя рассеянной, беззащитной, потерянной, Тори продолжала идти всё дальше и дальше от кладбища, где только что похоронили её сестру. Пройдя не меньше часа по пустынной дороге, на которой машины проезжали не чаще, чем несколько раз в день, Тори на мгновение остановилась.
Она подняла голову, закрыла глаза и несколько раз сделала глубокий вдох и долгий выдох, пытаясь сосредоточиться, чтобы хотя бы суметь подумать о том, что будет дальше. Мысли спутались, словно клубок ниток. Ясный ум затмила пелена печали, казавшаяся беспросветной. Не находя душевного равновесия, Тори прикрыла лицо ладонями. Сейчас она отдала бы всё, лишь бы поменяться местами с Гвинет; отдала бы ей свою жизнь, не задумываясь. Хотя, вряд ли, Гвинет хотела бы такую жизнь. Никто не хотел бы. Тори и сама не хотела жить своей жизнью.
Услышав вдали шум приближающегося транспорта, Тори, опустив голову, уверенно прошла к центру дороги. Остановившись и зажмурив веки, она вслушивалась в звук, который становился всё громче и громче… Всё ближе и ближе.
Мысленно присоединившись к Гвинет, Тори не понимала, почему шум стих.
Открыв полные отчаяния глаза, она посмотрела прямо перед собой. Содрогнувшись всем телом, Тори увидела автобус, который остановился в нескольких футах от неё. Водитель открыл окно и выкрикнул несколько фраз, которые явно выражали сумасшествие девушки, смевшей выйти на центр дороги.
Взглянув на сенсорную табличку около водителя, Тори поняла, что автобус направляется в Таллахасси. Очнувшись от суицидальных помыслов, она махнула водителю рукой и попросила открыть дверь.
Войдя в салон автобуса, Тори думала, что все смотрят на неё, как на больную, сбежавшую из психиатрической больницы — водитель уж точно одарил её подобным взглядом, когда она расплачивалась с ним за проезд. Спешно спрятавшись на сидении около окна, она уткнулась носом в стекло. Больше не замечая напрасно проходящего времени, Тори уставилась на пролетающие мимо деревья и населённые пункты. Она готова была отдать последние деньги, лишь бы улететь на другой конец земли. Говорят, что лучшее средство от депрессии — сменить обстановку, но она не знала, возможно ли в её случае что-то поменять в лучшую сторону. Казалось, что не поможет даже, если она переедет на Марс.
Прикрыв на секунду глаза, Тори погрузилась в дремучие сети сна.
Измученная душа молила о спокойствии, и лишь сон мог помочь в таком сложном случае.
Не долго длился миг её спасения. Виктория широко раскрыла глаза, как только автобус резко остановился. Все пассажиры, удерживаясь за быльца, едва смогли усидеть на местах от слишком резкого торможения. Тори не стала высматривать причину такого резкого толчка, как остальные. Её это волновало меньше всего. Тори лишь ожидала, когда автобус вновь возобновит движение, и она сможет любоваться монотонно пролетающими мимо пейзажами.
Виктория не стала бы оглядываться, если бы не заметила перепуганные глаза пассажиров и панические вскрики женщин. Все они уставились вперёд.
Тори замерла, услышав знакомые уху угрозы, доносящиеся мужскими грубыми голосами. Она медленно вытянулась вперёд, чтобы посмотреть на проход. По автобусу проходило двое мужчин. Оба держали в руках пистолеты. Целясь в каждого пассажира, они оценивали их взглядом, потом проходили дальше, явно кого-то усердно выискивая.
Виктория не предполагала, что ей грозит опасность — она лишь наблюдала, словно время для неё остановилось. Вооружённые преступники выкрикивали устрашающие слова, чем вызывали в салоне автобуса плач детей и жалостные вздохи женщин.
Тори встретилась глазами с злоумышленником.
— Гвинет, — сказал он, остановившись рядом с ней.
Гвинет повернула голову к гостю в их квартале и, широко раскрыв глаза, в ужасе бросила пакеты с продуктами на землю. Она сделала шаг назад, едва не выходя на проезжую часть — лишь бы быть вдали от своего мучителя, который совсем недавно совершил худшее, что она переживала когда-либо. Никогда она не испытывала большего страха, чем в тот день, когда лишилась одной конечности лишь благодаря прихоти дьявола, находившегося сейчас перед ней.
— Спокойно, — говорил Николас, не подходя к ней ближе. — Я пришёл к твоей сестре. У неё всё нормально?
— Сэр, прошу вас, не причиняйте нам вред, — её голос предательски вздрогнул, наглядно демонстрируя адский испуг.
— И не собирался. Мне просто нужно поговорить с твоей сестрой. Можешь позвать её?
— Пожалуйста, не могли бы вы не втягивать меня в ваши с ней отношения? Она вас не боится, но я знаю, что вы ужасный человек.
Ник начинал закипать. Да, он знает о своей ужасной натуре, о том, каким его видят другие люди, и хватит об этом напоминать! Викки чётко и ясно написала в сообщении, что хочет видеть его. Говорила о срочности! Видимо, ему не стоит ожидать, пока её до смерти перепуганная сестра соизволит сообщить о его приходе. Нужно просто войти в дом, и плевать на Бенджамина с его жёнушкой.
Николас сделал шаг назад и хотел было развернуться к дому, но его внимание привлёк звук приближающегося автомобиля, который мчался с бешеной скоростью. Окно машины открылось наполовину, когда она проезжала мимо дома семейства Далтон. Из отверстия показалось дуло пистолета.
Ник знал, что это должно было случиться: враги, которым не нравилось его правление в Мортале, настигли прямо сейчас. Не успевая вытащить из кобуры пистолет, он, остановившись, замер.
Три громких выстрела принизили угнетающую тишину. Время буквально остановилось. Николас опустил взгляд и не сразу понял, что целью был вовсе не он.
Из кончика рта Гвинет медленно стекла тонкая полоска тёмной крови; веки широко раскрылись, затем из стеклянных глаз стала медленно утекать жизнь. Три выстрела на поражение, и девушка шумно упала на колени, после чего рухнула на асфальт всем телом. Ник вовсе не выглядел ошарашенным после непредсказуемого инцидента. Опуская взгляд на жертву преступления, он здраво понимал, что произошло и почему целью наёмных убийц стала именно она — совершенно невинная девушка, не имеющая никаких врагов за своей спиной.
Ник подошёл ближе и, присев на корточки, проверил пульс. Гвинет Далтон мертва, без какого-либо шанса. До боли сжимая челюсть, Ник перевёл взгляд на автомобиль Мортала: его люди выскочили из машины, стреляя в ответ по колёсам промчавшего вестника смерти.
От свистящих звуков выстрелов все прохожие разбегались кто куда — лишь бы спрятаться от нашествия пришедшего в их квартал.
Николас проследил за людьми, которые разбегались в разные стороны, словно мурашки. Он опустил взгляд на Гвинет и, сжимая руки в кулаки, прекрасно понимал, что жертвой должна была быть вовсе не эта девушка. Цель — Виктория Далтон. Её попросту перепутали с сестрой, ведь та была до невозможности схожа с ней. И если ликвидировать цель в этот раз не получилось, они попробуют ещё. Несомненно.
Глава 23
Сложно ставить точку там, где всё ещё видно продолжение. Виктория убедилась в этом сразу после того, как, попрощавшись с Ником, вернулась в отцовский дом. Отрываясь от жизни, омрачённой кровавыми потоками, она надеялась на спасение вне преступной среды. Казалось, стоит только сделать шаг вперёд — и мир снова заиграет яркими красками, в которых не будет места чёрному цвету. Вот-вот, казалось, с плеч спадёт тяжкий груз вины за совершённый поступок, и всё изменится. Должно измениться.
Именно так представляла Тори кардинальные перемены в своей жизни. Считала, что стоит ей только отдалиться от Николаса Моргана, возглавляющего жестокость — всё поменяется в лучшую сторону.
Так и было в первый день после возвращения домой. Виктория настраивала себя исключительно на позитивный лад. Собрала всю себя, разорванную на части, и приняла важное решение — начать жизнь с нуля. Казалось, отсчёт пошёл, но жизнь, начатая сначала, так и осталась на той же позиции. Мир почему-то не стал играть яркими красками, и даже чёрный казался ещё чернее, чем всегда.
Каждый день оборачивался сплошным мучением. Ничего не вносило светлых лучей в погружённую во тьму «новую жизнь». Ничто не радовало: ни примирение с сестрой, ни на удивление спокойное общение с отцом.
А ведь жизнь, вроде бы, налажена и вернулась в начальную точку, откуда и началась история, связанная с Николасом Морганом, Мануэлем, Джорджем, «Gravity», Шерил, Морталом и даже Расселом. Теперь все эти ужасы остались в прошлом. И почему только Виктория испытывает такую грусть, медленно пускающую корни в её тело и разум?
С каждым новым днём становилось только хуже. Мрачное помешательство загоняло в депрессию с такой сумасшедшей силой, что жизнь превратилась в пустое существование. Тори рассмеялась бы в лицо тому человеку, который в прошлом сказал бы, что она станет скучать по дням, проведённым в клетке убийцы. Назвала бы этого человека истинным ненормальным. Но, как бы она не отрицала, теперь абсолютно всё вокруг потеряло смысл, а причиной стал лишь её выбор. Выбор, который казался единственным спасением, а оказался ранящим и убийственным, без шанса на выживание.
Хватило одного дня, чтобы Тори смогла понять, каким глупым оказалось её решение попрощаться с Ником. Не было места на земле, которое могло бы заменить его желанные объятия. Теперь казалась неважной его криминальная слава. Признавая себя эгоистичной, Тори переступила черту предрассудков и наконец-то приняла безумную, ненормальную любовь к человеку, которого стоило бы только остерегаться и обходить стороной. Видимо, Ник был прав: она такая же сумасшедшая, как и он.
Дни шли один за другим, а Виктория с каждой минутой увядала, словно цветок, долго простоявший без воды. И она бы никогда не подумала, что что-то может ещё больше омрачить её и без того натянутое существование. Вероятно, ошибалась, надеясь, что худшее уже позади. В этом Виктория Далтон убедилась, бросая сырую землю на гроб сестры, который работники кладбища медленно спустили в глубокую яму. Яму, ставшую вечным укрытием для Гвинет, печально погибшей при неизвестных обстоятельствах.
Тори держала голову опущенной. На её щеках больше не было застывших потоков слёз: она разучилась плакать. Эмоции стихли, словно после шторма навсегда застыл штиль бесконечного горя. Горя, в пучинах которого она тонула и навечно залегла на самое дно.
Прикрыв на мгновение веки, Виктория отдалённо слышала истерический плач Кэрол, умирающей от боли потери своего ребёнка. Где-то слышались сочувственные возгласы. Траурные голоса могли бы пробирать до дрожи, но Тори ничего не чувствовала — душу вывернуло наизнанку уже давно. Гибель Гвинет стала лишь последней каплей.
Виктория подняла усталые веки, взглянув покрасневшими глазами на священника, который, казалось, обращался именно к ней.
— Вы хотите что-то сказать перед тем, как земля упокоит вашу сестру? — спросил он в очередной раз.
Тори почувствовала, как взгляды всех присутствующих прильнули к ней. Она оценила всех и только помотала головой, молчаливо отказавшись от своего слова.
Вновь опустив голову, Тори обхватила плечи руками: стало очень холодно. Ей было, что сказать сестре, но это точно не то, что должны слышать все. Вновь взглянув на гроб, в котором покоилась Гвинет, Тори мысленно проговорила то, чего нельзя было выразить вслух:
«Прости, Гвинет. Прости, что не уберегла тебя. Прости, что втянула тебя в тот мир, который в итоге погубил тебя. Прости, что позволила тебе пережить ужас. Прости за то, что сделали с тобой люди, от которых я и сама пыталась сбежать. Я благодарна, что ты оказалась настолько светлым человеком, что приняла меня после всего, что произошло по моей вине. Несмотря на всё, ты простила меня. И теперь тебя нет. Это моя вина. Мне жаль. Я бы отдала свою жизнь за твою, если бы только могла вернуть время назад. Если бы только могла…»
Прикрывая веки, Тори ощутила ком в горле, ставший преградой для того, чтобы наполнить лёгкие воздухом. Тяжело выдохнув, она подняла голову и, распахнув глаза, уставилась в одну точку, не в силах наблюдать за тем, как белый гроб Гвинет присыпают сырой чёрной землей.
Вздрогнув от пробирающего до дрожи визга Кэрол, Тори широко раскрыла глаза, уставившись на женщину. С глазами, полными тоски и отчаяния, Кэрол кинулась на Викторию, словно безумный зверь на свою жертву, сразу после того, как на могилу Гвинет Далтон бросили последнюю горстку земли. Ухватив девушку за плечи, она несколько раз встряхнула её, яростно проклиная.
Тори и не пыталась вырываться из рук обезумевшей от пронзающей насквозь боли потери. Женщина была права в своих обвинениях: не будь Виктории — Гвинет не стала бы жертвой преступления; не вернись Виктория домой — Гвинет, возможно, не убили бы. Она бы продолжала свою жизнь, нашла бы своё счастье и наслаждалась бы каждым подаренным моментом в окружении людей, которых любила, и которые любили её.
Виктория не замечала ужаснувшихся взглядов всех присутствующий на прощании с юной погибшей девушкой — она смотрела лишь в горестные сумасшедшие глаза женщины и молчала, не ощущая ничего, кроме собственной всепоглощающей вины.
Тори едва могла вникнуть в реальность происходящего. Всё казалось сном или потоком ненормальной фантазии, ведь не может жизнь быть сплошной чёрной полосой? Отец, играющий с её жизнью; Ник, который оказался Расселом; Джордж, ставший её первой жертвой в следствии самозащиты; Гвинет, погибшая по непонятным обстоятельствам… Что дальше? Что может быть хуже? Что?
Виктория очнулась, будто бы пробудившись от глубокого сна. Ощутив резкий толчок в плечо, от которого она едва устояла, посмотрела на того, кто оказался перед ней. Теперь это была не Кэрол — сильный толчок был от отца. Она подняла удивлённые глаза на Бенджамина, изучая животную злость в его взгляде. Он буквально прожигал её насквозь, не позволяя даже моргнуть. Внимательно глядя на его оскалившееся лицо, Тори чувствовала, как с каждой новой секундой начинает терять свою стойкость. Под давлением его взгляда она хотела поскорее спрятаться, словно маленький запуганный зверёк, которому нужна защита от нападок окружающих.
— Я не хочу видеть тебя, Виктория. Не хочу, чтобы ты носила мою фамилию. Убирайся. Не появляйся мне на глаза, — проговорил сквозь зубы Бенджамин.
Он сжал кулаки, ведь дочь продолжала стоять и смотреть на него большими перепуганными глазами.
— Убирайся! — выкрикнул он, и его вовсе не смущало сакральное место, на котором они находились. — Убирайся! Слышала меня, девчонка? Вон!
Тори сделала шаг назад, как только Бен подтвердил свои слова очередным грубым толчком.
Коснувшись рукой своего плеча, ноющего от резкой боли, Тори медленно обернулась и направилась вперёд, вовсе не понимая, куда идёт: не осталось места, куда она могла бы вернуться. Словно весь мир ополчился против неё одной. Ощущая себя рассеянной, беззащитной, потерянной, Тори продолжала идти всё дальше и дальше от кладбища, где только что похоронили её сестру. Пройдя не меньше часа по пустынной дороге, на которой машины проезжали не чаще, чем несколько раз в день, Тори на мгновение остановилась.
Она подняла голову, закрыла глаза и несколько раз сделала глубокий вдох и долгий выдох, пытаясь сосредоточиться, чтобы хотя бы суметь подумать о том, что будет дальше. Мысли спутались, словно клубок ниток. Ясный ум затмила пелена печали, казавшаяся беспросветной. Не находя душевного равновесия, Тори прикрыла лицо ладонями. Сейчас она отдала бы всё, лишь бы поменяться местами с Гвинет; отдала бы ей свою жизнь, не задумываясь. Хотя, вряд ли, Гвинет хотела бы такую жизнь. Никто не хотел бы. Тори и сама не хотела жить своей жизнью.
Услышав вдали шум приближающегося транспорта, Тори, опустив голову, уверенно прошла к центру дороги. Остановившись и зажмурив веки, она вслушивалась в звук, который становился всё громче и громче… Всё ближе и ближе.
Мысленно присоединившись к Гвинет, Тори не понимала, почему шум стих.
Открыв полные отчаяния глаза, она посмотрела прямо перед собой. Содрогнувшись всем телом, Тори увидела автобус, который остановился в нескольких футах от неё. Водитель открыл окно и выкрикнул несколько фраз, которые явно выражали сумасшествие девушки, смевшей выйти на центр дороги.
Взглянув на сенсорную табличку около водителя, Тори поняла, что автобус направляется в Таллахасси. Очнувшись от суицидальных помыслов, она махнула водителю рукой и попросила открыть дверь.
Войдя в салон автобуса, Тори думала, что все смотрят на неё, как на больную, сбежавшую из психиатрической больницы — водитель уж точно одарил её подобным взглядом, когда она расплачивалась с ним за проезд. Спешно спрятавшись на сидении около окна, она уткнулась носом в стекло. Больше не замечая напрасно проходящего времени, Тори уставилась на пролетающие мимо деревья и населённые пункты. Она готова была отдать последние деньги, лишь бы улететь на другой конец земли. Говорят, что лучшее средство от депрессии — сменить обстановку, но она не знала, возможно ли в её случае что-то поменять в лучшую сторону. Казалось, что не поможет даже, если она переедет на Марс.
Прикрыв на секунду глаза, Тори погрузилась в дремучие сети сна.
Измученная душа молила о спокойствии, и лишь сон мог помочь в таком сложном случае.
Не долго длился миг её спасения. Виктория широко раскрыла глаза, как только автобус резко остановился. Все пассажиры, удерживаясь за быльца, едва смогли усидеть на местах от слишком резкого торможения. Тори не стала высматривать причину такого резкого толчка, как остальные. Её это волновало меньше всего. Тори лишь ожидала, когда автобус вновь возобновит движение, и она сможет любоваться монотонно пролетающими мимо пейзажами.
Виктория не стала бы оглядываться, если бы не заметила перепуганные глаза пассажиров и панические вскрики женщин. Все они уставились вперёд.
Тори замерла, услышав знакомые уху угрозы, доносящиеся мужскими грубыми голосами. Она медленно вытянулась вперёд, чтобы посмотреть на проход. По автобусу проходило двое мужчин. Оба держали в руках пистолеты. Целясь в каждого пассажира, они оценивали их взглядом, потом проходили дальше, явно кого-то усердно выискивая.
Виктория не предполагала, что ей грозит опасность — она лишь наблюдала, словно время для неё остановилось. Вооружённые преступники выкрикивали устрашающие слова, чем вызывали в салоне автобуса плач детей и жалостные вздохи женщин.
Тори встретилась глазами с злоумышленником.
