Она неуверенно протянула ему ладонь, он сжал её, закрыл глаза. Постоял так с минуту, хмуря тонкие брови, затем отпустил, вскинул взгляд на древнего эльфа, сказал растерянно:
— Я ничего не понимаю. Знаю, что она говорит правду, но по-прежнему не чувствую родства. Как это может быть?
— Есть у меня одна догадка, — Лейоран был необычно серьёзен. — Лика, позволишь проверить?
Лика кивнула:
— Да. Что я должна делать?
— Ничего. Просто дай мне прикоснуться к тебе и посиди спокойно.
Он зашёл к ней за спину, опустил тёплые ладони на плечи. Лика всем своим существом почувствовала волну силы, прокатившуюся по телу, но что эльф сделал, так и не поняла.
Лейоран отпустил её, присел рядышком на шкуру, сказал:
— Ну что ж, догадка подтвердилась. Твоя мать, птичка, была удивительной женщиной и спасла тебя от смерти единственным возможным способом. Но теперь на твоём месте я бы держался подальше от любых пещер и подземелий.
— Почему? — не поняла Лика.
— Ну, скажем так, тебе там может слишком понравиться.
— Дядя Лейо, не темни, — не выдержал Элиор.
— Дети, — картинно вздохнул древний маг и упёрся в Лику серьёзным взглядом серебристых глаз, сказал, не рисуясь больше:
— Твоя мать посвятила тебя Рождённому Землёй.
— Кому? — Лика только глазами захлопала.
— Рождённому Землёй, забытому богу, древнему духу земли, хозяину пещер, — терпеливо принялся объяснять эльф, — имена разные, суть одна. Когда-то очень давно в здешних местах людские племена поклонялись таким существам как богам. Отдать своего ребёнка богу считалось честью. Такие дети обычно становились жрецами, голосами богов. Они навсегда уходили под землю, взамен получая часть силы своего покровителя.
— Никогда о таком не слышал, — подал голос Амран из своего кресла.
— Ещё бы, малыш. Где бы ты мог услыхать? Забытые боги на то и забытые, что о них никто не помнит. Даже большинство моих соплеменников считают их сказкой, что уж говорить о людях.
— А ты не считаешь? — это вмешался Рейон.
— Я, — эльф грустно усмехнулся, — успел застать то время, когда Рождённые Землёй ещё не были такой редкостью, как сейчас.
Элиор и Рейон дружно встрепенулись, и древний эльф предупредил их общий интерес:
— Хотите спросить, куда они делись?
— И откуда взялись, тоже, — уточнил вопрос Рейон. Надо же выяснить как можно больше о существе, с которым оказалась связана его сестра.
— Я и сам не до конца понимаю их природу. Расскажу, что знаю.
Эльф поднялся, подошел к костру, протянул к нему руки, словно озяб внезапно. Помолчал, собираясь с мыслями, и начал рассказ:
— Духи земли бывают разные. И возникают они по-разному. Но именно возникают, а не рождаются как все живые существа. Хотя некоторые из них всё же родились, прожили обычную жизнь, а после смерти остались в местах, которые очень любили при жизни. И любовь эта была так сильна, что они не развеялись со временем как обычные призраки, а обрели огромную силу. Они становились хранителями какого-то конкретного места — озера, пещеры, горы.
Лейоран окинул задумчивым взглядом тёмные воды озера, сказал в пространство:
— Я мог бы стать его хранителем, если бы умер тогда.
Он замолчал, и никто из слушателей не посмел нарушить тишину.
Снежный Лейо встряхнулся, повернулся спиной к воде и продолжил прежним тоном мудрого учителя:
— Другие сущности возникают в священных местах из желаний и молитв простых смертных. Обычно они исчезают, стоит последователям культов забыть о них. Но иногда они отказываются уходить, обретают собственные желания, а вместе с ними и новую жизнь. Третьи возникают сами собой в местах силы, как выражение воли земли. Я не знаю, к какой разновидности относится наш дух, но это не важно. А важно то, что древние духи земли — единственные существа, способные изменить природу человека. В тот день, когда Гвенлин посвятила ему ребёнка, Аларика Селивер умерла для всего мира, и родилась просто девочка Лика.
— Сейчас ты больше его дочь, чем своих родителей. Твоя кровь изменилась, и заклятье на смерть не сработало, — взгляд серебряных глаз упёрся в Лику, изучая, как будто видел её впервые.
А Лику взволновал сейчас другой вопрос:
— Почему же он не изменил кровь мамы? Не спас её?
— Никогда не слышал, чтоб духи земли забирали взрослых. Возможно, проделать такое можно только с ребёнком. Кроме того, одно из необходимых условий — ребёнок должен быть отдан добровольно.
— И что теперь? — Лика невольно поёжилась. — Дух заберёт меня?
— Не думаю, — успокоил её эльф. — Если не забрал до сих пор, скорее всего, просто забыл. Но на твоём месте я держался бы подальше от больших пещер. Не стоит лишний раз напоминать о себе.
— Я была в пещере. И видела там кое-что, — она вспомнила старое видение. Мужчину, с которым встречалась мама. И ощущение странной нечеловеческой силы, словно плащом укрывавшей его.
— Это он? — Лейоран не потрудился скрыть, что считал воспоминание.
— Не знаю, — Лика зябко пожала плечами.
— Он, — утвердился в догадке эльф. — Сильный. Даже я не рискнул бы злить подобное существо.
— Я не буду… злить, — с трудом выдавила Лика. Ей вдруг стало по-настоящему страшно.
— Аларика, не бойся, — влез свеженайденый братец, — я теперь тебя никому не отдам.
— Я Лика! И я — не твоя вещь, чтоб никому не отдавать! — вспылила молодая ведунья. Страх неведомым образом трансформировался в раздражение.
— Извини… — опешил Рейон, а Амран расхохотался и зааплодировал, даже попытался подняться из кресла, тяжело упал обратно, махнул рукой на подбежавшего поддержать его брата, проговорил, всё ещё задыхаясь после смеха:
— Ай да маленькая леди Селивер! Вся в свою мать!
— Главное, чтоб не в отца, — буркнул Рейон, и улыбка сама собой сползла с лица императора.
— Это проблема, — сказал он хмурясь. — Указ об уничтожении всех наследников ланарского престола всё ещё в силе, и я не могу отменить его, пока не получу скипетр. Даже если мне удастся вернуться в столицу и вновь усесться на трон.
Он замолчал, что-то напряжённо обдумывая, потом вскинул взгляд на древнего эльфа, спросил:
— Лейоран, скажи, пожалуйста, магическая проверка способна показать родство Лики с Селиверами?
— Нет, — уверенно ответил эльф.
— Точно?
— Абсолютно. Скорее её отцом признают духа земли, если он был когда-то живым, а не возник из камня.
— Тогда получается, что девушка не имеет прав на фамилию Селивер. Обидно лишиться родового имени и наследства, но лучше так, чем лишиться жизни.
— Надеюсь, тебе не захочется побороться за престол старого королевства, как твоему уважаемому родителю? — Лике показалось, что серые глаза императора заглянули прямо в душу, и она отчаянно замотала головой.
Какой ещё престол? Она домой в Первые Холмы собиралась. Нужна ей эта политика, как зайцу пятая нога. Ну и семейка же у неё оказалась!
— Моя сестра будет носить мою фамилию, — заявил Рейон. — Дед с бабушкой примут её без всякой проверки. Да они с ума сойдут от радости, когда узнают, что Аларика жива!
— Стоп, стоп, стоп, — Лика подняла руки, словно защищаясь, и даже попятилась. — Отцепитесь с вашими фамилиями. Я сейчас сама с ума сойду, не дожидаясь дедушки.
— Отстаньте от неё все, — тихим голосом вмешался молчавший до сих пор Элиор, — дайте Лике прийти в себя. Давайте, я вам лучше спою.
— И впрямь, — поддержал его Лейоран, — продолжим праздник. У нас уже две причины для радости — мой день рождения и воссоединение брата и сестры. А все важные разговоры оставим на завтра. Как говориться, утро вечера мудренее.
И праздник продолжился. Только теперь безудержное веселье уступило место уютному спокойствию. Они сидели тесным кружком у жаркого костра, передавали друг другу фляжку с лёгким золотистым вином, молчали, слушая песни. Элиор играл на лютне и пел. Пел свои недавно сочинённые песни и древние эльфийские баллады, пел песни, услышанные в городах людей, и лёгкие песенки, запомненные в детстве. Он знал множество песен. Иногда остальные подхватывали знакомый припев, подпевали на разные голоса. Но чаще слушали, затаив дыхание, боясь нарушить волшебство. И даже в моменты, когда менестрель прерывался промочить горло, переговаривались тихим шёпотом. Заговорить в голос казалось кощунством.
— Дядя Лейо, — во время одной из таких передышек тихонько спросил Арин, — а сегодня правда ваш день рождения?
— Скажем так, малыш, — взгляд древнего эльфа вновь устремился к озеру, — много лет назад в этот день из двух вариантов я выбрал жизнь.
Элиор начал новую песню, Лейоран улыбнулся встревоженному мальчишке:
— Не бери в голову, Ари. Сейчас всё хорошо. У нас праздник.
Лике казалось, что после недавних волнений все её эмоции уснули. Она словно зависла вне времени и пространства. Все тревоги сейчас казались неважными. Волшебный голос эльфийского менестреля убаюкивал, и Лика сама не заметила, как уснула.
Проснулась она на рассвете, заботливо укрытая второй шкурой. Снежные вершины гор золотил солнечный свет, а здесь, внизу, всё ещё властвовала тень. От озера поднимался густой туман. Костёр почти прогорел, и она подкинула в него пару веток, поёживаясь от утренней прохлады. Тишина царила на поляне. Почти все разошлись по свежевыращенным домам. У костра, завернувшись в шкуры, остались спать только Керлин и кто-то из близнецов — на расстоянии Лика не смогла определить — кто.
Кайдо так и не вернулся. Из-за внезапно обретённого брата Лика совсем о нём забыла. Она прикрыла глаза, развернула чувства, как учила Лилас, попыталась позвать демона. И поняла две вещи. Во-первых — Кайдо находится недалеко, а во-вторых — чем-то так увлечён, что не слышит её и вообще не замечает зова.
Девушка решительно поднялась, отряхнула платье и отправилась на поиски рыжего демона. Очень скоро она пожалела, что не нашла времени переодеться — длинное платье норовило зацепиться за каждую ветку. А Кайдо, словно нарочно, залез в самую чащу.
На пути возник каменистый подъём. Лика вздохнула, подобрала подол и полезла в гору. «И что могло понадобиться этой заразе на верхотуре? Не мог где-нибудь на берегу посидеть?»
Только забравшись на самый верх застывшего посреди леса каменного утёса, она поняла, что могло понадобиться здесь её демону.
Несколько тоненьких, одетых в золотистую листву берёзок, растущих на вершине утёса, не могут заслонить открывающийся вид — покрытые осенним лесом горы со снежными вершинами. Море волнующейся под ветром красно-золотой листвы со вздымающимися над ним острыми ледяными островами. И это на фоне бесконечного синего неба. А внизу — всё это великолепие тысячью огненных оттенков отражается в красном озере. Клубы пара от тёплой воды напоминают дым, словно под ними не просто вода, а жидкий огонь. Наверное, так и выглядит загадочная «кровь земли».
И Кайдо здесь — ещё одно алое пятно в море огненной круговерти. На самом краю утёса. Так близко к обрыву, что кажется — один неосторожный шаг и демон рухнет вниз. Что он делает? Танцует?
Лика замерла неподвижно, схватившись за белый ствол берёзки, боясь вздохнуть, завороженная безмолвным танцем.
Демон движется легко и плавно, словно и впрямь танцует под слышную только ему одному музыку. Его глаза закрыты, лицо спокойно. Ветер треплет широкие рукава и подол распахнутой алой рубахи, развевает рыжие волосы. Кайдо похож сейчас на язык пламени, пляшущий в костре.
Вот он шагнул к обрыву, замер на краю, раскинув руки — словно красная птица, чьё имя он носит, готовая взлететь. У Лики замерло сердце — вдруг он шагнёт вниз. Но демон плавно развернулся, продолжая свой диковинный танец.
Всякий раз, как он оказывался в опасной близости от пропасти, Лика до боли в пальцах вцеплялась в берёзку, даже не замечая этого. Собственный внутренний голос вопил, требуя вмешаться, но спокойная уверенность, излучаемая демоном, чувство правильности происходящего заставляли её оставаться на месте и не мешать.
Сколько длится этот странный танец на краю? Сейчас кажется, что — вечно. Демон всегда был здесь. И всегда танцевал в шаге от гибели. И он, и его танец — часть этого леса, этих гор, этого мира. Неотъемлемая часть.
Солнце медленно поднимается, прогоняет тень, золотит горные склоны, подбирается к алой фигурке танцора.
Едва первые лучи касаются лица демона, он замирает на месте. А затем одним неуловимым движением скидывает одежду и продолжает танец в солнечном свете. Всё его тело окутывается едва заметным золотистым маревом. И в этом мареве время от времени проскакивают огненные искры, начинают свой собственный танец, превращаясь в маленькие огоньки. Они скользят по его рукам, рассыпаются в воздухе, оставляя новые искры. Кайдо жонглирует пламенем — роняет, ловит, переливает из руки в руку. Он словно ласкает огонь, гладит его как котёнка. И огонь отвечает тем же — ластится, льнёт к обнажённой коже, окутывая всё его тело.
Наконец пламя полностью скрыло фигуру демона от глаз потрясённой девушки, а когда оно опало, на неё знакомыми рыжими глазами смотрел невиданный зверь. Больше всего он напоминал снежного барса, только раза в два крупнее. Рыжий, с полосатой спиной, шикарной гривой и коротким пушистым хвостом.
Они замерли оба — демон в облике зверя и девушка в синем платье. Сорванный ветром жёлтый листок коснулся гривы зверя и вспыхнул, сгорел в ярком пламени.
Ещё мгновенье — огонь окутывает рыжего барса, а когда пламя гаснет, на месте зверя возникает Кайдо в своём обычном облике. Он улыбается счастливо и немного смущённо. Говорит, слегка запинаясь, словно ещё не полностью пришёл в себя:
— Лика, ты видела? Я обернулся! Я теперь взрослый, да? Мой огонь пробудился. В клане меня бы признали взрослым. Наверное. Я не помню. Но оборачиваться у нас умели не все. Только самые сильные. Это точно. Я сильный?!
— Сильный, сильный, — не смогла сдержать улыбки Лика, выбираясь из ненадёжного укрытия. — А ещё голый. Может, оденешься?
— А, что? Ага… Сейчас… — демон, всё ещё растерянный, сгрёб с земли свою одежду.
Пока он одевался, Лика без зазрения совести пялилась, пытаясь понять, стали полоски на его коже немного темнее, или это игра её воображения.
— Давай побудем тут ещё немного, — предложил Кайдо. — Я не хочу пока возвращаться… к остальным.
Лика кивнула, а демон сел на землю, улыбнулся виновато и беспомощно:
— Я устал, как будто бежал два дня, не останавливаясь.
— Ещё бы. Сколько ты танцевал?
— Не знаю. Не в этом дело. Оборачиваться тяжело. Я даже не знал, что могу так. Я посплю немного. Не уходи. Побудь со мной. Хорошо?
— Хорошо, — она села рядом с ним на землю. — Спи. Я буду здесь.
Демон улыбнулся, закрыл глаза, задышал ровно и спокойно. Лика с удивлением поняла, что он уже спит.
«Как ребёнок, который набегался за день».
Девушка улыбнулась забавной мысли, он ведь так радовался, что по меркам своего народа стал взрослым.
«Тоже мне взрослый. Как был балбесом, так им и остался. И что с ним таким делать? А в виде зверя он красивый. Он и сейчас красивый. Не такой, как эльфы — нет в нём ни капли их непринуждённого изящества. Он совсем другой, но всё же красивый. У меня теперь есть семья. Брат. Даже не верится, что это правда. А он всё равно остаётся самым родным существом. Это и есть любовь? Или просто привычка заботится? Везёт Нэрри — у них с Астани всё ясно. Вот как они поняли, что любят друг друга?»
— Я ничего не понимаю. Знаю, что она говорит правду, но по-прежнему не чувствую родства. Как это может быть?
— Есть у меня одна догадка, — Лейоран был необычно серьёзен. — Лика, позволишь проверить?
Лика кивнула:
— Да. Что я должна делать?
— Ничего. Просто дай мне прикоснуться к тебе и посиди спокойно.
Он зашёл к ней за спину, опустил тёплые ладони на плечи. Лика всем своим существом почувствовала волну силы, прокатившуюся по телу, но что эльф сделал, так и не поняла.
Лейоран отпустил её, присел рядышком на шкуру, сказал:
— Ну что ж, догадка подтвердилась. Твоя мать, птичка, была удивительной женщиной и спасла тебя от смерти единственным возможным способом. Но теперь на твоём месте я бы держался подальше от любых пещер и подземелий.
— Почему? — не поняла Лика.
— Ну, скажем так, тебе там может слишком понравиться.
— Дядя Лейо, не темни, — не выдержал Элиор.
— Дети, — картинно вздохнул древний маг и упёрся в Лику серьёзным взглядом серебристых глаз, сказал, не рисуясь больше:
— Твоя мать посвятила тебя Рождённому Землёй.
— Кому? — Лика только глазами захлопала.
— Рождённому Землёй, забытому богу, древнему духу земли, хозяину пещер, — терпеливо принялся объяснять эльф, — имена разные, суть одна. Когда-то очень давно в здешних местах людские племена поклонялись таким существам как богам. Отдать своего ребёнка богу считалось честью. Такие дети обычно становились жрецами, голосами богов. Они навсегда уходили под землю, взамен получая часть силы своего покровителя.
— Никогда о таком не слышал, — подал голос Амран из своего кресла.
— Ещё бы, малыш. Где бы ты мог услыхать? Забытые боги на то и забытые, что о них никто не помнит. Даже большинство моих соплеменников считают их сказкой, что уж говорить о людях.
— А ты не считаешь? — это вмешался Рейон.
— Я, — эльф грустно усмехнулся, — успел застать то время, когда Рождённые Землёй ещё не были такой редкостью, как сейчас.
Элиор и Рейон дружно встрепенулись, и древний эльф предупредил их общий интерес:
— Хотите спросить, куда они делись?
— И откуда взялись, тоже, — уточнил вопрос Рейон. Надо же выяснить как можно больше о существе, с которым оказалась связана его сестра.
— Я и сам не до конца понимаю их природу. Расскажу, что знаю.
Эльф поднялся, подошел к костру, протянул к нему руки, словно озяб внезапно. Помолчал, собираясь с мыслями, и начал рассказ:
— Духи земли бывают разные. И возникают они по-разному. Но именно возникают, а не рождаются как все живые существа. Хотя некоторые из них всё же родились, прожили обычную жизнь, а после смерти остались в местах, которые очень любили при жизни. И любовь эта была так сильна, что они не развеялись со временем как обычные призраки, а обрели огромную силу. Они становились хранителями какого-то конкретного места — озера, пещеры, горы.
Лейоран окинул задумчивым взглядом тёмные воды озера, сказал в пространство:
— Я мог бы стать его хранителем, если бы умер тогда.
Он замолчал, и никто из слушателей не посмел нарушить тишину.
Снежный Лейо встряхнулся, повернулся спиной к воде и продолжил прежним тоном мудрого учителя:
— Другие сущности возникают в священных местах из желаний и молитв простых смертных. Обычно они исчезают, стоит последователям культов забыть о них. Но иногда они отказываются уходить, обретают собственные желания, а вместе с ними и новую жизнь. Третьи возникают сами собой в местах силы, как выражение воли земли. Я не знаю, к какой разновидности относится наш дух, но это не важно. А важно то, что древние духи земли — единственные существа, способные изменить природу человека. В тот день, когда Гвенлин посвятила ему ребёнка, Аларика Селивер умерла для всего мира, и родилась просто девочка Лика.
— Сейчас ты больше его дочь, чем своих родителей. Твоя кровь изменилась, и заклятье на смерть не сработало, — взгляд серебряных глаз упёрся в Лику, изучая, как будто видел её впервые.
А Лику взволновал сейчас другой вопрос:
— Почему же он не изменил кровь мамы? Не спас её?
— Никогда не слышал, чтоб духи земли забирали взрослых. Возможно, проделать такое можно только с ребёнком. Кроме того, одно из необходимых условий — ребёнок должен быть отдан добровольно.
— И что теперь? — Лика невольно поёжилась. — Дух заберёт меня?
— Не думаю, — успокоил её эльф. — Если не забрал до сих пор, скорее всего, просто забыл. Но на твоём месте я держался бы подальше от больших пещер. Не стоит лишний раз напоминать о себе.
— Я была в пещере. И видела там кое-что, — она вспомнила старое видение. Мужчину, с которым встречалась мама. И ощущение странной нечеловеческой силы, словно плащом укрывавшей его.
— Это он? — Лейоран не потрудился скрыть, что считал воспоминание.
— Не знаю, — Лика зябко пожала плечами.
— Он, — утвердился в догадке эльф. — Сильный. Даже я не рискнул бы злить подобное существо.
— Я не буду… злить, — с трудом выдавила Лика. Ей вдруг стало по-настоящему страшно.
— Аларика, не бойся, — влез свеженайденый братец, — я теперь тебя никому не отдам.
— Я Лика! И я — не твоя вещь, чтоб никому не отдавать! — вспылила молодая ведунья. Страх неведомым образом трансформировался в раздражение.
— Извини… — опешил Рейон, а Амран расхохотался и зааплодировал, даже попытался подняться из кресла, тяжело упал обратно, махнул рукой на подбежавшего поддержать его брата, проговорил, всё ещё задыхаясь после смеха:
— Ай да маленькая леди Селивер! Вся в свою мать!
— Главное, чтоб не в отца, — буркнул Рейон, и улыбка сама собой сползла с лица императора.
— Это проблема, — сказал он хмурясь. — Указ об уничтожении всех наследников ланарского престола всё ещё в силе, и я не могу отменить его, пока не получу скипетр. Даже если мне удастся вернуться в столицу и вновь усесться на трон.
Он замолчал, что-то напряжённо обдумывая, потом вскинул взгляд на древнего эльфа, спросил:
— Лейоран, скажи, пожалуйста, магическая проверка способна показать родство Лики с Селиверами?
— Нет, — уверенно ответил эльф.
— Точно?
— Абсолютно. Скорее её отцом признают духа земли, если он был когда-то живым, а не возник из камня.
— Тогда получается, что девушка не имеет прав на фамилию Селивер. Обидно лишиться родового имени и наследства, но лучше так, чем лишиться жизни.
— Надеюсь, тебе не захочется побороться за престол старого королевства, как твоему уважаемому родителю? — Лике показалось, что серые глаза императора заглянули прямо в душу, и она отчаянно замотала головой.
Какой ещё престол? Она домой в Первые Холмы собиралась. Нужна ей эта политика, как зайцу пятая нога. Ну и семейка же у неё оказалась!
— Моя сестра будет носить мою фамилию, — заявил Рейон. — Дед с бабушкой примут её без всякой проверки. Да они с ума сойдут от радости, когда узнают, что Аларика жива!
— Стоп, стоп, стоп, — Лика подняла руки, словно защищаясь, и даже попятилась. — Отцепитесь с вашими фамилиями. Я сейчас сама с ума сойду, не дожидаясь дедушки.
— Отстаньте от неё все, — тихим голосом вмешался молчавший до сих пор Элиор, — дайте Лике прийти в себя. Давайте, я вам лучше спою.
— И впрямь, — поддержал его Лейоран, — продолжим праздник. У нас уже две причины для радости — мой день рождения и воссоединение брата и сестры. А все важные разговоры оставим на завтра. Как говориться, утро вечера мудренее.
И праздник продолжился. Только теперь безудержное веселье уступило место уютному спокойствию. Они сидели тесным кружком у жаркого костра, передавали друг другу фляжку с лёгким золотистым вином, молчали, слушая песни. Элиор играл на лютне и пел. Пел свои недавно сочинённые песни и древние эльфийские баллады, пел песни, услышанные в городах людей, и лёгкие песенки, запомненные в детстве. Он знал множество песен. Иногда остальные подхватывали знакомый припев, подпевали на разные голоса. Но чаще слушали, затаив дыхание, боясь нарушить волшебство. И даже в моменты, когда менестрель прерывался промочить горло, переговаривались тихим шёпотом. Заговорить в голос казалось кощунством.
— Дядя Лейо, — во время одной из таких передышек тихонько спросил Арин, — а сегодня правда ваш день рождения?
— Скажем так, малыш, — взгляд древнего эльфа вновь устремился к озеру, — много лет назад в этот день из двух вариантов я выбрал жизнь.
Элиор начал новую песню, Лейоран улыбнулся встревоженному мальчишке:
— Не бери в голову, Ари. Сейчас всё хорошо. У нас праздник.
Лике казалось, что после недавних волнений все её эмоции уснули. Она словно зависла вне времени и пространства. Все тревоги сейчас казались неважными. Волшебный голос эльфийского менестреля убаюкивал, и Лика сама не заметила, как уснула.
ГЛАВА 11. Танец на краю
Проснулась она на рассвете, заботливо укрытая второй шкурой. Снежные вершины гор золотил солнечный свет, а здесь, внизу, всё ещё властвовала тень. От озера поднимался густой туман. Костёр почти прогорел, и она подкинула в него пару веток, поёживаясь от утренней прохлады. Тишина царила на поляне. Почти все разошлись по свежевыращенным домам. У костра, завернувшись в шкуры, остались спать только Керлин и кто-то из близнецов — на расстоянии Лика не смогла определить — кто.
Кайдо так и не вернулся. Из-за внезапно обретённого брата Лика совсем о нём забыла. Она прикрыла глаза, развернула чувства, как учила Лилас, попыталась позвать демона. И поняла две вещи. Во-первых — Кайдо находится недалеко, а во-вторых — чем-то так увлечён, что не слышит её и вообще не замечает зова.
Девушка решительно поднялась, отряхнула платье и отправилась на поиски рыжего демона. Очень скоро она пожалела, что не нашла времени переодеться — длинное платье норовило зацепиться за каждую ветку. А Кайдо, словно нарочно, залез в самую чащу.
На пути возник каменистый подъём. Лика вздохнула, подобрала подол и полезла в гору. «И что могло понадобиться этой заразе на верхотуре? Не мог где-нибудь на берегу посидеть?»
Только забравшись на самый верх застывшего посреди леса каменного утёса, она поняла, что могло понадобиться здесь её демону.
Несколько тоненьких, одетых в золотистую листву берёзок, растущих на вершине утёса, не могут заслонить открывающийся вид — покрытые осенним лесом горы со снежными вершинами. Море волнующейся под ветром красно-золотой листвы со вздымающимися над ним острыми ледяными островами. И это на фоне бесконечного синего неба. А внизу — всё это великолепие тысячью огненных оттенков отражается в красном озере. Клубы пара от тёплой воды напоминают дым, словно под ними не просто вода, а жидкий огонь. Наверное, так и выглядит загадочная «кровь земли».
И Кайдо здесь — ещё одно алое пятно в море огненной круговерти. На самом краю утёса. Так близко к обрыву, что кажется — один неосторожный шаг и демон рухнет вниз. Что он делает? Танцует?
Лика замерла неподвижно, схватившись за белый ствол берёзки, боясь вздохнуть, завороженная безмолвным танцем.
Демон движется легко и плавно, словно и впрямь танцует под слышную только ему одному музыку. Его глаза закрыты, лицо спокойно. Ветер треплет широкие рукава и подол распахнутой алой рубахи, развевает рыжие волосы. Кайдо похож сейчас на язык пламени, пляшущий в костре.
Вот он шагнул к обрыву, замер на краю, раскинув руки — словно красная птица, чьё имя он носит, готовая взлететь. У Лики замерло сердце — вдруг он шагнёт вниз. Но демон плавно развернулся, продолжая свой диковинный танец.
Всякий раз, как он оказывался в опасной близости от пропасти, Лика до боли в пальцах вцеплялась в берёзку, даже не замечая этого. Собственный внутренний голос вопил, требуя вмешаться, но спокойная уверенность, излучаемая демоном, чувство правильности происходящего заставляли её оставаться на месте и не мешать.
Сколько длится этот странный танец на краю? Сейчас кажется, что — вечно. Демон всегда был здесь. И всегда танцевал в шаге от гибели. И он, и его танец — часть этого леса, этих гор, этого мира. Неотъемлемая часть.
Солнце медленно поднимается, прогоняет тень, золотит горные склоны, подбирается к алой фигурке танцора.
Едва первые лучи касаются лица демона, он замирает на месте. А затем одним неуловимым движением скидывает одежду и продолжает танец в солнечном свете. Всё его тело окутывается едва заметным золотистым маревом. И в этом мареве время от времени проскакивают огненные искры, начинают свой собственный танец, превращаясь в маленькие огоньки. Они скользят по его рукам, рассыпаются в воздухе, оставляя новые искры. Кайдо жонглирует пламенем — роняет, ловит, переливает из руки в руку. Он словно ласкает огонь, гладит его как котёнка. И огонь отвечает тем же — ластится, льнёт к обнажённой коже, окутывая всё его тело.
Наконец пламя полностью скрыло фигуру демона от глаз потрясённой девушки, а когда оно опало, на неё знакомыми рыжими глазами смотрел невиданный зверь. Больше всего он напоминал снежного барса, только раза в два крупнее. Рыжий, с полосатой спиной, шикарной гривой и коротким пушистым хвостом.
Они замерли оба — демон в облике зверя и девушка в синем платье. Сорванный ветром жёлтый листок коснулся гривы зверя и вспыхнул, сгорел в ярком пламени.
Ещё мгновенье — огонь окутывает рыжего барса, а когда пламя гаснет, на месте зверя возникает Кайдо в своём обычном облике. Он улыбается счастливо и немного смущённо. Говорит, слегка запинаясь, словно ещё не полностью пришёл в себя:
— Лика, ты видела? Я обернулся! Я теперь взрослый, да? Мой огонь пробудился. В клане меня бы признали взрослым. Наверное. Я не помню. Но оборачиваться у нас умели не все. Только самые сильные. Это точно. Я сильный?!
— Сильный, сильный, — не смогла сдержать улыбки Лика, выбираясь из ненадёжного укрытия. — А ещё голый. Может, оденешься?
— А, что? Ага… Сейчас… — демон, всё ещё растерянный, сгрёб с земли свою одежду.
Пока он одевался, Лика без зазрения совести пялилась, пытаясь понять, стали полоски на его коже немного темнее, или это игра её воображения.
— Давай побудем тут ещё немного, — предложил Кайдо. — Я не хочу пока возвращаться… к остальным.
Лика кивнула, а демон сел на землю, улыбнулся виновато и беспомощно:
— Я устал, как будто бежал два дня, не останавливаясь.
— Ещё бы. Сколько ты танцевал?
— Не знаю. Не в этом дело. Оборачиваться тяжело. Я даже не знал, что могу так. Я посплю немного. Не уходи. Побудь со мной. Хорошо?
— Хорошо, — она села рядом с ним на землю. — Спи. Я буду здесь.
Демон улыбнулся, закрыл глаза, задышал ровно и спокойно. Лика с удивлением поняла, что он уже спит.
«Как ребёнок, который набегался за день».
Девушка улыбнулась забавной мысли, он ведь так радовался, что по меркам своего народа стал взрослым.
«Тоже мне взрослый. Как был балбесом, так им и остался. И что с ним таким делать? А в виде зверя он красивый. Он и сейчас красивый. Не такой, как эльфы — нет в нём ни капли их непринуждённого изящества. Он совсем другой, но всё же красивый. У меня теперь есть семья. Брат. Даже не верится, что это правда. А он всё равно остаётся самым родным существом. Это и есть любовь? Или просто привычка заботится? Везёт Нэрри — у них с Астани всё ясно. Вот как они поняли, что любят друг друга?»
