Стражники. Часть 1. Волшебное кольцо

- Идиот, - прокомментировал Никита. – Наконец-то додумался позвать на помощь.
       Через минуту в кухню ворвался разъяренный Володька и попытался кинуться на старшего брата, но был вовремя остановлен подоспевшим отцом.
       - Никита, что это значит? – спросила мать, которая вошла в кухню последней.
       - Что у твоего любимчика съехала крыша, - пожал он плечами.
       - Не дерзи, - велела мать. – Зачем ты запер Володю?
       - Хотел проверить, все еще он боится темноты или нет, - вновь пожал плечами Ники.
       - Ах ты, гад! – снова попытался кинуться на него Вова и снова отец его удержал.
       - Тихо! – велел он. – Уймитесь! Сядьте и ешьте оба! Молча!
       - По-моему, здесь этот придурок скандалит! Я – нет! – сказал Никита.
       - Помолчи! – велел отец.
       Из-под стола раздалось предупреждающее рычание Третьяка. Этому псу категорически не нравилось, когда с хозяином говорили на повышенных тонах. Алексей Михайлович глянул под стол и узрел недовольную собачью морду, покоящуюся на Никитиной ноге.
       Дальше завтрак проходил в относительном молчании, только Ники и Вовка перебрасывались злобными взглядами. Мать причитала, что у нее не сыновья, а черти какие-то и она не понимает, за что ей такое наказание.
       - Чтобы жизнь медом не казалась, - ответил Никита. – А то ты привыкла жить хорошо. На широкую ногу. В каждой бочке меда своя ложка дегтя.
       Мать строго посмотрела на него, но ничего не сказала. Спор с Ником мог вылиться в порядочную ссору и напрочь испортить настроение на весь день, чего Ирине Дмитриевне категорически не желалось. Она и так все время как на минном поле была, успокаивая своих сыновей и стараясь не дать им разодраться.
       В этот момент Вовка изловчился и под столом пнул Никиту по ноге, каким-то чудом не попав при этом в Третьяка. Никита в ответ показал брату средний палец, но, увы, мать это заметила.
       - Чтоб больше я никогда этого не видела, Никита Филозов! – потребовала она.
       - Не беспокойся, не увидишь, - пробурчал в ответ Ники.
       Мать не расслышала, но слова его достигли ушей отца.
       - Не разговаривай так с матерью! – потребовал он.
       Вовка довольно заулыбался, глядя на брата. Наконец-то и Нику попадет от отца.
       - Что такое? – обернулась Ирина Дмитриевна, которая к этому времени уже успела собрать тарелки и отойти к раковине.
       - Бурчит в ответ, - сказал отец.
       Старший сын закатил глаза.
       - А что, запрещено? – спросил он. – Или мне у вас на все разрешение надо спрашивать?
       - Вот хам! – грохнула мать посуду в раковину.
       Ну что за мальчишка? Как он умудряется злить ее с самого утра?
       - А ты – Мадлена! – сказал в ответ Никита и положил несколько конфет к себе в карман брюк.
       - Как ты меня назвал? – спросила мать, обернувшись.
       - Мадлена! – повторил Никита, встав из-за стола.
       - Меня зовут Ирина, - сказала она, глядя на сына снизу вверх.
       Ники пожал плечами, показывая, что ему все равно, как ее зовут другие, для него она – Мадлена.
       - Не смей меня так называть, - приказала она, хотя вроде бы ничего обидного в этом слове не было. Оно не ругательное, не оскорбительное, но в устах Никиты почему-то звучало обидно.
       - Я называю тебя, как хочу, - сказал он в ответ.
       - Ник, перестань! – потребовал отец.
       - Ах ты… - мать замахнулась на него ложкой, которую держала в руках, и в этот момент Третьяк выпрыгнул из-под стола и вцепился ей в руку.
       - Третя, фу! – крикнул Ники, когда отец попытался ударить пса по ушам, чтобы он отпустил руку Ирины.
       Третьяк выпустил добычу и подошел к хозяину. Никита погладил его по голове. Ирина осмотрела руку, но ничего серьезного не было. Просто следы от зубов. Третьяк в это утро, видимо, решил провести показательные выступления.
       - Лучше не замахивайся на него в присутствии собаки, - посоветовал тихонько ей муж. – А если твой пес еще раз на нее кинется, - повернулся он к сыну, - я лично отведу его в ветеринарку, чтобы его усыпили.
       Краем глаза Никита успел заметить, как злорадно улыбнулся Вовка. Видимо, думал, что удача переходит играть на его сторону.
       - Только попробуй, - посмотрел Ник на отца глазами полными такой решимости, что Алексей Михайлович внутренне вздрогнул. – Только попробуйте тронуть мою собаку хоть пальцем, я вам такое устрою!
       Раздался звон разбитой посуды – чашка Вали валялась осколками на столе, а его чай растекался по скатерти. Мать с фразой «Валя, надо быть аккуратнее», подошла и стала вытирать лужу. Валя тихо оправдывался, что он не нарочно.
       Никита тем временем прошел к дверному проему и там обернулся. Алексей Михайлович, который был в принципе отходчивый человек, за эти несколько секунд успел успокоиться и сказал сыну:
       - Если хочешь, я могу с ним погулять вечером.
       - Нет, - ответил Никита. – Я не доверю никому из вас жизнь самого дорогого мне существа.
       Запоздало Алексей Михайлович сообразил, что его сынуля отходчивость своего отца как-то не счел нужным унаследовать, а в наследство прихватил злопамятность, причем не ясно от кого. И память Ника еще ни разу не подвела.
       - Кстати, ты, маменькин сынок, - посмотрел Никита на Вовку. – На, закуси!
       И не прицеливаясь, кинул в брата одну из конфет. Снайпер Никита был прирожденный, поэтому попал в «яблочко» и на этот раз – прямо в лоб братцу.
       - НИКИТА! – воскликнули оба родителя.
       Но Ники уже шел по коридору к двери, хихикая. У входной двери он схватил свой рюкзак.
       - Третя, гулять, - сказал он, и пес понесся за ним.
       Кто-то из родителей попытался парня догнать, но Ники, крикнув на прощание «Вернусь завтра», перешел на бег и следующие пятьсот метров по улице они с псом преодолели бегом. Ясное дело, что ни мать, ни отец, которым было уже за сорок пять, не могли состязаться со своим семнадцатилетним отпрыском в беге на скорость.
       По понятиям Никиты, это утро получилось довольно веселым.
       
       * * *
       
       Сегодня Никита думал прогулять школу, потому и взял с собой Третьяка. Конечно, можно было проявить наглость и прийти в школу с собакой, но директриса опять вызвала бы родителей и тогда новая головомойка приятно помахала бы Нику ручкой. А в свете того, какое получилось сегодня утро, данная идея явно не тянула на самую умную. Ник не собирался доставлять лишнюю радость Вовке. Хотя за прогул его, конечно, тоже по головке не погладят.
       Никита дошел до стадиона соседней школы, сел на скамейку, которая стояла под растущей рябиной, и стал смотреть, как Третьяк носится по полю. В отличие от Никиты пес и правда получал удовольствие от прогулки – не так уж часто его спускали с поводка и предоставляли полную свободу действий. Никита тем временем достал сигарету и закурил.
       «Хорошо Третьяку, - размышлял он. – Не то что мне. У него хотя бы нет такой отвратительной семейки. Братьев – слюнтяя и пакостника. Матери, которая делает ему одолжение».
       А то, что его мать делает ему одолжение, Никита был убежден с самого детства. И это была одна из причин, по которой он ненавидел эту женщину. Остальная часть истории заключалась в следующем.
       Когда-то много лет назад, когда Никита еще не родился на свет, на нем жил Алексей Филозов – молодой перспективный спортсмен-фигурист. Он был настолько прекрасен, что все прочили ему олимпийскую медаль и не одну. В возрасте двадцати одного года он встретил свою будущую супругу девятнадцатилетнюю Ирину Фадееву. На тот момент она являлась студенткой ВУЗа и училась на психолога. По утверждению обоих, когда они познакомились, то сразу почувствовали друг к другу притяжение и назвали его любовью с первого взгляда. Через два года знакомства состоялась свадьба. Любящие супруги решили, что они не станут расставаться, и поэтому Ирина всюду следовала за мужем.
       Но в один злосчастный день Алексей получил серьезную травму, после которой стало ясно, что придется забыть не только об Олимпийских медалях, но и о спорте высших достижений вообще. Все надежды на полное восстановление оказались разбиты, и Алексею пришлось сменить профессию. Что вскоре ему удалось, и он стал довольно преуспевающим бизнесменом, благо упорства и трудолюбия ему было не занимать. Супруга же его при обоих раскладах занималась исключительно домашним хозяйством. Но командировки мужа случались довольно часто, да и средств к существованию они имели достаточно, поэтому Ирина по мере возможностей сопровождала мужа в поездках. Конечно, это оказывалось не так интересно, как выступления фигуристов, но так они хотя бы не разлучались.
       И вот когда Алексею исполнилось тридцать лет, супруга объявила ему, что беременна. Новость изрядно шокировала будущего папашу, поскольку ребенка они планировали чуть позже. Но ничего не поделаешь – Ирина готовилась стать матерью в возрасте двадцати восьми лет. И вот в начале сентября в одной из городских больниц на свет появился мальчик, которого назвали Никитой, а фамилию дали Филозов.
       Оба супруга безмерно радовались появлению здорового ребенка и на первых порах роли родителей были для них в новинку. А затем начались будни, но уже не совсем такие как раньше. Больше Ирина не могла постоянно следовать за мужем, и они осели на одном месте и перестали вести кочевой образ жизни, тем более что с грудным ребенком это уже не представлялось таким весёлым.
       Муж часто мотался по командировкам, а когда приезжал в город, тогда супруга и старалась быть к нему поближе. При этом Никиту часто оставляли с няней. Первая няня появилась у него в возрасте десяти месяцев. Четвертая появилась уже к одиннадцати. А еще через несколько месяцев мать забеременела опять. Только на этот раз это уже запланированно.
       С появлением на свет сначала Володи, а через год и Вали жизнь Никиты не стала лучше. Отца часто не было дома, а когда он появлялся, то мальчику недоставало времени, чтоб наиграться с ним. С матерью же дела обстояли еще хуже. Стремясь проводить с мужем как можно больше времени, она на первых порах доверяла детей бабушке, а потом и новой няне.
       Никите было шесть лет, когда он сказал матери то, что заставило ее отказаться от услуг няни.
       - Ты нас совсем не любишь, - сказал он ей тогда.
       - От чего же, малыш? Я очень вас люблю, - сказала она в ответ.
       - Нет, не любишь, - серьезно произнес Никита. – Разве ты причесываешь нас? Нет, это делает няня. Разве ты гуляешь с нами? Нет, это делает няня. Разве ты кормишь нас? Нет, это делает няня. Она нас будит, одевает, играет с нами, укладывает нас спать. Она нас любит, а ты нет.
       - Все это так, - согласилась мать. – Но я оплачиваю няне ее работу. Я плачу ей за то, чтобы она занималась с вами.
       - Нет, не ты, - сказал Никита. – Деньги зарабатывает папа. И это он платит ей. А ты ничего не делаешь.
       Едва сдерживая внезапно нахлынувший гнев, Ирина велела старшему сыну идти в детскую и поиграть со своими братиками. Тогда Никита ушел. Она долго переживала после того, как услышала такое заявление из уст своего маленького сына, но еще хуже ей было от того, что даже она не могла не признать, что Никита сказал правду. Она была идеальной женой, но совсем никудышной матерью.
       После этого случая Ирина сказал мужу, что будет сама сидеть с детьми и ездить с ним будет редко. Но лучшее, как известно, враг хорошего, что и подтвердилось в данном случае. Решив самой заниматься воспитанием детей, Ирина кажется, только сделала им хуже, чем принесла пользу.
       Получив мать в безраздельное пользование, мальчики тут же открыли войну за ее внимание. Профессиональные знания психолога за более чем десять лет супружеской жизни, в которой отсутствовала рабочая практика, улетучились из головы Ирины, и она совершенно забыла, как следует вести себя с детьми в подобных ситуациях.
       Первой ее стратегической ошибкой было то, что она стала отдавать предпочтение младшим детям, вместо того, чтобы судить по справедливости. Это касалось абсолютно всего, будь то стычка из-за игрушки или кому доесть кусочек шоколадки. Всегда Никита был либо виноват, либо следовала фраза, которую он ненавидел сильнее, чем угрозу ядерной войны «Ну, уступи ему. Ты же старше». А когда дети совершали одинаковые проступки, следовало различное наказание. Так, например, за капризное поведение Володю мать просто журила, а Никиту обычно ставила в угол или запирала где-нибудь. И всегда это сопровождалось одним и тем же аргументом «Ты же старше».
       Однажды Никита решил показать ей свое отношение к этой фразе. Это было на Валином дне рождения, который проходил в узком семейном кругу. Тогда от праздничного торта остался последний кусок. На вопрос, кто хочет его съесть откликнулись Вова и Никита. Мать предложила отдать кусок Вове, приплюсовав сюда свою коронную фразу-аргумент. Крики Никиты о том, что он тоже хочет, не принялись в расчет, после чего Ники стал действовать более решительно. Перегнувшись через весь стол, он схватил кусок руками и, что есть силы, запустил им в сидевшего напротив Вову. Нет, глазомер ему не изменил, но вмешались непредвиденные обстоятельства в виде папы, который в этот момент потянулся за конфетой. Весь запал шоколада достался его левой щеке и уху. Торт, конечно, не съел никто, а Никита бонусом получил по мягкому месту и его досрочно депортировали в детскую без права допить чай и немного поиграть.
       Так длилось несколько лет. В течение этих лет Никита с каждым годом проникался всё большей ненавистью к младшим братьям, а особенно к Вовке, потому что он больше всех лип к матери и пользовался ее покровительством. И вместе с каждым принятым не в его пользу решением Ники убеждался в том, что мать отдает предпочтение не ему, а значит и не любит.
       Второй ошибкой Ирины при воспитании Никиты стало то, что она слишком поздно поняла, что настроила старшего сына против себя и совсем не пользуется у него авторитетом. Когда она поняла это, то совершила третью ошибку и попыталась начать все сначала, но сын ей этого уже не позволил, каждый раз подсознательно напоминая себе, что мать его на самом деле не любит, а только зачем-то к нему пристает. Он был безразличен к ней, не испытывал никаких сильных чувств и только понимал, что она «против него, потому что она с Вовкой». Про себя он уже давно не звал ее мамой, а называл не иначе, как Мадлена. Почему именно так, он и сам не мог себе объяснить, просто ему нравилось, как это звучит. Для него это звучало достаточно презрительно и в чем-то даже оскорбляло женщину, которая пыталась наладить с ним контакт.
       Ужасная истина о том, что старший сын не любит ее, открылась Ирине в тот день и в тот час, когда она пришла к свой подруге и соседке Ольге, у которой муж тоже был предпринимателем. Ольга также имела двоих сыновей - Данила и Костю. Дети играли во дворе, а женщины сидели на лавочке и переговаривались. Потом Ирина пошла в дом, в туалет, а когда возвращалась назад, то через открытое окно увидела, что Никита подбежал к скамейке, где сидела Ольга и громко прокричал: «Мама, дай попить!». Та протянула ему бутылку с водой, Никита выпил и побежал играть вновь.
       Несколько секунд Ирина стояла точно громом пораженная. Мама! Ее сын назвал мамой постороннюю женщину. В первые минуты в ее сознании теплилась надежда, что Никита на самом деле видел ее в окно и обращался к ней, а Ольга просто опередила ее в исполнении просьбы, но когда она дома заговорила об этом с Никитой, то поняла, что никакой ошибки с его стороны не было.
       - Зачем ты назвал тетю Олю мамой? – спросила она. – Ты перепутал, да?