Вечером, наконец-то, пошел снежок. Он падал не торопясь, покрывая землю легким, пуховым покрывалом.
Темно-коричневая, грязная предзимняя Москва на глазах становилась удивительно красивой, белой. Как невеста в свадебном платье.
Снежинки по отдельности или склеившись хлопьями, тихо опускались на стылую землю.
Арина ловила их руками, наслаждаясь первым зимним снегом. Она подставляла лицо под его невесомые, прохладные прикосновения.
Прохожие любовались красивой, стройной девушкой в кокетливой беленькой шубке. Нежные карие, опушенные длинными черными ресницами, глаза, горели, как звезды, на щеках цвел румянец. Из-под вязаной шапочки выбивались легкие, каштановые локоны, но сзади длинные волосы были заплетены в две толстые косы. Строгие мама с бабушкой никак не разрешали их отрезать. Вот и папка уже подарил красивую кроличью шубу. Как у настоящей гранд-дамы. А ненавистные косы все также болтаются сзади. Ну, ничего, как только она получит зарплату… Никто уже будет ей не указ!
Как всегда, после занятий в институте, ее путь часто лежал вечером в мастерскую отца. У них была традиция: она приносила ему из дома бутерброды, он грел на маленькой плитке кофейник, они не спеша пили кофе, ели бутерброды и болтали. А потом шли домой вдвоем.
Она так любила эти вечера с отцом, когда он, известный советский скульптор, принадлежал только ей, в эти моменты он был только ее любимый папка.
Напевая себе под нос веселую песенку, Арина быстро взлетела на верхний этаж и, слегка повозившись с замком, распахнула дверь, громко крикнув в глубину огромного помещения: - Папка! Я здесь!
- Аринушка! В коридоре показалась фигура отца. Как и полагается под конец рабочего дня, он был весь залеплен глиной.
- Проходи сюда!
Она вбежала в комнату и… замерла на пороге. На пьедестале модели стоял высокий, невероятно красивый, атлетически сложенный молодой парень. Светлые, густые, волнистые волосы, огромные серые глаза. Он бы в новеньком рабочем комбинезоне и кепке. И испуганно, во все глаза, смотрел на Арину.
- Паша, это моя дочь, Арина! А это Павел, моя модель. Ты бутерброды принесла?
- Конечно.
- Молодец, дочь. И папа ласково поцеловал ее в макушку: - Мне нужно позвонить, вы пока поболтайте.
Арина была не из робких. Любила новых, интересных людей. Бойкая и веселая, она всегда с удовольствием заводила новую дружбу.
- Привет, я тебя не видела здесь раньше. Ты как тут оказался?
- Я… меня… попросили позировать. Константин сломал вчера ногу.
- Коська?! Ой, вот как не повезло.
Арина искренне расстроилась. Ей нравился веселый балагур-студент Костя, который с удовольствием подрабатывал у отца в мастерской.
- Нравится позировать?
- Да.. нравится…
Для такого красивого парня он был невероятно робок и застенчив. Откуда он взялся?
- Ты студент? Или работаешь? Я учусь в педагогическом на последнем курсе и помогаю отцу иногда. Видишь – ношу бутерброды.
Она смешно сморщила носик и шутливо выпятила грудь, уперев руки в боки, Показывая, какая она тут важная. Павел улыбнулся.
- Я работаю. Он сказал это странным тоном. Но, может, ей только почудилось?
- Откуда ты родом?
- Я из Сибири.
- И приехал сюда работать? Вот интересно! А знаешь, ты правильно сделал. В столице такая кипучая жизнь… это тебе не Сибирь. И она засмеялась. Вот почему он такой застенчивый и говорит так странно. Видно, недавно приехал.
- Как тебе Москва? Нравится?
- Да. Нравится. Она очень красивая.
- А где ты работаешь?
- На строительстве МГУ. Ваш отец был сегодня у нас, обсуждал установку своих будущих статуй.
Ах, вот оно что! Ее отец получил заказ на изготовление университетских скульптур. Раз Константин заболел, а отец с утра был на стройке - там ему и дали этого парня. Все ясно.
- Ну, что? Познакомились? В дверях мастерской появился отец.
- Ага. Папка, тебе нужно организовать мне экскурсию к ним на стройку. Это так интересно! Точнее, даже не мне, а всей нашей группе. Ведь про это столько пишут в газетах, а я не была! И девчонки не были тоже. Лидочка и Катя умрут от восторга! Уж, я-то знаю! Мы посмотрим стройку, а Паша нам расскажет про это.
Отец посмотрел на нее строго:
- Арина, большая стройка – не место для прогулок.
- Ну, почему для прогулок, папка? Это одна из самых известных строек столицы. Нам, студентам, будущим педагогам, надо знать, чем живет наша страна. Нам потом рассказывать это нашим ученикам.
- Это ты готовишься преподавать своим первоклашкам? Ну-ну. Рассмеялся отец.
- Не смейся, что тут смешного?! Арина обиженно надула губки.
- Вот что, дочь, сегодня ты мне мешаешь. Сроки горят, нам надо еще работать. Иди домой без меня. Скажи Павлу «до свидания» и топай. Увидимся вечером.
- Ну, хорошо. До свидания, Павел.
« - Когда в мастерской позировал Костя, мы втроем пили кофе и отец всегда с удовольствием наблюдал как мы с ним болтаем. А этого.. Павла он явно не сильно хочет со мной познакомить. Странное дело. Но, может, они действительно заняты? И сроки, и правда, горят?»
- Арина, ты что так рано?
В коридор их огромной квартиры вышла мать. Красивая, статная женщина с легкой сединой в волосах. Дочь маститого профессора и бессменный директор детского дома, с домашними тоже вела себя строго.
__________________
Когда они с отцом сидели у него в мастерской, Арина иногда недоумевала по этому поводу:
- Папка, мне кажется, мы для нее такие же трудные подростки.
- Это издержки профессии, дочь. И воспитание в семье педагогов.
- И как ты к ним сюда попал?
- Да я сам до сих пор понять не могу.
_________________
- Мамочка, папа был сильно занят, у него с новым натурщиком срочная работа и .. ты знаешь, такой интересный парень! Работает строителем. Наш Костя сломал ногу и папе дали на стройке этого парня. В общем я оставила им бутерброды и ушла. Они были очень заняты.
- Ну, хорошо, иди, занимайся, я лягу пораньше, болит голова. И она величественно удалилась к себе.
Вечером, едва в замке повернулся ключ, Арина была уже тут как тут. Ей не терпелось выведать подробности сегодняшней встречи. Отец выглядел очень усталым.
- Аринушка…
- Папка! Я разогрела тебе ужин. Пойдем?
- Да, я сейчас приду, погоди.
На кухне был накрыт горячий ужин. Арина в нетерпении ерзала на табуретке.
- Бабушка в театре, а у мамы болит голова, она уже спит.
- Какая ты умница, дочка. Спасибо.
Отец с удовольствием поглощал горячий суп. Арина беспечно болтала, дела вид, что Павел ее не волнует.
- Думаю, ты хочешь, спросить меня, откуда он взялся?
- Ты про кого? Она удивленно вытаращила глаза.
- Про Павла, про кого-же еще. Только не делай вид, что тебе все равно. Меня не обманешь.
- Ну хорошо, не буду. Так откуда от взялся?
- Он тебе все рассказал, он строитель, сибиряк. Что тебе еще надо?
- А почему ты меня тогда выгнал? Я могу сказать тебе твоими словами, папка – меня не обманешь.
Отец отложил ложку в сторону и посмотрел на дочь:
- А я и не собирался. Арина, у нас много работы. Мне не до разговоров и всего остального. Ты же все знаешь.
- А почему тогда с Костей мы столько болтали?
- Потому что с Костей у нас была другая работа. Все не было так срочно и можно было после работы поужинать и поболтать. Нам сейчас некогда. Мы на ходу выпили кофе и съели твои бутерброды. Понятно?
- Понятно.
- Я в душ и спать.
- Хорошо.
Арина осталась одна на пустой кухне. Наверное, отец прав и это просто ее фантазии. Обычный, хоть и очень красивый, парень. Стеснительный, потому что в Москве недавно. Ничего особенного, таких в Москве много. Она перемыла посуду и спокойно отправилась спать.
- Папка, сегодня вечером все как всегда?
- Нет, Арина, нам надо работать. Я куплю что-нибудь поесть поблизости в магазине. Не приходи сегодня, прости.
Ну, вот опять… неужели это правда и там действительно много работы? Отец никогда не запрещал ей бывать у него в мастерской, как бы много он ни работал.
Размышляя над этим Арина, собиралась в институт. Надела сапоги, и начала прыгать, пытаясь достать шапочку с полки.
Рраз! Отвалился каблук, она взвизгнула и, хохоча, грохнулась на пол.
- Что тут за шум? Что случилось, Арина?
Из своей комнаты выглянула бабушка, Инесса Петровна.
- Прости, бабуля, сломался каблук!
- Стоило из-за этого так кричать? Попроси нашу дом работницу, она отнесет их днем в починку. Мне кажется, она говорила, что хороший сапожник недалеко от мастерской твоего отца.
Арина застыла на месте. Довольная улыбка расползалась у нее по лицу. А вот и повод. Каблук! Она проворно надела другие сапоги, а сломанный каблук запихнула в сумку.
- Арина, что за фокусы? Я просил не приходить тебя.
Тон отца не предвещал ничего хорошего.
- А я и не собиралась. Ответила она ему равнодушным тоном. И показала ему каблук в ее руке:
- Как видишь, до дома не дотяну. Придется тебе меня приютить.
- Ну, хорошо.. Я вызову такси.
- Я подожду.
Она вошла в мастерскую. Павел был на своем месте. Он поздоровался.
- Привет! Беспечно сказала Арина: - Небольшая авария, отвалился каблук. Папа вызвал такси.
Он улыбнулся.
- Как у вас прошел день?
- Мы много работали, сроки.
- Значит, ты строитель?
- Да.
- На стройке тебе хорошо?
- Да, хорошо.
« - Таким тоном не говорят «хорошо». Вы с отцом точно что-то скрываете».
- Наверное, это тяжелый труд?
- Тяжелый.
- А я вот студентка. Учусь. Буду учителем младших классов. У меня и мама педагог. Она директор детского дома. И бабушка. Она, страшно сказать, вдова профессора. Такая вот у нас заслуженная семья.
Как и вчера, Арина опять уперла руки в боки и смешно надула щеки, поправляя невидимые очки на носу, изображая педагога. Павел улыбнулся.
Над ее пантомимами вечно смеялись друзья. Точнее, просто катались по полу со смеху. А Павел молчит. Может, в Сибири другие шутки? И не у всех есть чувство юмора.
Странный он все-таки какой-то… Говорит односложно и неохотно… Может, просто еще стесняется?
- Я желаю тебе успешно закончить институт. Сказал Павел.
- Ну, ты можешь пожелать мне это и лично. Когда я его закончу. У тебя есть друзья в Москве? Знаешь, что: приходи к нам на каток с ребятами в субботу вечером. У нас там соберется компания. И ребята и девчата. Парни будут играть в хоккей. Можешь? А потом все вместе пойдем в кино.
- Я вызвал такси. А пока поедим.
Появился отец с подносом, на котором стоял кофейник, лежали в тарелке бутерброды и были высыпаны горкой конфеты и печенье.
- Все, что нашел, принес. Павел, идите сюда, садитесь, берите бутерброд.
Павел молчал. Он замер у помоста, уставившись на поднос, стоявший рядом на столике. Последний раз такие голодные глаза Арина видела в детском доме, где ее мама работала директором, у привезенных туда блокадных детей. Прошло много лет, но она их помнит. Они жили рядом и маленькая Арина после школы часто приходила туда. Пока бабушка не устроила маме скандал, сказав что ребенку не надо на такое смотреть. Она была заслуженный педагог и профессорская жена, с ней не спорили.
- Павел! В голосе отца появился металл: - мне надоели Ваши капризы еще вчера! Мне нужен нормальный мужик, а не дистрофик! Это часть Вашей работы! Не филоньте! Быстро за стол!
Он почему-то отодвинул от Павла кофе и дал ему бутерброд. Арина никогда не видела, чтобы еда исчезала с такой скоростью. Отец дал второй и постепенно отдал ему все бутерброды.
- Мы поедим дома. Шепнул он дочери и сказал уже громко: - А теперь Вы будете пить кофе. Арина, насыпь туда еще сахару.
На подносе остался стоять пустой кофейник, исчезли даже конфеты с печеньем, осталось только несколько крошек.
На щеках Павла появился нежный, почти девичий румянец. Он счастливо вздохнул, посмотрел на пустую тарелку и вдруг… заплакал. Он рыдал, размазывая слезы по лицу, отец нежно гладил его по руке: - Плачь, мальчик мой, плачь. Вчера ты не плакал. Еще не мог. Видно, сейчас отпустило. Пусть хоть так тебе полегчает. Пусть ненадолго. Я сделаю все что в моих силах. А там, глядишь, и …
В дверь позвонили. Слезы Павла мгновенно высохли, в глазах застыл ужас. Лицо отца стало напряженным и злым.
- Не успели… Зло сказал он.
Скульптор вышел в коридор и через минуту в дверях мастерской появилась огромная квадратная фигура в шинели, из шинели торчала круглая, как тыква, голова в ушанке. Лицо выражало тупое равнодушие. Если бы тыква ожила, подумала Арина, и надела шинель, она, наверное, так бы и выглядела.
«Тыква» откозыряла и сказала неожиданно тонким, сиплым голосом: - Здрась. За заключенным, пора назад.
Павел ушел за ширму и вышел оттуда уже в ватных штанах, валенках и телогрейке с лагерным номером. Он потерянно, ни на кого не глядя, кивнул, еле слышно сказал «-до свидания» и направился к двери. Вертухай потопал за ним.
Арина и отец застыли на месте, глядя им в след. Наконец, она повернулась к отцу: - - Папка, что это?
- Это жизнь, дочь. Увы, это жизнь… Костя выбыл из строя. Подходящего юноши не было. Я вчера утром пожаловался начальнику стройки, что у меня нет модели. И днем он прислал мне этого мальчика.
- А.. что он успел натворить?
- Ничего. Он из семьи директора сибирского завода, отца репрессировали, он тоже попал под удар. А до этого был, как и ты, студентом, только геологом. Учился, читал интересные книжки, провожал девушек, играл в волейбол. А потом его мир рухнул. Человеческий мир вообще очень можно быстро сломать. Раз – и нет. Сегодня ты живой человек, а завтра – тень… И никому до тебя нет дела. Я говорю тебе это, дочь, потому что ты взрослая и все понимаешь. Ты видела, как уводили дядю Сережу. Как ты тогда плакала… Мне с трудом удалось тебя успокоить. Потому я хотел, чтобы ты ничего про Павла не знала. Но, видно, это судьба. Но пусть тогда это будет нашей тайной. Даже маме не надо ничего говорить. Хорошо? И тем более, бабушке.
- Конечно, папка, я все поняла. А я приглашала его на каток.. и в кино…
- Когда-нибудь у него будет и каток и кино. Лишь бы он до всего этого дожил. Сейчас приедет такси, пошли домой.
На следующий день, едва дождавшись вечера, она снова заторопилась к отцу. Арина тащила в большой хозяйственной сумке целый батон колбасы, огромный кусок сыра, два батона пышного белого хлеба и целый килограмм конфет.
- Какая ты молодец, дочка! Ласково шепнул ей на ухо отец.
- Пашка, привет! Сейчас тебя буду кормить. Арина грациозно внесла поднос, на котором дымился кофейник и, как египетская пирамида, возвышалась гора бутербродов с сыром и колбасой.
- Я…
- Ничего не знаю! Иди сюда! Живо!
Сегодня он не плакал, он говорил. Они накормили его до отвала. Конвой опаздывал и Павел немного рассказал про семью: отца забрали ночью, несколько лет назад. Потом увезли маму, а потом и его… Отца расстреляли, а про мать ничего неизвестно. Он был студентом второго курса, а теперь… Работает с зеками на стройке. Ну, ничего. Все хорошо.
Арина с отцом переглянулись.
- Мы с отцом любили рыбачить. Он был заядлый рыбак. Маму отец водил в кино. Она обожала. У нас была квартира в центре города. И домработница. Красивее моей мамы не было никого в целом свете! Отец очень любил ее, всегда покупал ей обновки.
Темно-коричневая, грязная предзимняя Москва на глазах становилась удивительно красивой, белой. Как невеста в свадебном платье.
Снежинки по отдельности или склеившись хлопьями, тихо опускались на стылую землю.
Арина ловила их руками, наслаждаясь первым зимним снегом. Она подставляла лицо под его невесомые, прохладные прикосновения.
Прохожие любовались красивой, стройной девушкой в кокетливой беленькой шубке. Нежные карие, опушенные длинными черными ресницами, глаза, горели, как звезды, на щеках цвел румянец. Из-под вязаной шапочки выбивались легкие, каштановые локоны, но сзади длинные волосы были заплетены в две толстые косы. Строгие мама с бабушкой никак не разрешали их отрезать. Вот и папка уже подарил красивую кроличью шубу. Как у настоящей гранд-дамы. А ненавистные косы все также болтаются сзади. Ну, ничего, как только она получит зарплату… Никто уже будет ей не указ!
Как всегда, после занятий в институте, ее путь часто лежал вечером в мастерскую отца. У них была традиция: она приносила ему из дома бутерброды, он грел на маленькой плитке кофейник, они не спеша пили кофе, ели бутерброды и болтали. А потом шли домой вдвоем.
Она так любила эти вечера с отцом, когда он, известный советский скульптор, принадлежал только ей, в эти моменты он был только ее любимый папка.
Напевая себе под нос веселую песенку, Арина быстро взлетела на верхний этаж и, слегка повозившись с замком, распахнула дверь, громко крикнув в глубину огромного помещения: - Папка! Я здесь!
- Аринушка! В коридоре показалась фигура отца. Как и полагается под конец рабочего дня, он был весь залеплен глиной.
- Проходи сюда!
Она вбежала в комнату и… замерла на пороге. На пьедестале модели стоял высокий, невероятно красивый, атлетически сложенный молодой парень. Светлые, густые, волнистые волосы, огромные серые глаза. Он бы в новеньком рабочем комбинезоне и кепке. И испуганно, во все глаза, смотрел на Арину.
- Паша, это моя дочь, Арина! А это Павел, моя модель. Ты бутерброды принесла?
- Конечно.
- Молодец, дочь. И папа ласково поцеловал ее в макушку: - Мне нужно позвонить, вы пока поболтайте.
Арина была не из робких. Любила новых, интересных людей. Бойкая и веселая, она всегда с удовольствием заводила новую дружбу.
- Привет, я тебя не видела здесь раньше. Ты как тут оказался?
- Я… меня… попросили позировать. Константин сломал вчера ногу.
- Коська?! Ой, вот как не повезло.
Арина искренне расстроилась. Ей нравился веселый балагур-студент Костя, который с удовольствием подрабатывал у отца в мастерской.
- Нравится позировать?
- Да.. нравится…
Для такого красивого парня он был невероятно робок и застенчив. Откуда он взялся?
- Ты студент? Или работаешь? Я учусь в педагогическом на последнем курсе и помогаю отцу иногда. Видишь – ношу бутерброды.
Она смешно сморщила носик и шутливо выпятила грудь, уперев руки в боки, Показывая, какая она тут важная. Павел улыбнулся.
- Я работаю. Он сказал это странным тоном. Но, может, ей только почудилось?
- Откуда ты родом?
- Я из Сибири.
- И приехал сюда работать? Вот интересно! А знаешь, ты правильно сделал. В столице такая кипучая жизнь… это тебе не Сибирь. И она засмеялась. Вот почему он такой застенчивый и говорит так странно. Видно, недавно приехал.
- Как тебе Москва? Нравится?
- Да. Нравится. Она очень красивая.
- А где ты работаешь?
- На строительстве МГУ. Ваш отец был сегодня у нас, обсуждал установку своих будущих статуй.
Ах, вот оно что! Ее отец получил заказ на изготовление университетских скульптур. Раз Константин заболел, а отец с утра был на стройке - там ему и дали этого парня. Все ясно.
- Ну, что? Познакомились? В дверях мастерской появился отец.
- Ага. Папка, тебе нужно организовать мне экскурсию к ним на стройку. Это так интересно! Точнее, даже не мне, а всей нашей группе. Ведь про это столько пишут в газетах, а я не была! И девчонки не были тоже. Лидочка и Катя умрут от восторга! Уж, я-то знаю! Мы посмотрим стройку, а Паша нам расскажет про это.
Отец посмотрел на нее строго:
- Арина, большая стройка – не место для прогулок.
- Ну, почему для прогулок, папка? Это одна из самых известных строек столицы. Нам, студентам, будущим педагогам, надо знать, чем живет наша страна. Нам потом рассказывать это нашим ученикам.
- Это ты готовишься преподавать своим первоклашкам? Ну-ну. Рассмеялся отец.
- Не смейся, что тут смешного?! Арина обиженно надула губки.
- Вот что, дочь, сегодня ты мне мешаешь. Сроки горят, нам надо еще работать. Иди домой без меня. Скажи Павлу «до свидания» и топай. Увидимся вечером.
- Ну, хорошо. До свидания, Павел.
« - Когда в мастерской позировал Костя, мы втроем пили кофе и отец всегда с удовольствием наблюдал как мы с ним болтаем. А этого.. Павла он явно не сильно хочет со мной познакомить. Странное дело. Но, может, они действительно заняты? И сроки, и правда, горят?»
- Арина, ты что так рано?
В коридор их огромной квартиры вышла мать. Красивая, статная женщина с легкой сединой в волосах. Дочь маститого профессора и бессменный директор детского дома, с домашними тоже вела себя строго.
__________________
Когда они с отцом сидели у него в мастерской, Арина иногда недоумевала по этому поводу:
- Папка, мне кажется, мы для нее такие же трудные подростки.
- Это издержки профессии, дочь. И воспитание в семье педагогов.
- И как ты к ним сюда попал?
- Да я сам до сих пор понять не могу.
_________________
- Мамочка, папа был сильно занят, у него с новым натурщиком срочная работа и .. ты знаешь, такой интересный парень! Работает строителем. Наш Костя сломал ногу и папе дали на стройке этого парня. В общем я оставила им бутерброды и ушла. Они были очень заняты.
- Ну, хорошо, иди, занимайся, я лягу пораньше, болит голова. И она величественно удалилась к себе.
Вечером, едва в замке повернулся ключ, Арина была уже тут как тут. Ей не терпелось выведать подробности сегодняшней встречи. Отец выглядел очень усталым.
- Аринушка…
- Папка! Я разогрела тебе ужин. Пойдем?
- Да, я сейчас приду, погоди.
На кухне был накрыт горячий ужин. Арина в нетерпении ерзала на табуретке.
- Бабушка в театре, а у мамы болит голова, она уже спит.
- Какая ты умница, дочка. Спасибо.
Отец с удовольствием поглощал горячий суп. Арина беспечно болтала, дела вид, что Павел ее не волнует.
- Думаю, ты хочешь, спросить меня, откуда он взялся?
- Ты про кого? Она удивленно вытаращила глаза.
- Про Павла, про кого-же еще. Только не делай вид, что тебе все равно. Меня не обманешь.
- Ну хорошо, не буду. Так откуда от взялся?
- Он тебе все рассказал, он строитель, сибиряк. Что тебе еще надо?
- А почему ты меня тогда выгнал? Я могу сказать тебе твоими словами, папка – меня не обманешь.
Отец отложил ложку в сторону и посмотрел на дочь:
- А я и не собирался. Арина, у нас много работы. Мне не до разговоров и всего остального. Ты же все знаешь.
- А почему тогда с Костей мы столько болтали?
- Потому что с Костей у нас была другая работа. Все не было так срочно и можно было после работы поужинать и поболтать. Нам сейчас некогда. Мы на ходу выпили кофе и съели твои бутерброды. Понятно?
- Понятно.
- Я в душ и спать.
- Хорошо.
Арина осталась одна на пустой кухне. Наверное, отец прав и это просто ее фантазии. Обычный, хоть и очень красивый, парень. Стеснительный, потому что в Москве недавно. Ничего особенного, таких в Москве много. Она перемыла посуду и спокойно отправилась спать.
- Папка, сегодня вечером все как всегда?
- Нет, Арина, нам надо работать. Я куплю что-нибудь поесть поблизости в магазине. Не приходи сегодня, прости.
Ну, вот опять… неужели это правда и там действительно много работы? Отец никогда не запрещал ей бывать у него в мастерской, как бы много он ни работал.
Размышляя над этим Арина, собиралась в институт. Надела сапоги, и начала прыгать, пытаясь достать шапочку с полки.
Рраз! Отвалился каблук, она взвизгнула и, хохоча, грохнулась на пол.
- Что тут за шум? Что случилось, Арина?
Из своей комнаты выглянула бабушка, Инесса Петровна.
- Прости, бабуля, сломался каблук!
- Стоило из-за этого так кричать? Попроси нашу дом работницу, она отнесет их днем в починку. Мне кажется, она говорила, что хороший сапожник недалеко от мастерской твоего отца.
Арина застыла на месте. Довольная улыбка расползалась у нее по лицу. А вот и повод. Каблук! Она проворно надела другие сапоги, а сломанный каблук запихнула в сумку.
- Арина, что за фокусы? Я просил не приходить тебя.
Тон отца не предвещал ничего хорошего.
- А я и не собиралась. Ответила она ему равнодушным тоном. И показала ему каблук в ее руке:
- Как видишь, до дома не дотяну. Придется тебе меня приютить.
- Ну, хорошо.. Я вызову такси.
- Я подожду.
Она вошла в мастерскую. Павел был на своем месте. Он поздоровался.
- Привет! Беспечно сказала Арина: - Небольшая авария, отвалился каблук. Папа вызвал такси.
Он улыбнулся.
- Как у вас прошел день?
- Мы много работали, сроки.
- Значит, ты строитель?
- Да.
- На стройке тебе хорошо?
- Да, хорошо.
« - Таким тоном не говорят «хорошо». Вы с отцом точно что-то скрываете».
- Наверное, это тяжелый труд?
- Тяжелый.
- А я вот студентка. Учусь. Буду учителем младших классов. У меня и мама педагог. Она директор детского дома. И бабушка. Она, страшно сказать, вдова профессора. Такая вот у нас заслуженная семья.
Как и вчера, Арина опять уперла руки в боки и смешно надула щеки, поправляя невидимые очки на носу, изображая педагога. Павел улыбнулся.
Над ее пантомимами вечно смеялись друзья. Точнее, просто катались по полу со смеху. А Павел молчит. Может, в Сибири другие шутки? И не у всех есть чувство юмора.
Странный он все-таки какой-то… Говорит односложно и неохотно… Может, просто еще стесняется?
- Я желаю тебе успешно закончить институт. Сказал Павел.
- Ну, ты можешь пожелать мне это и лично. Когда я его закончу. У тебя есть друзья в Москве? Знаешь, что: приходи к нам на каток с ребятами в субботу вечером. У нас там соберется компания. И ребята и девчата. Парни будут играть в хоккей. Можешь? А потом все вместе пойдем в кино.
- Я вызвал такси. А пока поедим.
Появился отец с подносом, на котором стоял кофейник, лежали в тарелке бутерброды и были высыпаны горкой конфеты и печенье.
- Все, что нашел, принес. Павел, идите сюда, садитесь, берите бутерброд.
Павел молчал. Он замер у помоста, уставившись на поднос, стоявший рядом на столике. Последний раз такие голодные глаза Арина видела в детском доме, где ее мама работала директором, у привезенных туда блокадных детей. Прошло много лет, но она их помнит. Они жили рядом и маленькая Арина после школы часто приходила туда. Пока бабушка не устроила маме скандал, сказав что ребенку не надо на такое смотреть. Она была заслуженный педагог и профессорская жена, с ней не спорили.
- Павел! В голосе отца появился металл: - мне надоели Ваши капризы еще вчера! Мне нужен нормальный мужик, а не дистрофик! Это часть Вашей работы! Не филоньте! Быстро за стол!
Он почему-то отодвинул от Павла кофе и дал ему бутерброд. Арина никогда не видела, чтобы еда исчезала с такой скоростью. Отец дал второй и постепенно отдал ему все бутерброды.
- Мы поедим дома. Шепнул он дочери и сказал уже громко: - А теперь Вы будете пить кофе. Арина, насыпь туда еще сахару.
На подносе остался стоять пустой кофейник, исчезли даже конфеты с печеньем, осталось только несколько крошек.
На щеках Павла появился нежный, почти девичий румянец. Он счастливо вздохнул, посмотрел на пустую тарелку и вдруг… заплакал. Он рыдал, размазывая слезы по лицу, отец нежно гладил его по руке: - Плачь, мальчик мой, плачь. Вчера ты не плакал. Еще не мог. Видно, сейчас отпустило. Пусть хоть так тебе полегчает. Пусть ненадолго. Я сделаю все что в моих силах. А там, глядишь, и …
В дверь позвонили. Слезы Павла мгновенно высохли, в глазах застыл ужас. Лицо отца стало напряженным и злым.
- Не успели… Зло сказал он.
Скульптор вышел в коридор и через минуту в дверях мастерской появилась огромная квадратная фигура в шинели, из шинели торчала круглая, как тыква, голова в ушанке. Лицо выражало тупое равнодушие. Если бы тыква ожила, подумала Арина, и надела шинель, она, наверное, так бы и выглядела.
«Тыква» откозыряла и сказала неожиданно тонким, сиплым голосом: - Здрась. За заключенным, пора назад.
Павел ушел за ширму и вышел оттуда уже в ватных штанах, валенках и телогрейке с лагерным номером. Он потерянно, ни на кого не глядя, кивнул, еле слышно сказал «-до свидания» и направился к двери. Вертухай потопал за ним.
Арина и отец застыли на месте, глядя им в след. Наконец, она повернулась к отцу: - - Папка, что это?
- Это жизнь, дочь. Увы, это жизнь… Костя выбыл из строя. Подходящего юноши не было. Я вчера утром пожаловался начальнику стройки, что у меня нет модели. И днем он прислал мне этого мальчика.
- А.. что он успел натворить?
- Ничего. Он из семьи директора сибирского завода, отца репрессировали, он тоже попал под удар. А до этого был, как и ты, студентом, только геологом. Учился, читал интересные книжки, провожал девушек, играл в волейбол. А потом его мир рухнул. Человеческий мир вообще очень можно быстро сломать. Раз – и нет. Сегодня ты живой человек, а завтра – тень… И никому до тебя нет дела. Я говорю тебе это, дочь, потому что ты взрослая и все понимаешь. Ты видела, как уводили дядю Сережу. Как ты тогда плакала… Мне с трудом удалось тебя успокоить. Потому я хотел, чтобы ты ничего про Павла не знала. Но, видно, это судьба. Но пусть тогда это будет нашей тайной. Даже маме не надо ничего говорить. Хорошо? И тем более, бабушке.
- Конечно, папка, я все поняла. А я приглашала его на каток.. и в кино…
- Когда-нибудь у него будет и каток и кино. Лишь бы он до всего этого дожил. Сейчас приедет такси, пошли домой.
На следующий день, едва дождавшись вечера, она снова заторопилась к отцу. Арина тащила в большой хозяйственной сумке целый батон колбасы, огромный кусок сыра, два батона пышного белого хлеба и целый килограмм конфет.
- Какая ты молодец, дочка! Ласково шепнул ей на ухо отец.
- Пашка, привет! Сейчас тебя буду кормить. Арина грациозно внесла поднос, на котором дымился кофейник и, как египетская пирамида, возвышалась гора бутербродов с сыром и колбасой.
- Я…
- Ничего не знаю! Иди сюда! Живо!
Сегодня он не плакал, он говорил. Они накормили его до отвала. Конвой опаздывал и Павел немного рассказал про семью: отца забрали ночью, несколько лет назад. Потом увезли маму, а потом и его… Отца расстреляли, а про мать ничего неизвестно. Он был студентом второго курса, а теперь… Работает с зеками на стройке. Ну, ничего. Все хорошо.
Арина с отцом переглянулись.
- Мы с отцом любили рыбачить. Он был заядлый рыбак. Маму отец водил в кино. Она обожала. У нас была квартира в центре города. И домработница. Красивее моей мамы не было никого в целом свете! Отец очень любил ее, всегда покупал ей обновки.
