И добавил уже немного громче:
— Помогите главе клана Ши собраться в дорогу.
По его команде из главного дома высыпали воины клана Тан и окружили Ши Юаньчжуна. Очевидно, это прибыла подмога из Ханьшоу, потому что все они выглядели свежо и бодро — не в пример обессилевшему главе Ши, который уже начинал сдавать позиции и с трудом уклонялся от множественных атак.
Сильный удар сбил его с ног и отшвырнул на несколько чжанов в сторону. Другие заклинатели расступились, и, казалось бы, вот он — подходящий момент для побега, но едва Ши Юаньчжун успел подняться на ноги, как к нему подлетело сразу несколько клинков. Шуйцзянь взмыл в воздух и перекрыл им путь, защищая хозяина — только один выпад всё же отразить не успел.
Ши Юаньчжун тихо вскрикнул, когда лезвие чужого меча размашисто полоснуло по его животу. Из раны в тот же миг хлынула кровь; во рту появился противный металлический привкус. Стиснув зубы, он опустился на одно колено и попытался прикрыть увечье, но заклинатели клана Тан с лёгкостью скрутили ему руки и заломили их за спину. Тан Чжао вздохнул и поднял с земли серебристый меч с лазурной кисточкой на навершии3.
— Вы меня разочаровали, глава клана Ши. К чему это пустое геройство? О вас у меня сложилось впечатление как о человеке благоразумном, хоть и несколько упрямом. Вы же прекрасно знали, что силы неравны, и всё равно полезли в драку.
Ши Юаньчжун промолчал. Он закрыл глаза и сосредоточил всё своё внимание на остатках духовных сил, чтобы с их помощью прекратить или хотя бы уменьшить кровотечение, но пока что результаты были пугающе ничтожными. Кровь даже не собиралась останавливаться.
— Ну, вот и всё, — так и не дождавшись ответа, подытожил Тан Чжао. — Раз вы безмолвствуете, здесь нам больше делать нечего. Возвращаемся в Яньванху, господа.
От клана Тан в Байхэюане оставалось около двух десятков заклинателей. Тан Чжао поспешно раздал им указания и, выставив стражу, велел седлать коней. Вместе с ним должны были ехать ещё пять человек — ровно столько же лошадей, не считая лошади самого Тан Чжао, подвели к воротам.
«Если меня погонят в Ханьшоу пешком», — со страхом подумал Ши Юаньчжун, на всякий случай пересчитав лошадей заново, — «я умру раньше, чем мы покинем Фэнхуан».
К счастью, до этого не дошло. Ему обвязали руки за спиной и подтолкнули к крупной серой лошади, занятой одним из сопровождающих Тан Чжао всадников. Ши Юаньчжун в недоумении замер — и тут его попросту закинули на спину недовольно фыркнувшего животного, словно мешок с поклажей. Отряд двинулся в путь.
— Господа, это уже чересчур! — не выдержал Ши Юаньчжун. Мало того, что он оказался в таком унизительном положении, так ещё и рана, оставшаяся без должного лечения, от тряски начала кровоточить с удвоенной силой.
— Вам придётся потерпеть, глава клана Ши, — беспечно отозвался Тан Чжао. — Не волнуйтесь: осталось совсем немного.
..Глава клана Ши стиснул зубы и мысленно послал его в преисподнюю.
…Солнечный диск медленно поднимался над горизонтом, заливая покрытую лужами дорогу тёплым светом. Совсем скоро это мягкое тепло превратилось в одуряющую жару; воздух нагревался слишком быстро, а на небе, между тем, не было видно ни облачка. Всадники подогнали лошадей и через четверть часа бодрого шага свернули с тракта в сторону реки.
Открывшееся зрелище заставило Ши Юаньчжуна вздрогнуть. У берега покачивался небольшой корабль с багряными парусами, похожими на перепончатые крылья. Его окружали лодки, заполненные людьми; по берегу тоже сновало несколько фигур. Одна из них быстро двинулась в сторону прибывших и почтительно склонилась перед Тан Чжао. Тот кивнул в ответ.
— Как обстоят дела?
— Всё готово, господин Тан! Мы ждали только вашего возвращения.
Всадники спешились и отдали поводья слугам; с корабля сбросили сходни. Не дожидаясь, пока его стащат с лошади, Ши Юаньчжун спрыгнул сам и сдавленно зашипел от боли. Его вновь подтолкнули.
— Буря стихла, и река вернулась в своё русло, — пояснил Тан Чжао. — Теперь нет нужды ехать верхом.
Он первым взошёл на корабль и, привычно облокотившись о борт, принялся разглядывать суетящихся моряков. На палубе заканчивали последние приготовления к отплытию. Когда другие заклинатели, включая Ши Юаньчжуна, поднялись на борт, корабль развернул свои паруса-крылья и вначале медленно, а потом всё быстрее и быстрее, постепенно набирая скорость, устремился вниз по течению. Бушевавший вчера ураган превратился в лёгкий, едва заметный ветерок, но крутящиеся паруса ловко выхватывали воздушные потоки, и судно почти не сбавляло ход.
Прихватив несколько кувшинов вина, господа из клана Тан расположились на палубе. Они обмахивались веерами, громко смеялись и разговаривали между собой и, несмотря на усиливающуюся жару, явно чувствовали себя превосходно.
Пленнику, конечно же, не предложили ни вина, ни воды. Его оставили сидеть на корабельных досках около мачты, в очередной раз подчёркнуто указав на положение среди этих знатных господ. Тан Чжао, до сих пор наблюдавший со стороны, подошёл к нему и буднично осведомился:
— Есть ли поблизости Байхэюаня пристань?
— Нет, — тихо ответил Ши Юаньчжун.
— Очень жаль, — заключил Тан Чжао. — Придётся заняться этим вопросом по возвращении в Ханьшоу. А впрочем…не только этим. Здесь многое предстоит изменить.
Не сказав ни слова более, он присоединился к пирующим.
Ши Юаньчжун отвернулся. От слов Тан Чжао ему стало так гадко, что даже боль, казалось, на время отступила.
…Солнце постепенно достигало зенита, и зной сделался совершенно невыносимым. На палубе не было ни намёка на тень, и заклинатели скрылись под навесом, ища спасения от жары. Ши Юаньчжун тяжело навалился на мачту. Ему до сих пор не развязали руки, а одежда, тем временем, уже намокла и потемнела от крови. Без своевременного лечения такая рана могла стать по-настоящему опасной.
Когда корабль вошёл в быстрый приток реки Янцзы, он потерял сознание.
***
Попрощавшись с сёстрами Ли, Фэн Сяньцзян бодро зашагал в противоположную сторону, однако довольно скоро обнаружил, что в самом деле заблудился. Он хорошо знал окрестности Байхэюаня и не мог припомнить ни одной бамбуковой рощи на расстоянии десятков ли вокруг — разве что лощину за городком Фэнхуан, — но не мог же он оказаться так далеко всего за пару часов?..
Самым очевидным было бы разыскать Ли Хэйсинь, пока та не ушла слишком далеко, и спросить у неё дорогу, но Фэн Сяньцзян сомневался, что сможет сделать это, не заплутав ещё больше. К тому же, едва стоило ему представить ехидно-торжествующее выражение лица этой несносной девицы, как желание спрашивать бесследно испарилось. Уж проще самому попытаться выбраться отсюда, чем снова выслушивать насмешки и колкости.
И тут в голову незадачливого заклинателя пришла одновременно простая и гениальная идея — ведь с собой у него был Аньвэй, а духовное оружие высшего ранга, как известно, обладает не только превосходными боевыми качествами, но и неким подобием сознания. Наверняка, если велеть мечу возвращаться домой, то он сам, словно стрелка компаса, укажет дорогу и выведет хозяина в верном направлении.
Воодушевившись, Фэн Сяньцзян так и поступил — точнее, хотел поступить, потому что, несмотря на четкий мысленный приказ, недавно вернувшийся в ножны Аньвэй решительно отказывался покидать их. Похоже, насыщение тёмной ци не лучшим образом сказалось на столь чистом духовном оружии — ведь других очевидных причин для неповиновения у него не было.
— Этого не хватало… — буркнул Фэн Сяньцзян, вынимая меч из ножен. Тот и правда выглядел не лучшим образом и как будто даже слегка потускнел. В таких случаях обычно проводился ритуал очищения и вскоре оружие приходило в норму, но сейчас это было невозможно по многим причинам, поэтому пришлось просто повторить недавний приказ, теперь уже вслух.
Однако, никакого результата это не принесло — как и в третий, четвёртый, пятый раз… Меч упорно игнорировал любые команды.
— Ах ты паршивец! — выругался Фэн Сяньцзян и в сердцах бросил его на землю.
Впрочем, он тут же пожалел о своём недальновидном поступке и, осторожно подняв Аньвэй, убрал его в ножны. Оскорблённый клинок так и полыхал возмущением и обидой. Ещё бы: ведь сначала на него обрушили потоки чужеродной энергии, потом заставили направлять её согласно воле хозяина и сражаться всю ночь, а теперь бранили и швыряли о землю, словно какую-то сломанную безделушку.
Фэн Сяньцзян вздохнул. Пожалуй, наличие сознания являлось не только главным преимуществом, но и одним из самых больших недостатков духовного оружия. Обычному мечу было бы всё равно, ругай его владелец последними словами и используй тёмную ци хоть каждый день, а высокоранговое оружие обладало тонкой душевной организацией и требовало к себе особого обращения.
«Ну-ну, я тебе это ещё припомню», — мысленно пригрозил Фэн Сяньцзян. «Закину в какой-нибудь сундук и пылись себе там сколько угодно».
Как назло, с собой у него не было ни готовых талисманов, ни бумаги для их начертания, поэтому в поиске дороги пришлось полагаться только на своё чутьё. Оно, в отличие от меча, почти не подвело, и спустя час блужданий и беспокойных взглядов на луну — та уже начинала клониться к юго-западу — показались знакомые места. Фэн Сяньцзян почувствовал себя крайне глупо, поняв, что заблудился буквально в паре шагов от дома.
Дальше он уже не шёл, а летел, словно за спиной вдруг выросли крылья. Ближайшая к Байхэюаню деревня осталась позади. Скорее, скорее… Сердце колотилось как сумасшедшее, и, когда он наконец распахнул покосившиеся ворота, было готово пробить грудную клетку.
Двор и сад ожидаемо пустовали, зато в одном из окон флигеля мелькали слабые всполохи света — догорал давно зажжённый светильник. Фэн Сяньцзян нахмурился и без лишних колебаний толкнул дверь.
На него растерянно воззрились трое заклинателей в одеждах клана Тан. По их вытянувшимся лицам было ясно, что возвращения хозяев никто не ждал — сидевшие за столом мужчины так и замерли с поднятыми чашами в руках. Этот миг затишья взбесил Фэн Сяньцзяна ещё больше, чем возможная встреча с многочисленной стражей: ведь Тан Жунвэй и Тан Чжао оказались настолько уверены в своём триумфе, что даже не удосужились для надёжности выставить пару-тройку человек у ворот и вдоль стен Байхэюаня.
Конечно, он не мог знать о том, что недавно Тан Жунвэй с остатками своей свиты отбыл в Яньванху на одном из пришедших к утру кораблей, а в Байхэюань уже направлялся новый отряд клана Тан во главе с Тан Чжао. Замутнённые яростью глаза заклинателя видели лишь крайнюю небрежность и самоуверенность. Он даже не подумал о возможных ловушках.
На его гнев ключ немедленно откликнулся новой вспышкой тёмной ци. Фэн Сяньцзяну это было только на руку: свои собственные силы он почти полностью израсходовал во время боя и сейчас держался только благодаря подпитке извне. Очередной схватки с превосходящим противником он бы попросту не выдержал.
Вот только «превосходящий противник» в понимании Фэн Сяньцзяна представлял собой минимум пять заклинателей средней руки, или одного-двух такого же уровня, как и он сам, поэтому справиться с этими, как он решил, рядовыми бойцами не представляло особого труда. Оставалась лишь одна проблема: Аньвэй до сих пор отказывался слушаться хозяина, а это значительно ограничивало его возможности.
«Ничего, и без тебя справлюсь», — зло подумал Фэн Сяньцзян.
Вместо того, чтобы взяться за меч, он развернулся и выбежал во внутренний двор. Решив, что враг испугался и отступает, ничего не подозревающие заклинатели кинулись следом. Тут-то они и попались: Фэн Сяньцзян просто-напросто смёл всех троих с ног и со всей силы отшвырнул в стену.
«Как жаль, что среди них не было этого ублюдка Гань Суна…»
В самый разгар битвы гадкий мальчишка куда-то исчез и больше не показывался. Оставалось только надеяться, что он попался кому-то вроде Ли Хэйсинь или Ши Юаньчжуна, и сейчас подыхает от ран где-нибудь под кустом.
…После удара поднялись только двое: причём один, поняв, насколько опасен противник, попытался сбежать, но Фэн Сяньцзян повторил недавний трюк и добил его. Оставшегося на ногах он вновь пригвоздил к стене и, сжав руку на его шее, прошипел:
— Где люди моего клана? Говори! Иначе я размозжу тебе голову и переломаю все кости!
— Они… Их увезли… В Ханьшоу… Яньванху… — задушенно выдавил заклинатель.
— Так и знал… — пробормотал Фэн Сяньцзян и отпустил его. Несчастный как заяц сорвался с места и бросился бежать, но на полпути повалился навзничь и больше уже не встал. Из его шеи торчал метко брошенный кинжал.
Фэн Сяньцзян судорожно сглотнул. Несмотря на видимую лёгкость расправы и подстёгивающую злобу, его потряхивало. Сегодня ему впервые пришлось убивать обычных людей, из плоти и крови — пусть даже это были враги. Но времени на горечь и сожаления не было: на всякий случай ещё раз обыскав Байхэюань и не найдя там никого, Фэн Сяньцзян захватил с собой несколько бумажных талисманов и покинул имение. Впереди его ждал долгий путь в Ханьшоу.
Как только он отошёл на расстояние пары ли от Байхэюаня, туда вернулся Тан Чжао. С собой он привёл подкрепление в две дюжины человек из Яньванху, и был неприятно удивлён, обнаружив, что кто-то успел убить выставленную им стражу за столь малое время его отсутствия. Распорядившись унести тела в дальний дом, Тан Чжао подготовил ловушку в надежде, что убийца — или любой другой человек из клана Ши — решит вернуться домой.
***
Под покровом ночного неба и бледным светом луны корабль из Фэнхуана причалил к городской пристани Яньванху.
Ши Юаньчжун очнулся как раз в тот миг, когда палуба корабля мягко коснулась дощатых мостков. Его руки по-прежнему были связаны за спиной; живот туго обмотан длинным куском ткани. Всё это время он пролежал в неудобном положении под палящим солнцем, и долгая потеря сознания не только не облегчила мучений, но и прибавила их: горло иссушила жажда, тело обмякло и не хотело слушаться.
Стоящий на палубе Тан Чжао заметил пробуждение пленника и дружелюбно улыбнулся ему.
— Добро пожаловать в Яньванху, глава клана Ши.
Вновь загремели спускаемые на берег сходни. На палубе начали появляться люди: большая их часть собиралась покидать корабль. Ши Юаньчжун хотел последовать их примеру, но слабость от потери крови оказалась так велика, что он не смог даже встать на ноги. Критически наблюдая за его безуспешными попытками подняться, Тан Чжао морщился, но потом всё же отдал приказ сопровождающим — те подхватили пленника под руки и перетащили на пристань.
…Спустя несколько лет упадка в Яньванху воцарилось благоденствие. Город заполонили затейливо украшенные домики и величественные храмы; выложенные камнем улицы радовали своей чистотой, и даже набережная могла похвастаться буйно цветущими деревьями и нарядной пристанью. Оставалось добавить лишь мягкий свет фонарей, висевших под каждой крышей — и получался портрет города на озере Яньван, каким он стал при правнуке Тан Цяньфэя.
К сожалению, плетясь связанный и под конвоем, Ши Юаньчжун не мог оценить красоту Яньванху по достоинству. Его провели по городу словно преступника, и пусть была ночь, редкие прохожие всё же попадались на пути и оглядывались на эту странную процессию.
