— А клятву на крови принесёте? — тут же вылез Фэн Сяньцзян.
— Если моего слова вам недостаточно, — ледяным тоном продолжил Тан Жунвэй, — я готов принести клятву на крови.
Фэн Сяньцзян недоверчиво прищурился:
— Тогда, если вы и вправду не трусите, господин Тан — поднимите-ка рукав повыше и приготовьте кинжал. Я сделаю то же самое.
— Не нужно, — остановил его Ши Юаньчжун. — Сюйчжи, принесение клятвы на крови — сложный и опасный ритуал; к нему нельзя относиться с такой небрежностью. Господин Тан, я поверю вам на слово, но если ваши обещания окажутся пустыми, вы посрамите честь своего клана и фамилии Тан.
— Так тому и быть.
***
Пока слуги уводили лошадей в конюшню и задавали им корм, многочисленные гости расположились в столовой. Часть их уселась за длинным обеденным столом; часть осталась охранять у дверей, так и напрашиваясь на мысль о надсмотрщиках, отрезавших все пути к отступлению. Знатные господа Тан, чинно устроившиеся во главе стола, хранили молчание — словно чего-то ждали. Напротив них, по другую сторону стола сели Ши Юаньчжун и Фэн Сяньцзян. Лицо главы Ши казалось непроницаемым, но чересчур прямая осанка и отсутствующий взгляд для чуткого собеседника были красноречивее слов и с головой выдавали волнение своего обладателя. Фэн Сяньцзян же, принявший нарочито вальяжную позу, выглядел вызывающе расслабленным, но глаза его зорко высматривали возможную опасность, а рука то и дело опускалась на эфес меча.
Повисшая тишина делала и без того заметное напряжение отвратительно явным, почти осязаемым. Чтобы развеять её, Ши Юаньчжун негромко кашлянул, и, оглядевшись, начал:
— Я велю слугам принести чай и что-нибудь приготовить для...
— Не нужно, — покачал головой Тан Жунвэй. — Это не займёт много времени.
Ши Юаньчжун сконфуженно замолчал. Фэн Сяньцзян в ответ смерил гостей откровенно недружелюбным взглядом, и Тан Чжао тут же что-то шепнул на ухо сидевшему рядом Тан Жунвэю. Тот едва заметно кивнул в знак согласия и буднично произнёс:
— Господин Фэн может идти. Глава Тан настаивал на том, чтобы переговоры велись без присутствия посторонних.
Его слова произвели немедленный эффект.
— С какой стати господа по фамилии Тан принялись раздавать мне приказы? — оскалился Фэн Сяньцзян, порываясь вскочить с места. — Не припомню, когда это я успел стать подданным клана Тан, чтобы безропотно подчиняться Тан Сюаньлину и его людям.
— Но Тан Сюаньлин определённо выше вас по статусу, господин Фэн, — заметил Тан Чжао. — Слово знатного господина, который — не забывайте об этом, — уже много лет является главой влиятельного клана, всё же имеет свой вес.
— О, но я принадлежу к клану Ши, у которого тоже есть глава! Для меня один его приказ важнее тысячи приказов главы клана Тан. Если он велит мне уйти — я уйду; велит остаться — останусь, а пока что я не сдвинусь с места.
Ши Юаньчжун не знал, как ему реагировать на эту браваду: плакать, смеяться или так сильно закатить глаза, чтобы они провалились глубоко в глазницы. Конечно, ему льстила столь пылкая речь одного из самых близких своих людей, но форма, в которую она была облечена, и ситуация...скажем, всё это оказалось не слишком располагающим к восхищению.
По рядам заклинателей пробежал насмешливый шепоток; Тан Чжао скептически фыркнул и поджал губы. Тан Жунвэй напротив остался невозмутим, лишь коротко обратился:
— Глава клана Ши?
— Господин Фэн останется здесь, — с глубоким вздохом ответил глава клана Ши, предупредительно лягнув ощетинившегося Фэн Сяньцзяна под столом. Тот тихо ойкнул, но внял предостережению и вроде как даже немного угомонился, а Ши Юаньчжун, собравшись с мыслями, нацепил на лицо сдержанную улыбку:
— Господин Тан, с моей стороны было бы слишком недальновидно оставаться здесь одному. Пусть вы пообещали не браться за оружие без надобности, ваши подчинённые такого обещания не давали, и, отослав Фэн Сяньцзяна прочь, я рискую оказаться овцой в стае тигров4. Вы путешествуете в сопровождении охраны, и это разумно; разумным будет и то, что я велю своему человеку остаться.
На этот раз господа Тан уже не нашлись, что возразить, и Тан Жунвэй, наконец, развернул лежащий по левую руку свиток.
— Что ж, тогда не будем терять время на праздные разговоры и перейдём к делу. Вам было отведено две луны на раздумье о присоединении к клану Тан. Срок вышел и теперь я жду вашего ответа, глава Ши.
Как ни старайся, от судьбы не уйдёшь — Ши Юаньчжун это понимал, однако, до последнего верил, что найдёт способ договориться с Ханьшоу. Теперь он бранил себя последними словами за глупые надежды, которым предавался вместо того, чтобы сразу покинуть Байхэюань вместе со всеми своими людьми, но пути назад не было: оставалось лишь осторожно прощупать почву и рискнуть подобраться к Тан Жунвэю.
— Срок и правда подходит к концу, господин Тан, но, если вспомнить дату прошлого приезда господина Тан Чжао, это случится лишь к середине завтрашнего дня.
— Верно, — кивнул Тан Чжао. — Вот только не думаю, господа, что одна ночь и один день смогли бы повлиять на ваше решение, а времени, данного вам главой Тан, и без того было достаточно.
— К слову, о главе Тан, — замялся Ши Юаньчжун. — До вашего визита я по меньшей мере трижды писал ему, но это не принесло никаких результатов. Условия главы Тан слишком категоричны, и потому...
В разговор вмешался богато одетый юноша из подданных клана Тан, сидевший неподалёку от знатных господ. На вид он был едва ли старше Чжу Лина, но его тон и высокомерный взгляд, казалось, принадлежали суровому правителю или непреклонному военачальнику, а не вчерашнему мальчишке. Юноша явно чувствовал себя выше хозяев Байхэюаня.
— Глава клана Ши, приношу свои извинения, — с напускной вежливостью начал он, — но, может, хватит вам увиливать? Рисуете запад, указывая на восток5 — к чему вся эта пустая болтовня? Или вам попросту не хватает смелости озвучить своё решение? Не стоит так бояться, ведь за ним мы сюда и приехали.
Ши Юаньчжун с вымученной улыбкой проглотил обиду. «Легко попрекать других в трусости, прячась за спинами большинства», — подумал он, а вслух лишь произнёс:
— Молодому господину не следует говорить таким тоном и перебивать старших. Дослушав меня до конца, он бы узнал, что мы с главой Тан так и не смогли разрешить спор о принадлежности земель в Фэнхуане, а на последнее письмо я и вовсе не получил ответа...
— Достаточно, глава клана Ши, — вновь перебил юноша и брезгливо хмыкнул. — Признаться, я был о вас лучшего мнения. За два лунных месяца можно обойти всю провинцию или построить дом, а вы до сих пор мнётесь и робеете. Для взрослого мужчины такое поведение смехотворно.
— Кажется, я не до конца расслышал вашу фразу, молодой господин... — после долгого молчания наконец подал голос Фэн Сяньцзян, пристально рассматривая зарвавшегося юнца. — Как ваше имя?
— Моё имя Гань Сун, господин Фэн. Неужели вы думаете, что я не прав? Благородный муж всегда сохраняет достоинство: он верен своему слову и не боится держать ответ. Лишь трусы и подхалимы готовы бесконечно лгать и изворачиваться, чтобы сберечь свою шкуру.
— Прекрасно.
Этот дерзкий мальчишка из клана Тан добился впечатляющих результатов: едва заговорив, он успел вывести из себя обоих заклинателей клана Ши. Фэн Сяньцзян выпрямился и сжал кулаки.
— А теперь, если ты закончил нести вздор, встань на колени и принеси извинения главе клана Ши за свои дерзкие речи и поганый язык. Как благородный муж, который не боится держать ответ.
— Хватит, — шёпотом произнёс Ши Юаньчжун, дёргая его за рукав. — Не нарывайся на неприятности.
— «Встать на колени»? «Поганый язык»?
Вид у Гань Суна был такой, словно ему только что приказали отправиться на Луну и достать эликсир вечной жизни6. Избалованный юноша из богатой семьи, он прежде не слышал в свой адрес ничего подобного. Тем более — от каких-то там третьесортных заклинателей, вздумавших перечить господам и требовать извинений.
— Да кто он такой, — фыркнул Гань Сун, — чтобы вставать перед ним на колени? И, что не менее важно — кто ты такой, чтобы разговаривать со мной подобным образом? Я и без того оказываю одолжение, сидя с вами за одним столом, а уж стоять на коленях и вымаливать прощение...
— Ты встанешь на колени, недоносок, иначе я сам заставлю тебя это сделать!
— Фэн Сяньцзян, довольно! Ты переходишь все границы!
В тот же миг вновь воцарилась тишина. Ши Юаньчжун резко поднялся из-за стола, окинув спорщиков гневным взглядом. Он терпеть не мог ругань и скандалы; ещё больше ненавидел повышать голос, вот только юноша из клана Тан открыто провоцировал вспыльчивого Фэн Сяньцзяна на ссору, и, превратись эта словесная перебранка в серьёзный конфликт, дело могло бы кончиться скверно. Ни Тан Жунвэй, ни Тан Чжао не замечали дерзости своего подчинённого — или, скорее, делали вид, что не замечали, — так что главе Ши пришлось самому осадить готовых вцепиться друг в друга оппонентов. Приказывать Гань Суну он не мог, и потому, вернув голосу спокойное звучание, в котором всё же проскальзывали нотки возмущения, воззвал к командиру войск клана Тан:
— Господин Тан, велите своему человеку прекратить оскорбления. Такие речи недостойны благородного мужа, коим этот юноша себя считает. Как смеет он упрекать меня в трусости, когда за ним стоит сильный клан и сотни воинов, а за мной — лишь несколько человек, чьи жизни я поклялся защищать?
Но знатные господа Тан никак не отреагировали на слова Ши Юаньчжуна, к замешательству и негодованию последнего. По странной причине они предпочли не вмешиваться в ссору и лишь наблюдали за происходящим со стороны, а обстановка, тем временем, накалилась до предела.
— С такими как вы даже самому благородному мужу не пристало церемонничать, — с нескрываемым презрением бросил Гань Сун и демонстративно покинул своё место. — До сих пор не могу понять, почему глава Тан тратит столько времени на всякий сброд. Вместо того, чтобы сразу указать, где ваше место, он любезничает и заключает договоры.
— Гань Сун, не смей ставить решения своего господина под сомнение, — сразу же откликнулся Тан Чжао.
— Никогда, господин Тан. Глава клана мудр и великодушен, вот только безродным выскочкам вроде клана Ши этого не понять. Они считают себя равными знатным господам и осмеливаются диктовать им свои условия, но коршун летает, а рыба ныряет7, и как бы чернь ни пыталась добраться до господ, она всё равно останется чернью.
Довольный своей высокопарной отповедью, Гань Сун собрался закончить это представление ещё более острым словцом, но вдруг замолчал и резко уклонился влево. Там, где он стоял всего мгновение назад, холодно сверкнуло лезвие меча, и, не среагируй юноша должным образом, итог был бы весьма плачевным. Гань Сун испуганно отшатнулся.
— Всем назад! — скомандовал Тан Жунвэй, вскакивая со скамьи и выхватывая меч. Другие заклинатели клана Тан незамедлительно последовали его примеру, и комната наполнилась звоном вынимаемого из ножен оружия. В один миг напряжение лопнуло, словно натянутая до предела струна, но вместе с тем пришло некое облегчение — ведь теперь не придётся искать обходные пути и заискивать перед кланом Тан в попытках предотвратить неминуемое столкновение. Всё встало на свои места.
Разъярённый Фэн Сяньцзян с мечом наперевес оказался напротив Гань Суна. Ему уже осточертело слушать издёвки этого распоясавшегося наглеца, за которые следовало если не лишить головы, то, как минимум — укоротить язык, и сейчас Фэн Сяньцзян был не прочь сделать и то, и другое.
— Сукин сын, ты хотел убить меня! — в бешенстве прокричал Гань Сун, наконец справившись с оцепенением. Он с трудом мог поверить в то, что кто-то из «безродных выскочек»-таки осмелится поднять на него руку, да ещё и в присутствии старших господ. Оставлять безнаказанным этот вопиющий поступок он не собирался, и, легко подхватив свой клинок, атаковал противника.
Завязался бой. Главе клана Ши особенно не повезло: он оказался в окружении сразу нескольких человек, и пока что мог только обороняться. Его меч то и дело вспыхивал серебристыми искрами, словно стремясь оправдать своё имя8. Ши Юаньчжун резко уклонился в сторону и, воспользовавшись промедлением нападавших, отшвырнул им под ноги скамью, а сам оказался спина к спине с Фэн Сяньцзяном.
— Что ты натворил... — в ужасе прошептал он. — Сюйчжи, зачем ты схватился за меч? Вашу ссору можно было уладить, даже если бы ты просто ударил его, но теперь они здесь камня на камне не оставят.
— А что я должен был сделать? Позволить этому щенку и дальше оскорблять нас? — прошипел Фэн Сяньцзян, стремительно отражая выпады со всех сторон. — Поверь, эти переговоры не могли закончиться чем-то иным. Людям клана Тан был нужен лишь повод, чтобы обратить оружие против нас, и они его нашли.
— Уходим, — кивнул побледневший Ши Юаньчжун. — Нужно увести их отсюда.
...
1 Цинчэнь — раннее утро; рассвет.
2 «Не останавливать гостей в воротах» — гостеприимство; радушие.
3 «Пришедшему не отказывать» — гостеприимно встречать пришедших; никому не отказывать.
4 «Овца в стае тигров» — верная гибель; попал, как кур в ощип; оказаться в опасном положении.
5 «Указывать на восток, рисовать запад» — говорить не по существу; уклоняться от темы; увиливать.
6 Легенда о богине Чанъэ, вознёсшейся на Луну, и лунном зайце, готовящем эликсир вечной жизни.
7 «Коршун ныряет, рыба летает» — у каждой твари свое место; каждый находит свое удовлетворение.
8 Шуйцзянь — «всплеск воды».
Глава 6. Превыше
На крики и звон оружия сбежались другие обитатели Байхэюаня. Ли Хэйсинь, растрёпанная и босоногая, без раздумий бросилась в самый центр сражения. Движения её были легки и молниеносны; но как бы хорошо девушка ни владела боевыми искусствами, люди клана Тан нисколько не уступали ей, и вскоре начали сильно теснить крутящуюся вихрем Ли Хэйсинь.
Следом подоспел Фань Хэн: взрывным ударом он отвлёк на себя сразу троих, и Фэн Сяньцзян поспешил к нему на помощь. Ши Юаньчжун, улучив момент, подобрался ближе к Ли Хэйсинь и торопливо заговорил:
— Шимэй, забери девочек и Лю Инь. Скажи слугам, чтобы уходили отсюда. Вам надо бежать.
— Поняла, — без лишних вопросов кивнула Ли Хэйсинь и, кое-как отбившись от нападавших, ускользнула к флигелю, где спали младшие сёстры. Оставшиеся на поле боя заклинатели продолжали осыпать друг друга градом ударов, но силы были уж слишком неравны, и, вероятно, это противостояние не продлилось бы слишком долго, не засверкай рядом новый клинок. Ослепительная вспышка света на миг привела сражающихся в замешательство, и под её прикрытием к ним присоединился ещё один человек.
Фэн Сяньцзян, первые секунды пребывавший в ступоре, ухватил эффектно появившегося Чжу Лина за шиворот и выдернул из гущи сражения, рассерженно зашипев:
— Куда ты лезешь, глупый мальчишка? Уходи с остальными! Тут тебе не тренировочное поле!
— Я так не могу! — запротестовал Чжу Лин. — Я не оставлю вас.
— Мне повторить ещё раз?! — рявкнул Фэн Сяньцзян и тряхнул его за плечи. — Сказали «беги» — значит, беги! Тебя же убьют!
— Нет, не уйду!
