Будущие заклинатели соревновались между собой в силе, ловкости и эрудиции; тот, кто показывал высокие результаты, присоединялся к числу учеников, а кто не мог пройти отбор — работал на семью Тан в обмен на обучение, либо платил за него серебром. Немногие из проваливших отбор впоследствии достигали успехов в совершенствовании, потому просто продолжали служить своим новым господам, пополняя и без того многочисленную свиту. Те же ученики, что стали хорошими заклинателями и не покинули своего учителя, сформировали ядро будущего могущественного клана Тан.
...Несмотря на выросшее едва ли не втрое население, до поры до времени жизнь в Яньване протекала спокойно, но в один год озеро вышло из берегов и затопило прибрежную часть города. Больше всего тогда пострадали простые люди — их хозяйства были уничтожены, а дома пришли в негодность. Сотни горожан, оставшись без крова, пришли искать помощи у заклинателей. Чтобы восстановить плотину и найти приют для нуждающихся, семья Тан и её ученики пожертвовали немало денег и сил, но, несмотря на расходы, остались в выигрыше. Последние насмешки над совершенствующимися прекратились: теперь их почитали как благодетелей и мудрых учителей, а семья Тан, завоевавшая ещё больший авторитет, начала заправлять делами города наравне с градоначальником.
Незадолго до этих событий небольшой клан Гань из Цзяньди, разорившись, сам попросился под крыло семьи Тан. К тому времени её школа включала в себя с десяток учителей и больше сотни учеников, а владения занимали добрую часть Яньвана. Тан Цяньфэй не упустил шанса обзавестись новыми подчинёнными и пообещал главе клана Гань содействие и поддержку в обмен на клятву верности всем отпрыскам Тан. Клан Гань находился в столь бедственном положении, что был вынужден согласиться на его условия, и, помимо пресловутой клятвы верности, семья Тан получила в полное распоряжение часть земель в Цзяньди и несколько дюжин человек. Справедливости ради, своих обещаний она не забыла: подписав договор с кланом Гань, семья Тан расплатилась со всеми его долгами и выкупила обширные охотничьи угодья, разрешив людям клана Гань использовать их.
Присоединяя земли и кланы, Тан Цяньфэй никогда не оставлял вниманием родной город. Заново отстроенный после наводнения, Яньван пробуждался; вслед за заклинателями в него потянулись всевозможные ремесленники, торговцы и искатели лучшей доли. Город рос как весенний бамбук после дождя7, и вскоре — не без содействия семьи Тан, — стал самым крупным и оживлённым селением на севере провинции. Когда умер градоначальник, ни у кого не оставалось сомнений в выборе его преемника: люди хотели видеть на этом посту исключительно Тан Цяньфэя. Так Яньван по доброй воле перешёл в распоряжение местных заклинателей. Примерно в то же время для большей солидности он был переименован в Яньванху, обзавёлся новой пристанью и пышными садами, а спустя ещё несколько лет напрочь избавился от остатков прежней захудалости.
Вместе с городом поднял голову и новый клан заклинателей, прежде носивший имя семьи Тан. Тан Цяньфэй, его первый глава, посвятил остаток жизни распространению влияния клана и оставил наследникам огромное состояние, завещав им продолжить свой путь к величию и славе. Потомки Тан Цяньфэя добросовестно следовали этому напутствию, и в результате их стараний через каких-то два-три десятка лет клан Тан владел половиной Ханьшоу. Благодаря многочисленным заклинателям, Яньванху и окрестные земли были полностью очищены от нечисти — теперь даже слухи о сяньли8, некогда промышлявших в одной из деревень, канули в прошлое. Видя, как быстро возвышается клан Тан и как рьяно защищает простых людей от сил зла, крупные кланы признали его и отныне считались как с равным. Дорога к блестящему будущему для заклинателей из Яньвана была открыта.
...Спустя почти два столетия власть клана Тан распространилась на юг и на запад, далеко за пределы уезда, который шутники и завистники дружно прозвали «Таншоу»9, но, как луна, став полной, идёт на убыль10, так и всё, что достигло своего пика, со временем приходит в упадок. Продолжая дело своего прославленного предка, Тан Цзэсянь, внук Тан Цяньфэя, решился на небывалую дерзость и попытался подчинить знатный клан Линху, послав тысячу мечников в Хэншань. Будь эта попытка удачной, во власти клана Тан оказались бы торговые пути, ведущие к морю, древний город Сянтань и земли священной Горы равновесия, но клан Линху ожидаемо воспротивился захватчикам; более того, он нанёс жестокий ответный удар. По приказу главы Линху в Сянтане собрались войска, часть которых осталась защищать город, а часть перешла границы владений клана Тан и заняла несколько поселений, грозясь сжечь их, если Тан Цзэсянь не отзовёт свои отряды. Было то необыкновенным упрямством, гордыней или отчаянием — неизвестно, — но глава Тан отказался идти на уступки и отправил подкрепление к своим людям, воевавшим в Хэншане. Началось долгое противостояние, приведшее к полному краху клана Тан и смерти его главы. Сын Тан Цзэсяня, тогда ещё совсем юный Тан Сюаньлин, был вынужден признать поражение и возместить ущерб серебром, скотом и съестными припасами, а в качестве жеста примирения передать все земли к югу и западу во владение клана Линху. Исполнив все требования, он с горечью вернулся в разорённый Яньван.
Для клана Тан настали тяжёлые времена. Помимо последствий войны на Ханьшоу обрушился неурожай; люди голодали и проклинали главу Тан, развязавшего вражду, а поскольку Тан Цзэсянь был мёртв, гнев на отца в полной мере достался сыну. Клан Тан разом потерял всё, что создавал на протяжении многих лет — от процветающих земель до уважения и признания других заклинателей. С трудом перенося навалившиеся несчастья, Тан Сюаньлин решил дать себе последний шанс — и не прогадал. Женившись на девушке из незнатной, но богатой семьи, он немного поправил дела клана; с помощью оставшихся союзников отстроил Яньванху и восстановил несколько деревень, и вот уже не «жалкое отродье», а подающий надежды юноша в глазах народа, Тан Сюаньлин объявил себя полноправным главой клана, пообещав с лихвой наверстать всё, что было упущено.
Вопреки шаткому положению клана Тан, по прошествии двадцати лет Тан Сюаньлин оставался бессменным властителем Ханьшоу и его окрестностей, и во многом оправдал ожидания людей. Несомненно, он был гордецом и упрямцем, каких поискать, но вместе с тем оставался человеком энергичным и деятельным. Все усилия новый глава Тан направил на то, чтобы исправить ошибки отца, и когда его клан вновь воспрял духом, а злые языки наконец умолкли, обратил взор на юго-запад. Не все земли, потерянные двадцать лет тому назад, по-прежнему находились во владении клана Линху.
Вернувшись в Яньванху, Тан Чжао впервые поймал себя на мысли о том, что не хочет попадаться на глаза главе клана. Он служил Тан Сюаньлину со времён войны с кланом Линху и мастерски исполнял поручения своего господина, заработав репутацию опытного помощника и надёжного человека, а сейчас не справился с такой смехотворной задачей, которая, как считал Тан Чжао, ещё аукнется ему в будущем.
«Глава клана будет в ярости, — с досадой думал он, шагая по вымощенному квадратной плиткой коридору, — или же попросту разочаруется во мне и понизит в должности».
Так или иначе, медлить с докладом было нельзя — Тан Сюаньлина уже оповестили о возвращении посланца, и глава клана тотчас послал за ним, — поэтому, немного потоптавшись у дверей, Тан Чжао прокашлялся и пару раз стукнул в узорчатую створку:
— Глава клана Тан.
— Входи.
Тан Сюаньлин сидел за столом и с отсутствующим видом крутил в руках нефритовую подвеску. Напротив него, опустив голову, стояла невысокая миловидная женщина в изысканном наряде — то была хозяйка Яньванху и супруга Тан Сюаньлина, Тан Сяофань. Кивнув вошедшему Тан Чжао в качестве приветствия, она собралась уходить, но глава клана отрицательно покачал головой:
— Останься. Мы ещё не закончили разговор.
При виде Тан Чжао он слегка оживился. На днях глава Тан планировал отбыть в Юэчжоу со своей свитой, чтобы начать приготовления к длительному плаванию на восток, и перед отъездом спешил закончить все дела, требующие его присутствия. Последнее время он только и делал, что возился с бесконечными счетами, письмами и приглашения, а тут ещё и жена принялась упрашивать не брать в путешествие их тринадцатилетнего сына, Тан Чанли — словом, Тан Сюаньлин был даже в какой-то мере рад присутствию посланца и ждал от него хороших новостей.
— Ты справился быстро, — деловито начал глава Тан, откладывая подвеску в сторону. — Полагаю, клан Ши сразу ответил согласием?
— Дело в том, глава клана, — неохотно ответил Тан Чжао, — что я получил отказ.
— В самом деле?
Тан Сюаньлин с недоверием покосился на приближённого. Мысленно он уже разобрался с этим вопросом и обдумывал, как именно будет добираться до Юэчжоу, но ответ Тан Чжао застал его врасплох. Неужели на деле этот клан Ши оказался гораздо больше и сильнее, чем доносили слухи, или уже имел влиятельных покровителей, раз осмелился перечить клану Тан? Поморщившись от этой догадки, Тан Сюаньлин махнул рукой:
— Что ж, тогда докладывай по порядку. Как тебя встретили?
— О, встретили меня прекрасно, — с готовностью откликнулся Тан Чжао. — Глава Ши лично приветствовал меня, и, прежде чем мы приступили к делу, распорядился о том, чтобы мне предоставили отдых и обед.
— Весьма гостеприимно с его стороны, — заметил Тан Сюаньлин. — Что можешь сказать о самом клане Ши? Действительно ли он так мал, как говорят?
— Это чистая правда, глава клана. Пусть лично я видел только двоих, Ши Юаньчжун обмолвился о том, что у него мало людей, и часть из них — совсем юные ученики. Байхэюань, имение клана Ши, невелик и весьма запущен, а защиты как таковой и вовсе не имеет — за исключением окружающей его стены.
— Так я и думал. Теперь ответь мне, каков глава этого клана Ши? Молод он или стар, хорошо ли образован, какое впечатление производит в беседе?
— Он молод и неопытен, навряд ли может похвастаться какими-то талантами и легко поддаётся влиянию, если надавить, однако...
— Однако почему ты получил отказ, раз всё складывалось так удачно? — с толикой недовольства перебил Тан Сюаньлин. Ему совсем не хотелось возиться с этим неизвестно откуда взявшимся кланом Ши, который был словно пятно на безупречной яшме 11 среди планов главы Тан; более того, словно назло Тан Сюаньлину он решил заупрямиться и добавить хлопот.
— ...однако, чувствуя поддержку, — терпеливо продолжил Тан Чжао, — начинает показывать зубы. С ним был человек, которого Ши Юаньчжун представил как своего ближайшего помощника. Его имя Фэн Сяньцзян; он ровесник своего главы, но не в пример ему дерзкий и заносчивый. Несмотря на то, что поначалу наша беседа протекала весьма благоприятно, этот Фэн Сяньцзян позволил себе вмешаться и всячески препятствовать заключению соглашения. Глядя на него, глава Ши осмелел и, несмотря на мои предупреждения, наотрез отказался приносить присягу клану Тан. Всё, что я мог сделать — это дать им последний шанс и пообещать вернуться за окончательным ответом...
Закончив говорить, Тан Чжао нерешительно поднял взгляд на главу клана. В светло-зелёных глазах Тан Сюаньлина читались лишь скука и раздражение. Поначалу он думал, что в этом деле кроется какой-то коварный умысел, но виной всему оказалась строптивая молодежь без роду без племени, возомнившая себя равной заклинателям из рода Тан. Опасности клан Ши, как и ожидалось, не представлял, а потому разобраться с ним было легко, как развернуть ладонь12. Тан Сюаньлин пренебрежительно хмыкнул:
— Надо же. Эти двое либо глупы, либо слишком самонадеянны. Они сами загоняют себя в тупик, пытаясь меряться силами с кланом Тан, но чем дольше клан Ши будет упорствовать, тем хуже для него.
Тан Чжао склонил голову в знак уважения к словам своего господина. Судя по всему, в этот раз он легко отделался и не навлёк на себя гнев главы клана Тан, а значит, впредь ему спуска не будет. В ответ Тан Сюаньлин кивнул и отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена.
— Можешь идти. Если увидишь моего брата — скажи ему, чтобы зашёл ко мне сегодня. Есть разговор.
— Как прикажете, глава клана.
Едва стоило двери закрыться, Тан Сяофань, всё это время безмолвно простоявшая в стороне, негромко произнесла:
— Мой господин...
— Да, Фань-эр13? — откликнулся Тан Сюаньлин.
— Быть может, я вмешиваюсь не в своё дело, — робко продолжила женщина, — но к чему такая спешка? Судя по словам Тан Чжао, клан Ши и вправду слишком мал, чтобы как-то помешать или навредить нам...
Тан Сюаньлин терпеливо улыбнулся и, облокотившись о стол, окинул небрежным взглядом хрупкую фигурку жены. Бедная, наивная Фань-эр... Будучи его спутницей вот уже на протяжении двадцати лет, она так и не переняла железного характера и деловой хватки своего супруга — даже пройдя через многие трудности и лишения, Тан Сяофань оставалась нежным и кротким созданием.
— Жена и вправду не должна вмешиваться в дела мужа, — изрёк Тан Сюаньлин, покачав головой. — Я велел тебе остаться лишь потому, что был уверен в успехе Тан Чжао и ждал его доклада, но порой действительность расходится с нашими ожиданиями. А теперь послушай, Фань-эр: ты говоришь, что клан Ши слишком мал и не может навредить нам, но ведь любой слабый клан может оказаться под влиянием кого-то гораздо более сильного.
— ...поэтому ты хочешь первым получить контроль над кланом Ши, чтобы укрепить своё влияние в тех местах и не допустить этой возможности для других крупных кланов, — добавила Тан Сяофань. — В противном случае ты просто сотрёшь клан Ши с лица земли и сможешь заполучить его владения.
— Верно. Ты наивна, но отнюдь не глупа, и понимаешь, что теперь я не связан тем унизительным договором с кланом Линху. Как потомок Тан Цяньфэя, я являюсь законным владельцем земель в окрестностях Фэнхуана и вправе требовать их возвращения клану Тан.
— Но эти люди не виноваты во вражде других кланов... — попыталась было возразить Тан Сяофань и тут же пожалела о своём решении. Тан Сюаньлин, мягко взяв супругу под руку, усадил её рядом собой и пристально посмотрел в глаза. Речь его оставалась спокойной и вкрадчивой, но железные нотки то и дело проскакивали в голосе главы клана Тан:
— И вновь ты права, но вспомни: разве были виноваты наши подданные, жившие у границ? Или сын главы клана Тан, которому едва исполнилось пятнадцать, а на его плечи свалилась эта треклятая вражда с кланом Линху, голод на юге Ханьшоу и опустевшая казна? Тогда мне пришлось жениться на тебе, чтобы обеспечить людей пищей и кровом, а они продолжали осмеивать и бранить меня.
Тан Сюаньлин горько усмехнулся:
— Ведь отец умер, а долги родителей переходят к их детям, так? Особенно, если дети встают во главе влиятельного клана.
— Прости, — едва слышно прошептала Тан Сяофань. — Мне не следовало об этом говорить.
— О, не нужно. Мне ни к чему твои извинения, Фань-эр.
Тан Сюаньлин встал и принялся беспокойно расхаживать по покоям. Его шаги гулко отдавались в тишине, а голос с каждым словом звучал всё громче:
— Я лишь хочу, чтобы ты, Тан Чжао, клан Ши — да кто угодно, раз и навсегда уяснили, что клан Тан больше никогда не будет унижаться и раболепствовать перед кем бы то ни было.
...Несмотря на выросшее едва ли не втрое население, до поры до времени жизнь в Яньване протекала спокойно, но в один год озеро вышло из берегов и затопило прибрежную часть города. Больше всего тогда пострадали простые люди — их хозяйства были уничтожены, а дома пришли в негодность. Сотни горожан, оставшись без крова, пришли искать помощи у заклинателей. Чтобы восстановить плотину и найти приют для нуждающихся, семья Тан и её ученики пожертвовали немало денег и сил, но, несмотря на расходы, остались в выигрыше. Последние насмешки над совершенствующимися прекратились: теперь их почитали как благодетелей и мудрых учителей, а семья Тан, завоевавшая ещё больший авторитет, начала заправлять делами города наравне с градоначальником.
Незадолго до этих событий небольшой клан Гань из Цзяньди, разорившись, сам попросился под крыло семьи Тан. К тому времени её школа включала в себя с десяток учителей и больше сотни учеников, а владения занимали добрую часть Яньвана. Тан Цяньфэй не упустил шанса обзавестись новыми подчинёнными и пообещал главе клана Гань содействие и поддержку в обмен на клятву верности всем отпрыскам Тан. Клан Гань находился в столь бедственном положении, что был вынужден согласиться на его условия, и, помимо пресловутой клятвы верности, семья Тан получила в полное распоряжение часть земель в Цзяньди и несколько дюжин человек. Справедливости ради, своих обещаний она не забыла: подписав договор с кланом Гань, семья Тан расплатилась со всеми его долгами и выкупила обширные охотничьи угодья, разрешив людям клана Гань использовать их.
Присоединяя земли и кланы, Тан Цяньфэй никогда не оставлял вниманием родной город. Заново отстроенный после наводнения, Яньван пробуждался; вслед за заклинателями в него потянулись всевозможные ремесленники, торговцы и искатели лучшей доли. Город рос как весенний бамбук после дождя7, и вскоре — не без содействия семьи Тан, — стал самым крупным и оживлённым селением на севере провинции. Когда умер градоначальник, ни у кого не оставалось сомнений в выборе его преемника: люди хотели видеть на этом посту исключительно Тан Цяньфэя. Так Яньван по доброй воле перешёл в распоряжение местных заклинателей. Примерно в то же время для большей солидности он был переименован в Яньванху, обзавёлся новой пристанью и пышными садами, а спустя ещё несколько лет напрочь избавился от остатков прежней захудалости.
Вместе с городом поднял голову и новый клан заклинателей, прежде носивший имя семьи Тан. Тан Цяньфэй, его первый глава, посвятил остаток жизни распространению влияния клана и оставил наследникам огромное состояние, завещав им продолжить свой путь к величию и славе. Потомки Тан Цяньфэя добросовестно следовали этому напутствию, и в результате их стараний через каких-то два-три десятка лет клан Тан владел половиной Ханьшоу. Благодаря многочисленным заклинателям, Яньванху и окрестные земли были полностью очищены от нечисти — теперь даже слухи о сяньли8, некогда промышлявших в одной из деревень, канули в прошлое. Видя, как быстро возвышается клан Тан и как рьяно защищает простых людей от сил зла, крупные кланы признали его и отныне считались как с равным. Дорога к блестящему будущему для заклинателей из Яньвана была открыта.
...Спустя почти два столетия власть клана Тан распространилась на юг и на запад, далеко за пределы уезда, который шутники и завистники дружно прозвали «Таншоу»9, но, как луна, став полной, идёт на убыль10, так и всё, что достигло своего пика, со временем приходит в упадок. Продолжая дело своего прославленного предка, Тан Цзэсянь, внук Тан Цяньфэя, решился на небывалую дерзость и попытался подчинить знатный клан Линху, послав тысячу мечников в Хэншань. Будь эта попытка удачной, во власти клана Тан оказались бы торговые пути, ведущие к морю, древний город Сянтань и земли священной Горы равновесия, но клан Линху ожидаемо воспротивился захватчикам; более того, он нанёс жестокий ответный удар. По приказу главы Линху в Сянтане собрались войска, часть которых осталась защищать город, а часть перешла границы владений клана Тан и заняла несколько поселений, грозясь сжечь их, если Тан Цзэсянь не отзовёт свои отряды. Было то необыкновенным упрямством, гордыней или отчаянием — неизвестно, — но глава Тан отказался идти на уступки и отправил подкрепление к своим людям, воевавшим в Хэншане. Началось долгое противостояние, приведшее к полному краху клана Тан и смерти его главы. Сын Тан Цзэсяня, тогда ещё совсем юный Тан Сюаньлин, был вынужден признать поражение и возместить ущерб серебром, скотом и съестными припасами, а в качестве жеста примирения передать все земли к югу и западу во владение клана Линху. Исполнив все требования, он с горечью вернулся в разорённый Яньван.
Для клана Тан настали тяжёлые времена. Помимо последствий войны на Ханьшоу обрушился неурожай; люди голодали и проклинали главу Тан, развязавшего вражду, а поскольку Тан Цзэсянь был мёртв, гнев на отца в полной мере достался сыну. Клан Тан разом потерял всё, что создавал на протяжении многих лет — от процветающих земель до уважения и признания других заклинателей. С трудом перенося навалившиеся несчастья, Тан Сюаньлин решил дать себе последний шанс — и не прогадал. Женившись на девушке из незнатной, но богатой семьи, он немного поправил дела клана; с помощью оставшихся союзников отстроил Яньванху и восстановил несколько деревень, и вот уже не «жалкое отродье», а подающий надежды юноша в глазах народа, Тан Сюаньлин объявил себя полноправным главой клана, пообещав с лихвой наверстать всё, что было упущено.
Вопреки шаткому положению клана Тан, по прошествии двадцати лет Тан Сюаньлин оставался бессменным властителем Ханьшоу и его окрестностей, и во многом оправдал ожидания людей. Несомненно, он был гордецом и упрямцем, каких поискать, но вместе с тем оставался человеком энергичным и деятельным. Все усилия новый глава Тан направил на то, чтобы исправить ошибки отца, и когда его клан вновь воспрял духом, а злые языки наконец умолкли, обратил взор на юго-запад. Не все земли, потерянные двадцать лет тому назад, по-прежнему находились во владении клана Линху.
***
Вернувшись в Яньванху, Тан Чжао впервые поймал себя на мысли о том, что не хочет попадаться на глаза главе клана. Он служил Тан Сюаньлину со времён войны с кланом Линху и мастерски исполнял поручения своего господина, заработав репутацию опытного помощника и надёжного человека, а сейчас не справился с такой смехотворной задачей, которая, как считал Тан Чжао, ещё аукнется ему в будущем.
«Глава клана будет в ярости, — с досадой думал он, шагая по вымощенному квадратной плиткой коридору, — или же попросту разочаруется во мне и понизит в должности».
Так или иначе, медлить с докладом было нельзя — Тан Сюаньлина уже оповестили о возвращении посланца, и глава клана тотчас послал за ним, — поэтому, немного потоптавшись у дверей, Тан Чжао прокашлялся и пару раз стукнул в узорчатую створку:
— Глава клана Тан.
— Входи.
Тан Сюаньлин сидел за столом и с отсутствующим видом крутил в руках нефритовую подвеску. Напротив него, опустив голову, стояла невысокая миловидная женщина в изысканном наряде — то была хозяйка Яньванху и супруга Тан Сюаньлина, Тан Сяофань. Кивнув вошедшему Тан Чжао в качестве приветствия, она собралась уходить, но глава клана отрицательно покачал головой:
— Останься. Мы ещё не закончили разговор.
При виде Тан Чжао он слегка оживился. На днях глава Тан планировал отбыть в Юэчжоу со своей свитой, чтобы начать приготовления к длительному плаванию на восток, и перед отъездом спешил закончить все дела, требующие его присутствия. Последнее время он только и делал, что возился с бесконечными счетами, письмами и приглашения, а тут ещё и жена принялась упрашивать не брать в путешествие их тринадцатилетнего сына, Тан Чанли — словом, Тан Сюаньлин был даже в какой-то мере рад присутствию посланца и ждал от него хороших новостей.
— Ты справился быстро, — деловито начал глава Тан, откладывая подвеску в сторону. — Полагаю, клан Ши сразу ответил согласием?
— Дело в том, глава клана, — неохотно ответил Тан Чжао, — что я получил отказ.
— В самом деле?
Тан Сюаньлин с недоверием покосился на приближённого. Мысленно он уже разобрался с этим вопросом и обдумывал, как именно будет добираться до Юэчжоу, но ответ Тан Чжао застал его врасплох. Неужели на деле этот клан Ши оказался гораздо больше и сильнее, чем доносили слухи, или уже имел влиятельных покровителей, раз осмелился перечить клану Тан? Поморщившись от этой догадки, Тан Сюаньлин махнул рукой:
— Что ж, тогда докладывай по порядку. Как тебя встретили?
— О, встретили меня прекрасно, — с готовностью откликнулся Тан Чжао. — Глава Ши лично приветствовал меня, и, прежде чем мы приступили к делу, распорядился о том, чтобы мне предоставили отдых и обед.
— Весьма гостеприимно с его стороны, — заметил Тан Сюаньлин. — Что можешь сказать о самом клане Ши? Действительно ли он так мал, как говорят?
— Это чистая правда, глава клана. Пусть лично я видел только двоих, Ши Юаньчжун обмолвился о том, что у него мало людей, и часть из них — совсем юные ученики. Байхэюань, имение клана Ши, невелик и весьма запущен, а защиты как таковой и вовсе не имеет — за исключением окружающей его стены.
— Так я и думал. Теперь ответь мне, каков глава этого клана Ши? Молод он или стар, хорошо ли образован, какое впечатление производит в беседе?
— Он молод и неопытен, навряд ли может похвастаться какими-то талантами и легко поддаётся влиянию, если надавить, однако...
— Однако почему ты получил отказ, раз всё складывалось так удачно? — с толикой недовольства перебил Тан Сюаньлин. Ему совсем не хотелось возиться с этим неизвестно откуда взявшимся кланом Ши, который был словно пятно на безупречной яшме 11 среди планов главы Тан; более того, словно назло Тан Сюаньлину он решил заупрямиться и добавить хлопот.
— ...однако, чувствуя поддержку, — терпеливо продолжил Тан Чжао, — начинает показывать зубы. С ним был человек, которого Ши Юаньчжун представил как своего ближайшего помощника. Его имя Фэн Сяньцзян; он ровесник своего главы, но не в пример ему дерзкий и заносчивый. Несмотря на то, что поначалу наша беседа протекала весьма благоприятно, этот Фэн Сяньцзян позволил себе вмешаться и всячески препятствовать заключению соглашения. Глядя на него, глава Ши осмелел и, несмотря на мои предупреждения, наотрез отказался приносить присягу клану Тан. Всё, что я мог сделать — это дать им последний шанс и пообещать вернуться за окончательным ответом...
Закончив говорить, Тан Чжао нерешительно поднял взгляд на главу клана. В светло-зелёных глазах Тан Сюаньлина читались лишь скука и раздражение. Поначалу он думал, что в этом деле кроется какой-то коварный умысел, но виной всему оказалась строптивая молодежь без роду без племени, возомнившая себя равной заклинателям из рода Тан. Опасности клан Ши, как и ожидалось, не представлял, а потому разобраться с ним было легко, как развернуть ладонь12. Тан Сюаньлин пренебрежительно хмыкнул:
— Надо же. Эти двое либо глупы, либо слишком самонадеянны. Они сами загоняют себя в тупик, пытаясь меряться силами с кланом Тан, но чем дольше клан Ши будет упорствовать, тем хуже для него.
Тан Чжао склонил голову в знак уважения к словам своего господина. Судя по всему, в этот раз он легко отделался и не навлёк на себя гнев главы клана Тан, а значит, впредь ему спуска не будет. В ответ Тан Сюаньлин кивнул и отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена.
— Можешь идти. Если увидишь моего брата — скажи ему, чтобы зашёл ко мне сегодня. Есть разговор.
— Как прикажете, глава клана.
Едва стоило двери закрыться, Тан Сяофань, всё это время безмолвно простоявшая в стороне, негромко произнесла:
— Мой господин...
— Да, Фань-эр13? — откликнулся Тан Сюаньлин.
— Быть может, я вмешиваюсь не в своё дело, — робко продолжила женщина, — но к чему такая спешка? Судя по словам Тан Чжао, клан Ши и вправду слишком мал, чтобы как-то помешать или навредить нам...
Тан Сюаньлин терпеливо улыбнулся и, облокотившись о стол, окинул небрежным взглядом хрупкую фигурку жены. Бедная, наивная Фань-эр... Будучи его спутницей вот уже на протяжении двадцати лет, она так и не переняла железного характера и деловой хватки своего супруга — даже пройдя через многие трудности и лишения, Тан Сяофань оставалась нежным и кротким созданием.
— Жена и вправду не должна вмешиваться в дела мужа, — изрёк Тан Сюаньлин, покачав головой. — Я велел тебе остаться лишь потому, что был уверен в успехе Тан Чжао и ждал его доклада, но порой действительность расходится с нашими ожиданиями. А теперь послушай, Фань-эр: ты говоришь, что клан Ши слишком мал и не может навредить нам, но ведь любой слабый клан может оказаться под влиянием кого-то гораздо более сильного.
— ...поэтому ты хочешь первым получить контроль над кланом Ши, чтобы укрепить своё влияние в тех местах и не допустить этой возможности для других крупных кланов, — добавила Тан Сяофань. — В противном случае ты просто сотрёшь клан Ши с лица земли и сможешь заполучить его владения.
— Верно. Ты наивна, но отнюдь не глупа, и понимаешь, что теперь я не связан тем унизительным договором с кланом Линху. Как потомок Тан Цяньфэя, я являюсь законным владельцем земель в окрестностях Фэнхуана и вправе требовать их возвращения клану Тан.
— Но эти люди не виноваты во вражде других кланов... — попыталась было возразить Тан Сяофань и тут же пожалела о своём решении. Тан Сюаньлин, мягко взяв супругу под руку, усадил её рядом собой и пристально посмотрел в глаза. Речь его оставалась спокойной и вкрадчивой, но железные нотки то и дело проскакивали в голосе главы клана Тан:
— И вновь ты права, но вспомни: разве были виноваты наши подданные, жившие у границ? Или сын главы клана Тан, которому едва исполнилось пятнадцать, а на его плечи свалилась эта треклятая вражда с кланом Линху, голод на юге Ханьшоу и опустевшая казна? Тогда мне пришлось жениться на тебе, чтобы обеспечить людей пищей и кровом, а они продолжали осмеивать и бранить меня.
Тан Сюаньлин горько усмехнулся:
— Ведь отец умер, а долги родителей переходят к их детям, так? Особенно, если дети встают во главе влиятельного клана.
— Прости, — едва слышно прошептала Тан Сяофань. — Мне не следовало об этом говорить.
— О, не нужно. Мне ни к чему твои извинения, Фань-эр.
Тан Сюаньлин встал и принялся беспокойно расхаживать по покоям. Его шаги гулко отдавались в тишине, а голос с каждым словом звучал всё громче:
— Я лишь хочу, чтобы ты, Тан Чжао, клан Ши — да кто угодно, раз и навсегда уяснили, что клан Тан больше никогда не будет унижаться и раболепствовать перед кем бы то ни было.
