Ее обязанности все также были нехитрыми: изучать язык, гонять гвардейских магов, иногда проверять работу в сокровищнице и, конечно, помогать Зариллону. Вечерами она читала Бестиарий и понемногу знакомилась с обитателями Страны Фей. Узнала она немного и о фоморах, которых так любили поминать местные эльфы, и они оказались весьма неприятными великанами.
Тифлингесса помогла некроманту навести порядок в библиотеке, расставить книги по категориям. Натыкаясь на тома по медицине, она относила их в лазарет, где Арум денно и нощно учил помощников. Кьяра и Зариллон, в свою очередь, много времени проводили в алхимической лаборатории, готовя зелья лечения, мази и прочие полезные эликсиры. Процесс этот был рутинным, поэтому девушка освоила азы работы с алхимическим аппаратом и несколько рецептов из тех, что приходилось варить особенно часто. За работой они много общались с волшебником. Иногда он рассказывал об Академии, где учился, и откуда его выперли за склонность к авантюрам и страсть совать нос в запретные секции. “Я очень боюсь смерти, поэтому стал некромантом”, - рассказывал эльф. - “Звучит не слишком логично, да? Но когда что-то можно свести к простой формуле, посчитать и объяснить логически, мне становится легче”. Время от времени в башню мага наведывалась Фистиль. Они вели между собой непринужденные беседы, и, хотя они даже не прикасались друг к другу, тона голоса и взгляда было достаточно, чтобы понять, что между ними что-то есть. Тифлингесса была рада за волшебника. Фистиль было не просто красавицей, но и умницей, каких поискать. Выбор же самой эльфийки ей казался интересным, ведь Зариллона трудно было назвать девичьей мечтой: не эталон мужественности, не красавец, но воодушевленность, живой ум и желание экспериментировать вполне способны были привлечь такую же умную и увлеченную наукой особу. Кьяра снова подивилась, как иной раз сплетаются судьбы. Не будь этой войны, смерти Титании, падения дома Терим, разве могли бы Фистиль и Зариллон быть вместе? Только в мечтах.
Порой тифлингесса замечала за волшебником, что он переутомлен и чем-то опечален. Она много раз предлагала ему взять денек на отдых, но он неизменно отказывался. В этом они с Эриданом были похожи. Сдохнут, но сделают. Иногда девушка видела, что волшебник стоит на коленях со склоненной головой, словно беззвучно молится. Вера - личное дело каждого, девушка не задавала вопросов. Она и сама периодически прикасалась к монетке на запястье и шептала молитвы Тиморе, а ночью - обращалась к Кереске и спрашивала-спрашивала-спрашиала… Однажды во сне ее посетило видение. Богиня-дракон сказала: “Все идет, как и должно. Оставь беспокойство и отдайся на волю судьбе. Не стоит пытаться заглушить голос крови или бороться с ее властью. Это все равно, что идти против девятого вала. Не сопротивляйся, и волна сама вынесет тебя к самым вершинам. Не торопи события, нужный час и так уже близко. Ты слышала признаки, скоро увидишь своими глазами”. Утром чародейка только фыркнула. Никакой полезной информации, только туман над водой и старые как мир метафоры, а вот что за ними стоит? Ее беспокоила неизвестность и еще больше - страх. Что станет с Эриданом?
Вспоминала она и о Темпусе. Часовню возвели за полторы недели. Убранством она сильно напоминала ту, что была в Эйлеваре, только витражи рисовали картины других сражений: поверженные Оберон, Титания и Хисрам и, словно обещание, поверженная Мэб, и всех их пожирало пламя. Пламя… Странно и даже немного забавно, что Эридана звали Нежностью, когда он служил Аурил, а теперь - Его Пламя, словно он - паладин Темпуса. Ежедневные молитвы в полдень собирали под крышей часовни всех темпаран, в том числе и Эридана, но Владыка Битв оставался глух и нем по отношению к белобрысому. Эльф делился этим с Кьярой, и хоть и казался спокойным, девушка видела, что он напоминал ребенка, не понимающего, почему отец не обращает на него внимания “Я недостаточно хорош? Я делаю что-то неверно?”, - говорили его глаза, когда он возвращался из часовни, весь пропахший еловым маслом и сомнениями. Тифлингесса иногда наблюдала за их молитвами, стоя в дверях, считая огоньки свеч у массивной жаровни и надеясь на помощь Владыки в грядущих сражениях. Ей нравилось слушать, как голос Арума раскатывался по залу, такой могучий и величественный. Сам он был похож на золотого полубога, а тень его, занимающая целую стену, наводила на мысль о Бахамуте, который словно склонился над своим избранником, благословляя каждое похожее на удар колокола слово.
Порой, устав от рутины, Кьяра отправлялась полетать по окрестностям, обращаясь в дракона. С каждым разом она все лучше чувствовала новый облик и все больше узнавала о его возможностях. Иногда она предпочитала полетам скачки на волках. Пару раз к ней присоединялись гвардейцы, и они резвились, а заодно - оттачивали управление и координацию. Особенно важно это было новеньким ребятам, которые еще ни разу не бились бок о бок со своими зверями. Эридан дал строгий наказ им наладить общение с волками, чтобы те понимали их с полувздоха. Кому-то это давалось легко, кому-то - паршиво, и самыми неудачными в этих случаях были тандемы Фирика и Дефераера. Эти двое даже других ребят не считали ровней себе, что говорить о зверях, пусть и таких умных? Заносчивый Малдет был Кьяре более или менее понятен. Тупой, как сапог, все чувства - словно открытая книга. А вот Селани вызывал смесь интереса и подозрения. Ей хотелось располосовать его красивое лицо за ту похабную грубость во время гулянки с гвардейцами. Однако он не давал больше для этого повода, не проявлял непочтительности и вел себя спокойно. Порой Кьяре казалось, что в ярко-зеленых глазах вспыхивают огоньки ненависти, и на лице появлялось жуткое выражение. Она списывала все на свою подозрительность, но на всякий случай присматривала за ним.
Не смогла чародейка найти подход и к Анеркашу. После длительных наблюдений, она пришла к выводу, что маг - параноик, каких поискать, и ему следует попросить у Арума успокоительного отвара. Кьяра и сама пила такой. Чем ближе подступали войска Мэб, тем неспокойней ей становилось. Пропали сон и прежде безупречный аппетит, появились страхи и приступы панической атаки. Он прописал ей успокоительные травы, и она послушно пила их. Беспокойство слегка улеглось, но периодически бывали вспышки беспочвенной агрессии. Доставалось в основном Эридану. Они с Кьярой закусывались, порой очень серьезно, до истошных криков, сломанной мебели и вспышек заклинаний. Слуги в панике разбегались, только заслышав издали, что эти двое начинали ссориться. Однажды она сильно ударила его сполохом огня, а он наотмашь врезал по лицу, да так, что в голове звон, а во рту - вкус крови. Это немного отрезвило их обоих, ведь каждый из них был по-своему очень силен, но осозна-вал это, только когда кто-то страдал по их неосторожности. Они бурно ругались, потом так же бурно мирились, частенько не доходя до спальни. Письма изменили эльфа, он больше не пытался выпытать у Кьяры сокровенных мыслей, словно смирившись, что это хвостатое создание - непостижимо, как вселенная.
Если закрыть глаза на Фирика, Селани и параноика из Керам, тренировки с гвардией проходили продуктивно. Корлиан и Суман схватывали налету и к концу месяца уже умели колдовать несколько полезных заклинаний. Кьяре нравилось натаскивать этих двоих, таких непохожих друг на друга эльфов. Обстоятельность Корлиана контрастировала с азартностью и эмоциональностью бирюзового. На перерывах они порой что-то рассказывали о себе. Брюнет поведал, что стать солдатом не было его выбором, так распорядилась судьба. Отец умер, мать осталась одна, с двумя несовершеннолетними дочерями. Они еле сводили концы с концами, а обучение на волшебника стоило недешево. Им нечем было платить за землю, и тогда он решился на этот отчаянный шаг. Кто ж знал, что Корлиан, такой низкий и щуплый от природы, сможет так далеко зайти. Суман признался, что ушел в наемники еще до совершеннолетия. Жизнь на полубесплодной каменистой ферме казалась ему издевательством. Проснулся дар управления водой, но бирюзовому было сложно контролировать силу, и однажды это чуть не привело к гибели соседской девочки. После этого больше он магией не пользовался и умер бы, наверное, с плугом в руках, если бы однажды не сбежал вместе с группой мимо проходивших солдат. Больше Суман домой не возвращался, да и там ему, наверное, не рады. Позже ему было совестно за этот малодушный, эгоистичный поступок. Его новой семьей стала гвардия, и отсюда Суман сбежит только на тот свет.
Сборы и комплектация новой армии шли полным ходом, параллельно с этим Эридан отправил шпионов во все Летние Дома, чтобы вовремя подловить на измене, если таковая намечалась. Особое внимание он уделил дому друидов, однако, несмотря на тонкий шпионаж, поймать их на сотрудничестве с Лемифинви так и не вышло. Леди Хуоро проводила какие-то махинации со средствами дома, а может у них завелся воришка, но больше никаких странностей.
Приезжала леди Кифель, привезла кузнецов своего дома, в помощь Неоиру. Печи Сен-нальесса раскалились докрасна, пошла тяжелая работа, а сама альбиноска любила беседовать с Эриданом на разные темы. Однажды она уговорила его на тренировку, и в тот же вечер уехала, хотя намеревалась остаться на несколько дней. У благородных свои причуды.
Ближе к концу месяца Зариллон сделал приятное открытие: потерянную память при от-бытии из Страны Фей можно было вернуть с помощью несложного снятия проклятия. Это была всего лишь теория, но все рано давало надежду, что драгоценные воспоминания, а с ними и эмоции, не исчезнут без следа.
* * *
Эридан освежился водой с кислым яблочным соком, чтобы немного взбодриться. День был утомительным и долгим, из предстоящей тренировки хотелось выжать максимум удо-вольствия. Площадка на крыше была залита розовым светом. Кифель не пришлось долго ждать. Ему понравилась ее пунктуальность. Эльфийка сразу бросила деловой взгляд на стойку с оружием.
- Ваше Величество, вы тренируетесь боевым?
Солнце хищно блеснуло на заточенных лезвиях.
- Да… - Эридан спохватился. - В казармах есть тренировочные болванки, могу послать за ними.
Кифель медленно прошлась вдоль стойки, и ее внимание привлекло копье с наконечником в форме листа.
- Нет, так даже интересней. Почти как настоящее сражение. Я буду аккуратной, обе-щаю, - она выхватила копье и пронзила им невидимого противника. - Ни одного царственного волоса не упадет с вашей головы.
Ее глаза лукавили. Кифель подразнивала его и пристально следила за реакцией. Разо-злится? Проигнорирует? Он улыбнулся.
- Леди, это не страшно. Все равно, что порезаться бумагой.
Эридан выбрал полуторный меч. Сегодня никакого солнечного клинка, только привычная тяжесть стали. Альбинос чуть пошевелил кистью, нащупав хрупкое равновесие между яблоком и сверкающим лезвием. Иногда он скучал по этому ощущению. Небольшому напряжению в сухожилиях, томящему и тянущему, словно долгие ласки перед соитием.
Кифель выбрала небольшой круглый щит, сверкающий, словно золотая монета, а Эри-дан - тяжелый, грубый и надежный, как и он сам. Они обменялись несколькими пробными выпадами. Кифель ловко отразила все три удара, выставив щит. Эльфийка подвязала длинный подол платья, и теперь ее ноги обнажились до середины бедра. Красивые, изящные, покрытые тонкими полосками шрамов. Эридан проследил, как они двигаются. Быстро, пружинисто, сохраняя равновесие тела даже на неровной поверхности.
- Интересный выбор оружия, - сказал белобрысый, заслонившись от выпада. - Многое о вас говорит.
- И что же?
Глаза эльфийки лихорадочно заблестели.
- Вы не любите никого к себе подпускать.
Глупая шутка, но она засмеялась.
- А вы, стало быть, рубаха-парень, ведь ваша специальность - тесный контакт?
- И да, и нет… Люблю тесный контакт, и все же… - щит вновь звонко отразил лезвие копья, - предпочитаю отгородиться. Чем теснее контакт, тем он опасней…
Она сделала несколько шагов назад и вдруг спросила:
- Вам нравятся мои ноги?
- Да, - признался эльф. - Прелестные.
Она вновь улыбнулась и в следующее мгновение метнула копье, даже не изменив вы-ражения лица. На мгновение Эридану показалось, что оно неминуемо воткнется в колено, но успел увернуться. Лезвие оцарапало кожу и, звякнув, упало на пол.
- Мне тоже нравятся ваши ноги. Длинные и прыткие.
Эридан почувствовал смесь эмоций: возбуждение, азарт и злость. Он недооценил эту белую суку, она могла сильно ранить его.
- Опрометчиво. Вы остались без оружия.
Теперь ничего не стояло между ними. Кифель кинулась к стойке, но поздно. Эридан уже сократил дистанцию, оттеснив ее к противоположной стене. Эльфийка заслонилась щитом, отводя атаку за атакой, а затем вскрикнула, когда по ноге потекла струйка крови. Маленький надрез, месть за царапину копьем. Кифель посмотрела на кровь, глаза у нее закатились, и леди рухнула на пол, выронив щит.
- Леди?...
Что это? Он неосторожно задел артерию? Бросив оружие и щит, он кинулся проверить ее состояние.
- Кифель?
Эридан нащупал пульс на ее руке, и белые ноги, эти красивые изящные ноги, уперлись ему в грудь и безжалостно оттолкнули, лишив равновесия. Ловко вскочив, альбиноска кинулась к копью.
Коснувшись земли, Эридан разъярился. Дочь карги, обвела его вокруг пальца!
Кифель подняла копье ногой, обернулась и охнула. Эльф уже перехватил его у нако-нечника и с силой вырвал из белых рук, оставляя на ладонях глубокие ссадины. Древко ударило эльфийку в живот, заставив рухнуть на пол. Красные глаза распахнулись в ужасе, отражая вспышку солнечного света на острие, опасно летящем к ее лицу.
- Хаххх! - хрипло выкрикнул эльф, лезвие вошло в нескольких дюймах от головы Ки-фель, полностью исчезнув в дереве пола.
Сердце трепетало, кровь бурлила.
- Убита! – прорычал Эридан, резко перейдя на ты, и Кифель прошептала одними губа-ми:
- Убита… - и потянула его на себя, уцепившись за ворот рубашки.
Если бы они были мечами, их, несомненно, ковал бы один и тот же мастер. Загипноти-зированный этой мыслью, Эридан поддался порыву, и вот он уже чувствовал ее губы, мягкие и гладкие, словно наливной плод, нежный цветочный аромат, исходящий от кожи и разметав-шихся волос, а ладонь легла на обнаженное бедро. Пальцы почувствовали длинный шрам. Его разум и тело еще не отошли от схватки, и этот поцелуй был словно ее продолжением, нанесением глубокой и влажной раны.
Кифель положила ладонь поверх его и повела вверх, дальше вдоль этого длинного шрама, чтобы окончательно отключить голос разума. Дерзкая эльфийка не скрывала желания. Ее глаза не сомневались, что Эридан упадет в эти красные озера и отымеет ее так, словно это последнее его соитие перед смертью. Она была уверена… но промахнулась на месяц или два. В другое время он бы, не задумываясь, стащил с нее платье и растерзал прямо на полу, но сейчас это тело под ним напрасно расточало флюиды. Эридан подумал о Кьяре и о том, какая она красивая, когда радуется и доверчиво ластится к нему, а ему больше ничего и не нужно.
Прикрыв глаза, он отстранился от лица эльфийки.
- Мы слишком увлеклись…
Глаза Кифель были полны недоумения, когда он убрал руку с бедра, и, поправляя оде-жду, встал на ноги.
- Леди, спасибо за тренировку. Было очень весело. А сейчас мне хотелось бы отдох-нуть, день был долгим и насыщенным.
Тифлингесса помогла некроманту навести порядок в библиотеке, расставить книги по категориям. Натыкаясь на тома по медицине, она относила их в лазарет, где Арум денно и нощно учил помощников. Кьяра и Зариллон, в свою очередь, много времени проводили в алхимической лаборатории, готовя зелья лечения, мази и прочие полезные эликсиры. Процесс этот был рутинным, поэтому девушка освоила азы работы с алхимическим аппаратом и несколько рецептов из тех, что приходилось варить особенно часто. За работой они много общались с волшебником. Иногда он рассказывал об Академии, где учился, и откуда его выперли за склонность к авантюрам и страсть совать нос в запретные секции. “Я очень боюсь смерти, поэтому стал некромантом”, - рассказывал эльф. - “Звучит не слишком логично, да? Но когда что-то можно свести к простой формуле, посчитать и объяснить логически, мне становится легче”. Время от времени в башню мага наведывалась Фистиль. Они вели между собой непринужденные беседы, и, хотя они даже не прикасались друг к другу, тона голоса и взгляда было достаточно, чтобы понять, что между ними что-то есть. Тифлингесса была рада за волшебника. Фистиль было не просто красавицей, но и умницей, каких поискать. Выбор же самой эльфийки ей казался интересным, ведь Зариллона трудно было назвать девичьей мечтой: не эталон мужественности, не красавец, но воодушевленность, живой ум и желание экспериментировать вполне способны были привлечь такую же умную и увлеченную наукой особу. Кьяра снова подивилась, как иной раз сплетаются судьбы. Не будь этой войны, смерти Титании, падения дома Терим, разве могли бы Фистиль и Зариллон быть вместе? Только в мечтах.
Порой тифлингесса замечала за волшебником, что он переутомлен и чем-то опечален. Она много раз предлагала ему взять денек на отдых, но он неизменно отказывался. В этом они с Эриданом были похожи. Сдохнут, но сделают. Иногда девушка видела, что волшебник стоит на коленях со склоненной головой, словно беззвучно молится. Вера - личное дело каждого, девушка не задавала вопросов. Она и сама периодически прикасалась к монетке на запястье и шептала молитвы Тиморе, а ночью - обращалась к Кереске и спрашивала-спрашивала-спрашиала… Однажды во сне ее посетило видение. Богиня-дракон сказала: “Все идет, как и должно. Оставь беспокойство и отдайся на волю судьбе. Не стоит пытаться заглушить голос крови или бороться с ее властью. Это все равно, что идти против девятого вала. Не сопротивляйся, и волна сама вынесет тебя к самым вершинам. Не торопи события, нужный час и так уже близко. Ты слышала признаки, скоро увидишь своими глазами”. Утром чародейка только фыркнула. Никакой полезной информации, только туман над водой и старые как мир метафоры, а вот что за ними стоит? Ее беспокоила неизвестность и еще больше - страх. Что станет с Эриданом?
Вспоминала она и о Темпусе. Часовню возвели за полторы недели. Убранством она сильно напоминала ту, что была в Эйлеваре, только витражи рисовали картины других сражений: поверженные Оберон, Титания и Хисрам и, словно обещание, поверженная Мэб, и всех их пожирало пламя. Пламя… Странно и даже немного забавно, что Эридана звали Нежностью, когда он служил Аурил, а теперь - Его Пламя, словно он - паладин Темпуса. Ежедневные молитвы в полдень собирали под крышей часовни всех темпаран, в том числе и Эридана, но Владыка Битв оставался глух и нем по отношению к белобрысому. Эльф делился этим с Кьярой, и хоть и казался спокойным, девушка видела, что он напоминал ребенка, не понимающего, почему отец не обращает на него внимания “Я недостаточно хорош? Я делаю что-то неверно?”, - говорили его глаза, когда он возвращался из часовни, весь пропахший еловым маслом и сомнениями. Тифлингесса иногда наблюдала за их молитвами, стоя в дверях, считая огоньки свеч у массивной жаровни и надеясь на помощь Владыки в грядущих сражениях. Ей нравилось слушать, как голос Арума раскатывался по залу, такой могучий и величественный. Сам он был похож на золотого полубога, а тень его, занимающая целую стену, наводила на мысль о Бахамуте, который словно склонился над своим избранником, благословляя каждое похожее на удар колокола слово.
Порой, устав от рутины, Кьяра отправлялась полетать по окрестностям, обращаясь в дракона. С каждым разом она все лучше чувствовала новый облик и все больше узнавала о его возможностях. Иногда она предпочитала полетам скачки на волках. Пару раз к ней присоединялись гвардейцы, и они резвились, а заодно - оттачивали управление и координацию. Особенно важно это было новеньким ребятам, которые еще ни разу не бились бок о бок со своими зверями. Эридан дал строгий наказ им наладить общение с волками, чтобы те понимали их с полувздоха. Кому-то это давалось легко, кому-то - паршиво, и самыми неудачными в этих случаях были тандемы Фирика и Дефераера. Эти двое даже других ребят не считали ровней себе, что говорить о зверях, пусть и таких умных? Заносчивый Малдет был Кьяре более или менее понятен. Тупой, как сапог, все чувства - словно открытая книга. А вот Селани вызывал смесь интереса и подозрения. Ей хотелось располосовать его красивое лицо за ту похабную грубость во время гулянки с гвардейцами. Однако он не давал больше для этого повода, не проявлял непочтительности и вел себя спокойно. Порой Кьяре казалось, что в ярко-зеленых глазах вспыхивают огоньки ненависти, и на лице появлялось жуткое выражение. Она списывала все на свою подозрительность, но на всякий случай присматривала за ним.
Не смогла чародейка найти подход и к Анеркашу. После длительных наблюдений, она пришла к выводу, что маг - параноик, каких поискать, и ему следует попросить у Арума успокоительного отвара. Кьяра и сама пила такой. Чем ближе подступали войска Мэб, тем неспокойней ей становилось. Пропали сон и прежде безупречный аппетит, появились страхи и приступы панической атаки. Он прописал ей успокоительные травы, и она послушно пила их. Беспокойство слегка улеглось, но периодически бывали вспышки беспочвенной агрессии. Доставалось в основном Эридану. Они с Кьярой закусывались, порой очень серьезно, до истошных криков, сломанной мебели и вспышек заклинаний. Слуги в панике разбегались, только заслышав издали, что эти двое начинали ссориться. Однажды она сильно ударила его сполохом огня, а он наотмашь врезал по лицу, да так, что в голове звон, а во рту - вкус крови. Это немного отрезвило их обоих, ведь каждый из них был по-своему очень силен, но осозна-вал это, только когда кто-то страдал по их неосторожности. Они бурно ругались, потом так же бурно мирились, частенько не доходя до спальни. Письма изменили эльфа, он больше не пытался выпытать у Кьяры сокровенных мыслей, словно смирившись, что это хвостатое создание - непостижимо, как вселенная.
Если закрыть глаза на Фирика, Селани и параноика из Керам, тренировки с гвардией проходили продуктивно. Корлиан и Суман схватывали налету и к концу месяца уже умели колдовать несколько полезных заклинаний. Кьяре нравилось натаскивать этих двоих, таких непохожих друг на друга эльфов. Обстоятельность Корлиана контрастировала с азартностью и эмоциональностью бирюзового. На перерывах они порой что-то рассказывали о себе. Брюнет поведал, что стать солдатом не было его выбором, так распорядилась судьба. Отец умер, мать осталась одна, с двумя несовершеннолетними дочерями. Они еле сводили концы с концами, а обучение на волшебника стоило недешево. Им нечем было платить за землю, и тогда он решился на этот отчаянный шаг. Кто ж знал, что Корлиан, такой низкий и щуплый от природы, сможет так далеко зайти. Суман признался, что ушел в наемники еще до совершеннолетия. Жизнь на полубесплодной каменистой ферме казалась ему издевательством. Проснулся дар управления водой, но бирюзовому было сложно контролировать силу, и однажды это чуть не привело к гибели соседской девочки. После этого больше он магией не пользовался и умер бы, наверное, с плугом в руках, если бы однажды не сбежал вместе с группой мимо проходивших солдат. Больше Суман домой не возвращался, да и там ему, наверное, не рады. Позже ему было совестно за этот малодушный, эгоистичный поступок. Его новой семьей стала гвардия, и отсюда Суман сбежит только на тот свет.
Сборы и комплектация новой армии шли полным ходом, параллельно с этим Эридан отправил шпионов во все Летние Дома, чтобы вовремя подловить на измене, если таковая намечалась. Особое внимание он уделил дому друидов, однако, несмотря на тонкий шпионаж, поймать их на сотрудничестве с Лемифинви так и не вышло. Леди Хуоро проводила какие-то махинации со средствами дома, а может у них завелся воришка, но больше никаких странностей.
Приезжала леди Кифель, привезла кузнецов своего дома, в помощь Неоиру. Печи Сен-нальесса раскалились докрасна, пошла тяжелая работа, а сама альбиноска любила беседовать с Эриданом на разные темы. Однажды она уговорила его на тренировку, и в тот же вечер уехала, хотя намеревалась остаться на несколько дней. У благородных свои причуды.
Ближе к концу месяца Зариллон сделал приятное открытие: потерянную память при от-бытии из Страны Фей можно было вернуть с помощью несложного снятия проклятия. Это была всего лишь теория, но все рано давало надежду, что драгоценные воспоминания, а с ними и эмоции, не исчезнут без следа.
* * *
Эридан освежился водой с кислым яблочным соком, чтобы немного взбодриться. День был утомительным и долгим, из предстоящей тренировки хотелось выжать максимум удо-вольствия. Площадка на крыше была залита розовым светом. Кифель не пришлось долго ждать. Ему понравилась ее пунктуальность. Эльфийка сразу бросила деловой взгляд на стойку с оружием.
- Ваше Величество, вы тренируетесь боевым?
Солнце хищно блеснуло на заточенных лезвиях.
- Да… - Эридан спохватился. - В казармах есть тренировочные болванки, могу послать за ними.
Кифель медленно прошлась вдоль стойки, и ее внимание привлекло копье с наконечником в форме листа.
- Нет, так даже интересней. Почти как настоящее сражение. Я буду аккуратной, обе-щаю, - она выхватила копье и пронзила им невидимого противника. - Ни одного царственного волоса не упадет с вашей головы.
Ее глаза лукавили. Кифель подразнивала его и пристально следила за реакцией. Разо-злится? Проигнорирует? Он улыбнулся.
- Леди, это не страшно. Все равно, что порезаться бумагой.
Эридан выбрал полуторный меч. Сегодня никакого солнечного клинка, только привычная тяжесть стали. Альбинос чуть пошевелил кистью, нащупав хрупкое равновесие между яблоком и сверкающим лезвием. Иногда он скучал по этому ощущению. Небольшому напряжению в сухожилиях, томящему и тянущему, словно долгие ласки перед соитием.
Кифель выбрала небольшой круглый щит, сверкающий, словно золотая монета, а Эри-дан - тяжелый, грубый и надежный, как и он сам. Они обменялись несколькими пробными выпадами. Кифель ловко отразила все три удара, выставив щит. Эльфийка подвязала длинный подол платья, и теперь ее ноги обнажились до середины бедра. Красивые, изящные, покрытые тонкими полосками шрамов. Эридан проследил, как они двигаются. Быстро, пружинисто, сохраняя равновесие тела даже на неровной поверхности.
- Интересный выбор оружия, - сказал белобрысый, заслонившись от выпада. - Многое о вас говорит.
- И что же?
Глаза эльфийки лихорадочно заблестели.
- Вы не любите никого к себе подпускать.
Глупая шутка, но она засмеялась.
- А вы, стало быть, рубаха-парень, ведь ваша специальность - тесный контакт?
- И да, и нет… Люблю тесный контакт, и все же… - щит вновь звонко отразил лезвие копья, - предпочитаю отгородиться. Чем теснее контакт, тем он опасней…
Она сделала несколько шагов назад и вдруг спросила:
- Вам нравятся мои ноги?
- Да, - признался эльф. - Прелестные.
Она вновь улыбнулась и в следующее мгновение метнула копье, даже не изменив вы-ражения лица. На мгновение Эридану показалось, что оно неминуемо воткнется в колено, но успел увернуться. Лезвие оцарапало кожу и, звякнув, упало на пол.
- Мне тоже нравятся ваши ноги. Длинные и прыткие.
Эридан почувствовал смесь эмоций: возбуждение, азарт и злость. Он недооценил эту белую суку, она могла сильно ранить его.
- Опрометчиво. Вы остались без оружия.
Теперь ничего не стояло между ними. Кифель кинулась к стойке, но поздно. Эридан уже сократил дистанцию, оттеснив ее к противоположной стене. Эльфийка заслонилась щитом, отводя атаку за атакой, а затем вскрикнула, когда по ноге потекла струйка крови. Маленький надрез, месть за царапину копьем. Кифель посмотрела на кровь, глаза у нее закатились, и леди рухнула на пол, выронив щит.
- Леди?...
Что это? Он неосторожно задел артерию? Бросив оружие и щит, он кинулся проверить ее состояние.
- Кифель?
Эридан нащупал пульс на ее руке, и белые ноги, эти красивые изящные ноги, уперлись ему в грудь и безжалостно оттолкнули, лишив равновесия. Ловко вскочив, альбиноска кинулась к копью.
Коснувшись земли, Эридан разъярился. Дочь карги, обвела его вокруг пальца!
Кифель подняла копье ногой, обернулась и охнула. Эльф уже перехватил его у нако-нечника и с силой вырвал из белых рук, оставляя на ладонях глубокие ссадины. Древко ударило эльфийку в живот, заставив рухнуть на пол. Красные глаза распахнулись в ужасе, отражая вспышку солнечного света на острие, опасно летящем к ее лицу.
- Хаххх! - хрипло выкрикнул эльф, лезвие вошло в нескольких дюймах от головы Ки-фель, полностью исчезнув в дереве пола.
Сердце трепетало, кровь бурлила.
- Убита! – прорычал Эридан, резко перейдя на ты, и Кифель прошептала одними губа-ми:
- Убита… - и потянула его на себя, уцепившись за ворот рубашки.
Если бы они были мечами, их, несомненно, ковал бы один и тот же мастер. Загипноти-зированный этой мыслью, Эридан поддался порыву, и вот он уже чувствовал ее губы, мягкие и гладкие, словно наливной плод, нежный цветочный аромат, исходящий от кожи и разметав-шихся волос, а ладонь легла на обнаженное бедро. Пальцы почувствовали длинный шрам. Его разум и тело еще не отошли от схватки, и этот поцелуй был словно ее продолжением, нанесением глубокой и влажной раны.
Кифель положила ладонь поверх его и повела вверх, дальше вдоль этого длинного шрама, чтобы окончательно отключить голос разума. Дерзкая эльфийка не скрывала желания. Ее глаза не сомневались, что Эридан упадет в эти красные озера и отымеет ее так, словно это последнее его соитие перед смертью. Она была уверена… но промахнулась на месяц или два. В другое время он бы, не задумываясь, стащил с нее платье и растерзал прямо на полу, но сейчас это тело под ним напрасно расточало флюиды. Эридан подумал о Кьяре и о том, какая она красивая, когда радуется и доверчиво ластится к нему, а ему больше ничего и не нужно.
Прикрыв глаза, он отстранился от лица эльфийки.
- Мы слишком увлеклись…
Глаза Кифель были полны недоумения, когда он убрал руку с бедра, и, поправляя оде-жду, встал на ноги.
- Леди, спасибо за тренировку. Было очень весело. А сейчас мне хотелось бы отдох-нуть, день был долгим и насыщенным.
