Да и мэтр вёл себя странно. Стал закрытым, постоянно что-то писал, бормоча нераз-борчиво, а при появлении ученика убирал бумаги и начинал говорить невпопад:
– Мартин, а ты не знаешь, где я мог оставить заклёпку от старого этого. Ну ты же понял, о чём я?
Или:
– Мартин, тут кошка, кажется, пробежала. Волосы нужно найти. И убрать в колбу. Серую… А я позже разберусь…
Любопытство съедало Мартина. Он решил, что мэтр, и правда, ищет ему замену и, возможно, это связано с Немаком.
«Эх. Значит, нужно готовиться к отъезду и возвращению к обычной жизни» – думал Мартин вечером, глядя в белый потолок своей комнаты. Но утром мэтр удивлял очеред-ным заданием и ни слова не говорил об отстранении. Самое необычное было связано с очередной тайной.
– Мартин, только тебе я могу это сказать. Иди в архив. Нужно найти любые детские воспоминания. Яркие. В общем, некогда объяснять. Не стой. Иди…
И вот уже целую неделю он послушно шёл. Доставал колбочку, всматривался в жизнь тех, кто сейчас в Школе. Но чем больше он узнавал об этих детях, тем большими волнами накатывала паника, а ночью снились кошмары из его собственного детства.
Один из них был про пожар. Мурашки даже сейчас поднимали каждый волосок на теле. Крики взрослых, детей, беготня суетливая с вёдрами, мешками. Мартин прятался за сараем, молился, чтобы всё обошлось и ругал себя за трусливость. Он видел, как сосед-ские мальчишки выбежали из коровника и слышал обрывки фраз: «ты уверен, что искра потухла?». Из любопытства заглянул внутрь сквозь щель и увидел отблески зарождающе-гося пламени. Испугался, побежал, наткнулся на пастуха, но вместо того, чтобы всё рас-сказать солгал, что спешит к матери.
Эти сомнения всплыли и зависли над ним, как весы. Предупредил бы тогда взрос-лых, не погибло бы столько коров. Но испугался, что его обвинят в шалости, ведь он не смог бы выдать ребят.
- Нда. Тайны тяжёлое бремя. Не каждый справится с таким грузом.
С этой мыслью Мартин заснул. А утром проснулся с осознанием, что ему просто необходимо поговорить с Савелием. Пока решимость не испарилась, и наставник не ото-слал как обычно подальше он поспешил в кабинет и с порога спросил:
– Мэтр, скажите, что происходит?
– А что? Тебе что-то не нравится? Учу я тебя так. А ты никак не запомнишь, где что лежит. Стал нерасторопный, рассеянный, – ответил Савелий, откладывая в сторону запи-си, над которыми работал.
– Нет, Мэтр, я не об этом. Я чувствую, что что-то происходит и хочу понимать что. Я же не посторонний человек, вдруг смогу быть полезным. Вы ведь не просто так меня взяли к себе, вам нравится мой подход к сложностям и вопросы. Так почему же сейчас отгородились?
Мартин заметил, что Савелий не хмурится, охрабрел и подошёл настолько близко к старику, что чувствовал его дыхание и биение сердца. Тот прищурился и отвернулся.
– Работы много! Некогда мне… А ты иди снова в архив. Сегодня выбери воспомина-ния, где была девочка. Имя не помню – колбочка №1362. Надо понять, что её заставило изменить отношение к нашим устоям…
– Хорошо, – буркнул Мартин и вышел из кабинета, но вместо того, чтобы отпра-виться выполнять задание, прислонился к стене и пытался успокоиться.
«Старикан чёртов. Тайны, недоговорённости. Использует меня как собачонку. Что я не видел ещё в детских воспоминаниях? Чтобы не произошло – это в прошлом…»
Из размышлений вывел щелчок. Дверь кабинета открылась, Мартина инстинктивно вжался в стену. Ему не хотелось показываться сейчас профессору на глаза. Савелий бур-чал под нос неразборчиво, руки заложил за спину и прошёл мимо ученика, не замечая его.
«Хм, куда это он? Меня значит с глаз долой, а сам?»
Дух бунтарства подтолкнул Мартина проследить за наставником. Небольшими пе-ребежками, осторожничая, он шёл на безопасном, по его мнению, отдалении. Савелий двигался не спеша, вдоль густо засаженной рощицы. Между двумя соснами остановился и скрылся из виду. Мартин испугался, что упустит мэтра, поспешил и чуть не упал с при-горка. Взгляду открылась прогалина и одинокая постройка в самом её центре.
«Что за сарайчик? И чего в нём забыл мэтр. Никогда не слышал о том, что в этой ча-сти башни вообще что-то есть. Ох, чувствую сегодня мне откроется новая тайна».
Мартину хотелось подойти ближе, посмотреть, что находится внутри небольшого строения, но побоялся. Вдруг это очередная проверка от старика? Так глупо провалиться не хотелось, поэтому он решил прийти сюда позже, а пока выпол-нить полученное задание.
Архив встретил радушно, колбочки зазвенели, воздух заискрился нотками самых тёплых воспоминаний. Будто одинокий старик, он радовался своему частому гостю, как родному.
– Привет! – помахал рукой Мартин невидимому другу.
Колба 1362 стояла особняком, будто её заранее приготовили.
- Карлин. 9 лет. Вспышка, - прочитал Мартин. Имя показалось ему знакомым, но мозг был занят избушкой и не придал этому значения.
– Ну что ж ты у меня такая непутёвая, Карлин?
Мать намывала голову дочери и отчитывала за неподобающее поведение.
– В волосах вечные репейники, руки и ноги исцарапаны.
– Ой, больно же…
– Терпи, – мать отвесила ей лёгкую оплеуху, но тут же чмокнула в непослушную шевелюру.
Карлин зажмурила глаза, боясь, что в них попадёт мыло. Ей хватило одного раза, было так больно, что это стало хорошим уроком: когда мать ругает в ванной, лучше си-деть тихо, не дёргаться, не спорить. Тогда головомойка закончится быстро и можно будет снова бежать куда хочется.
Сегодня же мать вела себя странно. Хлёсткие слова перемешивались с тычками, объ-ятиями, поцелуями. Мыло пенилось уже пятый раз, вода брызгала во все стороны. Карлин молчала, ей передалось тревожное настроение, сердце сжималось, пробуждая желание просто прижаться к мягкому животу, извиниться и сделать обязательно что-то хорошее. Но мать продолжала отчитывать дочь:
– Ну вот почему соседские девчонки играют в куклы, дома помогают. Мерол давно посуду моет за всеми, Сапен готовит, Кеваш в лес по грибы-ягоды ходит. А что ты? Толь-ко с дружками мальчишками приключения на одно место ищешь. Вот что вас сегодня в тот сарай понесло?
– Я увидела чудище! И хотела спасти припасы! – выпалила Карлин, насупив оби-женно губы.
– Молчи уже, спасительница, – ещё одна оплеуха последовала за словами и за ней извиняющийся поцелуй.
Мать продолжила мыть голову дочери, вычёсывая репейник, траву, комочки грязи, и вдруг разрыдалась. Карлин услышала всхлипы, но открыть глаза не решилась, помня про жгучее мыло.
– Мам, что случилось?
– Ничего, родная, всё хорошо… - прошептала она, набрав воздуха. – Ты лучше о себе подумай. Как ты со своим поведением сможешь устроить будущее?
– Я просто сбегу… – сквозь зубы, прошептала девчонка, но мать услышала и разо-злилась.
– Я тебе убегу! – новая оплеуха, сопроводила возглас Есентии, но, в отличие от предыдущих, за ней не последовало поцелуя. – Вот только дождёмся, когда тебе испол-нится десять, и сразу начнём поиски жениха. А то ишь, что удумала! Сбежать она захоте-ла!
Ванно-банная процедура подошла к концу. Мать укутала девочку в полотенце и пристально посмотрела ей в глаза:
– Не смей мне заикаться о побегах и прочих чудачествах. И с мальчишками прекра-щай дружить. Начни больше времени проводить с девочками, может, они чему-то научат тебя.
– Они глупые, я не хочу с ними дружить, – обиженно шмыгнув носом, ответила Кар-лин.
– Девочка моя! – мать прижалась губами ко лбу дочери и глубоко вздохнула.
Юная бунтарка чувствовала тяжёлую грусть, но не понимала отчего. Ведь она не сделала ничего плохого! Просто любила гулять, бегать, шалить вместе с мальчишками. У неё ещё целый месяц на эту свободу, после того как исполнится десять, она научится со-блюдать правила. А пока хотела сама решать: с кем дружить, во что играть, куда ходить.
– Мам, а если я не хочу замуж? Есть ведь девочки, которые выбирают другой путь. Помогать, учить, лечить.
Есентия с такой нежностью посмотрела на дочь, что у той сердце сжалось. В голове Карлин снова замигала мысль: «Что-то не так… маму что-то сильно волнует. Но что? Неужели, и правда, моё поведение?»
– Ну что ж ты у меня такая фантазёрка-то? Где ты видела этих девочек? От кого наслушалась сказок?
– Мам, а как же школа?
– Благородных девиц-то? Ты хоть знаешь, кого туда берут? Только тех, кто не смог устроить своё будущее к пятнадцати годам.
– Но ведь говорят, что это шанс... что-то изменить… для себя… – Карлин, понурив взгляд, обиженно сопела.
Мать взяла её за подбородок и внимательно посмотрела ей в глаза, будто хотела вы-тянуть из них все неправильные мысли.
– И кто тебе все это рассказывает? У нас есть традиции, им надо чётко следовать. Вовремя выбрать мужа и быть потом хорошей женой!
Карлин насупилась и сделала ещё одну попытку поговорить о Школе:
– Мам, а помнишь Мелвинес? Ей выбрали мужа, как и положено, но потом родители позволили ей пойти учиться. А когда она вернулась, то смогла найти мужа получше...
– Маленькая моя, – мать обняла дочь, – это бывает редко. Помни, что в Школу попа-дают для перевоспитания…
– Но я всё равно хочу…
Мать не дала девочке договорить и выдворила из ванной, слегка шлёпнув по мягко-му месту. Карлин, выскочив, наткнулась на отца.
Он потрепал девчушку по мокрым волосам и спросил, подмигивая:
– Что? Устроила мамка тебе головомойку?
– Да… – опустив голову, ответила Карлин, но через секунду тряхнула кудряшками, улыбнулась, подмигнула отцу и вприпрыжку поскакала в комнату к младшей сестре.
– А что это у нас так тихо? Неужели наша малышка наконец-то научилась быстро засыпать? – ворковала бунтарка, но её остановил горький всхлип матери за спиной.
Карлин обернулась и увидела Есентию в проёме ванны, в глазах её блестели слёзы, рука зажала рот, рядом отец замер и смотрел то на жену, то на дочь. Сердце детское охва-тила тревога, по телу просквозило нехорошее предчувствие. Резко повернувшись, бунтар-ка вбежала в комнату сестры и увидела пустую колыбельку. Игрушки, висевшие над кро-ваткой, слегка колыхались, будто малышка только-только тронула их пухленькой ручон-кой.
Осознание того что случилось, взорвалось в детской душе. Слёзы волной хлынули, смывая пожар горя, но Карлин сжала кулаки и не дала им пролиться. Злость нарастала и слова прозвучали так по-взрослому:
– Керлинс родила девочку?
Мать снова всхлипнула, закрыла лицо руками, но плечи вздрагивали от вырывающе-гося плача. Отец сжал локоть жены, спокойно посмотрел в лицо дочери и слегка кивнул, будто боялся признаться даже себе:
– Да…
И виновато опустил глаза.
Карлин с силой топнула и отправилась в спальню, быстро переоделась, подвязала невысохшие волосы и вернулась в гостиную. Родители так и стояли, обнявшись, не зная, чего ожидать от дочери.
– Я никогда не выйду замуж! Слышите! И не смейте меня заставлять!
Громко хлопнув дверью Карлин ушла.
А мать заплакала, уткнувшись в плечо мужа.
Мартин открыл глаза. Сердце бешено стучало. Слеза ползла по щеке. Он очень по-нимал Карлин, но отмахнулся от туманом окутывающих уже собственных воспоминаний. Внутри закипал гнев и желание что-то срочно сделать такое, чтобы шло вразрез с теми самыми традициями, вбиваемыми с детства: послушанием, покорностью и в какой-то степени бездумностью.
– Чёртов старик! Я узнаю, что ты скрываешь…
Почему объектом мести он выбрал именно мэтра, он не осознавал. Видимо, тайна сработала, как спусковой крючок.
Мартин вернулся к домику, присмотрелся к следам и понял, что мэтр ещё не выхо-дил. Усталость сказывалась, бедолага прислонился к дереву и чуть не уснул. Скрип двери комариным укусом взбудоражил его. Мартин встрепенулся, как птица, протёр слезивши-еся от усталости глаза, размял ноги, помассировал затёкшую спину. Повернулся к сарай-чику и тут же вжался ствол дерева, ему показалось, что старик посмотрел прямо на него.
Савелий пробежался взглядом по кругу, будто хотел собраться с мыслями и опустив голову отправился к башне.
«Что же там, в этой лачуге? Стоит посмотреть или нет?»
Мартин ещё некоторое время сомневался, его бросало в пот от осознания, что он следил за мэтром и, возможно, сейчас может увидеть то, что сокрыто от глаз многих. Картины, словно карточки, сменяли одна другую. Тайный ход. Чернильная пустота. Наблюдатель, что потирает руки в ожидании промаха неугодного ученика.
Возможно, он так и стоял бы здесь, сомневаясь, идти или нет, но его подтолкнула громко каркнувшая совсем рядом птица. На негнущихся ногах, оттягивая момент, сам не зная, почему, Мартин решился двинуться к сараю. Сердце колотилось. Он обошёл по-стройку, прислонился к небольшому окну, но ничего не увидел. Коснулся ручки, замер и досчитав до пяти резко открыл дверь.
Внутри его ждал приятный сюрприз, то по чему он так скучал. У дальней стены сто-ял стол. На нём потрескивала свеча, а на стуле такая знакомая спина, склонившаяся над бумагой.
– Немак! Дружище! Я так рад, что нашёл тебя!
Но тот, кто обернулся, только внешне походил на парнишку, жившего под его при-смотром. Что-то во взгляде его изменилось. Вопрос, прозвучавший очень тихо, заставил гостя остановить порыв обнять незнакомца.
– Вы кто?
Мартина раздирали противоречивые чувства. Хотелось сграбастать этого мелкого проказника и высказать, что думает о его пропаже, но останавливала мысль, что своим напором он может лишь напугать друга, поэтому решил начать издалека:
– Я Мартин. Помнишь? Ты жил в моей комнате.
Немак недоуменного моргал, но с каждым движением в глазах пробуждались искры воспоминаний. Он улыбнулся и сам бросился обнимать Мартина.
– Да! Ты тот, кто был со мной первые часы и дни пребывания в вашем мире!
– В нашем мире? – не сдержал удивления Мартин, и осекся.
Друг разжал объятия, спрятал улыбку и вернулся к столу.
– Ты прости, я сейчас не смогу с тобой поболтать. Мне нужно ещё многое написать.
– Но Немак?! Я должен знать!
– Нет! Не должен!
Тон и слова напомнили Савелия, показалось что его тень мелькнула в глазах, и Мар-тин поёжился, но внутренний бунтарь не собирался сдаваться:
– Я не уйду, пока не получу ответов! Кто ты? Откуда? Почему мэтр тебя здесь пря-чет? Что ты пишешь? И вообще! ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?! – перешёл на крик и взял за грудки щупленького затворника.
Немак вздохнул и тихо заговорил:
– Мартин, ты отличный парень! Но я не могу. Поверь, ты скоро сам всё поймёшь. Мэтр…
– Он тебе запрещает говорить? – гнев набирал обороты.
– Не кипятись, твой наставник лучший! Поверь, мне есть с чем сравнить.
Но Мартина уже было не остановить.
– Мне надоело быть на побегушках! Да и вообще, мэтр знал, кого берёт в помощни-ки, он столько раз говорил, что ценит меня за то, как я смотрю на происходящее. Не как все! Понимаешь? Я буду не я, если сейчас сдамся.
– Хорошо, я попробую. Но у нас не так много времени, – решился Немак.
– Я ни-ку-да не спе-шу, – по слогам произнёс Мартин, и устроился поудобнее на единственном стуле.
Немак взял в руки блокнот, вцепился в него, как в спасательный круг. Посмотрел в глаза настойчивому другу и начал рассказ.
– Давай начнём с фактов, которые для тебя и так очевидны.
Мартин расслабился, кивнул и обратился вслух.
– Я студент. Последний курс.
– Но… ведь сегодня выпускной, ты должен быть там?
Тяжёлый вздох убедил Мартина перестать спрашивать.
– Мартин, а ты не знаешь, где я мог оставить заклёпку от старого этого. Ну ты же понял, о чём я?
Или:
– Мартин, тут кошка, кажется, пробежала. Волосы нужно найти. И убрать в колбу. Серую… А я позже разберусь…
Любопытство съедало Мартина. Он решил, что мэтр, и правда, ищет ему замену и, возможно, это связано с Немаком.
«Эх. Значит, нужно готовиться к отъезду и возвращению к обычной жизни» – думал Мартин вечером, глядя в белый потолок своей комнаты. Но утром мэтр удивлял очеред-ным заданием и ни слова не говорил об отстранении. Самое необычное было связано с очередной тайной.
– Мартин, только тебе я могу это сказать. Иди в архив. Нужно найти любые детские воспоминания. Яркие. В общем, некогда объяснять. Не стой. Иди…
И вот уже целую неделю он послушно шёл. Доставал колбочку, всматривался в жизнь тех, кто сейчас в Школе. Но чем больше он узнавал об этих детях, тем большими волнами накатывала паника, а ночью снились кошмары из его собственного детства.
Один из них был про пожар. Мурашки даже сейчас поднимали каждый волосок на теле. Крики взрослых, детей, беготня суетливая с вёдрами, мешками. Мартин прятался за сараем, молился, чтобы всё обошлось и ругал себя за трусливость. Он видел, как сосед-ские мальчишки выбежали из коровника и слышал обрывки фраз: «ты уверен, что искра потухла?». Из любопытства заглянул внутрь сквозь щель и увидел отблески зарождающе-гося пламени. Испугался, побежал, наткнулся на пастуха, но вместо того, чтобы всё рас-сказать солгал, что спешит к матери.
Эти сомнения всплыли и зависли над ним, как весы. Предупредил бы тогда взрос-лых, не погибло бы столько коров. Но испугался, что его обвинят в шалости, ведь он не смог бы выдать ребят.
- Нда. Тайны тяжёлое бремя. Не каждый справится с таким грузом.
С этой мыслью Мартин заснул. А утром проснулся с осознанием, что ему просто необходимо поговорить с Савелием. Пока решимость не испарилась, и наставник не ото-слал как обычно подальше он поспешил в кабинет и с порога спросил:
– Мэтр, скажите, что происходит?
– А что? Тебе что-то не нравится? Учу я тебя так. А ты никак не запомнишь, где что лежит. Стал нерасторопный, рассеянный, – ответил Савелий, откладывая в сторону запи-си, над которыми работал.
– Нет, Мэтр, я не об этом. Я чувствую, что что-то происходит и хочу понимать что. Я же не посторонний человек, вдруг смогу быть полезным. Вы ведь не просто так меня взяли к себе, вам нравится мой подход к сложностям и вопросы. Так почему же сейчас отгородились?
Мартин заметил, что Савелий не хмурится, охрабрел и подошёл настолько близко к старику, что чувствовал его дыхание и биение сердца. Тот прищурился и отвернулся.
– Работы много! Некогда мне… А ты иди снова в архив. Сегодня выбери воспомина-ния, где была девочка. Имя не помню – колбочка №1362. Надо понять, что её заставило изменить отношение к нашим устоям…
– Хорошо, – буркнул Мартин и вышел из кабинета, но вместо того, чтобы отпра-виться выполнять задание, прислонился к стене и пытался успокоиться.
«Старикан чёртов. Тайны, недоговорённости. Использует меня как собачонку. Что я не видел ещё в детских воспоминаниях? Чтобы не произошло – это в прошлом…»
Из размышлений вывел щелчок. Дверь кабинета открылась, Мартина инстинктивно вжался в стену. Ему не хотелось показываться сейчас профессору на глаза. Савелий бур-чал под нос неразборчиво, руки заложил за спину и прошёл мимо ученика, не замечая его.
«Хм, куда это он? Меня значит с глаз долой, а сам?»
Дух бунтарства подтолкнул Мартина проследить за наставником. Небольшими пе-ребежками, осторожничая, он шёл на безопасном, по его мнению, отдалении. Савелий двигался не спеша, вдоль густо засаженной рощицы. Между двумя соснами остановился и скрылся из виду. Мартин испугался, что упустит мэтра, поспешил и чуть не упал с при-горка. Взгляду открылась прогалина и одинокая постройка в самом её центре.
«Что за сарайчик? И чего в нём забыл мэтр. Никогда не слышал о том, что в этой ча-сти башни вообще что-то есть. Ох, чувствую сегодня мне откроется новая тайна».
Мартину хотелось подойти ближе, посмотреть, что находится внутри небольшого строения, но побоялся. Вдруг это очередная проверка от старика? Так глупо провалиться не хотелось, поэтому он решил прийти сюда позже, а пока выпол-нить полученное задание.
Архив встретил радушно, колбочки зазвенели, воздух заискрился нотками самых тёплых воспоминаний. Будто одинокий старик, он радовался своему частому гостю, как родному.
– Привет! – помахал рукой Мартин невидимому другу.
Колба 1362 стояла особняком, будто её заранее приготовили.
- Карлин. 9 лет. Вспышка, - прочитал Мартин. Имя показалось ему знакомым, но мозг был занят избушкой и не придал этому значения.
***
– Ну что ж ты у меня такая непутёвая, Карлин?
Мать намывала голову дочери и отчитывала за неподобающее поведение.
– В волосах вечные репейники, руки и ноги исцарапаны.
– Ой, больно же…
– Терпи, – мать отвесила ей лёгкую оплеуху, но тут же чмокнула в непослушную шевелюру.
Карлин зажмурила глаза, боясь, что в них попадёт мыло. Ей хватило одного раза, было так больно, что это стало хорошим уроком: когда мать ругает в ванной, лучше си-деть тихо, не дёргаться, не спорить. Тогда головомойка закончится быстро и можно будет снова бежать куда хочется.
Сегодня же мать вела себя странно. Хлёсткие слова перемешивались с тычками, объ-ятиями, поцелуями. Мыло пенилось уже пятый раз, вода брызгала во все стороны. Карлин молчала, ей передалось тревожное настроение, сердце сжималось, пробуждая желание просто прижаться к мягкому животу, извиниться и сделать обязательно что-то хорошее. Но мать продолжала отчитывать дочь:
– Ну вот почему соседские девчонки играют в куклы, дома помогают. Мерол давно посуду моет за всеми, Сапен готовит, Кеваш в лес по грибы-ягоды ходит. А что ты? Толь-ко с дружками мальчишками приключения на одно место ищешь. Вот что вас сегодня в тот сарай понесло?
– Я увидела чудище! И хотела спасти припасы! – выпалила Карлин, насупив оби-женно губы.
– Молчи уже, спасительница, – ещё одна оплеуха последовала за словами и за ней извиняющийся поцелуй.
Мать продолжила мыть голову дочери, вычёсывая репейник, траву, комочки грязи, и вдруг разрыдалась. Карлин услышала всхлипы, но открыть глаза не решилась, помня про жгучее мыло.
– Мам, что случилось?
– Ничего, родная, всё хорошо… - прошептала она, набрав воздуха. – Ты лучше о себе подумай. Как ты со своим поведением сможешь устроить будущее?
– Я просто сбегу… – сквозь зубы, прошептала девчонка, но мать услышала и разо-злилась.
– Я тебе убегу! – новая оплеуха, сопроводила возглас Есентии, но, в отличие от предыдущих, за ней не последовало поцелуя. – Вот только дождёмся, когда тебе испол-нится десять, и сразу начнём поиски жениха. А то ишь, что удумала! Сбежать она захоте-ла!
Ванно-банная процедура подошла к концу. Мать укутала девочку в полотенце и пристально посмотрела ей в глаза:
– Не смей мне заикаться о побегах и прочих чудачествах. И с мальчишками прекра-щай дружить. Начни больше времени проводить с девочками, может, они чему-то научат тебя.
– Они глупые, я не хочу с ними дружить, – обиженно шмыгнув носом, ответила Кар-лин.
– Девочка моя! – мать прижалась губами ко лбу дочери и глубоко вздохнула.
Юная бунтарка чувствовала тяжёлую грусть, но не понимала отчего. Ведь она не сделала ничего плохого! Просто любила гулять, бегать, шалить вместе с мальчишками. У неё ещё целый месяц на эту свободу, после того как исполнится десять, она научится со-блюдать правила. А пока хотела сама решать: с кем дружить, во что играть, куда ходить.
– Мам, а если я не хочу замуж? Есть ведь девочки, которые выбирают другой путь. Помогать, учить, лечить.
Есентия с такой нежностью посмотрела на дочь, что у той сердце сжалось. В голове Карлин снова замигала мысль: «Что-то не так… маму что-то сильно волнует. Но что? Неужели, и правда, моё поведение?»
– Ну что ж ты у меня такая фантазёрка-то? Где ты видела этих девочек? От кого наслушалась сказок?
– Мам, а как же школа?
– Благородных девиц-то? Ты хоть знаешь, кого туда берут? Только тех, кто не смог устроить своё будущее к пятнадцати годам.
– Но ведь говорят, что это шанс... что-то изменить… для себя… – Карлин, понурив взгляд, обиженно сопела.
Мать взяла её за подбородок и внимательно посмотрела ей в глаза, будто хотела вы-тянуть из них все неправильные мысли.
– И кто тебе все это рассказывает? У нас есть традиции, им надо чётко следовать. Вовремя выбрать мужа и быть потом хорошей женой!
Карлин насупилась и сделала ещё одну попытку поговорить о Школе:
– Мам, а помнишь Мелвинес? Ей выбрали мужа, как и положено, но потом родители позволили ей пойти учиться. А когда она вернулась, то смогла найти мужа получше...
– Маленькая моя, – мать обняла дочь, – это бывает редко. Помни, что в Школу попа-дают для перевоспитания…
– Но я всё равно хочу…
Мать не дала девочке договорить и выдворила из ванной, слегка шлёпнув по мягко-му месту. Карлин, выскочив, наткнулась на отца.
Он потрепал девчушку по мокрым волосам и спросил, подмигивая:
– Что? Устроила мамка тебе головомойку?
– Да… – опустив голову, ответила Карлин, но через секунду тряхнула кудряшками, улыбнулась, подмигнула отцу и вприпрыжку поскакала в комнату к младшей сестре.
– А что это у нас так тихо? Неужели наша малышка наконец-то научилась быстро засыпать? – ворковала бунтарка, но её остановил горький всхлип матери за спиной.
Карлин обернулась и увидела Есентию в проёме ванны, в глазах её блестели слёзы, рука зажала рот, рядом отец замер и смотрел то на жену, то на дочь. Сердце детское охва-тила тревога, по телу просквозило нехорошее предчувствие. Резко повернувшись, бунтар-ка вбежала в комнату сестры и увидела пустую колыбельку. Игрушки, висевшие над кро-ваткой, слегка колыхались, будто малышка только-только тронула их пухленькой ручон-кой.
Осознание того что случилось, взорвалось в детской душе. Слёзы волной хлынули, смывая пожар горя, но Карлин сжала кулаки и не дала им пролиться. Злость нарастала и слова прозвучали так по-взрослому:
– Керлинс родила девочку?
Мать снова всхлипнула, закрыла лицо руками, но плечи вздрагивали от вырывающе-гося плача. Отец сжал локоть жены, спокойно посмотрел в лицо дочери и слегка кивнул, будто боялся признаться даже себе:
– Да…
И виновато опустил глаза.
Карлин с силой топнула и отправилась в спальню, быстро переоделась, подвязала невысохшие волосы и вернулась в гостиную. Родители так и стояли, обнявшись, не зная, чего ожидать от дочери.
– Я никогда не выйду замуж! Слышите! И не смейте меня заставлять!
Громко хлопнув дверью Карлин ушла.
А мать заплакала, уткнувшись в плечо мужа.
***
Мартин открыл глаза. Сердце бешено стучало. Слеза ползла по щеке. Он очень по-нимал Карлин, но отмахнулся от туманом окутывающих уже собственных воспоминаний. Внутри закипал гнев и желание что-то срочно сделать такое, чтобы шло вразрез с теми самыми традициями, вбиваемыми с детства: послушанием, покорностью и в какой-то степени бездумностью.
– Чёртов старик! Я узнаю, что ты скрываешь…
Почему объектом мести он выбрал именно мэтра, он не осознавал. Видимо, тайна сработала, как спусковой крючок.
***
Мартин вернулся к домику, присмотрелся к следам и понял, что мэтр ещё не выхо-дил. Усталость сказывалась, бедолага прислонился к дереву и чуть не уснул. Скрип двери комариным укусом взбудоражил его. Мартин встрепенулся, как птица, протёр слезивши-еся от усталости глаза, размял ноги, помассировал затёкшую спину. Повернулся к сарай-чику и тут же вжался ствол дерева, ему показалось, что старик посмотрел прямо на него.
Савелий пробежался взглядом по кругу, будто хотел собраться с мыслями и опустив голову отправился к башне.
«Что же там, в этой лачуге? Стоит посмотреть или нет?»
Мартин ещё некоторое время сомневался, его бросало в пот от осознания, что он следил за мэтром и, возможно, сейчас может увидеть то, что сокрыто от глаз многих. Картины, словно карточки, сменяли одна другую. Тайный ход. Чернильная пустота. Наблюдатель, что потирает руки в ожидании промаха неугодного ученика.
Возможно, он так и стоял бы здесь, сомневаясь, идти или нет, но его подтолкнула громко каркнувшая совсем рядом птица. На негнущихся ногах, оттягивая момент, сам не зная, почему, Мартин решился двинуться к сараю. Сердце колотилось. Он обошёл по-стройку, прислонился к небольшому окну, но ничего не увидел. Коснулся ручки, замер и досчитав до пяти резко открыл дверь.
Внутри его ждал приятный сюрприз, то по чему он так скучал. У дальней стены сто-ял стол. На нём потрескивала свеча, а на стуле такая знакомая спина, склонившаяся над бумагой.
– Немак! Дружище! Я так рад, что нашёл тебя!
Но тот, кто обернулся, только внешне походил на парнишку, жившего под его при-смотром. Что-то во взгляде его изменилось. Вопрос, прозвучавший очень тихо, заставил гостя остановить порыв обнять незнакомца.
– Вы кто?
Мартина раздирали противоречивые чувства. Хотелось сграбастать этого мелкого проказника и высказать, что думает о его пропаже, но останавливала мысль, что своим напором он может лишь напугать друга, поэтому решил начать издалека:
– Я Мартин. Помнишь? Ты жил в моей комнате.
Немак недоуменного моргал, но с каждым движением в глазах пробуждались искры воспоминаний. Он улыбнулся и сам бросился обнимать Мартина.
– Да! Ты тот, кто был со мной первые часы и дни пребывания в вашем мире!
– В нашем мире? – не сдержал удивления Мартин, и осекся.
Друг разжал объятия, спрятал улыбку и вернулся к столу.
– Ты прости, я сейчас не смогу с тобой поболтать. Мне нужно ещё многое написать.
– Но Немак?! Я должен знать!
– Нет! Не должен!
Тон и слова напомнили Савелия, показалось что его тень мелькнула в глазах, и Мар-тин поёжился, но внутренний бунтарь не собирался сдаваться:
– Я не уйду, пока не получу ответов! Кто ты? Откуда? Почему мэтр тебя здесь пря-чет? Что ты пишешь? И вообще! ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?! – перешёл на крик и взял за грудки щупленького затворника.
Немак вздохнул и тихо заговорил:
– Мартин, ты отличный парень! Но я не могу. Поверь, ты скоро сам всё поймёшь. Мэтр…
– Он тебе запрещает говорить? – гнев набирал обороты.
– Не кипятись, твой наставник лучший! Поверь, мне есть с чем сравнить.
Но Мартина уже было не остановить.
– Мне надоело быть на побегушках! Да и вообще, мэтр знал, кого берёт в помощни-ки, он столько раз говорил, что ценит меня за то, как я смотрю на происходящее. Не как все! Понимаешь? Я буду не я, если сейчас сдамся.
– Хорошо, я попробую. Но у нас не так много времени, – решился Немак.
– Я ни-ку-да не спе-шу, – по слогам произнёс Мартин, и устроился поудобнее на единственном стуле.
Немак взял в руки блокнот, вцепился в него, как в спасательный круг. Посмотрел в глаза настойчивому другу и начал рассказ.
– Давай начнём с фактов, которые для тебя и так очевидны.
Мартин расслабился, кивнул и обратился вслух.
– Я студент. Последний курс.
– Но… ведь сегодня выпускной, ты должен быть там?
Тяжёлый вздох убедил Мартина перестать спрашивать.
