– Мне надоело придумывать объяснения: почему ты даже поговорить с претендентами не желаешь. Сколько, как ты думаешь, у меня будет получаться «безнаказанно» всем подряд отказывать? – намек был более чем прозрачен.
— Эльзас, миленький, не надо, прошу тебя… не соглашайся на их предложения… – затараторила Силиэль, совершенно забыв, что еще несколько минут назад собственная судьба ее волновала в последнюю очередь. – Я больше никогда, честно…
— Никогда что? – князю еле удалось удержать улыбку. Он не мог долго сердиться на малышку Сили, но сегодня она должна получить урок сполна, иначе ее неуемные нрав и темперамент доведут до чего-нибудь малоприятного или даже опасного. – Что никогда, Сили? – повторил он вопрос. – Никогда не будешь лезть в личную жизнь своего старшего брата и Светлейшего князя по совместительству? Я тебя правильно понял?
Силиэль старательно закивала:
— Я никогда не буду лезть в твою жизнь, мой повелитель, – эльфийка заулыбалась, догадавшись, что Эльзас больше на нее не сердится.
— Тогда ступай, дорогая сестрица, – подражая чинной манере княжны, проговорил князь. – Да, и не забудь попросить у мамы прощения за то, что я сегодня на общий завтрак непозволительно опоздаю… и заметь, не по своей вине… – крикнул он вдогонку Силиэль, которая в это время уже закрывала дверь гостиной.
Шутки шутками, а решать судьбу сестры все же вскоре придется, никуда не денешься. Знать была серьезно обеспокоена душевным и физическим здоровьем княжны. Иных причин отказывать потомкам старейших и старых родов в их праве укрепить кровь семьи древнейшей подданные не видели. И хотя никаких возрастных границ в эльфийском обществе не существовало, все же было негласное правило: к ста – ста десяти годам девушки выходили замуж, снимая таким образом ответственность со своих родственников и переходя под защиту мужа и его рода. А Силиэль было уже сто двадцать три! От звания «залежалого товара» ее спасал лишь статус Светлейшей княжны (претендентов еще долго не убавится), но даже это не позволял Эльзасу слишком сильно затягивать с браком младшей.
«А не устроить ли смотрины? Пригласить соискателей во дворец, к примеру. Вдруг Сили проявит к кому-нибудь благосклонность?.. Должна же она понимать, что это ее долг крови?!» – рассуждал князь, искренне надеясь, что сестра все-таки обратит на кого-нибудь внимание и этим облегчит ему задачу. Не хотелось бы принуждать ее, но может так произойти – выбора-то как раз и не будет.
Вечером того же дня, после ужина, Эльзас, домочадцы и приглашенная знать расположились в одной из многочисленных гостиных дворца Его Светлости на первом этаже. Князь у камина пил ягодное вино, его любимое – малиновое; Силиэль с подружками устроились на диванчиках у окна, о чём-то весело перешептываясь и хихикая; Гестиза Ангельхель, княгиня-мать, в дальнем углу играла в карты с тройкой пожилых эльфиек. Остальные высокородные занимались привычными для вечерних посиделок делами: кто-то читал, устроившись подальше от шумных компаний, другие чинно прохаживались, ведя неспешные беседы на философские и политические темы. В общем, все как обычно.
Вспомнив об утреннем разговоре с сестрой, да и просто от скуки, Эльзас, стараясь оставаться незамеченным, украдкой принялся рассматривать подруг Силиэль, среди которых была и Нэяла, смущенно заливавшаяся румянцем каждый раз, когда ловила на себе взгляд правителя.
Эльфийка была стройной, высокого роста, как, впрочем, большинство представительниц лесного народа. Благородные черты лица, большие светло-голубые глаза. Ее с уверенностью можно было назвать красивой, но эта красота была классической, не сказать, стандартной, без изюминки, как тут же сделал вывод князь. Идеальные пропорции, словно вытесанные старательным, но далеко не талантливым творцом, не задерживали взгляда, а жеманные манеры не вызывали ничего, кроме брезгливого раздражения. Как же Эльзасу надоели все эти «глазки долу»!
«Хватит! – упрекнул он сам себя. – Надо думать о будущем. Нэяла хороша собой. Как правильно сказала Сили, она будет прекрасной Светлейшей княгиней: высокого рода, скромна, воспитана в устоявшихся традициях». Однако одно дело умом понимать, что подобный союз будет одобрен Советом и мать с радостью благословит, а другое – представлять, что эта женщина останется с тобой на всю жизнь без намека на хоть какие-то чувства, да и без особого физического притяжения.
Эльзас внутренне содрогнулся от перспективы. Разумеется, никто его не заставит жениться ни завтра, ни послезавтра, но рано или поздно он должен будет сделать выбор – стране нужен наследник древнейшего рода и, лучше, не один. Родовая преемственность – основа уклада государства, гарантия стабильности и безопасности.
Князь еще раз окинул взглядом кандидатку в супруги. Заметив интерес, девушка томно вздохнула и потупилась, а Эльзас чуть зубами не заскрежетал. «Очередная пустышка, не более», – подумал он, сохраняя легкую улыбку на лице. Никто не должен видеть, насколько ему неприятны все эти кокетки, пытающиеся любым способом обратить на себя внимание.
— Ваша Светлость! – князь вздрогнул и поднял глаза на неслышно подошедшего служащего в военной форме, протягивающего запечатанный конверт. – С границы передали. Его уже проверили на яды и магические заклинания, – добавил эльф, понизив голос, склонившись в почтительном поклоне.
Эльзас взял послание без единой надписи и с озадаченным выражением лица повертел в руках, остановив ошеломленный взгляд на гербовом оттиске сургучной печати.
— Отряд элинов три дня назад прибыл к нашей восточной границе, – не дожидаясь вопроса правителя, пояснил служащий. – Они передали письмо своего князя для вас и удалились без объяснений.
— Благодарю, можете идти, – рассеянно пробормотал правитель и с замиранием сердца вскрыл конверт.
Эльзас размашисто быстро шел по коридору, отделанному белым мрамором, и угрюмо смотрел перед собой. Его рабочий кабинет располагался на втором этаже дворца в южном крыле, и путь туда из гостиной был неблизким, зато у князя появилось достаточно времени, чтобы унять волнение, вызванное неожиданным посланием, а заодно перебрать в памяти все, что он знал о некогда едином с эльфами народе и об историческом событии – гражданской войне, расколовшей великую страну.
Темными, или как их иногда называли «серебряными», элины были не всегда. Еще чуть больше восьми тысяч лет назад они являлись подданными Эртазии и относили себя к той же, что и соотечественники Эльзаса, расе – эльфам.
Разница фенотипов двух ветвей одного народа была минимальной: первая группа, собственно нынешние эртазийцы, отличалась светлыми оттенками волосяного покрова (от белого до русого) и глазами синей и серой цветовых гамм; вторая, сегодняшние элины, выделялась градацией цвета волос от серебряного до черного и зеленью палитры радужек глаз.
В те далекие времена Эртазия была самой большой страной западного континента Вентерры, охватывая почти всю центральную и половину восточной части материка. Управлялось государство «Советом Семи» – родоначальниками древнейших родов, четыре из которых были представителями первой ветви, а три – второй.
Условно светловолосые в основном проживали на западе, темноволосые – на востоке. Однако такое разделение было весьма нечетким: существовало довольно много смешенных семей, да никто и не занимался искусственным противопоставлением по фенотипическому признаку. Жили мирно, поклонялись Светлой Богине-Матери и Темному Богу-Отцу. И ничто не предвещало беды, пока однажды в высших религиозных кругах не случился раскол.
Доподлинно неизвестно, что именно послужило отправной точкой возникших разногласий между жрецами Света и Тьмы, но вылились они в серьезное противостояние. Адепты Богини стали призывать прихожан отказаться от почитания Бога, утверждая, что Он несет в мир лишь зло и черную магию; жрецы Темного обвинили Небесную Мать в распущенности, а ее почитателей в разгульном образе жизни и невоздержанности. И это лишь малая часть из длинного списка взаимных упреков. Естественно, терпеть оскорбления ни та, ни другая сторона не собиралась, активно агитируя себе единомышленников, закономерным итогом чего стали бесчисленные перепалки и даже столкновения среди граждан.
Первое время у стражей и безопасников получалось притушить разгорающийся пожар непримиримого противоборства, но тот не сдавался и уже скоро охватил столицу – Эрин, а затем двинулся дальше, поглощая все новые и новые территории. Особенно острый характер процесс принял в западной части страны, наиболее заселенной и активной.
Власти предпринимали отчаянные шаги, чтобы прекратить конфликты: повсюду шли аресты зачинщиков, в крупных городах был введен комендантский час и многое другое. Однако все старания были напрасны. Эртазия кипела и бурлила, словно готовый вот-вот взорваться вулкан. И, само собой, тот рванул, когда в северо-западной провинции под ногами разъяренной толпы погибла защитница храма Темного Бога. Девушку затоптали.
Вроде бы несчастный случай, трагическое стечение обстоятельств, никто не виноват, но у злодейки судьбы на этот счет было иное мнение. Эльфийка оказалась высокого рода, причем из чистокровных серебряных. И хоронили ее всем Эледатом (второй по численности город тогдашней Эртазии, его еще называли «Столицей востока»).
Каким образом печальное событие переросло в стихийный митинг, история умалчивает, и о том, кто и зачем произнес провокационную речь, предположив, что несчастную убили из-за внешних отличий, тоже доподлинно неизвестно. Однако именно это импровизированное собрание стало предвестником начала гражданской войны. Религиозные противоречия больше никого не интересовали, уступив место самому страшному, что может случиться с народом – конфликту на национальной почве.
Слухи о грядущих гонениях нарастали снежным комом и распространялись с молниеносной скоростью, вызвав панику, приведшую к массовому переселению: темноволосые бросали свои дома и уезжали на восток, а светловолосые – на запад. И такое масштабное действие, естественно, не могло остаться без последствий: разбои, грабежи, вооруженные столкновения...
Около года потребовалось «Совету Семи» и военным, чтобы обуздать хаос и неразбериху, захлестнувших страну. И несколько лет относительной тишины и спокойствия вселили в эльфов надежду, что жизнь вернулась на прежнею размеренную колею. Может, так бы оно и было, если бы не еще одно провокационное убийство.
Историки Эртазии с уверенностью утверждают, что преступление не было спланированным – простая ссора соседей. Двое эльфов выясняли отношения, подрались, один другого смертельно ранил. На беду, погибший снова оказался темноволосым, одним из тех, кто отказался покидать свой дом в Эрине и увозить светловолосую жену на восток (подобных смешанных семей в стране было немало, и они по понятным причинам страдали больше всех, нигде не чувствуя себя в безопасности). Тем не менее бытовой конфликт должен был быть тщательно расследован, виновный предстать перед судом и понести заслуженное наказание. Именно так произошло бы в здоровом обществе, но социальный организм был все еще ослаблен событиями трехлетней давности: процедур необходимых не провели, преступника не задержали, и он сумел сбежать из страны.
Вопиющая халатность вызвала волнения среди темноволосых, и была расценена им поражением в гражданских правах. Терпеть и дожидаться, когда представителей восточной ветви впрямую станут называть эльфами второго сорта и преследовать по отличительным признакам, они не стали: объединились и без предупреждения пошли войной на запад. Светловолосые, разумеется, ответили.
Бойня была страшная. Уже за первый год конфронтации население страны сократилось на одну четверть, а за следующие три погибла еще половина. К пятилетнему сроку у светловолосых из представителей мужского пола четырех древнейших родов в живых остался лишь младший наследник рода Ангельхель – Тимириз, возглавивший западную армию. Такая же ситуация, только с родоначальником рода Синедрэ – Лукасом, сложилась к седьмому году от начала военных действий у темноволосых.
Конфликт то затухал, приобретая вялотекущий характер, то вспыхивал с новой силой. Боль, горе, голод, разруха, измотанные армии, нищее население, а смерть все собирает и собирает свою кровавую жатву, не щадя никого: ни высокородного, ни земледельца.
Наконец эльфы начали осознавать, что победителя в войне не будет. Однако об окончании противоборства речи не велось – обе стороны считали себя пострадавшими, поэтому ни та, ни другая перемирие первой не предлагала. И тогда Тимириз Ангельхель пошел на беспрецедентный шаг: направил Лукасу Синедрэ послание с предложением остановить боевые действия, но при этом разделить страну, так как совместное сосуществование двух ветвей после произошедшего возможным не представлялось. Синедрэ ответил согласием.
Эртазия была поделена на две почти равные части, а вместо линии соприкосновения оставлена стокилометровая зона. Населению же было предложено избрать место проживания и в двухмесячный срок переехать. Конечно, это не означало, что абсолютно все темноволосые перебрались на восток, а светловолосые – на запад. Даже сейчас среди эльфов Эртазии редко, но встречаются брюнеты, и Эльзас был уверен, что и у серебряных имеются блондины. Однако основное разделение по цветовому признаку все же произошло.
Темноволосые назвали свою половину Зель-синд, что в переводе с древнеэльфийского означает «Лунный свет», а их столицей стал Эледат. Западная территория сохранила прежнее наименование. Нарекли же себя серебряные «элинами», то есть «высшими». Эльфы на такое самовозвеличивание бывших соотечественников обиделись и между собой стали называть их просто «темные». Однако со временем термин «элин» все же укоренился, и по прошествии нескольких тысяч лет и у эртазийцев перестал вызывать зубовный скрежет.
Возглавили страны оставшиеся представители древнейших родов. Вопросы крови и ее возраста испокон веков считались наиважнейшими, и собрать новый Совет, когда жив потомок изначальных, было категорически невозможно. В итоге Светлейшим князем эльфов стал упомянутый ранее Тимириз Ангельхель – пра-пра-прадед Эльзаса, а повелителем темных – Лукас Синедрэ. Словосочетание же «светлейшая кровь» и по сей день означает «кровь древних». Таким образом, управляют странами единолично Их Светлости, но в Эртазии для решения внутренних проблем еще прадед Эльзаса ввел «Совет высоких родов», куда вошли тринадцать глав старейших.
Когда произошел раздел, были провозглашены и зафиксированы документально паритет и рамки взаимоотношений между вновь образовавшимися княжествами, сводившиеся к «молчаливому игнорированию», столкновения между представителями двух ветвей бывшего единого народа прекратились, но и попыток наладить контакты и связи между странами с тех пор не предпринималось.
Гражданская война стала настоящей трагедией Великого Леса, и сколько бы ни сменилось поколений, эльфы чувствовали себя обделенными, как будто лишились не просто куска земли, а части своей души.
Чуть больше тысячи лет назад среди элиты Эртазии начались разговоры о возможном объединении. Правда, как это сделать, и какой из сторон полагалось выдвинуть идею первой, тем самым признав своих предков виновными в случившемся, так и не было определено.
— Эльзас, миленький, не надо, прошу тебя… не соглашайся на их предложения… – затараторила Силиэль, совершенно забыв, что еще несколько минут назад собственная судьба ее волновала в последнюю очередь. – Я больше никогда, честно…
— Никогда что? – князю еле удалось удержать улыбку. Он не мог долго сердиться на малышку Сили, но сегодня она должна получить урок сполна, иначе ее неуемные нрав и темперамент доведут до чего-нибудь малоприятного или даже опасного. – Что никогда, Сили? – повторил он вопрос. – Никогда не будешь лезть в личную жизнь своего старшего брата и Светлейшего князя по совместительству? Я тебя правильно понял?
Силиэль старательно закивала:
— Я никогда не буду лезть в твою жизнь, мой повелитель, – эльфийка заулыбалась, догадавшись, что Эльзас больше на нее не сердится.
— Тогда ступай, дорогая сестрица, – подражая чинной манере княжны, проговорил князь. – Да, и не забудь попросить у мамы прощения за то, что я сегодня на общий завтрак непозволительно опоздаю… и заметь, не по своей вине… – крикнул он вдогонку Силиэль, которая в это время уже закрывала дверь гостиной.
Шутки шутками, а решать судьбу сестры все же вскоре придется, никуда не денешься. Знать была серьезно обеспокоена душевным и физическим здоровьем княжны. Иных причин отказывать потомкам старейших и старых родов в их праве укрепить кровь семьи древнейшей подданные не видели. И хотя никаких возрастных границ в эльфийском обществе не существовало, все же было негласное правило: к ста – ста десяти годам девушки выходили замуж, снимая таким образом ответственность со своих родственников и переходя под защиту мужа и его рода. А Силиэль было уже сто двадцать три! От звания «залежалого товара» ее спасал лишь статус Светлейшей княжны (претендентов еще долго не убавится), но даже это не позволял Эльзасу слишком сильно затягивать с браком младшей.
«А не устроить ли смотрины? Пригласить соискателей во дворец, к примеру. Вдруг Сили проявит к кому-нибудь благосклонность?.. Должна же она понимать, что это ее долг крови?!» – рассуждал князь, искренне надеясь, что сестра все-таки обратит на кого-нибудь внимание и этим облегчит ему задачу. Не хотелось бы принуждать ее, но может так произойти – выбора-то как раз и не будет.
***
Вечером того же дня, после ужина, Эльзас, домочадцы и приглашенная знать расположились в одной из многочисленных гостиных дворца Его Светлости на первом этаже. Князь у камина пил ягодное вино, его любимое – малиновое; Силиэль с подружками устроились на диванчиках у окна, о чём-то весело перешептываясь и хихикая; Гестиза Ангельхель, княгиня-мать, в дальнем углу играла в карты с тройкой пожилых эльфиек. Остальные высокородные занимались привычными для вечерних посиделок делами: кто-то читал, устроившись подальше от шумных компаний, другие чинно прохаживались, ведя неспешные беседы на философские и политические темы. В общем, все как обычно.
Вспомнив об утреннем разговоре с сестрой, да и просто от скуки, Эльзас, стараясь оставаться незамеченным, украдкой принялся рассматривать подруг Силиэль, среди которых была и Нэяла, смущенно заливавшаяся румянцем каждый раз, когда ловила на себе взгляд правителя.
Эльфийка была стройной, высокого роста, как, впрочем, большинство представительниц лесного народа. Благородные черты лица, большие светло-голубые глаза. Ее с уверенностью можно было назвать красивой, но эта красота была классической, не сказать, стандартной, без изюминки, как тут же сделал вывод князь. Идеальные пропорции, словно вытесанные старательным, но далеко не талантливым творцом, не задерживали взгляда, а жеманные манеры не вызывали ничего, кроме брезгливого раздражения. Как же Эльзасу надоели все эти «глазки долу»!
«Хватит! – упрекнул он сам себя. – Надо думать о будущем. Нэяла хороша собой. Как правильно сказала Сили, она будет прекрасной Светлейшей княгиней: высокого рода, скромна, воспитана в устоявшихся традициях». Однако одно дело умом понимать, что подобный союз будет одобрен Советом и мать с радостью благословит, а другое – представлять, что эта женщина останется с тобой на всю жизнь без намека на хоть какие-то чувства, да и без особого физического притяжения.
Эльзас внутренне содрогнулся от перспективы. Разумеется, никто его не заставит жениться ни завтра, ни послезавтра, но рано или поздно он должен будет сделать выбор – стране нужен наследник древнейшего рода и, лучше, не один. Родовая преемственность – основа уклада государства, гарантия стабильности и безопасности.
Князь еще раз окинул взглядом кандидатку в супруги. Заметив интерес, девушка томно вздохнула и потупилась, а Эльзас чуть зубами не заскрежетал. «Очередная пустышка, не более», – подумал он, сохраняя легкую улыбку на лице. Никто не должен видеть, насколько ему неприятны все эти кокетки, пытающиеся любым способом обратить на себя внимание.
— Ваша Светлость! – князь вздрогнул и поднял глаза на неслышно подошедшего служащего в военной форме, протягивающего запечатанный конверт. – С границы передали. Его уже проверили на яды и магические заклинания, – добавил эльф, понизив голос, склонившись в почтительном поклоне.
Эльзас взял послание без единой надписи и с озадаченным выражением лица повертел в руках, остановив ошеломленный взгляд на гербовом оттиске сургучной печати.
— Отряд элинов три дня назад прибыл к нашей восточной границе, – не дожидаясь вопроса правителя, пояснил служащий. – Они передали письмо своего князя для вас и удалились без объяснений.
— Благодарю, можете идти, – рассеянно пробормотал правитель и с замиранием сердца вскрыл конверт.
ГЛАВА 3
Эльзас размашисто быстро шел по коридору, отделанному белым мрамором, и угрюмо смотрел перед собой. Его рабочий кабинет располагался на втором этаже дворца в южном крыле, и путь туда из гостиной был неблизким, зато у князя появилось достаточно времени, чтобы унять волнение, вызванное неожиданным посланием, а заодно перебрать в памяти все, что он знал о некогда едином с эльфами народе и об историческом событии – гражданской войне, расколовшей великую страну.
Темными, или как их иногда называли «серебряными», элины были не всегда. Еще чуть больше восьми тысяч лет назад они являлись подданными Эртазии и относили себя к той же, что и соотечественники Эльзаса, расе – эльфам.
Разница фенотипов двух ветвей одного народа была минимальной: первая группа, собственно нынешние эртазийцы, отличалась светлыми оттенками волосяного покрова (от белого до русого) и глазами синей и серой цветовых гамм; вторая, сегодняшние элины, выделялась градацией цвета волос от серебряного до черного и зеленью палитры радужек глаз.
В те далекие времена Эртазия была самой большой страной западного континента Вентерры, охватывая почти всю центральную и половину восточной части материка. Управлялось государство «Советом Семи» – родоначальниками древнейших родов, четыре из которых были представителями первой ветви, а три – второй.
Условно светловолосые в основном проживали на западе, темноволосые – на востоке. Однако такое разделение было весьма нечетким: существовало довольно много смешенных семей, да никто и не занимался искусственным противопоставлением по фенотипическому признаку. Жили мирно, поклонялись Светлой Богине-Матери и Темному Богу-Отцу. И ничто не предвещало беды, пока однажды в высших религиозных кругах не случился раскол.
Доподлинно неизвестно, что именно послужило отправной точкой возникших разногласий между жрецами Света и Тьмы, но вылились они в серьезное противостояние. Адепты Богини стали призывать прихожан отказаться от почитания Бога, утверждая, что Он несет в мир лишь зло и черную магию; жрецы Темного обвинили Небесную Мать в распущенности, а ее почитателей в разгульном образе жизни и невоздержанности. И это лишь малая часть из длинного списка взаимных упреков. Естественно, терпеть оскорбления ни та, ни другая сторона не собиралась, активно агитируя себе единомышленников, закономерным итогом чего стали бесчисленные перепалки и даже столкновения среди граждан.
Первое время у стражей и безопасников получалось притушить разгорающийся пожар непримиримого противоборства, но тот не сдавался и уже скоро охватил столицу – Эрин, а затем двинулся дальше, поглощая все новые и новые территории. Особенно острый характер процесс принял в западной части страны, наиболее заселенной и активной.
Власти предпринимали отчаянные шаги, чтобы прекратить конфликты: повсюду шли аресты зачинщиков, в крупных городах был введен комендантский час и многое другое. Однако все старания были напрасны. Эртазия кипела и бурлила, словно готовый вот-вот взорваться вулкан. И, само собой, тот рванул, когда в северо-западной провинции под ногами разъяренной толпы погибла защитница храма Темного Бога. Девушку затоптали.
Вроде бы несчастный случай, трагическое стечение обстоятельств, никто не виноват, но у злодейки судьбы на этот счет было иное мнение. Эльфийка оказалась высокого рода, причем из чистокровных серебряных. И хоронили ее всем Эледатом (второй по численности город тогдашней Эртазии, его еще называли «Столицей востока»).
Каким образом печальное событие переросло в стихийный митинг, история умалчивает, и о том, кто и зачем произнес провокационную речь, предположив, что несчастную убили из-за внешних отличий, тоже доподлинно неизвестно. Однако именно это импровизированное собрание стало предвестником начала гражданской войны. Религиозные противоречия больше никого не интересовали, уступив место самому страшному, что может случиться с народом – конфликту на национальной почве.
Слухи о грядущих гонениях нарастали снежным комом и распространялись с молниеносной скоростью, вызвав панику, приведшую к массовому переселению: темноволосые бросали свои дома и уезжали на восток, а светловолосые – на запад. И такое масштабное действие, естественно, не могло остаться без последствий: разбои, грабежи, вооруженные столкновения...
Около года потребовалось «Совету Семи» и военным, чтобы обуздать хаос и неразбериху, захлестнувших страну. И несколько лет относительной тишины и спокойствия вселили в эльфов надежду, что жизнь вернулась на прежнею размеренную колею. Может, так бы оно и было, если бы не еще одно провокационное убийство.
Историки Эртазии с уверенностью утверждают, что преступление не было спланированным – простая ссора соседей. Двое эльфов выясняли отношения, подрались, один другого смертельно ранил. На беду, погибший снова оказался темноволосым, одним из тех, кто отказался покидать свой дом в Эрине и увозить светловолосую жену на восток (подобных смешанных семей в стране было немало, и они по понятным причинам страдали больше всех, нигде не чувствуя себя в безопасности). Тем не менее бытовой конфликт должен был быть тщательно расследован, виновный предстать перед судом и понести заслуженное наказание. Именно так произошло бы в здоровом обществе, но социальный организм был все еще ослаблен событиями трехлетней давности: процедур необходимых не провели, преступника не задержали, и он сумел сбежать из страны.
Вопиющая халатность вызвала волнения среди темноволосых, и была расценена им поражением в гражданских правах. Терпеть и дожидаться, когда представителей восточной ветви впрямую станут называть эльфами второго сорта и преследовать по отличительным признакам, они не стали: объединились и без предупреждения пошли войной на запад. Светловолосые, разумеется, ответили.
Бойня была страшная. Уже за первый год конфронтации население страны сократилось на одну четверть, а за следующие три погибла еще половина. К пятилетнему сроку у светловолосых из представителей мужского пола четырех древнейших родов в живых остался лишь младший наследник рода Ангельхель – Тимириз, возглавивший западную армию. Такая же ситуация, только с родоначальником рода Синедрэ – Лукасом, сложилась к седьмому году от начала военных действий у темноволосых.
Конфликт то затухал, приобретая вялотекущий характер, то вспыхивал с новой силой. Боль, горе, голод, разруха, измотанные армии, нищее население, а смерть все собирает и собирает свою кровавую жатву, не щадя никого: ни высокородного, ни земледельца.
Наконец эльфы начали осознавать, что победителя в войне не будет. Однако об окончании противоборства речи не велось – обе стороны считали себя пострадавшими, поэтому ни та, ни другая перемирие первой не предлагала. И тогда Тимириз Ангельхель пошел на беспрецедентный шаг: направил Лукасу Синедрэ послание с предложением остановить боевые действия, но при этом разделить страну, так как совместное сосуществование двух ветвей после произошедшего возможным не представлялось. Синедрэ ответил согласием.
Эртазия была поделена на две почти равные части, а вместо линии соприкосновения оставлена стокилометровая зона. Населению же было предложено избрать место проживания и в двухмесячный срок переехать. Конечно, это не означало, что абсолютно все темноволосые перебрались на восток, а светловолосые – на запад. Даже сейчас среди эльфов Эртазии редко, но встречаются брюнеты, и Эльзас был уверен, что и у серебряных имеются блондины. Однако основное разделение по цветовому признаку все же произошло.
Темноволосые назвали свою половину Зель-синд, что в переводе с древнеэльфийского означает «Лунный свет», а их столицей стал Эледат. Западная территория сохранила прежнее наименование. Нарекли же себя серебряные «элинами», то есть «высшими». Эльфы на такое самовозвеличивание бывших соотечественников обиделись и между собой стали называть их просто «темные». Однако со временем термин «элин» все же укоренился, и по прошествии нескольких тысяч лет и у эртазийцев перестал вызывать зубовный скрежет.
Возглавили страны оставшиеся представители древнейших родов. Вопросы крови и ее возраста испокон веков считались наиважнейшими, и собрать новый Совет, когда жив потомок изначальных, было категорически невозможно. В итоге Светлейшим князем эльфов стал упомянутый ранее Тимириз Ангельхель – пра-пра-прадед Эльзаса, а повелителем темных – Лукас Синедрэ. Словосочетание же «светлейшая кровь» и по сей день означает «кровь древних». Таким образом, управляют странами единолично Их Светлости, но в Эртазии для решения внутренних проблем еще прадед Эльзаса ввел «Совет высоких родов», куда вошли тринадцать глав старейших.
Когда произошел раздел, были провозглашены и зафиксированы документально паритет и рамки взаимоотношений между вновь образовавшимися княжествами, сводившиеся к «молчаливому игнорированию», столкновения между представителями двух ветвей бывшего единого народа прекратились, но и попыток наладить контакты и связи между странами с тех пор не предпринималось.
Гражданская война стала настоящей трагедией Великого Леса, и сколько бы ни сменилось поколений, эльфы чувствовали себя обделенными, как будто лишились не просто куска земли, а части своей души.
Чуть больше тысячи лет назад среди элиты Эртазии начались разговоры о возможном объединении. Правда, как это сделать, и какой из сторон полагалось выдвинуть идею первой, тем самым признав своих предков виновными в случившемся, так и не было определено.
