— Какую пользу?! Ты как твой отец! Тот тоже вечно грезил о «единой Эртазии», – последнюю фразу Гестиза произнесла, изменяя голос, подражая почившему мужу. – Ничего у него не вышло, не выйдет и у тебя! – в сердцах заключила она.
— Мама, попрошу не говорить об отце в таком тоне! Я любил и уважал его, а идея объединения нашла отклик в моей душе, – Эльзас замолчал, собираясь с мыслями. Отношения родителей всегда были далеки от идеальных, но раньше мать не позволяла себе высказываться о своем покойном супруге в уничижительной форме, по крайней мере, при сыне. Наметившуюся тенденцию нужно было немедленно прекращать. – Не стоит продолжать разговор. Свадьба будет! А тебе лучше быстрее принять для себя этот факт и по возможности помочь с организацией.
— А как же Нэяла? – не сдавалась Гестиза. – Мы с ее матерью так надеялись увидеть вас вместе, – изобразив на лице вселенскую скорбь, добавила она, хватаясь за сердце.
– Нэяла не может обеспечить нашей стране то, что уже делает соглашение с элинами, – князь встал из-за стола и приблизился к матери. – Мы заключили множество выгодных контрактов с Зель-синдом. Если хочешь, я тебе потом все подробно расскажу, а пока немного занят, – он подал родительнице руку, чтобы помочь подняться.
Намек был прозрачен, но Гестиза Ангельхель, фыркнув, проигнорировала жест.
Князь покачал головой. Так просто мать не проймешь, и ему следовало найти более весомые аргументы, чтобы она прекратила строить из себя героиню мученической трагедии, а занялась чем-нибудь общественно полезным:
— Завтра приезжают послы элинов, – сообщил Эльзас, сделав вид, что не заметил неповиновения. – Нужно организовать прием в их честь. Может, в Малом зале стоит устроить бал, чтобы темные быстрее освоились, познакомились со всеми? Как думаешь?
Маневр сработал: княгиня приосанилась и подняла на сына заинтересованный взгляд.
— Ох, конечно, как что-то надо, так «мама помоги», а сообщить о своих планах и посоветоваться – нет, зачем?! – по привычке выдала она порцию обвинений, хотя стало заметно, что ее мысли ушли далеко от потенциальной супруги сына и предстоящего знаменательного события.
Пожилая эльфийка поднялась на ноги и с отрешенным выражением лица направилась к выходу, даже не вспомнив о Силиэль, которой пришлось брести следом, разочарованно вздыхая от слишком быстрого окончания занимательного спора между родственниками.
— Силиэль, а ты задержись! – окрик Эльзаса заставил блондинку вздрогнуть и с опаской медленно развернуться.
— Не вздумай завтра устроить очередную диверсию! – начал князь, когда за матерью закрылась дверь. – Не хватало опозориться перед элинами…
— Какую еще диверсию? – перебила брата Силиэль, округлив глаза в искреннем недоумении.
— Мне перечислить все твои проделки или ограничиться самыми яркими эпизодами? – усмехнулся Эльзас. – Недавний, к примеру, весьма показателен! Забыла, как с подругами разлила масло в зале заседаний, а потом веселилась, наблюдая поскальзывающихся и падающих советников?
— Но это была случайность! – взвилась княжна, правда, улыбка, расплывшаяся на ее лице, на корню рушила тактику защиты. Однако Силиэль была не из тех, кто сдается без боя. – Прежде чем обвинять меня, вспомни, разве тебе самому не было смешно?! Разве сам ты не забавлялся над потугами достопочтенных старцев?
— Да, Сили, было забавно, – согласился Эльзас, после чего продолжил, сведя брови к переносице и устремив на сестру тяжелый взгляд. – Только ты упустила, что именно мне пришлось извиняться перед родоначальниками и придумывать для них объяснение наличию масла в месте, где оно никак оказаться не могло… Так что предупреждаю в последний раз: еще одна подобная выходка и я тебя запру в башне до момента, когда какой-нибудь не очень благоразумный эльф изъявит желание забрать тебя в свое родовое поместье, а меня избавит, наконец, от утомительного занятия оправдывать твои поступки перед подданными…
— Ты этого не сделаешь! – ужаснулась княжна, настороженно глядя на брата.
— Еще как сделаю!.. – хмыкнул Эльзас, наблюдая, как сестра растерянно теребит юбку платья, не зная, куда деть руки. – Иди к себе и хорошенько подумай над своим поведением.
Силиэль поспешила ретироваться, но удержаться от того, чтобы перед выходом не состроить брату проказливую гримасу не смогла. Правда, сделала это она тогда, когда уже находилась снаружи кабинета в надежде, что Эльзас не заметит, но он заметил:
— Я все видел, Сили!
Вразумительного ответа на свое заявление князь, конечно же, не получил, зато топот ног по мраморному полу коридора сказал ему гораздо больше, чем могли любые оправдания неуемной младшей сестры.
Эльзас улыбнулся и вернулся к письменному столу, где своей очереди дожидалась кипа привезенных советником документов о соглашениях, которых удалось достичь в Зель-синде и которые по всем параметрам превзошли самые смелые ожидания.
Как и хотел Светлейший, линию разграничения договорено было сразу после свадьбы начать сокращать до пятисот метров и заодно заняться Древним трактом, соединяющим оба государства. Также обозначились сроки снятия торговых ограничений: совсем скоро товары эльфов будут беспошлинно продаваться в Зель-синде, и наоборот. Кроме того, каждая сторона получит по десять процентов от доходов основных производств соседа: Эртазия отдаст заявленную долю элинам от добычи сеанских бриллиантов, а темные – положенную часть от продажи тканей сидового дерева. Ну и самое великолепное – через три года после заключения брачного союза Зель-синд предоставит эльфам семена для посадки сидовых деревьев, а при получении первого урожая эртазийцы передадут элинам секретную технологию особого сплава стали для производства оружия. Это что касалось казенных предприятий. Граждане же обеих стран уже сейчас могли заключать любые выгодные им контракты.
Эльзас был несказанно рад достигнутым договоренностям. Единственно, что портило его воодушевление – необходимость брать в жены элинскую княжну.
По прибытию Гаранз Грензи подтвердил, что супругой Его Светлости станет младшая дочь Дероза Синедрэ Лельзана (о чем ранее сообщил в письме). Советник предложил продемонстрировать портрет девушки, уверяя, что элинка весьма красива и обаятельна, но Эльзас наотрез отказался. Он воспринимал грядущий брачный союз исключительно деловым соглашением, и будь нареченная прекрасна, словно заря на рассвете, или страшна, как мировое зло, своих планов менять был не намерен.
Грензи на высказанное заявление недоуменно пожал плечами, но настаивать не стал. А у Эльзаса не было желания посвящать старого эльфа в истинные причины подобного пренебрежения и особенно рассказывать, что даже мысль заняться сравнением теперь уже портретов претила ему до тошноты.
«Что я там обнаружу? Очередную смазливую куклу? Нет уж, пусть момент «долгожданного» знакомства наступит как можно позже. Лучше, конечно, если бы совсем не наступил, но тут, к сожалению, я теперь бессилен. Сам принял решение поступиться личным благополучием в обмен на достижение великой цели, сам и пожну плоды!»
Что же касается свадьбы, было условлено провести церемонию в Эледате, после чего молодожены отправятся в Эрин, где на следующий день состоятся ужин, бал и первая брачная ночь. Выбор, будет ли торжество длиться неделю, как принято у обоих народов, или стоит ограничиться одним днем, что в принципе тоже допустимо, отдали на откуп Эльзасу. А он, немного поразмыслив, остановился на семидневном сроке – предстоящее бракосочетание должно выглядеть полноценным праздником для подданных и гостей, иначе могут возникнуть ненужные вопросы. Что действительно вывело его из себя, так это требование нареченной, чтобы церемония освящения союза прошла дважды: в храме Светлой Богини и перед Темным Богом!
Дело в том, что после окончания гражданской войны эльфы отказались от почитания Бога-Отца (нашлись деятели, объяснившие все случившееся происками Тьмы). И хотя еще прадед Эльзаса, памятуя об ошибках прошлого, провозгласил терпимость к любым вероисповеданиям, эртазийцы упрямо пренебрегали Темным Родителем.
Современные религиозные воззрения эльфов представляли собой симбиоз былых традиций с новыми трактовками. Так, к примеру, девушки продолжали выходить замуж в черном, а мужчины жениться в белом. Однако восемь тысяч лет назад эти цвета имели определенное значение: невеста символизировала дочь Темного Отца, которую божественный родитель отдает в род будущего мужа, а жених – сына Богини-матери, которая принимает новобрачную и дарует ей свет и тепло нового дома. Теперь же противоположность тонов свадебных одеяний полностью утратила символичность, став лишь данью древней традиции без отсылок на женское и мужское начало и без каких-либо неудобных эльфам толкований. И подобным образом эртазийцы поступили со всеми обрядами, имеющими хоть какое-то отношение к небесному Родителю. Они неукоснительно следовали ритуалам, но старательно упускали упоминание Бога там, где это было возможно, а если нет – формулировали иное значение.
Эльзасу же предстояло давать клятву в храме Темного, на что он скрепя сердце все же согласился. Не сказать, что обряд как-то пугал или вызывал беспокойство, Светлейшего ярила сама мысль, что будущая супруга посмела выдвинуть свои условия. Удел элинки – смиренно ожидать, когда он обратит на нее внимание, рожать наследников, и снова смиренно ждать. И у князя созрел вполне определенный план, как донести до суженой этот незамысловатый постулат.
Существовал еще один обязательный к исполнению древний обычай. Перед свадьбой мужчине-эльфу полагалось при свидетелях вручить избраннице памятный подарок. Формально именно с этого момента девушка официально признавалась невестой, а до того лишь нареченной. Однако дар имел также и иное значение, отображая отношение жениха к суженой. И чем дороже и изысканней был подарок, тем выше эльф оценивал добродетель и другие достоинства будущей супруги.
Гаранз Грензи предложил заказать ювелирное украшение – стандартный выбор по такому случаю, но князь с внутренним злорадством отринул идею, а советнику приказал приготовить что-нибудь незначительное: безделицу, которая прямо укажет элинке на ее незавидное место в иерархии ценностей Светлейшего князя и раз и навсегда отобьет охоту питать любые романтические иллюзии.
В глубине души Эльзасу было жаль будущую жену, чья участь – стать лишь средством для осуществления исторической миссии. Однако даже осознание своей нездоровой одержимости девушкой с портрета было не в состоянии заставить эльфа хотя бы попытаться взглянуть на ситуацию под другим углом. Единственно на что он уповал в сложившихся обстоятельствах – элинка не станет закатывать истерик, а примет свою судьбу с достоинством и выдержкой благовоспитанной аристократки.
Прибывшую к обеду следующего дня внушительную делегацию Зель-синда Эльзас приказал разместить на территории дворцового комплекса в архитектурном ансамбле под названием «Жемчужные росы», расположенном в южной части его земель и состоящем из десятка жилых коттеджей в одном стиле, нескольких бытовых помещений, залов для приемов и заседаний и небольшого парка с прудом.
Место было выбрано далеко не случайно, даже символично. По законам страны представителям иностранных государств проживать на территории Его Светлости позволялось крайне редко – только в знак особого доверия и уважения. За всю историю существования Эртазии лишь демоны и оборотни удостоились подобной чести: первые еще много тысяч лет назад в качестве признательности за помощь в борьбе с набегами орков-степняков; вторые относительно недавно по личному настоянию князя. Все остальные посольства располагались в столице в сорока километрах от дворца, и их делегатам иногда приходилось месяцами дожидаться приглашений от Светлейшего, сводившиеся по большей части к участию в различных массовых мероприятиях. Непосредственными же контактами от имени князя с послами занимались его советники.
С элинами дела обстояли иначе. Во-первых, Эльзас собирался лично контролировать процесс будущего объединения стран; во-вторых, нельзя было поступить по-другому, ведь Дероз Синедрэ также разместил миссию эльфов на своей земле, и проигнорировать этот посыл было бы крайне неосмотрительным поступком.
Вечером на первом этаже дворца предполагался прием. А Эльзас искренне пожалел, что предложил для встречи с послами элинов Малый тронный зал. Еще за полчаса до назначенного времени в относительно большом помещении, даром что называлось оно «Малым», стало не протолкнуться. Посмотреть на темных собрались чуть ли не все представители Высоких родов: от старейшин до самых младших.
Мать Эльзаса, узрев сей бардак, впала в отчаяние. Кто бы мог подумать, что приезд элинов настолько взбудоражит эльфов, что они побросают все свои дела и в таком непомерно большом количестве примчатся во дворец? Не отсеивать же теперь высокородных! Оставалось лишь попытаться нивелировать последствия. И Гестиза Ангельхель, вместо того чтобы занять положенное ей место рядом с сыном, кинулась на кухню сообщить главному повару о кратной прибавке гостей и в ускоренном режиме заниматься передислокацией грядущего торжественного ужина.
В назначенный час прибыли делегаты темных во главе с представительного вида молодым элином. Дипломат отличался высокой статной фигурой, породистым лицом с хищными чертами и непривычным для эльфов цветом волос и глаз: темно-серебряный водопад загадочно мерцал в свете осветительных шаров, а яркая зелень оттенка молодой листвы уверенного глубокого взгляда не оставила равнодушной ни одну представительницу слабого пола.
Одет посол был согласно этикету официальных приемов в длинную до пола шелковую рубаху-платье светло-серого цвета с антрацитовой вышивкой по груди и предплечьям и темно-бордовый опашень. По наряду не сложно было определить, что перед собравшимися предстал наследник Старейшего рода – вышивку на груди, будь то рубаха или кафтан, могли носить лишь потомки древнейших и старейших семей, но последние не имели права делать ее серебряными или золотыми нитями. Также о высокородности элина говорили тона одеяний: в два контрастных цвета различной гаммы позволялось облачаться лишь высшим, притом на приемах полагалось использовать родовые цвета. Таковыми у Эльзаса, к примеру, являлись серебряный и темно-синий, у посла, очевидно, серый и бордовый.
— Позвольте представиться, Светлейший, – заговорил элин низким грудным голосом. – Мое имя Растиан Кериз-Налина род Сантэ. Я назначен Его Светлостью князем Дерозом Киран-Эдала род Синедрэ полномочным послом Зель-синда в Эртазии. Прошу ознакомиться с моими верительными грамотами.
Секретарь Эльзаса принял свиток и быстро пробежал его глазами, после чего кивнул одобрительно. Далее последовали положенные этикетом обоюдные приветственные речи, торжественно произнесенные помощником элинского дипломата и эльфийским церемониймейстером, а когда все формальности были соблюдены, очередь дошла до князя:
— Мы рады, посол, приветствовать вас на нашей земле. Удобно ли вы устроились?
— Благодарю, Ваша Светлость, нам очень комфортно, и смею заверить, ваши делегаты, оставленные в Эледате, также весьма благодушно отзывались об условиях их размещения, – с поклоном ответил Растиан Сантэ.
— Мама, попрошу не говорить об отце в таком тоне! Я любил и уважал его, а идея объединения нашла отклик в моей душе, – Эльзас замолчал, собираясь с мыслями. Отношения родителей всегда были далеки от идеальных, но раньше мать не позволяла себе высказываться о своем покойном супруге в уничижительной форме, по крайней мере, при сыне. Наметившуюся тенденцию нужно было немедленно прекращать. – Не стоит продолжать разговор. Свадьба будет! А тебе лучше быстрее принять для себя этот факт и по возможности помочь с организацией.
— А как же Нэяла? – не сдавалась Гестиза. – Мы с ее матерью так надеялись увидеть вас вместе, – изобразив на лице вселенскую скорбь, добавила она, хватаясь за сердце.
– Нэяла не может обеспечить нашей стране то, что уже делает соглашение с элинами, – князь встал из-за стола и приблизился к матери. – Мы заключили множество выгодных контрактов с Зель-синдом. Если хочешь, я тебе потом все подробно расскажу, а пока немного занят, – он подал родительнице руку, чтобы помочь подняться.
Намек был прозрачен, но Гестиза Ангельхель, фыркнув, проигнорировала жест.
Князь покачал головой. Так просто мать не проймешь, и ему следовало найти более весомые аргументы, чтобы она прекратила строить из себя героиню мученической трагедии, а занялась чем-нибудь общественно полезным:
— Завтра приезжают послы элинов, – сообщил Эльзас, сделав вид, что не заметил неповиновения. – Нужно организовать прием в их честь. Может, в Малом зале стоит устроить бал, чтобы темные быстрее освоились, познакомились со всеми? Как думаешь?
Маневр сработал: княгиня приосанилась и подняла на сына заинтересованный взгляд.
— Ох, конечно, как что-то надо, так «мама помоги», а сообщить о своих планах и посоветоваться – нет, зачем?! – по привычке выдала она порцию обвинений, хотя стало заметно, что ее мысли ушли далеко от потенциальной супруги сына и предстоящего знаменательного события.
Пожилая эльфийка поднялась на ноги и с отрешенным выражением лица направилась к выходу, даже не вспомнив о Силиэль, которой пришлось брести следом, разочарованно вздыхая от слишком быстрого окончания занимательного спора между родственниками.
— Силиэль, а ты задержись! – окрик Эльзаса заставил блондинку вздрогнуть и с опаской медленно развернуться.
— Не вздумай завтра устроить очередную диверсию! – начал князь, когда за матерью закрылась дверь. – Не хватало опозориться перед элинами…
— Какую еще диверсию? – перебила брата Силиэль, округлив глаза в искреннем недоумении.
— Мне перечислить все твои проделки или ограничиться самыми яркими эпизодами? – усмехнулся Эльзас. – Недавний, к примеру, весьма показателен! Забыла, как с подругами разлила масло в зале заседаний, а потом веселилась, наблюдая поскальзывающихся и падающих советников?
— Но это была случайность! – взвилась княжна, правда, улыбка, расплывшаяся на ее лице, на корню рушила тактику защиты. Однако Силиэль была не из тех, кто сдается без боя. – Прежде чем обвинять меня, вспомни, разве тебе самому не было смешно?! Разве сам ты не забавлялся над потугами достопочтенных старцев?
— Да, Сили, было забавно, – согласился Эльзас, после чего продолжил, сведя брови к переносице и устремив на сестру тяжелый взгляд. – Только ты упустила, что именно мне пришлось извиняться перед родоначальниками и придумывать для них объяснение наличию масла в месте, где оно никак оказаться не могло… Так что предупреждаю в последний раз: еще одна подобная выходка и я тебя запру в башне до момента, когда какой-нибудь не очень благоразумный эльф изъявит желание забрать тебя в свое родовое поместье, а меня избавит, наконец, от утомительного занятия оправдывать твои поступки перед подданными…
— Ты этого не сделаешь! – ужаснулась княжна, настороженно глядя на брата.
— Еще как сделаю!.. – хмыкнул Эльзас, наблюдая, как сестра растерянно теребит юбку платья, не зная, куда деть руки. – Иди к себе и хорошенько подумай над своим поведением.
Силиэль поспешила ретироваться, но удержаться от того, чтобы перед выходом не состроить брату проказливую гримасу не смогла. Правда, сделала это она тогда, когда уже находилась снаружи кабинета в надежде, что Эльзас не заметит, но он заметил:
— Я все видел, Сили!
Вразумительного ответа на свое заявление князь, конечно же, не получил, зато топот ног по мраморному полу коридора сказал ему гораздо больше, чем могли любые оправдания неуемной младшей сестры.
Эльзас улыбнулся и вернулся к письменному столу, где своей очереди дожидалась кипа привезенных советником документов о соглашениях, которых удалось достичь в Зель-синде и которые по всем параметрам превзошли самые смелые ожидания.
Как и хотел Светлейший, линию разграничения договорено было сразу после свадьбы начать сокращать до пятисот метров и заодно заняться Древним трактом, соединяющим оба государства. Также обозначились сроки снятия торговых ограничений: совсем скоро товары эльфов будут беспошлинно продаваться в Зель-синде, и наоборот. Кроме того, каждая сторона получит по десять процентов от доходов основных производств соседа: Эртазия отдаст заявленную долю элинам от добычи сеанских бриллиантов, а темные – положенную часть от продажи тканей сидового дерева. Ну и самое великолепное – через три года после заключения брачного союза Зель-синд предоставит эльфам семена для посадки сидовых деревьев, а при получении первого урожая эртазийцы передадут элинам секретную технологию особого сплава стали для производства оружия. Это что касалось казенных предприятий. Граждане же обеих стран уже сейчас могли заключать любые выгодные им контракты.
Эльзас был несказанно рад достигнутым договоренностям. Единственно, что портило его воодушевление – необходимость брать в жены элинскую княжну.
По прибытию Гаранз Грензи подтвердил, что супругой Его Светлости станет младшая дочь Дероза Синедрэ Лельзана (о чем ранее сообщил в письме). Советник предложил продемонстрировать портрет девушки, уверяя, что элинка весьма красива и обаятельна, но Эльзас наотрез отказался. Он воспринимал грядущий брачный союз исключительно деловым соглашением, и будь нареченная прекрасна, словно заря на рассвете, или страшна, как мировое зло, своих планов менять был не намерен.
Грензи на высказанное заявление недоуменно пожал плечами, но настаивать не стал. А у Эльзаса не было желания посвящать старого эльфа в истинные причины подобного пренебрежения и особенно рассказывать, что даже мысль заняться сравнением теперь уже портретов претила ему до тошноты.
«Что я там обнаружу? Очередную смазливую куклу? Нет уж, пусть момент «долгожданного» знакомства наступит как можно позже. Лучше, конечно, если бы совсем не наступил, но тут, к сожалению, я теперь бессилен. Сам принял решение поступиться личным благополучием в обмен на достижение великой цели, сам и пожну плоды!»
Что же касается свадьбы, было условлено провести церемонию в Эледате, после чего молодожены отправятся в Эрин, где на следующий день состоятся ужин, бал и первая брачная ночь. Выбор, будет ли торжество длиться неделю, как принято у обоих народов, или стоит ограничиться одним днем, что в принципе тоже допустимо, отдали на откуп Эльзасу. А он, немного поразмыслив, остановился на семидневном сроке – предстоящее бракосочетание должно выглядеть полноценным праздником для подданных и гостей, иначе могут возникнуть ненужные вопросы. Что действительно вывело его из себя, так это требование нареченной, чтобы церемония освящения союза прошла дважды: в храме Светлой Богини и перед Темным Богом!
Дело в том, что после окончания гражданской войны эльфы отказались от почитания Бога-Отца (нашлись деятели, объяснившие все случившееся происками Тьмы). И хотя еще прадед Эльзаса, памятуя об ошибках прошлого, провозгласил терпимость к любым вероисповеданиям, эртазийцы упрямо пренебрегали Темным Родителем.
Современные религиозные воззрения эльфов представляли собой симбиоз былых традиций с новыми трактовками. Так, к примеру, девушки продолжали выходить замуж в черном, а мужчины жениться в белом. Однако восемь тысяч лет назад эти цвета имели определенное значение: невеста символизировала дочь Темного Отца, которую божественный родитель отдает в род будущего мужа, а жених – сына Богини-матери, которая принимает новобрачную и дарует ей свет и тепло нового дома. Теперь же противоположность тонов свадебных одеяний полностью утратила символичность, став лишь данью древней традиции без отсылок на женское и мужское начало и без каких-либо неудобных эльфам толкований. И подобным образом эртазийцы поступили со всеми обрядами, имеющими хоть какое-то отношение к небесному Родителю. Они неукоснительно следовали ритуалам, но старательно упускали упоминание Бога там, где это было возможно, а если нет – формулировали иное значение.
Эльзасу же предстояло давать клятву в храме Темного, на что он скрепя сердце все же согласился. Не сказать, что обряд как-то пугал или вызывал беспокойство, Светлейшего ярила сама мысль, что будущая супруга посмела выдвинуть свои условия. Удел элинки – смиренно ожидать, когда он обратит на нее внимание, рожать наследников, и снова смиренно ждать. И у князя созрел вполне определенный план, как донести до суженой этот незамысловатый постулат.
Существовал еще один обязательный к исполнению древний обычай. Перед свадьбой мужчине-эльфу полагалось при свидетелях вручить избраннице памятный подарок. Формально именно с этого момента девушка официально признавалась невестой, а до того лишь нареченной. Однако дар имел также и иное значение, отображая отношение жениха к суженой. И чем дороже и изысканней был подарок, тем выше эльф оценивал добродетель и другие достоинства будущей супруги.
Гаранз Грензи предложил заказать ювелирное украшение – стандартный выбор по такому случаю, но князь с внутренним злорадством отринул идею, а советнику приказал приготовить что-нибудь незначительное: безделицу, которая прямо укажет элинке на ее незавидное место в иерархии ценностей Светлейшего князя и раз и навсегда отобьет охоту питать любые романтические иллюзии.
В глубине души Эльзасу было жаль будущую жену, чья участь – стать лишь средством для осуществления исторической миссии. Однако даже осознание своей нездоровой одержимости девушкой с портрета было не в состоянии заставить эльфа хотя бы попытаться взглянуть на ситуацию под другим углом. Единственно на что он уповал в сложившихся обстоятельствах – элинка не станет закатывать истерик, а примет свою судьбу с достоинством и выдержкой благовоспитанной аристократки.
ГЛАВА 8
Прибывшую к обеду следующего дня внушительную делегацию Зель-синда Эльзас приказал разместить на территории дворцового комплекса в архитектурном ансамбле под названием «Жемчужные росы», расположенном в южной части его земель и состоящем из десятка жилых коттеджей в одном стиле, нескольких бытовых помещений, залов для приемов и заседаний и небольшого парка с прудом.
Место было выбрано далеко не случайно, даже символично. По законам страны представителям иностранных государств проживать на территории Его Светлости позволялось крайне редко – только в знак особого доверия и уважения. За всю историю существования Эртазии лишь демоны и оборотни удостоились подобной чести: первые еще много тысяч лет назад в качестве признательности за помощь в борьбе с набегами орков-степняков; вторые относительно недавно по личному настоянию князя. Все остальные посольства располагались в столице в сорока километрах от дворца, и их делегатам иногда приходилось месяцами дожидаться приглашений от Светлейшего, сводившиеся по большей части к участию в различных массовых мероприятиях. Непосредственными же контактами от имени князя с послами занимались его советники.
С элинами дела обстояли иначе. Во-первых, Эльзас собирался лично контролировать процесс будущего объединения стран; во-вторых, нельзя было поступить по-другому, ведь Дероз Синедрэ также разместил миссию эльфов на своей земле, и проигнорировать этот посыл было бы крайне неосмотрительным поступком.
Вечером на первом этаже дворца предполагался прием. А Эльзас искренне пожалел, что предложил для встречи с послами элинов Малый тронный зал. Еще за полчаса до назначенного времени в относительно большом помещении, даром что называлось оно «Малым», стало не протолкнуться. Посмотреть на темных собрались чуть ли не все представители Высоких родов: от старейшин до самых младших.
Мать Эльзаса, узрев сей бардак, впала в отчаяние. Кто бы мог подумать, что приезд элинов настолько взбудоражит эльфов, что они побросают все свои дела и в таком непомерно большом количестве примчатся во дворец? Не отсеивать же теперь высокородных! Оставалось лишь попытаться нивелировать последствия. И Гестиза Ангельхель, вместо того чтобы занять положенное ей место рядом с сыном, кинулась на кухню сообщить главному повару о кратной прибавке гостей и в ускоренном режиме заниматься передислокацией грядущего торжественного ужина.
В назначенный час прибыли делегаты темных во главе с представительного вида молодым элином. Дипломат отличался высокой статной фигурой, породистым лицом с хищными чертами и непривычным для эльфов цветом волос и глаз: темно-серебряный водопад загадочно мерцал в свете осветительных шаров, а яркая зелень оттенка молодой листвы уверенного глубокого взгляда не оставила равнодушной ни одну представительницу слабого пола.
Одет посол был согласно этикету официальных приемов в длинную до пола шелковую рубаху-платье светло-серого цвета с антрацитовой вышивкой по груди и предплечьям и темно-бордовый опашень. По наряду не сложно было определить, что перед собравшимися предстал наследник Старейшего рода – вышивку на груди, будь то рубаха или кафтан, могли носить лишь потомки древнейших и старейших семей, но последние не имели права делать ее серебряными или золотыми нитями. Также о высокородности элина говорили тона одеяний: в два контрастных цвета различной гаммы позволялось облачаться лишь высшим, притом на приемах полагалось использовать родовые цвета. Таковыми у Эльзаса, к примеру, являлись серебряный и темно-синий, у посла, очевидно, серый и бордовый.
— Позвольте представиться, Светлейший, – заговорил элин низким грудным голосом. – Мое имя Растиан Кериз-Налина род Сантэ. Я назначен Его Светлостью князем Дерозом Киран-Эдала род Синедрэ полномочным послом Зель-синда в Эртазии. Прошу ознакомиться с моими верительными грамотами.
Секретарь Эльзаса принял свиток и быстро пробежал его глазами, после чего кивнул одобрительно. Далее последовали положенные этикетом обоюдные приветственные речи, торжественно произнесенные помощником элинского дипломата и эльфийским церемониймейстером, а когда все формальности были соблюдены, очередь дошла до князя:
— Мы рады, посол, приветствовать вас на нашей земле. Удобно ли вы устроились?
— Благодарю, Ваша Светлость, нам очень комфортно, и смею заверить, ваши делегаты, оставленные в Эледате, также весьма благодушно отзывались об условиях их размещения, – с поклоном ответил Растиан Сантэ.
