Иначе зачем бы звонил?..
Почему-то внезапно захотелось, чтобы он оказался здесь, обнял меня, закрыл от всех… Помог магическому обществу прозреть. Продемонстрировал, на какую ерунду они тратят время, когда вот-вот должно случиться что-то действительно страшное, против чего я, увы, бессильна.
— Здравствуй, отец, — ответила я.
— Куда ты все-таки ввязалась, Яна? — его голос был не то раздраженным… не то обеспокоенным? — Почему мне звонят и сообщают, что тебя подозревают в серии преступлений, которых ты не совершала?
Я облегченно улыбнулась — отец им не поверил.
— Меня решили подставить, — ответила я, — не знаю, почему. Может, просто обстоятельства сложились так удобно.
— Яна, — отец вздохнул. — Мы уже едем. Я и Милана. Почти час. Но ты и сама знаешь, что расстояние здесь не из маленьких. Почему ты не осталась учиться в родном городе?..
Кажется, отец не ожидал ответа, но я все же призналась:
— Мне там было слишком одиноко. Я думала, тут все исправится.
— Исправилось?
— Мама рассказала истинную причину, по которой она ушла.
Вздох повторился.
— Мы обязательно обсудим это, но позже. Мы скоро будем и во всем разберемся. Все виновные будут наказаны. Тебе осталось только нас дождаться.
Насколько я могу судить, даже если ехать из моего родного города сюда на машине, потребуется как минимум часов десять. А я очень сомневаюсь, что у меня есть еще девять часов времени.
Убийца точит ножи.
Краска подползает к углам.
— Отец, — произнесла я.
— Да?
— Спасибо тебе за все, — пролепетала я. — Я была не самой лучшей дочкой, но я очень ценю все, что ты для меня сделал. Я помню, прошлым летом… Мы с тобой ходили посмотреть на нечисть, и ты сказал, что я достойный человек, и я хочу сказать, что без тебя я бы такой не стала.
— Яна… — Я даже через тысячу километров расслышала его растерянность.
— И я совсем не против вашего общения с Миланой… Она хорошая. Не похожа на маму — на ту маму, с которой я здесь познакомилась, но все же хорошая. Передавай ей привет… А знаешь, что послужило причиной того, что меня во всем обвинили? Ты ведь помнишь Яра… Ярослава. Ты говорил, что вы знакомы.
— Помню.
Что ж, в таком случае я готова сообщить правду — и ничего кроме нее.
— Я стояла возле его подъезда. Хотела войти внутрь, но не решалась. А потом из подъезда вышла его сестра. И душа подсказала мне, что нужно пойти за ней. Именно в тот вечер охотник за душами совершил на нее покушение. Я увидела, как он пытается его осуществить, но предотвратила, что ли… Но в глазах всех его будто не существует. Есть лишь я и Веста, которая ничего не видела. А веду я вот к чему… Моя душа снова неспокойна.
— Дождись нас, — попросил отец.
— Я постараюсь, — ответила я. — Но ведьма, выдвинувшая обвинения против меня, знает, где я живу. И рано или поздно…
Типичная ситуация всех красивых мрачных сказочек, когда непонятно, чего бояться: неведомого зла или друзей, что так легко умеют менять свое мнение.
— Яна! — раздался в трубке женский голос.
— Милана? — на всякий случай уточнила я, хотя сразу узнала ее голос.
— Это я, — согласилась Милана. — И я тебе обещаю, что все будет хорошо. Справедливость восторжествует. Не поддавайся панике. Ты сильная. Ты права. Ты спасла жизнь! Ты, именно ты! Не те, кто просто треплет языком! Ты обязательно со всем справишься, и мы поможем тебе в этом. Они говорят, что нападения преследуют тебя — но я прекрасно знаю, как в те две ночи, когда в нашем городе обнаруживались жертвы, ты спала в своей кровати. Мы докажем им это. И все будет хорошо.
— Спасибо, — только и сказала я.
— Спасибо тебе, солнце! Запомни: никогда не следует отступать, если ты уверена в своей правоте. И мы своими глазами увидим, кто здесь говорит истину, а кто верит каждому пустозвону. Жди нас. Мы прибудем совсем скоро, быстрее, чем ты думаешь. До встречи, моя дорогая.
— До встречи, Милана, — отозвалась я. И все же добавила прежде, чем отключиться: — Пожалуйста, берегите моего отца. Он в этом нуждается.
Я прервала звонок и подошла к окну.
Если они знают, где я живу, то смогут пройти внутрь. Вахтер в нашем общежитии отсутствует в половине случаев. А даже если охрана сегодня решила дежурить на посту как никогда яростно, ничто не помешает желающим проникнуть внутрь подговорить какого-нибудь студента. У нас пускают под залог пропусков.
Хочется надеяться, что ни у кого подобного желания не возникнет.
Но мне ли не знать, на что способны люди, следующие за своей целью.
Так ли безопасно оставаться здесь, как я для себя решила?..
Я подошла к окну. Выглянула. Из нашего окна видно входную дверь. Меня так тогда вычислили. Что Яр меня подвезет. Как это было давно… Зачем я уехала? Если бы Яр был рядом…
Любит меня, говорит.
Почему в красивых сказочках сразу после таких признаний наступает счастливый конец? Наш конец (а я ведь на самом деле тоже чувствую, что он близко) счастливым быть не планирует. И я даже не уверена, что он станет именно «нашим».
Я даже не сказала ему ничего.
Впрочем, что я могла бы сказать? «Я тоже»? Я не настолько сильно умею слушать себя. Я не знаю названий своим чувствам. Я не знаю ничего, ничего, ничего…
На общажной парковке остановилась машина. Блестящие двери, затонированные стекла. Иномарка. Студенты общежитий на таких не ездят. Да и их родители тоже… В целом машина не самое распространенное здесь явление. Многие у нас арендуют квартиру поблизости. К счастью, вокруг всегда полно арендодателей с квартирами всех расцветок.
Из нее вышел мужчина.
Лет тридцать. На родителя не похож. На студента тоже. Зато лицо знакомое — вот чудеса. Достал мобильник, что-то набрал быстро — не боится, что замерзнут пальцы?
Зазвонил мой телефон.
Я отшатнулась назад.
Во-первых, надо отключить телефон, пусть и мне может позвонить, например, отец… или мама, если вдруг посчитает нужным.
Во-вторых, мне нужно уйти.
Если не он, то другой.
Если не другой, то третий.
Я доверилась Софе, и я ошиблась, — что ж. Людям свойственно ошибаться. А я, помимо того, ошибаюсь чаще всех остальных раза в два.
Отключить телефон и уйти. Но прежде… Пролистнув тысячу пропущенных вызовов и непрочитанных сообщений, я все же отыскала Яра. И напечатала быстро: «Может быть, я тоже». Ни на что другое фантазии не хватило. Да и… мне кажется, Яр поймет, если захочет. Если не захочет — значит, он вывалил на меня все эти признания просто так, чтобы ему жилось легче, а мне еще сложнее.
Ответить он, конечно, ничего не успел.
Телефон погас, кратко мигнув на прощание.
Но я все равно убрала его в карман куртки. Как будто от этого мне станет легче.
Я успела очень многое.
В будни за день я не успеваю практически ничего. Лишь сходить в универ, просидеть до ночи за учебой и, если повезет, сварить макароны. А там уже и новое утро на пороге стоит…
А в этот раз я успела едва ли не все.
Дождаться, пока стемнеет. Раз семь замерзнуть и столько же — оттаять, греясь в мелких кафешках в надежде, что никто меня не найдет. И, конечно, истратить оставшуюся часть стипендии. Я обошла три парка и два сквера, полюбовалась на оперный театр и в который раз пообещала себе, что обязательно схожу на спектакль. В одном из мелких бутиков попыталась купить себе варежки теплее. Даже успела выбрать — красивые, белоснежные, с ярко сияющими камнями. А на кассе выяснилось, что на моей карте на такую роскошную покупку недостаточно средств. Подозреваю, мне не хватило рублей тридцати.
Я спела песен тридцать, все, что помнила наизусть, себе под нос. Начинала петь после похода в очередную кафешку и заканчивала, когда немели губы. Потом гуляла молча.
Я пару раз покружилась, пока никто на меня не смотрел.
Я успела придумать, что, как только все это закончится (обязательно хорошо) я предложу Эмме сходить в кинотеатр. Я ни разу не была в кинотеатре с тех времен, как поступила в универ. А там сейчас, говорят, выходит много всего нового…
И еще я решила позвать Ярика в пиццерию, ту самую. К тому моменту, когда на моей карте окончательно закончились деньги, мне вдруг очень захотелось пиццы. Мы пойдем туда вдвоем несмотря на то, что я черная ведьма, а он белый маг.
И пообещала самой себе когда-нибудь извиниться перед Владом по-настоящему. Не то чтобы я считаю себя виноватой, но эта обида висит между нами, как гештальт. Я уверена — как только между нами все будет решено, мы с Владом разойдемся окончательно, оставшись друг для друга лишь воспоминаниями о беззаботной юности.
И, в конце концов, я пришла к пониманию того, что буду больше любить отца. И Милану. Я даже согласна с ней куда-нибудь сходить. Она хорошая. Бросила все дела и сорвалась в другой город, за тысячу километров, ради меня.
И да.
Может быть, это прозвучит невероятно, но я осознала, что прощу маму.
Я уже почти простила ее.
Я клялась себе, что не смогу простить, но я нарушу эту клятву. Наши взаимоотношения уже никогда не будут такими, как в моем детстве. Но я устала нести в себе эту боль. Слишком много боли я в себе несу. И тем самым вновь ошибаюсь.
Это произойдет, как только благополучно закончится все, творящееся вокруг.
Так я пообещала самой себе.
А душа ныла, и ныла, и ныла, как в дождливую погоду, и где-то на задворках сознания сидело знание — ничего хорошего не случится…
Спустя семь замерзаний и отогреваний я не вытерпела. Стоя в тамбуре одной из кафешек, я решила включить телефон, который все это время бесцельно таскала с собой. Проверить, сколько времени… И не писал ли отец ничего. Не до остальных сейчас, но ведь отец в дороге, и все это из-за меня, а вдруг отец пытается до меня дозвониться который час…
Яркий свет экрана поранил глаза.
Всего лишь девять вечера.
Не обращая внимание на постоянно выскакивающие уведомления, я открыла контакты и отыскала отца. Ничего. Ни звонков, ни сообщений. Надеюсь, это значит, что все идет хорошо. Что нет времени на отвлечения. Мое спасение почти свершилось…
И все же я не вытерпела.
Зашла в сообщения, долистала до Ярика и — что, в сравнении с предыдущим случаем поразило меня гораздо больше — вновь обнаружила пустоту.
Ладно…
Раз пять перечитав это свое «Может быть, я тоже», я потянулась к кнопке выключения, собираясь вновь погрузить телефон в небытие.
Но в самый последний момент мне вновь пришло сообщение. Я, пожалуй, и его пропустила бы мимо себя, но первая высветившаяся строчка заставила меня все же развернуть полный текст.
И гласило это сообщение вот что:
«Наш мир так несправедлив, милая-милая Яна с красивыми зелеными глазами.
Пока виноватый разгуливает на свободе, невиновный… ах, впрочем, тоже. Ты успела засветить сама себя, милая, — тебя видело очень много людей. Это плохо. Наши борцы за справедливость будут негодовать.
К слову о справедливости. Не хочешь ли сдаться самостоятельно и прекратить это шоу? Шучу, душа моя. Мы оба прекрасно понимаем, кто стоит за всем на самом деле. И все же у меня есть преимущество. Я знаю, что сейчас ты стоишь у выхода очередного общепита, прижимаясь к стеклу… Грустишь. С тобой желают пообщаться лишь те, борцы, а не те, кого ты возомнила для себя нужными.
Впрочем, к делу.
Посмотри вперед. Видишь высотку? Да-да, это прекрасное здание, максиму архитектурного мастерства.
Пару дней назад некто в самом близком к тебе подъезде забыл закрыть люк, ведущий на крышу. Конечно, мы должны этим воспользоваться. Кто знает, когда еще выпадет шанс? Шанс часто дается единожды, его нельзя пропускать.
Я буду ждать тебя там, на самом близком расстоянии к звездам.
Ты станешь еще одной звездой, душа моя.
Говорят, звездам чужды разочарования. Хочешь ли ты стать навсегда свободной от разочарований?
М.»
Я подняла глаза.
Мне показалось, что вдалеке я разглядела тень с застывшей на лице улыбкой. Там, совсем неподалеку от стоящей напротив высотки.
Я оказалась на крыше высотки раньше, чем он.
Хотя, пожалуй, больше всего меня саму удивляло именно то, что я на ней оказалась.
Но решение встретиться с Матвеем увиделось мне в этой ситуации как единственно верное. Я вдруг четко осознала: если я убегу сейчас, хорошо точно никогда не наступит. Да, отец и Милана, возможно, смогут доказать, что к покушениям в моем родном городе я не причастна, но ведь были еще и убийства здесь. Ярик раскроет наш маленький секрет — где я была в ночь нападения на Эмму, но ему не поверят. Даже не станут тратить душу, чтобы проверить, правду ли он говорит. Софа убедит, что Яр лишь пытается меня прикрыть. А что касается первого нападения… Земные люди в магических делах никогда не выступают в качестве свидетелей. Ведь их так легко в чем-либо убедить.
А так у меня хотя бы есть шанс.
Шанс наказать виновного в смертях несчастных девушек, что оказались на пути к его цели. Какой?..
Или, скажем так, мне хотелось верить, что шанс у меня есть. Хотя я прекрасно понимала, что Матвей кратно сильнее меня даже несмотря на то, что магической душой не обладает.
Не смогу победить, так хотя бы попытаюсь выяснить, каким же все-таки способом он извлекал души. И, главное, с какой целью это делал. Никогда не отличалась повышенным любопытством, но, пожалуй, ответы на эти вопросы заслуживают определенного риска.
Глупая…
Отец ведь просил меня оставаться на месте. И Яр.
Да и, впрочем, я сама не собиралась во все это вмешиваться еще в самом начале. Потом перемкнуло. Захотелось поиграть в благородство. Почувствовать себя значимой. Сотни магов не смогли ничего предпринять, зато сможет Яна. И откуда такая вера в собственные силы?
Интересно, а мама знает? Наличие пропущенных вызовов от нее я не проверяла.
И если да, что она думает по этому поводу? Быть может, даже вспомнила номер отца, когда не смогла до меня дозвониться?..
На крыше я некоторое время постояла возле люка. Он в самом деле был открыт, и пробраться на крышу не составило никакого труда. Нужно будет захлопнуть, когда уйдем. Если уйдем… Опасно ведь. Мало ли, что может взбрести в голову детям, если я, в свои восемнадцать, так необдуманно себя веду.
А потом, когда стоять возле люка надоело, я приблизилась к краю. Пол крыши, если такое выражение в самом деле существует, был застлан резиной, о которую даже я пару раз умудрилась споткнуться. На краях возвышались невысокие бортики, достающие мне примерно до верхней части бедра. Ширина у них была именно такая, какая требуется для непринужденной прогулки, и я еще раз напомнила себе: закрыть люк при возвращении.
Я успела еще немного прогуляться по крыше, на всякий случай держась метрах в трех от края — все-таки кружилась голова…
После, в один момент осознав, что, несмотря ни на что, я ужасно устала, я села прямо на заснеженную резину, надеясь, что ничего себе не отморожу.
Просидела минуты полторы, не больше. Пока в открытом люке не появилась голова.
Матвей.
Я подскочила с места. Он улыбнулся.
На Матвее было классическое черное пальто, делающее плечи более широкими. Голову не прикрывала шапка. В разноцветных глазах застыла уставшая насмешка.
Мне вдруг стало интересно, сколько же ему на самом деле. Даже возраст этого человека был для меня неуловим.
Интересно стало, — а страшно нет. Несмотря даже на то, что главную его тайну я все же разгадала.
Это он. Это он во всем виноват.
Только целиком оказавшись на крыше (и захлопнув люк, единственный шанс на бегство), Матвей заметил:
Почему-то внезапно захотелось, чтобы он оказался здесь, обнял меня, закрыл от всех… Помог магическому обществу прозреть. Продемонстрировал, на какую ерунду они тратят время, когда вот-вот должно случиться что-то действительно страшное, против чего я, увы, бессильна.
— Здравствуй, отец, — ответила я.
— Куда ты все-таки ввязалась, Яна? — его голос был не то раздраженным… не то обеспокоенным? — Почему мне звонят и сообщают, что тебя подозревают в серии преступлений, которых ты не совершала?
Я облегченно улыбнулась — отец им не поверил.
— Меня решили подставить, — ответила я, — не знаю, почему. Может, просто обстоятельства сложились так удобно.
— Яна, — отец вздохнул. — Мы уже едем. Я и Милана. Почти час. Но ты и сама знаешь, что расстояние здесь не из маленьких. Почему ты не осталась учиться в родном городе?..
Кажется, отец не ожидал ответа, но я все же призналась:
— Мне там было слишком одиноко. Я думала, тут все исправится.
— Исправилось?
— Мама рассказала истинную причину, по которой она ушла.
Вздох повторился.
— Мы обязательно обсудим это, но позже. Мы скоро будем и во всем разберемся. Все виновные будут наказаны. Тебе осталось только нас дождаться.
Насколько я могу судить, даже если ехать из моего родного города сюда на машине, потребуется как минимум часов десять. А я очень сомневаюсь, что у меня есть еще девять часов времени.
Убийца точит ножи.
Краска подползает к углам.
— Отец, — произнесла я.
— Да?
— Спасибо тебе за все, — пролепетала я. — Я была не самой лучшей дочкой, но я очень ценю все, что ты для меня сделал. Я помню, прошлым летом… Мы с тобой ходили посмотреть на нечисть, и ты сказал, что я достойный человек, и я хочу сказать, что без тебя я бы такой не стала.
— Яна… — Я даже через тысячу километров расслышала его растерянность.
— И я совсем не против вашего общения с Миланой… Она хорошая. Не похожа на маму — на ту маму, с которой я здесь познакомилась, но все же хорошая. Передавай ей привет… А знаешь, что послужило причиной того, что меня во всем обвинили? Ты ведь помнишь Яра… Ярослава. Ты говорил, что вы знакомы.
— Помню.
Что ж, в таком случае я готова сообщить правду — и ничего кроме нее.
— Я стояла возле его подъезда. Хотела войти внутрь, но не решалась. А потом из подъезда вышла его сестра. И душа подсказала мне, что нужно пойти за ней. Именно в тот вечер охотник за душами совершил на нее покушение. Я увидела, как он пытается его осуществить, но предотвратила, что ли… Но в глазах всех его будто не существует. Есть лишь я и Веста, которая ничего не видела. А веду я вот к чему… Моя душа снова неспокойна.
— Дождись нас, — попросил отец.
— Я постараюсь, — ответила я. — Но ведьма, выдвинувшая обвинения против меня, знает, где я живу. И рано или поздно…
Типичная ситуация всех красивых мрачных сказочек, когда непонятно, чего бояться: неведомого зла или друзей, что так легко умеют менять свое мнение.
— Яна! — раздался в трубке женский голос.
— Милана? — на всякий случай уточнила я, хотя сразу узнала ее голос.
— Это я, — согласилась Милана. — И я тебе обещаю, что все будет хорошо. Справедливость восторжествует. Не поддавайся панике. Ты сильная. Ты права. Ты спасла жизнь! Ты, именно ты! Не те, кто просто треплет языком! Ты обязательно со всем справишься, и мы поможем тебе в этом. Они говорят, что нападения преследуют тебя — но я прекрасно знаю, как в те две ночи, когда в нашем городе обнаруживались жертвы, ты спала в своей кровати. Мы докажем им это. И все будет хорошо.
— Спасибо, — только и сказала я.
— Спасибо тебе, солнце! Запомни: никогда не следует отступать, если ты уверена в своей правоте. И мы своими глазами увидим, кто здесь говорит истину, а кто верит каждому пустозвону. Жди нас. Мы прибудем совсем скоро, быстрее, чем ты думаешь. До встречи, моя дорогая.
— До встречи, Милана, — отозвалась я. И все же добавила прежде, чем отключиться: — Пожалуйста, берегите моего отца. Он в этом нуждается.
Я прервала звонок и подошла к окну.
Если они знают, где я живу, то смогут пройти внутрь. Вахтер в нашем общежитии отсутствует в половине случаев. А даже если охрана сегодня решила дежурить на посту как никогда яростно, ничто не помешает желающим проникнуть внутрь подговорить какого-нибудь студента. У нас пускают под залог пропусков.
Хочется надеяться, что ни у кого подобного желания не возникнет.
Но мне ли не знать, на что способны люди, следующие за своей целью.
Так ли безопасно оставаться здесь, как я для себя решила?..
Я подошла к окну. Выглянула. Из нашего окна видно входную дверь. Меня так тогда вычислили. Что Яр меня подвезет. Как это было давно… Зачем я уехала? Если бы Яр был рядом…
Любит меня, говорит.
Почему в красивых сказочках сразу после таких признаний наступает счастливый конец? Наш конец (а я ведь на самом деле тоже чувствую, что он близко) счастливым быть не планирует. И я даже не уверена, что он станет именно «нашим».
Я даже не сказала ему ничего.
Впрочем, что я могла бы сказать? «Я тоже»? Я не настолько сильно умею слушать себя. Я не знаю названий своим чувствам. Я не знаю ничего, ничего, ничего…
На общажной парковке остановилась машина. Блестящие двери, затонированные стекла. Иномарка. Студенты общежитий на таких не ездят. Да и их родители тоже… В целом машина не самое распространенное здесь явление. Многие у нас арендуют квартиру поблизости. К счастью, вокруг всегда полно арендодателей с квартирами всех расцветок.
Из нее вышел мужчина.
Лет тридцать. На родителя не похож. На студента тоже. Зато лицо знакомое — вот чудеса. Достал мобильник, что-то набрал быстро — не боится, что замерзнут пальцы?
Зазвонил мой телефон.
Я отшатнулась назад.
Во-первых, надо отключить телефон, пусть и мне может позвонить, например, отец… или мама, если вдруг посчитает нужным.
Во-вторых, мне нужно уйти.
Если не он, то другой.
Если не другой, то третий.
Я доверилась Софе, и я ошиблась, — что ж. Людям свойственно ошибаться. А я, помимо того, ошибаюсь чаще всех остальных раза в два.
Отключить телефон и уйти. Но прежде… Пролистнув тысячу пропущенных вызовов и непрочитанных сообщений, я все же отыскала Яра. И напечатала быстро: «Может быть, я тоже». Ни на что другое фантазии не хватило. Да и… мне кажется, Яр поймет, если захочет. Если не захочет — значит, он вывалил на меня все эти признания просто так, чтобы ему жилось легче, а мне еще сложнее.
Ответить он, конечно, ничего не успел.
Телефон погас, кратко мигнув на прощание.
Но я все равно убрала его в карман куртки. Как будто от этого мне станет легче.
***
Я успела очень многое.
В будни за день я не успеваю практически ничего. Лишь сходить в универ, просидеть до ночи за учебой и, если повезет, сварить макароны. А там уже и новое утро на пороге стоит…
А в этот раз я успела едва ли не все.
Дождаться, пока стемнеет. Раз семь замерзнуть и столько же — оттаять, греясь в мелких кафешках в надежде, что никто меня не найдет. И, конечно, истратить оставшуюся часть стипендии. Я обошла три парка и два сквера, полюбовалась на оперный театр и в который раз пообещала себе, что обязательно схожу на спектакль. В одном из мелких бутиков попыталась купить себе варежки теплее. Даже успела выбрать — красивые, белоснежные, с ярко сияющими камнями. А на кассе выяснилось, что на моей карте на такую роскошную покупку недостаточно средств. Подозреваю, мне не хватило рублей тридцати.
Я спела песен тридцать, все, что помнила наизусть, себе под нос. Начинала петь после похода в очередную кафешку и заканчивала, когда немели губы. Потом гуляла молча.
Я пару раз покружилась, пока никто на меня не смотрел.
Я успела придумать, что, как только все это закончится (обязательно хорошо) я предложу Эмме сходить в кинотеатр. Я ни разу не была в кинотеатре с тех времен, как поступила в универ. А там сейчас, говорят, выходит много всего нового…
И еще я решила позвать Ярика в пиццерию, ту самую. К тому моменту, когда на моей карте окончательно закончились деньги, мне вдруг очень захотелось пиццы. Мы пойдем туда вдвоем несмотря на то, что я черная ведьма, а он белый маг.
И пообещала самой себе когда-нибудь извиниться перед Владом по-настоящему. Не то чтобы я считаю себя виноватой, но эта обида висит между нами, как гештальт. Я уверена — как только между нами все будет решено, мы с Владом разойдемся окончательно, оставшись друг для друга лишь воспоминаниями о беззаботной юности.
И, в конце концов, я пришла к пониманию того, что буду больше любить отца. И Милану. Я даже согласна с ней куда-нибудь сходить. Она хорошая. Бросила все дела и сорвалась в другой город, за тысячу километров, ради меня.
И да.
Может быть, это прозвучит невероятно, но я осознала, что прощу маму.
Я уже почти простила ее.
Я клялась себе, что не смогу простить, но я нарушу эту клятву. Наши взаимоотношения уже никогда не будут такими, как в моем детстве. Но я устала нести в себе эту боль. Слишком много боли я в себе несу. И тем самым вновь ошибаюсь.
Это произойдет, как только благополучно закончится все, творящееся вокруг.
Так я пообещала самой себе.
А душа ныла, и ныла, и ныла, как в дождливую погоду, и где-то на задворках сознания сидело знание — ничего хорошего не случится…
Спустя семь замерзаний и отогреваний я не вытерпела. Стоя в тамбуре одной из кафешек, я решила включить телефон, который все это время бесцельно таскала с собой. Проверить, сколько времени… И не писал ли отец ничего. Не до остальных сейчас, но ведь отец в дороге, и все это из-за меня, а вдруг отец пытается до меня дозвониться который час…
Яркий свет экрана поранил глаза.
Всего лишь девять вечера.
Не обращая внимание на постоянно выскакивающие уведомления, я открыла контакты и отыскала отца. Ничего. Ни звонков, ни сообщений. Надеюсь, это значит, что все идет хорошо. Что нет времени на отвлечения. Мое спасение почти свершилось…
И все же я не вытерпела.
Зашла в сообщения, долистала до Ярика и — что, в сравнении с предыдущим случаем поразило меня гораздо больше — вновь обнаружила пустоту.
Ладно…
Раз пять перечитав это свое «Может быть, я тоже», я потянулась к кнопке выключения, собираясь вновь погрузить телефон в небытие.
Но в самый последний момент мне вновь пришло сообщение. Я, пожалуй, и его пропустила бы мимо себя, но первая высветившаяся строчка заставила меня все же развернуть полный текст.
И гласило это сообщение вот что:
«Наш мир так несправедлив, милая-милая Яна с красивыми зелеными глазами.
Пока виноватый разгуливает на свободе, невиновный… ах, впрочем, тоже. Ты успела засветить сама себя, милая, — тебя видело очень много людей. Это плохо. Наши борцы за справедливость будут негодовать.
К слову о справедливости. Не хочешь ли сдаться самостоятельно и прекратить это шоу? Шучу, душа моя. Мы оба прекрасно понимаем, кто стоит за всем на самом деле. И все же у меня есть преимущество. Я знаю, что сейчас ты стоишь у выхода очередного общепита, прижимаясь к стеклу… Грустишь. С тобой желают пообщаться лишь те, борцы, а не те, кого ты возомнила для себя нужными.
Впрочем, к делу.
Посмотри вперед. Видишь высотку? Да-да, это прекрасное здание, максиму архитектурного мастерства.
Пару дней назад некто в самом близком к тебе подъезде забыл закрыть люк, ведущий на крышу. Конечно, мы должны этим воспользоваться. Кто знает, когда еще выпадет шанс? Шанс часто дается единожды, его нельзя пропускать.
Я буду ждать тебя там, на самом близком расстоянии к звездам.
Ты станешь еще одной звездой, душа моя.
Говорят, звездам чужды разочарования. Хочешь ли ты стать навсегда свободной от разочарований?
М.»
Я подняла глаза.
Мне показалось, что вдалеке я разглядела тень с застывшей на лице улыбкой. Там, совсем неподалеку от стоящей напротив высотки.
Глава 18. Сохрани мою тень
Я оказалась на крыше высотки раньше, чем он.
Хотя, пожалуй, больше всего меня саму удивляло именно то, что я на ней оказалась.
Но решение встретиться с Матвеем увиделось мне в этой ситуации как единственно верное. Я вдруг четко осознала: если я убегу сейчас, хорошо точно никогда не наступит. Да, отец и Милана, возможно, смогут доказать, что к покушениям в моем родном городе я не причастна, но ведь были еще и убийства здесь. Ярик раскроет наш маленький секрет — где я была в ночь нападения на Эмму, но ему не поверят. Даже не станут тратить душу, чтобы проверить, правду ли он говорит. Софа убедит, что Яр лишь пытается меня прикрыть. А что касается первого нападения… Земные люди в магических делах никогда не выступают в качестве свидетелей. Ведь их так легко в чем-либо убедить.
А так у меня хотя бы есть шанс.
Шанс наказать виновного в смертях несчастных девушек, что оказались на пути к его цели. Какой?..
Или, скажем так, мне хотелось верить, что шанс у меня есть. Хотя я прекрасно понимала, что Матвей кратно сильнее меня даже несмотря на то, что магической душой не обладает.
Не смогу победить, так хотя бы попытаюсь выяснить, каким же все-таки способом он извлекал души. И, главное, с какой целью это делал. Никогда не отличалась повышенным любопытством, но, пожалуй, ответы на эти вопросы заслуживают определенного риска.
Глупая…
Отец ведь просил меня оставаться на месте. И Яр.
Да и, впрочем, я сама не собиралась во все это вмешиваться еще в самом начале. Потом перемкнуло. Захотелось поиграть в благородство. Почувствовать себя значимой. Сотни магов не смогли ничего предпринять, зато сможет Яна. И откуда такая вера в собственные силы?
Интересно, а мама знает? Наличие пропущенных вызовов от нее я не проверяла.
И если да, что она думает по этому поводу? Быть может, даже вспомнила номер отца, когда не смогла до меня дозвониться?..
На крыше я некоторое время постояла возле люка. Он в самом деле был открыт, и пробраться на крышу не составило никакого труда. Нужно будет захлопнуть, когда уйдем. Если уйдем… Опасно ведь. Мало ли, что может взбрести в голову детям, если я, в свои восемнадцать, так необдуманно себя веду.
А потом, когда стоять возле люка надоело, я приблизилась к краю. Пол крыши, если такое выражение в самом деле существует, был застлан резиной, о которую даже я пару раз умудрилась споткнуться. На краях возвышались невысокие бортики, достающие мне примерно до верхней части бедра. Ширина у них была именно такая, какая требуется для непринужденной прогулки, и я еще раз напомнила себе: закрыть люк при возвращении.
Я успела еще немного прогуляться по крыше, на всякий случай держась метрах в трех от края — все-таки кружилась голова…
После, в один момент осознав, что, несмотря ни на что, я ужасно устала, я села прямо на заснеженную резину, надеясь, что ничего себе не отморожу.
Просидела минуты полторы, не больше. Пока в открытом люке не появилась голова.
Матвей.
Я подскочила с места. Он улыбнулся.
На Матвее было классическое черное пальто, делающее плечи более широкими. Голову не прикрывала шапка. В разноцветных глазах застыла уставшая насмешка.
Мне вдруг стало интересно, сколько же ему на самом деле. Даже возраст этого человека был для меня неуловим.
Интересно стало, — а страшно нет. Несмотря даже на то, что главную его тайну я все же разгадала.
Это он. Это он во всем виноват.
Только целиком оказавшись на крыше (и захлопнув люк, единственный шанс на бегство), Матвей заметил:
