Но эти знания можно углублять.
Усовершенствовать старые подходы: делать их более эффективными, но при этом использующими меньше энергии. Найти атрибуты, которые частично заменят душу.
Этот подход был логичным, но не то чтобы сильно мне нравился. Черная магия на то и черная, чтобы быть полностью основанной на душах, а не на побрякушках.
Впрочем, с каждым годом становится все меньше ведьм и колдунов, придерживающихся этого принципа. Да и самой мне приходится все глубже зарываться в справочники о колдовских свойствах камней и трав, особых положениях луны, усиливающих рунах.
В общем-то, именно на всем этом и основывались представленные тетей статьи.
Я пролистала все — их было чуть больше десятка, штук двенадцать. Не стала чересчур углубляться в каждую, но общие принципы усвоила. Пару методик даже взяла себе на заметку. Нужно будет попробовать. Может, позже.
Время приближалось к половине второго, когда заскрипел замок. Я выглянула в коридор, прекрасно, впрочем, зная, кого увижу. Милана в теплой шубке, с выглядывающими из-под шапки кудрями. Отец с хмурым выражением лица.
— Все нормально? — поинтересовалась я, не особо надеясь, что мне ответят.
— Относительно, — отозвалась Милана, стягивая шапку. — Ты ведь не знаешь, но мы сейчас ведем расследование… Пока ничего впечатляющего, но мы не сдаемся… да, не сдаемся… — она над чем-то задумалась. — Хочешь пообедать с нами?
Обедать с ними я не хотела, но легко могла этого избежать.
Знак пришел, как я этого и хотела. Магия существует — и не только в душах черных или на пальцах белых. Она вокруг. Нужно лишь заметить.
— Через пятнадцать минут я ухожу, — ответила я. — У меня встреча.
— Ты не думала о том, что в сложившейся ситуации ходить по улице в одиночестве — не самое лучшее занятие для черных ведьм? — вмешался отец.
Я посмотрела на него недоуменно, как будто в самом деле не понимала, о чем говорит отец. В самом деле, лично он — и Милана — мне ничего не сообщали.
Но недоуменный взгляд не сработал. Отец бросил:
— Я прекрасно осведомлен, что тебе все известно, не старайся зря. Владислав понесет наказание, которое заслуживает. Из-за этого можешь не переживать.
Он спокойно повесил куртку на один из крючков.
Я не стала ничего уточнять. Да отец мне бы и не ответил. У него какие-то свои мотивации, недоступные моему скромному уму.
Развернулась и ушла в комнату.
Поправила макияж, причесалась и надела свитер, найденный в углу шкафа. Сколько ему уже лет? Кажется, я ходила в нем классе в восьмом. Впрочем, класса с восьмого я как раз и перестала меняться в фигуре… Уж не знаю, как так получилось.
— Ты все же уходишь? —полюбопытствовал из кухни отец, когда я направилась из комнаты в прихожую.
— Да, — ответила просто. И зачем-то добавила: — Я вернусь до темноты.
— Не разрешишь прикрепить на твою душу маячок для надежности?
И непонятно было, то ли он смеется, то ли говорит всерьез. Но выражение лица оставалось серьезным — серьезнее некуда. И Милана тоже вмешалась:
— Это и вправду было бы неплохо, Яна. Для общего спокойствия.
Одна я против их двоих. Ещё непонятно, кто победит.
— Делайте, что хотите, — пробормотала я, без боя проигрывая. А отцу только это и надо было. Он поднялся из-за стола и подошел ко мне. Не такой высокий, как казалось в детстве — я могу спокойно смотреть ему в глаза, не поднимая голову. И не всесильный. Хотя, кажется, отец пытается выглядеть передо мной именно таким.
— Ты разрешаешь? — уточнил он.
Но вообще-то мой отец не из тех, кому нужно спрашивать разрешения, чтобы воздействовать на чужую душу. А маячок его вообще не требует. Уж я-то знаю. Я ставила.
Но отец все равно почему-то задал этот вопрос.
Может, взыграла совесть.
— Я разрешаю, — отозвалась я. Не удержалась и добавила: — Так и быть.
Легкое касание к плечу. Тоже абсолютно бессмысленное.
Маячок — не та вещь, которую можно почувствовать. Тем не менее, уже в следующее мгновение я точно знала, что он прикрепился к моей душе. Теперь отцу так легко можно будет распознать, когда я решу поколдовать. Или когда кто-то решит поколдовать надо мной. Но ведь отец тщательно вкладывал в мою голову знания о том, как следует себя защищать. Неужели сомневается в собственной компетентности?..
Больше мы с отцом ничего друг другу не сказали.
Милана пожелала мне хорошей прогулки и закрыла за мной дверь. И я ушла.
Покинув подъезд, я первым делом огляделась вокруг. На первый взгляд все оставалось относительно спокойным. Но ведь и в тот раз, когда я ездила на встречу с прошлым, все начиналось довольно неплохо…
До школы было минут десять пути. Десять минут по улицам, знакомым с самого детства, мимо детского сада и домов, в которых жили мои «подружки». По-моему, вполне такое неплохое испытание.
Но вот, пожалуйста, и она.
Школа, в которой я просидела одиннадцать лет.
Вика не уточняла конкретного места. Да и самой ее ещё не было видно — я пришла на три минуты раньше положенного, а Вика, как уважающая себя девушка, предпочитала опаздывать. Поэтому я решила остановиться между главным воротами в школьный двор и входной дверью самой школы. Вика должна была появиться с противоположной стороны, справа. И я надеялась ее увидеть.
Ровно в два прозвенел звонок, и уже через минуту из школы начали появляться ученики. В два часа дня обычно заканчивается шестой урок, и много кто сразу после него предпочитает уходить домой, не оставаясь на дополнительные занятия.
Ученики проходили мимо. Многие лица казались мне знакомыми. А кто-то, кажется, узнавал и меня. По крайней мере, удивленно смотреть не стеснялся.
Многие выпускники после возвращаются в школу. И это я не про тех, которые решают становиться учителями сами, а про тех, что приходят в качестве гостей. У нас в школе такое практиковалось часто. Особенно в конце января и начале февраля. На каникулах — в случае с теми, кто уехал. Многие ученики нашей школы уезжали в другие города…
Мне ведь тоже можно было зайти.
Несмотря на множество плохих воспоминаний, со школой были связаны и хорошие. Достаточно большое их количество для того, чтобы нельзя было от них избавиться, посчитав за погрешность. Но мне почему-то казалось — шагни за порог, и все одиннадцать лет обрушатся на голову, и непонятно, кто ещё победит в этой битве.
— Яна, — раздалось совсем рядом со мной. — Удивлена, что ты все же пришла.
Я повернула голову в сторону.
На Вике была шубка с капюшоном, укрывающим голову. Короткие черные волосы, глаза с острыми стрелками, темная помада. Как будто Вика изо всех сил старалась соответствовать званию черной ведьмы.
— Я была здесь пару раз после выпуска, — заметила она, кивая на школу. — Не хочешь зайти?
— Не хочу.
Вика скривила уголки губ. Взгляд ее был уставшим.
— На твоем месте я бы тоже не пошла, — призналась она. — После всего что я для… против тебя сделала, я бы не пришла даже на эту встречу. Так почему ты здесь?
В Вике до сих пор сохранилась эта удивительная особенность — рушить все самой, а потом обвинять в этом кого-то другого.
— А почему я не могу здесь быть?
— Никогда не понимала твоей логики, — Вика покачала головой. — Пройдемся? Знаешь, Яна, мне кажется, ты пришла за тем, чтобы посмотреть, как я буду ломать себя. Ты ведь знаешь, что я хочу сказать?
— Понятия не имею.
— Да ладно, — не поверила Вика. — А мне кажется, что ты отлично все понимаешь. Или имеешь определенные догадки.
Мы вышли со школьного двора и оказались вблизи одной из детских площадок.
— Предпочитаешь места потише? — поинтересовалась Вика. — Или хочешь, чтобы моим унижением насладилось как можно большее число людей?
— Ты думаешь, окружающим мы небезразличны настолько, что им есть хоть какое-то дело до чьих-либо унижений?
— В узких кругах я почти медийная личность, — она невесело улыбнулась.
— И насколько эти круги узкие?
— Ах, — Вика взмахнула ладонью, обтянутой кожаной перчаткой. — Ты ведь ни черта не знаешь о том, что происходит вокруг. Тебе же гораздо проще спрятаться в шалашик и притвориться, что тебя ничего не касается. С чего начать? Давай с самого ближайшего. — Мы остановились возле пустующих качелей. — Этой весной, в апреле, я выхожу замуж.
Влад?..
Кажется, Вика прочитала что-то на моем лице, потому что тут же рассмеялась.
— Нет-нет, это не то, что ты поспешила себе придумать. С Владом мы расстались еще летом. Или, если точнее, я его бросила. Я — та, что так хотела его добиться. И дело не в том, что он чем-то меня не устраивал, — Вика заглянула в мои глаза, — на это было несколько причин. Конечно же, ты хочешь их услышать, так, Заболоцкая?
Я молчала.
— Ты и сама знаешь, что я воспитывалась отчимом. Родной отец — черный колдун, между прочим, в отличие от носительницы-мамы умер аккурат перед моим рождением. В магической дуэли с таким же идиотом. А мой отчим, он… он смог мне его заменить. Я даже уверена: будь мой родной отец жив до сих пор, он не смог дать мне столько же, сколько дал мне отчим. Он появился, когда мне было, кажется, девять, когда мы с мамой стояли на грани бедности, и спас нас. Мы… — она хмыкнула, — в походы ходили вместе. Мой отчим всегда увлекался альпинизмом. Я ростом не вышла, чтобы альпинисткой быть, но мы все равно перелазали все горы — и ближние, и дальние. А теперь настал мой черед его спасать. Вот так. Тебе наверняка интересно знать, что же случилось?
Я неопределенно покачала головой.
Вика обошла качели, коснулась сидения одной из них, а после — села, вытянув вперед ноги в сапогах с каблуками. Посмотрела на меня снизу-вверх:
— Если хочешь, присоединяйся. Долго сидеть не будем. Здоровье надо беречь… Да и не так уж много осталось рассказать… И я все же закончу.
Я послушно опустилась на качели по соседству.
— Я выхожу замуж, чтобы спасти папу… отчима. Он частный предприниматель — я уже говорила? И дела его сейчас идут на спад. Отчим не может выбраться из долгов. Его фирма вот-вот разорится. А мужем моим будет руководитель конкурирующей с отчимом фирмы. Я заставлю их объединиться и всех спасу. И нет, это не добровольная жертва — по их части отвечаешь ты. Это мое осознанное решение. К тому же он… Александр, он старше меня всего на четыре года. Красивый и умный. Если и мечтать о муже, то только о таком.
— Так ты пытаешься саму себя успокоить? — поинтересовалась я. И Вику этот вопрос задел. Она подскочила с качелей, остановилась напротив меня и гневно произнесла:
— А ты? Как бы на моем месте поступила ты? Молчаливо наблюдала бы за тем, как все рушится? Как страдают те, кто тебе дорог? Заботясь лишь о себе? Нет, — она яростно замотала головой, и с волос упал капюшон, обнажая черные волосы. — Ты бы попыталась что-нибудь сделать. Но не уверена, получилось ли бы у тебя. А у меня получится. Я знаю… А теперь…
Капюшон вернулся на место.
Вика безжизненно улыбнулась.
— Тебе наверняка абсолютно плевать на проблемы моей семьи
Она пошла обратно, к школе.
— Но на себя тебе не должно плевать. Я хотела извиниться перед тобой, — призналась Вика. — Когда шла сюда. Передумала ли?.. Скорее, нет. Но тебе ведь абсолютно плевать на мои извинения, верно?
Она вновь посмотрела мне в глаза, и теперь в них я смогла прочитать лишь грусть.
— Я была неправа, — сказала Вика. — С того самого момента, как согласилась поучаствовать в создании того портала. И заканчивая последним днем, когда мы с Владом были вместе. Он… привлекательный, никто не спорит. Такой высокий и умный. Взгляд этот его… холодный, когда он смотрит на всех остальных, и теплеющий, когда поворачивается к тебе. Глаза — грозовое небо, и так хочется стать молнией, чтобы его осветить… Впрочем, я не должна о таком рассуждать, по той хотя бы причине, что у меня свадьба через пару месяцев. Но знаешь, Заболоцкая... Он слабее. Куда слабее и тебя, и меня. Он кажется таким неприступным, и все же слишком легко поддается чужому влиянию. Его так легко обидеть, и он с радостью забудет все, что было прежде. Я права?
Да, она была абсолютно права в каждом слове, так четко сформулированном.
Я и не знала, что может существовать человек, знающий Влада ничуть не хуже меня — или, быть может, даже лучше.
— Ты любила его, Вика? — спросила я, откидывая с лица выбившуюся из-под капюшона прядь. Мимо пронеслась компания детей, сопровождаемая радостным визгом.
— Я-то? — она хмыкнула. — Любила. А ты?
— А я нет, — пожала плечами. — Так что откуда мне знать.
Ещё пара шагов, и мы остановились возле главного входа в школьных двор. Того самого места, где наши пути должны разойтись.
— Что ж, обмен любезностями, — произнесла Вика. — Не таи на меня обид, Яна. И до встречи. Мы ведь ещё встретимся?..
— Все может быть, — отозвалась я неопределенно. — Удачной свадьбы. Счастливой весны.
— Счастливой весны… — она покачала головой. — Всегда терпеть не могла весну. Теперь возненавидела ее в тысячу раз больше.
Я не выдержала. Коснулась ее предплечья и заметила:
— Ты справишься.
— Конечно, я справлюсь, — отозвалась Вика несколько раздраженно, но руку мою не сбросила. Напротив — подалась вперед и крепко обняла меня: — И ты тоже. Ты это уже доказала.
Небо над головой пока стало только на пару тонов темнее и ничего больше не говорило о приближающейся темноте, но я все равно поспешила вернуться в квартиру. Паника вернулась, стоило только Вике уйти. Но я все еще никак не могла понять, откуда она во мне берется, даже если поисковое заклинание (довольно мощное поисковое заклинание) не дало никакого результата.
Я внимательно оглядывалась по сторонам, но для того, чтобы смотреть вперед, глаз мне не хватало. Поэтому я и столкнулась с идущей впереди девушкой в мятном пуховике. Из ее рук выпал пакет с продуктами.
Совесть победила, и вместо того чтобы уйти я бросилась исправлять содеянное.
— Приношу извинения, — бросила я, одним шагом оказавшись перед ней. Сразу после мы одновременно присели.
— Может, следует внимательнее смотреть, куда идешь, а? — она подняла на меня темные глаза. У нее была бледная кожа и маленькие пухлые губы. Левая бровь частично сбрита, под правой — пирсинг. Ее лицо показалось мне смутно знакомым, но я так и не смогла вспомнить, где видела его прежде.
В пакет вернулась пачка риса и зеленый салат — уже сейчас было видно, что кончики его листьев начинают темнеть от мороза.
— Или тебя Нина послала? — вдруг поинтересовалась она гневно. — Из-за того, что я забрала у нее Максима, верно?
Я хмыкнула:
— Это все, конечно, очень интересно, но ко мне никакого отношения не имеет.
— Не верю, — заявила девушка категорично. Изогнула правую бровь. — Но ничего, сейчас мы и проверим.
Глаза ее зажглись знакомым огнем, неразличимым для простых людей, но отлично различаемый нами, ведьмами. Огонь черной души сложно с чем-либо перепутать.
Кажется, она и в самом деле пыталась на меня воздействовать, чтобы после уличить во лжи.
— Колдуешь? — уточнила я уже без улыбки. Следующим после салата в пакет отправился кефир в коробке со слегка погнувшимся углом. — И не жалко душу на такие пустяки тратить?..
Она посмотрела на меня широко распахнутыми глазами:
— Ведьма?
— Ну конечно нет, — отозвалась я, не скрывая раздражения. Пачка вафель. Три упаковки кошачьего корма. А кошка, интересно, черная? И кошка ли?.. — Так, назвала наугад. Угадала? Неужели?
Усовершенствовать старые подходы: делать их более эффективными, но при этом использующими меньше энергии. Найти атрибуты, которые частично заменят душу.
Этот подход был логичным, но не то чтобы сильно мне нравился. Черная магия на то и черная, чтобы быть полностью основанной на душах, а не на побрякушках.
Впрочем, с каждым годом становится все меньше ведьм и колдунов, придерживающихся этого принципа. Да и самой мне приходится все глубже зарываться в справочники о колдовских свойствах камней и трав, особых положениях луны, усиливающих рунах.
В общем-то, именно на всем этом и основывались представленные тетей статьи.
Я пролистала все — их было чуть больше десятка, штук двенадцать. Не стала чересчур углубляться в каждую, но общие принципы усвоила. Пару методик даже взяла себе на заметку. Нужно будет попробовать. Может, позже.
Время приближалось к половине второго, когда заскрипел замок. Я выглянула в коридор, прекрасно, впрочем, зная, кого увижу. Милана в теплой шубке, с выглядывающими из-под шапки кудрями. Отец с хмурым выражением лица.
— Все нормально? — поинтересовалась я, не особо надеясь, что мне ответят.
— Относительно, — отозвалась Милана, стягивая шапку. — Ты ведь не знаешь, но мы сейчас ведем расследование… Пока ничего впечатляющего, но мы не сдаемся… да, не сдаемся… — она над чем-то задумалась. — Хочешь пообедать с нами?
Обедать с ними я не хотела, но легко могла этого избежать.
Знак пришел, как я этого и хотела. Магия существует — и не только в душах черных или на пальцах белых. Она вокруг. Нужно лишь заметить.
— Через пятнадцать минут я ухожу, — ответила я. — У меня встреча.
— Ты не думала о том, что в сложившейся ситуации ходить по улице в одиночестве — не самое лучшее занятие для черных ведьм? — вмешался отец.
Я посмотрела на него недоуменно, как будто в самом деле не понимала, о чем говорит отец. В самом деле, лично он — и Милана — мне ничего не сообщали.
Но недоуменный взгляд не сработал. Отец бросил:
— Я прекрасно осведомлен, что тебе все известно, не старайся зря. Владислав понесет наказание, которое заслуживает. Из-за этого можешь не переживать.
Он спокойно повесил куртку на один из крючков.
Я не стала ничего уточнять. Да отец мне бы и не ответил. У него какие-то свои мотивации, недоступные моему скромному уму.
Развернулась и ушла в комнату.
Поправила макияж, причесалась и надела свитер, найденный в углу шкафа. Сколько ему уже лет? Кажется, я ходила в нем классе в восьмом. Впрочем, класса с восьмого я как раз и перестала меняться в фигуре… Уж не знаю, как так получилось.
— Ты все же уходишь? —полюбопытствовал из кухни отец, когда я направилась из комнаты в прихожую.
— Да, — ответила просто. И зачем-то добавила: — Я вернусь до темноты.
— Не разрешишь прикрепить на твою душу маячок для надежности?
И непонятно было, то ли он смеется, то ли говорит всерьез. Но выражение лица оставалось серьезным — серьезнее некуда. И Милана тоже вмешалась:
— Это и вправду было бы неплохо, Яна. Для общего спокойствия.
Одна я против их двоих. Ещё непонятно, кто победит.
— Делайте, что хотите, — пробормотала я, без боя проигрывая. А отцу только это и надо было. Он поднялся из-за стола и подошел ко мне. Не такой высокий, как казалось в детстве — я могу спокойно смотреть ему в глаза, не поднимая голову. И не всесильный. Хотя, кажется, отец пытается выглядеть передо мной именно таким.
— Ты разрешаешь? — уточнил он.
Но вообще-то мой отец не из тех, кому нужно спрашивать разрешения, чтобы воздействовать на чужую душу. А маячок его вообще не требует. Уж я-то знаю. Я ставила.
Но отец все равно почему-то задал этот вопрос.
Может, взыграла совесть.
— Я разрешаю, — отозвалась я. Не удержалась и добавила: — Так и быть.
Легкое касание к плечу. Тоже абсолютно бессмысленное.
Маячок — не та вещь, которую можно почувствовать. Тем не менее, уже в следующее мгновение я точно знала, что он прикрепился к моей душе. Теперь отцу так легко можно будет распознать, когда я решу поколдовать. Или когда кто-то решит поколдовать надо мной. Но ведь отец тщательно вкладывал в мою голову знания о том, как следует себя защищать. Неужели сомневается в собственной компетентности?..
Больше мы с отцом ничего друг другу не сказали.
Милана пожелала мне хорошей прогулки и закрыла за мной дверь. И я ушла.
Покинув подъезд, я первым делом огляделась вокруг. На первый взгляд все оставалось относительно спокойным. Но ведь и в тот раз, когда я ездила на встречу с прошлым, все начиналось довольно неплохо…
До школы было минут десять пути. Десять минут по улицам, знакомым с самого детства, мимо детского сада и домов, в которых жили мои «подружки». По-моему, вполне такое неплохое испытание.
Но вот, пожалуйста, и она.
Школа, в которой я просидела одиннадцать лет.
Вика не уточняла конкретного места. Да и самой ее ещё не было видно — я пришла на три минуты раньше положенного, а Вика, как уважающая себя девушка, предпочитала опаздывать. Поэтому я решила остановиться между главным воротами в школьный двор и входной дверью самой школы. Вика должна была появиться с противоположной стороны, справа. И я надеялась ее увидеть.
Ровно в два прозвенел звонок, и уже через минуту из школы начали появляться ученики. В два часа дня обычно заканчивается шестой урок, и много кто сразу после него предпочитает уходить домой, не оставаясь на дополнительные занятия.
Ученики проходили мимо. Многие лица казались мне знакомыми. А кто-то, кажется, узнавал и меня. По крайней мере, удивленно смотреть не стеснялся.
Многие выпускники после возвращаются в школу. И это я не про тех, которые решают становиться учителями сами, а про тех, что приходят в качестве гостей. У нас в школе такое практиковалось часто. Особенно в конце января и начале февраля. На каникулах — в случае с теми, кто уехал. Многие ученики нашей школы уезжали в другие города…
Мне ведь тоже можно было зайти.
Несмотря на множество плохих воспоминаний, со школой были связаны и хорошие. Достаточно большое их количество для того, чтобы нельзя было от них избавиться, посчитав за погрешность. Но мне почему-то казалось — шагни за порог, и все одиннадцать лет обрушатся на голову, и непонятно, кто ещё победит в этой битве.
— Яна, — раздалось совсем рядом со мной. — Удивлена, что ты все же пришла.
Я повернула голову в сторону.
На Вике была шубка с капюшоном, укрывающим голову. Короткие черные волосы, глаза с острыми стрелками, темная помада. Как будто Вика изо всех сил старалась соответствовать званию черной ведьмы.
— Я была здесь пару раз после выпуска, — заметила она, кивая на школу. — Не хочешь зайти?
— Не хочу.
Вика скривила уголки губ. Взгляд ее был уставшим.
— На твоем месте я бы тоже не пошла, — призналась она. — После всего что я для… против тебя сделала, я бы не пришла даже на эту встречу. Так почему ты здесь?
В Вике до сих пор сохранилась эта удивительная особенность — рушить все самой, а потом обвинять в этом кого-то другого.
— А почему я не могу здесь быть?
— Никогда не понимала твоей логики, — Вика покачала головой. — Пройдемся? Знаешь, Яна, мне кажется, ты пришла за тем, чтобы посмотреть, как я буду ломать себя. Ты ведь знаешь, что я хочу сказать?
— Понятия не имею.
— Да ладно, — не поверила Вика. — А мне кажется, что ты отлично все понимаешь. Или имеешь определенные догадки.
Мы вышли со школьного двора и оказались вблизи одной из детских площадок.
— Предпочитаешь места потише? — поинтересовалась Вика. — Или хочешь, чтобы моим унижением насладилось как можно большее число людей?
— Ты думаешь, окружающим мы небезразличны настолько, что им есть хоть какое-то дело до чьих-либо унижений?
— В узких кругах я почти медийная личность, — она невесело улыбнулась.
— И насколько эти круги узкие?
— Ах, — Вика взмахнула ладонью, обтянутой кожаной перчаткой. — Ты ведь ни черта не знаешь о том, что происходит вокруг. Тебе же гораздо проще спрятаться в шалашик и притвориться, что тебя ничего не касается. С чего начать? Давай с самого ближайшего. — Мы остановились возле пустующих качелей. — Этой весной, в апреле, я выхожу замуж.
Влад?..
Кажется, Вика прочитала что-то на моем лице, потому что тут же рассмеялась.
— Нет-нет, это не то, что ты поспешила себе придумать. С Владом мы расстались еще летом. Или, если точнее, я его бросила. Я — та, что так хотела его добиться. И дело не в том, что он чем-то меня не устраивал, — Вика заглянула в мои глаза, — на это было несколько причин. Конечно же, ты хочешь их услышать, так, Заболоцкая?
Я молчала.
— Ты и сама знаешь, что я воспитывалась отчимом. Родной отец — черный колдун, между прочим, в отличие от носительницы-мамы умер аккурат перед моим рождением. В магической дуэли с таким же идиотом. А мой отчим, он… он смог мне его заменить. Я даже уверена: будь мой родной отец жив до сих пор, он не смог дать мне столько же, сколько дал мне отчим. Он появился, когда мне было, кажется, девять, когда мы с мамой стояли на грани бедности, и спас нас. Мы… — она хмыкнула, — в походы ходили вместе. Мой отчим всегда увлекался альпинизмом. Я ростом не вышла, чтобы альпинисткой быть, но мы все равно перелазали все горы — и ближние, и дальние. А теперь настал мой черед его спасать. Вот так. Тебе наверняка интересно знать, что же случилось?
Я неопределенно покачала головой.
Вика обошла качели, коснулась сидения одной из них, а после — села, вытянув вперед ноги в сапогах с каблуками. Посмотрела на меня снизу-вверх:
— Если хочешь, присоединяйся. Долго сидеть не будем. Здоровье надо беречь… Да и не так уж много осталось рассказать… И я все же закончу.
Я послушно опустилась на качели по соседству.
— Я выхожу замуж, чтобы спасти папу… отчима. Он частный предприниматель — я уже говорила? И дела его сейчас идут на спад. Отчим не может выбраться из долгов. Его фирма вот-вот разорится. А мужем моим будет руководитель конкурирующей с отчимом фирмы. Я заставлю их объединиться и всех спасу. И нет, это не добровольная жертва — по их части отвечаешь ты. Это мое осознанное решение. К тому же он… Александр, он старше меня всего на четыре года. Красивый и умный. Если и мечтать о муже, то только о таком.
— Так ты пытаешься саму себя успокоить? — поинтересовалась я. И Вику этот вопрос задел. Она подскочила с качелей, остановилась напротив меня и гневно произнесла:
— А ты? Как бы на моем месте поступила ты? Молчаливо наблюдала бы за тем, как все рушится? Как страдают те, кто тебе дорог? Заботясь лишь о себе? Нет, — она яростно замотала головой, и с волос упал капюшон, обнажая черные волосы. — Ты бы попыталась что-нибудь сделать. Но не уверена, получилось ли бы у тебя. А у меня получится. Я знаю… А теперь…
Капюшон вернулся на место.
Вика безжизненно улыбнулась.
— Тебе наверняка абсолютно плевать на проблемы моей семьи
Она пошла обратно, к школе.
— Но на себя тебе не должно плевать. Я хотела извиниться перед тобой, — призналась Вика. — Когда шла сюда. Передумала ли?.. Скорее, нет. Но тебе ведь абсолютно плевать на мои извинения, верно?
Она вновь посмотрела мне в глаза, и теперь в них я смогла прочитать лишь грусть.
— Я была неправа, — сказала Вика. — С того самого момента, как согласилась поучаствовать в создании того портала. И заканчивая последним днем, когда мы с Владом были вместе. Он… привлекательный, никто не спорит. Такой высокий и умный. Взгляд этот его… холодный, когда он смотрит на всех остальных, и теплеющий, когда поворачивается к тебе. Глаза — грозовое небо, и так хочется стать молнией, чтобы его осветить… Впрочем, я не должна о таком рассуждать, по той хотя бы причине, что у меня свадьба через пару месяцев. Но знаешь, Заболоцкая... Он слабее. Куда слабее и тебя, и меня. Он кажется таким неприступным, и все же слишком легко поддается чужому влиянию. Его так легко обидеть, и он с радостью забудет все, что было прежде. Я права?
Да, она была абсолютно права в каждом слове, так четко сформулированном.
Я и не знала, что может существовать человек, знающий Влада ничуть не хуже меня — или, быть может, даже лучше.
— Ты любила его, Вика? — спросила я, откидывая с лица выбившуюся из-под капюшона прядь. Мимо пронеслась компания детей, сопровождаемая радостным визгом.
— Я-то? — она хмыкнула. — Любила. А ты?
— А я нет, — пожала плечами. — Так что откуда мне знать.
Ещё пара шагов, и мы остановились возле главного входа в школьных двор. Того самого места, где наши пути должны разойтись.
— Что ж, обмен любезностями, — произнесла Вика. — Не таи на меня обид, Яна. И до встречи. Мы ведь ещё встретимся?..
— Все может быть, — отозвалась я неопределенно. — Удачной свадьбы. Счастливой весны.
— Счастливой весны… — она покачала головой. — Всегда терпеть не могла весну. Теперь возненавидела ее в тысячу раз больше.
Я не выдержала. Коснулась ее предплечья и заметила:
— Ты справишься.
— Конечно, я справлюсь, — отозвалась Вика несколько раздраженно, но руку мою не сбросила. Напротив — подалась вперед и крепко обняла меня: — И ты тоже. Ты это уже доказала.
Небо над головой пока стало только на пару тонов темнее и ничего больше не говорило о приближающейся темноте, но я все равно поспешила вернуться в квартиру. Паника вернулась, стоило только Вике уйти. Но я все еще никак не могла понять, откуда она во мне берется, даже если поисковое заклинание (довольно мощное поисковое заклинание) не дало никакого результата.
Я внимательно оглядывалась по сторонам, но для того, чтобы смотреть вперед, глаз мне не хватало. Поэтому я и столкнулась с идущей впереди девушкой в мятном пуховике. Из ее рук выпал пакет с продуктами.
Совесть победила, и вместо того чтобы уйти я бросилась исправлять содеянное.
— Приношу извинения, — бросила я, одним шагом оказавшись перед ней. Сразу после мы одновременно присели.
— Может, следует внимательнее смотреть, куда идешь, а? — она подняла на меня темные глаза. У нее была бледная кожа и маленькие пухлые губы. Левая бровь частично сбрита, под правой — пирсинг. Ее лицо показалось мне смутно знакомым, но я так и не смогла вспомнить, где видела его прежде.
В пакет вернулась пачка риса и зеленый салат — уже сейчас было видно, что кончики его листьев начинают темнеть от мороза.
— Или тебя Нина послала? — вдруг поинтересовалась она гневно. — Из-за того, что я забрала у нее Максима, верно?
Я хмыкнула:
— Это все, конечно, очень интересно, но ко мне никакого отношения не имеет.
— Не верю, — заявила девушка категорично. Изогнула правую бровь. — Но ничего, сейчас мы и проверим.
Глаза ее зажглись знакомым огнем, неразличимым для простых людей, но отлично различаемый нами, ведьмами. Огонь черной души сложно с чем-либо перепутать.
Кажется, она и в самом деле пыталась на меня воздействовать, чтобы после уличить во лжи.
— Колдуешь? — уточнила я уже без улыбки. Следующим после салата в пакет отправился кефир в коробке со слегка погнувшимся углом. — И не жалко душу на такие пустяки тратить?..
Она посмотрела на меня широко распахнутыми глазами:
— Ведьма?
— Ну конечно нет, — отозвалась я, не скрывая раздражения. Пачка вафель. Три упаковки кошачьего корма. А кошка, интересно, черная? И кошка ли?.. — Так, назвала наугад. Угадала? Неужели?
