Вы еще не встречались с лордом Янгером? Очень представительный джентльмен, воплощенная респектабельность. Отлично подошел бы на роль трупа в библиотеке, – в голосе леди Сазерленд проскользнула кровожадная нотка, и Элизабет сразу поняла, что отношения между двумя ректорами отнюдь не дышали теплотой.
В Блэкторне ее приняли очень радушно. Мисс Диана с гордостью показывала ей обширное хозяйство колледжа, а Элизабет пустила в ход все свое обаяние, чтобы во время короткого визита вежливости получить приглашение на чай. Теперь она с удовольствием осматривала учительскую гостиную. На полу лежал пышный ковер в цветочных узорах, стены украшали превосходные гравюры. Обстановка была почти домашней. Классные комнаты и спальни девушек были обставлены куда скромнее, ведь колледж был небогат. Должно быть, в обустройство этой гостиной леди Сазерленд вложила собственные средства, желая создать для своих подопечных хоть одно уютное гнездышко в старом и мрачном замке.
– Лорд Янгер так бдительно следил за дисциплиной в других колледжах, что проглядел драму у себя под носом, – не без сарказма заметила декан колледжа, миссис Беттертон. – Я всегда считала, что воспитанный человек в первую очередь должен навести порядок в своих делах. Бедный мистер Алертон!
Нельзя было не согласиться, что нелепая смерть молодого преподавателя была трагедией для всего университетского городка.
– Это происшествие поразило всех нас. В основном, «верхолазанием» балуются студенты, – печально пояснила Диана. – С ними ничего невозможно поделать! Глупые мальчишки воображают себя героями. Особенно много хлопот возникает в последние дни триместра, когда дисциплина падает просто катастрофически.
На вечерний чай к леди Сазерленд собрались несколько дам из колледжа. Элизабет уже знала всех. Остролицая Эмма Беттертон в строгом платье, с прямым пробором и поистине выдающимся подбородком – здешний декан. Можно было легко представить, как она отчитывает нерадивых студенток. Воздушная блондинка лет тридцати, грациозно присевшая на краешек кресла – Джейн Кроуфорд, тьютор по классической филологии. Темноволосая немолодая леди с умными прищуренными глазами, резкими чертами лица и живой мимикой – Эбигейл Стоукс, преподаватель истории. Дамы наливали себе чай и кофе, угощались сладостями и были не прочь посплетничать.
Элизабет искренне похвалила обстановку комнаты, что явно польстило хозяйке.
– Я надеюсь создать здесь домашнюю атмосферу. Для девушек это важно. Знаете, в антикварном магазинчике на Миртон-стрит иногда попадаются настоящие находки! –заговорщицки подмигнула Диана.
– Но тот кошмарный портрет я бы все же отдала им обратно, – пробурчала в чашку миссис Беттертон.
– Да бросьте, – отмахнулась ректор. – Представляете, – обернулась она к Элизабет, – мне повезло найти портрет самой Джоанны Ориэль. Я думаю, это Массейс. Или другой художник того времени, не менее гениальный. Вы могли видеть портрет в библиотеке, в простенке между эркерами.
– Наверное, я не обратила внимания, – с сожалением сказала Элизабет.
– Ваше счастье, – хмыкнула декан. – От одного взгляда на эту картину меня жуть пробирает. Сразу веришь, что та ужасная женщина содеяла множество грехов, и все их унесла с собой в могилу.
– Будем надеяться, миссис Беттертон, что после Ночи всех святых все оставшиеся призраки угомонились, – беззаботно рассмеялась Джейн Кроуфорд. – Ведь с тех пор не было ни одного внезапного потопа в прачечной, ни одной внезапно разбившейся статуи, и даже ни одной мерзкой запис… – тут она осеклась и умолкла.
В комнате осязаемо повисла звонкая тишина. Элизабет захотелось слиться с орнаментом на обоях, чтобы не спугнуть момент откровенности, но увы, судя по виноватому выражению мисс Джейн и хмурым взглядам остальных женщин, тема подметных писем была под строжайшим запретом.
– Хорошо бы, – поспешно заговорила мисс Стоукс. Голос у нее был немного хрипловат и такой же резкий, как черты ее неправильного лица, в котором, впрочем, было что-то притягательное. – Однако вчера наша горничная, прибираясь в комнате одной студентки, вдруг услышала зловещий смех на лестнице, которая находилась за стеной. Ханна как раз вытирала пыль с конторки и с удивлением заметила пробитые в стене небольшие отверстия. Заглянув в одно из них, она увидела, как по лестнице бесшумно слетела белесая фигура. Ханна сейчас же убежала на кухню и устроила там истерику.
– Значит, придется сделать внушение горничным. Некоторые люди способны увидеть привидение даже в собственной тени! – вздохнула Диана. – Этот дом очень стар. Толщина стен в комнатах больше фута! Ханна могла что-то увидеть сквозь дырку, только если бы отрастила себе глаза как у лобстера, на ниточках.
– А в чьей комнате она была? – спросила вдруг мисс Кроуфорд.
– У Джулии Тернер.
Хэмфорд, Дарвель-колледж
В это же время в одном из кабинетов колледжа Дарвель Алекс Рэндон и Джайлз Бартон готовились к встрече с неуловимым Крейтоном. Студент должен был подойти с минуты на минуту. По мнению Алекса, антураж для допроса подозреваемого был выбран самый что ни на есть подходящий: остекленевшие взгляды меховых чучел в стеклянных шкафах, костяная ухмылка человеческого скелета и многочисленные трупики мертвых бабочек, похожих на засушенные цветы. Джайлз, как-никак, преподавал биологию.
Друзья не теряли времени зря. С утра они успели изловить старого мистера Ролла, привратника Корвин-колледжа, до того, как старик отправится в свой любимый паб. Тот подтвердил, что в Ночь всех святых он носу не казал из сторожки и потому не видел, чтобы кто-то взбирался на часовню. «Кто же знал, что несчастному джентльмену взбредет такое на ум в ту пропащую ночь!» Затем Рэндон уже без помощи Бартона отыскал того господина, который привел в колледж пропавшую Мэри Диккенсон. Им оказался местный лодочник; он поймал девчонку на реке ранним утром, когда она пыталась отвязать одну из лодок.
– Вряд ли она собиралась поплавать, в такой-то туман, – рассуждал мистер Стоун, попыхивая трубкой. – Вот топиться здесь в самый раз. Все дно водорослями заросло, не выплывешь. Я и решил проводить ее в колледж, от греха.
– Как вам показалось, девушка была напугана? – спросил Рэндон.
– Да нет, тихая была, как голубица. Плакала только. Я отвел ее к себе в дом, приоделся почище. И отправились мы в замок, будь он неладен. Только привратницкую миновали – девчонка будто сбесилась. Да вы сами видели.
Рэндон поблагодарил старика и дал ему монету за беспокойство. Лодочник за время своей карьеры давно наловчился определять размер вознаграждения наощупь. Опознав ладонью полсоверена, он немедленно преисполнился благодушия.
– Если вспомните какие-либо подробности, не сочтите за труд меня известить, – попрощался Рэндон.
– Конечно, сэр. Должен сказать, сэр, в мое время леди были как леди. Не то что эти попрыгуньи с книжками.
Еще больше Рэндону хотелось расспросить саму мисс Диккенсон, но блэкторнские дамы не выпускали ее из лазарета и стерегли как зеницу ока. Ничего, сегодня Элизабет собиралась к ним в гости, может быть, ей больше повезёт! Все утро она была занята обустройством их временного дома на тихой улице Мэнсфилд-роуд. Нужно было договориться о поставках молока, раздобыть адрес детского врача на всякий случай, привезти уголь… В общем, Рэндон оставил жену и миссис Ходжес в эпицентре хозяйственных хлопот.
Раздавшиеся в коридоре четкие спокойные шаги разом вытряхнули его из теплых семейных воспоминаний. Минуту спустя в кабинете появился Чарльз Крейтон. Волна ниспадающих на лоб рыжих волос, спортивная фигура, обаятельное умное лицо и щегольской костюм – да, этот молодой человек с первого взгляда умел расположить к себе. После короткого приветствия Рэндон сразу перешел к делу:
– Будьте любезны вспомнить, что вы делали вечером накануне Ночи всех святых, – попросил он. – Вы в тот день встречались с мистером Алертоном?
Чарльз уселся, аккуратно поправив брюки, и ненадолго задумался:
– Да, действительно. Мы с ребятами заглянули в «Гусь и свисток» на минуту. Там Берт Алертон меня и нашел. Между прочим, полиция уже расспрашивала меня об этом. – Он смотрел на своего преподавателя и приезжего лорда с дружелюбным недоумением.
Рэндон проигнорировал последнее замечание:
– О чем вы говорили?
– О моей учебе, конечно. Мистер Алертон рекомендовал мне серьезнее относиться к занятиям: говорил, что для меня сейчас всего важнее овладеть тонкостями магии. Ну, вы-то понимаете.
Алекс отлично его понимал. Чарльз Крейтон, как и он сам, принадлежал к одному из двенадцати старинных родов, обремененных магическим даром.
– Вы поссорились?
– Конечно, нет! Хотя мистер Алертон умеет… умел быть крайне настойчивым.
– Узнаете ли вы этот предмет? – спросил Рэндон, доставая на свет божий потрепанный редингот. Он очень рассчитывал на эффект неожиданности. Крейтон слегка напрягся, и беззаботное выражение исчезло из его глаз.
– Кажется, у меня есть похожий плащ…
– Может, сравним?
– Вернее, у меня его уже нет. Точно, я как раз забыл его в пабе в тот вечер. Моя память в последнее совершенно неуправляема! Наверное, из-за последствий простуды.
– Вполне возможно, – иронически заметил Рэндон. – Что ж, если вы больше ничего не можете вспомнить…
Крейтон поднялся с видимым облегчением, но Алекс опять его задержал:
– Последний вопрос: Алертон ведь занимался не только с вами? Помните ли вы студента по имени Лайон Уэсли? Он на два курса младше вас.
Этот безобидный вопрос произвел куда больший эффект, чем трюк с рединготом. Крейтон побледнел, над его верхней губой выступили капельки пота.
– Помню, – ответил он очень ровным голосом. – Но Лайон проучился у нас всего месяц. А потом он уехал.
Рэндон кивком отпустил студента, который был явно рад поскорее оказаться за дверью. Вскоре его шаги затихли вдали.
– При чем тут Лайон Уэсли? – поинтересовался Бартон.
– При том, что он тоже из магически одаренной семьи, и тоже учился у Алертона.
– Ты мог бы спросить о нем у меня. Я помню этого мальчика. Хороший товарищ, способный студент. Жаль, что ему пришлось уехать. Кажется, здоровье его матери внезапно ухудшилось, и она выразила желание, чтобы сын был рядом.
– Странно… – Рэндон прошелся по комнате. По старой привычке, так ему лучше думалось. – Я видел леди Уэсли на балу в Михайлов день, и выглядела она прекрасно.
Бартон только пожал плечами: «Женщины!» Как будто это все объясняло.
– Ничего страшного, – сказал он. – Лайон может продолжить учебу в следующем году.
– Какие отношения были у молодого Уэсли с Крейтоном?
– Самые дружеские. Да, Чарльз многих отталкивает своим поведением. Готов признать, что этот молодой человек обладает более острым и глубоким умом, чем большинство приятелей, так что он, если можно так выразиться, имеет право на некоторое высокомерие.
Рэндон скептически хмыкнул.
– … но с Лайоном они сразу сдружились. С ним было невозможно поссориться, понимаете? Юный Уэсли восхищался Крейтоном, ходил за ним по пятам. Тот даже, кажется, ему покровительствовал.
– Да, Крейтоны умеют вызывать к себе симпатию. Это у них семейное. Отец Чарльза, лорд Крейтон, – самый искусный дипломат из всех, кого я знаю. Блестящий джентльмен, фейерверк остроумия, душа любой компании.
– Я все-таки не понимаю, какое отношение эти знатные господа имеют к нашему делу?
«Может, и не имеют», – размышлял Рэндон. У него из головы не шло признание, вырвавшееся в тот день у мисс Диккенсон. Насчет убийства. Конечно, скорее всего, девчонка просто перепугалась – в такую-то ночь! – вот и болтала всякую чушь. Настораживает, что мисс Мэри, как и Берт Алертон, тоже косвенно была связана с семьей Уэсли, хотя, разумеется, они принадлежали к разным кругам и вряд ли когда-нибудь встречались. Ее отец служил священником в приходе, расположенном во владениях Уэсли. Случайность? Рэндон опасался заговаривать об этом с приятелем: рядом с Бартоном ему постоянно мерещилась незримая тень лорда Янгера, его патрона. Лишняя болтливость может дорого обойтись колледжу Блэкторн! Поэтому вслух он сказал другое:
– Слишком много в этом деле… несообразностей. Например, Алертон был темноволос, но красил волосы в темно-каштановый цвет.
Бартон не сразу нашелся, что ответить.
– По-твоему, это подозрительно? – спросил он наконец.
– Да, это мелочь, мелочь. Сама по себе такая ерунда не привлекает внимания. Но когда несообразности громоздятся одна на другую, их становится сложно игнорировать.
Глория не помнила, что она наплела привратнику Дарвеля, чтобы он впустил ее на территорию колледжа. Как она узнала, Крейтон недавно поправился и снова начал посещать лекции. Дольше тянуть не имело смысла. Она просто сойдет с ума, если не поговорит с ним!
В глубине просторного холла поднимался наверх изгиб лестницы. Стены были украшены мрамором и старинными панелями. С улицы проникал сырой воздух, смешиваясь со слабым запахом мебельной политуры и старых книг. По спине Глории невольно пробежал холодок. Дарвель окружала особая аура. Этот замок смотрел на мир бесстрастными серыми глазами не одну сотню лет, из него вышли десятки обученных магов… Глория с независимым видом раскрыла книгу и присела на краешек длинной скамьи, игнорируя смешки и заинтересованные взгляды студентов. Краем глаза она всё время посматривала на лестницу. Крейтон мог появиться в любую минуту. Его расписание она давно выучила не хуже своего собственного. Через полчаса у него должен быть семинар в Флеминг-Камере, так что пора бы ему появиться!
«Только бы он был один! – взмолилась она про себя. – Разве можно вести такой разговор при свидетелях!»
Ей повезло – он действительно оказался один. Крейтон сбежал по лестнице, чем-то встревоженный. Он хмурился и сердито бурчал что-то себе под нос. Впрочем, стоило ему увидеть Глорию, как его лицо сразу разгладилось, озарившись улыбкой. «Будто маску нацепил», – подумала девушка, и чувство опасности, грызущее её изнутри, ещё усилилось.
– Моя неуловимая фея холмов, неужели это вы? – вопросил Крейтон, лихо притормозив в двух шагах и поклонившись. В его глазах блеснул озорной огонёк. – Долгие месяцы я был счастлив, если мне удавалось хоть издали увидеть край вашей мантии, и вдруг вы здесь, в Дарвеле? Что случилось?
– Нам нужно поговорить. – строго сказала она, щелкнув застёжкой сумочки.
Она не позволит заморочить себе голову этими сладкими фразочками! Пусть Крейтон не рассчитывает на это!
– Хорошо. Давайте пройдем в гостиную, не беседовать же на пороге, – и он плавным жестом показал ей дорогу.
В маленькой полутемной комнате, к счастью, никого не было. Мерно тикали напольные часы, отсчитывая секунды. Пламя в камине тихо потрескивало, бросая загадочные отблески на стулья с малиновой обивкой и полированный круглый стол. Крейтон хотел зажечь лампу, но Глория его остановила. Так даже лучше. Она едва могла набраться смелости посмотреть ему в лицо.
– Вы написали мне несколько писем, – собравшись с духом, выпалила она.
– Каюсь, было дело, – легко признался Крейтон, присев на край стола. – Всего лишь один-два сонета, чтение которых вызывало в моей памяти нашу мимолетную летнюю встречу. Сожалею, что вызвал ваше неудовольствие и обещаю, что подобное больше не повторится.
Он отбарабанил эту фразу как заученный стих, как будто ему много раз доводилось приносить подобные извинения. Хотя кто его знает, может быть, так и было! Неожиданно вспыхнувшая обида придала Глории сил:
В Блэкторне ее приняли очень радушно. Мисс Диана с гордостью показывала ей обширное хозяйство колледжа, а Элизабет пустила в ход все свое обаяние, чтобы во время короткого визита вежливости получить приглашение на чай. Теперь она с удовольствием осматривала учительскую гостиную. На полу лежал пышный ковер в цветочных узорах, стены украшали превосходные гравюры. Обстановка была почти домашней. Классные комнаты и спальни девушек были обставлены куда скромнее, ведь колледж был небогат. Должно быть, в обустройство этой гостиной леди Сазерленд вложила собственные средства, желая создать для своих подопечных хоть одно уютное гнездышко в старом и мрачном замке.
– Лорд Янгер так бдительно следил за дисциплиной в других колледжах, что проглядел драму у себя под носом, – не без сарказма заметила декан колледжа, миссис Беттертон. – Я всегда считала, что воспитанный человек в первую очередь должен навести порядок в своих делах. Бедный мистер Алертон!
Нельзя было не согласиться, что нелепая смерть молодого преподавателя была трагедией для всего университетского городка.
– Это происшествие поразило всех нас. В основном, «верхолазанием» балуются студенты, – печально пояснила Диана. – С ними ничего невозможно поделать! Глупые мальчишки воображают себя героями. Особенно много хлопот возникает в последние дни триместра, когда дисциплина падает просто катастрофически.
На вечерний чай к леди Сазерленд собрались несколько дам из колледжа. Элизабет уже знала всех. Остролицая Эмма Беттертон в строгом платье, с прямым пробором и поистине выдающимся подбородком – здешний декан. Можно было легко представить, как она отчитывает нерадивых студенток. Воздушная блондинка лет тридцати, грациозно присевшая на краешек кресла – Джейн Кроуфорд, тьютор по классической филологии. Темноволосая немолодая леди с умными прищуренными глазами, резкими чертами лица и живой мимикой – Эбигейл Стоукс, преподаватель истории. Дамы наливали себе чай и кофе, угощались сладостями и были не прочь посплетничать.
Элизабет искренне похвалила обстановку комнаты, что явно польстило хозяйке.
– Я надеюсь создать здесь домашнюю атмосферу. Для девушек это важно. Знаете, в антикварном магазинчике на Миртон-стрит иногда попадаются настоящие находки! –заговорщицки подмигнула Диана.
– Но тот кошмарный портрет я бы все же отдала им обратно, – пробурчала в чашку миссис Беттертон.
– Да бросьте, – отмахнулась ректор. – Представляете, – обернулась она к Элизабет, – мне повезло найти портрет самой Джоанны Ориэль. Я думаю, это Массейс. Или другой художник того времени, не менее гениальный. Вы могли видеть портрет в библиотеке, в простенке между эркерами.
– Наверное, я не обратила внимания, – с сожалением сказала Элизабет.
– Ваше счастье, – хмыкнула декан. – От одного взгляда на эту картину меня жуть пробирает. Сразу веришь, что та ужасная женщина содеяла множество грехов, и все их унесла с собой в могилу.
– Будем надеяться, миссис Беттертон, что после Ночи всех святых все оставшиеся призраки угомонились, – беззаботно рассмеялась Джейн Кроуфорд. – Ведь с тех пор не было ни одного внезапного потопа в прачечной, ни одной внезапно разбившейся статуи, и даже ни одной мерзкой запис… – тут она осеклась и умолкла.
В комнате осязаемо повисла звонкая тишина. Элизабет захотелось слиться с орнаментом на обоях, чтобы не спугнуть момент откровенности, но увы, судя по виноватому выражению мисс Джейн и хмурым взглядам остальных женщин, тема подметных писем была под строжайшим запретом.
– Хорошо бы, – поспешно заговорила мисс Стоукс. Голос у нее был немного хрипловат и такой же резкий, как черты ее неправильного лица, в котором, впрочем, было что-то притягательное. – Однако вчера наша горничная, прибираясь в комнате одной студентки, вдруг услышала зловещий смех на лестнице, которая находилась за стеной. Ханна как раз вытирала пыль с конторки и с удивлением заметила пробитые в стене небольшие отверстия. Заглянув в одно из них, она увидела, как по лестнице бесшумно слетела белесая фигура. Ханна сейчас же убежала на кухню и устроила там истерику.
– Значит, придется сделать внушение горничным. Некоторые люди способны увидеть привидение даже в собственной тени! – вздохнула Диана. – Этот дом очень стар. Толщина стен в комнатах больше фута! Ханна могла что-то увидеть сквозь дырку, только если бы отрастила себе глаза как у лобстера, на ниточках.
– А в чьей комнате она была? – спросила вдруг мисс Кроуфорд.
– У Джулии Тернер.
***
Хэмфорд, Дарвель-колледж
В это же время в одном из кабинетов колледжа Дарвель Алекс Рэндон и Джайлз Бартон готовились к встрече с неуловимым Крейтоном. Студент должен был подойти с минуты на минуту. По мнению Алекса, антураж для допроса подозреваемого был выбран самый что ни на есть подходящий: остекленевшие взгляды меховых чучел в стеклянных шкафах, костяная ухмылка человеческого скелета и многочисленные трупики мертвых бабочек, похожих на засушенные цветы. Джайлз, как-никак, преподавал биологию.
Друзья не теряли времени зря. С утра они успели изловить старого мистера Ролла, привратника Корвин-колледжа, до того, как старик отправится в свой любимый паб. Тот подтвердил, что в Ночь всех святых он носу не казал из сторожки и потому не видел, чтобы кто-то взбирался на часовню. «Кто же знал, что несчастному джентльмену взбредет такое на ум в ту пропащую ночь!» Затем Рэндон уже без помощи Бартона отыскал того господина, который привел в колледж пропавшую Мэри Диккенсон. Им оказался местный лодочник; он поймал девчонку на реке ранним утром, когда она пыталась отвязать одну из лодок.
– Вряд ли она собиралась поплавать, в такой-то туман, – рассуждал мистер Стоун, попыхивая трубкой. – Вот топиться здесь в самый раз. Все дно водорослями заросло, не выплывешь. Я и решил проводить ее в колледж, от греха.
– Как вам показалось, девушка была напугана? – спросил Рэндон.
– Да нет, тихая была, как голубица. Плакала только. Я отвел ее к себе в дом, приоделся почище. И отправились мы в замок, будь он неладен. Только привратницкую миновали – девчонка будто сбесилась. Да вы сами видели.
Рэндон поблагодарил старика и дал ему монету за беспокойство. Лодочник за время своей карьеры давно наловчился определять размер вознаграждения наощупь. Опознав ладонью полсоверена, он немедленно преисполнился благодушия.
– Если вспомните какие-либо подробности, не сочтите за труд меня известить, – попрощался Рэндон.
– Конечно, сэр. Должен сказать, сэр, в мое время леди были как леди. Не то что эти попрыгуньи с книжками.
Еще больше Рэндону хотелось расспросить саму мисс Диккенсон, но блэкторнские дамы не выпускали ее из лазарета и стерегли как зеницу ока. Ничего, сегодня Элизабет собиралась к ним в гости, может быть, ей больше повезёт! Все утро она была занята обустройством их временного дома на тихой улице Мэнсфилд-роуд. Нужно было договориться о поставках молока, раздобыть адрес детского врача на всякий случай, привезти уголь… В общем, Рэндон оставил жену и миссис Ходжес в эпицентре хозяйственных хлопот.
Раздавшиеся в коридоре четкие спокойные шаги разом вытряхнули его из теплых семейных воспоминаний. Минуту спустя в кабинете появился Чарльз Крейтон. Волна ниспадающих на лоб рыжих волос, спортивная фигура, обаятельное умное лицо и щегольской костюм – да, этот молодой человек с первого взгляда умел расположить к себе. После короткого приветствия Рэндон сразу перешел к делу:
– Будьте любезны вспомнить, что вы делали вечером накануне Ночи всех святых, – попросил он. – Вы в тот день встречались с мистером Алертоном?
Чарльз уселся, аккуратно поправив брюки, и ненадолго задумался:
– Да, действительно. Мы с ребятами заглянули в «Гусь и свисток» на минуту. Там Берт Алертон меня и нашел. Между прочим, полиция уже расспрашивала меня об этом. – Он смотрел на своего преподавателя и приезжего лорда с дружелюбным недоумением.
Рэндон проигнорировал последнее замечание:
– О чем вы говорили?
– О моей учебе, конечно. Мистер Алертон рекомендовал мне серьезнее относиться к занятиям: говорил, что для меня сейчас всего важнее овладеть тонкостями магии. Ну, вы-то понимаете.
Алекс отлично его понимал. Чарльз Крейтон, как и он сам, принадлежал к одному из двенадцати старинных родов, обремененных магическим даром.
– Вы поссорились?
– Конечно, нет! Хотя мистер Алертон умеет… умел быть крайне настойчивым.
– Узнаете ли вы этот предмет? – спросил Рэндон, доставая на свет божий потрепанный редингот. Он очень рассчитывал на эффект неожиданности. Крейтон слегка напрягся, и беззаботное выражение исчезло из его глаз.
– Кажется, у меня есть похожий плащ…
– Может, сравним?
– Вернее, у меня его уже нет. Точно, я как раз забыл его в пабе в тот вечер. Моя память в последнее совершенно неуправляема! Наверное, из-за последствий простуды.
– Вполне возможно, – иронически заметил Рэндон. – Что ж, если вы больше ничего не можете вспомнить…
Крейтон поднялся с видимым облегчением, но Алекс опять его задержал:
– Последний вопрос: Алертон ведь занимался не только с вами? Помните ли вы студента по имени Лайон Уэсли? Он на два курса младше вас.
Этот безобидный вопрос произвел куда больший эффект, чем трюк с рединготом. Крейтон побледнел, над его верхней губой выступили капельки пота.
– Помню, – ответил он очень ровным голосом. – Но Лайон проучился у нас всего месяц. А потом он уехал.
Рэндон кивком отпустил студента, который был явно рад поскорее оказаться за дверью. Вскоре его шаги затихли вдали.
– При чем тут Лайон Уэсли? – поинтересовался Бартон.
– При том, что он тоже из магически одаренной семьи, и тоже учился у Алертона.
– Ты мог бы спросить о нем у меня. Я помню этого мальчика. Хороший товарищ, способный студент. Жаль, что ему пришлось уехать. Кажется, здоровье его матери внезапно ухудшилось, и она выразила желание, чтобы сын был рядом.
– Странно… – Рэндон прошелся по комнате. По старой привычке, так ему лучше думалось. – Я видел леди Уэсли на балу в Михайлов день, и выглядела она прекрасно.
Бартон только пожал плечами: «Женщины!» Как будто это все объясняло.
– Ничего страшного, – сказал он. – Лайон может продолжить учебу в следующем году.
– Какие отношения были у молодого Уэсли с Крейтоном?
– Самые дружеские. Да, Чарльз многих отталкивает своим поведением. Готов признать, что этот молодой человек обладает более острым и глубоким умом, чем большинство приятелей, так что он, если можно так выразиться, имеет право на некоторое высокомерие.
Рэндон скептически хмыкнул.
– … но с Лайоном они сразу сдружились. С ним было невозможно поссориться, понимаете? Юный Уэсли восхищался Крейтоном, ходил за ним по пятам. Тот даже, кажется, ему покровительствовал.
– Да, Крейтоны умеют вызывать к себе симпатию. Это у них семейное. Отец Чарльза, лорд Крейтон, – самый искусный дипломат из всех, кого я знаю. Блестящий джентльмен, фейерверк остроумия, душа любой компании.
– Я все-таки не понимаю, какое отношение эти знатные господа имеют к нашему делу?
«Может, и не имеют», – размышлял Рэндон. У него из головы не шло признание, вырвавшееся в тот день у мисс Диккенсон. Насчет убийства. Конечно, скорее всего, девчонка просто перепугалась – в такую-то ночь! – вот и болтала всякую чушь. Настораживает, что мисс Мэри, как и Берт Алертон, тоже косвенно была связана с семьей Уэсли, хотя, разумеется, они принадлежали к разным кругам и вряд ли когда-нибудь встречались. Ее отец служил священником в приходе, расположенном во владениях Уэсли. Случайность? Рэндон опасался заговаривать об этом с приятелем: рядом с Бартоном ему постоянно мерещилась незримая тень лорда Янгера, его патрона. Лишняя болтливость может дорого обойтись колледжу Блэкторн! Поэтому вслух он сказал другое:
– Слишком много в этом деле… несообразностей. Например, Алертон был темноволос, но красил волосы в темно-каштановый цвет.
Бартон не сразу нашелся, что ответить.
– По-твоему, это подозрительно? – спросил он наконец.
– Да, это мелочь, мелочь. Сама по себе такая ерунда не привлекает внимания. Но когда несообразности громоздятся одна на другую, их становится сложно игнорировать.
***
Глория не помнила, что она наплела привратнику Дарвеля, чтобы он впустил ее на территорию колледжа. Как она узнала, Крейтон недавно поправился и снова начал посещать лекции. Дольше тянуть не имело смысла. Она просто сойдет с ума, если не поговорит с ним!
В глубине просторного холла поднимался наверх изгиб лестницы. Стены были украшены мрамором и старинными панелями. С улицы проникал сырой воздух, смешиваясь со слабым запахом мебельной политуры и старых книг. По спине Глории невольно пробежал холодок. Дарвель окружала особая аура. Этот замок смотрел на мир бесстрастными серыми глазами не одну сотню лет, из него вышли десятки обученных магов… Глория с независимым видом раскрыла книгу и присела на краешек длинной скамьи, игнорируя смешки и заинтересованные взгляды студентов. Краем глаза она всё время посматривала на лестницу. Крейтон мог появиться в любую минуту. Его расписание она давно выучила не хуже своего собственного. Через полчаса у него должен быть семинар в Флеминг-Камере, так что пора бы ему появиться!
«Только бы он был один! – взмолилась она про себя. – Разве можно вести такой разговор при свидетелях!»
Ей повезло – он действительно оказался один. Крейтон сбежал по лестнице, чем-то встревоженный. Он хмурился и сердито бурчал что-то себе под нос. Впрочем, стоило ему увидеть Глорию, как его лицо сразу разгладилось, озарившись улыбкой. «Будто маску нацепил», – подумала девушка, и чувство опасности, грызущее её изнутри, ещё усилилось.
– Моя неуловимая фея холмов, неужели это вы? – вопросил Крейтон, лихо притормозив в двух шагах и поклонившись. В его глазах блеснул озорной огонёк. – Долгие месяцы я был счастлив, если мне удавалось хоть издали увидеть край вашей мантии, и вдруг вы здесь, в Дарвеле? Что случилось?
– Нам нужно поговорить. – строго сказала она, щелкнув застёжкой сумочки.
Она не позволит заморочить себе голову этими сладкими фразочками! Пусть Крейтон не рассчитывает на это!
– Хорошо. Давайте пройдем в гостиную, не беседовать же на пороге, – и он плавным жестом показал ей дорогу.
В маленькой полутемной комнате, к счастью, никого не было. Мерно тикали напольные часы, отсчитывая секунды. Пламя в камине тихо потрескивало, бросая загадочные отблески на стулья с малиновой обивкой и полированный круглый стол. Крейтон хотел зажечь лампу, но Глория его остановила. Так даже лучше. Она едва могла набраться смелости посмотреть ему в лицо.
– Вы написали мне несколько писем, – собравшись с духом, выпалила она.
– Каюсь, было дело, – легко признался Крейтон, присев на край стола. – Всего лишь один-два сонета, чтение которых вызывало в моей памяти нашу мимолетную летнюю встречу. Сожалею, что вызвал ваше неудовольствие и обещаю, что подобное больше не повторится.
Он отбарабанил эту фразу как заученный стих, как будто ему много раз доводилось приносить подобные извинения. Хотя кто его знает, может быть, так и было! Неожиданно вспыхнувшая обида придала Глории сил:
