Послышались смешки, а потом демоны вежливо отвернулись, всем своим видом показывая, что ничего особенного и не произошло. Рядом со столиком появились слуги, ликвидируя последствия тасиной неловкости.
Девушка угрюмо пробиралась сквозь толпу из последних сил удерживая слезы. Нельзя плакать, такого позора общество не забудет никогда. Над правым ухом назойливо жужжала, приставая с фальшивой заботой Лилит, над левым ей вторила Аманда.
— Оставьте меня! — рявкнула Тася, снова привлекая ненужное внимание.
— Таисия! — Мэл возник рядом, оттеснив репортершу. — С тобой все в порядке?
— Все прекрасно, — сквозь зубы сказала Тася. — Сам не видишь?
— Подожди…
— Прости, мне надо переодеться! — она вырвала свою руку и бегом направилась к лестнице.
Лилит ди Бальтазо проводила девушку взглядом. На ее лице сияла довольная улыбка.
— И эта деревеньщина всерьез рассчитывает стать женой главы клана? — вполголоса пробормотала она.
— Ах, это было ловко, дорогая, — Аманда Хоккер подмигнула демонице. — И главное: ни капли не попало на твое платье!
Темнокожая демоница самодовольно кивнула.
— Не могу же я испортить платье от Роберто Ла Костена, — промурлыкала она. — Ты успела сделать снимки?
— А как же! — вампирша нежно прижала к груди радикюль. Коллеги из журналистской братии поражались, как Аманда умудряется доставать спектрографии с самых элитных мероприятий, где строго-настрого запрещена съемка. Секрет таился в милой женской безделушке. Замаскированный под отделку из фальшивых драгоценностей объектив и спрятанная под застежкой кнопка спуска помогали Аманде Хоккер всегда находиться на шаг, а то и два впереди любых конкурентов.
— Когда ждать статьи?
— Сегодня же набросаю и отправлю.
— Значит, завтра, — сделала вывод Лилит.
“Сплетница” — желтушный таблоид, посвященный скандалам из жизни высшего света, пользовался у обывателей большой популярностью. Особенно любили читатели едкие и меткие заметки Ядвиги Злоязыкой. Даже отпрыски самых родовитых семей не гнушались почитывать ее статьи, отмечая бойкий, полный яда слог и несомненную осведомленность Я. Злоязыкой о реалиях и нравах бомонда.
Тщетно жертвы ее злого пера пытались выяснить кто скрывается под псевдонимом. Одно время даже ходили слухи, что так развлекается целая группа талантливой молодежи из высших демонов.
Лилит ди Бальтазо было одной из немногих, посвященных в тайну личности таинственной сплетницы. И пользовалась этим при случае, чтобы уничтожать неугодных. Одна многообещающая дебютантка, осмелившаяся перейти демонице дорогу, после серии ядовитых статей и весьма компроментирующих фото наглоталась таблеток. Девицу, разумеется, спасли, количество снотворного, необходимого, чтобы гарантированно отправить оборотня-гризли на тот свет, измерялось в килограммах. Однако мелькать на светских раутах она перестала, а спустя несколько месяцев и вовсе укатила куда-то на юг, без боя сдав столицу.
— Человеческая выскочка в охоте за богатым мужем, — репортерша хищно облизнулась. — Я уничтожу ее, дорогая.
Добежав до комнаты, Тася рывком содрала с себе липкое и влажное платье, встала под душ и только тогда позволила себе заплакать. Горячие строи били по плечам, лицу, скрывали текущие слезы.
Она думала, что изменилась, стала сильной. Что привыкла к презрительным шепоткам за спиной и насмешкам, и даже научилась давать отпор. О, как она ошибалась!
Клубок змей — вот что такое высшее общество. Сверкающих, привлекательных, обтянутых разноцветной чешуей змей.
Вода смывала соленые капли со щек. В памяти снова и снова вставали картины недавнего унижения. Ядовитые слова. Многозначительные улыбки. Завуалированные насмешки, на которые и не ответишь толком, это же не прямое оскорбление. Тася плакала и злилась. На себя, за собственную беспомощность. И на Мэла — за то, что он бросил ее наедине со всем этим, не предупредив толком.
Она выключила воду, переступила через лежащую на полу тряпку совсем недавно бывшую очаровательным коктейльным платьем. Завернулась в полотенце, прошла через комнату, оставляя влажные следы на ковре и упала на кровать.
Впереди еще два дня с ядовитыми дамами из высшего общества, и оплошность с пирамидкой коктейлей ей припомнят не раз. Ну почему она такая неловкая?! В танце двигается безупречно, всегда держит баланс. А в жизни…
Снова подкатили слезы, но на этот раз Тася смогла их сдержать. Что сделано, то сделано.
Она перевела взгляд на колечко на пальце. Изящное и безыскусное, оно удивительно хорошо смотрелось. И очень, ну прямо очень нравилось Тасе. И само по себе, и как символ того, что она нужна своему мужчине.
А ведь она станет женой Мэла, придется постоянно бывать на подобных вечеринках. И терпеть все это раз за разом.
Тася передернулась от отвращения и чуть было не сняла кольцо. Можно же и дальше жить вместе вне брака! Тогда никто не сможет принудить ее общаться с этими фальшивыми самодовольными женщинами.
Уехать? Просто взять и сбежать от вызывающего богатства Грейторн Холл, фальшивых улыбок и пакостных фраз с двойным дном? Оставить кольцо с запиской на тумбочке, вызвать такси?
Она вспомнила мольбу в его глазах, когда Мэл делал предложение. И счастье, взаимную любовь, понимание без слов, которые наполняли их маленький мир все эти месяцы.
Нет, так нельзя. Если она сбежит, то поставит Мэла в неудобное положение. А он упоминал, что и так слишком многим не по нраву смена наследника, которую затеял Андрос. Каким бы умницей Мэл ни был, он бастард и сын рабыни, и высокомерные снобы прекрасно помнят об этом.
Придется остаться. Доиграть до конца жалкую роль, которую светские мымры отвели ей в этом спектакле. И постараться держаться с достоинством.
Взгляд упал на настенные часы. Фуршет вот-вот закончится, а значит придет Мэл. Странно, но эта мысль вызвала не радость, а напряжение и смутное беспокойство. Обсуждать случившееся не было ни малейшего желания, но демон ведь не отстанет. Будет выспрашивать, пока не выяснит все подробности ее фиаско на ниве светской львицы.
Не будет, если не найдет ее в комнате.
Приняв решение, девушка встала и решительно распахнула дверцу шкафа. Выбрала лимонно-желтое платье в черный горох. Когда они вернутся в столицу, Тася найдет учителя, который научит ее держать равновесие в любой ситуации и не спотыкаться на самых высоких шпильках. Ну а пока у нее есть туфельки на низком устойчивом каблуке.
Влажные после душа волосы она подсушила быстрым заклинанием. Оставила на тумбочке записку: “Я пошла прогуляться. Не волнуйся и не ищи меня, все хорошо”, — и выскользнула за дверь.
Блуждать по Грейторн Холл без дела она не стала. Еще наткнешься на кого-нибудь вроде Лилит ди Бальтазо. Поэтому, поймав служанку, Тася попросила проводить ее в библиотеку.
В конце концов, она все равно собиралась прочесть “Слово о светоносных”.
Вид огромного полутемного зала уставленного стеллажами, невольно вызвал у девушки восхищенный выдох. Дальний конец комнаты терялся полумраке, тяжелые бархатные шторы на окнах предохраняли книги от губительного воздействия солнечных лучей. Магические светильники, установленные под потолком, вспыхивали, почуяв ее приближение, и гасли, когда Тася переходила к следующей полке.
Девушка прошлась по дорожке между двумя стеллажами, поглядывая на корешки. Благодаря работе в архивах Академии она разбиралась немного в раритетных изданиях. Если хотя бы половина коллекции Андроса ди Небироса такова, как книги в этом ряду, то суммарную стоимость библиотеки страшно даже представить!
Эта мысль отозвалась болью. Очередное напоминание о пропасти, отделяющей Тасю от Мэла.
К счастью, ди Небиросы использовали хорошо знакомую Тасе номенклатуру, и нужная книга пусть не сразу, но все-таки нашлась. Девушка скинула туфли, чтобы с ногами устроиться на низеньком диванчике и поздравила себя с удачным выбором убежища. По времени выходило, что фуршет уже минут двадцать, как закончился, но никто из гостей не рвался приобщиться к знаниям.
Жаль, что к ужину библиотеку придется покинуть, Тася не отказалась бы провести здесь все оставшиеся дни. Подальше от стервозных светских див и их самодовольных спутников.
Она не успела толком углубиться в книгу, как где-то рядом послышался тяжелый вздох. Девушка вздрогнула и подняла голову.
Горел только один светильник — прямо над ее головой, кресло у окна почти терялось в густых сумерках. Оттого донесшийся с той стороны повторный вздох и неприятное ощущение чужого присутствия заставили Тасю в буквальном смысле похолодеть.
— Кто здесь? — голос дрогнул, выдавая ее страх.
Темнота шевельнулась и, реагируя на движение, вспыхнул второй светильник освещая сидящую в кресле женщину.
Не молодая и не старая, она могла бы показаться привлекательной, если бы не странно застывшее в выражении напряженного ожидания лицо и глухая тоска в бирюзовых глазах с вертикальными зрачками. Иссиня-черные волосы рассыпались по плечам в художественном беспорядке. На ней было облегающее черное платье в пол с очень смелым разрезом сбоку, и еще более откровенным декольте, открывающим молочно-белую, словно никогда не видевшую света кожу. Тонкую и длинную шею пересекала надвое полоска черного ошейника.
— Извините, что побеспокоила, — оправившись от испуга, пробормотала Тася. — Я не заметила вас. Думала, здесь никого нет.
Злая ухмылка скривила губы женщины.
— Здесь и нет никого. Я — никто.
Девушка озадаченно моргнула.
— Простите?
— А ты, — продолжала странная женщина, изучая девушку цепким и слегка безумным взглядом. — Бывшая рабыня Армеллина, которая согласилась стать его женой.
Сердце дернулось и оборвалось. Тася открывала рот, беззвучно глотая воздух и беспомощно смотрела на возникшую из ниоткуда женщину, которая откуда-то знала ее самую страшную, самую постыдную и грязную тайну.
О рабском контракте, который Тася подписала с тремя демонами, не должен был знать никто! Император и Равендорф обещали ей это! И все три бывших хозяина дали магическую клятву на крови, что не допустят разглашения.
— Любишь, когда ставят на колени и заставляют вылизывать ноги, а потом бьют кнутом? — со злостью продолжала незнакомка.
— Кто вы? — почти беззвучно просипела девушка. И вдруг обратила внимание на маленькие острые рожки, торчащие в черных волосах.
Демоница? В ошейнике?
— Вы мать Мэла? Наама ди Вине?
Женщина откликнулась горьким смехом.
— Когда-то меня звали так, маленькая рабыня. Сейчас я никто. Любимая игрушка Андроса.
— Я не рабыня, — машинально возразила Тася. Открытие обескуражило. Несмотря на все предупреждения Мэла, о том, что его мать “странная” и “не любит общаться”, она мечтала познакомиться с Наамой. Женщиной, во многом повторившей ее собственную судьбу. Но демон если и упоминал о матери, говорил о ней так, словно видел ее последний раз очень давно, и Тася отчего-то была уверена, что Наама живет где-то далеко.
А вот она — совсем недалеко. И знает о Тасе куда больше, чем должна.
— Рабыня, — ее губы презрительно скривились. — И даже хуже, чем просто рабыня. Тебе дали свободу, но ты не захотела уходить. Осталась с отродьем ди Небироса.
— Вы сейчас про своего сына говорите? — неверяще уточнила девушка. В голосе демоницы звучала такая неприкрытая ярость, что ей стало страшно.
— Про сына Андроса ди Небироса, — процедила Наама. — Как ты могла с ним остаться?! С тем, кто унижал, насиловал, бил?! Кто надел ошейник?! — она перешла на крик.
— Я люблю его, — пробормотала Тася, пасуя перед неимоверной, жгучей, нестерпимой ненавистью в глазах Наамы.
Как жалко и неубедительно прозвучали эти слова рядом с праведным гневом порабощенной демоницы. Нужно было ответить иначе. Сказать, что Мэл никогда не бил, не насиловал и не принуждал ее. Этим занимались его братья. Сказать, что он раскаялся и в том, что делал.
Или просто сказать: “Это не ваше дело!”
— Любишь? — демоница истерически расхохоталась. — Как его вообще можно любить?!
Плач перешел в рыдания. Тася потерянно молчала.
— Как видишь, у кого-то это все же получается, — раздавшийся за спиной знакомый голос, заставил девушку вздрогнуть всем телом. Она обернулась и побледнела.
— Мэл…
Он возник из темноты за ее спиной. Пламя светильников отразилось в стеклах очков, окончательно скрывая глаза. Губы плотно сжаты, на лице застыло напряженное выражение.
Женщина тоже вздрогнула. А потом уставилась на сына с вызовом.
— Она просто любит, когда ее бьют и унижают. Иначе никогда бы не выбрала тебя.
Демон проигнорировал эти жестокие слова. Опустил тяжелую и теплую руку Тасе на плечо.
— Пойдем в комнату, маленькая.
— Да, конечно, — как сомнамбула девушка поднялась с дивана. Сделала два шага и лишь тогда вспомнила про туфли, оставшиеся у столика.
Пришлось вернуться.
— Ты — чудовище, — с ненавистью продолжала женщина. — Такой же, как твой отец.
— Я это уже слышал, — очень ровно ответил Мэл. — Много раз, — он перевел взгляд на Тасю, — Книгу можно взять.
— Да? — эта новость не принесла никакой радости, только легкое удивление. Хотелось уйти подальше от сумрачного помещения и безумной женщины с искаженным ненавистью лицом.
Мэл, наверное, разделял ее чувства, потому что, прихватив переплетенный в кожу раритет, зашагал к выходу так стремительно, что Тасе пришлось почти бежать за ним.
— Спасайся, дурочка! — неслось в спину. — Ди Небиросы — проклятый род, они пачкают все, к чему прикоснутся. Уйди от него, пока не поздно!
Вырвавшись из душной библиотечной тьмы Тася на мгновение удивилась, что снаружи еще светло. Ей казалось, уже наступила глубокая ночь.
Но нет. Этот день все длился и длился, словно решил никогда не заканчиваться.
Мэл продолжал шагать так стремительно, что она еле поспевала за ним. А перед мысленным взором снова вставало яростное лицо Наамы ди Вине, и в ушах звучал полный ненависти голос, предрекавшей всевозможные несчастья, мучения и смерть.
Преодолев коридор, демон влетел в их покои. Небрежно швырнул книгу на стол, опустился в кресло и откинулся на спинку. Лицо его осталось напряженным и бесстрастным — маска, а не лицо.
Тася осталась стоять у двери. Ей хотелось подойти, сорвать с него очки, узнать, что он думает, чувствует, как относится к этой безобразной сцене в библиотеке и к собственной матери.
Но Мэл молчал, и она молчала тоже.
— Прости, — наконец, выдавил демон. — Я не хотел, чтобы ты это видела.
— Откуда она знает обо мне?
— Андрос сказал.
— Зачем?
— Не знаю, — демон пожал плечами. — Хотел задеть ее. Или хвастался. Или просто рассуждал вслух. Я не всегда понимаю, что им движет.
“А что движет тобой?”, — хотела спросить Тася. Но вместо этого сказала:
— Сними очки.
Он криво улыбнулся и покачал головой.
— Не надо. Это будет больно.
— Сними, — она сделала шаг к своему мужчине. — Мне больно, когда я тебя не слышу.
Он вздохнул и послушался.
Да, это было больно, очень больно. Наама жила где-то в самой глубине души Мэла незаживающей страшной раной. И сейчас эта рана гноилась и нарывала.
На подкашивающихся ногах Тася подошла ближе, обхватила Мэла за плечи в попытке то ли ободрить, то ли удержаться и не упасть. Он потянул девушку на себя, усадил на колени и ткнулся лбом ей в плечо.
— Меня действительно невозможно любить, Таисия? — его голос звучал очень глухо и невыразительно, но обнимавшие ее руки напряглись, а в душе словно задрожала невидимая перетянутая струна. Мэл ждал и боялся услышать ответ.
Девушка угрюмо пробиралась сквозь толпу из последних сил удерживая слезы. Нельзя плакать, такого позора общество не забудет никогда. Над правым ухом назойливо жужжала, приставая с фальшивой заботой Лилит, над левым ей вторила Аманда.
— Оставьте меня! — рявкнула Тася, снова привлекая ненужное внимание.
— Таисия! — Мэл возник рядом, оттеснив репортершу. — С тобой все в порядке?
— Все прекрасно, — сквозь зубы сказала Тася. — Сам не видишь?
— Подожди…
— Прости, мне надо переодеться! — она вырвала свою руку и бегом направилась к лестнице.
***
Лилит ди Бальтазо проводила девушку взглядом. На ее лице сияла довольная улыбка.
— И эта деревеньщина всерьез рассчитывает стать женой главы клана? — вполголоса пробормотала она.
— Ах, это было ловко, дорогая, — Аманда Хоккер подмигнула демонице. — И главное: ни капли не попало на твое платье!
Темнокожая демоница самодовольно кивнула.
— Не могу же я испортить платье от Роберто Ла Костена, — промурлыкала она. — Ты успела сделать снимки?
— А как же! — вампирша нежно прижала к груди радикюль. Коллеги из журналистской братии поражались, как Аманда умудряется доставать спектрографии с самых элитных мероприятий, где строго-настрого запрещена съемка. Секрет таился в милой женской безделушке. Замаскированный под отделку из фальшивых драгоценностей объектив и спрятанная под застежкой кнопка спуска помогали Аманде Хоккер всегда находиться на шаг, а то и два впереди любых конкурентов.
— Когда ждать статьи?
— Сегодня же набросаю и отправлю.
— Значит, завтра, — сделала вывод Лилит.
“Сплетница” — желтушный таблоид, посвященный скандалам из жизни высшего света, пользовался у обывателей большой популярностью. Особенно любили читатели едкие и меткие заметки Ядвиги Злоязыкой. Даже отпрыски самых родовитых семей не гнушались почитывать ее статьи, отмечая бойкий, полный яда слог и несомненную осведомленность Я. Злоязыкой о реалиях и нравах бомонда.
Тщетно жертвы ее злого пера пытались выяснить кто скрывается под псевдонимом. Одно время даже ходили слухи, что так развлекается целая группа талантливой молодежи из высших демонов.
Лилит ди Бальтазо было одной из немногих, посвященных в тайну личности таинственной сплетницы. И пользовалась этим при случае, чтобы уничтожать неугодных. Одна многообещающая дебютантка, осмелившаяся перейти демонице дорогу, после серии ядовитых статей и весьма компроментирующих фото наглоталась таблеток. Девицу, разумеется, спасли, количество снотворного, необходимого, чтобы гарантированно отправить оборотня-гризли на тот свет, измерялось в килограммах. Однако мелькать на светских раутах она перестала, а спустя несколько месяцев и вовсе укатила куда-то на юг, без боя сдав столицу.
— Человеческая выскочка в охоте за богатым мужем, — репортерша хищно облизнулась. — Я уничтожу ее, дорогая.
ГЛАВА 7. Мать и сын
Добежав до комнаты, Тася рывком содрала с себе липкое и влажное платье, встала под душ и только тогда позволила себе заплакать. Горячие строи били по плечам, лицу, скрывали текущие слезы.
Она думала, что изменилась, стала сильной. Что привыкла к презрительным шепоткам за спиной и насмешкам, и даже научилась давать отпор. О, как она ошибалась!
Клубок змей — вот что такое высшее общество. Сверкающих, привлекательных, обтянутых разноцветной чешуей змей.
Вода смывала соленые капли со щек. В памяти снова и снова вставали картины недавнего унижения. Ядовитые слова. Многозначительные улыбки. Завуалированные насмешки, на которые и не ответишь толком, это же не прямое оскорбление. Тася плакала и злилась. На себя, за собственную беспомощность. И на Мэла — за то, что он бросил ее наедине со всем этим, не предупредив толком.
Она выключила воду, переступила через лежащую на полу тряпку совсем недавно бывшую очаровательным коктейльным платьем. Завернулась в полотенце, прошла через комнату, оставляя влажные следы на ковре и упала на кровать.
Впереди еще два дня с ядовитыми дамами из высшего общества, и оплошность с пирамидкой коктейлей ей припомнят не раз. Ну почему она такая неловкая?! В танце двигается безупречно, всегда держит баланс. А в жизни…
Снова подкатили слезы, но на этот раз Тася смогла их сдержать. Что сделано, то сделано.
Она перевела взгляд на колечко на пальце. Изящное и безыскусное, оно удивительно хорошо смотрелось. И очень, ну прямо очень нравилось Тасе. И само по себе, и как символ того, что она нужна своему мужчине.
А ведь она станет женой Мэла, придется постоянно бывать на подобных вечеринках. И терпеть все это раз за разом.
Тася передернулась от отвращения и чуть было не сняла кольцо. Можно же и дальше жить вместе вне брака! Тогда никто не сможет принудить ее общаться с этими фальшивыми самодовольными женщинами.
Уехать? Просто взять и сбежать от вызывающего богатства Грейторн Холл, фальшивых улыбок и пакостных фраз с двойным дном? Оставить кольцо с запиской на тумбочке, вызвать такси?
Она вспомнила мольбу в его глазах, когда Мэл делал предложение. И счастье, взаимную любовь, понимание без слов, которые наполняли их маленький мир все эти месяцы.
Нет, так нельзя. Если она сбежит, то поставит Мэла в неудобное положение. А он упоминал, что и так слишком многим не по нраву смена наследника, которую затеял Андрос. Каким бы умницей Мэл ни был, он бастард и сын рабыни, и высокомерные снобы прекрасно помнят об этом.
Придется остаться. Доиграть до конца жалкую роль, которую светские мымры отвели ей в этом спектакле. И постараться держаться с достоинством.
Взгляд упал на настенные часы. Фуршет вот-вот закончится, а значит придет Мэл. Странно, но эта мысль вызвала не радость, а напряжение и смутное беспокойство. Обсуждать случившееся не было ни малейшего желания, но демон ведь не отстанет. Будет выспрашивать, пока не выяснит все подробности ее фиаско на ниве светской львицы.
Не будет, если не найдет ее в комнате.
Приняв решение, девушка встала и решительно распахнула дверцу шкафа. Выбрала лимонно-желтое платье в черный горох. Когда они вернутся в столицу, Тася найдет учителя, который научит ее держать равновесие в любой ситуации и не спотыкаться на самых высоких шпильках. Ну а пока у нее есть туфельки на низком устойчивом каблуке.
Влажные после душа волосы она подсушила быстрым заклинанием. Оставила на тумбочке записку: “Я пошла прогуляться. Не волнуйся и не ищи меня, все хорошо”, — и выскользнула за дверь.
***
Блуждать по Грейторн Холл без дела она не стала. Еще наткнешься на кого-нибудь вроде Лилит ди Бальтазо. Поэтому, поймав служанку, Тася попросила проводить ее в библиотеку.
В конце концов, она все равно собиралась прочесть “Слово о светоносных”.
Вид огромного полутемного зала уставленного стеллажами, невольно вызвал у девушки восхищенный выдох. Дальний конец комнаты терялся полумраке, тяжелые бархатные шторы на окнах предохраняли книги от губительного воздействия солнечных лучей. Магические светильники, установленные под потолком, вспыхивали, почуяв ее приближение, и гасли, когда Тася переходила к следующей полке.
Девушка прошлась по дорожке между двумя стеллажами, поглядывая на корешки. Благодаря работе в архивах Академии она разбиралась немного в раритетных изданиях. Если хотя бы половина коллекции Андроса ди Небироса такова, как книги в этом ряду, то суммарную стоимость библиотеки страшно даже представить!
Эта мысль отозвалась болью. Очередное напоминание о пропасти, отделяющей Тасю от Мэла.
К счастью, ди Небиросы использовали хорошо знакомую Тасе номенклатуру, и нужная книга пусть не сразу, но все-таки нашлась. Девушка скинула туфли, чтобы с ногами устроиться на низеньком диванчике и поздравила себя с удачным выбором убежища. По времени выходило, что фуршет уже минут двадцать, как закончился, но никто из гостей не рвался приобщиться к знаниям.
Жаль, что к ужину библиотеку придется покинуть, Тася не отказалась бы провести здесь все оставшиеся дни. Подальше от стервозных светских див и их самодовольных спутников.
Она не успела толком углубиться в книгу, как где-то рядом послышался тяжелый вздох. Девушка вздрогнула и подняла голову.
Горел только один светильник — прямо над ее головой, кресло у окна почти терялось в густых сумерках. Оттого донесшийся с той стороны повторный вздох и неприятное ощущение чужого присутствия заставили Тасю в буквальном смысле похолодеть.
— Кто здесь? — голос дрогнул, выдавая ее страх.
Темнота шевельнулась и, реагируя на движение, вспыхнул второй светильник освещая сидящую в кресле женщину.
Не молодая и не старая, она могла бы показаться привлекательной, если бы не странно застывшее в выражении напряженного ожидания лицо и глухая тоска в бирюзовых глазах с вертикальными зрачками. Иссиня-черные волосы рассыпались по плечам в художественном беспорядке. На ней было облегающее черное платье в пол с очень смелым разрезом сбоку, и еще более откровенным декольте, открывающим молочно-белую, словно никогда не видевшую света кожу. Тонкую и длинную шею пересекала надвое полоска черного ошейника.
— Извините, что побеспокоила, — оправившись от испуга, пробормотала Тася. — Я не заметила вас. Думала, здесь никого нет.
Злая ухмылка скривила губы женщины.
— Здесь и нет никого. Я — никто.
Девушка озадаченно моргнула.
— Простите?
— А ты, — продолжала странная женщина, изучая девушку цепким и слегка безумным взглядом. — Бывшая рабыня Армеллина, которая согласилась стать его женой.
Сердце дернулось и оборвалось. Тася открывала рот, беззвучно глотая воздух и беспомощно смотрела на возникшую из ниоткуда женщину, которая откуда-то знала ее самую страшную, самую постыдную и грязную тайну.
О рабском контракте, который Тася подписала с тремя демонами, не должен был знать никто! Император и Равендорф обещали ей это! И все три бывших хозяина дали магическую клятву на крови, что не допустят разглашения.
— Любишь, когда ставят на колени и заставляют вылизывать ноги, а потом бьют кнутом? — со злостью продолжала незнакомка.
— Кто вы? — почти беззвучно просипела девушка. И вдруг обратила внимание на маленькие острые рожки, торчащие в черных волосах.
Демоница? В ошейнике?
— Вы мать Мэла? Наама ди Вине?
Женщина откликнулась горьким смехом.
— Когда-то меня звали так, маленькая рабыня. Сейчас я никто. Любимая игрушка Андроса.
— Я не рабыня, — машинально возразила Тася. Открытие обескуражило. Несмотря на все предупреждения Мэла, о том, что его мать “странная” и “не любит общаться”, она мечтала познакомиться с Наамой. Женщиной, во многом повторившей ее собственную судьбу. Но демон если и упоминал о матери, говорил о ней так, словно видел ее последний раз очень давно, и Тася отчего-то была уверена, что Наама живет где-то далеко.
А вот она — совсем недалеко. И знает о Тасе куда больше, чем должна.
— Рабыня, — ее губы презрительно скривились. — И даже хуже, чем просто рабыня. Тебе дали свободу, но ты не захотела уходить. Осталась с отродьем ди Небироса.
— Вы сейчас про своего сына говорите? — неверяще уточнила девушка. В голосе демоницы звучала такая неприкрытая ярость, что ей стало страшно.
— Про сына Андроса ди Небироса, — процедила Наама. — Как ты могла с ним остаться?! С тем, кто унижал, насиловал, бил?! Кто надел ошейник?! — она перешла на крик.
— Я люблю его, — пробормотала Тася, пасуя перед неимоверной, жгучей, нестерпимой ненавистью в глазах Наамы.
Как жалко и неубедительно прозвучали эти слова рядом с праведным гневом порабощенной демоницы. Нужно было ответить иначе. Сказать, что Мэл никогда не бил, не насиловал и не принуждал ее. Этим занимались его братья. Сказать, что он раскаялся и в том, что делал.
Или просто сказать: “Это не ваше дело!”
— Любишь? — демоница истерически расхохоталась. — Как его вообще можно любить?!
Плач перешел в рыдания. Тася потерянно молчала.
— Как видишь, у кого-то это все же получается, — раздавшийся за спиной знакомый голос, заставил девушку вздрогнуть всем телом. Она обернулась и побледнела.
— Мэл…
Он возник из темноты за ее спиной. Пламя светильников отразилось в стеклах очков, окончательно скрывая глаза. Губы плотно сжаты, на лице застыло напряженное выражение.
Женщина тоже вздрогнула. А потом уставилась на сына с вызовом.
— Она просто любит, когда ее бьют и унижают. Иначе никогда бы не выбрала тебя.
Демон проигнорировал эти жестокие слова. Опустил тяжелую и теплую руку Тасе на плечо.
— Пойдем в комнату, маленькая.
— Да, конечно, — как сомнамбула девушка поднялась с дивана. Сделала два шага и лишь тогда вспомнила про туфли, оставшиеся у столика.
Пришлось вернуться.
— Ты — чудовище, — с ненавистью продолжала женщина. — Такой же, как твой отец.
— Я это уже слышал, — очень ровно ответил Мэл. — Много раз, — он перевел взгляд на Тасю, — Книгу можно взять.
— Да? — эта новость не принесла никакой радости, только легкое удивление. Хотелось уйти подальше от сумрачного помещения и безумной женщины с искаженным ненавистью лицом.
Мэл, наверное, разделял ее чувства, потому что, прихватив переплетенный в кожу раритет, зашагал к выходу так стремительно, что Тасе пришлось почти бежать за ним.
— Спасайся, дурочка! — неслось в спину. — Ди Небиросы — проклятый род, они пачкают все, к чему прикоснутся. Уйди от него, пока не поздно!
ГЛАВА 8. Крылья
Вырвавшись из душной библиотечной тьмы Тася на мгновение удивилась, что снаружи еще светло. Ей казалось, уже наступила глубокая ночь.
Но нет. Этот день все длился и длился, словно решил никогда не заканчиваться.
Мэл продолжал шагать так стремительно, что она еле поспевала за ним. А перед мысленным взором снова вставало яростное лицо Наамы ди Вине, и в ушах звучал полный ненависти голос, предрекавшей всевозможные несчастья, мучения и смерть.
Преодолев коридор, демон влетел в их покои. Небрежно швырнул книгу на стол, опустился в кресло и откинулся на спинку. Лицо его осталось напряженным и бесстрастным — маска, а не лицо.
Тася осталась стоять у двери. Ей хотелось подойти, сорвать с него очки, узнать, что он думает, чувствует, как относится к этой безобразной сцене в библиотеке и к собственной матери.
Но Мэл молчал, и она молчала тоже.
— Прости, — наконец, выдавил демон. — Я не хотел, чтобы ты это видела.
— Откуда она знает обо мне?
— Андрос сказал.
— Зачем?
— Не знаю, — демон пожал плечами. — Хотел задеть ее. Или хвастался. Или просто рассуждал вслух. Я не всегда понимаю, что им движет.
“А что движет тобой?”, — хотела спросить Тася. Но вместо этого сказала:
— Сними очки.
Он криво улыбнулся и покачал головой.
— Не надо. Это будет больно.
— Сними, — она сделала шаг к своему мужчине. — Мне больно, когда я тебя не слышу.
Он вздохнул и послушался.
Да, это было больно, очень больно. Наама жила где-то в самой глубине души Мэла незаживающей страшной раной. И сейчас эта рана гноилась и нарывала.
На подкашивающихся ногах Тася подошла ближе, обхватила Мэла за плечи в попытке то ли ободрить, то ли удержаться и не упасть. Он потянул девушку на себя, усадил на колени и ткнулся лбом ей в плечо.
— Меня действительно невозможно любить, Таисия? — его голос звучал очень глухо и невыразительно, но обнимавшие ее руки напряглись, а в душе словно задрожала невидимая перетянутая струна. Мэл ждал и боялся услышать ответ.
