— Что-то я тебя не узнаю, граф Корецкий! Я о зрелых дамах знаю все, в своих мыслях она уже твоя любовница, а ты не делаешь последние полшага!
— Я не могу с ней, как с другими, Кэт. Впервые мне женщина дорога, я впервые представляю жизнь с ней! Я постоянно хочу видеть ее лицо, слышать ее голос!
Он действительно страстно ее любил. и перевел свои отношения с ней на уровень завоевания во что бы то ни стало.
Конец ознакомительного фрагмента
Уважаемый читатель! Если у Вас есть желание дочитать, разместите, пожалуйста, комментарий. Заранее благодарю, автор.
Ольга снова стала бывать в салоне Кэти. Она призналась Корецкому, что приходит в салон только ради встречи с ним, но не позволит себе переступить грань, за которой ее ожидает неизвестность с большой вероятностью катастрофы.
— Ольга, любимая, такая любовь, как у нас, преодолеет любые трудности и оттягивать полное соединение наших жизней, значит насильно сопротивляться предначертанному судьбой.
Ольга слушала эти слова как самую сладостную мелодию и понимала, что для шага через эту грань достаточно слабого толчка…
Где-то в октябре придя в салон она сразу с тревогой увидела почти бегущего к ней Корецкого с расстроенным, почти плачущим лицом.
— Что случилось, Алексей!
— Ольга, меня прямо сейчас ждут на императорском флагмане. Я включен в свиту Великого князя, он отправляется в кругосветку с визитами в монаршие дворы!
— Это надолго?
— К зиме вернемся, точнее, до их рождества…
У нее отлегло от сердца.
— Уф-ф! Как Вы меня напугали! А говорили «преодолеем любые трудности».
— Я писать смогу только из столиц! Кэти передаст.
— Буду ждать…
Она взяла его за руку:
— И писем и… Вас…
Ольга ждала письма от Корецкого как свидания…
Ольга прохаживалась по балкону с Кэти и еще одной без умолку трещащей дамой. Она не слушала: сегодня возвращался Корецкий!
Унеслась мыслями в картины близости с НИМ. Желанной, реальной! Она опять видела себя с ним, его обещающие губы, его влюбленные глаза над ней!!
Он вошел в салон и сразу поднялся к ним.
— Я снова Вас вижу, я счастлив!
— И я безмерно рада. Расспрашивать не буду, все знаю из писем. Просто побудем рядом.
Дама покинула их.
— Я тебя ищу, братец. Вчера вместе с письмом мне от твоей маман взяла у курьера и твое. Оно на твоем комоде.
Кэти бросила на Корецкого взгляд, о котором Ольга вспомнила много позже, и оставила их вдвоем.
Ольга шутливо осведомилась:
— Вы держите здесь комод?
Он повернулся к ней.
— Да. У сестры есть комната для меня, я остаюсь здесь иногда. Помнится, Вы упрекнули меня, что совсем не знаете, как я живу, когда не с Вами. Хотите взглянуть?
Они взглянули друг другу в глаза. Ее обдало жаром: не предложение ли это было перейти ту самую грань?..
— Любопытно…
— Пройдемте.
Прошли. Кэти проследила взглядом и ухмыльнулась.
Он открыл дверь своим ключом и запер, как только вошли. Они впервые были наедине! У Ольги в голове сумбур мыслей, не смогла зафиксировать ни одной. Ею овладело ощущение надвигающейся катастрофы!
Корецкий развернул ее к себе, обнял. В комнате было довольно светло от уличных фонарей. Она увидела его взгляд и у нее все поплыло. Он ее подхватил, отнес к кровати у стены. После обмена взглядами с сестрой им владела одна мысль: сегодня он осуществит свою столь долго лелеемую мечту и наградит себя неимоверным наслаждением! В отличие от Ольги он полностью владел собой. Впился поцелуем в губы и она впервые в жизни почувствовала, что буквально жаждет ощутить, как ее заполняет мужчина, этот мужчина!
Коснувшись первой же пуговицы, Корецкий увидел ее растерянность, на грани паники. Он был молод, но уже опытен, понял: она не раздевалась даже перед мужем! Он решил «ковать, пока горячо» и не стал тратить время на миллион крючков: присел перед ней, просунул руки под юбки и стянул с нее сразу все нижнее белье.
— Ах, что Вы себе позв…
Корецкий молча уложил ее поперек на кровать и быстро скинул с себя все. На ее лице отразился страх, почти ужас! Он отметил, как она жадно обежала взглядом его обнаженное тело, как делает усилие, чтобы оторвать глаза от его нацелившегося в небо «орудия».
«Бог ты мой, да она хотя бы мужа голым видела?!»
Он завел ворох юбок и корсет выше талии и коснулся губами живота. Обнажил сверху грудь, стал ласкать ее, целовать плечи. Она уже утонула в омуте желания, обняла , ощутила ищущее прикосновение члена и… с колотящимся сердцем впустила, издав дикий стон!..
В первое мгновение бережного ввода мелькнуло удивление: ничего необычного! Но в следующее… Она сплелась с ним руками и ногами, исступленное совокупление, первый в жизни настоящий оргазм, потом еще…
Надо ли говорить, какую феерию удовольствия Ольга испытала! При апогее на мгновения потеряла сознание и только после него расцепила объятия…
Они лежали обессиленные, к ней медленно возвращалась реальность.
Она чувствовала себя преступною и виноватою. Было что-то ужасное и отвратительное в воспоминаниях о том, за что было заплачено этою страшною ценой стыда
Она села. Бледный, с дрожащею нижнею челюстью, он стоял над нею и умолял успокоиться Корецкий понял, что из этого состояния ее выведет только одно: ощущение, что она любима. Он посадил ее к себе на колени, стал нежно целовать лицо, волосы, плечи, оглаживал тело:
— Все будет хорошо, мое сокровище. Мы любим и это главное. Ничто не в силах нас разлучить, а значит, мы будем счастливы!
В этот момент он искренне был в этом уверен…
Его вновь охватило желание. Она прижималась к его нагой груди, ощутила под собой его эрекцию и в голове осталась одна мысль:
«Хочу еще и еще!».
Он снял с нее обувь, сноровисто раздел, а она даже не заметила этого, хотя обнажение донага было для нее впервые: настолько была поглощена предвкушением предстоящего упоительного слияния с этим телом, всецело ей принадлежавшим телом!
Он уложил ее на спину, перебрался на нее и вошел. Начал нежно, поцеловал в губы, приподнялся на руках. Видел на ее лице выражение беспредельного блаженства. Ольга не отрывала глаз от его лица, пила любовь из его глаз, оглаживала его руки, спину, бедра. Вжималась в него, притягивая за упругие ягодицы, словно боясь выпустить из себя…
Почувствовала завершение по учащению ритма и его исказившемуся лицу, бешено задвигалась навстречу…
В себя пришли не скоро. Ольга встала и отстранилась от него. Она не могла выразить словами того чувства стыда, радости и ужаса пред этим вступлением в новую жизнь и не хотела говорить об этом. Они вышли из комнаты. Было поздно, внизу сидела одна Кэти , с пахитоской.
— Я припозднилась, до свидания, Кэти .
— До свидания, милая…
Усадив Ольгу в карету, Корецкий вернулся. Кэти довольно улыбалась.
— Какое длинное письмо… Прочитал?
— Она чудо, Кэт!
— Рада за тебя, но чудес не бывает, голову не теряй…
Он ее не слышал, впервые после близости с женщиной ощущал бесконечное счастье!..
Ольга с замиранием сердца вошла в переднюю.
Ольга с замиранием сердца вошла в переднюю. Самарин ее ждал. Ответила на немой вопрос:
— Были новые знакомые Кэти , ты их не знаешь. Пришлось немного задержаться. Я пойду лягу.
— Хорошо, дорогая.
Она сразу прошла в спальню, за ней Лизонька, начала раздевать. Ольга увидела в зеркале недоумение на ее лице при виде незнакомо завязанного корсета. Залилась краской…
Зашел муж, разделся, начал снимать кальсоны. Она почувствовала, что все в ней вопит об охватившем ее отвращении: только не сегодня!
— Ты извини, сегодня не могу. Голову ломит, там было накурено…
Он как-то неловко оправился:
— Что ж, отдыхай, любовь моя, но частое посещение салона княгини Волховской не одобряю. Спокойной ночи.
Лег, чмокнул в лоб и отвернулся. Она повернула голову, увидела его затылок.
«Еще час назад я была с другим мужчиной! Я совершила смертный грех и мир не рухнул!?.»
Она провалилась в сон и впервые проспала семейный завтрак…
Весь день ей казалось, что мир вокруг должен стать каким-то другим, что она сама выглядит иначе. Голову сверлила мысль, что с ней, той самой Ольгой, произошло невозможное: она совершила гнусное предательство! И не только по отношению к Сергею Михайловичу, от которого ничего, кроме доброты не видела, а и к своему дому, даже к сыну. Она понимала, что к этому шло, но…
«Я изгваздала представление о себе… Но ведь я полюбила! Разве любовь не извиняет все!?»
Она чувствовала всю шаткость такого оправдания, металась по комнатам и с замиранием сердца ждала возвращения мужа…
Он вошел в переднюю. Все как обычно: он раздевается, берет ее за плечи, чмокают друг друга в губы. Она ожидала этого поцелуя со страхом, но отторжения не произошло, спасла ритуальность. Ей было стыдно за отвратительное притворство, но… у нее не было к нему сочувствия, вообще не думала о нем!!..
— Как голова, любимая?
— Прошла.
… Ольга лежала и напряженно ожидала, но, к ее удивлению, привычная процедура позволила отнестись к соитию как к акту из разряда «попили чаю». В первый момент входа ее чуть не передернуло, но стерпела. Отметила, что не ощутила отличия в габаритах «этого органа» у своих «мужей». Все время ожидала, что вот сейчас он спросит… но:
«Он ничего не почувствовал! И вообще все вокруг по-прежнему…»
Когда он уснул, Ольга окунулась в воспоминания… ЕГО поцелуи, «улет», блаженство…
Так начался у нее этап жизни с обоими мужчинами.
Во сне, когда она не имела власти над своими мыслями, ее положение представлялось ей во всей безобразной наготе своей. Одно сновиденье почти каждую ночь посещало ее. Ей снилось, что оба вместе были ее мужья, что оба расточали ей свои ласки. И когда один был на ней, другой стоял рядом с торчащим фаллосом и радостно смеялся. И она… объясняла им, смеясь, что это гораздо проще и что они оба теперь довольны и счастливы. Но это сновиденье, как кошмар, давило ее, и она просыпалась с ужасом…
Два дня ее занимала только мысль о свидании с Корецким, преследовали картины близости с ним: его лицо в экстазе, нагое тело, восставший член! Она почувствовала позывы внизу живота и поняла, что будет искать малейшую возможность соития с любимым, чего бы это ни стоило!
«И будь что будет! Я уже не смогу жить без этого…»
На третий день курьер принес днем записку:
«Не могу без Вас, моя королева. Назначьте час, когда сможете придти. Целую везде».
Она быстро черкнула:
«Через два часа»/
При одевании перед выходом внимательно проследила, как служанка завязывает корсет…
Он открыл дверь и они бросились в объятия, слились в поцелуе. Он лихорадочно сорвал с нее одежду, уложил нагую на кровать. Торопливо сбросил все с себя, снова отметил ее прикованный к восставшему члену жадный взгляд и мгновенно оказался на ней.
Всепоглощающая, безбрежная страсть под симфонию ее стонов и его выкриков! Завершили в восторженном совместном апогее, потом без сил лежали на животах, лицом к лицу, рука в руке, и отключились…
Пришли в себя. Она положила голову ему на грудь:
— Алексей, я такая счастливая!..
— Потому что я весь твой, а ты вся моя…
— И так будет всегда? Я не смогу без тебя!
— Так будет, пока мы живы…
Они опять ощутили желание. Он целовал ее тело, а она прижимала к себе его голову, задыхаясь от нахлынувшего восторга…
Ольга полностью подчинялась его рукам как в своеобразном танце, вся во власти незнакомых первобытных ощущений. Пьянела от них, видя его искаженное в бешеном апогее лицо. Корецкий несмотря на молодость был вполне искушен в сексе, но с восторгом признал:
«Такой ураган непритворной страсти! Чистый лист в сексе, а ебется так самозабвенно, как не встречал до сих пор, каждый раз как перед казнью!"
В отличие от нее его переполняло еще и торжество тщеславия: ему безоглядно отдавалась одна из самых блестящих и недоступных замужних дам высшего света…
Они отдышались, он привстал на локте, смотрел на нее полным любви взглядом. Она с тревогой всмотрелась в его глаза:
— Ты не стал думать обо мне плохо? Ведь это было непотребство… То, как мы это делали.
Она имела в виду свой перевод из позы «внизу» в противоположную, так как в кругу Сергея Михайловича все позы, кроме «миссионерской», считались развратом. Бедная Ольга, взгляды ее любовника на «непотребство» сильно отличались!
— Все, что делают любящие, желающие доставить друг другу радость и удовольствие, не может быть постыдно. Тебе ведь было приятно?
Она отвела глаза:
— Ты же видел…
Любовники встречались для интима у него в будни днем раз в неделю, а то и чаще, в основном в дни занятий сына с гувернерами, когда Анна могла отсутствовать долго. Вечерами они пару раз попользовались комнатой Вронского у Бетси для «однораундового» соития, да и посещать салон она стала гораздо реже. Челядь ее резко участившиеся выезды на извозчиках и лишь изредка в семейной карете, замечала, но докладывать барину, конечно, не смела. В те редкие минуты, когда Анна вспоминала о скрытности, она была уверена, что муж до расспросов прислуги не опустится.
Каждое соитие отзывалось в ней так, будто срываются путы, о которых она и не подозревала. Каждое приносило что-нибудь новое в узнавание его тела, взаимных предпочтений.
…Передышка. Обнаженный Корецкий, сидя на краешке дивана, наблюдал за вышедшей из душевой Ольгой. Улыбнулся: она накинула пеньюар, еще стеснялась наготы.
—Иди ко мне, моя газель!
Она с радостной улыбкой бросилась к нему. Он раздвинул свои колени, прижал ее к себе и стал ласкать тело через ткань. Она обняла его за шею, поцеловала волосы. Ощутила эрекцию, порывалась перебраться на постель, но он просто усадил ее вплотную к себе на колени. Пеньюар им в новой позе не помешал...
Ольга не узнавала сама себя. Она настолько самозабвенно предавалась собственно соитию, что вариации поз ее не увлекали и она без смущения просто откликалась на любое его пожелание К чести Корецкого, с ней ему претили знакомые из разгульной жизни нетрадиционные сношения. Он не допускал и мысли предложить что-нибудь новое, к чему она не была бы расположена, но постепенно разнообразил ласки.
При очередном свидании он почувствовал позыв к третьему соитию и, чтобы возбудить и ее желание, впервые скользнул рукой по животу и ввел в вагину палец… К его изумлению, после первого же нежного касания клитора она притянула его на себя и заплела его в объятия. Он понял, что ей дополнительная стимуляция не нужна: она заводилась уже от первых ласк!
Значит, с гениталиями только игры…
Они разделись и она уже совершенно не смутилась, обнажаясь до наготы при свете дня. Корецкий видит, что она опять отводит глаза от его «хозяйства». Решается:
«Пора ей, наконец, восполнить пробел».
— Ольга, мы договорились ничего не делать, что хоть в малейшей степени тебе неприятно, так?
— Так.
— Признайся, ты ведь до меня не видела фаллос в натуре?
Это было неожиданно, но она настолько безоговорочно была уверена в том, что он никогда не оскорбит ее морали, что восприняла спокойно и с интересом
— Только Сашин…
Он лег.
— Сядь, пожалуйста, ко мне на колени и рассмотри его, наконец.
Она взглянула ему в глаза и решительно устроилась на нем. Он взял ее руку и приложил к так неумолимо притягивающему ее взгляд объекту:
— Я не могу с ней, как с другими, Кэт. Впервые мне женщина дорога, я впервые представляю жизнь с ней! Я постоянно хочу видеть ее лицо, слышать ее голос!
Он действительно страстно ее любил. и перевел свои отношения с ней на уровень завоевания во что бы то ни стало.
***
Конец ознакомительного фрагмента
Уважаемый читатель! Если у Вас есть желание дочитать, разместите, пожалуйста, комментарий. Заранее благодарю, автор.
***
Ольга снова стала бывать в салоне Кэти. Она призналась Корецкому, что приходит в салон только ради встречи с ним, но не позволит себе переступить грань, за которой ее ожидает неизвестность с большой вероятностью катастрофы.
— Ольга, любимая, такая любовь, как у нас, преодолеет любые трудности и оттягивать полное соединение наших жизней, значит насильно сопротивляться предначертанному судьбой.
Ольга слушала эти слова как самую сладостную мелодию и понимала, что для шага через эту грань достаточно слабого толчка…
Где-то в октябре придя в салон она сразу с тревогой увидела почти бегущего к ней Корецкого с расстроенным, почти плачущим лицом.
— Что случилось, Алексей!
— Ольга, меня прямо сейчас ждут на императорском флагмане. Я включен в свиту Великого князя, он отправляется в кругосветку с визитами в монаршие дворы!
— Это надолго?
— К зиме вернемся, точнее, до их рождества…
У нее отлегло от сердца.
— Уф-ф! Как Вы меня напугали! А говорили «преодолеем любые трудности».
— Я писать смогу только из столиц! Кэти передаст.
— Буду ждать…
Она взяла его за руку:
— И писем и… Вас…
Ольга ждала письма от Корецкого как свидания…
***
Ольга прохаживалась по балкону с Кэти и еще одной без умолку трещащей дамой. Она не слушала: сегодня возвращался Корецкий!
Унеслась мыслями в картины близости с НИМ. Желанной, реальной! Она опять видела себя с ним, его обещающие губы, его влюбленные глаза над ней!!
Он вошел в салон и сразу поднялся к ним.
— Я снова Вас вижу, я счастлив!
— И я безмерно рада. Расспрашивать не буду, все знаю из писем. Просто побудем рядом.
Дама покинула их.
— Я тебя ищу, братец. Вчера вместе с письмом мне от твоей маман взяла у курьера и твое. Оно на твоем комоде.
Кэти бросила на Корецкого взгляд, о котором Ольга вспомнила много позже, и оставила их вдвоем.
Ольга шутливо осведомилась:
— Вы держите здесь комод?
Он повернулся к ней.
— Да. У сестры есть комната для меня, я остаюсь здесь иногда. Помнится, Вы упрекнули меня, что совсем не знаете, как я живу, когда не с Вами. Хотите взглянуть?
Они взглянули друг другу в глаза. Ее обдало жаром: не предложение ли это было перейти ту самую грань?..
— Любопытно…
— Пройдемте.
Прошли. Кэти проследила взглядом и ухмыльнулась.
Он открыл дверь своим ключом и запер, как только вошли. Они впервые были наедине! У Ольги в голове сумбур мыслей, не смогла зафиксировать ни одной. Ею овладело ощущение надвигающейся катастрофы!
Корецкий развернул ее к себе, обнял. В комнате было довольно светло от уличных фонарей. Она увидела его взгляд и у нее все поплыло. Он ее подхватил, отнес к кровати у стены. После обмена взглядами с сестрой им владела одна мысль: сегодня он осуществит свою столь долго лелеемую мечту и наградит себя неимоверным наслаждением! В отличие от Ольги он полностью владел собой. Впился поцелуем в губы и она впервые в жизни почувствовала, что буквально жаждет ощутить, как ее заполняет мужчина, этот мужчина!
Коснувшись первой же пуговицы, Корецкий увидел ее растерянность, на грани паники. Он был молод, но уже опытен, понял: она не раздевалась даже перед мужем! Он решил «ковать, пока горячо» и не стал тратить время на миллион крючков: присел перед ней, просунул руки под юбки и стянул с нее сразу все нижнее белье.
— Ах, что Вы себе позв…
Корецкий молча уложил ее поперек на кровать и быстро скинул с себя все. На ее лице отразился страх, почти ужас! Он отметил, как она жадно обежала взглядом его обнаженное тело, как делает усилие, чтобы оторвать глаза от его нацелившегося в небо «орудия».
«Бог ты мой, да она хотя бы мужа голым видела?!»
Он завел ворох юбок и корсет выше талии и коснулся губами живота. Обнажил сверху грудь, стал ласкать ее, целовать плечи. Она уже утонула в омуте желания, обняла , ощутила ищущее прикосновение члена и… с колотящимся сердцем впустила, издав дикий стон!..
В первое мгновение бережного ввода мелькнуло удивление: ничего необычного! Но в следующее… Она сплелась с ним руками и ногами, исступленное совокупление, первый в жизни настоящий оргазм, потом еще…
Надо ли говорить, какую феерию удовольствия Ольга испытала! При апогее на мгновения потеряла сознание и только после него расцепила объятия…
Они лежали обессиленные, к ней медленно возвращалась реальность.
Она чувствовала себя преступною и виноватою. Было что-то ужасное и отвратительное в воспоминаниях о том, за что было заплачено этою страшною ценой стыда
Она села. Бледный, с дрожащею нижнею челюстью, он стоял над нею и умолял успокоиться Корецкий понял, что из этого состояния ее выведет только одно: ощущение, что она любима. Он посадил ее к себе на колени, стал нежно целовать лицо, волосы, плечи, оглаживал тело:
— Все будет хорошо, мое сокровище. Мы любим и это главное. Ничто не в силах нас разлучить, а значит, мы будем счастливы!
В этот момент он искренне был в этом уверен…
Его вновь охватило желание. Она прижималась к его нагой груди, ощутила под собой его эрекцию и в голове осталась одна мысль:
«Хочу еще и еще!».
Он снял с нее обувь, сноровисто раздел, а она даже не заметила этого, хотя обнажение донага было для нее впервые: настолько была поглощена предвкушением предстоящего упоительного слияния с этим телом, всецело ей принадлежавшим телом!
Он уложил ее на спину, перебрался на нее и вошел. Начал нежно, поцеловал в губы, приподнялся на руках. Видел на ее лице выражение беспредельного блаженства. Ольга не отрывала глаз от его лица, пила любовь из его глаз, оглаживала его руки, спину, бедра. Вжималась в него, притягивая за упругие ягодицы, словно боясь выпустить из себя…
Почувствовала завершение по учащению ритма и его исказившемуся лицу, бешено задвигалась навстречу…
В себя пришли не скоро. Ольга встала и отстранилась от него. Она не могла выразить словами того чувства стыда, радости и ужаса пред этим вступлением в новую жизнь и не хотела говорить об этом. Они вышли из комнаты. Было поздно, внизу сидела одна Кэти , с пахитоской.
— Я припозднилась, до свидания, Кэти .
— До свидания, милая…
Усадив Ольгу в карету, Корецкий вернулся. Кэти довольно улыбалась.
— Какое длинное письмо… Прочитал?
— Она чудо, Кэт!
— Рада за тебя, но чудес не бывает, голову не теряй…
Он ее не слышал, впервые после близости с женщиной ощущал бесконечное счастье!..
***
Ольга с замиранием сердца вошла в переднюю.
Ольга с замиранием сердца вошла в переднюю. Самарин ее ждал. Ответила на немой вопрос:
— Были новые знакомые Кэти , ты их не знаешь. Пришлось немного задержаться. Я пойду лягу.
— Хорошо, дорогая.
Она сразу прошла в спальню, за ней Лизонька, начала раздевать. Ольга увидела в зеркале недоумение на ее лице при виде незнакомо завязанного корсета. Залилась краской…
Зашел муж, разделся, начал снимать кальсоны. Она почувствовала, что все в ней вопит об охватившем ее отвращении: только не сегодня!
— Ты извини, сегодня не могу. Голову ломит, там было накурено…
Он как-то неловко оправился:
— Что ж, отдыхай, любовь моя, но частое посещение салона княгини Волховской не одобряю. Спокойной ночи.
Лег, чмокнул в лоб и отвернулся. Она повернула голову, увидела его затылок.
«Еще час назад я была с другим мужчиной! Я совершила смертный грех и мир не рухнул!?.»
Она провалилась в сон и впервые проспала семейный завтрак…
***
Весь день ей казалось, что мир вокруг должен стать каким-то другим, что она сама выглядит иначе. Голову сверлила мысль, что с ней, той самой Ольгой, произошло невозможное: она совершила гнусное предательство! И не только по отношению к Сергею Михайловичу, от которого ничего, кроме доброты не видела, а и к своему дому, даже к сыну. Она понимала, что к этому шло, но…
«Я изгваздала представление о себе… Но ведь я полюбила! Разве любовь не извиняет все!?»
Она чувствовала всю шаткость такого оправдания, металась по комнатам и с замиранием сердца ждала возвращения мужа…
Он вошел в переднюю. Все как обычно: он раздевается, берет ее за плечи, чмокают друг друга в губы. Она ожидала этого поцелуя со страхом, но отторжения не произошло, спасла ритуальность. Ей было стыдно за отвратительное притворство, но… у нее не было к нему сочувствия, вообще не думала о нем!!..
— Как голова, любимая?
— Прошла.
… Ольга лежала и напряженно ожидала, но, к ее удивлению, привычная процедура позволила отнестись к соитию как к акту из разряда «попили чаю». В первый момент входа ее чуть не передернуло, но стерпела. Отметила, что не ощутила отличия в габаритах «этого органа» у своих «мужей». Все время ожидала, что вот сейчас он спросит… но:
«Он ничего не почувствовал! И вообще все вокруг по-прежнему…»
Когда он уснул, Ольга окунулась в воспоминания… ЕГО поцелуи, «улет», блаженство…
***
Так начался у нее этап жизни с обоими мужчинами.
Во сне, когда она не имела власти над своими мыслями, ее положение представлялось ей во всей безобразной наготе своей. Одно сновиденье почти каждую ночь посещало ее. Ей снилось, что оба вместе были ее мужья, что оба расточали ей свои ласки. И когда один был на ней, другой стоял рядом с торчащим фаллосом и радостно смеялся. И она… объясняла им, смеясь, что это гораздо проще и что они оба теперь довольны и счастливы. Но это сновиденье, как кошмар, давило ее, и она просыпалась с ужасом…
Два дня ее занимала только мысль о свидании с Корецким, преследовали картины близости с ним: его лицо в экстазе, нагое тело, восставший член! Она почувствовала позывы внизу живота и поняла, что будет искать малейшую возможность соития с любимым, чего бы это ни стоило!
«И будь что будет! Я уже не смогу жить без этого…»
На третий день курьер принес днем записку:
«Не могу без Вас, моя королева. Назначьте час, когда сможете придти. Целую везде».
Она быстро черкнула:
«Через два часа»/
При одевании перед выходом внимательно проследила, как служанка завязывает корсет…
Он открыл дверь и они бросились в объятия, слились в поцелуе. Он лихорадочно сорвал с нее одежду, уложил нагую на кровать. Торопливо сбросил все с себя, снова отметил ее прикованный к восставшему члену жадный взгляд и мгновенно оказался на ней.
Всепоглощающая, безбрежная страсть под симфонию ее стонов и его выкриков! Завершили в восторженном совместном апогее, потом без сил лежали на животах, лицом к лицу, рука в руке, и отключились…
Пришли в себя. Она положила голову ему на грудь:
— Алексей, я такая счастливая!..
— Потому что я весь твой, а ты вся моя…
— И так будет всегда? Я не смогу без тебя!
— Так будет, пока мы живы…
Они опять ощутили желание. Он целовал ее тело, а она прижимала к себе его голову, задыхаясь от нахлынувшего восторга…
Ольга полностью подчинялась его рукам как в своеобразном танце, вся во власти незнакомых первобытных ощущений. Пьянела от них, видя его искаженное в бешеном апогее лицо. Корецкий несмотря на молодость был вполне искушен в сексе, но с восторгом признал:
«Такой ураган непритворной страсти! Чистый лист в сексе, а ебется так самозабвенно, как не встречал до сих пор, каждый раз как перед казнью!"
В отличие от нее его переполняло еще и торжество тщеславия: ему безоглядно отдавалась одна из самых блестящих и недоступных замужних дам высшего света…
Они отдышались, он привстал на локте, смотрел на нее полным любви взглядом. Она с тревогой всмотрелась в его глаза:
— Ты не стал думать обо мне плохо? Ведь это было непотребство… То, как мы это делали.
Она имела в виду свой перевод из позы «внизу» в противоположную, так как в кругу Сергея Михайловича все позы, кроме «миссионерской», считались развратом. Бедная Ольга, взгляды ее любовника на «непотребство» сильно отличались!
— Все, что делают любящие, желающие доставить друг другу радость и удовольствие, не может быть постыдно. Тебе ведь было приятно?
Она отвела глаза:
— Ты же видел…
***
Любовники встречались для интима у него в будни днем раз в неделю, а то и чаще, в основном в дни занятий сына с гувернерами, когда Анна могла отсутствовать долго. Вечерами они пару раз попользовались комнатой Вронского у Бетси для «однораундового» соития, да и посещать салон она стала гораздо реже. Челядь ее резко участившиеся выезды на извозчиках и лишь изредка в семейной карете, замечала, но докладывать барину, конечно, не смела. В те редкие минуты, когда Анна вспоминала о скрытности, она была уверена, что муж до расспросов прислуги не опустится.
Каждое соитие отзывалось в ней так, будто срываются путы, о которых она и не подозревала. Каждое приносило что-нибудь новое в узнавание его тела, взаимных предпочтений.
…Передышка. Обнаженный Корецкий, сидя на краешке дивана, наблюдал за вышедшей из душевой Ольгой. Улыбнулся: она накинула пеньюар, еще стеснялась наготы.
—Иди ко мне, моя газель!
Она с радостной улыбкой бросилась к нему. Он раздвинул свои колени, прижал ее к себе и стал ласкать тело через ткань. Она обняла его за шею, поцеловала волосы. Ощутила эрекцию, порывалась перебраться на постель, но он просто усадил ее вплотную к себе на колени. Пеньюар им в новой позе не помешал...
Ольга не узнавала сама себя. Она настолько самозабвенно предавалась собственно соитию, что вариации поз ее не увлекали и она без смущения просто откликалась на любое его пожелание К чести Корецкого, с ней ему претили знакомые из разгульной жизни нетрадиционные сношения. Он не допускал и мысли предложить что-нибудь новое, к чему она не была бы расположена, но постепенно разнообразил ласки.
При очередном свидании он почувствовал позыв к третьему соитию и, чтобы возбудить и ее желание, впервые скользнул рукой по животу и ввел в вагину палец… К его изумлению, после первого же нежного касания клитора она притянула его на себя и заплела его в объятия. Он понял, что ей дополнительная стимуляция не нужна: она заводилась уже от первых ласк!
Значит, с гениталиями только игры…
***
Они разделись и она уже совершенно не смутилась, обнажаясь до наготы при свете дня. Корецкий видит, что она опять отводит глаза от его «хозяйства». Решается:
«Пора ей, наконец, восполнить пробел».
— Ольга, мы договорились ничего не делать, что хоть в малейшей степени тебе неприятно, так?
— Так.
— Признайся, ты ведь до меня не видела фаллос в натуре?
Это было неожиданно, но она настолько безоговорочно была уверена в том, что он никогда не оскорбит ее морали, что восприняла спокойно и с интересом
— Только Сашин…
Он лег.
— Сядь, пожалуйста, ко мне на колени и рассмотри его, наконец.
Она взглянула ему в глаза и решительно устроилась на нем. Он взял ее руку и приложил к так неумолимо притягивающему ее взгляд объекту:
