…Когда он уходил, она хотела остановить его и сказать, но раздумала.
Когда она проснулась утром, первым чувством был стыд. За отчаянные грубые слова при признании, которые ничего полезного не принесли, только обернулись безвыходным положением. Ей стало страшно за позор, о котором она прежде и не думала. Ольга испугалась, что сейчас приедет управляющий выгонять ее из дома, что позор ее будет объявлен всему миру. Она спрашивала себя, куда она поедет …и не находила ответа. Она одернула себя:
«Неужели он опустится до этого?! Как же он упал в моих глазах, что я могу о нем так думать!.. А с другой стороны что!? Он должен был придушить меня прямо в карете, чтоб я его зауважала?»
Немного подумав, вызвала служанку.
— Лизонька, ответь мне предельно искренне. Предстоят изменения и я хочу точно знать, могу ли я на тебя рассчитывать?
— Да, Ольга Андреевна, я говорила тогда честно.
— Тогда сначала о том, что случилось. Я вчера призналась мужу в измене.
Служанка прижимает ко рту ладони, смотрит с ужасом.
— Мне очень стыдно за боль, которую в отчаянии причинила ему и себе жестокими словами в надежде прекратить эту жизнь в обмане. Но что сделано, то сделано. Я решила не ждать выселения, а взять сына и уехать. Мой сын — моя крепость. Я буду бороться, пусть весь свет будет против меня! Мы завтра едем в Москву. Какое твое слово?
— Я с Вами. А… граф?
— Он пока не знает, но присоединится. Ему пока некрасиво будет активно участвовать.
— Пойду собирать вещи.
У двери оборачивается.
— А про выселение… Вот ни за что не поверю, что барин на это способен. Но Вы перешли рибикон и я буду с Вами, Сашей и ребеночком!
Ольга улыбнулась.
— Ру-би-кон. Правильно — рубикон, милая. Оповести всех.
Ольга написала мужу, что не может оставаться в его доме и уезжает с сыном. Перечитала и дописала:
«Прошу не чинить препятствий».
В гостиную вошел лакей с пакетом.
— От барина.
Она трясущимися пальцами разорвала пакет. Выпали письмо и деньги…
Ольга сидела с письмом за столом. Утром она жалела, что призналась мужу в измене и сдвинула камень, который покатился с горы, увлекая за собой страшную осыпь.
«И вот письмо это означает, что признания как бы не было? Как он может такое предлагать! Убил бы он меня, убил бы он его на дуэли, я все бы простила…»
Она поняла: он ее, и так погибшую, уничтожит, поставив перед выбором между сыном
и любовником! Сашу он не отдаст и если она сбежит с Корецким, бросив сына, будет
навсегда опозорена как преступная жена и мать.
Ольга страстно не хотела доставить мужу такого удовольствия, но в глубине души знала, что у нее нет другой возможности, кроме этого выбора. Она уронила голову на руки и заплакала навзрыд…
На звуки подошла Лизонька.
— Ольга Андреевна, милая…
Она утерла слезы, черкнула записку:
«В шесть, на дальней скамейке сада»
— Это графу, срочно.
Впервые Ольга подумала, что лучше бы ее не стало. Нет, она не представляла, что она умирает, а просто «раз!» и нет ее! И не надо будет Корецкому бежать и губить карьеру. И Самарину не придется позориться, вырастит Сашу достойным человеком. А самое главное: ей не придется выбирать лучший выход из неприемлемых…
Эта мысль стала посещать ее все чаще и чаще…
Оставшееся до свидания время она слонялась по дому. Смотрела, как пакуют вещи. Обедала, потом гуляла с сыном. Но мысли были об одном: она должна сделать выбор и сказать ему. Встряхнула головой.
«Я сбегу с ним и Сашей прямо сейчас, Если он предложит мне это ИСКРЕННЕ! Я пойму».
…Сумерки. Корецкий шел на свидание и инстинкт подсказывал, что оно будет не простым. Узнав о беременности и потребовав от нее оставить мужа и бежать, в укромном уголке души чувствовал, что на самом деле он не был готов к такому развороту свей жизни.
Ольга пришла раньше, сидела на скамейке Он подошел, слегка смущенно оглянулся. Она усмехнулась.
— Уже не важно. Я сказала Самарину о нашей связи. И вот его письмо.
— И хорошо сделала. Давно пора..
Он взял письмо и стал читать, не садясь. Ольге было тревожно, она следила за выражением его лица, пытаясь найти на нем ответы на свои ожидания, но увидела недоумение и досаду.
— Что скажешь?
— Честно говоря, ожидал вызова, но это…
Ольга все поняла.
— И пристрелил бы его, неопытного, на дуэли. Нет мужа, нет препятствий?
— За кого ты меня считаешь! Выстрел в воздух, конечно.
Она поняла его тайную надежду на дуэль, где он так или иначе решил бы проблему. Другие варианты он и не рассматривал…
Все же спросила:
— А теперь что предлагаешь?
— Оставить его, а я подумаю, как устроить нашу жизнь. Разве невозможен развод?
Он сказал это настолько неуверенно, что она поняла: ее надежды рухнули…
— Но он сына не отдаст!
— По твоему, лучше остаться?!
Она пыталась почувствовать категоричность в его возмущении но… уловила именно ВОПРОС! Он фактически предлагал ей решать самой. Вслух сказала:
— Что ж, бежать? И мне сделаться вашею любовницей? И погубить все? — злобно сказала она…
…Теперешнее отношение его к Ольге просто и ясно. …
— Почему! Ты будешь достойна такого же уважения, как законная жена!..
— Ты сам веришь в такое, когда-либо встречал?
Они впервые разговаривали раздраженно! Она встала, обняла.
— Ты не понял, Алексей. Я не боюсь унижений, пока у меня есть твоя любовь, и действовать буду исходя из этого.
Предчувствие не обмануло ее: все покатится по проторенной «светом» колее: в лучшем случае не выставляемый на всеобщее обозрение адюльтер до тех пор, пока он не станет неприемлемым для одного из ее «мужей»…
«Если станет. Для них. А для меня?.. Придется ехать домой, но знаю точно: ни за что не подпущу его к себе…»
Представила раздевающегося мужа!.. Ее даже удивила степень возникшего отвращения…
Ольга приехала в Петербург рано утром. Готовясь к этому свиданью, она учила себя презирать и обвинять его…
Он сидел в гостиной у стола и удрученно смотрел в сторону. Лицо его было обиженно и было очевидно, что он старается придать ему решимости. Ей стало его жалко.
«А в чем он, собственно говоря, виноват? За что его презирать? Всю жизнь был предельно честен со мной и всегда добр. Ну, не дал ему бог мужского магнетизма, не повезло ему… и мне».
Она впервые подумала, что нарочно подпитывала свою ненависть, чтобы подавить чувство собственной вины. Он молчал, и она заговорила первой, решив сразу избавить его от возможных иллюзий.
— Сергей Михайлович, я прелюбодейка, преступная женщина, но не могу и не хочу ничего изменить.
—Вы худшая из подобных вам, потому что в отличие от многих из них ваш муж всегда был чист перед вами
Она промолчала.
— Я предупреждаю Вас, что только в том случае, если вы себя компрометируете, я должен буду принять меры, чтоб оградить свою честь.
Отвращение и презрение вернулись к ней.
«О какой своей чести ты говоришь! Другой на твоем месте разорвал бы на куски такую жену…»
— Я не могу быть Вашей женой в известном смысле…
Он с ненавистью засмеялся.
— Но подозреваю, что некоторое время Вы не гнушались совмещать, не так ли?
Краска залила ей щеки.
— Сергей Михайлович! Что Вам от меня нужно?
— Здесь не будет его ноги и ни свет, ни прислуга не должны иметь повода обвинить Вас. У Вас будут все права порядочной жены… без исполнения обязанностей в том самом смысле…
Сергей Михайлович криво усмехнулся. Он понимал, всю кабальность предлагаемого: монастырь в семье.
«Нонсенс, ей даже нет тридцати и при вертящемся рядом любовнике монашкой она вряд ли станет, но хватит же ума соблюдать видимость…»
Мог ли он представить свою семью такой… Но что еще оставалось делать!? Его накрыла ненависть к ней…
Час был уже поздний. Ольга сидела на краю кровати. Она была раздражена, почти озлоблена.
«Ни за что не разденусь при нем! Прикорну тут одетой… Пока мой настоящий муж что-нибудь решит, наконец!»
Сергей Михайлович вошел, прикрыл дверь и объявил не подходя:
— Предлагаю такой распорядок. Вам придется каждый раз перед сном стелить постель. Я каждый раз переодеваюсь здесь в халат и ухожу в кабинет, где всегда были постельные принадлежности. Вы примнете мою половину постели, а утром найдете способ передать одежду. Приму любой другой, не вызывающий толков прислуги, вариант. Спальня Ваша епархия как и прежде. Почти…
Он отвернулся, разделся до белья, надел висевший на стуле халат и вышел. Ольга была ошеломлена, но… благодарна:
«Он по инерции продолжает заботиться…»
Она разделась, легла и отключилась – сказался сброс напряжения…
Самарин ворочался на диване долго. Представлял, как она сидит на нем, медленно двигается, с улыбкой смотря своими распахнутыми глазами…
В конце концов взялся за член и занялся тем, чего не делал лет двадцать…
…Утром Ольга без отвращения собрала и отнесла пахнущую мужем одежду. Постучалась в кабинет и вошла. Он пока не вставал. Молча положила одежду. Он проговорил, смотря мимо:
— Спасибо. Встретимся за завтраком…
— Хорошо…
Она забрала халат и вышла.
…Завтрак семьей. Кухарка заносит закуски, кастрюлю. Ждет.
—Спасибо, Татьяна Прохоровна, дальше я сама.
Сергей Михайлович откладывает газету.
—Какие планы, молодой человек?
—Задание по английскому. Прогулка с мамой. Поиграть с мячом во дворе. Урок с мисс Мэриэн. Макет фрегата с тобой, если придешь рано. Почитаю с мамой перед сном.
— Четко изложил, молодец! Что говорит мисс Мэриэн, Ольга?
— Довольна.
Он видит, как она накладывает всем на тарелки, заправляет на шею сыну салфетку, как шевелятся ее губы и …представляет, как она, присев над любовником, этой рукой вправляет в себя его член, а из этих губ исторгается сладострастный стон! Отводит глаза…
Прихожая, Лизонька помогает одеться на выход. Он бросает мимолетный взгляд на жену. Она кладет руки ему на плечи, чмоканье. Он уходит. Ольга обменивается со служанкой грустным взглядом и уходит в спальню. Облегченно вздыхает, крестится.
«Я замечаю, что инстинктивно избегаю смотреть на нее, чтобы не свихнуться…»
Самарины продолжали жить в одном доме, но были совершенно чужды друг другу...
Был конец сентября. Ольга впервые в салоне после дачи. Осматривается. Обнялась с Кэти .
—Рада видеть тебя здесь, милая!
— И я также. Здесь все как обычно.
—Только освещение электрическое.
—Надо бы и у нас…
Осекается…
Подходит Корецкий, берет ее за руки.
— Наконец я тебя вижу! Рассказывай.
Она отодвигается. Отходят в сторону.
— У нас ним уговор. Условия ты читал в письме. Будем соблюдать «приличия».
— Я сейчас уйду и вернусь через черный ход. Буду ждать в нашей комнате. Зацелую!
Он распрощался с Кэти и другими и вышел. Ольга всполошилась. Пока ни мужем, ни, что важнее, Корецким ничего не предпринималось, она страдала от неизвестности и плыла по течению. И вот…
«Может, что-то решил? Или только соскучился по близости?»
Она следила за балконом. Там были зажжены всего две лампы в концах. Заметила метнувшуюся к комнате тень. Ей удалось незаметно подойти к двери. Взялась за ручку:
«Зайду и услышу, что можно только бежать, бросив сына. Знал бы, что я могу на это пойти, предложил бы? Больно сознавать, но сомневаюсь…»
Она вошла и попала в его объятия. Забыла о всех тревогах, обхватила его за шею и впилась в губы. Стали срывать с себя одежду: у них почти месяц не было интима!.. Увидев его полураздетого, со вздыбленным членом, она засуетилась. Что-то у нее зацепилось, не получалось снять пояс с чулками и она, подобрав юбки до груди, легла так. Через мгновение они уже бешено совокуплялись в беспощадной «схватке» с первобытным рычанием…
Кончали это скоротечное соитие вместе при первом же ее оргазме. Дико закричали и отвалились в изнеможении…
Ольга оглядела комнату: она здесь впервые после измены.
— Кажется, с того дня прошла целая жизнь…
— Не могу без твоих объятий, Ольга !
— А я без твоих, Алексей! Но не получится часто ни у тебя, ни здесь, обнаружится.
— Что-нибудь придумаю…
— Через месяца два уже и нельзя будет…
Он погладил ей живот, поцеловал.
— Заметно, но не мешает…
Короткая передышка. Прелюдия перед повтором не понадобилась. Ей удалось снять, наконец, всю одежду. Он произнес вдруг охрипшим голосом:
— Хочу всю тебя видеть…
Она легла поперек дивана и широко развела ноги. Он подошел и рывком привлек ее вплотную к себе. Такой позы у них еще не было! Он резко ввел член до шлепка мошонкой. Жесткое соитие, не сдерживая стонов и восклицаний…
Кэти поднялась на балкон и приникла ухом к двери, довольно усмехнулась. Поспешно отошла, завидев двух дам на лестнице…
Ольга уже не была пассивным партнером. Корецкий угадывал ее желания и выбирал позы, не сковывающие ее движения. Он поддерживал ее ноги под коленями и они подавались навстречу вплоть до жесткой сшибки. Или поддерживал ее под ягодицами, а она насаживалась, обхватив его ногами. Когда хотел ласкать ей грудь, укладывал ее ноги себе на плечи. За весь небывало длительный секс они не отрывали взгляды от лиц друг друга…
Кэти снова на балконе и снова услышала страстную симфонию из комнаты кузена. Оторвала ухо от двери и взглянула на часы. Удивленно подняла брови:
— Однако браво, скромница ты наша!
Скривила губы в саркастической ухмылке…
Любовники были ненасытны. Продолжили в «миссионерской» позе с далеко не миссионерским сплетением тел. Завершали в диком совместном «улете» и повалились без сил…
Она оделась первой, выскользнула из комнаты и пробралась вниз, стала прощаться. Одна из дам посетовала на быстрый уход: не пообщались. Ольга бросила взгляд на часы на стене:
«Час и почти без перерыва! Изголодались…»
…Выйдя из кареты у своего подъезда почувствовала холодок: любовник не сказал ничего о планах.
«И правда — зачем ему бежать и рушить свое будущее? Да еще и с беременной любовницей!.. А как же любовь? Или я для него for sex only? А он для меня?..»
Вспомнила картины из секс-марафона и …победно улыбнулась:
«А если даже только sex!? Зато какой!!! И поза чудо: всегда его лицо перед глазами…»
Холодок улетучился.
…Войдя в кабинет, она не стала ждать вопрос мужа:
— Я была у Кэти.
— Где общаетесь с любовником.
Ольга презрительно усмехнулась.
— Заприте меня дома или запретите ему бывать в свете.
— Вы знаете о последствиях нарушения условия.
— Я не нарушала.
Она солгала совершенно спокойно:
«Для тебя главное, чтобы скрытно? Так получи! Значит, лето продолжается..»
…Она отложила книжку, поцеловала заснувшего сына, прошла в спальню и села у трюмо. Вошел муж, взглянул и отвел глаза. Ольга наблюдала, как он переодевался, успела заметить у него эрекцию. Он вышел, обошлись без единого слова…
Сергей Михайлович лег на диван в кабинете и представил жену, опирающуюся на трюмо с завернутыми на спину юбками, а себя сзади. Он размашисто вгонял член до предела, одной рукой оттягивая за волосы ее голову, а другой тиская ее зад, видел в зеркале искаженное отвращением ее лицо. Кончилось как обычно – он взял член в руку…
А Ольга даже посочувствовала:
«Найдет кого-нибудь. Но нет, скорее к проституткам…»
Самый простой для него выход ей в голову не пришел…
Следующая прода будет только при появлении Вашего комментария. С уважением, автор.
***
Когда она проснулась утром, первым чувством был стыд. За отчаянные грубые слова при признании, которые ничего полезного не принесли, только обернулись безвыходным положением. Ей стало страшно за позор, о котором она прежде и не думала. Ольга испугалась, что сейчас приедет управляющий выгонять ее из дома, что позор ее будет объявлен всему миру. Она спрашивала себя, куда она поедет …и не находила ответа. Она одернула себя:
«Неужели он опустится до этого?! Как же он упал в моих глазах, что я могу о нем так думать!.. А с другой стороны что!? Он должен был придушить меня прямо в карете, чтоб я его зауважала?»
Немного подумав, вызвала служанку.
— Лизонька, ответь мне предельно искренне. Предстоят изменения и я хочу точно знать, могу ли я на тебя рассчитывать?
— Да, Ольга Андреевна, я говорила тогда честно.
— Тогда сначала о том, что случилось. Я вчера призналась мужу в измене.
Служанка прижимает ко рту ладони, смотрит с ужасом.
— Мне очень стыдно за боль, которую в отчаянии причинила ему и себе жестокими словами в надежде прекратить эту жизнь в обмане. Но что сделано, то сделано. Я решила не ждать выселения, а взять сына и уехать. Мой сын — моя крепость. Я буду бороться, пусть весь свет будет против меня! Мы завтра едем в Москву. Какое твое слово?
— Я с Вами. А… граф?
— Он пока не знает, но присоединится. Ему пока некрасиво будет активно участвовать.
— Пойду собирать вещи.
У двери оборачивается.
— А про выселение… Вот ни за что не поверю, что барин на это способен. Но Вы перешли рибикон и я буду с Вами, Сашей и ребеночком!
Ольга улыбнулась.
— Ру-би-кон. Правильно — рубикон, милая. Оповести всех.
Ольга написала мужу, что не может оставаться в его доме и уезжает с сыном. Перечитала и дописала:
«Прошу не чинить препятствий».
В гостиную вошел лакей с пакетом.
— От барина.
Она трясущимися пальцами разорвала пакет. Выпали письмо и деньги…
***
Ольга сидела с письмом за столом. Утром она жалела, что призналась мужу в измене и сдвинула камень, который покатился с горы, увлекая за собой страшную осыпь.
«И вот письмо это означает, что признания как бы не было? Как он может такое предлагать! Убил бы он меня, убил бы он его на дуэли, я все бы простила…»
Она поняла: он ее, и так погибшую, уничтожит, поставив перед выбором между сыном
и любовником! Сашу он не отдаст и если она сбежит с Корецким, бросив сына, будет
навсегда опозорена как преступная жена и мать.
Ольга страстно не хотела доставить мужу такого удовольствия, но в глубине души знала, что у нее нет другой возможности, кроме этого выбора. Она уронила голову на руки и заплакала навзрыд…
На звуки подошла Лизонька.
— Ольга Андреевна, милая…
Она утерла слезы, черкнула записку:
«В шесть, на дальней скамейке сада»
— Это графу, срочно.
Впервые Ольга подумала, что лучше бы ее не стало. Нет, она не представляла, что она умирает, а просто «раз!» и нет ее! И не надо будет Корецкому бежать и губить карьеру. И Самарину не придется позориться, вырастит Сашу достойным человеком. А самое главное: ей не придется выбирать лучший выход из неприемлемых…
Эта мысль стала посещать ее все чаще и чаще…
***
Оставшееся до свидания время она слонялась по дому. Смотрела, как пакуют вещи. Обедала, потом гуляла с сыном. Но мысли были об одном: она должна сделать выбор и сказать ему. Встряхнула головой.
«Я сбегу с ним и Сашей прямо сейчас, Если он предложит мне это ИСКРЕННЕ! Я пойму».
…Сумерки. Корецкий шел на свидание и инстинкт подсказывал, что оно будет не простым. Узнав о беременности и потребовав от нее оставить мужа и бежать, в укромном уголке души чувствовал, что на самом деле он не был готов к такому развороту свей жизни.
Ольга пришла раньше, сидела на скамейке Он подошел, слегка смущенно оглянулся. Она усмехнулась.
— Уже не важно. Я сказала Самарину о нашей связи. И вот его письмо.
— И хорошо сделала. Давно пора..
Он взял письмо и стал читать, не садясь. Ольге было тревожно, она следила за выражением его лица, пытаясь найти на нем ответы на свои ожидания, но увидела недоумение и досаду.
— Что скажешь?
— Честно говоря, ожидал вызова, но это…
Ольга все поняла.
— И пристрелил бы его, неопытного, на дуэли. Нет мужа, нет препятствий?
— За кого ты меня считаешь! Выстрел в воздух, конечно.
Она поняла его тайную надежду на дуэль, где он так или иначе решил бы проблему. Другие варианты он и не рассматривал…
Все же спросила:
— А теперь что предлагаешь?
— Оставить его, а я подумаю, как устроить нашу жизнь. Разве невозможен развод?
Он сказал это настолько неуверенно, что она поняла: ее надежды рухнули…
— Но он сына не отдаст!
— По твоему, лучше остаться?!
Она пыталась почувствовать категоричность в его возмущении но… уловила именно ВОПРОС! Он фактически предлагал ей решать самой. Вслух сказала:
— Что ж, бежать? И мне сделаться вашею любовницей? И погубить все? — злобно сказала она…
…Теперешнее отношение его к Ольге просто и ясно. …
— Почему! Ты будешь достойна такого же уважения, как законная жена!..
— Ты сам веришь в такое, когда-либо встречал?
Они впервые разговаривали раздраженно! Она встала, обняла.
— Ты не понял, Алексей. Я не боюсь унижений, пока у меня есть твоя любовь, и действовать буду исходя из этого.
Предчувствие не обмануло ее: все покатится по проторенной «светом» колее: в лучшем случае не выставляемый на всеобщее обозрение адюльтер до тех пор, пока он не станет неприемлемым для одного из ее «мужей»…
«Если станет. Для них. А для меня?.. Придется ехать домой, но знаю точно: ни за что не подпущу его к себе…»
Представила раздевающегося мужа!.. Ее даже удивила степень возникшего отвращения…
***
Ольга приехала в Петербург рано утром. Готовясь к этому свиданью, она учила себя презирать и обвинять его…
Он сидел в гостиной у стола и удрученно смотрел в сторону. Лицо его было обиженно и было очевидно, что он старается придать ему решимости. Ей стало его жалко.
«А в чем он, собственно говоря, виноват? За что его презирать? Всю жизнь был предельно честен со мной и всегда добр. Ну, не дал ему бог мужского магнетизма, не повезло ему… и мне».
Она впервые подумала, что нарочно подпитывала свою ненависть, чтобы подавить чувство собственной вины. Он молчал, и она заговорила первой, решив сразу избавить его от возможных иллюзий.
— Сергей Михайлович, я прелюбодейка, преступная женщина, но не могу и не хочу ничего изменить.
—Вы худшая из подобных вам, потому что в отличие от многих из них ваш муж всегда был чист перед вами
Она промолчала.
— Я предупреждаю Вас, что только в том случае, если вы себя компрометируете, я должен буду принять меры, чтоб оградить свою честь.
Отвращение и презрение вернулись к ней.
«О какой своей чести ты говоришь! Другой на твоем месте разорвал бы на куски такую жену…»
— Я не могу быть Вашей женой в известном смысле…
Он с ненавистью засмеялся.
— Но подозреваю, что некоторое время Вы не гнушались совмещать, не так ли?
Краска залила ей щеки.
— Сергей Михайлович! Что Вам от меня нужно?
— Здесь не будет его ноги и ни свет, ни прислуга не должны иметь повода обвинить Вас. У Вас будут все права порядочной жены… без исполнения обязанностей в том самом смысле…
Сергей Михайлович криво усмехнулся. Он понимал, всю кабальность предлагаемого: монастырь в семье.
«Нонсенс, ей даже нет тридцати и при вертящемся рядом любовнике монашкой она вряд ли станет, но хватит же ума соблюдать видимость…»
Мог ли он представить свою семью такой… Но что еще оставалось делать!? Его накрыла ненависть к ней…
***
Час был уже поздний. Ольга сидела на краю кровати. Она была раздражена, почти озлоблена.
«Ни за что не разденусь при нем! Прикорну тут одетой… Пока мой настоящий муж что-нибудь решит, наконец!»
Сергей Михайлович вошел, прикрыл дверь и объявил не подходя:
— Предлагаю такой распорядок. Вам придется каждый раз перед сном стелить постель. Я каждый раз переодеваюсь здесь в халат и ухожу в кабинет, где всегда были постельные принадлежности. Вы примнете мою половину постели, а утром найдете способ передать одежду. Приму любой другой, не вызывающий толков прислуги, вариант. Спальня Ваша епархия как и прежде. Почти…
Он отвернулся, разделся до белья, надел висевший на стуле халат и вышел. Ольга была ошеломлена, но… благодарна:
«Он по инерции продолжает заботиться…»
Она разделась, легла и отключилась – сказался сброс напряжения…
Самарин ворочался на диване долго. Представлял, как она сидит на нем, медленно двигается, с улыбкой смотря своими распахнутыми глазами…
В конце концов взялся за член и занялся тем, чего не делал лет двадцать…
***
…Утром Ольга без отвращения собрала и отнесла пахнущую мужем одежду. Постучалась в кабинет и вошла. Он пока не вставал. Молча положила одежду. Он проговорил, смотря мимо:
— Спасибо. Встретимся за завтраком…
— Хорошо…
Она забрала халат и вышла.
…Завтрак семьей. Кухарка заносит закуски, кастрюлю. Ждет.
—Спасибо, Татьяна Прохоровна, дальше я сама.
Сергей Михайлович откладывает газету.
—Какие планы, молодой человек?
—Задание по английскому. Прогулка с мамой. Поиграть с мячом во дворе. Урок с мисс Мэриэн. Макет фрегата с тобой, если придешь рано. Почитаю с мамой перед сном.
— Четко изложил, молодец! Что говорит мисс Мэриэн, Ольга?
— Довольна.
Он видит, как она накладывает всем на тарелки, заправляет на шею сыну салфетку, как шевелятся ее губы и …представляет, как она, присев над любовником, этой рукой вправляет в себя его член, а из этих губ исторгается сладострастный стон! Отводит глаза…
Прихожая, Лизонька помогает одеться на выход. Он бросает мимолетный взгляд на жену. Она кладет руки ему на плечи, чмоканье. Он уходит. Ольга обменивается со служанкой грустным взглядом и уходит в спальню. Облегченно вздыхает, крестится.
«Я замечаю, что инстинктивно избегаю смотреть на нее, чтобы не свихнуться…»
Самарины продолжали жить в одном доме, но были совершенно чужды друг другу...
***
Был конец сентября. Ольга впервые в салоне после дачи. Осматривается. Обнялась с Кэти .
—Рада видеть тебя здесь, милая!
— И я также. Здесь все как обычно.
—Только освещение электрическое.
—Надо бы и у нас…
Осекается…
Подходит Корецкий, берет ее за руки.
— Наконец я тебя вижу! Рассказывай.
Она отодвигается. Отходят в сторону.
— У нас ним уговор. Условия ты читал в письме. Будем соблюдать «приличия».
— Я сейчас уйду и вернусь через черный ход. Буду ждать в нашей комнате. Зацелую!
Он распрощался с Кэти и другими и вышел. Ольга всполошилась. Пока ни мужем, ни, что важнее, Корецким ничего не предпринималось, она страдала от неизвестности и плыла по течению. И вот…
«Может, что-то решил? Или только соскучился по близости?»
Она следила за балконом. Там были зажжены всего две лампы в концах. Заметила метнувшуюся к комнате тень. Ей удалось незаметно подойти к двери. Взялась за ручку:
«Зайду и услышу, что можно только бежать, бросив сына. Знал бы, что я могу на это пойти, предложил бы? Больно сознавать, но сомневаюсь…»
Она вошла и попала в его объятия. Забыла о всех тревогах, обхватила его за шею и впилась в губы. Стали срывать с себя одежду: у них почти месяц не было интима!.. Увидев его полураздетого, со вздыбленным членом, она засуетилась. Что-то у нее зацепилось, не получалось снять пояс с чулками и она, подобрав юбки до груди, легла так. Через мгновение они уже бешено совокуплялись в беспощадной «схватке» с первобытным рычанием…
Кончали это скоротечное соитие вместе при первом же ее оргазме. Дико закричали и отвалились в изнеможении…
Ольга оглядела комнату: она здесь впервые после измены.
— Кажется, с того дня прошла целая жизнь…
— Не могу без твоих объятий, Ольга !
— А я без твоих, Алексей! Но не получится часто ни у тебя, ни здесь, обнаружится.
— Что-нибудь придумаю…
— Через месяца два уже и нельзя будет…
Он погладил ей живот, поцеловал.
— Заметно, но не мешает…
Короткая передышка. Прелюдия перед повтором не понадобилась. Ей удалось снять, наконец, всю одежду. Он произнес вдруг охрипшим голосом:
— Хочу всю тебя видеть…
Она легла поперек дивана и широко развела ноги. Он подошел и рывком привлек ее вплотную к себе. Такой позы у них еще не было! Он резко ввел член до шлепка мошонкой. Жесткое соитие, не сдерживая стонов и восклицаний…
Кэти поднялась на балкон и приникла ухом к двери, довольно усмехнулась. Поспешно отошла, завидев двух дам на лестнице…
Ольга уже не была пассивным партнером. Корецкий угадывал ее желания и выбирал позы, не сковывающие ее движения. Он поддерживал ее ноги под коленями и они подавались навстречу вплоть до жесткой сшибки. Или поддерживал ее под ягодицами, а она насаживалась, обхватив его ногами. Когда хотел ласкать ей грудь, укладывал ее ноги себе на плечи. За весь небывало длительный секс они не отрывали взгляды от лиц друг друга…
Кэти снова на балконе и снова услышала страстную симфонию из комнаты кузена. Оторвала ухо от двери и взглянула на часы. Удивленно подняла брови:
— Однако браво, скромница ты наша!
Скривила губы в саркастической ухмылке…
Любовники были ненасытны. Продолжили в «миссионерской» позе с далеко не миссионерским сплетением тел. Завершали в диком совместном «улете» и повалились без сил…
***
Она оделась первой, выскользнула из комнаты и пробралась вниз, стала прощаться. Одна из дам посетовала на быстрый уход: не пообщались. Ольга бросила взгляд на часы на стене:
«Час и почти без перерыва! Изголодались…»
…Выйдя из кареты у своего подъезда почувствовала холодок: любовник не сказал ничего о планах.
«И правда — зачем ему бежать и рушить свое будущее? Да еще и с беременной любовницей!.. А как же любовь? Или я для него for sex only? А он для меня?..»
Вспомнила картины из секс-марафона и …победно улыбнулась:
«А если даже только sex!? Зато какой!!! И поза чудо: всегда его лицо перед глазами…»
Холодок улетучился.
…Войдя в кабинет, она не стала ждать вопрос мужа:
— Я была у Кэти.
— Где общаетесь с любовником.
Ольга презрительно усмехнулась.
— Заприте меня дома или запретите ему бывать в свете.
— Вы знаете о последствиях нарушения условия.
— Я не нарушала.
Она солгала совершенно спокойно:
«Для тебя главное, чтобы скрытно? Так получи! Значит, лето продолжается..»
…Она отложила книжку, поцеловала заснувшего сына, прошла в спальню и села у трюмо. Вошел муж, взглянул и отвел глаза. Ольга наблюдала, как он переодевался, успела заметить у него эрекцию. Он вышел, обошлись без единого слова…
Сергей Михайлович лег на диван в кабинете и представил жену, опирающуюся на трюмо с завернутыми на спину юбками, а себя сзади. Он размашисто вгонял член до предела, одной рукой оттягивая за волосы ее голову, а другой тиская ее зад, видел в зеркале искаженное отвращением ее лицо. Кончилось как обычно – он взял член в руку…
А Ольга даже посочувствовала:
«Найдет кого-нибудь. Но нет, скорее к проституткам…»
Самый простой для него выход ей в голову не пришел…
Следующая прода будет только при появлении Вашего комментария. С уважением, автор.
