- Альмон закостенели в собственной неподвижности. Все вокруг же стремится к развитию и изменениям, течет, совершенствуется. Единственный Эльтас способен ли преломить волю несокрушимой семьи? Способен противостоять высшей логике таринеш? Так зачем отбирать у счастливейшего из детей Харона сладкую иллюзию равенства. Голос великих – поистине достойное звание для безродного, но весьма полезного приобретения.
Могла лишь надеяться, что подобрала правильные слова, способные успокоить тщеславное высокомерие навязчивой тетки.
- Многие из присутствующих могли бы приоткрыть завесу тайн этого очаровательного мужчины, но вы не решились спросить.
Ой ли! Добродетель выискалась.
- Предпочитаю рассматривать действия и их результаты, нежели собирать досужие сплетни. Смотритель VQ53975 один из немногих, кто открыл собственные намерения союза не таясь. Кто провел переговоры и согласовал условия контракта. Кто предстал перед Хароном и получил благословение задолго до сегодняшней церемонии.
- Все это похвально и достойно уважения, в отличие от репутации вашего мужа.
Даже интересно, насколько далеко гадюка готова зайти, чтоб задеть за живое.
- Ах, вот вы о чем, дорогая Кинуасари. Контракт не обязывает хранить верность, так что брак не такая уж непреодолимая преграда для истинных почитателей любимчика Харона.
Пошлое прозвище слетело с губ без малейшего сожаления. Истины не знает никто из них. Ни о нем. Ни обо мне. Ни о нас. А слова всего лишь ветер. Но что-то не туда меня заносит.
- Никогда бы не поверила, что мой консервативный брат воспитал настолько смелую во взглядах преемницу
Ничего не оставалось как кивнуть мегере и получить такой же кивок в ответ. На этом делегация родственников отплыла бороздить зал, а я заметила на периферии Палеосара, что не решался подойти открыто. Подала лонди знак и неспешно выплыла на террасу.
Морозный светло-голубой зал чем дальше, тем больше навевал морские мотивы и дрейф лондинов в нем – белые паруса прогулочных яхт. Чего только не мерещиться от скуки.
Мужчина облокотился на каменный парапет метрах в 3х. Конспирация блин.
- Говорите, Палеосар. А то невысказанные мысли скоро разорвут вас изнутри.
Послышался шумный выдох.
- Почему именно этот выбор, шалие?
Вопрос должен был прозвучать, но не честный ответ.
- Сложно поддерживать иллюзию выбора, когда Харон определил кандидата.
Вот так, валим все на бога. А что? С его подачи его же любимчику перепала отличная невеста. Лонди переваривал быстро.
- Некоторые переговоры тянуться годами. Вы бы могли примерить семью и лучше изучить смотрителя VQ53975.
Как же сложно порой найти понятный довод, чтоб тебя услышали.
- Семья не примирилась со мной, не примирится и с моим мужем. Вы не довольны выбором, как и остальные. Но вы пришли с вопросом ко мне, а не в храм сетовать на несправедливость. Лишь затем выбор будет оставаться моим, как и разговор с каждым несогласным.
Других объяснений увы не нашла. Нужно было вернуться в зал и отмучать унылый прием до конца. Тем более, что задерживаться в резиденции более не вижу никакого смысла.
Задолго до основных событий. Даниясар – безродный ученик в колыбели Альсаир. 13 лет
Тянущая боль возвращает чувствительность холодным мышцам. Она вгрызается в каждый синяк, царапину и разрыв. С последними особенно туго. Их не видно глазу, они глубоко внутри, мешают принять удобную позу, сделать следующее движение. Концентрация тает, уступая натиску жгущей потребности заглушить всякие ощущения, лишь бы унять желание выть в голос. Непередаваемых усилий стоит закончить урок. Логика нелинейных уравнений даётся одному из лучших учеников в последнее время из рук он вон плохо. Странная регрессия успеваемости уже привлекла внимание вездесущего наставника. Прекрасный силуэт соткался взывая к ответу и не давая завершить симуляцию.
- Задержись, дитя, – разлился божественный голос прямо в сознании. – Твои показатели в течении стандартного цикла значительно ухудшились.
Это вопрос, на который должно предоставить разумное оправдание, а не жалкие отговорки вечно несчастного сиротки.
- Волнение перед уроком сиан-тен сбивает концентрацию.
Черные дыры, да она еле позволяет не вывалиться из кресла. А бог медлит, изучая нерадивого ученика.
- Разве неприязнь способна оградить от знаний? Возможно, именно они когда-то спасут жизнь. Возможно, не твою.
- Учитель, я понял. Знания – щит и меч равновесия. В моем щите не будет дыр.
Харон считал решительность, удовлетворился и растаял. А новая дилемма грузом навалилась на угловатые плечи вместе с реальностью. Мышцы нещадно ломит – действие последней дозы вальгур свелось на нет. Он бы мог все прекратить, но... прятаться за наркотиком никогда не было хорошей идеей.
Надо научиться превозмогать стыд и боль. Уже сейчас. Начиная с этого часа. Время пошло.
Перед следующим занятием долго стоял под холодным душем, ещё дольше репетировал перед зеркалом все из возможных сдержанных эмоций: страх, ужас, болевой шок, смирение, отчаяние, обречённость. Неуклюжее, ослабленное ломкой тело ничего не способно противопоставить более опытному и сильному противнику. Но он – лонди. Он придумает, как отделаться от ненужного интереса. В конце концов, это всего-навсего физиология, которую можно изучить, разложить на составляющие и попробовать взять под контроль.
Следующий час нерадивый ученик провел в демонстрационной зале. Выбранная тема изучения большинству показалась бы несвоевременной, а то и странной. Но Харон никогда не ограничивал детей от знаний. Любых знаний, на которые только мог пасть интерес его детей. Даже танец страсти во всей мельчайших подробностях, примерах, особенностях в различных культурах, в сотнях вариаций искаженных патологий не был исключением даже для наименьших из воспитанников.
Временной ресурс не бесконечен. Как не откладывай, не явиться на занятие он не мог.
Приложить только что изученное на практике не надеялся, но накопить базу реакций ненавистного Такерон, полагаясь на конкретные физиологические процессы, вполне по силам. Отнестись к предстоящему, как к лабораторному опыту, стало защитой детской психики от насилия.
Принять действительность, перешагнуть через страх и боль, вынести бесценные навыки, о которых большинство учеников создателя не будут иметь ни малейшего представления вплоть до последних лет обучения. Да и мало кто близость способен вообразить кошмаром, что терзает безродного после каждого урока сиан-тен.
Темный зал встретил полным насмешливого превосходства взглядом чистокровного.
- Проходи, не бойся. Сиан-тен не самая отвратная из наук. Не стоит пренебрегать ею.
Хотелось передернуть плечами, скинуть тяжесть собственного положения. Такерон всегда безупречно отыгрывает роль внимательного наставника, за что так же получает балы. Но это никак не мешает остальным его увлечениям.
- На этом занятии мы рассмотрим блокировку чувствительности конечностей. Схема основных и вспомогательных узлов. – Между ними соткалась голограмма с отмеченными точками. Такерон методично и въедливо объяснил назначение каждого, последовательность и характер нажатий. Если бы плата за уроки не была столь высока, Даниясар мог бы расценивать сиан-тен как одну из наиболее полезных и интересных прикладных дисциплин. – Интервал между касаниями не должен превышать половину удара сердца. Иначе кроме мурашек эффекта не будет.
Скорость – недосягаемая величина при первом испытании. Значит сегодня не судьба довольствоваться даже малой победой.
Демонстрация точных прикосновений отняла левую ногу от бедра до самых пальцев. Странные ощущения. Неумелое повторение комбинации лишь веселит Такерон.
- Сегодня ты не многословен, хотя неуклюж более обычного. Показываю еще раз, зеркально для правой стороны. – Череда быстрых нажатий теперь коснулась правой руки. Оставаясь на расстоянии полушага чистокровный заметил. – Интересные ощущения, правда? В целом, упражнении способно уберечь от болевого шока, охранить сознание, а иногда и работоспособность. Эффект проходит в среднем через 15 минут у лондинов, для других рас может сохраняться до 40.
Образцовое занятие так же конечно, как любая блажь. Поклонившись, наставник и ученик стремительно покидают зал. Желание скрыться одного и западня другого так же очевидны и неизбежны, как наступление следующего дня. На сей раз Такерон позволяет добыче поверить, что погоня миновала, и пользуясь слепой зоной возле самых жилых помещений втаскивает его в заполненную постельными принадлежностями камору. Прижимает к стене, пережидая первое сопротивление.
- Неужели безродный верил, что вялые трепыхания отбивают охоту любоваться твоей мордашкой? - Издевательский шепот скручивает внутренности. – Или внимание Харона настолько опьянило, что червяк уверился в собственной недосягаемости?
Переступая через страх и чувство самосохранения, младший решается с вызовом ответить и взглядом, и словом:
- Неужели имя рода – единственное оправдание дурных наклонностей? Найти более..
Звонкий удар раскрытой ладонью по уху на секунду дезориентирует. Чтоб уже в следующую прохладные губы выдохнули в самую раковину:
- Змееныш решил показать зубы. Плеваться ядом – единственное, что ты можешь. Беситься от бессилия и скулить от внимания тех, кто действительно чего-то стоит. – Такерон отодвигается, чтобы видеть упрямое выражение совсем мальчишечьего лица. – Но признайся, что бы я с тобой не делал, где-то глубоко внутри ты веришь в собственную исключительность, веришь что единственный кому досталось высокое внимание, веришь что так сможешь приблизиться к великому роду, стать его частью.
Стоит ли что-то объяснять, когда Такерон слышит лишь собственные мысли. Упёршись руками едва удается оттолкнуть старшего.
-Просто оставь меня. Мне не нужно место возле Такерон.
Тот склоняет голову и гипнотически покачивается из стороны в сторону.
- Пытаешься набить себе цену, змееныш. Кто захочет подобрать этот использованный комок ценных генов? Бракованные не нужны ни одному из родов.
Горькая правда. Именно поэтому за ним не стоит никого. Дефектные дети – позор рода. Как только они учатся ходить, колыбель становится единственным домом будущих служителей великому равновесию. Им некуда возвращаться. Каждый день предстоит доказывать собственную полезность Харону или другому влиятельному покровителю. Выгрызать право на жизнь, не надеясь получить даже каплю уважения, что без усилий досталась другим вместе с именем рода. Сектора неохотно мирятся с волей создателя, принимая в услужение безродных. А иногда для таких как он не находится места нигде, кроме колыбели.
- Лучше подохнуть в одиночестве, чем добровольно принять покровительство высокородного ублюдка.
Зрачки Такерон сузились от злости. Не может быть, чтоб столь простое оскорбление попало точно в цель. Не все так просто с чистой кровью? В следующее мгновение удар под ребра выбил дух. Мутным взглядом младший заметил как от вожделения зрачки расширяются затопляя кристаллы. Оскорбление и боль.
- Вот и проверим, захочется ли тебе подохнуть.
С этими словами старший переворачивает его лицом к стене, рывком стягивает штаны, точными ударами разводит ноги. Входит без подготовки на всю длину, заново разрывая успевшие затянуться нежные мышцы. Судорожный всхлип безродный пытается погасить прикушенной до крови губой. По скулам скатываются стыдные слезы.
- Прикусив ядовитый язык, выглядишь куда лучше.
Сквозь вспышки боли смысл слов почти не доходит. О намерении отследить реакции Такерон он вспоминает так же далеко не сразу, а когда старший войдя во вкус завалился на сложенные одеяла в углу и усадил его на себя спиной. Оглянуться через плечо страшно. Страшно изменить позицию и вызвать новый виток издевательств. Но он превозмогает себя, поворачивает голову и заглядывает в сосредоточенное процессом лицо старшего, не догадываясь насколько порочно выглядит сам.
Такерон приподнимается, шелк его рубашки холодит обнаженную спину.
-Запомни, змееныш, твое место между моих ног. На коленях. И поверь для дерзкого рта также найдется удачное применение, не только для дырки внизу.
Заламывая руки, он вынуждает прогнуться, изменить угол. Боль разворачивается по-новой, затопляя сознание и сжимая ствол старшего внутри. Тот стонет и насаживает на себя более яростно, острыми зубами впиваясь в плече. Пробовать чужую кровь без разрешения недопустимо, но что значат запреты для одержимого нездоровой страстью.
Кошмар продолжается бесконечно долго. Тело горит от шлепков, синяков и укусов. Между ног кожу стягивают разводы застывающей крови. А в голове пульсирует единственный вопрос: «Почему я?» Бесполезный в принципе.
Закончив, Такерон не упускает возможности поиздеваться, хлопает по щеке: – Вот видишь, змееныш, на что ты в действительности годишься. Могли бы обойтись без прелюдий, но ты оказался странно старомоден.
Последний злой взгляд разномастных кристаллов тонет в равнодушной насмешке. Старший выскальзывает из каморы, оставляя его скулить от переполняющей боли.
Через некоторое время, кое-как добравшись до собственной комнаты, он долго лежит на полу боясь пошевелиться. Злые мысли уже прокрутили по несколько раз произошедшее, отметили триггеры старшего, вычленили реакции тела. Все довольно просто, но чем это может помочь.
Глава оказалась неожиданно сложной. Больше времени мне понадобилось, чтоб настроиться, чем описать далекие события. Надеюсь это отступление сделает чуточку более понятным отношение общества лондинов к Даниасару, как и его нежелание выходить из тени годами выстроенной репутации.
Эрика она же Яриасари терима Диад Маринеш Альмон новоявленная Смотритель сектора VZ54976.
Уже на следующий день после церемонии мы покинули резиденцию. Ощущение свершившегося брака никак не желает постучаться в мою черепушку. Нет счастья или малейшего облегчения, лишь усиливающаяся тревога. Как будто Альмон непременно должны все узнать и пуститься в погоню. И тогда не останется ничего, что можно было бы поставить в противовес их силе, наглости и гневу.
Единственное, что спасает меня от бесконечных метаний, Раян. Правильная и нерушимая твердыня в царстве бушующих волн. Как же я соскучилась. Нам даже не нужны слова, достаточно одного проникающего в душу взгляда и я забираюсь ему подмышку и засыпаю, чувствуя родной запах, обжигающее тепло и сильные удары сердца. За долгое время впервые спокойно. И пусть отчужденная обида блондина витает в воздухе, дела не терпят отлагательств, второй – это все, что мне сейчас нужно.
Как в насмешку в тот же вечер начались месячные. Тугая боль и ошарашенный Раян, заметивший пятно крови на простыне. Привычных медикаментов под руками не наблюдалось, средств гигиены тоже. Посему попросила позвать кого-то из женщин, они-то должны знать, как пережить дни слабости. Но и тут меня ждала неудача. Нааррис только развела руками и сказала, в такой день нужно отлежаться, а после вымыться. Вот и весь нехитрый способ скрыть недомогания. Средств гигиены для этих дней она в принципе не знает. А живот сводит в тугих спазмах, я чуть ли не на стену лезу.
Раян порывался запихнуть меня в медкабину. Пытался, переживал, мельтешил, раздражал. Угомонить его удалось только хорошеньким разрядом, слетевшим с пальцев. Не удивительно, что после такого он оставил меня одну, громко хлопнув дверью. Подумаешь! Шваркнула разок, и что сразу сбегать?
Могла лишь надеяться, что подобрала правильные слова, способные успокоить тщеславное высокомерие навязчивой тетки.
- Многие из присутствующих могли бы приоткрыть завесу тайн этого очаровательного мужчины, но вы не решились спросить.
Ой ли! Добродетель выискалась.
- Предпочитаю рассматривать действия и их результаты, нежели собирать досужие сплетни. Смотритель VQ53975 один из немногих, кто открыл собственные намерения союза не таясь. Кто провел переговоры и согласовал условия контракта. Кто предстал перед Хароном и получил благословение задолго до сегодняшней церемонии.
- Все это похвально и достойно уважения, в отличие от репутации вашего мужа.
Даже интересно, насколько далеко гадюка готова зайти, чтоб задеть за живое.
- Ах, вот вы о чем, дорогая Кинуасари. Контракт не обязывает хранить верность, так что брак не такая уж непреодолимая преграда для истинных почитателей любимчика Харона.
Пошлое прозвище слетело с губ без малейшего сожаления. Истины не знает никто из них. Ни о нем. Ни обо мне. Ни о нас. А слова всего лишь ветер. Но что-то не туда меня заносит.
- Никогда бы не поверила, что мой консервативный брат воспитал настолько смелую во взглядах преемницу
Ничего не оставалось как кивнуть мегере и получить такой же кивок в ответ. На этом делегация родственников отплыла бороздить зал, а я заметила на периферии Палеосара, что не решался подойти открыто. Подала лонди знак и неспешно выплыла на террасу.
Морозный светло-голубой зал чем дальше, тем больше навевал морские мотивы и дрейф лондинов в нем – белые паруса прогулочных яхт. Чего только не мерещиться от скуки.
Мужчина облокотился на каменный парапет метрах в 3х. Конспирация блин.
- Говорите, Палеосар. А то невысказанные мысли скоро разорвут вас изнутри.
Послышался шумный выдох.
- Почему именно этот выбор, шалие?
Вопрос должен был прозвучать, но не честный ответ.
- Сложно поддерживать иллюзию выбора, когда Харон определил кандидата.
Вот так, валим все на бога. А что? С его подачи его же любимчику перепала отличная невеста. Лонди переваривал быстро.
- Некоторые переговоры тянуться годами. Вы бы могли примерить семью и лучше изучить смотрителя VQ53975.
Как же сложно порой найти понятный довод, чтоб тебя услышали.
- Семья не примирилась со мной, не примирится и с моим мужем. Вы не довольны выбором, как и остальные. Но вы пришли с вопросом ко мне, а не в храм сетовать на несправедливость. Лишь затем выбор будет оставаться моим, как и разговор с каждым несогласным.
Других объяснений увы не нашла. Нужно было вернуться в зал и отмучать унылый прием до конца. Тем более, что задерживаться в резиденции более не вижу никакого смысла.
Задолго до основных событий. Даниясар – безродный ученик в колыбели Альсаир. 13 лет
Тянущая боль возвращает чувствительность холодным мышцам. Она вгрызается в каждый синяк, царапину и разрыв. С последними особенно туго. Их не видно глазу, они глубоко внутри, мешают принять удобную позу, сделать следующее движение. Концентрация тает, уступая натиску жгущей потребности заглушить всякие ощущения, лишь бы унять желание выть в голос. Непередаваемых усилий стоит закончить урок. Логика нелинейных уравнений даётся одному из лучших учеников в последнее время из рук он вон плохо. Странная регрессия успеваемости уже привлекла внимание вездесущего наставника. Прекрасный силуэт соткался взывая к ответу и не давая завершить симуляцию.
- Задержись, дитя, – разлился божественный голос прямо в сознании. – Твои показатели в течении стандартного цикла значительно ухудшились.
Это вопрос, на который должно предоставить разумное оправдание, а не жалкие отговорки вечно несчастного сиротки.
- Волнение перед уроком сиан-тен сбивает концентрацию.
Черные дыры, да она еле позволяет не вывалиться из кресла. А бог медлит, изучая нерадивого ученика.
- Разве неприязнь способна оградить от знаний? Возможно, именно они когда-то спасут жизнь. Возможно, не твою.
- Учитель, я понял. Знания – щит и меч равновесия. В моем щите не будет дыр.
Харон считал решительность, удовлетворился и растаял. А новая дилемма грузом навалилась на угловатые плечи вместе с реальностью. Мышцы нещадно ломит – действие последней дозы вальгур свелось на нет. Он бы мог все прекратить, но... прятаться за наркотиком никогда не было хорошей идеей.
Надо научиться превозмогать стыд и боль. Уже сейчас. Начиная с этого часа. Время пошло.
Перед следующим занятием долго стоял под холодным душем, ещё дольше репетировал перед зеркалом все из возможных сдержанных эмоций: страх, ужас, болевой шок, смирение, отчаяние, обречённость. Неуклюжее, ослабленное ломкой тело ничего не способно противопоставить более опытному и сильному противнику. Но он – лонди. Он придумает, как отделаться от ненужного интереса. В конце концов, это всего-навсего физиология, которую можно изучить, разложить на составляющие и попробовать взять под контроль.
Следующий час нерадивый ученик провел в демонстрационной зале. Выбранная тема изучения большинству показалась бы несвоевременной, а то и странной. Но Харон никогда не ограничивал детей от знаний. Любых знаний, на которые только мог пасть интерес его детей. Даже танец страсти во всей мельчайших подробностях, примерах, особенностях в различных культурах, в сотнях вариаций искаженных патологий не был исключением даже для наименьших из воспитанников.
Временной ресурс не бесконечен. Как не откладывай, не явиться на занятие он не мог.
Приложить только что изученное на практике не надеялся, но накопить базу реакций ненавистного Такерон, полагаясь на конкретные физиологические процессы, вполне по силам. Отнестись к предстоящему, как к лабораторному опыту, стало защитой детской психики от насилия.
Принять действительность, перешагнуть через страх и боль, вынести бесценные навыки, о которых большинство учеников создателя не будут иметь ни малейшего представления вплоть до последних лет обучения. Да и мало кто близость способен вообразить кошмаром, что терзает безродного после каждого урока сиан-тен.
Темный зал встретил полным насмешливого превосходства взглядом чистокровного.
- Проходи, не бойся. Сиан-тен не самая отвратная из наук. Не стоит пренебрегать ею.
Хотелось передернуть плечами, скинуть тяжесть собственного положения. Такерон всегда безупречно отыгрывает роль внимательного наставника, за что так же получает балы. Но это никак не мешает остальным его увлечениям.
- На этом занятии мы рассмотрим блокировку чувствительности конечностей. Схема основных и вспомогательных узлов. – Между ними соткалась голограмма с отмеченными точками. Такерон методично и въедливо объяснил назначение каждого, последовательность и характер нажатий. Если бы плата за уроки не была столь высока, Даниясар мог бы расценивать сиан-тен как одну из наиболее полезных и интересных прикладных дисциплин. – Интервал между касаниями не должен превышать половину удара сердца. Иначе кроме мурашек эффекта не будет.
Скорость – недосягаемая величина при первом испытании. Значит сегодня не судьба довольствоваться даже малой победой.
Демонстрация точных прикосновений отняла левую ногу от бедра до самых пальцев. Странные ощущения. Неумелое повторение комбинации лишь веселит Такерон.
- Сегодня ты не многословен, хотя неуклюж более обычного. Показываю еще раз, зеркально для правой стороны. – Череда быстрых нажатий теперь коснулась правой руки. Оставаясь на расстоянии полушага чистокровный заметил. – Интересные ощущения, правда? В целом, упражнении способно уберечь от болевого шока, охранить сознание, а иногда и работоспособность. Эффект проходит в среднем через 15 минут у лондинов, для других рас может сохраняться до 40.
Образцовое занятие так же конечно, как любая блажь. Поклонившись, наставник и ученик стремительно покидают зал. Желание скрыться одного и западня другого так же очевидны и неизбежны, как наступление следующего дня. На сей раз Такерон позволяет добыче поверить, что погоня миновала, и пользуясь слепой зоной возле самых жилых помещений втаскивает его в заполненную постельными принадлежностями камору. Прижимает к стене, пережидая первое сопротивление.
- Неужели безродный верил, что вялые трепыхания отбивают охоту любоваться твоей мордашкой? - Издевательский шепот скручивает внутренности. – Или внимание Харона настолько опьянило, что червяк уверился в собственной недосягаемости?
Переступая через страх и чувство самосохранения, младший решается с вызовом ответить и взглядом, и словом:
- Неужели имя рода – единственное оправдание дурных наклонностей? Найти более..
Звонкий удар раскрытой ладонью по уху на секунду дезориентирует. Чтоб уже в следующую прохладные губы выдохнули в самую раковину:
- Змееныш решил показать зубы. Плеваться ядом – единственное, что ты можешь. Беситься от бессилия и скулить от внимания тех, кто действительно чего-то стоит. – Такерон отодвигается, чтобы видеть упрямое выражение совсем мальчишечьего лица. – Но признайся, что бы я с тобой не делал, где-то глубоко внутри ты веришь в собственную исключительность, веришь что единственный кому досталось высокое внимание, веришь что так сможешь приблизиться к великому роду, стать его частью.
Стоит ли что-то объяснять, когда Такерон слышит лишь собственные мысли. Упёршись руками едва удается оттолкнуть старшего.
-Просто оставь меня. Мне не нужно место возле Такерон.
Тот склоняет голову и гипнотически покачивается из стороны в сторону.
- Пытаешься набить себе цену, змееныш. Кто захочет подобрать этот использованный комок ценных генов? Бракованные не нужны ни одному из родов.
Горькая правда. Именно поэтому за ним не стоит никого. Дефектные дети – позор рода. Как только они учатся ходить, колыбель становится единственным домом будущих служителей великому равновесию. Им некуда возвращаться. Каждый день предстоит доказывать собственную полезность Харону или другому влиятельному покровителю. Выгрызать право на жизнь, не надеясь получить даже каплю уважения, что без усилий досталась другим вместе с именем рода. Сектора неохотно мирятся с волей создателя, принимая в услужение безродных. А иногда для таких как он не находится места нигде, кроме колыбели.
- Лучше подохнуть в одиночестве, чем добровольно принять покровительство высокородного ублюдка.
Зрачки Такерон сузились от злости. Не может быть, чтоб столь простое оскорбление попало точно в цель. Не все так просто с чистой кровью? В следующее мгновение удар под ребра выбил дух. Мутным взглядом младший заметил как от вожделения зрачки расширяются затопляя кристаллы. Оскорбление и боль.
- Вот и проверим, захочется ли тебе подохнуть.
С этими словами старший переворачивает его лицом к стене, рывком стягивает штаны, точными ударами разводит ноги. Входит без подготовки на всю длину, заново разрывая успевшие затянуться нежные мышцы. Судорожный всхлип безродный пытается погасить прикушенной до крови губой. По скулам скатываются стыдные слезы.
- Прикусив ядовитый язык, выглядишь куда лучше.
Сквозь вспышки боли смысл слов почти не доходит. О намерении отследить реакции Такерон он вспоминает так же далеко не сразу, а когда старший войдя во вкус завалился на сложенные одеяла в углу и усадил его на себя спиной. Оглянуться через плечо страшно. Страшно изменить позицию и вызвать новый виток издевательств. Но он превозмогает себя, поворачивает голову и заглядывает в сосредоточенное процессом лицо старшего, не догадываясь насколько порочно выглядит сам.
Такерон приподнимается, шелк его рубашки холодит обнаженную спину.
-Запомни, змееныш, твое место между моих ног. На коленях. И поверь для дерзкого рта также найдется удачное применение, не только для дырки внизу.
Заламывая руки, он вынуждает прогнуться, изменить угол. Боль разворачивается по-новой, затопляя сознание и сжимая ствол старшего внутри. Тот стонет и насаживает на себя более яростно, острыми зубами впиваясь в плече. Пробовать чужую кровь без разрешения недопустимо, но что значат запреты для одержимого нездоровой страстью.
Кошмар продолжается бесконечно долго. Тело горит от шлепков, синяков и укусов. Между ног кожу стягивают разводы застывающей крови. А в голове пульсирует единственный вопрос: «Почему я?» Бесполезный в принципе.
Закончив, Такерон не упускает возможности поиздеваться, хлопает по щеке: – Вот видишь, змееныш, на что ты в действительности годишься. Могли бы обойтись без прелюдий, но ты оказался странно старомоден.
Последний злой взгляд разномастных кристаллов тонет в равнодушной насмешке. Старший выскальзывает из каморы, оставляя его скулить от переполняющей боли.
Через некоторое время, кое-как добравшись до собственной комнаты, он долго лежит на полу боясь пошевелиться. Злые мысли уже прокрутили по несколько раз произошедшее, отметили триггеры старшего, вычленили реакции тела. Все довольно просто, но чем это может помочь.
Глава оказалась неожиданно сложной. Больше времени мне понадобилось, чтоб настроиться, чем описать далекие события. Надеюсь это отступление сделает чуточку более понятным отношение общества лондинов к Даниасару, как и его нежелание выходить из тени годами выстроенной репутации.
Эрика она же Яриасари терима Диад Маринеш Альмон новоявленная Смотритель сектора VZ54976.
Уже на следующий день после церемонии мы покинули резиденцию. Ощущение свершившегося брака никак не желает постучаться в мою черепушку. Нет счастья или малейшего облегчения, лишь усиливающаяся тревога. Как будто Альмон непременно должны все узнать и пуститься в погоню. И тогда не останется ничего, что можно было бы поставить в противовес их силе, наглости и гневу.
Единственное, что спасает меня от бесконечных метаний, Раян. Правильная и нерушимая твердыня в царстве бушующих волн. Как же я соскучилась. Нам даже не нужны слова, достаточно одного проникающего в душу взгляда и я забираюсь ему подмышку и засыпаю, чувствуя родной запах, обжигающее тепло и сильные удары сердца. За долгое время впервые спокойно. И пусть отчужденная обида блондина витает в воздухе, дела не терпят отлагательств, второй – это все, что мне сейчас нужно.
Как в насмешку в тот же вечер начались месячные. Тугая боль и ошарашенный Раян, заметивший пятно крови на простыне. Привычных медикаментов под руками не наблюдалось, средств гигиены тоже. Посему попросила позвать кого-то из женщин, они-то должны знать, как пережить дни слабости. Но и тут меня ждала неудача. Нааррис только развела руками и сказала, в такой день нужно отлежаться, а после вымыться. Вот и весь нехитрый способ скрыть недомогания. Средств гигиены для этих дней она в принципе не знает. А живот сводит в тугих спазмах, я чуть ли не на стену лезу.
Раян порывался запихнуть меня в медкабину. Пытался, переживал, мельтешил, раздражал. Угомонить его удалось только хорошеньким разрядом, слетевшим с пальцев. Не удивительно, что после такого он оставил меня одну, громко хлопнув дверью. Подумаешь! Шваркнула разок, и что сразу сбегать?
