Да и откуда оно теперь может взяться?! Связавшись с «Дримс Пикчерз», с разработками её научного отдела, Джон добровольно надел на себя скорлупу из лжи, а ложь и доверие – вещи несовместимые.
На первый взгляд Реддинг продолжал жить своей размеренной провинциальной жизнью, как будто ничего не изменилось, но на самом деле город кипел. Для его жителей премьера нового фильма, где снялся их земляк Джон Вайер, была настоящим событием. Они обсуждали её на каждом шагу и спрыгивали на эту тему в разговоре при любом удобном случае. Подойдя поближе к любой компании, что-то бурно обсуждающей, можно было легко в этом убедиться. Да и во внешнем облике города произошли некоторые перемены. На каждом шагу были расклеены афиши, где красовалось известное всем лицо под изящной надписью «Грани любви».
Местный кинотеатр совсем было не узнать. «Дримс Пикчерз» вложили неплохие деньги, чтобы преобразить это место. Теперь он сверкал как какое-нибудь казино Лос-Вегаса. В самом зале заменили кресла. Поставили новое оборудование в проекционной. Обновили экран и звуковую систему. В общем, событие обещало быть самым что ни на есть грандиозным. Харви был на седьмом небе от счастья.
Родители Джона тоже готовились к премьере. Они собирались пойти на неё вместе с тётушкой Фарой и сестрой Джона Эмили. До долгожданной субботы оставался один день. Они с нетерпением посматривали на календарь, на обведённое в кружок число, думая, что таким образом смогут ускорить время. Уже завтра они увидят сына на большом экране. Они представляли, как довольные выйдут из кинотеатра, как к ним будут подходить люди, поздравлять их. Естественно, отдельное поздравление они получат и от пастора.
Далее Амелия собиралась устроить дома званый ужин, на котором соберутся близкие друзья и родственники и в уютной обстановке обсудят увиденное. Уже составив меню, в настоящий момент она была занята приготовлениями к данному мероприятию. Ну а Томас «дежурил» возле телевизора и, как только появлялась очередная новость о Джоне, тут же звал Амелию.
Зазвонил телефон. Трубку ожидаемо снял Томас.
- Алло, пап, привет.
- А, это ты, Джонни. Давненько ты нам не звонил. Забыл про нас совсем. Хвала небесам, ибо наши молитвы услышаны. Сейчас маму позову, погоди.
- Нет, пап, не зови её пока. Я это с тобой хочу обсудить, - Джон запинался, тщательно подбирая слова, будто собирался сказать нечто очень важное. По голосу было слышно, что настроение у Джона паршивое, но Томас пока не придал этому значения.
- А мы тут как раз на твой фильм собираемся. У нас тут афиши повсюду. Какое красивое название – «Грани любви»! Даже в названии есть Бог. По Божьей воле тебе дана такая судьба, Джонни. По Божьей воле. Благодарю Его за это. Спасибо тебе, Господи. Спасибо тебе, Отче, за твои дары, - отец произнёс это будто молитву, крестясь и кланяясь. Он был восхищён всем, что делает сын. От такого доверия у Джона кружилась голова, ведь теперь он совсем не оправдывал ожиданий родителей. – А ты бы видел, что твоя компания сделала с нашим кинотеатром! От Харви тебе отдельная благодарность. Ты же знаешь, как он трепетно относится к своему делу…
- Когда у вас премьера? – спросил Джон.
- Завтра вечером. В восемь, как и у вас, - удивился отец. - Уже и билеты купили. Я думал, ты знаешь?
Джон очень плохо помнил детали того интервью, на котором узнал об этой новости. Кроме самого факта, что премьера состоится не только в Голливуде, но и в Реддинге, его мало что волновало. Многое он практически пропустил мимо ушей, пребывая в полной прострации.
- Понятно… - Джон не стал ничего пояснять. Он тяжело вздохнул в трубку и вдруг замолчал. Отца это насторожило.
- Ты там как, Джонни? У тебя всё в порядке? – спросил Томас. Джон продолжал молчать, но это было не молчание пустоты, а молчание ожидания – он собирался с силами.
- Что-то с Джиллиан? Как она? – продолжал сыпать вопросами отец.
- Пап, а что если я тебя о чём-то попрошу? Обещаешь, что сделаешь это для меня? – вдруг перебил отца Джон.
- Ну это смотря о чём попросишь, - усмехнулся отец.
- Пообещай мне! Просто пообещай мне! Пожалуйста! – вдруг взорвался Джон.
- Ну не знаю, раз это так важно для тебя. Чего ты хочешь?
Джон опять тяжело вздохнул, сделал паузу и ответил:
- Пап, я хочу, чтобы вы с мамой не ходили на этот фильм.
Отец был в шоке от просьбы сына. Теперь он завис, не зная, что сказать, а Джон продолжал уговаривать:
- Просто забудьте про него. Забудьте, и всё. Как будто нет его. Как будто не снимался я нигде. Как будто его вовсе не существует, - в голосе Джона появились нотки безумия. - А через пару дней… Да, думаю, пару дней… Может, неделя… Нет, надеюсь, меньше…
- Извини, сынок, не понял тебя? Ты хочешь, чтобы мы не пошли на твой фильм и делали вид, будто его не существует? Как так? – отец начинал волноваться по-настоящему.
- Вот так, пап. Я тебя очень прошу, не ходите на него. Не ходите и не смотрите. И по телевизору ничего не смотрите. Не думайте о нём. Забудьте. Просто забудьте. Слышишь? – умолял Джон.
- Просьба твоя выглядит очень странно. Не знаю даже, что и сказать тебе? Точно всё хорошо? Может, беда какая приключилась?
- Пап, пообещай мне прямо сейчас! Я должен быть уверен, - Джон чуть не заплакал в трубку, настолько жалостливый у него вдруг стал голос. Его просьба больше походила на мольбу.
- Господи, спаси и сохрани, - прошептал отец в трубку, крестясь при этом, - что происходит, сынок?
- Пап, обещай мне! Прошу, скажи, что сделаешь это для меня! Не спрашивай, почему и зачем. Всего пару дней. Пару дней, и вы всё поймете. Пожалуйста, пап, обещай! – у Джона начиналась истерика.
Томас тяжело вздохнул. Что он ещё мог в этой ситуации ответить сыну?
- Хорошо, - сказал он.
- И мама. Постарайся, пап, её уговорить. Поверь, это очень нужно сейчас! Очень нужно! Всего пару дней… Потом… Вы… Я… Я всё сделаю, пап… И вы… - речь Джона становилась всё более бессвязной.
- Хорошо, хорошо, Джонни. Только не волнуйся так. Мы с Амелией выполним твою просьбу. Я обещаю тебе, и пусть Господь будет этому свидетелем.
После этих слов Джон немного успокоился. Отдышавшись, он сказал:
- Придёт время, и я всё объясню вам. Вы поймете. Вы всё поймете, пап. И мама. Я обещаю, что всё будет хорошо. Просто потерпите немного – это всё, о чём я прошу вас.
- Ладно, сынок. Будь спокоен.
- Хорошо. Мне пора, пап. Ещё позвоню обязательно. Дайте мне пару дней. Всего пару дней.
- Будем ждать, сынок. Удачи тебе. И хранит тебя Господь.
В трубке прозвучали короткие гудки. Томас нажал на кнопку «сброс вызова» и ещё долго стоял с телефоном в руке, не зная, что делать дальше.
Просьба Джона выглядела странно – логичного объяснения ей не было. Хотя, «странно» в данном случае – неподходящее слово. Это было, скорее, похоже на бред сумасшедшего. Джон и звучал, как сумасшедший. Безусловно, это напугало Томаса. Было ясно, что что-то случилось. Но что? При чём тут какой-то фильм? Как он расскажет обо всём Амелии? С чего начнёт разговор?
«Надо как-то смягчить. Не стоит лишний раз трепать ей нервы. Мы ещё ничего не знаем», - подумал он и пошёл на кухню. Остановившись в дверях, он посмотрел на Амелию. Жена радостно суетилась возле плиты и параллельно что-то резала на разделочной доске. Было видно, как счастье переполняло материнское сердце и переливалось через край. Несмотря на пожилой возраст, глаза искрились, все её движения были легки и свободны. Она находилась в состоянии полёта, она была в предвкушении, собственно, как и Томас до звонка Джона.
- Кто звонил? – вдруг спросила она.
- Дай… Сосед звонил... Гарри, - соврал Томас.
- Чего хотел?
- Да так… Бензопилу хочет взять в воскресенье.
Томас не стал ничего рассказывать Амелии - не смог. Не хотелось лишать её этих счастливых мгновений.
«Не сегодня. Пусть заснёт с мыслью, что всё хорошо», - подумал он.
Как это всегда бывало с крупными проектами «Дримс Пикчерз», день премьеры был превращён в настоящее грандиозное шоу. На первый показ «Граней любви» в Голливуде съехался весь кинобомонд: дорогие машины и наряды, известные лица, успешные актёры, вспышки фотокамер и интервью.
- Вижу, ты не слишком рад сегодняшнему событию? – спросила Джиллиан на подъезде к кинотеатру, наблюдая за тем, как муж задумчиво смотрит в окно, сидя напротив. Невольно вспомнилась предыдущая премьера. На «Поющие мечты» Джон ехал, явно нервничая: он всё время ёрзал по сидению, его мотало из стороны в сторону, он задавал Джиллиан сто вопросов в минуту. Сейчас же Джилл даже удивилась такой перемене. Джону было просто всё равно. По взгляду, устремлённому куда-то вдаль, было ясно, что он думает совсем не о кино.
- А? – вдруг отвлёкся Джон от раздумий. Джиллиан улыбнулась:
- Как думаешь, понравится твой новый фильм зрителям?
- Не знаю, - Джон безразлично пожал плечами и снова посмотрел в окно, будто происходящее снаружи его волновало больше, чем этот разговор.
- Джонни, в чём дело? – не выдержала Джилл.
- А? В чём дело? Разве что-то не так? – ответил Джон вопросом на вопрос, демонстрируя полное непонимание.
- Ты делаешь вид, будто тебе всё равно. Это же твоя премьера! Не забыл? Или, может, тебе и правда всё равно? Я уже не знаю, что и думать. Ты стал каким-то закрытым: ничего не рассказываешь мне. Как только речь заходит о твоей работе, ты делаешь всё, чтобы уйти от ответа. Что происходит, Джонни? Что случилось? У тебя какие-то секреты от меня? Я чувствую, что что-то происходит. Я не могу объяснить этого словами, но между нами как будто появилась стена. Она еле осязаемая и почти незаметная, но она точно есть. Я знаю это, Джонни. И ещё, мне кажется, что с тобой может случиться что-то нехорошее.
- Да с чего ты это взяла, Джилл? Ты чего? Всё в порядке, - Джон слабо улыбнулся.
- Мне приснился дурной сон про тебя. И ты… О Боже, я даже не хочу об этом рассказывать, - Джилл закрыла лицо руками. - А потом… ты просил у меня прощения…
- Дорогая, это всего лишь сон, не более, - Джон пытался успокоить супругу, но у самого на душе скребли кошки. Он не знал, что сказать ей. Попытаться ещё раз о чём-то сообщить? Чтобы у технологии появился очередной повод подогреть её интерес к фильму, облачая его в томящие неопределённости? Джон предпочёл этому полное безразличие к происходящему. Расчёт оказался верным: Джиллиан пребывала в недоумении, ведь Джон действительно никогда так себя не вёл перед премьерой. Тем не менее, хотелось хоть как-то поддержать супругу в данный момент. Джона вдруг прорвало. Он схватил её за руку:
- Не волнуйся, слышишь? Всё будет хорошо. Что бы ни происходило, верь мне. Я делаю, что могу. Надеюсь, что ты поймёшь. Верь мне, прошу тебя. Я люблю тебя и всегда буду любить. Не сомневайся в этом. Я обещаю. Я говорю тебе, ничего не бойся.
Джон говорил очень эмоционально, как будто хотел сказать что-то очень важное, как будто долго это вынашивал в себе, как будто не выдержал, как будто хотел сказать что-то… другое…
Машина остановилась. Двери открылись и защёлкали вспышки фотокамер. Послышались крики преданных поклонников. Джон Вайер был самым долгожданным гостем сегодняшнего показа. Пришлось прекратить этот разговор и появиться на публике. От того Джонни, который только что был в машине, не осталось и следа: перед собравшимися появился весёлый, харизматичный, жизнерадостный человек, довольный всем на свете. И улыбка на его лице не казалась дежурной или показной – он светился по-настоящему.
Джилл была просто поражена такой перемене. Теперь мысль о том, что Джон хотел рассказать «что-то другое», казалась даже какой-то нелепой, до такой степени она теперь не соответствовала внешнему облику её мужа. В конце концов, всё можно было действительно списать просто на волнение.
«Возможно, работа над ролью была настольно серьёзной, что он сомневается в успехе? Для Джонни это свойственно. Но он молодец – хорошо держится. Вот, где настоящая игра актёра – не на съемочной площадке», - подумала Джилл, наблюдая, как муж, подмигивает в камеру очередного фотографа.
В час Икс все приглашённые на премьеру уселись на свои места. Погас свет, и на экране появилась всем знакомая заставка:
«Дримс Пикчерз» представляет.
Уже через первые десять минут стало понятно, что фильм вовсе не о полицейских и преступниках – это совсем другое кино. Джон периодически посматривал на жену. Джилл смотрела фильм с явным удивлением и интересом, так как начало было очень многообещающим. Питер Гэлт оказался таким неоднозначным и противоречивым героем. С одной стороны, он был успешным бизнесменом, с другой – абсолютно неопытным, стыдливым мальчиком, который не знал, что такое близость с женщиной. Удивительным образом в нём сочетались уверенность и робость одновременно, и это, безусловно, делало его внутренний мир крайне богатым и глубоким. За таким героем было интересно наблюдать, и пока не возникало никакого недопонимания или осуждения.
И вот фильм подошёл к самой пикантной части. Джон вдруг заёрзал в кресле.
«Ну вот, сейчас начнётся. Как же хочется сбежать отсюда», - подумал он.
Во второй части картины стало понятно, что этот фильм совсем не о любви и тут не будет классического любовного треугольника, как все предполагали в начале. Публику постепенно и планомерно погружали в самые низкие проявления человеческих страстей. Даже Джон восхитился тому, насколько грамотно простроен сценарий и как качественно прорисована каждая сцена: происходящее на экране не вызывало сильного отторжения даже у него, хотя он во всём этом участвовал. Некоторые даже, вероятно, получают какое-то эстетическое наслаждение от просмотра. Джон вновь посмотрел на жену. Джилл застыла в изумлении. По её лицу пока совершенно невозможно было понять, что она думает, – об этом можно было только догадываться. Это и пугало Джона больше всего: обычно Джиллиан очень живо реагировала на то, что видит на экране, но сейчас явно пребывала в полном ступоре.
И он был прав. Джиллиан пока не знала, как к этому всему отнестись, какую эмоцию выразить: негодование или радость. С одной стороны, в этом участвовал её муж, но, с другой стороны, происходящее на экране… Это было просто бесстыдством и пошлостью. Только бездари опускаются до такого; только с помощью подобных мерзостей они могут заявить о себе и быть услышанными. Зная Джона, она просто не могла поверить, что он не отказался от этой роли.
И вот сцена с поцелуем. Сейчас Питер и Алан Кроу обнимутся, и произойдёт то, от чего Джона до сих пор воротит. Фееричная музыка подчёркивает кульминационный характер данного события. Сейчас прямо на глазах у всех происходит слом характера главного героя и он уже не чурается близости с мужчиной.
«О Боже, как же хорошо технология вытянула эту сцену. Какое у меня сейчас довольное лицо. Ненавижу. Ненавижу себя за это», - подумал Джон. Снова подступал ком. Ещё чуть-чуть и его опять вырвет. Вот уже первые позывы. Джон почувствовал лёгкое онемение в горле – это явно работала «Эмоушен Диджитал». Если бы не она, то полупереваренный ужин Джона уже давно был бы на полу.
На экране мелькали кадры непристойных постельных сцен. Джон не мог на это больше смотреть. Но и уйти тоже не мог, поэтому он просто закрыл глаза, пытаясь поймать хоть какую-то пустоту.
«Расслабься. Всё хорошо. Всё почти закончилось. А скоро… Скоро и вовсе закончится, и я распрощаюсь с «Дримс Пикчерз». Терпи Джон. Терпи. Сейчас нужно просто, стиснув зубы, терпеть».
***
На первый взгляд Реддинг продолжал жить своей размеренной провинциальной жизнью, как будто ничего не изменилось, но на самом деле город кипел. Для его жителей премьера нового фильма, где снялся их земляк Джон Вайер, была настоящим событием. Они обсуждали её на каждом шагу и спрыгивали на эту тему в разговоре при любом удобном случае. Подойдя поближе к любой компании, что-то бурно обсуждающей, можно было легко в этом убедиться. Да и во внешнем облике города произошли некоторые перемены. На каждом шагу были расклеены афиши, где красовалось известное всем лицо под изящной надписью «Грани любви».
Местный кинотеатр совсем было не узнать. «Дримс Пикчерз» вложили неплохие деньги, чтобы преобразить это место. Теперь он сверкал как какое-нибудь казино Лос-Вегаса. В самом зале заменили кресла. Поставили новое оборудование в проекционной. Обновили экран и звуковую систему. В общем, событие обещало быть самым что ни на есть грандиозным. Харви был на седьмом небе от счастья.
Родители Джона тоже готовились к премьере. Они собирались пойти на неё вместе с тётушкой Фарой и сестрой Джона Эмили. До долгожданной субботы оставался один день. Они с нетерпением посматривали на календарь, на обведённое в кружок число, думая, что таким образом смогут ускорить время. Уже завтра они увидят сына на большом экране. Они представляли, как довольные выйдут из кинотеатра, как к ним будут подходить люди, поздравлять их. Естественно, отдельное поздравление они получат и от пастора.
Далее Амелия собиралась устроить дома званый ужин, на котором соберутся близкие друзья и родственники и в уютной обстановке обсудят увиденное. Уже составив меню, в настоящий момент она была занята приготовлениями к данному мероприятию. Ну а Томас «дежурил» возле телевизора и, как только появлялась очередная новость о Джоне, тут же звал Амелию.
Зазвонил телефон. Трубку ожидаемо снял Томас.
- Алло, пап, привет.
- А, это ты, Джонни. Давненько ты нам не звонил. Забыл про нас совсем. Хвала небесам, ибо наши молитвы услышаны. Сейчас маму позову, погоди.
- Нет, пап, не зови её пока. Я это с тобой хочу обсудить, - Джон запинался, тщательно подбирая слова, будто собирался сказать нечто очень важное. По голосу было слышно, что настроение у Джона паршивое, но Томас пока не придал этому значения.
- А мы тут как раз на твой фильм собираемся. У нас тут афиши повсюду. Какое красивое название – «Грани любви»! Даже в названии есть Бог. По Божьей воле тебе дана такая судьба, Джонни. По Божьей воле. Благодарю Его за это. Спасибо тебе, Господи. Спасибо тебе, Отче, за твои дары, - отец произнёс это будто молитву, крестясь и кланяясь. Он был восхищён всем, что делает сын. От такого доверия у Джона кружилась голова, ведь теперь он совсем не оправдывал ожиданий родителей. – А ты бы видел, что твоя компания сделала с нашим кинотеатром! От Харви тебе отдельная благодарность. Ты же знаешь, как он трепетно относится к своему делу…
- Когда у вас премьера? – спросил Джон.
- Завтра вечером. В восемь, как и у вас, - удивился отец. - Уже и билеты купили. Я думал, ты знаешь?
Джон очень плохо помнил детали того интервью, на котором узнал об этой новости. Кроме самого факта, что премьера состоится не только в Голливуде, но и в Реддинге, его мало что волновало. Многое он практически пропустил мимо ушей, пребывая в полной прострации.
- Понятно… - Джон не стал ничего пояснять. Он тяжело вздохнул в трубку и вдруг замолчал. Отца это насторожило.
- Ты там как, Джонни? У тебя всё в порядке? – спросил Томас. Джон продолжал молчать, но это было не молчание пустоты, а молчание ожидания – он собирался с силами.
- Что-то с Джиллиан? Как она? – продолжал сыпать вопросами отец.
- Пап, а что если я тебя о чём-то попрошу? Обещаешь, что сделаешь это для меня? – вдруг перебил отца Джон.
- Ну это смотря о чём попросишь, - усмехнулся отец.
- Пообещай мне! Просто пообещай мне! Пожалуйста! – вдруг взорвался Джон.
- Ну не знаю, раз это так важно для тебя. Чего ты хочешь?
Джон опять тяжело вздохнул, сделал паузу и ответил:
- Пап, я хочу, чтобы вы с мамой не ходили на этот фильм.
Отец был в шоке от просьбы сына. Теперь он завис, не зная, что сказать, а Джон продолжал уговаривать:
- Просто забудьте про него. Забудьте, и всё. Как будто нет его. Как будто не снимался я нигде. Как будто его вовсе не существует, - в голосе Джона появились нотки безумия. - А через пару дней… Да, думаю, пару дней… Может, неделя… Нет, надеюсь, меньше…
- Извини, сынок, не понял тебя? Ты хочешь, чтобы мы не пошли на твой фильм и делали вид, будто его не существует? Как так? – отец начинал волноваться по-настоящему.
- Вот так, пап. Я тебя очень прошу, не ходите на него. Не ходите и не смотрите. И по телевизору ничего не смотрите. Не думайте о нём. Забудьте. Просто забудьте. Слышишь? – умолял Джон.
- Просьба твоя выглядит очень странно. Не знаю даже, что и сказать тебе? Точно всё хорошо? Может, беда какая приключилась?
- Пап, пообещай мне прямо сейчас! Я должен быть уверен, - Джон чуть не заплакал в трубку, настолько жалостливый у него вдруг стал голос. Его просьба больше походила на мольбу.
- Господи, спаси и сохрани, - прошептал отец в трубку, крестясь при этом, - что происходит, сынок?
- Пап, обещай мне! Прошу, скажи, что сделаешь это для меня! Не спрашивай, почему и зачем. Всего пару дней. Пару дней, и вы всё поймете. Пожалуйста, пап, обещай! – у Джона начиналась истерика.
Томас тяжело вздохнул. Что он ещё мог в этой ситуации ответить сыну?
- Хорошо, - сказал он.
- И мама. Постарайся, пап, её уговорить. Поверь, это очень нужно сейчас! Очень нужно! Всего пару дней… Потом… Вы… Я… Я всё сделаю, пап… И вы… - речь Джона становилась всё более бессвязной.
- Хорошо, хорошо, Джонни. Только не волнуйся так. Мы с Амелией выполним твою просьбу. Я обещаю тебе, и пусть Господь будет этому свидетелем.
После этих слов Джон немного успокоился. Отдышавшись, он сказал:
- Придёт время, и я всё объясню вам. Вы поймете. Вы всё поймете, пап. И мама. Я обещаю, что всё будет хорошо. Просто потерпите немного – это всё, о чём я прошу вас.
- Ладно, сынок. Будь спокоен.
- Хорошо. Мне пора, пап. Ещё позвоню обязательно. Дайте мне пару дней. Всего пару дней.
- Будем ждать, сынок. Удачи тебе. И хранит тебя Господь.
В трубке прозвучали короткие гудки. Томас нажал на кнопку «сброс вызова» и ещё долго стоял с телефоном в руке, не зная, что делать дальше.
Просьба Джона выглядела странно – логичного объяснения ей не было. Хотя, «странно» в данном случае – неподходящее слово. Это было, скорее, похоже на бред сумасшедшего. Джон и звучал, как сумасшедший. Безусловно, это напугало Томаса. Было ясно, что что-то случилось. Но что? При чём тут какой-то фильм? Как он расскажет обо всём Амелии? С чего начнёт разговор?
«Надо как-то смягчить. Не стоит лишний раз трепать ей нервы. Мы ещё ничего не знаем», - подумал он и пошёл на кухню. Остановившись в дверях, он посмотрел на Амелию. Жена радостно суетилась возле плиты и параллельно что-то резала на разделочной доске. Было видно, как счастье переполняло материнское сердце и переливалось через край. Несмотря на пожилой возраст, глаза искрились, все её движения были легки и свободны. Она находилась в состоянии полёта, она была в предвкушении, собственно, как и Томас до звонка Джона.
- Кто звонил? – вдруг спросила она.
- Дай… Сосед звонил... Гарри, - соврал Томас.
- Чего хотел?
- Да так… Бензопилу хочет взять в воскресенье.
Томас не стал ничего рассказывать Амелии - не смог. Не хотелось лишать её этих счастливых мгновений.
«Не сегодня. Пусть заснёт с мыслью, что всё хорошо», - подумал он.
***
Как это всегда бывало с крупными проектами «Дримс Пикчерз», день премьеры был превращён в настоящее грандиозное шоу. На первый показ «Граней любви» в Голливуде съехался весь кинобомонд: дорогие машины и наряды, известные лица, успешные актёры, вспышки фотокамер и интервью.
- Вижу, ты не слишком рад сегодняшнему событию? – спросила Джиллиан на подъезде к кинотеатру, наблюдая за тем, как муж задумчиво смотрит в окно, сидя напротив. Невольно вспомнилась предыдущая премьера. На «Поющие мечты» Джон ехал, явно нервничая: он всё время ёрзал по сидению, его мотало из стороны в сторону, он задавал Джиллиан сто вопросов в минуту. Сейчас же Джилл даже удивилась такой перемене. Джону было просто всё равно. По взгляду, устремлённому куда-то вдаль, было ясно, что он думает совсем не о кино.
- А? – вдруг отвлёкся Джон от раздумий. Джиллиан улыбнулась:
- Как думаешь, понравится твой новый фильм зрителям?
- Не знаю, - Джон безразлично пожал плечами и снова посмотрел в окно, будто происходящее снаружи его волновало больше, чем этот разговор.
- Джонни, в чём дело? – не выдержала Джилл.
- А? В чём дело? Разве что-то не так? – ответил Джон вопросом на вопрос, демонстрируя полное непонимание.
- Ты делаешь вид, будто тебе всё равно. Это же твоя премьера! Не забыл? Или, может, тебе и правда всё равно? Я уже не знаю, что и думать. Ты стал каким-то закрытым: ничего не рассказываешь мне. Как только речь заходит о твоей работе, ты делаешь всё, чтобы уйти от ответа. Что происходит, Джонни? Что случилось? У тебя какие-то секреты от меня? Я чувствую, что что-то происходит. Я не могу объяснить этого словами, но между нами как будто появилась стена. Она еле осязаемая и почти незаметная, но она точно есть. Я знаю это, Джонни. И ещё, мне кажется, что с тобой может случиться что-то нехорошее.
- Да с чего ты это взяла, Джилл? Ты чего? Всё в порядке, - Джон слабо улыбнулся.
- Мне приснился дурной сон про тебя. И ты… О Боже, я даже не хочу об этом рассказывать, - Джилл закрыла лицо руками. - А потом… ты просил у меня прощения…
- Дорогая, это всего лишь сон, не более, - Джон пытался успокоить супругу, но у самого на душе скребли кошки. Он не знал, что сказать ей. Попытаться ещё раз о чём-то сообщить? Чтобы у технологии появился очередной повод подогреть её интерес к фильму, облачая его в томящие неопределённости? Джон предпочёл этому полное безразличие к происходящему. Расчёт оказался верным: Джиллиан пребывала в недоумении, ведь Джон действительно никогда так себя не вёл перед премьерой. Тем не менее, хотелось хоть как-то поддержать супругу в данный момент. Джона вдруг прорвало. Он схватил её за руку:
- Не волнуйся, слышишь? Всё будет хорошо. Что бы ни происходило, верь мне. Я делаю, что могу. Надеюсь, что ты поймёшь. Верь мне, прошу тебя. Я люблю тебя и всегда буду любить. Не сомневайся в этом. Я обещаю. Я говорю тебе, ничего не бойся.
Джон говорил очень эмоционально, как будто хотел сказать что-то очень важное, как будто долго это вынашивал в себе, как будто не выдержал, как будто хотел сказать что-то… другое…
Машина остановилась. Двери открылись и защёлкали вспышки фотокамер. Послышались крики преданных поклонников. Джон Вайер был самым долгожданным гостем сегодняшнего показа. Пришлось прекратить этот разговор и появиться на публике. От того Джонни, который только что был в машине, не осталось и следа: перед собравшимися появился весёлый, харизматичный, жизнерадостный человек, довольный всем на свете. И улыбка на его лице не казалась дежурной или показной – он светился по-настоящему.
Джилл была просто поражена такой перемене. Теперь мысль о том, что Джон хотел рассказать «что-то другое», казалась даже какой-то нелепой, до такой степени она теперь не соответствовала внешнему облику её мужа. В конце концов, всё можно было действительно списать просто на волнение.
«Возможно, работа над ролью была настольно серьёзной, что он сомневается в успехе? Для Джонни это свойственно. Но он молодец – хорошо держится. Вот, где настоящая игра актёра – не на съемочной площадке», - подумала Джилл, наблюдая, как муж, подмигивает в камеру очередного фотографа.
***
В час Икс все приглашённые на премьеру уселись на свои места. Погас свет, и на экране появилась всем знакомая заставка:
«Дримс Пикчерз» представляет.
Уже через первые десять минут стало понятно, что фильм вовсе не о полицейских и преступниках – это совсем другое кино. Джон периодически посматривал на жену. Джилл смотрела фильм с явным удивлением и интересом, так как начало было очень многообещающим. Питер Гэлт оказался таким неоднозначным и противоречивым героем. С одной стороны, он был успешным бизнесменом, с другой – абсолютно неопытным, стыдливым мальчиком, который не знал, что такое близость с женщиной. Удивительным образом в нём сочетались уверенность и робость одновременно, и это, безусловно, делало его внутренний мир крайне богатым и глубоким. За таким героем было интересно наблюдать, и пока не возникало никакого недопонимания или осуждения.
И вот фильм подошёл к самой пикантной части. Джон вдруг заёрзал в кресле.
«Ну вот, сейчас начнётся. Как же хочется сбежать отсюда», - подумал он.
Во второй части картины стало понятно, что этот фильм совсем не о любви и тут не будет классического любовного треугольника, как все предполагали в начале. Публику постепенно и планомерно погружали в самые низкие проявления человеческих страстей. Даже Джон восхитился тому, насколько грамотно простроен сценарий и как качественно прорисована каждая сцена: происходящее на экране не вызывало сильного отторжения даже у него, хотя он во всём этом участвовал. Некоторые даже, вероятно, получают какое-то эстетическое наслаждение от просмотра. Джон вновь посмотрел на жену. Джилл застыла в изумлении. По её лицу пока совершенно невозможно было понять, что она думает, – об этом можно было только догадываться. Это и пугало Джона больше всего: обычно Джиллиан очень живо реагировала на то, что видит на экране, но сейчас явно пребывала в полном ступоре.
И он был прав. Джиллиан пока не знала, как к этому всему отнестись, какую эмоцию выразить: негодование или радость. С одной стороны, в этом участвовал её муж, но, с другой стороны, происходящее на экране… Это было просто бесстыдством и пошлостью. Только бездари опускаются до такого; только с помощью подобных мерзостей они могут заявить о себе и быть услышанными. Зная Джона, она просто не могла поверить, что он не отказался от этой роли.
И вот сцена с поцелуем. Сейчас Питер и Алан Кроу обнимутся, и произойдёт то, от чего Джона до сих пор воротит. Фееричная музыка подчёркивает кульминационный характер данного события. Сейчас прямо на глазах у всех происходит слом характера главного героя и он уже не чурается близости с мужчиной.
«О Боже, как же хорошо технология вытянула эту сцену. Какое у меня сейчас довольное лицо. Ненавижу. Ненавижу себя за это», - подумал Джон. Снова подступал ком. Ещё чуть-чуть и его опять вырвет. Вот уже первые позывы. Джон почувствовал лёгкое онемение в горле – это явно работала «Эмоушен Диджитал». Если бы не она, то полупереваренный ужин Джона уже давно был бы на полу.
На экране мелькали кадры непристойных постельных сцен. Джон не мог на это больше смотреть. Но и уйти тоже не мог, поэтому он просто закрыл глаза, пытаясь поймать хоть какую-то пустоту.
«Расслабься. Всё хорошо. Всё почти закончилось. А скоро… Скоро и вовсе закончится, и я распрощаюсь с «Дримс Пикчерз». Терпи Джон. Терпи. Сейчас нужно просто, стиснув зубы, терпеть».
