И выбраться из этого состояния Джону было крайне тяжело. В такие моменты Милтон прибегал к особым способам терапии, и Джон почти сутки валялся в полной прострации, абсолютно выпадая из реальности.
Другое дело - Билл Джекинз – главный врач отделения. Среднего роста, плечистый, с крепкой шеей, как будто всю жизнь занимался спортом. Всегда гладко выбритый и аккуратно причёсанный. Несмотря на возраст, у него ещё было очень мало седых волос. Уверенный взгляд, но в то же время какой-то добрый и приветливый. Постоянно светящаяся улыбка на лице, всегда в хорошем расположении духа, полон энергии и сил. Его облик заряжает: хочется соответствовать и светиться так же, как и он. Говорят, что одно присутствие с настоящим учителем (мастером) уже развивает человека, даже если ученик и учитель просто сидят в молчании, потому что в любом, даже самом маленьком действии, такого учителя всегда есть огромный смысл. Как раз таким и был Билл Джекинз: только одно его присутствие рядом уже улучшало самочувствие Джона. Он настраивал Джона на совершенно иную волну.
- Ну вот видите, мистер Вайер, сегодня уже прогресс. Сегодня Вам значительно лучше, чем вчера. Если так пойдёт, то совсем скоро, вполне возможно, Вы покинете нас, - при этих словах доктор Джекинз приветливо улыбался, и почему-то ему хотелось верить. Эти два доктора – словно две стороны одной медали, словно две противоположности, противостояние которых развернулось в одном человеке по имени Джон Вайер. Чем больше Бен Милтон топил Джона в сильных препаратах, тем более Билл Джекинз отходил от их применения, используя методы обычной психоаналитики. Традиционно свои сеансы он начинал так:
- Как Вы себя чувствуете, мистер Вайер? Всё ли у Вас хорошо?
Джон, как правило, ничего не отвечал. Он просто не мог врать этому человеку. Всё очень плохо, и он не знает, что делать дальше. Только смутные очертания плана, рисующие некие контуры того, что можно назвать надеждой. Однако любая картина начинается с наброска. Лёгкие касания простого карандаша, первые очертания будущего шедевра. Затем линии становятся более уверенными, появляется форма. Доходит очередь до прорисовки деталей. Появляются нюансы и всякого рода мелочи, вроде пуговиц, серёжек, колец, нескольких вишенок, упавших на пол. И именно в этих мелочах скрывается та гармония, что делает картину целостной, полной, непрерывной и законченной.
Осмысляя своё положение, Джон неминуемо добрался до той детали, без которой этот механизм нельзя будет привести в действие. Побег невозможен, потому что ребята из технического отдела «Дримс Пикчерз» легко вычислят его, используя технологию отслеживания нанороботов. Для осуществления задуманного необходимо вернуть часы - те самые часы, которые когда-то ему дал незнакомец в лифте. После убийства мистера Моргана Джона отправили сюда. Часы и другие личные вещи пришлось сдать на хранение. Необходимо придумать способ, как вернуть их обратно.
Как поступить в таком случае? Вряд ли ему могут помочь родственники. Джиллиан тоже бессильна. К слову, она и так очень помогла, вернув значок. Пожалуй, в таком случае есть только один вариант: барахтаться там, где оказался. И, может быть, твоё барахтанье приведёт к какому-нибудь результату. Осмотревшись вокруг, Джон понял, что у него только один союзник, которому он более-менее может довериться, - это доктор Джекинз. Других вариантов у него просто не было.
- Здравствуйте, мистер Вайер. Как спалось? Чем занимались эти дни? Читали что-нибудь из того, что я приносил?
- Нет, - устало покачал головой Джон.
- Опять краски мира померкли перед Вами? Ну что мне с Вами делать, мистер Вайер? Без вкуса к жизни ею невозможно наслаждаться - собственно, невозможно жить. Только мне показалось, что Вы готовы перешагнуть через то, что с Вами произошло, и двигаться дальше, и вот я опять встречаю Вас в таком состоянии. И что прикажете мне с Вами делать? – доктор Джекинз не вычитывал Джона, а говорил крайне дружелюбно, даже немного шутя. В конце он повернулся и улыбнулся своей доброй улыбкой.
- Извините меня, доктор Джекинз… Просто доктор Милтон…
- Что, опять накачал Вас препаратами? – немного негодующе спросил Джекинз.
- После этого почти сутки не мог прийти в себя.
- Я уже месяц бьюсь над тем, чтобы изменить Ваш курс лечения и вычеркнуть все сильнодействующие препараты из Вашего перечня лекарств. Я собираю консилиумы, я доказываю, что Вам это уже не нужно и даже вредит, но пока мои усилия напрасны. Несмотря на то что я главврач, я пока никак не могу повлиять на Бена Милтона. Боюсь, Вам придётся потерпеть, мальчик мой, - доктор подошёл и успокаивающе потрепал Джона по плечу.
Джон решил, что это самый подходящий момент, чтобы обратиться к доктору со своей просьбой.
- Доктор Джекинз, я могу Вас о чем-то попросить?
- Конечно, мистер Вайер. Я всегда готов выслушать Вас и помочь, насколько это возможно.
- Когда меня привезли сюда, у меня забрали одну ценную для меня вещь, и я хотел бы её вернуть.
- Вернуть вещь? – переспросил доктор.
- Да. Это наручные часы. Мне их подарил отец, понимаете?
Доктор ничего не сказал. Он стал очень серьёзным и подошёл к окну. Джон не ожидал, что его просьба вызовет такую реакцию, и уже решил, что зря обратился к Джекинзу. Не поворачиваясь к Джону, тот ответил:
- А мы уже думали, не спросишь, - Джекинз перешёл на «ты». - Ты уверен, что они тебе уже нужны? Уверен, что готов?
- Вы о чем, доктор? К чему готов?
- К тому, что задумал.
Джон растерялся, не зная, что на это ответить. Неужели его план раскусили? Что теперь? Открыть все карты? Довериться? Или сделать вид, что он ничего не понимает?
- Пойми, Джонни, мы не можем рисковать. А ты уже совсем не фаворит гонки. Если что-то пойдёт не так, то и для нас ты можешь стать врагом. А нам бы этого очень не хотелось. Однажды мы помогли тебе. Помнишь, тогда в лифте? И ты убил двух человек и оказался здесь. Поэтому мы вправе знать, что ты теперь собираешься предпринять? Когда окажешься по ту сторону? – Джекинз кивнул головой, как бы указывая за территорию больницы.
- Так это были вы? - прошептал сам себе Джон.
- Да, это был наш человек, - спокойно ответил доктор.
Джону вспомнился паренёк, что отдал ему часы в лифте. Благодаря этим часам он узнал всю правду про Коула и хэшбрейкеров, благодаря им ему удалось добраться до мистера Моргана и убить его, благодаря им он оказался здесь. В голове словно задели какой-то очень чувствительный нейрон. Он вибрировал, приводя в возбуждение массу серого вещества, порождая бесчисленное количество вопросов: «Кто эти люди? Враги или друзья? Чего они хотят? Зачем они помогают ему и помогают ли? Зачем они тогда отдали ему эти часы?» Пока Джонни пытался сохранить самообладание как мог: не хотелось раскрывать себя раньше времени. Но губы его дрожали, а сам он продолжал бормотать что-то невнятное себе под нос.
Джекинз повернулся, подошёл к Джону очень близко и переспросил:
- Что ты собираешься предпринять, Джонни?
- Я не знаю, но что-нибудь точно сделаю, - робко ответил Джон, трясясь от испуга.
- Ты лучше подумай, Джонни. Хорошенько подумай. Ведь время ещё есть. Ведь должны быть не просто усилия, а цель. Только тогда всё обретает смысл.
- Я понимаю.
- Знаю, что понимаешь, - доктор подошёл к Джону и вынул из кармана часы. Те самые часы, которые забрали у Джона. - Именно поэтому возвращаю их тебе.
«Откуда? Откуда он знал, что Джон про них спросит? Как долго он уже носит их в своём кармане, ожидая подходящего момента, чтобы вернуть?» - Джон не мог скрыть своего удивления. Он протянул руку, чтобы взять их.
- Постарайся не светить ими. Пусть пока полежат в твоём тайнике, – предупредил доктор.
- Спасибо, - ответил Джон. Он был подавлен и максимально уязвлён. Его словно раздели. Эти люди знали о нём всё, а он о них – практически ничего. Хотелось получить хотя бы парочку ответов, чтобы картина происходящего выглядела яснее.
– Как мне отблагодарить Вас, доктор? – спросил Джон.
- Просто сделай, что должен, Джонни. Сделай, что должен, - ответил Джекинз несколько устало.
- Откуда Вам известно про мой тайник?
– Это было проще, чем кажется, - доктор загадочно улыбнулся. - Именно благодаря нам твой тайник до сих пор остаётся в целости и сохранности.
- Но кто вы? – не успокаивался Джон.
- Мы – те, кто тоже играет в эту игру, но с другой стороны. Мы давно знаем, чем занимаются в «Дримс Пикчерз». Они думают, что всё контролируют, но на самом деле это не так. Да, хэшбрейкеры – фикция, призванная связать по рукам и ногам не только вас, актёров, но и тех, кто начинает понимать, что происходит, и не собирается сидеть сложа руки. Хитро придумано: люди, жаждущие свободы, в итоге работают на организацию, которая хочет их этой свободы лишить. Но в любом, даже самом безупречном плане, всё равно найдутся изъяны. И мы – как раз и есть такой изъян. «Дримс Пикчерз» и не подозревает, что, наряду с подконтрольной ей организацией, спонсирует и ещё одну, которая намерена положить всему этому конец.
- Но почему вы в тени? Почему не сражаетесь с ними? Почему не уничтожите эту проклятую… - Джона застопорило в паралитической конвульсии при одной попытке упомянуть технологию «Эмоушен Диджитал». Увы, но блокировать систему безопасности лекарствами так и не удалось.
- Нас мало, Джон. И они слишком сильны, а следовательно, слишком опасны. Любой неверный шаг, любое неправильное действие – и мы под прицелом. И будь уверен, они, не задумываясь, спустят курок. Надо действовать очень аккуратно. У нас есть агенты в самой «Дримс Пикчерз», но до технического отдела нам так и не удалось добраться: они сами находят туда нужных людей, сами связываются с ними, сами их вербуют. Потом они всех сажают на свою технологию, и пытаться с ними как-то сотрудничать становится практически невозможно. Но ты… Твой способ глушить технологию с помощью лекарств… Признаюсь, это что-то новенькое. И как мы раньше до этого не додумались, – доктор Джекинз улыбнулся.
- Мой способ не помогает с глазами, к сожалению. Их я по-прежнему не контролирую.
- И что же ты собираешься делать? Как сбежишь отсюда, не имея возможности видеть? А если они закроются в самый неподходящий момент?
- Пока не знаю, - пожал плечами Джон. – Надеюсь что-нибудь придумать.
- Давай так, Джонни, я отдаю тебе ключ от палаты, а мы попробуем подобрать такие лекарства, чтобы и глаза вновь стали твоими, и только потом ты подумаешь о побеге. Договорились?
- Хорошо, доктор Джекинз.
Далее во время сеансов Билл Джекинз составлял план по приёму различных препаратов, позволяющих блокировать технологию. Они обсуждали их действие на Джона, определяли, есть ли прогресс, проводили различные тесты. Прогресс был незначительным, но всё же был. Хождение Джона «по лезвию» стало немного продолжительнее и чётче: лучше получалось фокусировать внимание, формулировать мысли, меньше усилий требовалось, чтобы контролировать речь.
- Хорошо, Джон, сегодня очень хорошо, - доктор Джекинз был доволен результатами очередного теста. – Думаю, необходимо уменьшить дозировку галоперидола. Будешь чувствовать себя лучше. Веки по-прежнему не контролируешь?
- Нет, - безучастно ответил Джон, как будто ему было совершенно всё равно, что происходит.
Джекинз что-то отметил в своих записях и посмотрел на Джона:
- Почему такой хмурый? Посмотри, какие показатели сегодня!
- Были бы ещё лучше, если бы не доктор Милтон. Вчера меня так накачал, что я потом два часа не мог вспомнить, кто я такой.
- Понимаю, Джонни. Понимаю. Но пока ничего не могу сделать. Придётся потерпеть. Я и так составил график, чтобы работать сразу после него. Будем ставить тебе капельницы и очищать твой организм от его назначений. Пока что это всё, что возможно.
Доктор Джекинз сдержал обещание. Стало немного легче выходить из состояния прострации. Джон упорно двигался к расширению своей свободы воли. Ему стало казаться, что он даже может быть вполне нормальным, но однажды произошло событие, которое опять перевернуло его жизнь с ног на голову.
Была смена Бена Милтона. Вечером, как всегда, он пришёл делать укол. Он заметил у Джона следы иголок на изгибе руки. От лекарств, которыми весь день пичкал его Милтон, Джон весь день пребывал в анабиозе. Он почти не соображал. Поэтому, когда Милтон спросил его:
- Откуда это?
- Это доктор Джекинз, - необдуманно ляпнул Джон. Буквально само слетело языка.
- Он ставит тебе капельницы? – ухватился Милтон за откровение Джона. Интуитивно Джон понял, что не стоит больше ничего говорить Милтону, поэтому промолчал.
«И почему он сразу подумал о капельницах?» - мелькнула мысль у Джона.
- Говори! Слышишь, говори! – вдруг разнервничался Милтон и начал трясти Джона за руку. – Доктор Джекинз ставит тебе капельницы?! Отвечай!
Сознание Джона было слишком слабым. Он просто хотел, чтобы от него отстали.
- Да, - слабо ответил он. Это роковое «да», произнесённое в тот день, очень дорого ему обошлось.
На следующий же день до Джона дошла страшная новость, которая сводила на «нет» все намеченные планы: доктор Билл Джекинз был снят с должности главного врача и переведён в другое отделение. Место же главного врача в отделении, где лежал Джон, занял доктор Бен Милтон. Теперь Джон был полностью в его власти. Только сейчас Джон в полной мере ощутил ту силу, которой обладали владельцы «Дримс Пикчерз», и это не предвещало ничего хорошего. Казалось, опять повеяло холодом с улицы, словно распахнули все окна и в комнатах засвистел неприятный сквозняк. Захотелось съежиться и спрятаться под одеяло, но, к сожалению, такие способы спасали только в детстве.
Репрессивные меры в отношении Джона со стороны нового главврача не заставили себя ждать. Ближайшие несколько дней, благодаря усилиям доктора Милтона, Джону была назначена интенсивная терапия самыми передовыми препаратами. Весь прогресс Джона терял свою значимость, так как большую часть времени он проводил в состоянии «овоща». Часами он просто сидел и смотрел в одну точку, не думая совершенно ни о чём. Его больше ничего не заботило, не волновало.
Редкие проблески сознания. Он оказывается возле тайника. Подолгу смотрит на значок, пытаясь собрать себя в единое устремление двигаться дальше. Расплывчато. Мутно. Словно запотевшее стекло, и нет сил, чтобы взять тряпку и протереть его. Луч надежды тускнеет с каждым днём. Скоро свет окончательно погаснет, и тогда вообще ничего не будет нужно.
Несмотря на убедительные речи врачей о том, что отмечается явный прогресс в состоянии пациента Джона Вайера, сам Джон чувствовал иное: с каждым днём ему становилось хуже. Даже в те короткие мгновения, когда он вновь оказывался «на лезвии», его состояние не было таким стабильным, как прежде: периодически он впадал в некую прострацию, терялся, забывал, где находится. Ему чаще и чаще требовалось присутствие значка рядом, чтобы фиксировать своё расплывающееся сознание, что было достаточно трудновыполнимо в условиях больницы. Появлялись провалы в памяти. С каждым днём они становились всё глубже и длительнее. Воспоминания были похожи на рваные лоскуты, которые изредка сшивались в единое покрывало. Однажды он полдня не мог вспомнить про тайник. Джон понимал, что ждать больше нельзя: если задержится здесь хотя бы ещё на одну неделю, то потеряется навсегда. Выплыть из болота, в котором его намеренно топит Милтон, уже точно не удастся.
Другое дело - Билл Джекинз – главный врач отделения. Среднего роста, плечистый, с крепкой шеей, как будто всю жизнь занимался спортом. Всегда гладко выбритый и аккуратно причёсанный. Несмотря на возраст, у него ещё было очень мало седых волос. Уверенный взгляд, но в то же время какой-то добрый и приветливый. Постоянно светящаяся улыбка на лице, всегда в хорошем расположении духа, полон энергии и сил. Его облик заряжает: хочется соответствовать и светиться так же, как и он. Говорят, что одно присутствие с настоящим учителем (мастером) уже развивает человека, даже если ученик и учитель просто сидят в молчании, потому что в любом, даже самом маленьком действии, такого учителя всегда есть огромный смысл. Как раз таким и был Билл Джекинз: только одно его присутствие рядом уже улучшало самочувствие Джона. Он настраивал Джона на совершенно иную волну.
- Ну вот видите, мистер Вайер, сегодня уже прогресс. Сегодня Вам значительно лучше, чем вчера. Если так пойдёт, то совсем скоро, вполне возможно, Вы покинете нас, - при этих словах доктор Джекинз приветливо улыбался, и почему-то ему хотелось верить. Эти два доктора – словно две стороны одной медали, словно две противоположности, противостояние которых развернулось в одном человеке по имени Джон Вайер. Чем больше Бен Милтон топил Джона в сильных препаратах, тем более Билл Джекинз отходил от их применения, используя методы обычной психоаналитики. Традиционно свои сеансы он начинал так:
- Как Вы себя чувствуете, мистер Вайер? Всё ли у Вас хорошо?
Джон, как правило, ничего не отвечал. Он просто не мог врать этому человеку. Всё очень плохо, и он не знает, что делать дальше. Только смутные очертания плана, рисующие некие контуры того, что можно назвать надеждой. Однако любая картина начинается с наброска. Лёгкие касания простого карандаша, первые очертания будущего шедевра. Затем линии становятся более уверенными, появляется форма. Доходит очередь до прорисовки деталей. Появляются нюансы и всякого рода мелочи, вроде пуговиц, серёжек, колец, нескольких вишенок, упавших на пол. И именно в этих мелочах скрывается та гармония, что делает картину целостной, полной, непрерывной и законченной.
Осмысляя своё положение, Джон неминуемо добрался до той детали, без которой этот механизм нельзя будет привести в действие. Побег невозможен, потому что ребята из технического отдела «Дримс Пикчерз» легко вычислят его, используя технологию отслеживания нанороботов. Для осуществления задуманного необходимо вернуть часы - те самые часы, которые когда-то ему дал незнакомец в лифте. После убийства мистера Моргана Джона отправили сюда. Часы и другие личные вещи пришлось сдать на хранение. Необходимо придумать способ, как вернуть их обратно.
Как поступить в таком случае? Вряд ли ему могут помочь родственники. Джиллиан тоже бессильна. К слову, она и так очень помогла, вернув значок. Пожалуй, в таком случае есть только один вариант: барахтаться там, где оказался. И, может быть, твоё барахтанье приведёт к какому-нибудь результату. Осмотревшись вокруг, Джон понял, что у него только один союзник, которому он более-менее может довериться, - это доктор Джекинз. Других вариантов у него просто не было.
- Здравствуйте, мистер Вайер. Как спалось? Чем занимались эти дни? Читали что-нибудь из того, что я приносил?
- Нет, - устало покачал головой Джон.
- Опять краски мира померкли перед Вами? Ну что мне с Вами делать, мистер Вайер? Без вкуса к жизни ею невозможно наслаждаться - собственно, невозможно жить. Только мне показалось, что Вы готовы перешагнуть через то, что с Вами произошло, и двигаться дальше, и вот я опять встречаю Вас в таком состоянии. И что прикажете мне с Вами делать? – доктор Джекинз не вычитывал Джона, а говорил крайне дружелюбно, даже немного шутя. В конце он повернулся и улыбнулся своей доброй улыбкой.
- Извините меня, доктор Джекинз… Просто доктор Милтон…
- Что, опять накачал Вас препаратами? – немного негодующе спросил Джекинз.
- После этого почти сутки не мог прийти в себя.
- Я уже месяц бьюсь над тем, чтобы изменить Ваш курс лечения и вычеркнуть все сильнодействующие препараты из Вашего перечня лекарств. Я собираю консилиумы, я доказываю, что Вам это уже не нужно и даже вредит, но пока мои усилия напрасны. Несмотря на то что я главврач, я пока никак не могу повлиять на Бена Милтона. Боюсь, Вам придётся потерпеть, мальчик мой, - доктор подошёл и успокаивающе потрепал Джона по плечу.
Джон решил, что это самый подходящий момент, чтобы обратиться к доктору со своей просьбой.
- Доктор Джекинз, я могу Вас о чем-то попросить?
- Конечно, мистер Вайер. Я всегда готов выслушать Вас и помочь, насколько это возможно.
- Когда меня привезли сюда, у меня забрали одну ценную для меня вещь, и я хотел бы её вернуть.
- Вернуть вещь? – переспросил доктор.
- Да. Это наручные часы. Мне их подарил отец, понимаете?
Доктор ничего не сказал. Он стал очень серьёзным и подошёл к окну. Джон не ожидал, что его просьба вызовет такую реакцию, и уже решил, что зря обратился к Джекинзу. Не поворачиваясь к Джону, тот ответил:
- А мы уже думали, не спросишь, - Джекинз перешёл на «ты». - Ты уверен, что они тебе уже нужны? Уверен, что готов?
- Вы о чем, доктор? К чему готов?
- К тому, что задумал.
Джон растерялся, не зная, что на это ответить. Неужели его план раскусили? Что теперь? Открыть все карты? Довериться? Или сделать вид, что он ничего не понимает?
- Пойми, Джонни, мы не можем рисковать. А ты уже совсем не фаворит гонки. Если что-то пойдёт не так, то и для нас ты можешь стать врагом. А нам бы этого очень не хотелось. Однажды мы помогли тебе. Помнишь, тогда в лифте? И ты убил двух человек и оказался здесь. Поэтому мы вправе знать, что ты теперь собираешься предпринять? Когда окажешься по ту сторону? – Джекинз кивнул головой, как бы указывая за территорию больницы.
- Так это были вы? - прошептал сам себе Джон.
- Да, это был наш человек, - спокойно ответил доктор.
Джону вспомнился паренёк, что отдал ему часы в лифте. Благодаря этим часам он узнал всю правду про Коула и хэшбрейкеров, благодаря им ему удалось добраться до мистера Моргана и убить его, благодаря им он оказался здесь. В голове словно задели какой-то очень чувствительный нейрон. Он вибрировал, приводя в возбуждение массу серого вещества, порождая бесчисленное количество вопросов: «Кто эти люди? Враги или друзья? Чего они хотят? Зачем они помогают ему и помогают ли? Зачем они тогда отдали ему эти часы?» Пока Джонни пытался сохранить самообладание как мог: не хотелось раскрывать себя раньше времени. Но губы его дрожали, а сам он продолжал бормотать что-то невнятное себе под нос.
Джекинз повернулся, подошёл к Джону очень близко и переспросил:
- Что ты собираешься предпринять, Джонни?
- Я не знаю, но что-нибудь точно сделаю, - робко ответил Джон, трясясь от испуга.
- Ты лучше подумай, Джонни. Хорошенько подумай. Ведь время ещё есть. Ведь должны быть не просто усилия, а цель. Только тогда всё обретает смысл.
- Я понимаю.
- Знаю, что понимаешь, - доктор подошёл к Джону и вынул из кармана часы. Те самые часы, которые забрали у Джона. - Именно поэтому возвращаю их тебе.
«Откуда? Откуда он знал, что Джон про них спросит? Как долго он уже носит их в своём кармане, ожидая подходящего момента, чтобы вернуть?» - Джон не мог скрыть своего удивления. Он протянул руку, чтобы взять их.
- Постарайся не светить ими. Пусть пока полежат в твоём тайнике, – предупредил доктор.
- Спасибо, - ответил Джон. Он был подавлен и максимально уязвлён. Его словно раздели. Эти люди знали о нём всё, а он о них – практически ничего. Хотелось получить хотя бы парочку ответов, чтобы картина происходящего выглядела яснее.
– Как мне отблагодарить Вас, доктор? – спросил Джон.
- Просто сделай, что должен, Джонни. Сделай, что должен, - ответил Джекинз несколько устало.
- Откуда Вам известно про мой тайник?
– Это было проще, чем кажется, - доктор загадочно улыбнулся. - Именно благодаря нам твой тайник до сих пор остаётся в целости и сохранности.
- Но кто вы? – не успокаивался Джон.
- Мы – те, кто тоже играет в эту игру, но с другой стороны. Мы давно знаем, чем занимаются в «Дримс Пикчерз». Они думают, что всё контролируют, но на самом деле это не так. Да, хэшбрейкеры – фикция, призванная связать по рукам и ногам не только вас, актёров, но и тех, кто начинает понимать, что происходит, и не собирается сидеть сложа руки. Хитро придумано: люди, жаждущие свободы, в итоге работают на организацию, которая хочет их этой свободы лишить. Но в любом, даже самом безупречном плане, всё равно найдутся изъяны. И мы – как раз и есть такой изъян. «Дримс Пикчерз» и не подозревает, что, наряду с подконтрольной ей организацией, спонсирует и ещё одну, которая намерена положить всему этому конец.
- Но почему вы в тени? Почему не сражаетесь с ними? Почему не уничтожите эту проклятую… - Джона застопорило в паралитической конвульсии при одной попытке упомянуть технологию «Эмоушен Диджитал». Увы, но блокировать систему безопасности лекарствами так и не удалось.
- Нас мало, Джон. И они слишком сильны, а следовательно, слишком опасны. Любой неверный шаг, любое неправильное действие – и мы под прицелом. И будь уверен, они, не задумываясь, спустят курок. Надо действовать очень аккуратно. У нас есть агенты в самой «Дримс Пикчерз», но до технического отдела нам так и не удалось добраться: они сами находят туда нужных людей, сами связываются с ними, сами их вербуют. Потом они всех сажают на свою технологию, и пытаться с ними как-то сотрудничать становится практически невозможно. Но ты… Твой способ глушить технологию с помощью лекарств… Признаюсь, это что-то новенькое. И как мы раньше до этого не додумались, – доктор Джекинз улыбнулся.
- Мой способ не помогает с глазами, к сожалению. Их я по-прежнему не контролирую.
- И что же ты собираешься делать? Как сбежишь отсюда, не имея возможности видеть? А если они закроются в самый неподходящий момент?
- Пока не знаю, - пожал плечами Джон. – Надеюсь что-нибудь придумать.
- Давай так, Джонни, я отдаю тебе ключ от палаты, а мы попробуем подобрать такие лекарства, чтобы и глаза вновь стали твоими, и только потом ты подумаешь о побеге. Договорились?
- Хорошо, доктор Джекинз.
***
Далее во время сеансов Билл Джекинз составлял план по приёму различных препаратов, позволяющих блокировать технологию. Они обсуждали их действие на Джона, определяли, есть ли прогресс, проводили различные тесты. Прогресс был незначительным, но всё же был. Хождение Джона «по лезвию» стало немного продолжительнее и чётче: лучше получалось фокусировать внимание, формулировать мысли, меньше усилий требовалось, чтобы контролировать речь.
- Хорошо, Джон, сегодня очень хорошо, - доктор Джекинз был доволен результатами очередного теста. – Думаю, необходимо уменьшить дозировку галоперидола. Будешь чувствовать себя лучше. Веки по-прежнему не контролируешь?
- Нет, - безучастно ответил Джон, как будто ему было совершенно всё равно, что происходит.
Джекинз что-то отметил в своих записях и посмотрел на Джона:
- Почему такой хмурый? Посмотри, какие показатели сегодня!
- Были бы ещё лучше, если бы не доктор Милтон. Вчера меня так накачал, что я потом два часа не мог вспомнить, кто я такой.
- Понимаю, Джонни. Понимаю. Но пока ничего не могу сделать. Придётся потерпеть. Я и так составил график, чтобы работать сразу после него. Будем ставить тебе капельницы и очищать твой организм от его назначений. Пока что это всё, что возможно.
Доктор Джекинз сдержал обещание. Стало немного легче выходить из состояния прострации. Джон упорно двигался к расширению своей свободы воли. Ему стало казаться, что он даже может быть вполне нормальным, но однажды произошло событие, которое опять перевернуло его жизнь с ног на голову.
Была смена Бена Милтона. Вечером, как всегда, он пришёл делать укол. Он заметил у Джона следы иголок на изгибе руки. От лекарств, которыми весь день пичкал его Милтон, Джон весь день пребывал в анабиозе. Он почти не соображал. Поэтому, когда Милтон спросил его:
- Откуда это?
- Это доктор Джекинз, - необдуманно ляпнул Джон. Буквально само слетело языка.
- Он ставит тебе капельницы? – ухватился Милтон за откровение Джона. Интуитивно Джон понял, что не стоит больше ничего говорить Милтону, поэтому промолчал.
«И почему он сразу подумал о капельницах?» - мелькнула мысль у Джона.
- Говори! Слышишь, говори! – вдруг разнервничался Милтон и начал трясти Джона за руку. – Доктор Джекинз ставит тебе капельницы?! Отвечай!
Сознание Джона было слишком слабым. Он просто хотел, чтобы от него отстали.
- Да, - слабо ответил он. Это роковое «да», произнесённое в тот день, очень дорого ему обошлось.
***
На следующий же день до Джона дошла страшная новость, которая сводила на «нет» все намеченные планы: доктор Билл Джекинз был снят с должности главного врача и переведён в другое отделение. Место же главного врача в отделении, где лежал Джон, занял доктор Бен Милтон. Теперь Джон был полностью в его власти. Только сейчас Джон в полной мере ощутил ту силу, которой обладали владельцы «Дримс Пикчерз», и это не предвещало ничего хорошего. Казалось, опять повеяло холодом с улицы, словно распахнули все окна и в комнатах засвистел неприятный сквозняк. Захотелось съежиться и спрятаться под одеяло, но, к сожалению, такие способы спасали только в детстве.
Репрессивные меры в отношении Джона со стороны нового главврача не заставили себя ждать. Ближайшие несколько дней, благодаря усилиям доктора Милтона, Джону была назначена интенсивная терапия самыми передовыми препаратами. Весь прогресс Джона терял свою значимость, так как большую часть времени он проводил в состоянии «овоща». Часами он просто сидел и смотрел в одну точку, не думая совершенно ни о чём. Его больше ничего не заботило, не волновало.
Редкие проблески сознания. Он оказывается возле тайника. Подолгу смотрит на значок, пытаясь собрать себя в единое устремление двигаться дальше. Расплывчато. Мутно. Словно запотевшее стекло, и нет сил, чтобы взять тряпку и протереть его. Луч надежды тускнеет с каждым днём. Скоро свет окончательно погаснет, и тогда вообще ничего не будет нужно.
Глава 77. Снова видят
Несмотря на убедительные речи врачей о том, что отмечается явный прогресс в состоянии пациента Джона Вайера, сам Джон чувствовал иное: с каждым днём ему становилось хуже. Даже в те короткие мгновения, когда он вновь оказывался «на лезвии», его состояние не было таким стабильным, как прежде: периодически он впадал в некую прострацию, терялся, забывал, где находится. Ему чаще и чаще требовалось присутствие значка рядом, чтобы фиксировать своё расплывающееся сознание, что было достаточно трудновыполнимо в условиях больницы. Появлялись провалы в памяти. С каждым днём они становились всё глубже и длительнее. Воспоминания были похожи на рваные лоскуты, которые изредка сшивались в единое покрывало. Однажды он полдня не мог вспомнить про тайник. Джон понимал, что ждать больше нельзя: если задержится здесь хотя бы ещё на одну неделю, то потеряется навсегда. Выплыть из болота, в котором его намеренно топит Милтон, уже точно не удастся.
