До Морин с некоторым запозданием дошло, что Фродо не просто так до обморока испугался ее на Амон-Сул.
Кольцо позволило ему увидеть не только назгулов в их некогда человеческих обличьях.
По-дурацки выпученные глаза хоббита (это было бы смешно, если бы не грозило серьезнейшими проблемами) вставали в памяти настолько живо и ярко, что совершенно непонятно, почему она сразу не догадалась, что происходит.
Надо было убить его… там. Никому бы и в голову не пришло, что это не дело рук прислужников Майрона.
Жаль… ее впервые посетила смутная тень этого незнакомого и непонятно зачем нужного чувства. Она искренне желала коротышке поправиться, пока не поняла, что лучше бы лорда Элронда постигла неудача в лечении.
Что именно Фродо увидел тогда, и как поступит, когда очнется? Можно попробовать списать все на бред и галлюцинации от отравления черным ядом, но ей необходимо первой встретить его в мире живых. И возможно, последней.
Хотя здесь, в доме Элронда, такое преступление неслыханно… и грозит почти неминуемым разоблачением.
И Арагорн… нет, о нем лучше стараться не думать. То, что она чувствовала, видя его за столом и в каминном зале рядом с Арвен, было гораздо хуже, чем раздражение.
Нуменорец не сводил глаз с дочери Владыки Раздола, излучая ту же абсолютную благоговейную нежность, с которой мысленно рисовал ее портрет в ночном небе над Амон-Сул перед боем с назгулами. Морин почувствовала это тогда, хотя способность к осанвэ и покинула ее.
Он ей храм не построил еще, интересно, и жертвы не приносит? Обычная заносчивая эльфийка, покрытая пылью веков, как статуи в саду ее отца.
А ее он вообще не замечал, даже не взглянул ни разу за все время пребывания в замке Элронда. И уже давно не общался с искренней теплотой первых дней знакомства. Она куда-то ушла, истаяла как отравленный моргульский клинок.
После ужасной ночи на Амон-Сул нуменорец подчеркнуто держался на расстоянии, в самом прямом смысле, не давая приближаться и прикасаться к себе. Порой резко отдергивал руки, готовые по старой памяти дотронуться до нее, и отходил на шаг, прежде чем заговорить.
Лишь однажды, холодным дождливым вечером, на крутом спуске с поросшими кривыми соснами предгорий Троллистого плато Арагорн, чуть поколебавшись, как прежде взял ее на руки. Пони с Фродо, которому становилось все хуже, повел под уздцы Сэм. Пин и Мерри шли по бокам и следили, чтобы он не упал.
— Ты же сказал, что не будешь больше меня носить, нуменорец.
Морин плохо понимала, что и зачем говорит. Лучше бы молчала, Арагорн опять рассердится на «нуменорца», он уже много раз просил не называть его так. Но нуменорец… следопыт, только негромко рассмеялся ей в затылок, смирившись с раздражающим обращением. До слез огорчавшие ее холодность и отстраненность, казалось, наконец пропали.
— «Если не хочешь послужить щитом», я говорил, — усмехнулся он, крепче, чем когда бы то ни было раньше, прижимая ее к себе и не стараясь ускорить шаг. — Вдруг тролль из пещеры выскочит, тут ты и пригодишься.
— О… — тепло тела и рук, спасшее от пронизывающего ветра, опьяняло и кружило голову, как… это не с чем было сравнить. Когда Арагорн наконец посадил ее на пони позади Фродо, Морин уже готова была умереть от избытка сводящих с ума ощущений. Перед этим он почти так же, как на Амон-Сул, обнял её на пару мгновений, сжимая почти до боли, и, заглянув в глаза, быстрым шагом пошел вперед.
Что было в этом взгляде — опять ранящее, как ледяной осколок, отчуждение, или что-то другое — она не смогла рассмотреть.
<center>***</center>
— Морин!
Ну вот, как она ни старалась, тот самый долгожданный момент пропустила. Фродо, даром что неделю пролежал без сознания, очнулся и заметил ее раньше, чем она это поняла.
Благо, никого больше рядом не было — надоедливые хоббиты ушли прогуляться на берег реки, желая отдохнуть от утонченной и веками неизменной красоты чертогов Элронда, а сам Владыка и маг тоже куда-то подевались, жаль только, что не навсегда.
Морин, полдня просидев в кресле у окна, не вставая, наконец не выдержала и вышла на балкон. Вдобавок к ноющей спине и затекшим ногам, с утра как-то странно и очень неприятно болел живот, от эльфийской еды, наверное.
Неподвижный, пропитанный насыщенными цветочными ароматами воздух не принёс облегчения, а от переливающихся в лучах вечного солнца струй водопадов тут же заболели отвыкшие от яркого света глаза. Как Элронд еще с ума тут не сошел, сотни лет одно и то же.
— Да, Фродо!
Голос хоббита заставил вздрогнуть всем телом и даже подскочить на месте. Стараясь как можно более сердечно и естественно улыбнуться, Морин поспешила вернуться в комнату. Хоббит уже сидел в постели, его светлые голубовато-серые глаза светились искренней радостью — и только. Он все забыл?
— Ты очнулся… — Морин тоже присела на край и придвинулась вплотную к нему. — У тебя уже все хорошо, да? Элронд излечил твою рану.
— Я… я не помню последние дни. Дорогу помню, но как в тумане. Все куда-то проваливалось… — Фродо замолчал, прижав руку ко лбу. Даже частично воскресить пережитый после ранения кошмар ему было очень больно.
— Фродо… — Морин замялась, нервно облизав губы, — а ты помнишь, что было там, на Амон-Сул?
— Плохо… все стало холодным, блеклым и страшным. Я видел всадников, они были, как люди… воины. Ожившие мертвецы. И на меня кто-то смотрел из мрака… Зря я его надел, прости.
— Он приказал тебе, и ты не смог не подчиниться. А меня… меня ты видел?
— Да… — Фродо запнулся, по-прежнему без всякого страха или недоверия глядя ей в глаза. — Ты почему-то стала как они, призраки. Почти… но не совсем. Не знаю, как сказать. У тебя была корона, как у назгула… черная такая, с острыми зубцами.
— И… — Морин не нашла, чего ответить, испытывая лишь неуместное и крайне глупое желание нервно захихикать, или даже в голос рассмеяться.
— Я всегда знал, что ты… не такая, как мы. Просто испугался… прости. Ты бы и сама испугалась, если бы себя видела. Я никому не скажу об этом, не бойся. Знаю, что они… не поймут.
— Фродо… — глубоко вздохнув, Морин погладила хоббита рукой по спутанным темным кудрям. Потом, чуть поколебавшись, наклонилась и, полузакрыв глаза, коснулась губами его лба.
От звука шагов за дверью выражение ее лица тут же изменилось, как тучи закрывают ненадолго прояснившееся осеннее небо.
— Элронд! — сильнее, чем когда бы то ни было, скривилась Морин, тут же вставая. — Я пока выйду… прогуляюсь.
Запутанные переходы и бесконечные анфилады комнат дворца Элронда всегда кишат эльфами, нигде от них не спрятаться. Может, хоть в библиотеке никого нет. Ну почему так все болит и хочется кого-нибудь убить?
<center>***</center>
Да что это вообще такое сегодня?
Тянущая боль в животе стала просто невыносимой, от особенно сильного и неожиданного спазма у Морин потемнело в глазах и она еле удержалась, чтобы не вскрикнуть. Придется попросить о помощи Элронда. Если даже ненависть к эльфийскому Правителю притупилась и почти полностью прошла, значит, дело точно плохо, но до него еще суметь дойти надо… и не умереть по дороге.
Где этот проклятый эльф, постоянно же попадался на глаза и бесил, когда не надо? В полутемном, уставленном длинными рядами шкафов с книгами в тисненых золотом переплетах помещении библиотеки никого не было.
Желанное уединение она нашла, только насладиться им явно не получилось. Не может быть для нее в королевстве эльфов никаких радостей, очевидно же.
— Ай! — идти действительно оказалось крайне проблематично, пришлось ухватиться за спинку стула и всем телом облокотиться на нее.
— Что случилось, тебе плохо?
Элронд… и она рада его видеть. Одно идиотское издевательство за другим, ну что за жизнь.
— Да, лорд Элронд, — с трудом выговорила Морин. — Мне, кажется, нужна ваша помощь… как Фродо.
— У тебя что-то болит? — озабоченно спросил Элронд, беря ее за руку. От прикосновения почему-то сразу стало легче.
— Да… — Морин хотела показать, где именно болит, но Элронд, жестом остановив ее, усадил на стул.
— Успокойся… закрой глаза и постарайся расслабиться.
Рука ненадолго легла ей на лоб, потом коснулась живота и на минуту задержалась. От прикосновения прохладной ладони боль растаяла без следа, словно ее и не было.
— Ну как, все в порядке?
Эльф скривил губы в своей обычной иронично-отстраненной ухмылке, его серые глаза внимательно и слегка насмешливо оглядели ее с ног до головы.
— Да, а что это было, Элронд… лорд Элронд?
Силы на раздражение и неприязнь опять появились, но как-то оно теперь… слегка неудобно. Память о боли, так легко снятой Владыкой, была еще слишком свежа, и искренне хотелось сказать ему «спасибо».
— Можно без лорда, я думаю. Ничего страшного, ты совершенно здорова, Морин. Странно, что ты сама не понимаешь, что это. Придется рассказать, значит. Пойдем, поговорим спокойно, я и еще кое-что хочу тебе сказать.
Не понимая, о чем речь, Морин пошла за Владыкой, любезно взявшим максимально медленный темп.
— Садись, — лучезарно улыбнулся Элронд, указывая на один из двух стульев с высокой резной спинкой.
Из открытого полукруглого окна почти во всю стену открывался вид на все те же водопады, густо поросшие молодыми деревьями скалы и светлые резные крыши беседок.
На круглом столике, за который ее преувеличенно заботливо пригласил Владыка Ривенделла, стоял большой кувшин с вином и блюдо со столь любимыми эльфами фруктами.
Она признавала из них только виноград, причем в виде питья, остальное пусть Элронд сам ест. Морин невольно вдохнула поглубже, ощутив дивный сладкий аромат, слегка пьянящий даже на расстоянии — для себя Правитель явно выбирал самое лучшее.
— Поешь со мной, заодно и побеседуем.
Словно повинуясь мысленному приказу Владыки, в комнату тут же вошла молодая светловолосая эльфийка и поставила на стол нечто похожее на жаркое из трактира.
— Тебе больше нравится мясо, я полагаю. Садись же.
Стойкое предубеждение против эльфийской еды тоже почему-то уменьшилось… что-то у них, может, и можно есть.
— Возьми, — Элронд протянул ей наполненный кубок.
— Ты же сказал, что мне не следует его пить… Элронд, — усмехнулась Морин, не понимая, что все это значит.
Но не удержалась и осторожно отпила глоток, не дожидаясь ответа.
— Немного можно, — с еле заметной иронией ответил Владыка, аккуратно убирая назад заплетенную в косичку длинную каштановую прядь. — Если ты не ждешь дитя. В этом и была твоя проблема, собственно. Такие… недомогания случаются у женщин каждый месяц. И ты правда ничего об этом не знаешь? Странно… Только ты точно хочешь, чтобы именно я восполнил пробел в твоих познаниях? Может, лучше с Арвен побеседуешь?
— Нет! — резко ответила Морин, с излишним нажимом впечатав в стол опустевший кубок. Что хочет сказать Элронд, она пока не очень поняла, но имя его дочери портило настроение мгновенно и наверняка. — Лучше с тобой.
— Ну ладно, со мной так со мной, — явно развеселился Элронд. Как будто впервые за тысячу лет его что-то по настоящему позабавило.
Морин машинально жевала довольно вкусное (признавать это она не будет) рагу из оленины — для принципиального неприятия всего эльфийского она слишком проголодалась и пыталась запомнить сказанное Элрондом. Он, в отличие от нее, как был довольным и ухмыляющимся, так и продолжал веселиться.
— Лаириэль научит тебя, что нужно делать, у неё, право, лучше получится, чем у меня.
— И это каждый раз так больно, Элронд?
Тяжело вздохнув, Морин сдула с лица совершенно не мешающую тонкую прядь волос. Просто очень хотелось выдохнуть. Кроме «ну и дерьмо» никаких мыслей по поводу в голову не приходило.
— Да нет, такого не должно быть. — Владыка подлил ей вина, не следуя своим же собственным поучениям. — Наверное, ты слишком много нервничала, или еще не привыкла… к своей женской сути.
— К чему? — Морин чуть не поперхнулась, подозрительно взглянув на явно издевательски ухмыльнувшегося Элронда. Прикусывать губы и дышать глубже уже в который раз оказалось бесполезно, уголки рта неудержимо поползли вверх… если новая странная сущность в ней хочет глупо хихикать, с этим почти ничего нельзя поделать. Ну почему у человеческих женщин столько проблем, за что Великий Эру над ними поиздевался… или просто ума не хватило создать что-то получше?
Выпитое уже начало ударять в голову, разливаясь теплом по венам. Самым умным сейчас было бы больше не пить, доесть угощение, сердечно поблагодарить лорда Элронда и уйти.
Но… главный вопрос, который хотелось задать Элронду с тех пор, как Арагорн все же рассказал ей историю кольца, всплыл в памяти и промолчать она никак не могла.
— Элронд… — осторожно, чтобы опять не подавиться при неожиданном повороте разговора, отпивая из кубка, без всяких предисловий спросила она, — а почему ты не столкнул Исилдура в Ородруин вместе с кольцом? Это же было так просто.
Настал черед уже Элронда закашляться и на миг утратить многовековую невозмутимость. Впрочем, Владыка тут же взял себя в руки, не выказывая ни малейшего удивления ее осведомленностью.
— Просто? Может быть… У тебя вряд ли получится понять, Морин.
— А ты попробуй, объясни, — продолжила Морин, сверля эльфа взглядом. — Нечего тебе сказать, да? А ведь мог бы избавить столь дорогой тебе мир от Великого Зла одним движением. Скольким созданиям сохранил бы жизнь… вы же, эльфы, так трясетесь над ними. Или ты больше ценишь свою чистоту, незапятнанность злом и вечную жизнь?
Ну вот зачем надо было так делать, а?
Остаётся только стукнуть самой себе по лбу.
— О… это определенно умно, Морин. Жаль, что тебя там с нами не было. — Элронд не утратил хорошего расположения духа, быстро оправившись от первого удивления. Разговор по прежнему его крайне занимал. — Я просто не подумал о такой возможности. Вижу, что не понимаешь, но это так. Подобное чуждо моей природе, это уже твоя прерогатива.
— Природе… — Морин презрительно скривила губы, вновь не сумев справиться с желанием высказаться об эльфах. — Да что у вас за природа? Вы как тени… выцветшие за тысячелетия. Это не ваш мир, он слишком живой для вас.
— Или слишком искаженный. Не буду спорить, Морин, все действительно так, — миролюбиво ответил Владыка. — Время эльфов проходит. Нас и правда нечем удивить… почти. И людские страсти чужды и непонятны. А вас они захлестывают… неудержимо и неконтролируемо, заставляют терять голову и делать глупости. Да? Это и дар, и проклятие. Также, как мудрость и бессмертие эльфов.
— Извини, Элронд! — случайно или нет попавшие точно в цель слова напрочь сбили боевой настрой. Спорить на подобную тему с Элрондом было крайне плохой идеей. — Спасибо тебе за… за помощь.
— Ты не обидела меня, не беспокойся. Беседовать с тобой было очень занятно. — Глаза Элронда все также лукаво поблескивали, словно он помолодел на тысячелетие, или даже еще больше. Сколько ему точно лет, Морин не помнила.
— И не надо благодарить. Если, не дай Эру, опять заболеешь — приходи, помогу чем сумею. Я увидел некоторые мысли Фродо, когда исцелял его рану, так всегда бывает. Поэтому ты напрасно критикуешь мое решение насчет Исилдура. Я ни с кем не поделился увиденным в воспоминаниях Фродо точно так же, как не столкнул в Ородруин гондорского Короля.
Кольцо позволило ему увидеть не только назгулов в их некогда человеческих обличьях.
По-дурацки выпученные глаза хоббита (это было бы смешно, если бы не грозило серьезнейшими проблемами) вставали в памяти настолько живо и ярко, что совершенно непонятно, почему она сразу не догадалась, что происходит.
Надо было убить его… там. Никому бы и в голову не пришло, что это не дело рук прислужников Майрона.
Жаль… ее впервые посетила смутная тень этого незнакомого и непонятно зачем нужного чувства. Она искренне желала коротышке поправиться, пока не поняла, что лучше бы лорда Элронда постигла неудача в лечении.
Что именно Фродо увидел тогда, и как поступит, когда очнется? Можно попробовать списать все на бред и галлюцинации от отравления черным ядом, но ей необходимо первой встретить его в мире живых. И возможно, последней.
Хотя здесь, в доме Элронда, такое преступление неслыханно… и грозит почти неминуемым разоблачением.
И Арагорн… нет, о нем лучше стараться не думать. То, что она чувствовала, видя его за столом и в каминном зале рядом с Арвен, было гораздо хуже, чем раздражение.
Нуменорец не сводил глаз с дочери Владыки Раздола, излучая ту же абсолютную благоговейную нежность, с которой мысленно рисовал ее портрет в ночном небе над Амон-Сул перед боем с назгулами. Морин почувствовала это тогда, хотя способность к осанвэ и покинула ее.
Он ей храм не построил еще, интересно, и жертвы не приносит? Обычная заносчивая эльфийка, покрытая пылью веков, как статуи в саду ее отца.
А ее он вообще не замечал, даже не взглянул ни разу за все время пребывания в замке Элронда. И уже давно не общался с искренней теплотой первых дней знакомства. Она куда-то ушла, истаяла как отравленный моргульский клинок.
После ужасной ночи на Амон-Сул нуменорец подчеркнуто держался на расстоянии, в самом прямом смысле, не давая приближаться и прикасаться к себе. Порой резко отдергивал руки, готовые по старой памяти дотронуться до нее, и отходил на шаг, прежде чем заговорить.
Лишь однажды, холодным дождливым вечером, на крутом спуске с поросшими кривыми соснами предгорий Троллистого плато Арагорн, чуть поколебавшись, как прежде взял ее на руки. Пони с Фродо, которому становилось все хуже, повел под уздцы Сэм. Пин и Мерри шли по бокам и следили, чтобы он не упал.
— Ты же сказал, что не будешь больше меня носить, нуменорец.
Морин плохо понимала, что и зачем говорит. Лучше бы молчала, Арагорн опять рассердится на «нуменорца», он уже много раз просил не называть его так. Но нуменорец… следопыт, только негромко рассмеялся ей в затылок, смирившись с раздражающим обращением. До слез огорчавшие ее холодность и отстраненность, казалось, наконец пропали.
— «Если не хочешь послужить щитом», я говорил, — усмехнулся он, крепче, чем когда бы то ни было раньше, прижимая ее к себе и не стараясь ускорить шаг. — Вдруг тролль из пещеры выскочит, тут ты и пригодишься.
— О… — тепло тела и рук, спасшее от пронизывающего ветра, опьяняло и кружило голову, как… это не с чем было сравнить. Когда Арагорн наконец посадил ее на пони позади Фродо, Морин уже готова была умереть от избытка сводящих с ума ощущений. Перед этим он почти так же, как на Амон-Сул, обнял её на пару мгновений, сжимая почти до боли, и, заглянув в глаза, быстрым шагом пошел вперед.
Что было в этом взгляде — опять ранящее, как ледяной осколок, отчуждение, или что-то другое — она не смогла рассмотреть.
<center>***</center>
— Морин!
Ну вот, как она ни старалась, тот самый долгожданный момент пропустила. Фродо, даром что неделю пролежал без сознания, очнулся и заметил ее раньше, чем она это поняла.
Благо, никого больше рядом не было — надоедливые хоббиты ушли прогуляться на берег реки, желая отдохнуть от утонченной и веками неизменной красоты чертогов Элронда, а сам Владыка и маг тоже куда-то подевались, жаль только, что не навсегда.
Морин, полдня просидев в кресле у окна, не вставая, наконец не выдержала и вышла на балкон. Вдобавок к ноющей спине и затекшим ногам, с утра как-то странно и очень неприятно болел живот, от эльфийской еды, наверное.
Неподвижный, пропитанный насыщенными цветочными ароматами воздух не принёс облегчения, а от переливающихся в лучах вечного солнца струй водопадов тут же заболели отвыкшие от яркого света глаза. Как Элронд еще с ума тут не сошел, сотни лет одно и то же.
— Да, Фродо!
Голос хоббита заставил вздрогнуть всем телом и даже подскочить на месте. Стараясь как можно более сердечно и естественно улыбнуться, Морин поспешила вернуться в комнату. Хоббит уже сидел в постели, его светлые голубовато-серые глаза светились искренней радостью — и только. Он все забыл?
— Ты очнулся… — Морин тоже присела на край и придвинулась вплотную к нему. — У тебя уже все хорошо, да? Элронд излечил твою рану.
— Я… я не помню последние дни. Дорогу помню, но как в тумане. Все куда-то проваливалось… — Фродо замолчал, прижав руку ко лбу. Даже частично воскресить пережитый после ранения кошмар ему было очень больно.
— Фродо… — Морин замялась, нервно облизав губы, — а ты помнишь, что было там, на Амон-Сул?
— Плохо… все стало холодным, блеклым и страшным. Я видел всадников, они были, как люди… воины. Ожившие мертвецы. И на меня кто-то смотрел из мрака… Зря я его надел, прости.
— Он приказал тебе, и ты не смог не подчиниться. А меня… меня ты видел?
— Да… — Фродо запнулся, по-прежнему без всякого страха или недоверия глядя ей в глаза. — Ты почему-то стала как они, призраки. Почти… но не совсем. Не знаю, как сказать. У тебя была корона, как у назгула… черная такая, с острыми зубцами.
— И… — Морин не нашла, чего ответить, испытывая лишь неуместное и крайне глупое желание нервно захихикать, или даже в голос рассмеяться.
— Я всегда знал, что ты… не такая, как мы. Просто испугался… прости. Ты бы и сама испугалась, если бы себя видела. Я никому не скажу об этом, не бойся. Знаю, что они… не поймут.
— Фродо… — глубоко вздохнув, Морин погладила хоббита рукой по спутанным темным кудрям. Потом, чуть поколебавшись, наклонилась и, полузакрыв глаза, коснулась губами его лба.
От звука шагов за дверью выражение ее лица тут же изменилось, как тучи закрывают ненадолго прояснившееся осеннее небо.
— Элронд! — сильнее, чем когда бы то ни было, скривилась Морин, тут же вставая. — Я пока выйду… прогуляюсь.
Запутанные переходы и бесконечные анфилады комнат дворца Элронда всегда кишат эльфами, нигде от них не спрятаться. Может, хоть в библиотеке никого нет. Ну почему так все болит и хочется кого-нибудь убить?
<center>***</center>
Да что это вообще такое сегодня?
Тянущая боль в животе стала просто невыносимой, от особенно сильного и неожиданного спазма у Морин потемнело в глазах и она еле удержалась, чтобы не вскрикнуть. Придется попросить о помощи Элронда. Если даже ненависть к эльфийскому Правителю притупилась и почти полностью прошла, значит, дело точно плохо, но до него еще суметь дойти надо… и не умереть по дороге.
Где этот проклятый эльф, постоянно же попадался на глаза и бесил, когда не надо? В полутемном, уставленном длинными рядами шкафов с книгами в тисненых золотом переплетах помещении библиотеки никого не было.
Желанное уединение она нашла, только насладиться им явно не получилось. Не может быть для нее в королевстве эльфов никаких радостей, очевидно же.
— Ай! — идти действительно оказалось крайне проблематично, пришлось ухватиться за спинку стула и всем телом облокотиться на нее.
— Что случилось, тебе плохо?
Элронд… и она рада его видеть. Одно идиотское издевательство за другим, ну что за жизнь.
— Да, лорд Элронд, — с трудом выговорила Морин. — Мне, кажется, нужна ваша помощь… как Фродо.
— У тебя что-то болит? — озабоченно спросил Элронд, беря ее за руку. От прикосновения почему-то сразу стало легче.
— Да… — Морин хотела показать, где именно болит, но Элронд, жестом остановив ее, усадил на стул.
— Успокойся… закрой глаза и постарайся расслабиться.
Рука ненадолго легла ей на лоб, потом коснулась живота и на минуту задержалась. От прикосновения прохладной ладони боль растаяла без следа, словно ее и не было.
— Ну как, все в порядке?
Эльф скривил губы в своей обычной иронично-отстраненной ухмылке, его серые глаза внимательно и слегка насмешливо оглядели ее с ног до головы.
— Да, а что это было, Элронд… лорд Элронд?
Силы на раздражение и неприязнь опять появились, но как-то оно теперь… слегка неудобно. Память о боли, так легко снятой Владыкой, была еще слишком свежа, и искренне хотелось сказать ему «спасибо».
— Можно без лорда, я думаю. Ничего страшного, ты совершенно здорова, Морин. Странно, что ты сама не понимаешь, что это. Придется рассказать, значит. Пойдем, поговорим спокойно, я и еще кое-что хочу тебе сказать.
Не понимая, о чем речь, Морин пошла за Владыкой, любезно взявшим максимально медленный темп.
— Садись, — лучезарно улыбнулся Элронд, указывая на один из двух стульев с высокой резной спинкой.
Из открытого полукруглого окна почти во всю стену открывался вид на все те же водопады, густо поросшие молодыми деревьями скалы и светлые резные крыши беседок.
На круглом столике, за который ее преувеличенно заботливо пригласил Владыка Ривенделла, стоял большой кувшин с вином и блюдо со столь любимыми эльфами фруктами.
Она признавала из них только виноград, причем в виде питья, остальное пусть Элронд сам ест. Морин невольно вдохнула поглубже, ощутив дивный сладкий аромат, слегка пьянящий даже на расстоянии — для себя Правитель явно выбирал самое лучшее.
— Поешь со мной, заодно и побеседуем.
Словно повинуясь мысленному приказу Владыки, в комнату тут же вошла молодая светловолосая эльфийка и поставила на стол нечто похожее на жаркое из трактира.
— Тебе больше нравится мясо, я полагаю. Садись же.
Стойкое предубеждение против эльфийской еды тоже почему-то уменьшилось… что-то у них, может, и можно есть.
— Возьми, — Элронд протянул ей наполненный кубок.
— Ты же сказал, что мне не следует его пить… Элронд, — усмехнулась Морин, не понимая, что все это значит.
Но не удержалась и осторожно отпила глоток, не дожидаясь ответа.
— Немного можно, — с еле заметной иронией ответил Владыка, аккуратно убирая назад заплетенную в косичку длинную каштановую прядь. — Если ты не ждешь дитя. В этом и была твоя проблема, собственно. Такие… недомогания случаются у женщин каждый месяц. И ты правда ничего об этом не знаешь? Странно… Только ты точно хочешь, чтобы именно я восполнил пробел в твоих познаниях? Может, лучше с Арвен побеседуешь?
— Нет! — резко ответила Морин, с излишним нажимом впечатав в стол опустевший кубок. Что хочет сказать Элронд, она пока не очень поняла, но имя его дочери портило настроение мгновенно и наверняка. — Лучше с тобой.
— Ну ладно, со мной так со мной, — явно развеселился Элронд. Как будто впервые за тысячу лет его что-то по настоящему позабавило.
Морин машинально жевала довольно вкусное (признавать это она не будет) рагу из оленины — для принципиального неприятия всего эльфийского она слишком проголодалась и пыталась запомнить сказанное Элрондом. Он, в отличие от нее, как был довольным и ухмыляющимся, так и продолжал веселиться.
— Лаириэль научит тебя, что нужно делать, у неё, право, лучше получится, чем у меня.
— И это каждый раз так больно, Элронд?
Тяжело вздохнув, Морин сдула с лица совершенно не мешающую тонкую прядь волос. Просто очень хотелось выдохнуть. Кроме «ну и дерьмо» никаких мыслей по поводу в голову не приходило.
— Да нет, такого не должно быть. — Владыка подлил ей вина, не следуя своим же собственным поучениям. — Наверное, ты слишком много нервничала, или еще не привыкла… к своей женской сути.
— К чему? — Морин чуть не поперхнулась, подозрительно взглянув на явно издевательски ухмыльнувшегося Элронда. Прикусывать губы и дышать глубже уже в который раз оказалось бесполезно, уголки рта неудержимо поползли вверх… если новая странная сущность в ней хочет глупо хихикать, с этим почти ничего нельзя поделать. Ну почему у человеческих женщин столько проблем, за что Великий Эру над ними поиздевался… или просто ума не хватило создать что-то получше?
Выпитое уже начало ударять в голову, разливаясь теплом по венам. Самым умным сейчас было бы больше не пить, доесть угощение, сердечно поблагодарить лорда Элронда и уйти.
Но… главный вопрос, который хотелось задать Элронду с тех пор, как Арагорн все же рассказал ей историю кольца, всплыл в памяти и промолчать она никак не могла.
— Элронд… — осторожно, чтобы опять не подавиться при неожиданном повороте разговора, отпивая из кубка, без всяких предисловий спросила она, — а почему ты не столкнул Исилдура в Ородруин вместе с кольцом? Это же было так просто.
Настал черед уже Элронда закашляться и на миг утратить многовековую невозмутимость. Впрочем, Владыка тут же взял себя в руки, не выказывая ни малейшего удивления ее осведомленностью.
— Просто? Может быть… У тебя вряд ли получится понять, Морин.
— А ты попробуй, объясни, — продолжила Морин, сверля эльфа взглядом. — Нечего тебе сказать, да? А ведь мог бы избавить столь дорогой тебе мир от Великого Зла одним движением. Скольким созданиям сохранил бы жизнь… вы же, эльфы, так трясетесь над ними. Или ты больше ценишь свою чистоту, незапятнанность злом и вечную жизнь?
Ну вот зачем надо было так делать, а?
Остаётся только стукнуть самой себе по лбу.
— О… это определенно умно, Морин. Жаль, что тебя там с нами не было. — Элронд не утратил хорошего расположения духа, быстро оправившись от первого удивления. Разговор по прежнему его крайне занимал. — Я просто не подумал о такой возможности. Вижу, что не понимаешь, но это так. Подобное чуждо моей природе, это уже твоя прерогатива.
— Природе… — Морин презрительно скривила губы, вновь не сумев справиться с желанием высказаться об эльфах. — Да что у вас за природа? Вы как тени… выцветшие за тысячелетия. Это не ваш мир, он слишком живой для вас.
— Или слишком искаженный. Не буду спорить, Морин, все действительно так, — миролюбиво ответил Владыка. — Время эльфов проходит. Нас и правда нечем удивить… почти. И людские страсти чужды и непонятны. А вас они захлестывают… неудержимо и неконтролируемо, заставляют терять голову и делать глупости. Да? Это и дар, и проклятие. Также, как мудрость и бессмертие эльфов.
— Извини, Элронд! — случайно или нет попавшие точно в цель слова напрочь сбили боевой настрой. Спорить на подобную тему с Элрондом было крайне плохой идеей. — Спасибо тебе за… за помощь.
— Ты не обидела меня, не беспокойся. Беседовать с тобой было очень занятно. — Глаза Элронда все также лукаво поблескивали, словно он помолодел на тысячелетие, или даже еще больше. Сколько ему точно лет, Морин не помнила.
— И не надо благодарить. Если, не дай Эру, опять заболеешь — приходи, помогу чем сумею. Я увидел некоторые мысли Фродо, когда исцелял его рану, так всегда бывает. Поэтому ты напрасно критикуешь мое решение насчет Исилдура. Я ни с кем не поделился увиденным в воспоминаниях Фродо точно так же, как не столкнул в Ородруин гондорского Короля.
