– У! – тихонько ухнул Яр, поднеся ладонь к лицу. Бельчонок решил притворяться немощным и дальше, вот только движения хвостика выдавали притвору с потрохами.
Лешак не стал возиться с мелким дальше, – пусть его мамка или братья развлекают! – он аккуратно положил его в траву и принялся быстро одеваться. Начинался новый день. День принятия решений.
Впервые за всю жизнь Заряна не проснулась сама к зорьке. Верена, ворча, тормошила её за плечо:
– Вставай гулёна, а то водой окачу!
Дождавшись, пока Заряна откроет глаза, волхва стала распускать волосы.
Наскоро умываясь, Заряна краем уха слышала отдельные слова, что Верена бурчала себе под нос: «…ну, окаянный…», «…оглоблей, да жаль переломится!». Завершив приготовления, Верена сурово глянула на дочь и вышла за дверь. Та, будто очнувшись, поспешила следом.
Это утро для Заряны выдалось особенным и даже странным: то слова заговорные перепутает, то запнётся на ровном месте, да и матушку она ещё такой не видала! Верена продолжала ворчать и тоже казалась несобранной.
Ночью, прибежав домой, Заряна сунула свёрток с севереном в приготовленную с вечера корзинку, наскоро разделась и затаилась под меховым покрывалом на лавке. Сердце бешено стучало в груди и не желало униматься. Вроде и не страшно ей было там, на берегу, и ветер будто знакомый… Заряна, сколько себя помнила, рядом всегда ощущала дуновения ветерка, который то прядь с лица откинет, то одуванчиком в лицо пыхнет, то теплом щёку лизнет. Всегда она его за дружка считала, а тут такие дела сотворил! Щёки загорелись огнем от вспомнившегося, девушка прижала к ним прохладные ладони да глаза прикрыла, пытаясь угомонить вновь поднявшееся смущение.
– Соберись Зарянушка, важное дело предстоит, – чуть громче обычного молвила Верена, проходя мимо дочери, которая все ещё сидела за столом, подперев кулаками щеки, и пялилась на хлебные крошки, что остались после заутренника, – убери со стола, я остальное приготовлю.
Заряна подхватилась с места и споро прибралась, как велено. Верена застелила стол красным льном, на него поставила чашу серебряную. Плеснула туда воды родниковой, в которой разом заискрился, заиграл солнечный луч, отражаясь от начищенного дна и стенок.
– Неси северин, дочь, – тихо сказала Верена, не отрывая взгляда от чаши.
Заряна метнулась к сундуку, где давеча в корзине оставила травку, вернувшись протянула свёрток матушке.
– Э, нет, я своё уже и судьбы испросила. Не обессудь, родная, что ради других придется со своим случаем распорядиться. Зато деток спасём, что не успели ещё родиться, а родным тех, что сгинули, успокоение дадим.
Верена отошла от стола и присела на лавку в простенке. Заряна молча кивнула и встала на место матушки супротив чаши положила тряпицу рядышком и стала распускать косу, потом пояс сняла да на лавку рядом бросила, оставшись в одной рубахе. А рубаха на ней особая была – наподолье с рукавами защитными знаками расшиты, по остёпке, глухо застегнутой, ломаная красная дорожка бежала – не проникнет из мрака в душу и тело ничто чужое да недоброе.
Стала Заряна лоскуток с травкой разворачивать, пальцы заледенели, дрожат от тревоги-неведения. Достала цветок чудный, а он свеж, как будто и не срывали вовсе! Сломила головку со стебля, аккуратно в центр чаши на воду положила, но она тут же на дно опустилась, и не видать её совсем, лишь красные пыльники на своих ножках-волосках тихонечко подрагивают. Замерла Заряна, дышать перестала, но сквозь шум в ушах услышала тихое «Заговор скажи!». Мотнула головой, прогоняя оцепенение, и зашептала, наклоняясь над чашей.
Не слышно было слов заветных, лишь губами шевелили девушка, только слова губы обжигали, силу свою показывали, но сдунула она те слова с языка да губ в чашу, и вода в ней разом вскипела! Растворился цвет в воде совсем, даже пыльников не видать, только лёгкий парок над водицей взвился, ноздри девичьи защекотал. Заряна, опасаясь обжечься, тронула слегка пальцам края чаши, да только холод кожу ожёг, а не жар. Подняла она чашу, пригубила навар. Первый глоток льдом горло продрал, закашлялась девушка, но сделала и второй, и третий, выпив всё до дна.
Вмиг всё нутро захватил жар, тело мгновенно покрылось испариной, а потом вдруг озноб пробрал. Заряна обхватила себя руками, чтобы согреться и вокруг осмотрелась: матушка на лавке сидит на неё смотрит, только не моргает, застыла будто. Воздух стал тягучим, плотным – вдохнуть мочи нет, и уши заложило, словно под воду ушла. Еле переставляя ноги, подошла Заряна к матушке, за плечо тронула, а та одеревенела, словно колода. Почувствовав, что сама еле на ногах держится, воздуха не хватает, девушка устремилась к двери, упёрлась обеими руками в неё, последние силы вложила! Дубовое полотно поддалось не сразу, натужено, словно на не смазанных петлях, и тяжело пошло, опрокидывая Зарю на крыльцо.
По глазам ударила вспышка света, горячий порыв ветра заключил в душные объятья. Заряна задышала часто – после избы никак надышаться не могла! Только при каждом выдохе пар изо рта вырывался. Подняла голову девушку, посмотрела перед собой и увидела поле до окоёма ковылем заросшее. Гнал по этому простору бесконечному ветер седые волны, а из-под них выныривали головки маковые, словно пятна крови расплывались по буйной глади. Небосклон зарос чёрными тучами, рвали его на части молнии, рождая рокот громовых раскатов.
Не могла Заряна от зрелища этого глаз отвести. Вдруг почувствовала, как на плечо тяжестью пудовой чужая рука опустилась, оглянулась резко – нет никого. А как взглянула перед собой, так от ужаса отпрянула, споткнулась, рухнула назад и отползти попыталась. Увидела она перед собой мужа ликом прекрасного, телом могучего, да только взгляд его злом замораживает, космы чёрные на ветру развиваются, змеями обсидиановыми мерещатся, к Заряне тянутся. Смотрит муж на Заряну, слова не молвит, а в голове голос его громом гремит:
– Как посмела… – и затихло вдруг всё вокруг, словно и не было ничего.
Встал незнакомец перед Заряной на одно колено, руку свою когтистую протянул, до подбородка дотронулся едва. Прядь девичьих волос меж пальцев неспешно пропустил и в глаза заглянул, словно насквозь взглядом прошил.
– Поверить не могу, – в голосе его растерянность проскользнула, а Заряна почему-то бояться перестала, посмотрела в чёрные глаза храбро.
Мужик поднялся во весь рост, отвернулся от Заряны, за голову схватился и забормотал что-то – не разобрать. Заряна тоже на ноги встала, взглядом в широченную спину уставилась, на космы мужицкие, что по спине разметались. Цветом они как вороное крыло, но, нет-нет, да мелькнул зелёные пряди! Ахнула Заряна громко, ладошкой рот прикрыла, чтобы страх свой унять от догадки. Слёзы по щекам горячие побежали, а сердце в горле комком заколотилось.
Развернулся могучий муж к Зарне, в глазах снова гнев плещется и молвил:
– Стало быть, кровь в тебе моя есть. Как мать твоя смогла от меня тебя столько лет скрывать, да и как ты вообще быть можешь… жить?
Заряна никак в себя придти не могла: горло страх сковал, только горячие слезы по лицу всё бежали, обжигали кожу.
– Ну, чего молчишь? Немая что ли? – гневно рыкнул новообретенный отец.
Девушка вздрогнула всем телом, и оторопь прошла – вспомнила, зачем сюда стремилась. Утерла кулаками глаза, глянула смело в глаза отцу, молвила:
– Матушку свою я не знала. Сирота я. Волхвица меня дочерью назвала, вырастила, умениям своим научила. Откуда взялась я, мне она о том не сказывала, да видно не зря! – смотрела Заряна на отца своего, и в сердце ярость просыпалась. Вспомнила она о детках малых, о душах их потерянных. – Ответь, зачем души крадёшь, детей малых на смерть обрекаешь? – выкрикнула Заряна, вскинув подбородок.
– Не твоего ума дело, пигалица, – отмахнулся душегуб, а сам взглядом по Заряне шарит, словно отыскать что-то старается. Вдруг смягчился взор и сказал он: – Отвечу на твой вопрос, только и с тебя плата причитается! Коли останешься со мной, всё тебе расскажу!
Задумалась Заряна, как Верене весточку передать, и ответила:
– Соглашусь, но позволишь мне к матушке вернуться, попрощаться?
– Ладно, только с тобой пойду. Погляжу, кому благодарность предъявить за дочь.
Делать было нечего, Заряна кивнула:
– Говори!
– Э, нет! Сначала ты свою часть уговора выполни, а я следом!
Пожав плечами, девушка достала серебряную иглу, что в складке рубахи хоронилась, палец наколола, взяла отца за плечо и уронила каплю крови на землю.
В тот же миг оказались они в горнице родной с детства. Увидав Верену, Заряна бросилась к ней, на колени упала, заплакала:
– Прости, матушка. Не исполнила твой наказ, да северин зазря извела.
Верена обреченно посмотрела на Змея, который стоял посреди горницы и разглядывал убранство.
– Не кручинься, Зарянушка, я сама, не ведая, толкнула тебя на встречу с отцом. Сколько могла, берегла от гада ползучего, да не уберегла!
Верена уронила голову на грудь и тоже заплакала.
– Ну, всё, хватить сырость разводить! Я своё обещание выполнил, дело за тобой Заряна, – сурово произнес Змей.
– Позволь попрощаться, ночь переночевать! – взмолилась Заряна. – Завтра, приду, как обещала!
Посмотрел Змей пристально на дочь, подумал, но кивнул и истаял, оставив на прощанье горький запах полыни.
Девочки! предлагаем вам визуализацию Яра! С цветом волос, конечно, неувязочка, но все же хорош))
Мы его так видим. Выслушаем ваши за и против и рассмотрим ваши предложения) Может кто-то предложит "свою" Заряну!
https://vk.com/wall375075587_296
Окончание 5 главы
В тот вечер Заряна впервые услышала от Верены рассказ о том, как родилась на заре одного из далёких осенних дней, о том, что знала волхва о её родстве со Змеем. Вся ночь прошла в причитаниях женщины. То она сетовала на злую Судьбу, то клялась, что вечно корить себя станет – не уберегла обретённую дочь. Верена так извелась за ночь душевными муками, что не смогла утром подняться, лишь передала девушке на прощание прядь волос матери, что хранила.
Заряна отправилась на яр, в последний раз встретить утреннюю зарю. На удивление, на душе у девушки было спокойно, вот только слёзы отчего-то застилали сосредоточенный взгляд, устремленный на восток. Не о многом просила в этот час Заряна у сестрицы своей, лишь о том, чтобы берегла Верену и помогла ей самой выдержать все испытания, предначертанные ей Судьбой.
Первый луч скользнул по бледной щеке Заряны, и её силуэт стал растворяться, смешиваясь с утреннем туманом, поднимавшимся от реки.
Семь дней Яр с отцом и Ватаром шли сквозь глухую тайгу, отмеряя шагами будущие владения молодого лешака. Вотчина Видара была огромна – и за сутки ястреб не перелетит. Он уверенно вел сыновей, словно знал дорогу наизусть, а может, так лишь казалось. В начале пути Яр спросил отца, куда они направляются, но тот ответил, что Яр сам поймет, когда окажется на месте.
На исходе седьмого дня троица вышла на небольшую поляну. Было решено сделать привал. Разожгли костер, глава семейства отправился на охоту вместе с младшим сыном, а старшего оставил за кострового.
Огонь завораживал Яра своим неспешным танцем. Огненные лепестки струились по поленьям, сливаясь в жарких объятиях. Вот два алых языка замерли друг перед другом, словно разделяла их невидимая преграда. Грезился одни из них девичьей стройной фигуркой, чьи распущенные косы прикрывали наготу от взгляда второго языка, принявшего образ Яра. Огненный двойник бил кулачищами по неведомой преграде, кричал во всё горло, но не слышала его любимая, повернулась к нему спиной, не оглядывается
Защемило чёрной тоской сердце лешака, вспомнилось, что творил на берегу ночного озера. Он попытался прогнать прочь возникшее желание, но сильнее разума оказались стремления мужской сути. Завороженный трепетом огненной девичьей фигурки, что ярко светилась изнутри, Яр набрал полную грудь воздуха и выдохнул осторожно, стремясь отбросить тяжёлые косы и рассмотреть тело желанное. Но не рассчитал свою силу, задул костёр напрочь. Отрезвило это Яра. Мотнул он башкой, отругал себя за мысли похотливые и принялся снова огонь разводить. Успел вовремя! Отец с братом вернулись, принесли дичь.
Проснулся Яр от того, что тянет его кто-то за косу. Выругался про себя и подтянул волосы. На конце косы висел давешний бельчонок. Прижал ушки и смотрел испуганными глазками-бусинками, попискивал, будто оправдывался.
– Вот ты прилипала мелкая! – Яр растянул в улыбке губы, словно оскалился. Бельчонок лишь крепче вцепился в волосы и громче застрекотал. – Ладно, так уж и быть, оставайся.
Парень с трудом оторвал от своих косм зверушку, затолкал за ворот и попытался снова улечься и ещё поспать. Мелкая тварюшка спать не собиралась, елозила, щекоча шею усиками и хвостом, продолжала попискивать.
– Ну чего тебе, неугомонный? – рыкнул Яр и за шкирку вытащил зверька обратно. Тот размахивал передними лапками, указывая куда-то в лесную чащу.
Лешак повернул голову в том направлении. На границе леса и поляны толпился лесные обитатели и зверьё. Вокруг сборища вился светящийся зеленоватый туман, который растекался по кромке леса с негромким шелестом.
Яр встал, оправил одежду и двинутся на встречу гостям. Завидев его, они склонились в земном поклоне, замерли. Вмиг стало тихо. Вперед вышла лесавка, высокая стройная дева… да дева ли? Космы её отливали в лунном свете мертвой белизной, платье казалось почти чёрным вторя волосам серебряной вышивкой. В руках она держала посох, в навершии которого тускло горел зеленый огонек.
– Добро пожаловать батюшка наш, Яр-Леший. Заждались мы тебя!
Яра окутало глубоким и тёплым голосом, словно у родного очага оказался. Лесавка протянула ему посох и склонила голову в знак уважения. И тот в ответ поклонился в ноги лесной красавице, принимая из её рук подарок. Только коснулся он до древка, вспыхнуло ярче солнца навершие, помчались зеленые волны света сквозь непролазную чащу, проникая под каждый корешок, подсвечивая каждую иголку, оповещая всех жителей лесных о том, что хозяин явился и принял удел.
– Ну что ж, сын, вот и ты обрёл новый дом! Заботься тщательно и охраняй бдительно, закон леса чти! – на плечо Яра легла тяжёлая отеческая ладонь. Другой рукой Видар обхватил Яра за предплечье. Тот ответил на жест – обнялись отец и сын, обмениваясь родным теплом.
Ватар стоял чуть в стороне и потрясенно глядел на разворачивающееся действо. Очнувшись, бросился к старшему брату с объятьями, сыпля сквозь радостный смех поздравлениями. Яр потрепал братца по голове и заозирался в поисках нежданного виновника случившегося. Бельчонка видно не было. Яр хмыкнул удивленно – не думал, что мелкий окажется таким скромнягой! – и коротко свистнул. Мгновения не прошло, как тихонько зациркали беличьи коготки по старой сосновой коре, а ещё чуть погодя эти самые коготки уже крепко держались за макушку лешака.
Яр, отодрал зверька от себя, шипя от того, что лишился нескольких волосин. Зажав мелкоту в кулаке, сердито пригрозил пальцем – нечего его перед лесным людом позорить! А ещё он расстроился из-за того что его помощник оказался мелкой тварью. У отца это хотя бы была лиса!
Лешак не стал возиться с мелким дальше, – пусть его мамка или братья развлекают! – он аккуратно положил его в траву и принялся быстро одеваться. Начинался новый день. День принятия решений.
Прода от 26.09.2017, 17:44
ГЛАВА 5
Впервые за всю жизнь Заряна не проснулась сама к зорьке. Верена, ворча, тормошила её за плечо:
– Вставай гулёна, а то водой окачу!
Дождавшись, пока Заряна откроет глаза, волхва стала распускать волосы.
Наскоро умываясь, Заряна краем уха слышала отдельные слова, что Верена бурчала себе под нос: «…ну, окаянный…», «…оглоблей, да жаль переломится!». Завершив приготовления, Верена сурово глянула на дочь и вышла за дверь. Та, будто очнувшись, поспешила следом.
Это утро для Заряны выдалось особенным и даже странным: то слова заговорные перепутает, то запнётся на ровном месте, да и матушку она ещё такой не видала! Верена продолжала ворчать и тоже казалась несобранной.
Ночью, прибежав домой, Заряна сунула свёрток с севереном в приготовленную с вечера корзинку, наскоро разделась и затаилась под меховым покрывалом на лавке. Сердце бешено стучало в груди и не желало униматься. Вроде и не страшно ей было там, на берегу, и ветер будто знакомый… Заряна, сколько себя помнила, рядом всегда ощущала дуновения ветерка, который то прядь с лица откинет, то одуванчиком в лицо пыхнет, то теплом щёку лизнет. Всегда она его за дружка считала, а тут такие дела сотворил! Щёки загорелись огнем от вспомнившегося, девушка прижала к ним прохладные ладони да глаза прикрыла, пытаясь угомонить вновь поднявшееся смущение.
– Соберись Зарянушка, важное дело предстоит, – чуть громче обычного молвила Верена, проходя мимо дочери, которая все ещё сидела за столом, подперев кулаками щеки, и пялилась на хлебные крошки, что остались после заутренника, – убери со стола, я остальное приготовлю.
Заряна подхватилась с места и споро прибралась, как велено. Верена застелила стол красным льном, на него поставила чашу серебряную. Плеснула туда воды родниковой, в которой разом заискрился, заиграл солнечный луч, отражаясь от начищенного дна и стенок.
– Неси северин, дочь, – тихо сказала Верена, не отрывая взгляда от чаши.
Заряна метнулась к сундуку, где давеча в корзине оставила травку, вернувшись протянула свёрток матушке.
– Э, нет, я своё уже и судьбы испросила. Не обессудь, родная, что ради других придется со своим случаем распорядиться. Зато деток спасём, что не успели ещё родиться, а родным тех, что сгинули, успокоение дадим.
Верена отошла от стола и присела на лавку в простенке. Заряна молча кивнула и встала на место матушки супротив чаши положила тряпицу рядышком и стала распускать косу, потом пояс сняла да на лавку рядом бросила, оставшись в одной рубахе. А рубаха на ней особая была – наподолье с рукавами защитными знаками расшиты, по остёпке, глухо застегнутой, ломаная красная дорожка бежала – не проникнет из мрака в душу и тело ничто чужое да недоброе.
Стала Заряна лоскуток с травкой разворачивать, пальцы заледенели, дрожат от тревоги-неведения. Достала цветок чудный, а он свеж, как будто и не срывали вовсе! Сломила головку со стебля, аккуратно в центр чаши на воду положила, но она тут же на дно опустилась, и не видать её совсем, лишь красные пыльники на своих ножках-волосках тихонечко подрагивают. Замерла Заряна, дышать перестала, но сквозь шум в ушах услышала тихое «Заговор скажи!». Мотнула головой, прогоняя оцепенение, и зашептала, наклоняясь над чашей.
Не слышно было слов заветных, лишь губами шевелили девушка, только слова губы обжигали, силу свою показывали, но сдунула она те слова с языка да губ в чашу, и вода в ней разом вскипела! Растворился цвет в воде совсем, даже пыльников не видать, только лёгкий парок над водицей взвился, ноздри девичьи защекотал. Заряна, опасаясь обжечься, тронула слегка пальцам края чаши, да только холод кожу ожёг, а не жар. Подняла она чашу, пригубила навар. Первый глоток льдом горло продрал, закашлялась девушка, но сделала и второй, и третий, выпив всё до дна.
Вмиг всё нутро захватил жар, тело мгновенно покрылось испариной, а потом вдруг озноб пробрал. Заряна обхватила себя руками, чтобы согреться и вокруг осмотрелась: матушка на лавке сидит на неё смотрит, только не моргает, застыла будто. Воздух стал тягучим, плотным – вдохнуть мочи нет, и уши заложило, словно под воду ушла. Еле переставляя ноги, подошла Заряна к матушке, за плечо тронула, а та одеревенела, словно колода. Почувствовав, что сама еле на ногах держится, воздуха не хватает, девушка устремилась к двери, упёрлась обеими руками в неё, последние силы вложила! Дубовое полотно поддалось не сразу, натужено, словно на не смазанных петлях, и тяжело пошло, опрокидывая Зарю на крыльцо.
По глазам ударила вспышка света, горячий порыв ветра заключил в душные объятья. Заряна задышала часто – после избы никак надышаться не могла! Только при каждом выдохе пар изо рта вырывался. Подняла голову девушку, посмотрела перед собой и увидела поле до окоёма ковылем заросшее. Гнал по этому простору бесконечному ветер седые волны, а из-под них выныривали головки маковые, словно пятна крови расплывались по буйной глади. Небосклон зарос чёрными тучами, рвали его на части молнии, рождая рокот громовых раскатов.
Не могла Заряна от зрелища этого глаз отвести. Вдруг почувствовала, как на плечо тяжестью пудовой чужая рука опустилась, оглянулась резко – нет никого. А как взглянула перед собой, так от ужаса отпрянула, споткнулась, рухнула назад и отползти попыталась. Увидела она перед собой мужа ликом прекрасного, телом могучего, да только взгляд его злом замораживает, космы чёрные на ветру развиваются, змеями обсидиановыми мерещатся, к Заряне тянутся. Смотрит муж на Заряну, слова не молвит, а в голове голос его громом гремит:
– Как посмела… – и затихло вдруг всё вокруг, словно и не было ничего.
Встал незнакомец перед Заряной на одно колено, руку свою когтистую протянул, до подбородка дотронулся едва. Прядь девичьих волос меж пальцев неспешно пропустил и в глаза заглянул, словно насквозь взглядом прошил.
– Поверить не могу, – в голосе его растерянность проскользнула, а Заряна почему-то бояться перестала, посмотрела в чёрные глаза храбро.
Мужик поднялся во весь рост, отвернулся от Заряны, за голову схватился и забормотал что-то – не разобрать. Заряна тоже на ноги встала, взглядом в широченную спину уставилась, на космы мужицкие, что по спине разметались. Цветом они как вороное крыло, но, нет-нет, да мелькнул зелёные пряди! Ахнула Заряна громко, ладошкой рот прикрыла, чтобы страх свой унять от догадки. Слёзы по щекам горячие побежали, а сердце в горле комком заколотилось.
Развернулся могучий муж к Зарне, в глазах снова гнев плещется и молвил:
– Стало быть, кровь в тебе моя есть. Как мать твоя смогла от меня тебя столько лет скрывать, да и как ты вообще быть можешь… жить?
Заряна никак в себя придти не могла: горло страх сковал, только горячие слезы по лицу всё бежали, обжигали кожу.
– Ну, чего молчишь? Немая что ли? – гневно рыкнул новообретенный отец.
Девушка вздрогнула всем телом, и оторопь прошла – вспомнила, зачем сюда стремилась. Утерла кулаками глаза, глянула смело в глаза отцу, молвила:
– Матушку свою я не знала. Сирота я. Волхвица меня дочерью назвала, вырастила, умениям своим научила. Откуда взялась я, мне она о том не сказывала, да видно не зря! – смотрела Заряна на отца своего, и в сердце ярость просыпалась. Вспомнила она о детках малых, о душах их потерянных. – Ответь, зачем души крадёшь, детей малых на смерть обрекаешь? – выкрикнула Заряна, вскинув подбородок.
– Не твоего ума дело, пигалица, – отмахнулся душегуб, а сам взглядом по Заряне шарит, словно отыскать что-то старается. Вдруг смягчился взор и сказал он: – Отвечу на твой вопрос, только и с тебя плата причитается! Коли останешься со мной, всё тебе расскажу!
Задумалась Заряна, как Верене весточку передать, и ответила:
– Соглашусь, но позволишь мне к матушке вернуться, попрощаться?
– Ладно, только с тобой пойду. Погляжу, кому благодарность предъявить за дочь.
Делать было нечего, Заряна кивнула:
– Говори!
– Э, нет! Сначала ты свою часть уговора выполни, а я следом!
Пожав плечами, девушка достала серебряную иглу, что в складке рубахи хоронилась, палец наколола, взяла отца за плечо и уронила каплю крови на землю.
В тот же миг оказались они в горнице родной с детства. Увидав Верену, Заряна бросилась к ней, на колени упала, заплакала:
– Прости, матушка. Не исполнила твой наказ, да северин зазря извела.
Верена обреченно посмотрела на Змея, который стоял посреди горницы и разглядывал убранство.
– Не кручинься, Зарянушка, я сама, не ведая, толкнула тебя на встречу с отцом. Сколько могла, берегла от гада ползучего, да не уберегла!
Верена уронила голову на грудь и тоже заплакала.
– Ну, всё, хватить сырость разводить! Я своё обещание выполнил, дело за тобой Заряна, – сурово произнес Змей.
– Позволь попрощаться, ночь переночевать! – взмолилась Заряна. – Завтра, приду, как обещала!
Посмотрел Змей пристально на дочь, подумал, но кивнул и истаял, оставив на прощанье горький запах полыни.
Прода от 27.09.2017, 17:43
Девочки! предлагаем вам визуализацию Яра! С цветом волос, конечно, неувязочка, но все же хорош))
Мы его так видим. Выслушаем ваши за и против и рассмотрим ваши предложения) Может кто-то предложит "свою" Заряну!
https://vk.com/wall375075587_296
Прода от 28.09.2017, 17:09
Окончание 5 главы
В тот вечер Заряна впервые услышала от Верены рассказ о том, как родилась на заре одного из далёких осенних дней, о том, что знала волхва о её родстве со Змеем. Вся ночь прошла в причитаниях женщины. То она сетовала на злую Судьбу, то клялась, что вечно корить себя станет – не уберегла обретённую дочь. Верена так извелась за ночь душевными муками, что не смогла утром подняться, лишь передала девушке на прощание прядь волос матери, что хранила.
Заряна отправилась на яр, в последний раз встретить утреннюю зарю. На удивление, на душе у девушки было спокойно, вот только слёзы отчего-то застилали сосредоточенный взгляд, устремленный на восток. Не о многом просила в этот час Заряна у сестрицы своей, лишь о том, чтобы берегла Верену и помогла ей самой выдержать все испытания, предначертанные ей Судьбой.
Первый луч скользнул по бледной щеке Заряны, и её силуэт стал растворяться, смешиваясь с утреннем туманом, поднимавшимся от реки.
ГЛАВА 6
Семь дней Яр с отцом и Ватаром шли сквозь глухую тайгу, отмеряя шагами будущие владения молодого лешака. Вотчина Видара была огромна – и за сутки ястреб не перелетит. Он уверенно вел сыновей, словно знал дорогу наизусть, а может, так лишь казалось. В начале пути Яр спросил отца, куда они направляются, но тот ответил, что Яр сам поймет, когда окажется на месте.
На исходе седьмого дня троица вышла на небольшую поляну. Было решено сделать привал. Разожгли костер, глава семейства отправился на охоту вместе с младшим сыном, а старшего оставил за кострового.
Огонь завораживал Яра своим неспешным танцем. Огненные лепестки струились по поленьям, сливаясь в жарких объятиях. Вот два алых языка замерли друг перед другом, словно разделяла их невидимая преграда. Грезился одни из них девичьей стройной фигуркой, чьи распущенные косы прикрывали наготу от взгляда второго языка, принявшего образ Яра. Огненный двойник бил кулачищами по неведомой преграде, кричал во всё горло, но не слышала его любимая, повернулась к нему спиной, не оглядывается
Защемило чёрной тоской сердце лешака, вспомнилось, что творил на берегу ночного озера. Он попытался прогнать прочь возникшее желание, но сильнее разума оказались стремления мужской сути. Завороженный трепетом огненной девичьей фигурки, что ярко светилась изнутри, Яр набрал полную грудь воздуха и выдохнул осторожно, стремясь отбросить тяжёлые косы и рассмотреть тело желанное. Но не рассчитал свою силу, задул костёр напрочь. Отрезвило это Яра. Мотнул он башкой, отругал себя за мысли похотливые и принялся снова огонь разводить. Успел вовремя! Отец с братом вернулись, принесли дичь.
***
Проснулся Яр от того, что тянет его кто-то за косу. Выругался про себя и подтянул волосы. На конце косы висел давешний бельчонок. Прижал ушки и смотрел испуганными глазками-бусинками, попискивал, будто оправдывался.
– Вот ты прилипала мелкая! – Яр растянул в улыбке губы, словно оскалился. Бельчонок лишь крепче вцепился в волосы и громче застрекотал. – Ладно, так уж и быть, оставайся.
Парень с трудом оторвал от своих косм зверушку, затолкал за ворот и попытался снова улечься и ещё поспать. Мелкая тварюшка спать не собиралась, елозила, щекоча шею усиками и хвостом, продолжала попискивать.
– Ну чего тебе, неугомонный? – рыкнул Яр и за шкирку вытащил зверька обратно. Тот размахивал передними лапками, указывая куда-то в лесную чащу.
Лешак повернул голову в том направлении. На границе леса и поляны толпился лесные обитатели и зверьё. Вокруг сборища вился светящийся зеленоватый туман, который растекался по кромке леса с негромким шелестом.
Яр встал, оправил одежду и двинутся на встречу гостям. Завидев его, они склонились в земном поклоне, замерли. Вмиг стало тихо. Вперед вышла лесавка, высокая стройная дева… да дева ли? Космы её отливали в лунном свете мертвой белизной, платье казалось почти чёрным вторя волосам серебряной вышивкой. В руках она держала посох, в навершии которого тускло горел зеленый огонек.
– Добро пожаловать батюшка наш, Яр-Леший. Заждались мы тебя!
Яра окутало глубоким и тёплым голосом, словно у родного очага оказался. Лесавка протянула ему посох и склонила голову в знак уважения. И тот в ответ поклонился в ноги лесной красавице, принимая из её рук подарок. Только коснулся он до древка, вспыхнуло ярче солнца навершие, помчались зеленые волны света сквозь непролазную чащу, проникая под каждый корешок, подсвечивая каждую иголку, оповещая всех жителей лесных о том, что хозяин явился и принял удел.
– Ну что ж, сын, вот и ты обрёл новый дом! Заботься тщательно и охраняй бдительно, закон леса чти! – на плечо Яра легла тяжёлая отеческая ладонь. Другой рукой Видар обхватил Яра за предплечье. Тот ответил на жест – обнялись отец и сын, обмениваясь родным теплом.
Ватар стоял чуть в стороне и потрясенно глядел на разворачивающееся действо. Очнувшись, бросился к старшему брату с объятьями, сыпля сквозь радостный смех поздравлениями. Яр потрепал братца по голове и заозирался в поисках нежданного виновника случившегося. Бельчонка видно не было. Яр хмыкнул удивленно – не думал, что мелкий окажется таким скромнягой! – и коротко свистнул. Мгновения не прошло, как тихонько зациркали беличьи коготки по старой сосновой коре, а ещё чуть погодя эти самые коготки уже крепко держались за макушку лешака.
Яр, отодрал зверька от себя, шипя от того, что лишился нескольких волосин. Зажав мелкоту в кулаке, сердито пригрозил пальцем – нечего его перед лесным людом позорить! А ещё он расстроился из-за того что его помощник оказался мелкой тварью. У отца это хотя бы была лиса!
