почему поначалу приняла спасителя за хозяина леса – волосы у него были темно-бурые, точь-в-точь медвежья шерсть! Заплетал их этот молодец в длинную неряшливую косу, из которой то тут, то там торчали волоски, а короткие пряди у лица и вовсе падали на глаза, явно мешая. Только обладатель этого густющего и блестящего богатства о подобных мелочах не задумывался!
Будучи девушкой аккуратной, Яра до такого безобразия свою девичью красу никогда не доводила и туго заплетала, чтобы волоски лежали один к одному. Сейчас ей дюже захотелось взяться и расчесать чужие космы. Когда заботливый лекарь и кормилец вновь подошел к Яре и склонился, поправляя подушки, она протянула ладонь, коснувшись прядки на лбу. Самоуправство гостьи хозяина не порадовало, он тотчас перехватил тонкую девичью руку, засунул под покрывало и туго подоткнул его под бок, чтобы больше не баловала. Еще и недовольно зыркнул, прежде чем отойти.
– Как тебя звать? – спросила Яра.
– Видар, – нехотя представился мужик. И не понять было: то ли он не хотел попусту лясы точить, то ли предпочел бы остаться незнакомцем.
– А я Яра, – тихо ответила девушка и, позабыв про неприятные для собственной гордости мгновенья, решила проявить благодарность, – спасибо тебе за то, что спас, обогрел, накормил.
– Завтра поговорим, – громыхнул Видар, отвернувшись.
«Вот чудно!» – удивилась Яра, – «Вроде и говорит тихо, а голос такой густой и глубокий, что все жилочки трясутся!»
Новый знакомец отошел к очагу и чем-то там зашуршал. Девушка поняла: больше ничего от него сегодня не добьешься, потому закрыла глаза, собираясь поспать.
С судьбой своей Яра смирилась, но до сих пор не верилось, чем ее мимолетная дурь обернулась.
История девушки была проста и ничем не примечательна. Не сказать, что многие могли такой похвастаться, но и встречалась она нередко. Матери своей Яра не помнила, растил ее отец да дед Надар. Батюшку звали Яром. Повзрослев, девушка поняла, что семейное счастье его длилось недолго, хотя на всю округу слыл он мужиком рукастым и добрым. Злые языки, завистливые до чужой радости, трепали, будто разобиделся Яр на весь женский род, потому и новую жену брать не стал, а знающие соседи лишь головами качали – чего с пустозвонами связываться. Сама Яра сплетникам не верила – отец с самых ранних годочков говорил ей, что уродилась она в мать, красавицу да умницу. Умом боги девочку действительно не обделили, росла она смышленой, а от батюшки ей досталось добродушие.
До тех пор пока Яре не исполнилось лет одиннадцать, жила небольшая семья отцовской охотой, а после и трудом девушки. У нее открылся талант рукодельницы, и со всей округи к ним начали съезжаться люди, поначалу за ее вышивкой, а потом и платьем.
Время шло, зимы (9) сменяли друг друга. Однажды вечером отец Яры не вернулся из леса. Искали его целых три дня. Слава богам, нашли, пусть и еле живого. Хотя видимых ран на нем не было, приходил он в себя долго. Время – хороший лекарь, да и на здоровье батюшка Яры никогда не жаловался. В конце концов, он оправился.
Многим было любопытно узнать, что же такое приключилось с опытным охотником в лесу, знакомом ему с младых ногтей, но он упорно отмалчивался. Даже Яре всей правды открывать не стал. Постепенно всеобщий интерес угас, а вскоре и родные плохое забыли.
Минуло еще пять зим. После очередного похода за добычей отец Яры неожиданно слег с простудой. Казалось бы, та еще хворь, но истаял он за два дня, несмотря на все старания знахаря и заботу дочери. Так осталась она с дедом в большой избе, словно опустевшей после ухода родителя. Тяжело ей стало без отца, но Яра проявила свой нрав, упорно отгоняя уныние. Иных-то бед не было – рукоделие кормило и ее, и старшего родича.
Прошла еще одна зима. Чуть ли не день в день после смерти отца преставился и дед Надар. Только накануне он внезапно завел с Ярой разговор о своем сыне и о таинственном происшествии в лесной чаще. Старик поведал давнюю историю, не утаив ничего. Девушка и по сей день помнила этот рассказ, будто вчера услышала.
Оказалось, что в тот раз ее отец по обыкновению отправился проверять ловушки на мелкого зверя, только до места он так и не добрался – услыхал чьи-то мольбы о помощи. Доброе сердце не позволило пройти мимо чужой беды – охотник пошел на голос. Недалеко от тропы, по которой Яр ходил, обнаружилась заброшенная медвежья яма, она-то и стала темницей для невезучей путницы. Старая женщина, точно не из местных, сидела на дне и горестно подвывала. Заметив избавителя, незнакомка заголосила громче, прося спасти ее, а взамен посулила отплатить добром. Брать какую бы то ни было плату за спасение отец Яры не собирался, но и сразу говорить об этом не стал – не до того было. Вытащив старушку из западни, в которую та угодила, он покладисто отнес ее до озера и даже ближе к воде подошел, уважая желание немощной женщины.
Яр не знал, сколько ей пришлось просидеть в злополучной ловушке, покуда он не появился, но ноги ее уже сами не несли, потому не мудрено, что ей пить хотелось. Странно только, что она у него воды не попросила, но кто скажет, как у пожилых людей голова варит, тут и молодых не всегда поймешь! Так рассуждал отзывчивый мужик, опускаясь со своей ношей у самой кромки воды.
Каково ж было его удивление, когда дряхлая старуха, вот-вот готовая проститься с этим светом, едва коснувшись озерной глади, обернулась молодой девой. Ловко извернувшись в руках замершего от такого дива охотника, она нырнула в воду, напоследок чуть задев рыбьим хвостом и обдав брызгами.
Яр остался на берегу, как последний дурак, раззявив рот. Таких чудес на своем веку он не видал! В чувство его привел плеск воды. Русалка вернулась, да не с пустыми руками. Вынырнув в десяти шагах от суши, она протягивала своему спасителю веточку, каким-то чудом оставшуюся сухой.
– Вот, дар мой, – зажурчал в вечерней тиши голос водяницы (10). – Стоит ветку переломить – сразу явлюсь тебе и исполню заветное желание.
Отец Яры во все глаза смотрел на хозяйку озера, а та лишь улыбнулась лукаво и поманила его тонким пальчиком. Мужчина, недолго думая, полез в воду прямо в одежде, даже звонкий смех его не смутил. Добравшись-таки до озорницы, Яр как завороженный нагнулся к мавке (10), а та – хвать за затылок и прижалась к его губам своими, одарив ледяным поцелуем. Тут сознание охотника и померкло. Очнулся он уже на лавке в избе, в руке сжимая заветную веточку.
По окончании рассказа, дед вытащил из-под подушки тряпицу и отдал Яре, наказав владеть мавьим подарком с умом. А на утро начались хлопоты по покойнику, потом навалилась тоска одиночества, а после тряпица с волшебной веточкой и вовсе позабылась.
Зимы продолжали сменять одна другую, ничего не оставляя после себя. Яре исполнилось двадцать три. Подруги ее давно замуж повыходили да детками обзавелись, только ей так жениха и не нашлось. Все знакомые диву давались – отчего так? Пусть сирота и за душой три медяка, но ведь красавица и мастерица какая! Кое-кто, конечно, сватался, но те молодцы не приходились по душе Яре.
Так наступили последние дни Солнцеворота (11). Вся деревня готовилась к веселому празднику да пиру. Не отставала и Яра – с утра до ночи хлопотала по хозяйству. И вот прошлым вечером задумала она разобрать старую коробью (12), в которою уж несколько зим не заглядывала. Там на дне и нашлась забытая тряпица со схороненной в ней веточкой. Тотчас вспомнился и рассказ деда Надара.
Развернув ткань, девушка долго рассматривала дар водяницы. Ветка как ветка, таких, что в лесу, что на берегу – не сосчитать! Яра даже к носу ее поднесла – вдруг пахнет чем особенным? Но нет, за столько лет иссохла она совсем, только лежалым тряпьем он нее веяло. Оставалось лишь на зуб попробовать, но эту глупую мысль девушка сплюнула и положила находку на стол. Перебрав остальные нехитрые пожитки, она вернула их обратно.
Прибрав беспорядок в избе, Яра сходила в баньку, где от души попарилась с пихтовым веником. Возвратившись домой, девушка забралась на лавку, отдохнуть и остыть. Попивая теплое молоко с медом, она сонными глазами обводила свое жилище – вдруг вспомнится, до чего еще руки не дошли. Взгляд Яры снова зацепился за серую тряпку на столе.
«Так дело не пойдет! Сколько ж можно маяться?» – задалась она вопросом. Ответ искать не стала, просто встала и решительным шагом направилась к столу. Разведя в стороны неровные кромки ткани, она обеими руками взялась за концы веточки. Сухое дерево надломилось легко.
Яра замерла, прислушиваясь. Покрутила головой, осматриваясь. Только ничего не происходило. Она посмеялась над собой – взрослая девка, а до сих пор в чудеса верит! Веточки волшебные, подумать только! Серый лоскуток и два обломка мигом отправились в очаг, где и сгорели без следа в мгновение ока.
Девушка заплела косу, то и дело отрываясь, чтобы скрыть кулачком очередной широкий зевок, натянула на ноги шерстяные чулки – ей не очень-то хотелось с утра босиком бегать по выстуженным за ночь половицам – и легла спать.
Разбудил ее стук в дверь. Ночь выдалась темной, вьюжной, рассмотреть незваного гостя через оконце не удалось. Пока Яра накидывала платок, да пока шла открывать, тот все никак не унимался.
– Кто там? – крикнула девушка громко. Она боялась, что в противном случае ее не услышат за воем ветра.
Припав ухом к двери, Яра ждала ответа.
– Пусти, деточка, – проскрипел старческий голос, – околею сейчас.
Яра подумала: негоже старых людей бояться, и отодвинула засов. Дверь тут же распахнулась на всю ширину, только что с петель не слетела, явив девушке скрюченную фигуру, в припорошенной снегом душегрее. Незнакомка шустро проковыляла мимо опешившей хозяйки и направилась к столу. Немного потоптавшись на месте, она уселась на резную лавку.
– Что ж ты, бабушка, по темну шастаешь? Не боишься ничего? – спросила Яра, вглядываясь в лицо старушке.
– Дай-ка мне, внученька, водицы испить, – попросила пожилая гостья, будто и не слышала вопрос Яры.
Девушка вздохнула, смирившись со странностями незнакомки.
«А может, это и не странности вовсе. Вдруг она на ухо туга. Вон, какая старенькая! Как только душа в теле держится!» – пристыдила себя Яра и закрыла дверь.
Кадушка с водой стояла как раз возле входа, там же и ковш висел. Зачерпнув воды, девушка поднесла его ночной гостье. Та жадно припала к подношению, роняя капли на душегрею.
Прямо на глазах Яры старуха стала меняться – сморщенная кожа на руках и лице разгладилась и побелела, спина распрямилась, а седые лохмы, торчащие из под платка, заблестели живым серебром. И вот на лавке уже сидела молодая женщина. Утерев тыльной стороной ладони влажные алые губы, она распахнула нечеловечьи зеленые глаза. Незнакомка поставила на стол посудину и обратилась к застывшей посреди комнаты девушке:
– Вам, людям, все равно, что водная нечисть по зиме почивает, вам лишь бы свое взять. Да?
Яра от потрясения не могла и слова вымолвить, так и стояла, открыв рот и хлопая глазами. Только одно она поняла: корила ее гостья в шутку и беззлобно.
– Ну, что ты так застыла! – всплеснула руками женщина и рассмеялась, но не с издевкой, а будто чему-то обрадовалась. – Рот закрой, а то комар залетит.
Яра не шелохнулась. Женщина покачала головой и, устало охнув, поднялась с места. Поддев указательным пальцем подбородок девушки, она захлопнула ей рот.
– Негоже девице так рот разевать – не за то примут, – вот теперь нечисть веселилась над Ярой. Впившись наглыми глазищами в перепуганные очи девушки, она промолвила нараспев, – Ну, давай! Не таи от меня желания своего заветного! Вмиг исполню волю твою и пойду досыпать.
В подтверждение своих слов женщина зевнула, показав чуть заостренные зубы.
Яра прочистила иссохшее от волнения и страха жерло (13) и тихо спросила:
– А ты кто?
Уперев руки в бока, гостья запрокинула голову и расхохоталась. А как отсмеялась, заговорила:
– Я кто?! Поди, только мыши в подполе меня не знают (*)! Батюшка Марой нарек, а по роду из мавок. Так что, желать будешь чего? Поторопись, мне уговор с отцом твоим исполнить надо, не по нраву должной перед людьми быть!
– Так я, это… не думала еще, – растерялась Яра.
– Вот так дела! – с удивлением воскликнула Мара, хлопнув себя по стёгнам (14). – Обычно у девиц желаний, что лягушек в теплом болоте (*), а тут – трясина.
Яру такое заявление покоробило, но как ответить она не знала, потому лишь потупила очи.
– Ну, так давай я тебе пособлю, – голос нечисти вновь зажурчал ручейком, – знаю, чего ты желаешь! Милого сердцу своему ждешь. Так ведь?
Девушка несмело подняла взгляд, в котором появился интерес.
– Я только ускорю, – продолжила уговоры мавка, – все одно – суженого конем не объедешь! Только предупреждаю: жизнь твоя измениться, и до дома отчего тебе путь закрыт будет! Ну? Согласна?
От такого предложения в голове у Яры мысли запрыгали, как белки по ветвям. Что жизнь изменится – это пусть, она того и хотела, но дом оставить… Девушка огляделась по сторонам, гадая: что взять, что пригодиться? Только Мара ждать не стала. Отступив на шаг, она взмахнула рукой посолонь (15) и стукнула сложенными в щепоть перстами в лоб Яры. Падая назад и видя перед глазами мерцающую пелену, девушка поняла, что водяница прорубила брешь в яви за ее спиной, куда она сейчас и проваливалась…
За воспоминаниями о недавнем прошлом, Яра и не заметила, как уснула.
Пробудилась незадачливая странница еще затемно по малой нужде. Дождаться, когда забрезжит рассвет, сил у Яры не хватило бы. Положив, что устроено в этой избе все по-людски, заветное место она рассчитала найти поблизости.
Очаг уже не горел, но по-прежнему давал тепло, только темень стояла – хоть глаз коли. «Тут и кошка ослепнет!» – сердилась в нетерпении Яра. Рассудив, что в зоркости со зверем соперничать не сможет, на пол ноги спускала осторожно.
Платка на лавке девушка не нащупала, потому схватила подвернувшееся под руку меховое покрывало и его на плечи накинула. Пусть сейчас и не нужно было прятаться от бесстыжих взглядов, на душе ее стало спокойней.
Ступала Яра осторожно, даже руку выставила перед собой, но, сделав несколько шагов, остановилась, сообразив, что не знает в какую сторону идти дальше. Пришлось вспоминать свое вечернее бдение. Опознавшись, где очаг, девушка, в нетерпении поджимая коленки, повернула направо. Почти сразу ее рука уперлась во что-то теплое и твердое. Дрожащими кончиками пальцев она ощупала заковыку. Только долго изучать препятствие ей не дали – большая горячая ладонь прижала ее руку плотнее к неожиданной преграде, за которой, размеренно и мощно стучало сердце.
– Очухалась? – хриплым спросонья голосом пророкотал хозяин избы.
– Мне бы по нужде сходить, – пискнула Яра, не зная, то ли попытаться отнять руку, то ли не стоит. Внезапная близость Видара спутала ее мысли, и, кажись, сбила с пути.
– Погоди. Стой, где стоишь. – Чужая ладонь исчезла сама, а вслед за ней Яра осталась и без тепла мужской груди.
Почти сразу горница озарилась мягким трепетным светом зажженной свечи. Краем глаза девушка заметила статную фигуру Видара, но он быстро шагнул в темноту плохо освещенного угла. Оттуда послышалось шуршание одежды, когда оно смолкло, то в возникшей тиши раздался тихий скрип. Дверь тут же захлопнулась, но клубы морозного воздуха, ворвавшегося в горницу, кудрясь, медленно таяли в мерцающем ореоле свечи.
Будучи девушкой аккуратной, Яра до такого безобразия свою девичью красу никогда не доводила и туго заплетала, чтобы волоски лежали один к одному. Сейчас ей дюже захотелось взяться и расчесать чужие космы. Когда заботливый лекарь и кормилец вновь подошел к Яре и склонился, поправляя подушки, она протянула ладонь, коснувшись прядки на лбу. Самоуправство гостьи хозяина не порадовало, он тотчас перехватил тонкую девичью руку, засунул под покрывало и туго подоткнул его под бок, чтобы больше не баловала. Еще и недовольно зыркнул, прежде чем отойти.
– Как тебя звать? – спросила Яра.
– Видар, – нехотя представился мужик. И не понять было: то ли он не хотел попусту лясы точить, то ли предпочел бы остаться незнакомцем.
– А я Яра, – тихо ответила девушка и, позабыв про неприятные для собственной гордости мгновенья, решила проявить благодарность, – спасибо тебе за то, что спас, обогрел, накормил.
– Завтра поговорим, – громыхнул Видар, отвернувшись.
«Вот чудно!» – удивилась Яра, – «Вроде и говорит тихо, а голос такой густой и глубокий, что все жилочки трясутся!»
Новый знакомец отошел к очагу и чем-то там зашуршал. Девушка поняла: больше ничего от него сегодня не добьешься, потому закрыла глаза, собираясь поспать.
С судьбой своей Яра смирилась, но до сих пор не верилось, чем ее мимолетная дурь обернулась.
История девушки была проста и ничем не примечательна. Не сказать, что многие могли такой похвастаться, но и встречалась она нередко. Матери своей Яра не помнила, растил ее отец да дед Надар. Батюшку звали Яром. Повзрослев, девушка поняла, что семейное счастье его длилось недолго, хотя на всю округу слыл он мужиком рукастым и добрым. Злые языки, завистливые до чужой радости, трепали, будто разобиделся Яр на весь женский род, потому и новую жену брать не стал, а знающие соседи лишь головами качали – чего с пустозвонами связываться. Сама Яра сплетникам не верила – отец с самых ранних годочков говорил ей, что уродилась она в мать, красавицу да умницу. Умом боги девочку действительно не обделили, росла она смышленой, а от батюшки ей досталось добродушие.
До тех пор пока Яре не исполнилось лет одиннадцать, жила небольшая семья отцовской охотой, а после и трудом девушки. У нее открылся талант рукодельницы, и со всей округи к ним начали съезжаться люди, поначалу за ее вышивкой, а потом и платьем.
Время шло, зимы (9) сменяли друг друга. Однажды вечером отец Яры не вернулся из леса. Искали его целых три дня. Слава богам, нашли, пусть и еле живого. Хотя видимых ран на нем не было, приходил он в себя долго. Время – хороший лекарь, да и на здоровье батюшка Яры никогда не жаловался. В конце концов, он оправился.
Многим было любопытно узнать, что же такое приключилось с опытным охотником в лесу, знакомом ему с младых ногтей, но он упорно отмалчивался. Даже Яре всей правды открывать не стал. Постепенно всеобщий интерес угас, а вскоре и родные плохое забыли.
Минуло еще пять зим. После очередного похода за добычей отец Яры неожиданно слег с простудой. Казалось бы, та еще хворь, но истаял он за два дня, несмотря на все старания знахаря и заботу дочери. Так осталась она с дедом в большой избе, словно опустевшей после ухода родителя. Тяжело ей стало без отца, но Яра проявила свой нрав, упорно отгоняя уныние. Иных-то бед не было – рукоделие кормило и ее, и старшего родича.
Прошла еще одна зима. Чуть ли не день в день после смерти отца преставился и дед Надар. Только накануне он внезапно завел с Ярой разговор о своем сыне и о таинственном происшествии в лесной чаще. Старик поведал давнюю историю, не утаив ничего. Девушка и по сей день помнила этот рассказ, будто вчера услышала.
Оказалось, что в тот раз ее отец по обыкновению отправился проверять ловушки на мелкого зверя, только до места он так и не добрался – услыхал чьи-то мольбы о помощи. Доброе сердце не позволило пройти мимо чужой беды – охотник пошел на голос. Недалеко от тропы, по которой Яр ходил, обнаружилась заброшенная медвежья яма, она-то и стала темницей для невезучей путницы. Старая женщина, точно не из местных, сидела на дне и горестно подвывала. Заметив избавителя, незнакомка заголосила громче, прося спасти ее, а взамен посулила отплатить добром. Брать какую бы то ни было плату за спасение отец Яры не собирался, но и сразу говорить об этом не стал – не до того было. Вытащив старушку из западни, в которую та угодила, он покладисто отнес ее до озера и даже ближе к воде подошел, уважая желание немощной женщины.
Яр не знал, сколько ей пришлось просидеть в злополучной ловушке, покуда он не появился, но ноги ее уже сами не несли, потому не мудрено, что ей пить хотелось. Странно только, что она у него воды не попросила, но кто скажет, как у пожилых людей голова варит, тут и молодых не всегда поймешь! Так рассуждал отзывчивый мужик, опускаясь со своей ношей у самой кромки воды.
Каково ж было его удивление, когда дряхлая старуха, вот-вот готовая проститься с этим светом, едва коснувшись озерной глади, обернулась молодой девой. Ловко извернувшись в руках замершего от такого дива охотника, она нырнула в воду, напоследок чуть задев рыбьим хвостом и обдав брызгами.
Яр остался на берегу, как последний дурак, раззявив рот. Таких чудес на своем веку он не видал! В чувство его привел плеск воды. Русалка вернулась, да не с пустыми руками. Вынырнув в десяти шагах от суши, она протягивала своему спасителю веточку, каким-то чудом оставшуюся сухой.
– Вот, дар мой, – зажурчал в вечерней тиши голос водяницы (10). – Стоит ветку переломить – сразу явлюсь тебе и исполню заветное желание.
Отец Яры во все глаза смотрел на хозяйку озера, а та лишь улыбнулась лукаво и поманила его тонким пальчиком. Мужчина, недолго думая, полез в воду прямо в одежде, даже звонкий смех его не смутил. Добравшись-таки до озорницы, Яр как завороженный нагнулся к мавке (10), а та – хвать за затылок и прижалась к его губам своими, одарив ледяным поцелуем. Тут сознание охотника и померкло. Очнулся он уже на лавке в избе, в руке сжимая заветную веточку.
По окончании рассказа, дед вытащил из-под подушки тряпицу и отдал Яре, наказав владеть мавьим подарком с умом. А на утро начались хлопоты по покойнику, потом навалилась тоска одиночества, а после тряпица с волшебной веточкой и вовсе позабылась.
Зимы продолжали сменять одна другую, ничего не оставляя после себя. Яре исполнилось двадцать три. Подруги ее давно замуж повыходили да детками обзавелись, только ей так жениха и не нашлось. Все знакомые диву давались – отчего так? Пусть сирота и за душой три медяка, но ведь красавица и мастерица какая! Кое-кто, конечно, сватался, но те молодцы не приходились по душе Яре.
Так наступили последние дни Солнцеворота (11). Вся деревня готовилась к веселому празднику да пиру. Не отставала и Яра – с утра до ночи хлопотала по хозяйству. И вот прошлым вечером задумала она разобрать старую коробью (12), в которою уж несколько зим не заглядывала. Там на дне и нашлась забытая тряпица со схороненной в ней веточкой. Тотчас вспомнился и рассказ деда Надара.
Развернув ткань, девушка долго рассматривала дар водяницы. Ветка как ветка, таких, что в лесу, что на берегу – не сосчитать! Яра даже к носу ее поднесла – вдруг пахнет чем особенным? Но нет, за столько лет иссохла она совсем, только лежалым тряпьем он нее веяло. Оставалось лишь на зуб попробовать, но эту глупую мысль девушка сплюнула и положила находку на стол. Перебрав остальные нехитрые пожитки, она вернула их обратно.
Прибрав беспорядок в избе, Яра сходила в баньку, где от души попарилась с пихтовым веником. Возвратившись домой, девушка забралась на лавку, отдохнуть и остыть. Попивая теплое молоко с медом, она сонными глазами обводила свое жилище – вдруг вспомнится, до чего еще руки не дошли. Взгляд Яры снова зацепился за серую тряпку на столе.
«Так дело не пойдет! Сколько ж можно маяться?» – задалась она вопросом. Ответ искать не стала, просто встала и решительным шагом направилась к столу. Разведя в стороны неровные кромки ткани, она обеими руками взялась за концы веточки. Сухое дерево надломилось легко.
Яра замерла, прислушиваясь. Покрутила головой, осматриваясь. Только ничего не происходило. Она посмеялась над собой – взрослая девка, а до сих пор в чудеса верит! Веточки волшебные, подумать только! Серый лоскуток и два обломка мигом отправились в очаг, где и сгорели без следа в мгновение ока.
Девушка заплела косу, то и дело отрываясь, чтобы скрыть кулачком очередной широкий зевок, натянула на ноги шерстяные чулки – ей не очень-то хотелось с утра босиком бегать по выстуженным за ночь половицам – и легла спать.
Разбудил ее стук в дверь. Ночь выдалась темной, вьюжной, рассмотреть незваного гостя через оконце не удалось. Пока Яра накидывала платок, да пока шла открывать, тот все никак не унимался.
– Кто там? – крикнула девушка громко. Она боялась, что в противном случае ее не услышат за воем ветра.
Припав ухом к двери, Яра ждала ответа.
– Пусти, деточка, – проскрипел старческий голос, – околею сейчас.
Яра подумала: негоже старых людей бояться, и отодвинула засов. Дверь тут же распахнулась на всю ширину, только что с петель не слетела, явив девушке скрюченную фигуру, в припорошенной снегом душегрее. Незнакомка шустро проковыляла мимо опешившей хозяйки и направилась к столу. Немного потоптавшись на месте, она уселась на резную лавку.
– Что ж ты, бабушка, по темну шастаешь? Не боишься ничего? – спросила Яра, вглядываясь в лицо старушке.
– Дай-ка мне, внученька, водицы испить, – попросила пожилая гостья, будто и не слышала вопрос Яры.
Девушка вздохнула, смирившись со странностями незнакомки.
«А может, это и не странности вовсе. Вдруг она на ухо туга. Вон, какая старенькая! Как только душа в теле держится!» – пристыдила себя Яра и закрыла дверь.
Кадушка с водой стояла как раз возле входа, там же и ковш висел. Зачерпнув воды, девушка поднесла его ночной гостье. Та жадно припала к подношению, роняя капли на душегрею.
Прямо на глазах Яры старуха стала меняться – сморщенная кожа на руках и лице разгладилась и побелела, спина распрямилась, а седые лохмы, торчащие из под платка, заблестели живым серебром. И вот на лавке уже сидела молодая женщина. Утерев тыльной стороной ладони влажные алые губы, она распахнула нечеловечьи зеленые глаза. Незнакомка поставила на стол посудину и обратилась к застывшей посреди комнаты девушке:
– Вам, людям, все равно, что водная нечисть по зиме почивает, вам лишь бы свое взять. Да?
Яра от потрясения не могла и слова вымолвить, так и стояла, открыв рот и хлопая глазами. Только одно она поняла: корила ее гостья в шутку и беззлобно.
– Ну, что ты так застыла! – всплеснула руками женщина и рассмеялась, но не с издевкой, а будто чему-то обрадовалась. – Рот закрой, а то комар залетит.
Яра не шелохнулась. Женщина покачала головой и, устало охнув, поднялась с места. Поддев указательным пальцем подбородок девушки, она захлопнула ей рот.
– Негоже девице так рот разевать – не за то примут, – вот теперь нечисть веселилась над Ярой. Впившись наглыми глазищами в перепуганные очи девушки, она промолвила нараспев, – Ну, давай! Не таи от меня желания своего заветного! Вмиг исполню волю твою и пойду досыпать.
В подтверждение своих слов женщина зевнула, показав чуть заостренные зубы.
Яра прочистила иссохшее от волнения и страха жерло (13) и тихо спросила:
– А ты кто?
Уперев руки в бока, гостья запрокинула голову и расхохоталась. А как отсмеялась, заговорила:
– Я кто?! Поди, только мыши в подполе меня не знают (*)! Батюшка Марой нарек, а по роду из мавок. Так что, желать будешь чего? Поторопись, мне уговор с отцом твоим исполнить надо, не по нраву должной перед людьми быть!
– Так я, это… не думала еще, – растерялась Яра.
– Вот так дела! – с удивлением воскликнула Мара, хлопнув себя по стёгнам (14). – Обычно у девиц желаний, что лягушек в теплом болоте (*), а тут – трясина.
Яру такое заявление покоробило, но как ответить она не знала, потому лишь потупила очи.
– Ну, так давай я тебе пособлю, – голос нечисти вновь зажурчал ручейком, – знаю, чего ты желаешь! Милого сердцу своему ждешь. Так ведь?
Девушка несмело подняла взгляд, в котором появился интерес.
– Я только ускорю, – продолжила уговоры мавка, – все одно – суженого конем не объедешь! Только предупреждаю: жизнь твоя измениться, и до дома отчего тебе путь закрыт будет! Ну? Согласна?
От такого предложения в голове у Яры мысли запрыгали, как белки по ветвям. Что жизнь изменится – это пусть, она того и хотела, но дом оставить… Девушка огляделась по сторонам, гадая: что взять, что пригодиться? Только Мара ждать не стала. Отступив на шаг, она взмахнула рукой посолонь (15) и стукнула сложенными в щепоть перстами в лоб Яры. Падая назад и видя перед глазами мерцающую пелену, девушка поняла, что водяница прорубила брешь в яви за ее спиной, куда она сейчас и проваливалась…
За воспоминаниями о недавнем прошлом, Яра и не заметила, как уснула.
Пробудилась незадачливая странница еще затемно по малой нужде. Дождаться, когда забрезжит рассвет, сил у Яры не хватило бы. Положив, что устроено в этой избе все по-людски, заветное место она рассчитала найти поблизости.
Очаг уже не горел, но по-прежнему давал тепло, только темень стояла – хоть глаз коли. «Тут и кошка ослепнет!» – сердилась в нетерпении Яра. Рассудив, что в зоркости со зверем соперничать не сможет, на пол ноги спускала осторожно.
Платка на лавке девушка не нащупала, потому схватила подвернувшееся под руку меховое покрывало и его на плечи накинула. Пусть сейчас и не нужно было прятаться от бесстыжих взглядов, на душе ее стало спокойней.
Ступала Яра осторожно, даже руку выставила перед собой, но, сделав несколько шагов, остановилась, сообразив, что не знает в какую сторону идти дальше. Пришлось вспоминать свое вечернее бдение. Опознавшись, где очаг, девушка, в нетерпении поджимая коленки, повернула направо. Почти сразу ее рука уперлась во что-то теплое и твердое. Дрожащими кончиками пальцев она ощупала заковыку. Только долго изучать препятствие ей не дали – большая горячая ладонь прижала ее руку плотнее к неожиданной преграде, за которой, размеренно и мощно стучало сердце.
– Очухалась? – хриплым спросонья голосом пророкотал хозяин избы.
– Мне бы по нужде сходить, – пискнула Яра, не зная, то ли попытаться отнять руку, то ли не стоит. Внезапная близость Видара спутала ее мысли, и, кажись, сбила с пути.
– Погоди. Стой, где стоишь. – Чужая ладонь исчезла сама, а вслед за ней Яра осталась и без тепла мужской груди.
Почти сразу горница озарилась мягким трепетным светом зажженной свечи. Краем глаза девушка заметила статную фигуру Видара, но он быстро шагнул в темноту плохо освещенного угла. Оттуда послышалось шуршание одежды, когда оно смолкло, то в возникшей тиши раздался тихий скрип. Дверь тут же захлопнулась, но клубы морозного воздуха, ворвавшегося в горницу, кудрясь, медленно таяли в мерцающем ореоле свечи.
