– Справляйся, – громыхнул Видар, ставя ведро у двери, а сам вышел в сени.
Яра быстро сделала дело и вернулась на лавку.
Через некоторое время возвратился Видар, прижимая к себе огромными ручищами охапку дров. Свалил их возле очага, после скинул тулуп и занялся растопкой. Движения могучего тела были на диво плавными и точными. Яра заворожено ловила каждое, признавая, что любуется статью и ловкостью Видара. Тот хлопотал, отвернувшись к очагу.
Сердце подсказывало – новый знакомец ее не обидит. «Ведь не прошел мимо, подобрал, выходил!» – эта мысль заставили Яру сначала расслабиться, а потом вздрогнуть от осознания того, к чему мога привести ее ребяческая пытливость. Тут и гадать долго не надо: замерзла бы в лесу, и поминай, как звали. Только уж очень захотелось девушке узнать: что же заставило Видара пойти в лес да в такой мороз?
Неожиданно хозяин избы обернулся к Яре, будто почувствовал, что та на него смотрит. Девушка тут же позабыла про советы своего сердечка и трусливо нырнула под покрывало с головой, будто перед ней не молодец, а чудище из сказки, которым любил пугать ее в детстве дед.
В темноте было уютно, и еле ощутимо пахло полынью. Только долго прятаться под покрывалом Яре не дали. Оно медленно сползло прочь, явив перед девушкой Видара. Тот внимательно посмотрел на нее своими чудны'ми очами и спросил:
– Ты как в лесу-то оказалась, да еще неодежая?
– На мне платок был пуховый, – гостья осмотрела горницу в его поисках, да так не смогла найти, хоть теперь и светло было.
«Вот разиня, потеряла! К милому не терпелось добраться», – пожурила себя Яра.
– К милому? – Видар присел на край лавки, не отрывая заинтересованного взгляда от девицы.
«Ой, батюшки, не уж то вслух сказала!» – спохватилась Яра, но отступать было поздно.
– К нему! – с вызовом ответила девушка. Она ясно видела – медведь над ней потешался. Пусть смотрел пристально, вроде даже сурово, – ишь, как складку меж бровей жмет! – а в глазах его разноцветных скакали задорные смешинки.
– И много не дошла? – пробасил насмешник, продолжая забаву. – Ты скажи, может, знаю его. Глядишь, тогда и провожу. Ждет, поди, мается, в окошки зазнобушку свою высматривает, уж все глаза, наверно, стер. Так к кому?
Смех смехом, но добиться ответа от гостьи хозяин избы настроился.
– К лешему! – обиженно бросила Яра, не понимая, чего он ащаулит (16)!
– Так леший вроде как до весны под старым пнем спит? – Видар почесал широченную грудь и зевнул.
– А ты почем знаешь? Перину ему набивал да почивать укладывал? – съехидничала Яра.
– Может и так! – вдруг посерьезнел Видар.
– А ты сам-то, что в лесу забыл? Лешего навещал: проверял, не замерз ли, одеяльце подоткнуть ходил? – задетая за живое девушка продолжила язвить дальше.
– Значит, не хочешь правду сказать, – проигнорировал подковырку Видар.
– Я не вру, – насупилась Яра.
Видар хмыкнул и вернулся к очагу. Повесил котелок с водой на закопченный крюк, а после подошел к оконцу.
Будучи в обиде и своих мыслях Яра перестала обращать внимание на наглеца, а тот, оказалось, не на сереющее небо любоваться ходил. К великому своему удивлению, девушка даже не услышала, как Видар оказался рядом. Из дум ее вырвала стопка белья, брошенная к ней на колени. Сверху лежали ее собственные шерстяные чулки, только чистые и просушенные.
– Вот, – небрежно кивнул Видар, – одевайся, утренничать (17) будем. А там и как милого искать придумаем.
Не дожидаясь ответа, мужик направился к очагу, подобрал тулуп и пошел к дверям. По пути прихватил с крюка малахай. Нахлобучив его на голову, он вышел.
Оставшись одна, Яра первым делом надела рубаху. Девушка чувствовала себя странно в одежке с чужого плеча, и по размеру, конечно, сразу становилось понятно с чьего именно. Это было не то, чтобы неприятно, просто как-то… странно. Яра не сомневалась в том, что ее обнова будет болтаться ниже колен, но уж очень хотелось ей отвлечься от непонятных чувств, потому, девушка не поленилась оглядеть себя. Уверившись в догадке, она тут же потянулась за чулками, радуясь родной вещичке. Когда черед дошел до заячьей безрукавки всякие посторонние мысли убрались из головы Яры. Она долго вертела ее в руках, потрепанную, великоватую даже на глаз, но ладную. Думала-рядила, но все же решила примерить, да так и оставила.
В углу справа от двери Яра углядела подвешенный над ушатом рукомойник. Девушке дюже захотелось умыться! А начищенная до блеска медная дощечка на стене так и манила поглядеться в нее. Яра никогда о красе своей не думала, но в порядке себя держала.
Поднявшись на цыпочки и заглянув в зерцало, девушка, едва устояла на ногах.
«Ну, и растрепа!» – не признала себя в отражении Яра. Покачав головой, она принялась прихорашиваться: наскоро умылась, потянулась к полотенцу да замерла над ним, разглядывая вышитых снегирей, украшавших край полотна. Полюбовавшись славным узором, она схватила лежащий на резной полочке гребешок, но положила на место, заметив рядом с ним небольшую берестяную коробочку. Достав ее, открыла. В ней нашлись кусочки пчелиного воска. Девушка взяла один и забросила его в рот. Вот теперь и косой можно было заняться! Привычное дело не заняло много времени. Повторно глянув в медяшку, девица осталась довольна. «Лапушка! – улыбнулась себе чаровница.
Отвлек Яру от любования собой, звук закипевшей в котелке воды. Подбежав к очагу, сняла посудину и отнесла на стол. Хозяйничать без дозволения Видара она не решалась, потому просто села на лавку и стала дожидаться его появления. Подперев кулачком подбородок, Яра, от нечего делать, принялась разглядывать горницу. Устроено все в ней оказалось по-простому, сразу видно – хозяин порядок любит, но дух в ней был живой: изба чисто прибрана, пучки трав в дальнем углу от очага развешены и сухой белый гриб, а уж рушник да белоснежные занавески на оконце и вовсе привели гостью в восторг. И тут уж Яра сама себе объяснить не могла, к чему он относился: к опрятному виду жилища, или к хозяйственности Видара.
Тихонько скрипнув, отворилась дверь – вернулся Ярин спаситель, нагруженный небольшой вязанкой дров и двумя туесками. Сперва Видар поставил берестянки на стол, а после отошел управляться с дровами и очагом. Поскольку туеса очутились у самого носа Яры, она не посчитала за любопытство заглянуть в них. Там оказались хлеб и вяленое мясо. Пока девушка знакомилась с будущим завтраком, подошел Видар, и опять не с пустыми руками. Развернув сверток, он выложил на стол… Пироги?
Яра глянула на хозяина, и вроде как уловила во взгляде смущение.
– Сам пек! – догадалась Яра.
– Сам, – буркнул «пекарь».
Девушку ошеломил еще один талант Видара. Вот уж чего она никак не ожидала от одинокого мужика, живущего в лесной глуши! Яра не смогла скрыть удивления и восторга, широкая улыбка осветила ее лицо. Видар бросил на нее косой взор, но тоже ухмыльнулся краешком губ.
Он заварил в канопах сладко пахнущий взвар из пряных ягод и меда. Усевшись напротив Яры, домовитый пекарь-лекарь принялся жевать кусок пирога, изредка поглядывая на гостью. Стоящая на столе свечка зримо озарял его лицо.
Девушка заметила, что хозяин избы был уже прибран: волосы заплел в нетугую косу, усы и бороду привел в порядок. Смакуя сладкий пирожок с брусникой, Яра прикинула, что он выглядел ненамного-то старше ее, только взгляд необычных глаз выдавал завидные спокойствие и уверенность, будто знал человек обо всем на свете.
Канопа в его огромных ручищах, казалось, вот-вот треснет. Только вид длинных сильных пальцев, увенчанных широкими пластинами ногтей, вызывал далеко не страх. Яру внезапно осенила вспышка воспоминания на уровне телесного чувства. Ей представилось, будто эти мозолистые, оттого и шершавые ладони, касались ее тела.
Она так погрузилась в свои ощущения, что вздрогнула, когда басовитый голос нарушил тишину:
– Как звать-то милого твоего?
«Что сказать?» – опешила Яра, – «Вот так, прямо в лоб правду рубить?»
Опустив взгляд на донышко пустой канопки, девица помаялась еще чуток, но рассудив, что терять ей все равно нечего, решилась:
– Видар.
– Что?
– Видар, – громче назвала имя Яра.
– Забыла, что ли? – удивился хозяин.
– Видар его зовут! – выкрикнула девушка. Она страсть как разозлилась, но предпочла сверлить гневным взглядом дубовую столешницу, а не своего собеседника.
– Хм, надо ж, тезка, да еще и рядом обитает, – задумчивым голосом отозвался «тезка».
Яра не знала, что еще сказать, а Видар молчал. Тишина, воцарившаяся за столом, с каждым мгновеньем становилась все невыносимее. Когда терпеть уж не было мочи, Яра подняла взгляд. Видар хмуро взирал на девушку и нервно жевал ус. ЕЕ глаза встретились с ЕГО. Взор мужчины постепенно наполнялся пониманием. Видар вглядывался в девичье лицо, силясь узреть нечто, ранее скрытое.
– Шутки шутишь, – утвердил он, добавив в свой рокот гневных ноток и углубляя складку меж бровей.
– Больно надо развлекать тебя! – осерчала Яра. – К тебе явилась! Суженный ты мой!
– Вот дела! – Видар продолжал хмуриться, но левая бровь его вопросительно изогнулась. – Кто ж это решил?
– Я, стало быть, – немного смягчившись, призналась девушка.
– И что, вот так сразу и пойдешь за меня? – Борозда меж бровей жениха разгладилась, взор посветлел.
– Пойду! – храбро заявила Яра, отринув вину и смущение.
– А что, если не соглашусь? – улыбнулся Видар, глаза его весело заблестели.
– Куда ж ты от меня денешься? – удивилась девушка. Веселость суженого ее порадовала, потому продолжила свою речь она с задором. – Лес ведь кругом, снега по жерло, далеко не уйдешь!
– А ты бусить (18) не дурна! – похвалил Видар, но его ирония Яру задела.
– Неужто, совсем я тебе не приглянулась? – обиделась она.
Видар задумчиво глядел на девушку, поглаживая свою бороду.
– А ты встань, покрутись, я и разгляжу! – продолжил ерничать задира.
Огонь негодования заклокотал в Яре: «Измываться вздумал! Я к нему, а он…»
– Мавка меня к тебе забросила. Обещала, что суженного встречу, счастье бабье обрету. А ты, медведь плешивый, на смех поднял!
– Почему же плешивый? – Видар перекинул толстенную бурую косу на грудь и с гордостью огладил словно кошку.
Яра, не выдержав насмешки, выскочила из-за стола и кинулась к лавке.
– Расцветет – уйду! – вконец разобиделась она.
Завалившись на лежак, девушка отвернулась к бревенчатой стенке.
«Вот глупеня (19)!» – сердилась на себя Яра – «Пиявке болотной поверила. Та, небось, сидит у себя в трясине, радуется, что человеку жизнь сгубила».
Видар присел на лавку, она чуть слышно скрипнула, только разобидевшаяся гостья никак не отозвалась на появление под боком соседа.
Хозяин избы немного растерялся – не каждый день в его лесу появлялись незнакомые девицы и называли его своим суженым! Как подступиться к новоявленной невесте он не знал. Поразмыслив, положил на округлое девичье бедро ладонь и ласково заговорил:
– Ладно тебе слезы лить да кручиниться! Пойду-ка я баньку истоплю, воды наношу, косы твои расплету (20) …
Он с улыбкой наблюдал, как ошалевшая от такого предложения Яра извернулась на лавке, обратив к нему свое лицо. Брови ее сурово жались к переносице, а на щеках яро сверкал румянец.
– Ты лапы-то свои медвежьи от меня прибери, – змеей прошипела она, и посулила, – а то не досчитает твоя елка (21) своих шишек!
– Дюже сурова ты, ладушка моя! – пророкотал Видар, наглаживая теперь девичьи колени. – За что ж ты суженного своего так? Сама потом жалеть станешь!
– Не стану! – отрезала Яра и, скинув его руку, вскочила с лавки. – Одолжи одежу, да укажи, в какой стороне люди живут. По весне все верну – не надо мне от тебя ничего!
Видар не мог отвести взгляд от девицы. Та стояла, обхватив себя руками, и тяжело дышала. Коса ее растрепалась, румяные от гнева щеки манили прикоснуться, а искусанные губы алели и блестели как вишневый сок. Хотелось припасть к ним в сладком поцелуе, насытить влагой вмиг пересохшее жерло.
Кровь полыхнула в Видаре, наполнив жилу. Он в миг оказался перед Ярой и приник к ее губам. Они оказались именно такими, как представлялись: теплыми и мягкими, нежными и податливыми…
Яра не ответила на неожиданную ласку, замерев не только от нахрапа охальника, но и от предвкушения! Видар скользнул языком по ее устам, раскрывая их. Встретившись во рту у Яры, оба языка замерли, касаясь друг друга, будто здоровались. Девушка несмело шевельнула своим, а Видар, видимо, приняв ее движение за согласие, принялся хозяйничать.
В голове у Яры туманилось. По ее телу бежали мурашки, подгоняемые горячими волнами возбуждения. Девушке внезапно стало жарко и в тоже время необычайно легко. Она чувствовала себя капелькой росы на паутинке, которую едва-едва колышет теплый летний ветерок, а первые лучи солнца, преломляясь в ней, рассыпают вокруг мириады светлячков.
Один за другим, светляки гасли, легкость незнакомым томлением опустилась вниз, и лишь ветерок продолжал обдувать лицо. Яра медленно подняла веки, возвращаясь из навеянного поцелуем, дурмана. Видар не отводил взгляда от ее рта. Он часто дышал, натужно раздувая ноздри, а губы его были влажными и такими желанными.
– Оставайся со мной, – с надеждой в рокочущем голосе произнес мужчина.
Яра ничего не ответила, тогда он продолжил уговоры, вглядываясь в лицо девушки:
– За насмешки мои не злись, в обиду не вдавайся. Не поверишь, наверно, но ждал тебя зимы три. Знакома мне та мавка. Мара, верно? Озеро у меня тут рядом, завелась в нем как-то болотница. Стала вода тухнуть, птицы да зверье захворали. Пришлось помощи просить у русалки. Они с болотницей лясы поточили, та и ушла. А Мара с меня спросила достать ей карасей для разводу – куда только своих подевала! – Видар запнулся, поняв, что слишком уж в подробности вдаваться начал. – После мы с ней еще виделись. В последний раз она мне и сказала, мол, чего такому славному молодцу одному в лесу век коротать – пришлю тебе жену. Подумал я, что права мавья нечесть, ждать стал. Первое время каждый день, обходя чащу, надеялся с возвращением найти в избе обещанную. Так зима прошла, потом другая. Извелся весь… Потом плюнул и растер. А тут ты! Коли и вправду мил я тебе, будь женой мне, а я тебе мужем стану.
Яра от таких откровений опешила. Ей и не верилось в то, что все сказанное Видаром правда, и жуть как хотелось поверить!
– А чего ты по чаще-то рыщешь, болота расчищаешь да карасей с русалками разводишь? Чего забыл в глуши? – съехидничала девушка, за остротами скрывая свое состояние.
– Так ты ж вроде знаешь, – растерялся Видар, – сама же сказала, что к лешему пришла. Я леший и есть.
Яра часто заморгала да как прыснет со смеху. Это звук, звонкий и искристый, окончательно разогнал предутреннюю мглу в избе, звякнул первыми лучами зимнего солнца в окошко.
– Какой с тебя леший, Видар?! – ухохатывалась она. – Лешие старики дряхлые с поганкой на носу. В карманах у них белки да бурундуки живут, на голове синицы гнезда вьют. Еще поговаривают, будто вместо того, – девичий пальчик указал на пах мужика, – у них мухомор!
Лешак, не отводил глаз от лучистой улыбки Яры. Казалось, ему нравился задорный и веселый нрав девушки.
«А что тут такого?» – подумала девушка, – «Он и сам любитель позубоскалить!»
– Так может, проверить хочешь, так оно или врут? – Видар потянулся к завязкам своих штанов, явно намерившись продолжить веселье.
Яра быстро сделала дело и вернулась на лавку.
Через некоторое время возвратился Видар, прижимая к себе огромными ручищами охапку дров. Свалил их возле очага, после скинул тулуп и занялся растопкой. Движения могучего тела были на диво плавными и точными. Яра заворожено ловила каждое, признавая, что любуется статью и ловкостью Видара. Тот хлопотал, отвернувшись к очагу.
Сердце подсказывало – новый знакомец ее не обидит. «Ведь не прошел мимо, подобрал, выходил!» – эта мысль заставили Яру сначала расслабиться, а потом вздрогнуть от осознания того, к чему мога привести ее ребяческая пытливость. Тут и гадать долго не надо: замерзла бы в лесу, и поминай, как звали. Только уж очень захотелось девушке узнать: что же заставило Видара пойти в лес да в такой мороз?
Неожиданно хозяин избы обернулся к Яре, будто почувствовал, что та на него смотрит. Девушка тут же позабыла про советы своего сердечка и трусливо нырнула под покрывало с головой, будто перед ней не молодец, а чудище из сказки, которым любил пугать ее в детстве дед.
В темноте было уютно, и еле ощутимо пахло полынью. Только долго прятаться под покрывалом Яре не дали. Оно медленно сползло прочь, явив перед девушкой Видара. Тот внимательно посмотрел на нее своими чудны'ми очами и спросил:
– Ты как в лесу-то оказалась, да еще неодежая?
– На мне платок был пуховый, – гостья осмотрела горницу в его поисках, да так не смогла найти, хоть теперь и светло было.
«Вот разиня, потеряла! К милому не терпелось добраться», – пожурила себя Яра.
– К милому? – Видар присел на край лавки, не отрывая заинтересованного взгляда от девицы.
«Ой, батюшки, не уж то вслух сказала!» – спохватилась Яра, но отступать было поздно.
– К нему! – с вызовом ответила девушка. Она ясно видела – медведь над ней потешался. Пусть смотрел пристально, вроде даже сурово, – ишь, как складку меж бровей жмет! – а в глазах его разноцветных скакали задорные смешинки.
– И много не дошла? – пробасил насмешник, продолжая забаву. – Ты скажи, может, знаю его. Глядишь, тогда и провожу. Ждет, поди, мается, в окошки зазнобушку свою высматривает, уж все глаза, наверно, стер. Так к кому?
Смех смехом, но добиться ответа от гостьи хозяин избы настроился.
– К лешему! – обиженно бросила Яра, не понимая, чего он ащаулит (16)!
– Так леший вроде как до весны под старым пнем спит? – Видар почесал широченную грудь и зевнул.
– А ты почем знаешь? Перину ему набивал да почивать укладывал? – съехидничала Яра.
– Может и так! – вдруг посерьезнел Видар.
– А ты сам-то, что в лесу забыл? Лешего навещал: проверял, не замерз ли, одеяльце подоткнуть ходил? – задетая за живое девушка продолжила язвить дальше.
– Значит, не хочешь правду сказать, – проигнорировал подковырку Видар.
– Я не вру, – насупилась Яра.
Видар хмыкнул и вернулся к очагу. Повесил котелок с водой на закопченный крюк, а после подошел к оконцу.
Будучи в обиде и своих мыслях Яра перестала обращать внимание на наглеца, а тот, оказалось, не на сереющее небо любоваться ходил. К великому своему удивлению, девушка даже не услышала, как Видар оказался рядом. Из дум ее вырвала стопка белья, брошенная к ней на колени. Сверху лежали ее собственные шерстяные чулки, только чистые и просушенные.
– Вот, – небрежно кивнул Видар, – одевайся, утренничать (17) будем. А там и как милого искать придумаем.
Не дожидаясь ответа, мужик направился к очагу, подобрал тулуп и пошел к дверям. По пути прихватил с крюка малахай. Нахлобучив его на голову, он вышел.
Оставшись одна, Яра первым делом надела рубаху. Девушка чувствовала себя странно в одежке с чужого плеча, и по размеру, конечно, сразу становилось понятно с чьего именно. Это было не то, чтобы неприятно, просто как-то… странно. Яра не сомневалась в том, что ее обнова будет болтаться ниже колен, но уж очень хотелось ей отвлечься от непонятных чувств, потому, девушка не поленилась оглядеть себя. Уверившись в догадке, она тут же потянулась за чулками, радуясь родной вещичке. Когда черед дошел до заячьей безрукавки всякие посторонние мысли убрались из головы Яры. Она долго вертела ее в руках, потрепанную, великоватую даже на глаз, но ладную. Думала-рядила, но все же решила примерить, да так и оставила.
В углу справа от двери Яра углядела подвешенный над ушатом рукомойник. Девушке дюже захотелось умыться! А начищенная до блеска медная дощечка на стене так и манила поглядеться в нее. Яра никогда о красе своей не думала, но в порядке себя держала.
Поднявшись на цыпочки и заглянув в зерцало, девушка, едва устояла на ногах.
«Ну, и растрепа!» – не признала себя в отражении Яра. Покачав головой, она принялась прихорашиваться: наскоро умылась, потянулась к полотенцу да замерла над ним, разглядывая вышитых снегирей, украшавших край полотна. Полюбовавшись славным узором, она схватила лежащий на резной полочке гребешок, но положила на место, заметив рядом с ним небольшую берестяную коробочку. Достав ее, открыла. В ней нашлись кусочки пчелиного воска. Девушка взяла один и забросила его в рот. Вот теперь и косой можно было заняться! Привычное дело не заняло много времени. Повторно глянув в медяшку, девица осталась довольна. «Лапушка! – улыбнулась себе чаровница.
Отвлек Яру от любования собой, звук закипевшей в котелке воды. Подбежав к очагу, сняла посудину и отнесла на стол. Хозяйничать без дозволения Видара она не решалась, потому просто села на лавку и стала дожидаться его появления. Подперев кулачком подбородок, Яра, от нечего делать, принялась разглядывать горницу. Устроено все в ней оказалось по-простому, сразу видно – хозяин порядок любит, но дух в ней был живой: изба чисто прибрана, пучки трав в дальнем углу от очага развешены и сухой белый гриб, а уж рушник да белоснежные занавески на оконце и вовсе привели гостью в восторг. И тут уж Яра сама себе объяснить не могла, к чему он относился: к опрятному виду жилища, или к хозяйственности Видара.
Тихонько скрипнув, отворилась дверь – вернулся Ярин спаситель, нагруженный небольшой вязанкой дров и двумя туесками. Сперва Видар поставил берестянки на стол, а после отошел управляться с дровами и очагом. Поскольку туеса очутились у самого носа Яры, она не посчитала за любопытство заглянуть в них. Там оказались хлеб и вяленое мясо. Пока девушка знакомилась с будущим завтраком, подошел Видар, и опять не с пустыми руками. Развернув сверток, он выложил на стол… Пироги?
Яра глянула на хозяина, и вроде как уловила во взгляде смущение.
– Сам пек! – догадалась Яра.
– Сам, – буркнул «пекарь».
Девушку ошеломил еще один талант Видара. Вот уж чего она никак не ожидала от одинокого мужика, живущего в лесной глуши! Яра не смогла скрыть удивления и восторга, широкая улыбка осветила ее лицо. Видар бросил на нее косой взор, но тоже ухмыльнулся краешком губ.
Он заварил в канопах сладко пахнущий взвар из пряных ягод и меда. Усевшись напротив Яры, домовитый пекарь-лекарь принялся жевать кусок пирога, изредка поглядывая на гостью. Стоящая на столе свечка зримо озарял его лицо.
Девушка заметила, что хозяин избы был уже прибран: волосы заплел в нетугую косу, усы и бороду привел в порядок. Смакуя сладкий пирожок с брусникой, Яра прикинула, что он выглядел ненамного-то старше ее, только взгляд необычных глаз выдавал завидные спокойствие и уверенность, будто знал человек обо всем на свете.
Канопа в его огромных ручищах, казалось, вот-вот треснет. Только вид длинных сильных пальцев, увенчанных широкими пластинами ногтей, вызывал далеко не страх. Яру внезапно осенила вспышка воспоминания на уровне телесного чувства. Ей представилось, будто эти мозолистые, оттого и шершавые ладони, касались ее тела.
Она так погрузилась в свои ощущения, что вздрогнула, когда басовитый голос нарушил тишину:
– Как звать-то милого твоего?
«Что сказать?» – опешила Яра, – «Вот так, прямо в лоб правду рубить?»
Опустив взгляд на донышко пустой канопки, девица помаялась еще чуток, но рассудив, что терять ей все равно нечего, решилась:
– Видар.
– Что?
– Видар, – громче назвала имя Яра.
– Забыла, что ли? – удивился хозяин.
– Видар его зовут! – выкрикнула девушка. Она страсть как разозлилась, но предпочла сверлить гневным взглядом дубовую столешницу, а не своего собеседника.
– Хм, надо ж, тезка, да еще и рядом обитает, – задумчивым голосом отозвался «тезка».
Яра не знала, что еще сказать, а Видар молчал. Тишина, воцарившаяся за столом, с каждым мгновеньем становилась все невыносимее. Когда терпеть уж не было мочи, Яра подняла взгляд. Видар хмуро взирал на девушку и нервно жевал ус. ЕЕ глаза встретились с ЕГО. Взор мужчины постепенно наполнялся пониманием. Видар вглядывался в девичье лицо, силясь узреть нечто, ранее скрытое.
– Шутки шутишь, – утвердил он, добавив в свой рокот гневных ноток и углубляя складку меж бровей.
– Больно надо развлекать тебя! – осерчала Яра. – К тебе явилась! Суженный ты мой!
– Вот дела! – Видар продолжал хмуриться, но левая бровь его вопросительно изогнулась. – Кто ж это решил?
– Я, стало быть, – немного смягчившись, призналась девушка.
– И что, вот так сразу и пойдешь за меня? – Борозда меж бровей жениха разгладилась, взор посветлел.
– Пойду! – храбро заявила Яра, отринув вину и смущение.
– А что, если не соглашусь? – улыбнулся Видар, глаза его весело заблестели.
– Куда ж ты от меня денешься? – удивилась девушка. Веселость суженого ее порадовала, потому продолжила свою речь она с задором. – Лес ведь кругом, снега по жерло, далеко не уйдешь!
– А ты бусить (18) не дурна! – похвалил Видар, но его ирония Яру задела.
– Неужто, совсем я тебе не приглянулась? – обиделась она.
Видар задумчиво глядел на девушку, поглаживая свою бороду.
– А ты встань, покрутись, я и разгляжу! – продолжил ерничать задира.
Огонь негодования заклокотал в Яре: «Измываться вздумал! Я к нему, а он…»
– Мавка меня к тебе забросила. Обещала, что суженного встречу, счастье бабье обрету. А ты, медведь плешивый, на смех поднял!
– Почему же плешивый? – Видар перекинул толстенную бурую косу на грудь и с гордостью огладил словно кошку.
Яра, не выдержав насмешки, выскочила из-за стола и кинулась к лавке.
– Расцветет – уйду! – вконец разобиделась она.
Завалившись на лежак, девушка отвернулась к бревенчатой стенке.
«Вот глупеня (19)!» – сердилась на себя Яра – «Пиявке болотной поверила. Та, небось, сидит у себя в трясине, радуется, что человеку жизнь сгубила».
Видар присел на лавку, она чуть слышно скрипнула, только разобидевшаяся гостья никак не отозвалась на появление под боком соседа.
Хозяин избы немного растерялся – не каждый день в его лесу появлялись незнакомые девицы и называли его своим суженым! Как подступиться к новоявленной невесте он не знал. Поразмыслив, положил на округлое девичье бедро ладонь и ласково заговорил:
– Ладно тебе слезы лить да кручиниться! Пойду-ка я баньку истоплю, воды наношу, косы твои расплету (20) …
Он с улыбкой наблюдал, как ошалевшая от такого предложения Яра извернулась на лавке, обратив к нему свое лицо. Брови ее сурово жались к переносице, а на щеках яро сверкал румянец.
– Ты лапы-то свои медвежьи от меня прибери, – змеей прошипела она, и посулила, – а то не досчитает твоя елка (21) своих шишек!
– Дюже сурова ты, ладушка моя! – пророкотал Видар, наглаживая теперь девичьи колени. – За что ж ты суженного своего так? Сама потом жалеть станешь!
– Не стану! – отрезала Яра и, скинув его руку, вскочила с лавки. – Одолжи одежу, да укажи, в какой стороне люди живут. По весне все верну – не надо мне от тебя ничего!
Видар не мог отвести взгляд от девицы. Та стояла, обхватив себя руками, и тяжело дышала. Коса ее растрепалась, румяные от гнева щеки манили прикоснуться, а искусанные губы алели и блестели как вишневый сок. Хотелось припасть к ним в сладком поцелуе, насытить влагой вмиг пересохшее жерло.
Кровь полыхнула в Видаре, наполнив жилу. Он в миг оказался перед Ярой и приник к ее губам. Они оказались именно такими, как представлялись: теплыми и мягкими, нежными и податливыми…
Яра не ответила на неожиданную ласку, замерев не только от нахрапа охальника, но и от предвкушения! Видар скользнул языком по ее устам, раскрывая их. Встретившись во рту у Яры, оба языка замерли, касаясь друг друга, будто здоровались. Девушка несмело шевельнула своим, а Видар, видимо, приняв ее движение за согласие, принялся хозяйничать.
В голове у Яры туманилось. По ее телу бежали мурашки, подгоняемые горячими волнами возбуждения. Девушке внезапно стало жарко и в тоже время необычайно легко. Она чувствовала себя капелькой росы на паутинке, которую едва-едва колышет теплый летний ветерок, а первые лучи солнца, преломляясь в ней, рассыпают вокруг мириады светлячков.
Один за другим, светляки гасли, легкость незнакомым томлением опустилась вниз, и лишь ветерок продолжал обдувать лицо. Яра медленно подняла веки, возвращаясь из навеянного поцелуем, дурмана. Видар не отводил взгляда от ее рта. Он часто дышал, натужно раздувая ноздри, а губы его были влажными и такими желанными.
– Оставайся со мной, – с надеждой в рокочущем голосе произнес мужчина.
Яра ничего не ответила, тогда он продолжил уговоры, вглядываясь в лицо девушки:
– За насмешки мои не злись, в обиду не вдавайся. Не поверишь, наверно, но ждал тебя зимы три. Знакома мне та мавка. Мара, верно? Озеро у меня тут рядом, завелась в нем как-то болотница. Стала вода тухнуть, птицы да зверье захворали. Пришлось помощи просить у русалки. Они с болотницей лясы поточили, та и ушла. А Мара с меня спросила достать ей карасей для разводу – куда только своих подевала! – Видар запнулся, поняв, что слишком уж в подробности вдаваться начал. – После мы с ней еще виделись. В последний раз она мне и сказала, мол, чего такому славному молодцу одному в лесу век коротать – пришлю тебе жену. Подумал я, что права мавья нечесть, ждать стал. Первое время каждый день, обходя чащу, надеялся с возвращением найти в избе обещанную. Так зима прошла, потом другая. Извелся весь… Потом плюнул и растер. А тут ты! Коли и вправду мил я тебе, будь женой мне, а я тебе мужем стану.
Яра от таких откровений опешила. Ей и не верилось в то, что все сказанное Видаром правда, и жуть как хотелось поверить!
– А чего ты по чаще-то рыщешь, болота расчищаешь да карасей с русалками разводишь? Чего забыл в глуши? – съехидничала девушка, за остротами скрывая свое состояние.
– Так ты ж вроде знаешь, – растерялся Видар, – сама же сказала, что к лешему пришла. Я леший и есть.
Яра часто заморгала да как прыснет со смеху. Это звук, звонкий и искристый, окончательно разогнал предутреннюю мглу в избе, звякнул первыми лучами зимнего солнца в окошко.
– Какой с тебя леший, Видар?! – ухохатывалась она. – Лешие старики дряхлые с поганкой на носу. В карманах у них белки да бурундуки живут, на голове синицы гнезда вьют. Еще поговаривают, будто вместо того, – девичий пальчик указал на пах мужика, – у них мухомор!
Лешак, не отводил глаз от лучистой улыбки Яры. Казалось, ему нравился задорный и веселый нрав девушки.
«А что тут такого?» – подумала девушка, – «Он и сам любитель позубоскалить!»
– Так может, проверить хочешь, так оно или врут? – Видар потянулся к завязкам своих штанов, явно намерившись продолжить веселье.
