- Волнуешься? – вполголоса спросил меня Дом.
- Самую малость, - призналась я, - больше жду, что после завтрашнего приема не нужно будет скрывать наши отношения.
- Однако на людях нам первое время все равно придется быть посдержанней.
- Я понимаю. Мы ведь все выдержим, верно?
- Непременно, Нери, - в его голосе я слышала улыбку.
Подняв руку, я погладила его по тонким косичкам, в которые были заплетены его густые черные волосы до плеч.
- Куда хочешь отправиться на медовый месяц? – спросил меня жених.
- Мы ведь еще даже свадьбу не сыграли, - тихо рассмеялась я.
- А все-таки?
- Наверно, я бы уехала из этой холодной зимы куда-нибудь в теплые края, к синему морю, - вычерчивая пальцем узоры на его плече, ответила я.
- Хорошая мысль, - он приподнял мой подбородок и накрыл мои губы своими.
После этого нам как-то резко стало не до разговоров.
А утром, еще до того, как начали просыпаться слуги, Доминик вышел из моих покоев и вернулся к себе. Я стояла за дверью гостиной и слушала. Когда его шаги стихли на лестнице, вернулась в опочивальню и забралась под одеяло, досыпать.
Разбудила меня мачеха, пришедшая в спальню в компании моих горничных.
- Доброе утро, Нериана, - по обыкновению громко проговорила она.
Но сегодня мне даже не хотелось на нее обижаться. Настроение было восхитительным. Я сладко потянулась, откинула одеяло и встала. К постели тут же подлетела одна из горничных и начала споро ее заправлять.
- Доброе утро, матушка, - широко улыбнувшись мачехе, ответила я.
- Хм, вижу, хорошо спала? – леди Анилерия вскинула одну бровь.
- Знала бы ты, насколько хорошо, - подумала я, а вслух сказала, - да, хорошо, благодарю.
С мачехой я старалась быть неизменно вежливой и терпеливой. Отец ее боготворил, а меня, как это часто бывает, она недолюбливала. И, честное слово, радовалась больше меня самой, когда было принято решение о нашем браке с Домиником.
- Я распорядилась, чтобы завтрак нам с тобой подали в твою гостиную, - сухо сообщила мачеха. Встретив мой вопросительный взгляд, она пояснила, - я хотела поговорить с тобой про сегодняшний вечер.
Спорить я не отважилась, хотя правила этикета и поведения с мужчиной знала назубок.
- Одевайся, я подожду в гостиной, - снова сухо сказала леди Анилерия и вышла из опочивальни.
Я только вздохнула и отправилась умываться.
Спустя пятнадцать минут я уже сидела напротив мачехи и пила свой утренний чай с мятой. На тарелке передо мной лежало несколько кусочков обжаренного хлеба и ароматной буженины. Мачеха не спеша попивала из изящной фарфоровой чашечки чай с ароматом роз и пока не приступала к серьезному разговору. Перед ней стояла тарелка с кашей, выглядевшей далеко не аппетитно. Анилерия строго следила за тем, что ест, чтобы не испортить фигуру.
Решив не дожидаться, пока она заговорит, я принялась за хлеб и буженину. Мачеха тем временем стала вяло ковырять свою кашу. От этого занятия ее отвлек стук в дверь и появившийся на пороге гостиной дворецкий.
- Леди Анилерия, леди Нериана, - пожилой господин Лестер поклонился нам обеим, - молодой лорд Доминик желает присоединиться к вашей утренней трапезе.
Сердце тут же пустилось вскачь, а когда мачеха дала свое разрешение, и вовсе ухнуло куда-то в горло. Лестер вышел в коридор и вернулся уже с Домиником. На моем женихе был красивый костюм цвета ночного неба. Волосы он собрал сзади и выглядел просто потрясающе. Ник чуть улыбался, стараясь не выдать всю глубину своих чувств. То же старалась сделать и я – посмотрела на него с вежливой улыбкой, мысленно уговаривая бедное сердце хоть немножко успокоиться.
- Доброе утро, дамы, - Доминик учтиво нам поклонился, подошел и занял свободной место с другой стороны стола. И от меня.
- Вы завтракали, лорд Тандерри? – поинтересовалась у него мачеха.
- Да, леди Виаль, благодарю вас, - кивнул Дом.
- Хорошо ли вам спалось на новом месте?
Я с трудом удержалась от порыва посмотреть на любимого.
- Да, миледи, - с вежливой улыбкой ответил он, - если бы не ваше предложение остаться в вашем доме, не знаю, как бы я добирался в такую бурю.
Ставни на окнах между тем уже открыли. Снегопад прекратился, однако небо все еще затягивали тучи. Доминик жил в получасе езды от нашего поместья, но когда прошлым вечером он собирался возвращаться домой, метель уже началась, и отец с мачехой любезно предложили ему заночевать у нас. Ведь все равно он бы приехал снова сегодня вечером.
Леди Анилерия в ответ на его благодарность только кивнула и приступила, наконец, к разговору:
- Сегодня вечером наши семьи объявят о вашей помолвке. Свадьба состоится весной, через два месяца. До этого времени вам, лорд Тандерри, разрешается встречаться и общаться с Нерианой, но только в присутствии ее компаньонки или меня.
Доминик понятливо кивнул, а я мысленно усмехнулась.
- Или же кого-то из ваших родных, если Нериана будет приглашена к вам в гости, - добавила мачеха, и я закусила губу.
Именно в гостях у Дома мы могли остаться вдвоем. Родители у него придерживались более свободных нравов, чем это было принято в нашем округе. С первой же встречи со мной, проведя наблюдения за нашим с Домом поведении в отношении друг друга, старший лорд и леди Тандерри заявили, что не будут нас ни в чем ограничивать и позволят развиваться нашим чувствам. Узнай об этом губернатор и его советники, а также кучка напыщенных аристократов во главе с моими родителями… Словом, плохо было бы.
- Сегодня на приеме после объявления вам дозволяется держать друг друга за руки, и больше никаких вольностей, лорд Тандерри, - мачеха строго посмотрела на Дома. Тот, сохраняя самый серьезный вид, снова кивнул. – Нериана? – мачеха перевела взгляд на меня.
- Я все поняла, матушка, - покладисто ответила я.
- Вот и хорошо.
Дальше она и Дом вели ни к чему не обязывающую светскую беседу, от которой я едва не начала зевать. Не доев свою кашу, но допив чай, леди Анилерия поднялась и направилась на выход, не забыв позвать с собой моего жениха. Он бросил на меня полный тоски и нежности взгляд, но покорно пошел за ней.
Через некоторое время после их ухода в гостиной снова появился Лестер и сообщил, что меня желает видеть отец. Я допила остатки второй порции чая, промокнула губы салфеткой и встала из-за стола. Где находился кабинет отца, я знала и так, но Лестер все равно меня сопровождал. А когда мы дошли, остался ждать снаружи.
В большой отцовский кабинет доступ был далеко не у всех. В частности, мачеху лорд Маркелиус Виаль сюда не пускал. Убирались здесь всегда одни и те же горничные, служившие еще при жизни моей мамы. А кроме них и хозяина, входить сюда могли только Лестер и я.
Кабинет больше напоминал библиотеку. Здесь стояло много книжных шкафов с книгами на самые разные тематики. Рабочий стол находился в самом дальнем конце помещения, перед большим панорамным окном, смотревшем в заснеженный сад. Отец нашелся там. Перед ним на столешнице лежал большой прямоугольный сверток из желтой упаковочной бумаги. Родитель был необычайно хмур и ни слова не произнес, когда я подошла и присела в кресло для посетителей. Казалось, он даже не заметил моего появления.
В молчании мы провели несколько минут. Первой не выдержала я и тихо проговорила:
- Вы хотели меня видеть, отец?
Родитель даже вздрогнул и, наконец, посмотрел на меня:
- Нери, дочка, прости… - он потер глаза, опять умолк.
- За что, отец?
- Твоя мама…
Сказано это было таким тоном, что я поняла, что он имеет в виду не Анилерию, а именно мою маму – прекрасную и по-прежнему горячо любимую нами обоими леди Сариану Виаль. Почем-то по коже у меня побежали мурашки.
- Твоя мама кое-что оставила тебе, - с этими словами он пододвинул ко мне сверток, что лежал перед ним.
Я нерешительно взяла его и осмотрела. Внутри, судя по тактильным ощущениям, лежали книги и…тетради? На самой упаковке не было никаких опознавательных знаков. Мной завладело жгучее любопытство, и я собралась вскрыть сверток.
- Нет, подожди! – остановил меня отец, и я послушно замерла. – Откроешь у себя в комнате, одна.
Я кивнула.
- Нери, - нерешительно произнес он.
Я положила сверток на колени и посмотрела на него.
- Если ты не хочешь, мы можем не заключать эту помолвку.
Вот чего-чего, а такого я точно не ожидала. С чего вдруг он решил пойти на попятную?
- В конце концов, ты еще молода, и тебе совсем необязательно выходить замуж…
- Отец, вы напрасно переживаете, - мягко перебила его я, - лорд Тандерри замечательный. Он…он мне нравится, правда. Я бы хотела узнать его получше.
- Узнать получше можно и без брака.
- Под таким строгим надзором, какой установила матушка, вряд ли.
Отец невесело усмехнулся:
- Если это действительно так… тогда я счастлив за тебя, дочка. Теперь иди к себе и… - он не договорил, но я понятливо кивнула. Прижала сверток к груди, поднялась и направилась на выход.
Провожать меня в комнаты Лестер не пошел. Одарил странным взглядом и зашел в отцовский кабинет. Теряясь в догадках о том, что происходит, я дошла до своих комнат. Заперла дверь в гостиную и ушла в спальню, закрывшись там. Присев на край кровати, я осторожно вскрыла сверток.
Внутри действительно лежали книги в бархатных и кожаных переплетах, несколько тонких тетрадей, а поверх всего этого – конверт, лаконично надписанный моим именем. Что самое странное – он не был запечатан. Нахмурившись, я открыла его и извлекла сложенный вдвое исписанный листок бумаги. Едва начала читать, по коже снова побежали мурашки, а к горлу подступил комок.
«Нери, дочка!
Если ты читаешь это письмо, значит, пришло время открыть тебе правду. А еще, конечно, это означает, что меня уже нет рядом с тобой и твоим отцом.
Мне очень жаль, что я не смогу сама передать тебе свои знания и многовековый опыт, который копили мы с моими сестрами. Все необходимое ты найдешь в моих записях, которые я оставила с этим письмом.
Сверток твой отец найдет ровно за год до наступления твоего совершеннолетия. К этому времени блокирующее заклятье, призванное сдерживать твою силу, начнет слабеть, а когда тебе исполнится 23, оно совсем исчезнет. Ты станешь опасной для себя и окружающих, если не научишься контролировать силу. Но не волнуйся: кроме тебя и Маркелиуса, об этом не будет знать никто. На свертке будут сильные охранные чары, отпугивающие любопытных.
Нери, милая, ты – ведьма. Я хотела бы, чтобы ты не наследовала мой дар, но ничего не смогла для этого сделать. Но я пыталась, поверь… В твоей власти все природные явления, ты сможешь варить волшебные зелья, читать мысли других людей, ощущать их эмоции и чувства. Целительство из-за предрасположенности к стихиям мне давалось плохо, но кто знает, возможно, в этом ты преуспеешь…
Дочка, прости, что я не сказала тебе правду раньше. Я и мои сестры были вынуждены скрываться от губернатора и его охотников на ведьм. Но они ли до меня добрались, или случилось что-то пострашнее – я не могу предугадать. Я хочу, чтобы у тебя было нормальное детство. Прости, что все сложилось так.
Я понимаю, что сейчас ты в панике, но верю, что у тебя все получится. И надеюсь, что однажды придет день, когда ни тебе, ни другим ведьмам и колдунам больше не придется скрываться от «сильных» мира сего.
Я очень люблю тебя, Нери! Очень…
Мама».
Едва глаза пробежались по последней строке и подписи ниже, пальцы разжались, и письмо плавно упало на ковер.
Ведьма.
Мама была ведьмой.
И я унаследовала ее дар.
Если бы письмо не было написано ее почерком, я бы могла подумать, что это чья-то неудачная шутка. Но я знала этот почерк. Знала и с малых лет старалась научиться писать также.
Мамочка…
Правая рука чисто механически потянулась к одной из книг из свертка, но дотронуться до обложки так и не решилась.
У меня в голове творился настоящий хаос, я пыталась осознать написанное мамой в письме. И не могла. Плохо понимая, что делаю, я подняла с пола письмо, сложила его и сунула обратно в конверт. Его вместе с книгами и тетрадями сложила обратно в сверток, встала и направилась в свою гардеробную. Там освободила один из ящичков с драгоценностями, положила сверток туда, затем вернула все коробочки и мешочки с украшениями на место. Вроде не заметно, что под ними лежит что-то еще.
До прихода горничных я просидела на краю кровати, изучая ворсинку в ковре и пытаясь привести мысли в порядок. Получалось плохо, и я решила попробовать просто не думать о неожиданном открытии хотя бы до завтрашнего утра. Сегодня вечером важный прием, я не могу себе позволить быть рассеянной и навлечь на себя ненужные подозрения и вопросы…
Приготовленное для приема платье легко можно было принять за свадебное. Его сшили из нежнейшего снежно-белого шелка, без каких-либо украшений или вышивки, с целомудренным полукруглым вырезом и расширяющимися от запястий рукавами. Главным его достоинством я считала большой роскошный бант на пояснице, ленты которого спускались до самого пола и переходили в шлейф. Прическу украшали шпильки с белыми цветочками. Из дополнительных украшений я выбрала только колье с прозрачными драгоценными камнями, названными «слезами гор». Его и мама надевала: на помолвку и на свадьбу с отцом…
Я стояла перед зеркалом после завершения всех приготовлений, когда раздался тихий стук в дверь, и на пороге спальни появился отец. Горничные поклонились и оставили нас одних.
- Дочка, ты настоящая красавица, - улыбнулся мне отец, нарядившийся по случаю в парадный камзол вишневого цвета с искусной вышивкой и строгие черные брюки.
Я смущенно улыбнулась в ответ, но тут отец посерьезнел и спросил:
- Ты не передумала?
Старательно запрятанные в дальний угол сознания мысли о содержании маминого письма тут же полезли на передний план. Я тяжело сглотнула и спрятала задрожавшие пальцы в рукавах платья.
- Нет. Мы с Домиником будем счастливы, я уверена, - еще бы мне такой же уверенности в собственных словах…
- Так тому и быть, - сдался отец и предложил мне руку, - нам пора.
Я торопливо кивнула и положила ладонь на его локоть.
В бальном зале уже собрался весь цвет местной аристократии. Я знала абсолютно всех по именам, знала все родословные, чем знаменит тот или иной род. Но в этот вечер никто из них меня не интересовал. Едва мы с отцом появились на пороге зала, мое внимание тут же сосредоточилось на моем нареченном.
Доминик, с широкой улыбкой уже шедший к нам, выбрал для нашего праздника наряд в цветах ночи – насыщенный темно-синий с россыпью золота и серебра. Сердце при виде него пропустило удар и припустило вскачь. Рука на локте отца задрожала мелкой дрожью. Он почувствовал и накрыл мои пальцы свободной теплой ладонью, ободряя.
- Лорд Виаль, - учтиво произнес Доминик, остановившись перед нами и ненадолго закрыв нас от любопытных глаз гостей. Отец кивнул. Большие карие глаза Дома посмотрели на меня, - леди Нериана, вы ослепительны.
- Благодарю, лорд Тандерри, - заливаясь жгучим румянцем, я улыбнулась ему в ответ.
После обмена любезностями Доминик встал рядом со мной, а отец обратился к гостям и объявил о нашей помолвке. Его слова были встречены аплодисментами, натянутыми, а местами и откровенно фальшивыми. Искренними были только лорд и леди Тандерри – родители Доминика. После объявления мы с женихом вышли в центр зала. Зазвучала нежная мелодия, и мы начали танцевать.
- Самую малость, - призналась я, - больше жду, что после завтрашнего приема не нужно будет скрывать наши отношения.
- Однако на людях нам первое время все равно придется быть посдержанней.
- Я понимаю. Мы ведь все выдержим, верно?
- Непременно, Нери, - в его голосе я слышала улыбку.
Подняв руку, я погладила его по тонким косичкам, в которые были заплетены его густые черные волосы до плеч.
- Куда хочешь отправиться на медовый месяц? – спросил меня жених.
- Мы ведь еще даже свадьбу не сыграли, - тихо рассмеялась я.
- А все-таки?
- Наверно, я бы уехала из этой холодной зимы куда-нибудь в теплые края, к синему морю, - вычерчивая пальцем узоры на его плече, ответила я.
- Хорошая мысль, - он приподнял мой подбородок и накрыл мои губы своими.
После этого нам как-то резко стало не до разговоров.
А утром, еще до того, как начали просыпаться слуги, Доминик вышел из моих покоев и вернулся к себе. Я стояла за дверью гостиной и слушала. Когда его шаги стихли на лестнице, вернулась в опочивальню и забралась под одеяло, досыпать.
Разбудила меня мачеха, пришедшая в спальню в компании моих горничных.
- Доброе утро, Нериана, - по обыкновению громко проговорила она.
Но сегодня мне даже не хотелось на нее обижаться. Настроение было восхитительным. Я сладко потянулась, откинула одеяло и встала. К постели тут же подлетела одна из горничных и начала споро ее заправлять.
- Доброе утро, матушка, - широко улыбнувшись мачехе, ответила я.
- Хм, вижу, хорошо спала? – леди Анилерия вскинула одну бровь.
- Знала бы ты, насколько хорошо, - подумала я, а вслух сказала, - да, хорошо, благодарю.
С мачехой я старалась быть неизменно вежливой и терпеливой. Отец ее боготворил, а меня, как это часто бывает, она недолюбливала. И, честное слово, радовалась больше меня самой, когда было принято решение о нашем браке с Домиником.
- Я распорядилась, чтобы завтрак нам с тобой подали в твою гостиную, - сухо сообщила мачеха. Встретив мой вопросительный взгляд, она пояснила, - я хотела поговорить с тобой про сегодняшний вечер.
Спорить я не отважилась, хотя правила этикета и поведения с мужчиной знала назубок.
- Одевайся, я подожду в гостиной, - снова сухо сказала леди Анилерия и вышла из опочивальни.
Я только вздохнула и отправилась умываться.
Спустя пятнадцать минут я уже сидела напротив мачехи и пила свой утренний чай с мятой. На тарелке передо мной лежало несколько кусочков обжаренного хлеба и ароматной буженины. Мачеха не спеша попивала из изящной фарфоровой чашечки чай с ароматом роз и пока не приступала к серьезному разговору. Перед ней стояла тарелка с кашей, выглядевшей далеко не аппетитно. Анилерия строго следила за тем, что ест, чтобы не испортить фигуру.
Решив не дожидаться, пока она заговорит, я принялась за хлеб и буженину. Мачеха тем временем стала вяло ковырять свою кашу. От этого занятия ее отвлек стук в дверь и появившийся на пороге гостиной дворецкий.
- Леди Анилерия, леди Нериана, - пожилой господин Лестер поклонился нам обеим, - молодой лорд Доминик желает присоединиться к вашей утренней трапезе.
Сердце тут же пустилось вскачь, а когда мачеха дала свое разрешение, и вовсе ухнуло куда-то в горло. Лестер вышел в коридор и вернулся уже с Домиником. На моем женихе был красивый костюм цвета ночного неба. Волосы он собрал сзади и выглядел просто потрясающе. Ник чуть улыбался, стараясь не выдать всю глубину своих чувств. То же старалась сделать и я – посмотрела на него с вежливой улыбкой, мысленно уговаривая бедное сердце хоть немножко успокоиться.
- Доброе утро, дамы, - Доминик учтиво нам поклонился, подошел и занял свободной место с другой стороны стола. И от меня.
- Вы завтракали, лорд Тандерри? – поинтересовалась у него мачеха.
- Да, леди Виаль, благодарю вас, - кивнул Дом.
- Хорошо ли вам спалось на новом месте?
Я с трудом удержалась от порыва посмотреть на любимого.
- Да, миледи, - с вежливой улыбкой ответил он, - если бы не ваше предложение остаться в вашем доме, не знаю, как бы я добирался в такую бурю.
Ставни на окнах между тем уже открыли. Снегопад прекратился, однако небо все еще затягивали тучи. Доминик жил в получасе езды от нашего поместья, но когда прошлым вечером он собирался возвращаться домой, метель уже началась, и отец с мачехой любезно предложили ему заночевать у нас. Ведь все равно он бы приехал снова сегодня вечером.
Леди Анилерия в ответ на его благодарность только кивнула и приступила, наконец, к разговору:
- Сегодня вечером наши семьи объявят о вашей помолвке. Свадьба состоится весной, через два месяца. До этого времени вам, лорд Тандерри, разрешается встречаться и общаться с Нерианой, но только в присутствии ее компаньонки или меня.
Доминик понятливо кивнул, а я мысленно усмехнулась.
- Или же кого-то из ваших родных, если Нериана будет приглашена к вам в гости, - добавила мачеха, и я закусила губу.
Именно в гостях у Дома мы могли остаться вдвоем. Родители у него придерживались более свободных нравов, чем это было принято в нашем округе. С первой же встречи со мной, проведя наблюдения за нашим с Домом поведении в отношении друг друга, старший лорд и леди Тандерри заявили, что не будут нас ни в чем ограничивать и позволят развиваться нашим чувствам. Узнай об этом губернатор и его советники, а также кучка напыщенных аристократов во главе с моими родителями… Словом, плохо было бы.
- Сегодня на приеме после объявления вам дозволяется держать друг друга за руки, и больше никаких вольностей, лорд Тандерри, - мачеха строго посмотрела на Дома. Тот, сохраняя самый серьезный вид, снова кивнул. – Нериана? – мачеха перевела взгляд на меня.
- Я все поняла, матушка, - покладисто ответила я.
- Вот и хорошо.
Дальше она и Дом вели ни к чему не обязывающую светскую беседу, от которой я едва не начала зевать. Не доев свою кашу, но допив чай, леди Анилерия поднялась и направилась на выход, не забыв позвать с собой моего жениха. Он бросил на меня полный тоски и нежности взгляд, но покорно пошел за ней.
Через некоторое время после их ухода в гостиной снова появился Лестер и сообщил, что меня желает видеть отец. Я допила остатки второй порции чая, промокнула губы салфеткой и встала из-за стола. Где находился кабинет отца, я знала и так, но Лестер все равно меня сопровождал. А когда мы дошли, остался ждать снаружи.
В большой отцовский кабинет доступ был далеко не у всех. В частности, мачеху лорд Маркелиус Виаль сюда не пускал. Убирались здесь всегда одни и те же горничные, служившие еще при жизни моей мамы. А кроме них и хозяина, входить сюда могли только Лестер и я.
Кабинет больше напоминал библиотеку. Здесь стояло много книжных шкафов с книгами на самые разные тематики. Рабочий стол находился в самом дальнем конце помещения, перед большим панорамным окном, смотревшем в заснеженный сад. Отец нашелся там. Перед ним на столешнице лежал большой прямоугольный сверток из желтой упаковочной бумаги. Родитель был необычайно хмур и ни слова не произнес, когда я подошла и присела в кресло для посетителей. Казалось, он даже не заметил моего появления.
В молчании мы провели несколько минут. Первой не выдержала я и тихо проговорила:
- Вы хотели меня видеть, отец?
Родитель даже вздрогнул и, наконец, посмотрел на меня:
- Нери, дочка, прости… - он потер глаза, опять умолк.
- За что, отец?
- Твоя мама…
Сказано это было таким тоном, что я поняла, что он имеет в виду не Анилерию, а именно мою маму – прекрасную и по-прежнему горячо любимую нами обоими леди Сариану Виаль. Почем-то по коже у меня побежали мурашки.
- Твоя мама кое-что оставила тебе, - с этими словами он пододвинул ко мне сверток, что лежал перед ним.
Я нерешительно взяла его и осмотрела. Внутри, судя по тактильным ощущениям, лежали книги и…тетради? На самой упаковке не было никаких опознавательных знаков. Мной завладело жгучее любопытство, и я собралась вскрыть сверток.
- Нет, подожди! – остановил меня отец, и я послушно замерла. – Откроешь у себя в комнате, одна.
Я кивнула.
- Нери, - нерешительно произнес он.
Я положила сверток на колени и посмотрела на него.
- Если ты не хочешь, мы можем не заключать эту помолвку.
Вот чего-чего, а такого я точно не ожидала. С чего вдруг он решил пойти на попятную?
- В конце концов, ты еще молода, и тебе совсем необязательно выходить замуж…
- Отец, вы напрасно переживаете, - мягко перебила его я, - лорд Тандерри замечательный. Он…он мне нравится, правда. Я бы хотела узнать его получше.
- Узнать получше можно и без брака.
- Под таким строгим надзором, какой установила матушка, вряд ли.
Отец невесело усмехнулся:
- Если это действительно так… тогда я счастлив за тебя, дочка. Теперь иди к себе и… - он не договорил, но я понятливо кивнула. Прижала сверток к груди, поднялась и направилась на выход.
Провожать меня в комнаты Лестер не пошел. Одарил странным взглядом и зашел в отцовский кабинет. Теряясь в догадках о том, что происходит, я дошла до своих комнат. Заперла дверь в гостиную и ушла в спальню, закрывшись там. Присев на край кровати, я осторожно вскрыла сверток.
Внутри действительно лежали книги в бархатных и кожаных переплетах, несколько тонких тетрадей, а поверх всего этого – конверт, лаконично надписанный моим именем. Что самое странное – он не был запечатан. Нахмурившись, я открыла его и извлекла сложенный вдвое исписанный листок бумаги. Едва начала читать, по коже снова побежали мурашки, а к горлу подступил комок.
«Нери, дочка!
Если ты читаешь это письмо, значит, пришло время открыть тебе правду. А еще, конечно, это означает, что меня уже нет рядом с тобой и твоим отцом.
Мне очень жаль, что я не смогу сама передать тебе свои знания и многовековый опыт, который копили мы с моими сестрами. Все необходимое ты найдешь в моих записях, которые я оставила с этим письмом.
Сверток твой отец найдет ровно за год до наступления твоего совершеннолетия. К этому времени блокирующее заклятье, призванное сдерживать твою силу, начнет слабеть, а когда тебе исполнится 23, оно совсем исчезнет. Ты станешь опасной для себя и окружающих, если не научишься контролировать силу. Но не волнуйся: кроме тебя и Маркелиуса, об этом не будет знать никто. На свертке будут сильные охранные чары, отпугивающие любопытных.
Нери, милая, ты – ведьма. Я хотела бы, чтобы ты не наследовала мой дар, но ничего не смогла для этого сделать. Но я пыталась, поверь… В твоей власти все природные явления, ты сможешь варить волшебные зелья, читать мысли других людей, ощущать их эмоции и чувства. Целительство из-за предрасположенности к стихиям мне давалось плохо, но кто знает, возможно, в этом ты преуспеешь…
Дочка, прости, что я не сказала тебе правду раньше. Я и мои сестры были вынуждены скрываться от губернатора и его охотников на ведьм. Но они ли до меня добрались, или случилось что-то пострашнее – я не могу предугадать. Я хочу, чтобы у тебя было нормальное детство. Прости, что все сложилось так.
Я понимаю, что сейчас ты в панике, но верю, что у тебя все получится. И надеюсь, что однажды придет день, когда ни тебе, ни другим ведьмам и колдунам больше не придется скрываться от «сильных» мира сего.
Я очень люблю тебя, Нери! Очень…
Мама».
Едва глаза пробежались по последней строке и подписи ниже, пальцы разжались, и письмо плавно упало на ковер.
Ведьма.
Мама была ведьмой.
И я унаследовала ее дар.
Если бы письмо не было написано ее почерком, я бы могла подумать, что это чья-то неудачная шутка. Но я знала этот почерк. Знала и с малых лет старалась научиться писать также.
Мамочка…
Правая рука чисто механически потянулась к одной из книг из свертка, но дотронуться до обложки так и не решилась.
У меня в голове творился настоящий хаос, я пыталась осознать написанное мамой в письме. И не могла. Плохо понимая, что делаю, я подняла с пола письмо, сложила его и сунула обратно в конверт. Его вместе с книгами и тетрадями сложила обратно в сверток, встала и направилась в свою гардеробную. Там освободила один из ящичков с драгоценностями, положила сверток туда, затем вернула все коробочки и мешочки с украшениями на место. Вроде не заметно, что под ними лежит что-то еще.
До прихода горничных я просидела на краю кровати, изучая ворсинку в ковре и пытаясь привести мысли в порядок. Получалось плохо, и я решила попробовать просто не думать о неожиданном открытии хотя бы до завтрашнего утра. Сегодня вечером важный прием, я не могу себе позволить быть рассеянной и навлечь на себя ненужные подозрения и вопросы…
***
Приготовленное для приема платье легко можно было принять за свадебное. Его сшили из нежнейшего снежно-белого шелка, без каких-либо украшений или вышивки, с целомудренным полукруглым вырезом и расширяющимися от запястий рукавами. Главным его достоинством я считала большой роскошный бант на пояснице, ленты которого спускались до самого пола и переходили в шлейф. Прическу украшали шпильки с белыми цветочками. Из дополнительных украшений я выбрала только колье с прозрачными драгоценными камнями, названными «слезами гор». Его и мама надевала: на помолвку и на свадьбу с отцом…
Я стояла перед зеркалом после завершения всех приготовлений, когда раздался тихий стук в дверь, и на пороге спальни появился отец. Горничные поклонились и оставили нас одних.
- Дочка, ты настоящая красавица, - улыбнулся мне отец, нарядившийся по случаю в парадный камзол вишневого цвета с искусной вышивкой и строгие черные брюки.
Я смущенно улыбнулась в ответ, но тут отец посерьезнел и спросил:
- Ты не передумала?
Старательно запрятанные в дальний угол сознания мысли о содержании маминого письма тут же полезли на передний план. Я тяжело сглотнула и спрятала задрожавшие пальцы в рукавах платья.
- Нет. Мы с Домиником будем счастливы, я уверена, - еще бы мне такой же уверенности в собственных словах…
- Так тому и быть, - сдался отец и предложил мне руку, - нам пора.
Я торопливо кивнула и положила ладонь на его локоть.
В бальном зале уже собрался весь цвет местной аристократии. Я знала абсолютно всех по именам, знала все родословные, чем знаменит тот или иной род. Но в этот вечер никто из них меня не интересовал. Едва мы с отцом появились на пороге зала, мое внимание тут же сосредоточилось на моем нареченном.
Доминик, с широкой улыбкой уже шедший к нам, выбрал для нашего праздника наряд в цветах ночи – насыщенный темно-синий с россыпью золота и серебра. Сердце при виде него пропустило удар и припустило вскачь. Рука на локте отца задрожала мелкой дрожью. Он почувствовал и накрыл мои пальцы свободной теплой ладонью, ободряя.
- Лорд Виаль, - учтиво произнес Доминик, остановившись перед нами и ненадолго закрыв нас от любопытных глаз гостей. Отец кивнул. Большие карие глаза Дома посмотрели на меня, - леди Нериана, вы ослепительны.
- Благодарю, лорд Тандерри, - заливаясь жгучим румянцем, я улыбнулась ему в ответ.
После обмена любезностями Доминик встал рядом со мной, а отец обратился к гостям и объявил о нашей помолвке. Его слова были встречены аплодисментами, натянутыми, а местами и откровенно фальшивыми. Искренними были только лорд и леди Тандерри – родители Доминика. После объявления мы с женихом вышли в центр зала. Зазвучала нежная мелодия, и мы начали танцевать.
