Вот и шли куда глаза глядят под холодными осенними дождями. В середине колонны тащилась обозная повозка, с высокой светловолосой женщиной на козлах. С ротой ехала Магда, жена одного из солдат. Усевшись на козлах, она тихо пела на протяжном богемском наречии, временами прикладываясь к высокой фляге. Ее длинные светлые волосы разметались по плечам, тонкие губы размеренно шевелились. Чуть слышно грохотали пушки - война гремела где-то вдали, подпевая Магдиной песне. Приближался их день рождения - Магды и этой войны. Они были ровесницы.
Деревня открылась за поворотом - большая, домов на триста. По виду - богатая, среди сложенных из чего попало избушек попадались и добротные фахверковые, радующие глаз беленой глиной, и даже каменные. Над колокольней сверкал на солнце новенький крест. Деревенские вышли встречать свою армию как подобает, со всем радушием - немаленькой толпой, с шумом, криками и лесом кос, насаженных торчмя на древки. Кое-где задымились фитили, а из угловых сараев высунулись толстые круглые дула, сильно напоминающие пушечные.
— Ну чисто бастионы. По всем правилам. научились, - отметил про себя капитан.
Впрочем на тридцатом без малого году войны защищаться научились все.
Рота развернулась в линию, держа пики и стволы наизготовку. Мастер-сержант под белым флагом ушел вперед - говорить. Он и деревенские начали долгий и мелочный торг, хватаясь за головы и поминутно размахивая руками . Сержант - капитан ясно видел его невысокую, почти квадратную фигуру - говорил обстоятельно, поминутно оглаживал широкую бороду, улыбался, делал страшные глаза и то и дело показывал руками на капитана. Лесли помогал ему чем мог - крутил давно сбритые усы, хватался за шпагу и всячески делал вид злобного вояки, крайне раздраженного тем, что ему на завтрак до сих пор не подали христианского младенца.
От крайних сараев что-то вкусно блеяло, солдаты ругались и грозили устроить деревенским куркулям содом и гоморру.
Наконец сардж с деревенскими ударили по рукам - значит договорились. Рота, несмотря на похвальбу, облегченно выдохнула - добывать еду и ночлег боем, подставляя под косы драгоценную башку никому не хотелось. Мушкетерам предоставили добротные бараки на отшибе. Люди Лесли, ворча размещались по квартирам. Капитан огляделся вокруг, подивился накарябанным на стене барака, среди прочих образцов армейской словесности, латинским стихам, и пошел искать сержанта.
— Ну как переговоры ?
— Сорок талеров отступного нам, еда и пиво роте, На одну ночь. Легко отделались, - сержант улыбнулся и почесал свою знаменитую на всю армию бороду. Много лет назад какой-то генерал приказал ее сбрить. Сержант обиделся, помянул прославленного маршала Спинолу, не позволявшего себе такой произвол, и, всердцах, выкинул бритву. Потом генерал поймал шальную пулю, сержанта в армии сильно зауважали а борода так и росла, сливаясь с усами и бакенбардами в одну сплошную - до глаз - массу.
— Да, легко, - сказал капитан, непонятно кого имея в виду.
Господ офицеров деревенские все-таки к себе пустили. Осторожно и с оглядкой, выставив сторожей у крайних заборов. Ну и ещё с десяток человек сумели заговорить зубы крестьянам и просочиться в деревню . Магда просто взяла мужа под руку и прошла мимо обалдевших от такой наглости сторожей. Прапорщик Лоренцо, чернявый и обманчиво мелкий итальянец сходу подкрутил усы, по-детски доверчиво улыбнулся и припал к какому-то забору. Пара слов и чьи-то черные глаза уже весело сверкнули ему в ответ. Сержант с капитаном тоже понимающе улыбнулись и зашли в трактир. Общий зал был почти пуст, тих и спокоен. Сержант неторопливо, обстоятельно болтал о чем-то с местными, его бесконечные "сталбыть", 'да да' и "однако" плыли в душном воздухе, убаюкивая слушателей. Деревенские деды то согласно кивали, то степенно спорили, обмакивая в пиво длинные усы. Яков просто сидел, пил из огромной кружки и старался ни о чем не думать. Получалось. Окружающие косились на него с опаской - на переговорах сержант про него много чего рассказывал страшного. Врал, конечно, но какая разница? Главное, на день крыша есть. Вдруг тишина прервалась гамом с улицы. Яков, не вставая с места, прислушался - кричали не свои, значит можно никуда не торопиться. Капитан отвернулся и хлебнул из кружки ещё раз. Вставать было откровенно лень.
Крики за окном всё нарастали. Грозные вначале, потом звук удара и - тот же голос тоном ниже.
— Да это же наш барон, - улыбнулся один из деревенских.
В перебранку на улице ворвался ещё один звонкий голос - Магда крыла кого то армейской словесностью. По площадям. Деды аж заслушались, крякая одобрительно после каждого особо изысканного загиба.
— Мужики, Вам этот барон сильно нужен ? - уточнил у них мастер-сержант , - а то его сейчас наша Магда убивать будет.
— Да как сказать... не заплачем.
Можно было бы, конечно, приказать сержанту выйти и навести порядок. Крикунов быстро оттащили бы на кладбище, под ограду, к самоубийцам. Не в первый раз. К чести роты сержант всегда относился очень ревниво. Тут на улице опять что-то стукнуло, потом зазвенело, раздался ещё один крик. Жалобный такой. И очень молодым голосом. Капитан вздохнул, отставил соблазнительно пенящуюся кружку, встал и вышел. Сержант только взглядом его проводил и вернулся к прерванному разговору.
В пыли деревенской улицы барахтался кто-то совсем молодой в дорогом на вид, но совершенно мокром камзоле. Другой господин, дородный и сильно постарше застыл неподвижно. Застынешь тут, когда в спину упирается итальянский стилет, в лоб смотрит мушкетное дуло, а охрана старательно отворачивается - солдаты, недобро скалясь, взяли парочку в кольцо. Магда - руки в бока, волосы вразлет кричала на обоих, но уже вполголоса, выдыхаясь.
—Отставить! - рявкнул капитан. Магда замолкла.
—Привет, кэп, - Ганс Флайберг, ее муж улыбнулся, но направленный на барона ствол не опустил.
—Убрать оружие, - капитан шагнул вперед, снял пострадавшему ведро с головы. Молодой, совсем ошалевший парнишка - мокрый насквозь, глаза потерянные - не верит, что это с ним. Яков помог пареньку подняться, потом выдал начавшему было возмущаться барону пару цитат из не к ночи будь помянутого маршала Валленштайна. Господин барон из красного стал зеленым, оглянулся да бочком убирался с глаз долой. Сынок, пошатываясь, ушел за ним. Он пытался держаться гордо, да получалось плохо - солдаты откровенно скалились. Капитан посмотрел вслед и пошел допивать пиво.
— Что Магда, опять приставать пытались ? - уже под вечер компания шла назад, в солдатские бараки. Сержант, ухмыляясь, то и дело подначивал Магду, ее вечно хмурый Ганс шел рядом прикрыв под широкой шляпой длинные волосы.
— Ага, - та недовольно фыркнула , чисто как кошка, - молодой. А папаша подначивал, сволочь эдакая.
— Что же ты вечно простоволосая ходишь, как ведьма чисто...
—Как хочу так и хожу, мужу нравиться. И вообще шел бы ты сержант со своими советами ...
—Молчу, Магда, а то стукнешь. А пяток таких оболтусов - талер. Да и Гансу тренировка, навострился он с тобой - уже и белку в глаз бьет.
Сказал, ловко, как молодой, увернулся от оплеухи и как не в чем не бывало, продолжил:
— Чего сразу сопляка не прибила ?
— Да зеленый ещё, жалко...
— Папаша озлился, теперь мстить будет.
— Ну пусть попробует, - улыбнулся ее Ганс , лучший стрелок в роте.
Капитан, скинув шляпу, шел рядом, молчал, смотрел на звеняще-чистое осеннее небо... Магда, мушкетерская жена, наглая беловолосая ведьма с добрыми руками. Ротный талисман. Десять лет назад она вытащила капитана с того света. И ещё добрую половину армии. Не по чину каким-то штатским разевать на нее пасть. Даже баронам. Тем более баронам. Капитан улыбнулся и наподдал ногой по куче опавшей листвы. Золотые листья взлетели в воздух, закружились, заиграли на ветру. Пара упала на край Магдиной юбки - она улыбнулась и смахнула их прочь.
Уже совсем ночью к Якову, разбиравшему в своей палатке бумаги - счета, старые приказы - зашел сержант.
—Капитан, тут такое дело ...
—Говори, сержант. - для Якова оторваться от нудной работы было даже приятно
—Разговаривал сегодня с деревенскими, - когда надо, ротный мастер-сержант Пауль Мюллер говорил правильно, без всяких "да да" и "сталбыть", - вчера через деревню обоз проходил. Всего одна телега, но с ней целых два десятка рейтар. Что везут - не знают, но, судя по охране, должно быть что-то очень ценное. Идут на Нюренберг, по тракту, медленно. Ни одного кабака не пропускают.
Капитан мысленно представил исхоженный за годы войны край, леса, болота, паутинку дорог и тропок - да, если свернуть и пройти напрямик, лесными тропами - перехватить возможно. Вполне. Особенно если обоз в каждом кабаке будет останавливаться. Но ...
—А чей обоз ?
—А мы сами сейчас - чьи ?
Яков наклонился вперед, массивный ключ на его шее звякнул о край стола. Ключ от денежного ящика, символ капитанской власти над ротой. Вот только ящик, спасибо герцогу с его перемирием, пуст, как карман отшельника. Капитан усмехнулся и сказал "добро".
Рота ушла на рассвете, провожаемая лаем собак да облегченными взглядами. Где-то пропадавший всю ночь, Лоренцо как ни в чем не бывало шагал на своем месте у знамени. Только пару раз обернулся, помахал кому-то рукой. Чья-то рука от дальнего забора махнула платком ему в ответ. Потом рота скрылась за поворотом, итальянец отвернулся и засвистел что-то негромко, себе под нос. Если бы он ещё и в ноты попадал... но тогда его свист звучал бы совсем тоскливо.
Засаду капитан ставил серьезно, по всем правилам. Вокруг дороги поля да мелкая рощица - слишком далеко, чтобы быть укрытием. Высокая трава прятала глубокие канавы - хорошо, рейтарам будет не развернуться. Итальянца с десятком надежных парней Яков послал в канаву у дороги. Скрылся Лоренцо хорошо - даже в упор не увидишь, а с коня тем более. Сам капитан, Ганс, с неизменным мушкетом и два капральства пехоты остались на поле, как приманка.
В охране обоза шли черные рейтары - здоровые дядьки, в вороненой броне. Сильные, породистые кони, огромные, с пол-руки длинной, пистолеты и палаши. Оборванных пехотинцев, бредущих куда-то то мимо кавалерия презрительно проигнорировала с высоты своих седел. А когда оборванцы развернулись и дали залп - издалека и не точный - подивились такому нахальству развернули коней и, не удосужившись построиться, кинулись на нахалов всех массой. И увязли в канавах. Тут грянул ещё один залп - прицельно, в упор. Ганс выбил из седла командира, потом знаменосца. В ответ прозвучала пара выстрелов, всадники смешались, потеряли разбег. В спину им, от обоза открыли огонь люди Лоренцо. Ошеломленные рейтары дрогнули и начали отступать. Потом побежали.
Всё закончилось - так же внезапно, как и началось. Добычей роты стала пара повозок, огромный, окованный потемневшим железом сундук, да рейтарский лейтенант, сбитый Гансовой пулей в канаву. Совсем юный парнишка рыдал, ругался, нес какую-то чушь про честь и позор - переживал одним словом. Пока Яков пытался убедить его, что жизнь ещё не кончилась, Магда и Сардж деловито оглядывали сундук.
—Посмотрите капитан. - замки, наконец, поддались, огромная крышка с глухим стуком откинулась. Капитан подошел, наклонился, рассматривая добычу. И замер. В то, что он увидел было невозможно поверить. Огромный ящик был забит куклами - обыкновенными глиняными куклами в каких-то тряпках с нарисованными краской глазами. Их заботливо уложили в ряд, обильно пересыпали опилками и отправили за тридевять земель под конвоем. Бред. Рейтар, с их вороненой броней, честно завоеванным битвах гонором и двойной оплатой всегда берегли для решительных битв. А тут поставили охранять ящик с детскими игрушками. Да этим куклам цена - медный фюнфер.
— Ой, какая прелесть, - если Магда собиралась ошеломить Якова ещё больше, то ей это удалось. Мушкетерская жена начала перекладывать кукол в сумку - осторожно, с нежной улыбкой, подолгу разглядывая каждую.
—Она что, в детство впала ? - оторопелый капитан не смог подумать ничего лучшего, - они же все одинаковые.
Сержант долго и витиевато выразился по адресу оставившего их без жалования герцога. Потом по адресу идиотов, гоняющих пустые ящики под такой охраной. Потом по всем прочим адресам, каких смог вспомнить. Капитан сплюнул и скомандовал отход. Магда осталась, пока последняя кукла не перекочевала ей в сумку. Бережно так. И улыбка плясала на ее лице самая мечтательная.
И с этого дня к роте прикипела неудача. В очередной попутной деревне люди Лесли почти напоролись на герцогову кавалерию - та, в промежутках между пьянками, усердно прочесывала поля и леса вокруг. Кого или что искали - непонятно. Передовой отряд роты был сходу обстрелян. Сержант озлился, пригрозил деревенским устроить бой с драгунами прямо на их огородах - помогло, роту провели мимо окольными тропами. Капитан щедро расплатился с проводниками. Остался почти без гроша, но оно того стоило. Уже через день очередной вислоусый дядька предупредил роту о стоящей впереди засаде. Теперь разозлился уже капитан, взял Ганса, Лоренцо и пару капральств и показал герцоговым солдатам, как засады делаются. На их же собственном примере.
Взятый в плен вражеский лейтенант показал, что ловят именно Якова Лесли и его роту. По приказу их светлости герцога. Лично. Как будто мало было ему уведённого жалования. Тут уже Лесли припомнил армейскую словесность. Пленный хлопал осовевшими глазами и повторял про себя особо звучные обороты. Полил дождь - мелкий, косой да холодный. Остывший Яков чистил одежду - пока скрадывали засаду пришлось изрядно поползать. Край видавшей виды шляпы обвис и свесился на глаза. Капитан помянул ещё раз их охамевшую светлость и крикнул сержанта.
— Обоз перепаковать, приготовиться к маршу. По дорогам больше не идем, сворачиваем в лес. Тот, что на севере.
—Уж лучше волков по лесам гонять, чем от рейтар на поле прятаться. В следующий раз нам может и не повезти. - подтвердил тот.
— Там в лесу поместье чье-то. Или замок охотничий. Отсидимся, разведаем всё, как надо, да уйдем. Больше пары недель погоня не продлиться.
Отпущенные под честное слово пленные ушли, клянясь что ноги их не будет на герцогской службе. Один даже пропуск к шведам просил. Рота свернула в лес с негостеприимной дороги. Зеленые кроны сомкнулись над головами , люди притихли, умолк в смущении ротный барабан - только рвал тишину стук сапог, да пели под небом беззаботные птицы. Потом завыли волки - один, потом два, много. Слева, потом справа - переливчатый вой бродил эхом над головами.
— Окружают, однако. - усмехнулся в усы мастер-сержант.
— Ну чисто гусары хорватские, - Ганс усмехнулся ему в ответ, скинул мушкет с плеча и начал на ходу проверять полку.
Рота шла, мелкий дождь шуршал по листьям и шляпам. Тропа петляла под ногами. Шли день, другой, солдатские сапоги скользили по мокрой земле. Ветер шептал в кронах, налетал, стряхивал с ветвей капли дождя. Протяжно, тоскливо выли волки. Солдаты ёжились, жались друг к другу, но шли. Лесом, потом берегом озера, сквозь туман и слякоть осени. Плескалась под ветром серая вода, плыли в небе свинцовые тучи. На привалах Лоренцо глушил рыбу самодельными гранатами, солдаты варили уху и шли дальше.
Деревня открылась за поворотом - большая, домов на триста. По виду - богатая, среди сложенных из чего попало избушек попадались и добротные фахверковые, радующие глаз беленой глиной, и даже каменные. Над колокольней сверкал на солнце новенький крест. Деревенские вышли встречать свою армию как подобает, со всем радушием - немаленькой толпой, с шумом, криками и лесом кос, насаженных торчмя на древки. Кое-где задымились фитили, а из угловых сараев высунулись толстые круглые дула, сильно напоминающие пушечные.
— Ну чисто бастионы. По всем правилам. научились, - отметил про себя капитан.
Впрочем на тридцатом без малого году войны защищаться научились все.
Рота развернулась в линию, держа пики и стволы наизготовку. Мастер-сержант под белым флагом ушел вперед - говорить. Он и деревенские начали долгий и мелочный торг, хватаясь за головы и поминутно размахивая руками . Сержант - капитан ясно видел его невысокую, почти квадратную фигуру - говорил обстоятельно, поминутно оглаживал широкую бороду, улыбался, делал страшные глаза и то и дело показывал руками на капитана. Лесли помогал ему чем мог - крутил давно сбритые усы, хватался за шпагу и всячески делал вид злобного вояки, крайне раздраженного тем, что ему на завтрак до сих пор не подали христианского младенца.
От крайних сараев что-то вкусно блеяло, солдаты ругались и грозили устроить деревенским куркулям содом и гоморру.
Наконец сардж с деревенскими ударили по рукам - значит договорились. Рота, несмотря на похвальбу, облегченно выдохнула - добывать еду и ночлег боем, подставляя под косы драгоценную башку никому не хотелось. Мушкетерам предоставили добротные бараки на отшибе. Люди Лесли, ворча размещались по квартирам. Капитан огляделся вокруг, подивился накарябанным на стене барака, среди прочих образцов армейской словесности, латинским стихам, и пошел искать сержанта.
— Ну как переговоры ?
— Сорок талеров отступного нам, еда и пиво роте, На одну ночь. Легко отделались, - сержант улыбнулся и почесал свою знаменитую на всю армию бороду. Много лет назад какой-то генерал приказал ее сбрить. Сержант обиделся, помянул прославленного маршала Спинолу, не позволявшего себе такой произвол, и, всердцах, выкинул бритву. Потом генерал поймал шальную пулю, сержанта в армии сильно зауважали а борода так и росла, сливаясь с усами и бакенбардами в одну сплошную - до глаз - массу.
— Да, легко, - сказал капитан, непонятно кого имея в виду.
Господ офицеров деревенские все-таки к себе пустили. Осторожно и с оглядкой, выставив сторожей у крайних заборов. Ну и ещё с десяток человек сумели заговорить зубы крестьянам и просочиться в деревню . Магда просто взяла мужа под руку и прошла мимо обалдевших от такой наглости сторожей. Прапорщик Лоренцо, чернявый и обманчиво мелкий итальянец сходу подкрутил усы, по-детски доверчиво улыбнулся и припал к какому-то забору. Пара слов и чьи-то черные глаза уже весело сверкнули ему в ответ. Сержант с капитаном тоже понимающе улыбнулись и зашли в трактир. Общий зал был почти пуст, тих и спокоен. Сержант неторопливо, обстоятельно болтал о чем-то с местными, его бесконечные "сталбыть", 'да да' и "однако" плыли в душном воздухе, убаюкивая слушателей. Деревенские деды то согласно кивали, то степенно спорили, обмакивая в пиво длинные усы. Яков просто сидел, пил из огромной кружки и старался ни о чем не думать. Получалось. Окружающие косились на него с опаской - на переговорах сержант про него много чего рассказывал страшного. Врал, конечно, но какая разница? Главное, на день крыша есть. Вдруг тишина прервалась гамом с улицы. Яков, не вставая с места, прислушался - кричали не свои, значит можно никуда не торопиться. Капитан отвернулся и хлебнул из кружки ещё раз. Вставать было откровенно лень.
Крики за окном всё нарастали. Грозные вначале, потом звук удара и - тот же голос тоном ниже.
— Да это же наш барон, - улыбнулся один из деревенских.
В перебранку на улице ворвался ещё один звонкий голос - Магда крыла кого то армейской словесностью. По площадям. Деды аж заслушались, крякая одобрительно после каждого особо изысканного загиба.
— Мужики, Вам этот барон сильно нужен ? - уточнил у них мастер-сержант , - а то его сейчас наша Магда убивать будет.
— Да как сказать... не заплачем.
Можно было бы, конечно, приказать сержанту выйти и навести порядок. Крикунов быстро оттащили бы на кладбище, под ограду, к самоубийцам. Не в первый раз. К чести роты сержант всегда относился очень ревниво. Тут на улице опять что-то стукнуло, потом зазвенело, раздался ещё один крик. Жалобный такой. И очень молодым голосом. Капитан вздохнул, отставил соблазнительно пенящуюся кружку, встал и вышел. Сержант только взглядом его проводил и вернулся к прерванному разговору.
В пыли деревенской улицы барахтался кто-то совсем молодой в дорогом на вид, но совершенно мокром камзоле. Другой господин, дородный и сильно постарше застыл неподвижно. Застынешь тут, когда в спину упирается итальянский стилет, в лоб смотрит мушкетное дуло, а охрана старательно отворачивается - солдаты, недобро скалясь, взяли парочку в кольцо. Магда - руки в бока, волосы вразлет кричала на обоих, но уже вполголоса, выдыхаясь.
—Отставить! - рявкнул капитан. Магда замолкла.
—Привет, кэп, - Ганс Флайберг, ее муж улыбнулся, но направленный на барона ствол не опустил.
—Убрать оружие, - капитан шагнул вперед, снял пострадавшему ведро с головы. Молодой, совсем ошалевший парнишка - мокрый насквозь, глаза потерянные - не верит, что это с ним. Яков помог пареньку подняться, потом выдал начавшему было возмущаться барону пару цитат из не к ночи будь помянутого маршала Валленштайна. Господин барон из красного стал зеленым, оглянулся да бочком убирался с глаз долой. Сынок, пошатываясь, ушел за ним. Он пытался держаться гордо, да получалось плохо - солдаты откровенно скалились. Капитан посмотрел вслед и пошел допивать пиво.
— Что Магда, опять приставать пытались ? - уже под вечер компания шла назад, в солдатские бараки. Сержант, ухмыляясь, то и дело подначивал Магду, ее вечно хмурый Ганс шел рядом прикрыв под широкой шляпой длинные волосы.
— Ага, - та недовольно фыркнула , чисто как кошка, - молодой. А папаша подначивал, сволочь эдакая.
— Что же ты вечно простоволосая ходишь, как ведьма чисто...
—Как хочу так и хожу, мужу нравиться. И вообще шел бы ты сержант со своими советами ...
—Молчу, Магда, а то стукнешь. А пяток таких оболтусов - талер. Да и Гансу тренировка, навострился он с тобой - уже и белку в глаз бьет.
Сказал, ловко, как молодой, увернулся от оплеухи и как не в чем не бывало, продолжил:
— Чего сразу сопляка не прибила ?
— Да зеленый ещё, жалко...
— Папаша озлился, теперь мстить будет.
— Ну пусть попробует, - улыбнулся ее Ганс , лучший стрелок в роте.
Капитан, скинув шляпу, шел рядом, молчал, смотрел на звеняще-чистое осеннее небо... Магда, мушкетерская жена, наглая беловолосая ведьма с добрыми руками. Ротный талисман. Десять лет назад она вытащила капитана с того света. И ещё добрую половину армии. Не по чину каким-то штатским разевать на нее пасть. Даже баронам. Тем более баронам. Капитан улыбнулся и наподдал ногой по куче опавшей листвы. Золотые листья взлетели в воздух, закружились, заиграли на ветру. Пара упала на край Магдиной юбки - она улыбнулась и смахнула их прочь.
Уже совсем ночью к Якову, разбиравшему в своей палатке бумаги - счета, старые приказы - зашел сержант.
—Капитан, тут такое дело ...
—Говори, сержант. - для Якова оторваться от нудной работы было даже приятно
—Разговаривал сегодня с деревенскими, - когда надо, ротный мастер-сержант Пауль Мюллер говорил правильно, без всяких "да да" и "сталбыть", - вчера через деревню обоз проходил. Всего одна телега, но с ней целых два десятка рейтар. Что везут - не знают, но, судя по охране, должно быть что-то очень ценное. Идут на Нюренберг, по тракту, медленно. Ни одного кабака не пропускают.
Капитан мысленно представил исхоженный за годы войны край, леса, болота, паутинку дорог и тропок - да, если свернуть и пройти напрямик, лесными тропами - перехватить возможно. Вполне. Особенно если обоз в каждом кабаке будет останавливаться. Но ...
—А чей обоз ?
—А мы сами сейчас - чьи ?
Яков наклонился вперед, массивный ключ на его шее звякнул о край стола. Ключ от денежного ящика, символ капитанской власти над ротой. Вот только ящик, спасибо герцогу с его перемирием, пуст, как карман отшельника. Капитан усмехнулся и сказал "добро".
Рота ушла на рассвете, провожаемая лаем собак да облегченными взглядами. Где-то пропадавший всю ночь, Лоренцо как ни в чем не бывало шагал на своем месте у знамени. Только пару раз обернулся, помахал кому-то рукой. Чья-то рука от дальнего забора махнула платком ему в ответ. Потом рота скрылась за поворотом, итальянец отвернулся и засвистел что-то негромко, себе под нос. Если бы он ещё и в ноты попадал... но тогда его свист звучал бы совсем тоскливо.
Засаду капитан ставил серьезно, по всем правилам. Вокруг дороги поля да мелкая рощица - слишком далеко, чтобы быть укрытием. Высокая трава прятала глубокие канавы - хорошо, рейтарам будет не развернуться. Итальянца с десятком надежных парней Яков послал в канаву у дороги. Скрылся Лоренцо хорошо - даже в упор не увидишь, а с коня тем более. Сам капитан, Ганс, с неизменным мушкетом и два капральства пехоты остались на поле, как приманка.
В охране обоза шли черные рейтары - здоровые дядьки, в вороненой броне. Сильные, породистые кони, огромные, с пол-руки длинной, пистолеты и палаши. Оборванных пехотинцев, бредущих куда-то то мимо кавалерия презрительно проигнорировала с высоты своих седел. А когда оборванцы развернулись и дали залп - издалека и не точный - подивились такому нахальству развернули коней и, не удосужившись построиться, кинулись на нахалов всех массой. И увязли в канавах. Тут грянул ещё один залп - прицельно, в упор. Ганс выбил из седла командира, потом знаменосца. В ответ прозвучала пара выстрелов, всадники смешались, потеряли разбег. В спину им, от обоза открыли огонь люди Лоренцо. Ошеломленные рейтары дрогнули и начали отступать. Потом побежали.
Всё закончилось - так же внезапно, как и началось. Добычей роты стала пара повозок, огромный, окованный потемневшим железом сундук, да рейтарский лейтенант, сбитый Гансовой пулей в канаву. Совсем юный парнишка рыдал, ругался, нес какую-то чушь про честь и позор - переживал одним словом. Пока Яков пытался убедить его, что жизнь ещё не кончилась, Магда и Сардж деловито оглядывали сундук.
—Посмотрите капитан. - замки, наконец, поддались, огромная крышка с глухим стуком откинулась. Капитан подошел, наклонился, рассматривая добычу. И замер. В то, что он увидел было невозможно поверить. Огромный ящик был забит куклами - обыкновенными глиняными куклами в каких-то тряпках с нарисованными краской глазами. Их заботливо уложили в ряд, обильно пересыпали опилками и отправили за тридевять земель под конвоем. Бред. Рейтар, с их вороненой броней, честно завоеванным битвах гонором и двойной оплатой всегда берегли для решительных битв. А тут поставили охранять ящик с детскими игрушками. Да этим куклам цена - медный фюнфер.
— Ой, какая прелесть, - если Магда собиралась ошеломить Якова ещё больше, то ей это удалось. Мушкетерская жена начала перекладывать кукол в сумку - осторожно, с нежной улыбкой, подолгу разглядывая каждую.
—Она что, в детство впала ? - оторопелый капитан не смог подумать ничего лучшего, - они же все одинаковые.
Сержант долго и витиевато выразился по адресу оставившего их без жалования герцога. Потом по адресу идиотов, гоняющих пустые ящики под такой охраной. Потом по всем прочим адресам, каких смог вспомнить. Капитан сплюнул и скомандовал отход. Магда осталась, пока последняя кукла не перекочевала ей в сумку. Бережно так. И улыбка плясала на ее лице самая мечтательная.
И с этого дня к роте прикипела неудача. В очередной попутной деревне люди Лесли почти напоролись на герцогову кавалерию - та, в промежутках между пьянками, усердно прочесывала поля и леса вокруг. Кого или что искали - непонятно. Передовой отряд роты был сходу обстрелян. Сержант озлился, пригрозил деревенским устроить бой с драгунами прямо на их огородах - помогло, роту провели мимо окольными тропами. Капитан щедро расплатился с проводниками. Остался почти без гроша, но оно того стоило. Уже через день очередной вислоусый дядька предупредил роту о стоящей впереди засаде. Теперь разозлился уже капитан, взял Ганса, Лоренцо и пару капральств и показал герцоговым солдатам, как засады делаются. На их же собственном примере.
Взятый в плен вражеский лейтенант показал, что ловят именно Якова Лесли и его роту. По приказу их светлости герцога. Лично. Как будто мало было ему уведённого жалования. Тут уже Лесли припомнил армейскую словесность. Пленный хлопал осовевшими глазами и повторял про себя особо звучные обороты. Полил дождь - мелкий, косой да холодный. Остывший Яков чистил одежду - пока скрадывали засаду пришлось изрядно поползать. Край видавшей виды шляпы обвис и свесился на глаза. Капитан помянул ещё раз их охамевшую светлость и крикнул сержанта.
— Обоз перепаковать, приготовиться к маршу. По дорогам больше не идем, сворачиваем в лес. Тот, что на севере.
—Уж лучше волков по лесам гонять, чем от рейтар на поле прятаться. В следующий раз нам может и не повезти. - подтвердил тот.
— Там в лесу поместье чье-то. Или замок охотничий. Отсидимся, разведаем всё, как надо, да уйдем. Больше пары недель погоня не продлиться.
Отпущенные под честное слово пленные ушли, клянясь что ноги их не будет на герцогской службе. Один даже пропуск к шведам просил. Рота свернула в лес с негостеприимной дороги. Зеленые кроны сомкнулись над головами , люди притихли, умолк в смущении ротный барабан - только рвал тишину стук сапог, да пели под небом беззаботные птицы. Потом завыли волки - один, потом два, много. Слева, потом справа - переливчатый вой бродил эхом над головами.
— Окружают, однако. - усмехнулся в усы мастер-сержант.
— Ну чисто гусары хорватские, - Ганс усмехнулся ему в ответ, скинул мушкет с плеча и начал на ходу проверять полку.
Рота шла, мелкий дождь шуршал по листьям и шляпам. Тропа петляла под ногами. Шли день, другой, солдатские сапоги скользили по мокрой земле. Ветер шептал в кронах, налетал, стряхивал с ветвей капли дождя. Протяжно, тоскливо выли волки. Солдаты ёжились, жались друг к другу, но шли. Лесом, потом берегом озера, сквозь туман и слякоть осени. Плескалась под ветром серая вода, плыли в небе свинцовые тучи. На привалах Лоренцо глушил рыбу самодельными гранатами, солдаты варили уху и шли дальше.
