Alex Zarubin
Стандартная процедура
Текст
Парадный зал корабля объединённой исследовательской корпорации 'Венус' слепил глаз белизною скатертей, мягким, струящимся светом ажурных ламп, блеском хрусталя и столовых приборов. Потемневшие от времени резные панели на стенах— настоящего, немыслимого в звёздном пространстве земного дерева, желтизна меди на поручнях лестниц, ярко-зелёные с белыми прожилками пятна отполированного камня. Высокий потолок украшался гербами Федерации — хищно раскинувшим крылья вороном, и достопочтенной корпорации — латинской буквой V под архаичным парусом. Ни следа матового адамантиего сплава переборок огромного корабля. Ни следа всепроникающей пыли моторного отсека. Великолепие зала должно было поражать глаза господ офицеров и джентльменов. Впрочем, сложно поражаться великолепию чего бы то ни было, если тебе восемнадцать лет, на плечах у тебя нашивки 'волонтёр флота', места в судовой роли ещё нет и начальство гоняет тебя и других 'юных джентльменов', куда ему заблагорассудится. Всю последнюю неделю начальству заблагорассудилось видеть Эрвина Штакельберга вместе с прочими волонтёрами на перегрузке консервов из одного грузового трюма в другой. Смысла в этом Эрвин не видел, впрочем, с тех пор, как он и троица его собратьев по несчастью вступили на борт корабля — смысл он вообще видел редко. Так что Эрвин просто сидел, отдыхал от таскания круглого и качения квадратного, смотрел на украшенный гербами потолок, и думал, как бы ловчее принести дальномер в парадную залу — по закону никто не дерзал вешать свой герб выше или вровень с федеральным. Эрвин сильно подозревал, что в этом зале паруса достопочтенной корпорации отстают от ворона, от силы, на пару микронов.
Голос соседа по столу оторвал его от этих, столь близких к опасной крамоле размышлений.
— Гляньте, ребята, что за чудо за капитанским столом сидит— чужой. И без намордника.
Эрвина передёрнуло, как от зубной боли. Говоривший, Пабло да Сильва ему был чисто по-человечески неприятен — высокий, с длинным породистым лицом, самоуверенный парень, одних с Эрвином лет.
Чернявый сосед меж тем ткнул тонким пальцем в зал, туда где на парадном возвышении, отделённом сверкающими медными поручнями от простых смертных, сидела высшая корабельная власть. Капитан корабля, высокий и слишком худой для своего парадного мундира, господин главный комиссионер корпорации, навигатор, корабельный капеллан с расчёсанной надвое бородой и ... — и не-человек, в плаще из перьев всех цветов радуги.
— А нас почти на кухню загнали, господа — проговорил Пабло, изящным жестом откинув с лица длинные чёрные волосы.
— Да. Одно слово — федералы, — последнее слово Ирина Строгова, третья из команды волонтёров, произнесла с таким презрением, что Эрвина передёрнуло ещё раз. Презрительное выражение категорически не шло к её круглому, простому, обрамленному копной чёрных волос лицу. Пабло и так был неприятен, а то что миниатюрная, круглолицая, улыбчивая красавица Ирка сейчас ему поддакивала — просто ножом по сердцу. Не шло её простому круглому, очень милому на взгляд Эрвина лицу такое презрительное выражение. Категорически не шло. Да и чужак... взгляд Эрвина скользнул с лица Ирки на капитанский стол. Не заслуживал чужак такого презрения. Высокий, тонкий в кости, чуть выше среднего человеческого роста. Не-человек и даже не от обезьяны — тварь была явно какого-то птичьего рода. Маленькая голова с тяжёлым изогнутым клювом и хохолком перьев на затылке. Плащ — 'Да, какой, к богу, плащ, это его же крылья' — обругал сам себя Эрвин, присмотревшись. Оперенье переливалась всеми цветами радуги — красный, жёлтый, зелёный... Когда он, церемонно кивая головой, брал что-то с своей тарелки перья колыхались в такт, разбрасывая вокруг отблески чужого цвета. Это было красиво — завораживающе красиво...
— Ладно вам, ребята, — лениво сказал Эрвин отводя взгляд, — ну любят федералы птичек, что поделаешь. Вон, пару своему ворону достали, чтобы на стене не скучал.
Ирка улыбнулась немудрящей шутке. Герб Федерации сверкнул на Эрвина сверху вниз льдисто-алмазным злым глазом.
— Давай я тебе, Ира, перо достану, — предложил Эрвин. Он ещё не знал, шутит он или... Но Ирина не сказала ни да, ни нет, просто улыбнулась ещё раз, сверкнула глазами из-под чёрных бровей и перекинула с плеча на плечо длинную косу.
Эрвин представил, как красиво будет смотреться перламутрово-алое перо в этих волосах и решил, что не шутит.
Парадное великолепие кончалось за тяжёлыми створками дверей кают-компании. Дальше шли безликие, адамантиево-серые коридоры, тяжёлые люки и клёпанные переборки, освещённые неярким светом дежурных ламп. Обогнать чужого служебными ходами, пойти навстречу, как бы по делам, поздороваться уставным приветствием, потом... вот что делать потом Эрвин продумать не успел — шаги чужака уже послышались за поворотом. Он шёл из кают-компании — плавно, не торопясь, рука... те есть крыло об руку с длиннобородым корабельным капелланом. Широкий в плечах, большелобый, скорый на язык и на руку капеллан всегда казался Эрвину великаном — но не сейчас, когда чужак смотрел на него сверху вниз янтарными птичьими глазами. Эта странная пара шла, о чем-то переговариваясь, как старые приятели. В полутьме крылья и хохолок на голове чужака отливали багровым и алым. Эрвин козырнул, капеллан кивнул в ответ. Потом Эрвин попытался обойти пару слева, со стороны чужака. Как — бы поскользнутся, когда чужак проходил мимо, легонько толкнуть покрытое перьями плечо— есть, вожделенное ярко-алое перо лениво спланировало на пол. Теперь развернутся, загородив корпусом добычу. Но чужак развернулся тоже — на месте, быстро, лишь поднятый крыльями ветер скользнул по лицу. Крылатая тварь застыла и уставилась Эрвину в лицо янтарными немигающими глазами.
— Простите, сэр, но это моё... — чужой проговорил это медленно, не раскрывая клюва. Голос шёл из коробки на горле — какой-то прибор — переводчик. Наверное. Они застыли лицом к лицу, миг, другой — кто кого переглядит. Янтарные птичьи глаза против серых человеческих.
На миг Эрвина замутило — он впервые смотрел на инопланетянина вот так близко, лицом к лицу. Издали обманывало сходство с земным орлом, но вблизи... Эрвин впервые почувствовал, что смотрит не на человека или животного — на чужого. Чужого настолько, что к горлу подкатил комок, а во рту противно потянуло кислым.
— Это моё... — донёсся механический голос из коробки... — отойди, человек
Эрвин не ответил. Но и не отступил. Кривые серповидные когти молнией сверкнули у его лица. Волонтёр застыл, лишь рука медленно, по миллиметру опускалась вниз, к поясу. Вниз и назад, туда, где висел складной флотский нож под складками куртки. Хороший нож — адамантиевый прямой клинок, тугие пружины, широкий обух. Пальцы почти коснулись резьбы на наборных накладках рукояти.
— Отойди, дурак. Это оскорбление... — командный голос у капеллана был поставлен на удивление хорошо. Эрвин машинально отшатнулся. Его противик тоже сделал шаг назад. Капеллан, сердито тряся развевающейся бородой, влез между ними. По ушам ударил, резкий свистящий звук, тонкий, вибрирующий и противный до мурашек на коже. Эрвин краем глаза заметил на шее капеллана, рядом с золотым крестом — такую же, как и у чужака коробочку.
Чужак поклонился капеллану неуловимым движением и отступил ещё на шаг, неуловимым движением спрятав серповидные когти. Эрвин припал к стене, переводя дыхание. Он и не заметил, как остался один — странная пара исчезла за поворотом. Ярко-алое перо с пола исчезло тоже, будто и не было его.
— Что же это было, — думал Эрвин, машинально приглаживая ёжик светлых волос на голове. Его пугала собственная оторопь при виде чужого. — Я что, птиц раньше не видел ?
Впрочем, это был кто угодно, только не птица. Издали глаза ещё могли обмануть владельца, но вблизи — нет. Фактура клюва, тонкий блеск перьев... глаза показывали честно, но мозг отказался бессилен приклеить ярлык узнавания на эти мелочи. Была ещё одна вещь, не выходящая из головы. 'Лицо' чужака не двигалось. Абсолютно. Обычно у людей хоть что-то на лице, да читается. Ирка смешно морщила нос, произнося своё презрительное 'федералы', Красавчик Пабло кривил губы, получая от офицеров очередной наряд и даже славившийся своей невозмутимостью господин главный комиссионер собирал морщины у глаз в тонкую нить, вежливо объявляя какому-нибудь бедолаге наряд вне очереди. А на лице чужака не двигалось ничего. Непонятно. Должна же тварь как-то выражать эмоции? И есть ли они у неё вообще? Должны быть, раз он здесь, а не в зверинце. И как не отличавшийся ангельской кротостью капеллан выносит такого подопечного?
Призывно взревел корабельный ревун и Эрвину пришлось отложить на потом праздные мысли.
На зал собраний 'Венусу' мрамора и меди не хватило — все те же серые стены, мигающий экран посредине и решётки вентиляции на потолке. Зато кресла удобные — ничто не должно отвлекать офицеров корабля от важности предстоящего задания. О котором сейчас неторопливо вещал господин главный комиссионер. Среди флотских мундиров и кителей десанта его белый костюм казался инородным пятном. На корабле шутили, что любая пылинка, посмевшая сесть на этот костюм будет немедленно оштрафована. Едкая пыль, просачивавшаяся из моторного отсека повсюду на корабле, явно слышала об этом — костюм господина главного комиссионера оставался безукоризненным везде, даже посреди грязи и гама нижних палуб.
И сейчас этот невысокий, лысеющий, такой странный в корабельной компании человек негромко, размеренно роняя слова, рассказывал офицерам детали предстоящей операции.
— Итак, господа мы прибыли в систему. — дальше последовал невразумительный для Эрвина набор цифр и букв, который комиссионер проговорил без запинки. Экран монитора за спиной показал зеленовато-бурый шарик планеты.
— Одна из планет в системе населена. Разведка показала наличие неизвестной нам прежде расы чужих. Не человеческого вида.
— Капеллановы птички? — бесцеремонно перебил его с места один из вояк — высоколобый, седоусый офицер с петлицами комбрига десанта.
Комиссионер обернулся, внимательно посмотрел на собеседника и ответил — невозмутимо, то есть, как всегда:
— Нет. Птички, как вы их называете, уже хорошо изучены. Теперь же...
Экран мигнул, продемонстрировав какую-то многорукую помесь осьминога с ночным кошмаром. Комбриг усмехнулся, остальные лишь скосили на него глаза
Комиссионер прервался, огладил платком высокий, с залысинами лоб и негромко продолжил.
— С расой этой планеты мы встречаемся впервые. Так что предстоит контакт. Первый контакт по стандартной процедуре. Детали вы все знаете, так что не будем отвлекаться.
'Что это за процедура такая?' — Эрвин не успел додумать мысль.
— Технический уровень местных? — опять бросил комбриг с места.
— Ничего, серьёзнее дирижаблей. Так что вылет не боевой, операция под контролем гражданской администрации. Командовать будет наш эксперт по внеземным культурам, любезно предоставленный нам ...
— За грехи родителей... — эту фразу вплёл с места в комиссионерову речь бородатый капеллан. Ирка хмыкнула, Эрвин спрятал улыбку. Комиссионер продолжил, как ни в чем не бывало.
— Любезно предоставленный нам Святой Церковью в наказание за грехи отец Игнатий, исполняющий должность корабельного капеллана. Я надеюсь, он не превратит боевой вылет в балаган.
Комбриг хрустнул костяшками на руке, словно разминая пальцы. Рукава оливковой форменки задрались, обнажив мощные запястья. Сверкнул ярко-алым ромб шеврона на рукаве. 'словно туз пик' — подумал Эрвин и сам удивился неуместному сравнению
— С военной стороны участвует...
— Капрал Роббинс, — бросил комбриг, ещё раз щёлкнув костяшками пальцев.
— Уверены? — переспросил комбрига комиссионер, сверля военного холодным, немигающим взглядом, от которого, случалось, падали в обморок планетарные губернаторы.
Комбриг спокойно выдержал этот взгляд, неторопливо огладил роскошные усы и ответил коротким 'Да'
— Тогда насчёт балагана замечание снимается. Постарайтесь мне хоть кассовые сборы обеспечить. И пусть летит тройка наших волонтёров от гражданской администрации. Молодые люди поучатся.... как правильно устраивать из серьёзного дела балаган.
'Что у за чертова игра? Будто в карты перекинулись' — подумал Эрвин вдруг.
Незнакомая планета крутилась на экране, сверкая изумрудным блеском морей и опаловыми пятнами континентов. Офицеры равнодушно повернулись к ней спиной, обсуждая что-то своё, недоступное волонтёрскому пониманию. Планета же будто тоже смотрела на них — и, как Эрвину показалась на миг, обиженная таким отношением.
— Ладно, всяко интереснее погрузки — разгрузки, — подумал Эрвин тогда. Других мыслей в голову всё равно не приходило.
Погрузку-разгрузку Эрвину отец Игнатий обеспечил с избытком. На троицу сходу свалилась подготовка к вылету. Получение всего необходимого на корабельных складах, потом сортировка — что из выданного кладовщиками неправильно промаркировано, что промаркировано правильно и покрашено аккуратно, но не работает, а что по бумагам в наличии, а по жизни утеряно бог знает, когда. К счастью логисты корпорации отлично знали флотские традиции и всё, что можно клали на борт в трёх экземплярах минимум. Пока возились — пришло время отлёта.
Под бдительным оком капеллана троица потянулась в грузовой ангар — огромную палубу, больше похожую на сказочный лес — лес с деревьями из стали и пластика, цепями — лианами и птицами на плазменном ходу. Корабельная десантура уже давно приготовила к вылету одну такую — короткокрылую, хищную, остроносую. Планетарный челнок, вёрткая, грозная, хорошо вооружённая машина. На остальных ещё шла загрузка — топливо в баки, боеприпасы в трюм, людей — в отсеки десанта. Палубные команды работали как муравьи — чётко, слаженно, без лишних движений.
— Ого, — удивилась Ирина, увидев всю эту суету.
— Ну, ведь, — распелся соловьём под её взглядом Пабло, — мы летим первые, выяснять, какие бусы носят на шее туземцы в данном сезоне. А за нами вся королевская конница — искать, что интересного можно на эти бусы сменять.
Сказал и осёкся, поймав внимательный взгляд капеллана. А капеллан кивнул, огладил бороду и коротко бросил.
— Шей у туземцев нет и бусы им без надобности. В остальном всё верно. Пойдёмте.
Под крылом головного челнока, у откинутого вниз трапа, сидела, закинув руки за голову, высокая худая фигура. Пластины охряно-зелёной, в камуфляжных разводах, десантной брони топорщились на суставах. Шлем был снят и небрежно брошен на пол, светлые волосы раскидались неровными прядями по широким плечам и воротнику скафандра. Пегги Робинс, капрал десантных войск — так гласила нашивка на предплечье.
Тройку волонтёров она удостоила только небрежным кивком, не вставая с места, Ирину передёрнуло — длинное, острое, похожее на клинок лицо, застарелые шрамы, складки морщин, лиловые мешки под глазами. По этому лицу не то что возраст — пол с трудом угадывался. Эрвин махнул десантнице рукой, как старой знакомой. Пабло сбился с шага и скрылся за широкой спиной капеллана. Ирина хмыкнула и принялась старательно изучать крепёжные рельсы на потолке ангара.
Стандартная процедура
Текст
Парадный зал корабля объединённой исследовательской корпорации 'Венус' слепил глаз белизною скатертей, мягким, струящимся светом ажурных ламп, блеском хрусталя и столовых приборов. Потемневшие от времени резные панели на стенах— настоящего, немыслимого в звёздном пространстве земного дерева, желтизна меди на поручнях лестниц, ярко-зелёные с белыми прожилками пятна отполированного камня. Высокий потолок украшался гербами Федерации — хищно раскинувшим крылья вороном, и достопочтенной корпорации — латинской буквой V под архаичным парусом. Ни следа матового адамантиего сплава переборок огромного корабля. Ни следа всепроникающей пыли моторного отсека. Великолепие зала должно было поражать глаза господ офицеров и джентльменов. Впрочем, сложно поражаться великолепию чего бы то ни было, если тебе восемнадцать лет, на плечах у тебя нашивки 'волонтёр флота', места в судовой роли ещё нет и начальство гоняет тебя и других 'юных джентльменов', куда ему заблагорассудится. Всю последнюю неделю начальству заблагорассудилось видеть Эрвина Штакельберга вместе с прочими волонтёрами на перегрузке консервов из одного грузового трюма в другой. Смысла в этом Эрвин не видел, впрочем, с тех пор, как он и троица его собратьев по несчастью вступили на борт корабля — смысл он вообще видел редко. Так что Эрвин просто сидел, отдыхал от таскания круглого и качения квадратного, смотрел на украшенный гербами потолок, и думал, как бы ловчее принести дальномер в парадную залу — по закону никто не дерзал вешать свой герб выше или вровень с федеральным. Эрвин сильно подозревал, что в этом зале паруса достопочтенной корпорации отстают от ворона, от силы, на пару микронов.
Голос соседа по столу оторвал его от этих, столь близких к опасной крамоле размышлений.
— Гляньте, ребята, что за чудо за капитанским столом сидит— чужой. И без намордника.
Эрвина передёрнуло, как от зубной боли. Говоривший, Пабло да Сильва ему был чисто по-человечески неприятен — высокий, с длинным породистым лицом, самоуверенный парень, одних с Эрвином лет.
Чернявый сосед меж тем ткнул тонким пальцем в зал, туда где на парадном возвышении, отделённом сверкающими медными поручнями от простых смертных, сидела высшая корабельная власть. Капитан корабля, высокий и слишком худой для своего парадного мундира, господин главный комиссионер корпорации, навигатор, корабельный капеллан с расчёсанной надвое бородой и ... — и не-человек, в плаще из перьев всех цветов радуги.
— А нас почти на кухню загнали, господа — проговорил Пабло, изящным жестом откинув с лица длинные чёрные волосы.
— Да. Одно слово — федералы, — последнее слово Ирина Строгова, третья из команды волонтёров, произнесла с таким презрением, что Эрвина передёрнуло ещё раз. Презрительное выражение категорически не шло к её круглому, простому, обрамленному копной чёрных волос лицу. Пабло и так был неприятен, а то что миниатюрная, круглолицая, улыбчивая красавица Ирка сейчас ему поддакивала — просто ножом по сердцу. Не шло её простому круглому, очень милому на взгляд Эрвина лицу такое презрительное выражение. Категорически не шло. Да и чужак... взгляд Эрвина скользнул с лица Ирки на капитанский стол. Не заслуживал чужак такого презрения. Высокий, тонкий в кости, чуть выше среднего человеческого роста. Не-человек и даже не от обезьяны — тварь была явно какого-то птичьего рода. Маленькая голова с тяжёлым изогнутым клювом и хохолком перьев на затылке. Плащ — 'Да, какой, к богу, плащ, это его же крылья' — обругал сам себя Эрвин, присмотревшись. Оперенье переливалась всеми цветами радуги — красный, жёлтый, зелёный... Когда он, церемонно кивая головой, брал что-то с своей тарелки перья колыхались в такт, разбрасывая вокруг отблески чужого цвета. Это было красиво — завораживающе красиво...
— Ладно вам, ребята, — лениво сказал Эрвин отводя взгляд, — ну любят федералы птичек, что поделаешь. Вон, пару своему ворону достали, чтобы на стене не скучал.
Ирка улыбнулась немудрящей шутке. Герб Федерации сверкнул на Эрвина сверху вниз льдисто-алмазным злым глазом.
— Давай я тебе, Ира, перо достану, — предложил Эрвин. Он ещё не знал, шутит он или... Но Ирина не сказала ни да, ни нет, просто улыбнулась ещё раз, сверкнула глазами из-под чёрных бровей и перекинула с плеча на плечо длинную косу.
Эрвин представил, как красиво будет смотреться перламутрово-алое перо в этих волосах и решил, что не шутит.
*****
Парадное великолепие кончалось за тяжёлыми створками дверей кают-компании. Дальше шли безликие, адамантиево-серые коридоры, тяжёлые люки и клёпанные переборки, освещённые неярким светом дежурных ламп. Обогнать чужого служебными ходами, пойти навстречу, как бы по делам, поздороваться уставным приветствием, потом... вот что делать потом Эрвин продумать не успел — шаги чужака уже послышались за поворотом. Он шёл из кают-компании — плавно, не торопясь, рука... те есть крыло об руку с длиннобородым корабельным капелланом. Широкий в плечах, большелобый, скорый на язык и на руку капеллан всегда казался Эрвину великаном — но не сейчас, когда чужак смотрел на него сверху вниз янтарными птичьими глазами. Эта странная пара шла, о чем-то переговариваясь, как старые приятели. В полутьме крылья и хохолок на голове чужака отливали багровым и алым. Эрвин козырнул, капеллан кивнул в ответ. Потом Эрвин попытался обойти пару слева, со стороны чужака. Как — бы поскользнутся, когда чужак проходил мимо, легонько толкнуть покрытое перьями плечо— есть, вожделенное ярко-алое перо лениво спланировало на пол. Теперь развернутся, загородив корпусом добычу. Но чужак развернулся тоже — на месте, быстро, лишь поднятый крыльями ветер скользнул по лицу. Крылатая тварь застыла и уставилась Эрвину в лицо янтарными немигающими глазами.
— Простите, сэр, но это моё... — чужой проговорил это медленно, не раскрывая клюва. Голос шёл из коробки на горле — какой-то прибор — переводчик. Наверное. Они застыли лицом к лицу, миг, другой — кто кого переглядит. Янтарные птичьи глаза против серых человеческих.
На миг Эрвина замутило — он впервые смотрел на инопланетянина вот так близко, лицом к лицу. Издали обманывало сходство с земным орлом, но вблизи... Эрвин впервые почувствовал, что смотрит не на человека или животного — на чужого. Чужого настолько, что к горлу подкатил комок, а во рту противно потянуло кислым.
— Это моё... — донёсся механический голос из коробки... — отойди, человек
Эрвин не ответил. Но и не отступил. Кривые серповидные когти молнией сверкнули у его лица. Волонтёр застыл, лишь рука медленно, по миллиметру опускалась вниз, к поясу. Вниз и назад, туда, где висел складной флотский нож под складками куртки. Хороший нож — адамантиевый прямой клинок, тугие пружины, широкий обух. Пальцы почти коснулись резьбы на наборных накладках рукояти.
— Отойди, дурак. Это оскорбление... — командный голос у капеллана был поставлен на удивление хорошо. Эрвин машинально отшатнулся. Его противик тоже сделал шаг назад. Капеллан, сердито тряся развевающейся бородой, влез между ними. По ушам ударил, резкий свистящий звук, тонкий, вибрирующий и противный до мурашек на коже. Эрвин краем глаза заметил на шее капеллана, рядом с золотым крестом — такую же, как и у чужака коробочку.
Чужак поклонился капеллану неуловимым движением и отступил ещё на шаг, неуловимым движением спрятав серповидные когти. Эрвин припал к стене, переводя дыхание. Он и не заметил, как остался один — странная пара исчезла за поворотом. Ярко-алое перо с пола исчезло тоже, будто и не было его.
— Что же это было, — думал Эрвин, машинально приглаживая ёжик светлых волос на голове. Его пугала собственная оторопь при виде чужого. — Я что, птиц раньше не видел ?
Впрочем, это был кто угодно, только не птица. Издали глаза ещё могли обмануть владельца, но вблизи — нет. Фактура клюва, тонкий блеск перьев... глаза показывали честно, но мозг отказался бессилен приклеить ярлык узнавания на эти мелочи. Была ещё одна вещь, не выходящая из головы. 'Лицо' чужака не двигалось. Абсолютно. Обычно у людей хоть что-то на лице, да читается. Ирка смешно морщила нос, произнося своё презрительное 'федералы', Красавчик Пабло кривил губы, получая от офицеров очередной наряд и даже славившийся своей невозмутимостью господин главный комиссионер собирал морщины у глаз в тонкую нить, вежливо объявляя какому-нибудь бедолаге наряд вне очереди. А на лице чужака не двигалось ничего. Непонятно. Должна же тварь как-то выражать эмоции? И есть ли они у неё вообще? Должны быть, раз он здесь, а не в зверинце. И как не отличавшийся ангельской кротостью капеллан выносит такого подопечного?
Призывно взревел корабельный ревун и Эрвину пришлось отложить на потом праздные мысли.
***
На зал собраний 'Венусу' мрамора и меди не хватило — все те же серые стены, мигающий экран посредине и решётки вентиляции на потолке. Зато кресла удобные — ничто не должно отвлекать офицеров корабля от важности предстоящего задания. О котором сейчас неторопливо вещал господин главный комиссионер. Среди флотских мундиров и кителей десанта его белый костюм казался инородным пятном. На корабле шутили, что любая пылинка, посмевшая сесть на этот костюм будет немедленно оштрафована. Едкая пыль, просачивавшаяся из моторного отсека повсюду на корабле, явно слышала об этом — костюм господина главного комиссионера оставался безукоризненным везде, даже посреди грязи и гама нижних палуб.
И сейчас этот невысокий, лысеющий, такой странный в корабельной компании человек негромко, размеренно роняя слова, рассказывал офицерам детали предстоящей операции.
— Итак, господа мы прибыли в систему. — дальше последовал невразумительный для Эрвина набор цифр и букв, который комиссионер проговорил без запинки. Экран монитора за спиной показал зеленовато-бурый шарик планеты.
— Одна из планет в системе населена. Разведка показала наличие неизвестной нам прежде расы чужих. Не человеческого вида.
— Капеллановы птички? — бесцеремонно перебил его с места один из вояк — высоколобый, седоусый офицер с петлицами комбрига десанта.
Комиссионер обернулся, внимательно посмотрел на собеседника и ответил — невозмутимо, то есть, как всегда:
— Нет. Птички, как вы их называете, уже хорошо изучены. Теперь же...
Экран мигнул, продемонстрировав какую-то многорукую помесь осьминога с ночным кошмаром. Комбриг усмехнулся, остальные лишь скосили на него глаза
Комиссионер прервался, огладил платком высокий, с залысинами лоб и негромко продолжил.
— С расой этой планеты мы встречаемся впервые. Так что предстоит контакт. Первый контакт по стандартной процедуре. Детали вы все знаете, так что не будем отвлекаться.
'Что это за процедура такая?' — Эрвин не успел додумать мысль.
— Технический уровень местных? — опять бросил комбриг с места.
— Ничего, серьёзнее дирижаблей. Так что вылет не боевой, операция под контролем гражданской администрации. Командовать будет наш эксперт по внеземным культурам, любезно предоставленный нам ...
— За грехи родителей... — эту фразу вплёл с места в комиссионерову речь бородатый капеллан. Ирка хмыкнула, Эрвин спрятал улыбку. Комиссионер продолжил, как ни в чем не бывало.
— Любезно предоставленный нам Святой Церковью в наказание за грехи отец Игнатий, исполняющий должность корабельного капеллана. Я надеюсь, он не превратит боевой вылет в балаган.
Комбриг хрустнул костяшками на руке, словно разминая пальцы. Рукава оливковой форменки задрались, обнажив мощные запястья. Сверкнул ярко-алым ромб шеврона на рукаве. 'словно туз пик' — подумал Эрвин и сам удивился неуместному сравнению
— С военной стороны участвует...
— Капрал Роббинс, — бросил комбриг, ещё раз щёлкнув костяшками пальцев.
— Уверены? — переспросил комбрига комиссионер, сверля военного холодным, немигающим взглядом, от которого, случалось, падали в обморок планетарные губернаторы.
Комбриг спокойно выдержал этот взгляд, неторопливо огладил роскошные усы и ответил коротким 'Да'
— Тогда насчёт балагана замечание снимается. Постарайтесь мне хоть кассовые сборы обеспечить. И пусть летит тройка наших волонтёров от гражданской администрации. Молодые люди поучатся.... как правильно устраивать из серьёзного дела балаган.
'Что у за чертова игра? Будто в карты перекинулись' — подумал Эрвин вдруг.
Незнакомая планета крутилась на экране, сверкая изумрудным блеском морей и опаловыми пятнами континентов. Офицеры равнодушно повернулись к ней спиной, обсуждая что-то своё, недоступное волонтёрскому пониманию. Планета же будто тоже смотрела на них — и, как Эрвину показалась на миг, обиженная таким отношением.
— Ладно, всяко интереснее погрузки — разгрузки, — подумал Эрвин тогда. Других мыслей в голову всё равно не приходило.
*****
Погрузку-разгрузку Эрвину отец Игнатий обеспечил с избытком. На троицу сходу свалилась подготовка к вылету. Получение всего необходимого на корабельных складах, потом сортировка — что из выданного кладовщиками неправильно промаркировано, что промаркировано правильно и покрашено аккуратно, но не работает, а что по бумагам в наличии, а по жизни утеряно бог знает, когда. К счастью логисты корпорации отлично знали флотские традиции и всё, что можно клали на борт в трёх экземплярах минимум. Пока возились — пришло время отлёта.
Под бдительным оком капеллана троица потянулась в грузовой ангар — огромную палубу, больше похожую на сказочный лес — лес с деревьями из стали и пластика, цепями — лианами и птицами на плазменном ходу. Корабельная десантура уже давно приготовила к вылету одну такую — короткокрылую, хищную, остроносую. Планетарный челнок, вёрткая, грозная, хорошо вооружённая машина. На остальных ещё шла загрузка — топливо в баки, боеприпасы в трюм, людей — в отсеки десанта. Палубные команды работали как муравьи — чётко, слаженно, без лишних движений.
— Ого, — удивилась Ирина, увидев всю эту суету.
— Ну, ведь, — распелся соловьём под её взглядом Пабло, — мы летим первые, выяснять, какие бусы носят на шее туземцы в данном сезоне. А за нами вся королевская конница — искать, что интересного можно на эти бусы сменять.
Сказал и осёкся, поймав внимательный взгляд капеллана. А капеллан кивнул, огладил бороду и коротко бросил.
— Шей у туземцев нет и бусы им без надобности. В остальном всё верно. Пойдёмте.
Под крылом головного челнока, у откинутого вниз трапа, сидела, закинув руки за голову, высокая худая фигура. Пластины охряно-зелёной, в камуфляжных разводах, десантной брони топорщились на суставах. Шлем был снят и небрежно брошен на пол, светлые волосы раскидались неровными прядями по широким плечам и воротнику скафандра. Пегги Робинс, капрал десантных войск — так гласила нашивка на предплечье.
Тройку волонтёров она удостоила только небрежным кивком, не вставая с места, Ирину передёрнуло — длинное, острое, похожее на клинок лицо, застарелые шрамы, складки морщин, лиловые мешки под глазами. По этому лицу не то что возраст — пол с трудом угадывался. Эрвин махнул десантнице рукой, как старой знакомой. Пабло сбился с шага и скрылся за широкой спиной капеллана. Ирина хмыкнула и принялась старательно изучать крепёжные рельсы на потолке ангара.
