Он мне запомнился… Быть может, тем, что не похож на других. Вообще ни на кого не похож. Ему на удивление к лицу черный цвет, тоннель в ухе, броский неформат, все эти странные штучки вроде пирсинга под нижней губой, которые я никогда не приветствовала в парнях, считая глупостью и признаком несерьезности. Но даже не его внешний вид сыграл роль, а, скорее, то впечатление, которое он производит при разговоре, непередаваемое выражение его глаз, его неприветливость, которой не должно быть в общении бармена с потенциальным клиентом… даже если в моем лице все эти Почитатели видели лишь ряженого чужака, случайно забредшего на их территорию. Все они знали, что я не одна из них, это ясно читалось по взглядам, которые я ловила на себе со всех сторон. И все же мне было там… на удивление комфортно.
Что может быть общего у мрачного бармена из Клуба с гламурной блондинкой? Впрочем, тут нечего гадать, все до банального просто – как и все парни, он предсказуемо ведется на кукольную внешность, длинные ноги и большие сиськи. Какая жалость, что у меня нет ни того, ни другого, ни третьего. Я не могла не заметить, что девчонка, которую он целовал, очень красивая, даже красивее нашей заслуженной Мисс. Но вот меня совсем не удивляет, что парням из своего окружения она предпочла этого бармена. Есть в нем что-то загадочное, притягивающее внимание, цепляющее за живое, заставляющее вспоминать его, думать о нем мимолетно, собираясь в университет, вслушиваясь в голос лектора на одной из пар, убеждая себя, что со мной все в порядке…
Я валяюсь на диване, даже не собираясь приниматься за домашнее задание, когда из прихожей раздается шум, а спустя несколько секунд в комнате появляется отец. Приподняв голову, встречаюсь с его внимательным и не слишком довольным взглядом, лениво отвечаю на его приветствие. Папа исчезает за дверью, переодевается, чем-то гремит. Со вздохом выпрямляюсь и плетусь к нему, зная, что он не любит ужинать в одиночестве.
- Садись, пап, я все разогрею, - предлагаю, подходя к холодильнику, но отец качает головой:
- Я сам. Составишь компанию?
- Только кофе выпью. Не хочу есть, - отхожу к чайнику, нажимаю на кнопку.
- Вот потому ты такая худая, что никогда есть не хочешь, - заводит привычную песню отец. Я не в настроении с ним спорить, безразлично пожимаю плечами. - Как дела в университете?
- Нормально. На завтра поставили дополнительную пару, - сообщаю скучающе, насыпая кофе в чашку. – Это, конечно, отстой, но идти придется. А у тебя как дела, пап? Как там Мишка?
Отец отвечает не сразу.
- Все по-прежнему. Работаем. Твой брат готовит своих ребят к грядущим соревнованиям, - папа поджимает губы, резко замолкая, но я без лишних слов понимаю, о чем он сейчас думает.
Это давняя история. Папа безумно разочарован в своем сыне и том, как легко Мишка поставил крест на собственном будущем, однажды перечеркнув все свои достижения и отказавшись двигаться дальше по выбранному пути в мир большого профессионального спорта. В масштабных представлениях отца его сын постоянно растет, крепнет, уверенно занимает призовые места, сражается с лучшими из лучших за почетные титулы, закрепляет все новые и новые победы за своим именем, но в реальности он всего лишь простой тренер в спортклубе «Олимп», и папа, бывший чемпион, мастер боевых искусств, до сих пор не в силах с этим примириться. Отчасти я его понимаю. Миха действительно мог добиться ошеломительных успехов в своем деле. С самого детства отец с необычайным воодушевлением натаскивал моего брата, пророча ему звание чемпиона и громогласное будущее на ринге, которое перекроет даже его собственное впечатляющее прошлое, и все бы у них обязательно получилось, если б не…
Случай. Незаживающий, постоянно кровоточащий шрам внутри каждого из нас. Ужасная трагедия, уничтожившая подчистую безоблачную жизнь нашей дружной семьи. Даже самые крепкие цепи со временем ржавеют и рвутся. Я знаю своего брата и хорошо понимаю, почему Мишка больше не может драться, но папа так и не сумел принять отказ сына от карьеры профессионального спортсмена. Еще один чертов камень преткновения между ними. Я не заметила, когда этих камней вдруг стало так много, что они выстроились в твердую стену между Мишкой и отцом, совсем отдалив их друг от друга. Самое печальное, что в последнее время связываю их только я, забота обо мне и моем будущем.
- Катя, - отец вдруг разворачивается и смотрит прямо на меня. – Ты же была недавно у брата, так? – киваю с запозданием. – Как по-твоему, с ним все в порядке?
- А что с ним может быть не в порядке? – удивленно приподнимаю бровь.
- Я сегодня разговаривал с Мишей. Он показался мне… рассеянным, что ли.
- А, - выдыхаю с облегчением. – Не думаю, что есть повод для волнений, пап. Просто Мишка слишком занят на работе. Сам же говоришь, они сейчас к соревнованиям готовятся. Устают наверняка. Еще и спортсмен этот ваш захворал так не вовремя…
- Думаешь, это из-за соревнований? – с сомнением трет подбородок отец.
- Да что это-то? – недоумеваю я.
- Так… ерунда. Наверное, ты права, я что-то придумал себе и теперь всюду ищу какие-то несуществующие проблемы.
- Конечно, пап.
- Я почему-то подумал, что твой брат мог куда-нибудь влезть.
- Мишка? Влезть? – хмыкаю, не сдержавшись. – Да ты что, пап? Он слишком хороший и правильный, чтобы впутаться во что-то плохое, ты же знаешь.
- Я не знаю, Кать, - папа качает головой, и что-то в его взгляде заставляет меня напрячься, стерев дурашливую улыбку с губ. – В последнее время у меня возникает такое неприятное ощущение, что ты, я, Миша… мы отдаляемся друг от друга. Так быть не должно. Я ваш отец и хочу знать, что с вами происходит, хочу принимать участие в вашей жизни, помогать, но вы… и ты, и брат, меня почему-то постоянно отталкиваете.
- Пап, не придумывай. Никто тебя не отталкивает, ну с чего ты взял?
- Ты никогда ни о чем мне не рассказываешь, Миша ходит какой-то растерянный, хмурый, из него вообще слова не вытянешь… Я лишь недавно узнал, что он встречался с Верой из «Олимпа». На днях встретил ее в коридоре, пригласил зайти к нам как-нибудь вместе с Мишей, так она улыбнулась вежливо, ничего не ответив, а позже Медведь шепнул мне, что они давно расстались. А я, отец, ничего не знал. Это правда? Они уже не встречаются?
- Ну, со мной Мишка тоже не говорит о своей личной жизни.
- Я выглядел полным идиотом и даже не понимал этого.
- Пап, - тяну, нерешительно пожимая его ладонь. – Мы все еще семья, это главное. Мы есть друг у друга, и ты совершенно зря переживаешь, потому что… ну... Вот если бы у меня возникли какие-то проблемы, я бы первым делом пришла к тебе. Вы двое для меня самые близкие люди, - стараюсь выглядеть искренне, хотя мне приходится существенно кривить душой. В случае необходимости я бы, скорее, пошла к Михе. Но не к отцу.
- Кать, ты говоришь мне правду?
- Ну, конечно.
- Я всегда приду вам на помощь, если понадобится. Всегда, - проникновенно качает он головой, тускло улыбаясь. Смотрю на него, и против воли мне становится его жалко. Ничего не могу с собой поделать. Наш папа очень сильный и волевой человек. Он любит нас, по-своему старается проявлять участие, заботу, но он не тот, к кому действительно стоит идти со своими проблемами, он слишком стремится контролировать нашу жизнь и своим вмешательством однозначно сделает лишь хуже, однако ему нужна иллюзия, картинка, которая притупит его ощущение собственной ненужности, и я могу лишь предоставить ее ему. В конце концов, мне не сложно сказать папе те слова, которые он хочет услышать. А он… он должен чувствовать, что мы не отдаляемся от него, что мы вместе, мы все еще крепкая семья, а он наш глава.
Мы переписываемся с Тинкой, попутно я листаю ленту в соцсети, бездумно пробегаюсь глазами по новостям, пока мне не попадается обновление с Ромкиной страницы. Само собой, он у меня уже не в друзьях, но у нас много общих френдов, поэтому его новости все же просачиваются в мою ленту. И я вижу несколько новых фоток, на которых он с явным наслаждением облизывает свою драгоценную подружку. Меня просто воротит от этих снимков, но я все равно рассматриваю их чересчур долго и пристально. Это не слишком приятно, смотреть со стороны на чужое счастье, сознавая, что при иных обстоятельствах на месте этой девчонки могла быть я, это меня бы он обнимал с такой неподдельной лаской, целовал, отмечал на своих фото с припиской в виде множества виртуальных сердечек. Он был бы со мной, называл меня своей любимой девушкой, а я…
С раздражением скрываю ленту, откидываюсь на спину и вздыхаю, стараясь не поддаваться наворачивающимся слезам.
Да что же со мной не так?
Черт, мне нужно пройтись. В комнате вдруг стало слишком мало воздуха.
Вскочив с постели, начинаю быстро собираться, натягиваю первые попавшиеся вещи, выбегаю из комнаты и тотчас натыкаюсь на привлеченного шумом отца в его любимой полосатой пижаме. Он удивленно приподнимает бровь:
- Катюш, что это значит?
- Пап, я к Мишке, - беззастенчиво вру, пользуясь тем, что отец, учитывая их сложные отношения, вряд ли рискнет звонить моему любимому старшему брату с проверкой… хотя не уверена.
- В такой час? Что это пришло тебе в голову?
- Пааап, - подаюсь к нему, легонько целую в щеку. – Ну, ты чего? Я же не маленькая. Мы с Михой посмотрим какой-нибудь фильм, заодно я к нему присмотрюсь – вдруг ты прав, и он что-то от нас скрывает?
- Тебе лишь бы смеяться над стариком, - качает головой отец.
- Я не смеюсь над тобой, пап, - улыбаюсь искренне.
- Кать, уже довольно поздно для прогулок.
- Да что ты? Пап, ну ладно тебе, Мишка живет совсем рядом, к тому же, в нашем районе каждая бродячая собака знает о том, кто мой отец и брат – ну сам посуди, кому надо цеплять себе такие крупные проблемы? Алексей Петрович, для дворовой шпаны вы все еще влиятельный авторитет и вообще легенда.
Отец поджимает губы.
- А университет? – нет, он быстро не сдастся.
- Обещаю быть завтра на всех парах, - потрясаю перед папой сумкой, в которой лежит одна лишь тетрадь, ну и к черту.
- Катя…
- Все, папочка, спокойной ночи, - я сбегаю.
Какое-то время просто бреду вдоль улицы, считая свои шаги, но то и дело сбиваясь со счета и начиная заново. Шпаны у нас здесь практически нет, но я не сомневаюсь, что мне в самом деле ничего не грозит – шутка ли, любимая дочь и сестра двух признанных мастеров по боевому самбо, у кого хватит достаточно смелости сделать мне что-то плохое? Я с детства привыкла к этому ощущению надежности, защищенности, неуязвимости… которое дало заметную трещину в тот кошмарный вечер, когда умерла моя мама. Ничего не предвещало трагедии. Ее убили у самого нашего дома, когда она, как обычно, возвращалась с работы… Мама умерла, истекая кровью, у папы на руках. Ни его внушительные заслуги в области спорта, ни громкие титулы, ни репутация – ничто не могло затянуть резаную кровавую рану в мамином теле и вернуть ее нам обратно. Так что я больше бахвалилась, убеждая папу в том, что мне никто ничего не сделает. В нашем мире слишком много неадекватов, которые с легкостью наплюют на последствия ради временного удовлетворения своих потребностей.
Я действительно подумываю о том, чтобы закатиться к брату, но не сворачиваю в нужном направлении, прохожу мимо, думая то о маме и расколе внутри нашей семьи, который повлекла за собой ее смерть, то о Ромке, то вовсе о какой-то ерунде. Настроение все хуже и хуже. Достаю телефон, чтобы позвонить Тинке и пригласить ее прошвырнуться по улицам, но, помедлив, возвращаю его обратно. Вряд ли подруга выйдет ко мне, не собираясь заблаговременно, впрочем, не страшно. Она все равно мне не слишком нужна.
И я направляюсь в Клуб Почитателей Тлена.
На входе уже знакомый охранник окатывает меня неприятным взглядом с головы до ног, становится в позу и в очередной раз интересуется моим возрастом, чем мастерски выводит из себя, но я, черт возьми, сцепляю зубы и терпеливо показываю ему паспорт. Он демонстративно сверяет идентичность фото с моим лицом, поджимает губы, но отходит в сторону, освобождая путь внутрь. Это какое-то проклятье, мне уже девятнадцать, а я до сих пор выгляжу, как пухлощекая малолетка. Я и ощущаю себя так же, хоть и пытаюсь убедить себя и всех окружающих в том, что уже достаточно взрослая. Но ничего не выходит. Мои бесплодные старания лишь делают меня еще более глупой и нелепой, чем есть на самом деле. Просто бесит. В какой-то момент мне хочется вспылить, развернуться и убраться из этого места, но я все же одергиваю себя и проталкиваюсь к бару. Мальчик-неформал с тоннелем в ухе ловко что-то смешивает. Невольно задерживаю взгляд на его руках в перчатках с обрезанными пальцами, порхающих от бутылки к бутылке, не представляя, как ему удается так скоро и безошибочно жонглировать всеми этими предметами и не ошибиться. Я бы, наверное, так не смогла и перебила кучу стекла. Впрочем, я не работаю барменом, так что мне простительно.
Занимаю свободное место у барной стойки, кладу сумку себе на колени и осматриваюсь, ожидая, когда бармен освободится и обратит на меня внимание.
Just like the pied piper
Led rats through the streets
We dance like Marionettes,
Swaying to the Symphony of Destruction(2)
Что-то смутно знакомое… Кажется, я слышала эту песню в машине у Мишки, но даже не знаю, как она называется и кто ее поет. Никогда не интересовалась. Пытаясь собрать остаточные знания по английскому и облечь смысл в отдельно улавливаемые слова, не сразу замечаю, что бармен стоит напротив и смотрит на меня хмуро, без всяких признаков дежурной любезности.
- Привет, - невесело подмигиваю ему, чем, кажется, только сильнее его раздражаю. Что-то явно не так с этим парнем. Или со мной. Или с нами обоими, чем черт не шутит…
- Не думал, что ты вернешься, - нехотя говорит он.
- Но я вернулась, - пожимаю плечами.
- Что будешь?
- Хмм… - постукиваю ногтем по листу рядом с собой. – А давай на твой выбор?
- Что? – немного подумав, уточняет он.
- Ну, что бы ты хотел мне предложить? Ты лучше знаешь ваше меню, так что смешай на свой вкус. Это будет даже интересно.
У него такой взгляд… Невольно я теряюсь в нем, подвисая, увязнув в манящей глубине его поблескивающих темным зрачков. Мне кажется, что вот теперь он точно меня пошлет и, наверное, даже будет прав – человек делает свою работу, а я пристаю к нему с какой-то блаженной чушью, хотя и вижу, что это его не на шутку раздражает. Но не могу прекратить. Я просто не в силах это сделать. Он меня чем-то цепляет.
Бармен вдруг кивает согласно, разворачивается, и какое-то время я созерцаю только его темные всклокоченные волосы и обтянутую черным спину. Интересно, что он там для меня намешает? Что-то убойное, чтобы меня сразу вынесло и не осталось возможности продолжать действовать ему на нервы? Или наоборот, легкое, чтобы постепенно раскрутить меня на что-нибудь более сильное? Когда он снова оказывается напротив меня и ставит пузатый прозрачный стакан с чем-то, по виду похожим на апельсиновый сок с соответствующим запахом, я недоверчиво приподнимаю бровь и перевожу взгляд на его лицо. Парень позволяет себе легкую ухмылку, наблюдая за мной.
- Что это?
- То, что ты просила.
- Что ж… - помедлив, решаю не отступать, пробую содержимое стакана и в тот же миг вскидываю на бармена непонимающий взгляд, а он с заметным трудом держится, чтобы не расхохотаться мне в лицо.
Что может быть общего у мрачного бармена из Клуба с гламурной блондинкой? Впрочем, тут нечего гадать, все до банального просто – как и все парни, он предсказуемо ведется на кукольную внешность, длинные ноги и большие сиськи. Какая жалость, что у меня нет ни того, ни другого, ни третьего. Я не могла не заметить, что девчонка, которую он целовал, очень красивая, даже красивее нашей заслуженной Мисс. Но вот меня совсем не удивляет, что парням из своего окружения она предпочла этого бармена. Есть в нем что-то загадочное, притягивающее внимание, цепляющее за живое, заставляющее вспоминать его, думать о нем мимолетно, собираясь в университет, вслушиваясь в голос лектора на одной из пар, убеждая себя, что со мной все в порядке…
Я валяюсь на диване, даже не собираясь приниматься за домашнее задание, когда из прихожей раздается шум, а спустя несколько секунд в комнате появляется отец. Приподняв голову, встречаюсь с его внимательным и не слишком довольным взглядом, лениво отвечаю на его приветствие. Папа исчезает за дверью, переодевается, чем-то гремит. Со вздохом выпрямляюсь и плетусь к нему, зная, что он не любит ужинать в одиночестве.
- Садись, пап, я все разогрею, - предлагаю, подходя к холодильнику, но отец качает головой:
- Я сам. Составишь компанию?
- Только кофе выпью. Не хочу есть, - отхожу к чайнику, нажимаю на кнопку.
- Вот потому ты такая худая, что никогда есть не хочешь, - заводит привычную песню отец. Я не в настроении с ним спорить, безразлично пожимаю плечами. - Как дела в университете?
- Нормально. На завтра поставили дополнительную пару, - сообщаю скучающе, насыпая кофе в чашку. – Это, конечно, отстой, но идти придется. А у тебя как дела, пап? Как там Мишка?
Отец отвечает не сразу.
- Все по-прежнему. Работаем. Твой брат готовит своих ребят к грядущим соревнованиям, - папа поджимает губы, резко замолкая, но я без лишних слов понимаю, о чем он сейчас думает.
Это давняя история. Папа безумно разочарован в своем сыне и том, как легко Мишка поставил крест на собственном будущем, однажды перечеркнув все свои достижения и отказавшись двигаться дальше по выбранному пути в мир большого профессионального спорта. В масштабных представлениях отца его сын постоянно растет, крепнет, уверенно занимает призовые места, сражается с лучшими из лучших за почетные титулы, закрепляет все новые и новые победы за своим именем, но в реальности он всего лишь простой тренер в спортклубе «Олимп», и папа, бывший чемпион, мастер боевых искусств, до сих пор не в силах с этим примириться. Отчасти я его понимаю. Миха действительно мог добиться ошеломительных успехов в своем деле. С самого детства отец с необычайным воодушевлением натаскивал моего брата, пророча ему звание чемпиона и громогласное будущее на ринге, которое перекроет даже его собственное впечатляющее прошлое, и все бы у них обязательно получилось, если б не…
Случай. Незаживающий, постоянно кровоточащий шрам внутри каждого из нас. Ужасная трагедия, уничтожившая подчистую безоблачную жизнь нашей дружной семьи. Даже самые крепкие цепи со временем ржавеют и рвутся. Я знаю своего брата и хорошо понимаю, почему Мишка больше не может драться, но папа так и не сумел принять отказ сына от карьеры профессионального спортсмена. Еще один чертов камень преткновения между ними. Я не заметила, когда этих камней вдруг стало так много, что они выстроились в твердую стену между Мишкой и отцом, совсем отдалив их друг от друга. Самое печальное, что в последнее время связываю их только я, забота обо мне и моем будущем.
- Катя, - отец вдруг разворачивается и смотрит прямо на меня. – Ты же была недавно у брата, так? – киваю с запозданием. – Как по-твоему, с ним все в порядке?
- А что с ним может быть не в порядке? – удивленно приподнимаю бровь.
- Я сегодня разговаривал с Мишей. Он показался мне… рассеянным, что ли.
- А, - выдыхаю с облегчением. – Не думаю, что есть повод для волнений, пап. Просто Мишка слишком занят на работе. Сам же говоришь, они сейчас к соревнованиям готовятся. Устают наверняка. Еще и спортсмен этот ваш захворал так не вовремя…
- Думаешь, это из-за соревнований? – с сомнением трет подбородок отец.
- Да что это-то? – недоумеваю я.
- Так… ерунда. Наверное, ты права, я что-то придумал себе и теперь всюду ищу какие-то несуществующие проблемы.
- Конечно, пап.
- Я почему-то подумал, что твой брат мог куда-нибудь влезть.
- Мишка? Влезть? – хмыкаю, не сдержавшись. – Да ты что, пап? Он слишком хороший и правильный, чтобы впутаться во что-то плохое, ты же знаешь.
- Я не знаю, Кать, - папа качает головой, и что-то в его взгляде заставляет меня напрячься, стерев дурашливую улыбку с губ. – В последнее время у меня возникает такое неприятное ощущение, что ты, я, Миша… мы отдаляемся друг от друга. Так быть не должно. Я ваш отец и хочу знать, что с вами происходит, хочу принимать участие в вашей жизни, помогать, но вы… и ты, и брат, меня почему-то постоянно отталкиваете.
- Пап, не придумывай. Никто тебя не отталкивает, ну с чего ты взял?
- Ты никогда ни о чем мне не рассказываешь, Миша ходит какой-то растерянный, хмурый, из него вообще слова не вытянешь… Я лишь недавно узнал, что он встречался с Верой из «Олимпа». На днях встретил ее в коридоре, пригласил зайти к нам как-нибудь вместе с Мишей, так она улыбнулась вежливо, ничего не ответив, а позже Медведь шепнул мне, что они давно расстались. А я, отец, ничего не знал. Это правда? Они уже не встречаются?
- Ну, со мной Мишка тоже не говорит о своей личной жизни.
- Я выглядел полным идиотом и даже не понимал этого.
- Пап, - тяну, нерешительно пожимая его ладонь. – Мы все еще семья, это главное. Мы есть друг у друга, и ты совершенно зря переживаешь, потому что… ну... Вот если бы у меня возникли какие-то проблемы, я бы первым делом пришла к тебе. Вы двое для меня самые близкие люди, - стараюсь выглядеть искренне, хотя мне приходится существенно кривить душой. В случае необходимости я бы, скорее, пошла к Михе. Но не к отцу.
- Кать, ты говоришь мне правду?
- Ну, конечно.
- Я всегда приду вам на помощь, если понадобится. Всегда, - проникновенно качает он головой, тускло улыбаясь. Смотрю на него, и против воли мне становится его жалко. Ничего не могу с собой поделать. Наш папа очень сильный и волевой человек. Он любит нас, по-своему старается проявлять участие, заботу, но он не тот, к кому действительно стоит идти со своими проблемами, он слишком стремится контролировать нашу жизнь и своим вмешательством однозначно сделает лишь хуже, однако ему нужна иллюзия, картинка, которая притупит его ощущение собственной ненужности, и я могу лишь предоставить ее ему. В конце концов, мне не сложно сказать папе те слова, которые он хочет услышать. А он… он должен чувствовать, что мы не отдаляемся от него, что мы вместе, мы все еще крепкая семья, а он наш глава.
***
Мы переписываемся с Тинкой, попутно я листаю ленту в соцсети, бездумно пробегаюсь глазами по новостям, пока мне не попадается обновление с Ромкиной страницы. Само собой, он у меня уже не в друзьях, но у нас много общих френдов, поэтому его новости все же просачиваются в мою ленту. И я вижу несколько новых фоток, на которых он с явным наслаждением облизывает свою драгоценную подружку. Меня просто воротит от этих снимков, но я все равно рассматриваю их чересчур долго и пристально. Это не слишком приятно, смотреть со стороны на чужое счастье, сознавая, что при иных обстоятельствах на месте этой девчонки могла быть я, это меня бы он обнимал с такой неподдельной лаской, целовал, отмечал на своих фото с припиской в виде множества виртуальных сердечек. Он был бы со мной, называл меня своей любимой девушкой, а я…
С раздражением скрываю ленту, откидываюсь на спину и вздыхаю, стараясь не поддаваться наворачивающимся слезам.
Да что же со мной не так?
Черт, мне нужно пройтись. В комнате вдруг стало слишком мало воздуха.
Вскочив с постели, начинаю быстро собираться, натягиваю первые попавшиеся вещи, выбегаю из комнаты и тотчас натыкаюсь на привлеченного шумом отца в его любимой полосатой пижаме. Он удивленно приподнимает бровь:
- Катюш, что это значит?
- Пап, я к Мишке, - беззастенчиво вру, пользуясь тем, что отец, учитывая их сложные отношения, вряд ли рискнет звонить моему любимому старшему брату с проверкой… хотя не уверена.
- В такой час? Что это пришло тебе в голову?
- Пааап, - подаюсь к нему, легонько целую в щеку. – Ну, ты чего? Я же не маленькая. Мы с Михой посмотрим какой-нибудь фильм, заодно я к нему присмотрюсь – вдруг ты прав, и он что-то от нас скрывает?
- Тебе лишь бы смеяться над стариком, - качает головой отец.
- Я не смеюсь над тобой, пап, - улыбаюсь искренне.
- Кать, уже довольно поздно для прогулок.
- Да что ты? Пап, ну ладно тебе, Мишка живет совсем рядом, к тому же, в нашем районе каждая бродячая собака знает о том, кто мой отец и брат – ну сам посуди, кому надо цеплять себе такие крупные проблемы? Алексей Петрович, для дворовой шпаны вы все еще влиятельный авторитет и вообще легенда.
Отец поджимает губы.
- А университет? – нет, он быстро не сдастся.
- Обещаю быть завтра на всех парах, - потрясаю перед папой сумкой, в которой лежит одна лишь тетрадь, ну и к черту.
- Катя…
- Все, папочка, спокойной ночи, - я сбегаю.
Какое-то время просто бреду вдоль улицы, считая свои шаги, но то и дело сбиваясь со счета и начиная заново. Шпаны у нас здесь практически нет, но я не сомневаюсь, что мне в самом деле ничего не грозит – шутка ли, любимая дочь и сестра двух признанных мастеров по боевому самбо, у кого хватит достаточно смелости сделать мне что-то плохое? Я с детства привыкла к этому ощущению надежности, защищенности, неуязвимости… которое дало заметную трещину в тот кошмарный вечер, когда умерла моя мама. Ничего не предвещало трагедии. Ее убили у самого нашего дома, когда она, как обычно, возвращалась с работы… Мама умерла, истекая кровью, у папы на руках. Ни его внушительные заслуги в области спорта, ни громкие титулы, ни репутация – ничто не могло затянуть резаную кровавую рану в мамином теле и вернуть ее нам обратно. Так что я больше бахвалилась, убеждая папу в том, что мне никто ничего не сделает. В нашем мире слишком много неадекватов, которые с легкостью наплюют на последствия ради временного удовлетворения своих потребностей.
Я действительно подумываю о том, чтобы закатиться к брату, но не сворачиваю в нужном направлении, прохожу мимо, думая то о маме и расколе внутри нашей семьи, который повлекла за собой ее смерть, то о Ромке, то вовсе о какой-то ерунде. Настроение все хуже и хуже. Достаю телефон, чтобы позвонить Тинке и пригласить ее прошвырнуться по улицам, но, помедлив, возвращаю его обратно. Вряд ли подруга выйдет ко мне, не собираясь заблаговременно, впрочем, не страшно. Она все равно мне не слишком нужна.
И я направляюсь в Клуб Почитателей Тлена.
***
На входе уже знакомый охранник окатывает меня неприятным взглядом с головы до ног, становится в позу и в очередной раз интересуется моим возрастом, чем мастерски выводит из себя, но я, черт возьми, сцепляю зубы и терпеливо показываю ему паспорт. Он демонстративно сверяет идентичность фото с моим лицом, поджимает губы, но отходит в сторону, освобождая путь внутрь. Это какое-то проклятье, мне уже девятнадцать, а я до сих пор выгляжу, как пухлощекая малолетка. Я и ощущаю себя так же, хоть и пытаюсь убедить себя и всех окружающих в том, что уже достаточно взрослая. Но ничего не выходит. Мои бесплодные старания лишь делают меня еще более глупой и нелепой, чем есть на самом деле. Просто бесит. В какой-то момент мне хочется вспылить, развернуться и убраться из этого места, но я все же одергиваю себя и проталкиваюсь к бару. Мальчик-неформал с тоннелем в ухе ловко что-то смешивает. Невольно задерживаю взгляд на его руках в перчатках с обрезанными пальцами, порхающих от бутылки к бутылке, не представляя, как ему удается так скоро и безошибочно жонглировать всеми этими предметами и не ошибиться. Я бы, наверное, так не смогла и перебила кучу стекла. Впрочем, я не работаю барменом, так что мне простительно.
Занимаю свободное место у барной стойки, кладу сумку себе на колени и осматриваюсь, ожидая, когда бармен освободится и обратит на меня внимание.
Just like the pied piper
Led rats through the streets
We dance like Marionettes,
Swaying to the Symphony of Destruction(2)
Что-то смутно знакомое… Кажется, я слышала эту песню в машине у Мишки, но даже не знаю, как она называется и кто ее поет. Никогда не интересовалась. Пытаясь собрать остаточные знания по английскому и облечь смысл в отдельно улавливаемые слова, не сразу замечаю, что бармен стоит напротив и смотрит на меня хмуро, без всяких признаков дежурной любезности.
- Привет, - невесело подмигиваю ему, чем, кажется, только сильнее его раздражаю. Что-то явно не так с этим парнем. Или со мной. Или с нами обоими, чем черт не шутит…
- Не думал, что ты вернешься, - нехотя говорит он.
- Но я вернулась, - пожимаю плечами.
- Что будешь?
- Хмм… - постукиваю ногтем по листу рядом с собой. – А давай на твой выбор?
- Что? – немного подумав, уточняет он.
- Ну, что бы ты хотел мне предложить? Ты лучше знаешь ваше меню, так что смешай на свой вкус. Это будет даже интересно.
У него такой взгляд… Невольно я теряюсь в нем, подвисая, увязнув в манящей глубине его поблескивающих темным зрачков. Мне кажется, что вот теперь он точно меня пошлет и, наверное, даже будет прав – человек делает свою работу, а я пристаю к нему с какой-то блаженной чушью, хотя и вижу, что это его не на шутку раздражает. Но не могу прекратить. Я просто не в силах это сделать. Он меня чем-то цепляет.
Бармен вдруг кивает согласно, разворачивается, и какое-то время я созерцаю только его темные всклокоченные волосы и обтянутую черным спину. Интересно, что он там для меня намешает? Что-то убойное, чтобы меня сразу вынесло и не осталось возможности продолжать действовать ему на нервы? Или наоборот, легкое, чтобы постепенно раскрутить меня на что-нибудь более сильное? Когда он снова оказывается напротив меня и ставит пузатый прозрачный стакан с чем-то, по виду похожим на апельсиновый сок с соответствующим запахом, я недоверчиво приподнимаю бровь и перевожу взгляд на его лицо. Парень позволяет себе легкую ухмылку, наблюдая за мной.
- Что это?
- То, что ты просила.
- Что ж… - помедлив, решаю не отступать, пробую содержимое стакана и в тот же миг вскидываю на бармена непонимающий взгляд, а он с заметным трудом держится, чтобы не расхохотаться мне в лицо.
